CC BY
97
Влада ВОСТРИКОВА
ВЛАСТЬ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ РОССИЙСКИХ ЛИБЕРАЛОВ НАЧАЛА ХХ в.
В статье рассматривается концепция впасти, разработанная идеологами нового российского либерализма в конце XIX -начале XX вв. Показана трактовка либералами власти как одного из важнейших типов социальных отношений, а также как психологического феномена.
The article presents the conception of the representative power developed by the ideologists of modern Russian liberalism at the end of the 19th century - at the beginning of the 20th century. It shows the liberal interpretation of the power as one of the major types of social relations, and also as a psychological phenomenon.
Ключевые слова:
власть, государственная власть, либерализм, суверенитет, легитимность; power, state power, liberalism, sovereignty, legitimacy.
ВОСТРИКОВА
Влада
Владиславовна — к.и.н., доцент кафедры истории, экономики, политики и культуры Орловского филиала Всероссийского заочного финансовоэкономического института [email protected]
На рубеже ХХ—ХХ1 вв. проблему власти в России актуализировала системная трансформация российского государства и, прежде всего, реформа его политической системы. Но аналогичные по сути процессы происходили в России еще столетие назад, и тогда в поисках модели переустройства страны свое понимание феномена власти предложили представители отечественной либеральной мысли. Обращение к их воззрениям сегодня полезно и в научно-теоретическом плане как попытка дать всесторонний анализ категории власти, и в политико-практическом плане, поскольку теоретические построения либералов легли в основу либеральной модели модернизации страны, элементы которой востребуются в ходе современных реформ.
Несмотря на вариативность трактовок власти, предложенных российскими либералами начала XX в., их воззрения в целом вписываются в рамки социально-психологического подхода. Для ученых власть — это отношения господства-подчинения; субъектно-объектные отношения; отношения между людьми, со всеми присущими им психологическими качествами и особенностями.
Источником разногласий между либералами послужил вопрос, является ли необходимой предпосылкой властвования наличие воли у властвующего субъекта. В.М. Гессен, Ф.Ф. Кокошкин, Г.Ф. Шершеневич, Б.А. Кистяковский дали утвердительный ответ, обозначив тем самым свою приверженность господствовавшей в немецком государствоведении волевой теории власти. Ф.Ф. Кокошкин и Г.Ф. Шершеневич трактовали власть в терминах социального взаимодействия, как отношения господства и подчинения, складывающиеся между субъектом властной воли и объектом властного воздействия. Такое понимание власти сближается с позицией М. Вебера, концептуальные положения которой остаются востребованными современными политологией и кратологией.
Волевая трактовка власти оказалась неприемлемой для Л.И. Петражицкого и Н.М. Коркунова, в интерпретации которых власть, прежде всего, психический феномен, ее социальные аспекты отходят на второй план. Психическое пронизывает всю структуру властеотношений, поэтому их главными элементами выступают субъекты (подчиняющий и подчиненный), а не связи.
Дискуссионным в российской либеральной мысли был вопрос о специфических особенностях политической власти, отличающих ее от других разновидностей общественной власти. Основным объектом полемики стало понятие суверенитета и верховенство политической власти по отношению ко всем иным властям, действую-
68
ВЛАСТЬ
201 0’01
щим на территории государства. Властная структура в государстве представлялась мыслителям в виде своеобразной лестницы, на вершине которой помещается государственная власть — независимая и не подчиненная никакой другой власти. Власти других уровней производны, делегированы верховной властью. «Если внутри государства образуется иная власть, то это означает, что страна находится в революционном состоянии, что она временно прекращает даже свое государственное состояние, пока не определится, которая власть сильнее»1. Помимо верховенства внутри страны, суверенность политической власти для либералов означала и независимость последней на международной арене.
Дискуссионным в либеральной мысли был вопрос о включении в число системообразующих элементов понятия суверенитета принципа неограниченности. На неограниченности политической власти как естественном и необходимом следствии ее верховенства настаивали Г.Ф. Шершеневич и В.В. Ивановский. Однако важно учесть, что при этом они имели в виду отсутствие юридических ограничений в плане способности государственной власти к политическому действию, а отнюдь не безграничность в принципе. В данном случае глубинной причиной разногласий в либеральной среде стали расхождения в трактовке мыслителями проблемы соотношения государства и права. Ф.Ф. Кокошкин, исходя из первичности права по отношению к государству, утверждал связанность последнего правовыми нормами. Государственная власть, как созидатель-ница правовых норм, не может быть ограничена ими, утверждал Г.Ф. Шершеневич, тем самым отрицая теорию государственного самоограничения, сформулированную Г. Еллинеком. Общественное мнение есть та сила, которая наряду с политической целесообразностью ставит рамки юридической неограниченности государственной власти.
Одним из наиболее актуальных вопросов, затрагиваемых в работах либеральных мыслителей начала прошлого века, был вопрос о мотивации подчинения власти. Важнейшим мотивом послушания власти
для либералов выступала традиция. Они замечали, что принятые в обществе нормы и правила поведения, в том числе и в отношении власти, усваиваются индивидом в процессе социализации, а затем воспроизводятся по привычке. В данном случае индивид бессознательно следует раз и навсегда установленным стереотипам поведения. «Человек психологически подчиняется тому, к чему привык, опасается перемен, ибо они могут ухудшить его положение. Поэтому человеку свойственно относиться снисходительно к тому, что давно существует, и критически к тому, что только что установилось»2. В этом, по мнению либералов, заключается загадка безропотного подчинения недальновидным политикам и жестоким тиранам и, напротив, противодействия новому, необычному в политической жизни. Новый порядок, даже если он лучше прежнего, вызывает критику, отмечал Г.Ф. Шершеневич, каждая ошибка новой власти для нее опасна, а старой власти прощают даже крупные ошибки. Вот почему мысль о необходимости учета силы традиции в процессе реформирования политической системы имела для либералов основополагающее значение. Данное соображение стало одним из факторов, предопределивших закрепление в программатике либерального движения (до 1917 г.) монархического принципа.
Помимо традиции, в качестве мотива подчинения власти либералы называли веру в личные качества политического лидера, в его способность должным образом использовать власть. В этом случае симпатии граждан к лидеру базируются на рациональном расчете. Однако иногда подчинение власти основывается на слепой вере в руководителя, окруженного ореолом восторга и обожания. Но такая власть, по сравнению с традиционной, является нестабильной, ибо неудачи во внутренней или внешней политике могут подорвать веру в лидера и тем самым лишить власть социальной опоры.
И традиция, и вера в лидера, по мнению либералов, суть проявления бессознательного, инстинктивного, эмоционально окрашенного подчинения власти. Рационалистический же элемент выступает на первый план, когда граждане поддерживают власть ввиду правового характера ее деятельности. Здесь меняется сам
1 Шершеневич Г.Ф. Общее учение о праве и
государстве. — М., 1908, с. 31.
2 Шершеневич Г.Ф. Указ. соч., с. 38.
вектор подчинения: речь идет уже о повиновении не конкретной личности как таковой, а существующей системе законов и установленному ею порядку. Развивая эту мысль, либералы указывали, что поначалу люди поддерживают власть, действующую в пределах права, безотносительно к содержанию последнего, просто исходя из убежденности в необходимости законодательства вообще. Но со временем характер права обретает все большее значение.
В трактовке отечественными либералами факторов подчинения населения государственной власти прослеживается концептуальная параллель с теорией легитимности власти М. Вебера, разнится лишь терминология. В частности, в трудах российских мыслителей не используются понятия харизмы и легитимности. Как и М. Вебер, либералы считали, что в реальной политической жизни подчинение населения власти обеспечивается не каким-либо одним фактором, будь то традиция, авторитет закона или личности, но их совокупностью — иными словами, легитимности присущ смешанный характер. Вместе с тем для отечественных мыслителей было несомненно, что политическая эволюция идет в направлении утверждения рационально-правового начала в качестве основного источника признания власти массами.
Ставка на силу неизбежно заводит власть в политический тупик, ибо для перманентного устрашения подвластных требуется постоянное увеличение давления, иначе у подданных сложится мнение о ее недееспособности1.
В работах либералов начала XX в. рассматривалась также проблема утраты властью общественной поддержки, т.е. делегитимации власти. По мнению ученых, одной из основных причин этого являлось противоречие между либеральными и демократическими ценностями, все шире утверждавшимися в массовом сознании, и стремлением властвующей элиты сохранить в неизменном виде политический режим. Другую причину делегитимации власти либералы видели в ее бюрократизации и коррумпированности. Чрезвычайно опасным для политического режима в целом они считали отсутствие в политичес-
1 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. — М., 1911, т. 1, с. 225.
кой системе артикуляции интересов различных социальных групп.
В целом, анализ представлений российских либералов начала ХХ в. о власти показывает, что они стремились к глубокому, многомерному научно-теоретическому осмыслению данного феномена. Либералами была предложена общесоциологическая трактовка власти как одного из важнейших типов социальных отношений. Наряду с этим власть рассматривалась и с позиций индивидуальной (Л.И. Петражицкий) и коллективной (Н.М. Коркунов) психологии.
Анализируя феномен власти, либералы обозначили ряд проблем, имеющих непреходящее политико-практическое значение, и, прежде всего, проблему соотношения власти и общества. Эффективность государственной власти они напрямую увязывали с обретением общественной поддержки, подчеркивая не только несостоятельность насильственных методов властвования в долгосрочной перспективе, но и их опасность как для правящей верхушки, так и для государственной стабильности в целом. Размышления либералов об источниках легитимации власти, а также о причинах обратного процесса имеют особую практическую значимость в условиях становления современной российской государственности. Опыт реформирования постсоветской России еще раз подтверждает справедливость утверждения либералов о необходимости учета силы традиции в ходе модернизации, о факторе доверия к общенациональному лидеру как важнейшем условии успешности реформ, а главное, о том, что кредит доверия общества может получить лишь власть, деятельность которой носит правовой характер и которая в качестве основополагающей цели подразумевает защиту общественного блага. Такое понимание цели и методов властвования легло в основу трактовки либералами государства, выступающего у них не столько как сила принуждения, сколько как аппарат управления, гармонизации социальных отношений, орудие общественного прогресса.
Таким образом, обращение к воззрениям российских либералов начала прошлого века по поводу концепции власти заставляет переосмыслить важнейшие общественно-политические проблемы, а также способствует поиску адекватного варианта их разрешения.
