CC BY
42
УДК 93
O.B. Мельниченко*
ВЛАСТЬ И РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В 1985-1987 ГГ. (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕНЗЕНСКОЙ ОБЛАСТИ)
В статье анализируется советская государственно-конфессиональная политика в отношении Русской православной церкви в России в 1985—1987 гг.
Ключевые слова: СССР, Россия, государственно-конфессиональная политика, Русская православная церковь, «перестройка».
Государственно-конфессиональная политика 1985—1987 гг. в основном продолжала тенденции периода Л.И. Брежнева и последующих руководителей СССР и была ориентирована на тотальный контроль государственно-партийного аппарата за деятельностью конфессий. Курс М.С. Горбачева — курс на «перестройку» — первоначально не означал отказа от фундаментальных принципов социализма, в том числе и по отношению к религии. Религиозное мировоззрение, как и раньше, расценивалось как предрассудок, актуальными объявлялись задачи по активизации атеистической работы.
Но отдельные сдвиги в сторону либерализации отношения к религии все же прослеживались. Политическое руководство страны в поисках новой идейной опоры обращается к традиционным духовным ценностям, в том числе и религиозным, стремясь заручиться широкой поддержкой курса «перестройки» со стороны РПЦ и верующих. После апрельского пленума ЦК КПСС 1985 г. был ускорен механизм регистрации религиозных объединений, религиозные общины получили право на строительство и приобретение зданий для своих нужд, был снят запрет на церковный колокольный звон и т. д. [3, с. 7]. В контексте ротации партийно-государственного аппарата на пост председателя Совета по делам религий назначают К.М. Харчева, сменившего на этом посту В.А. Куроедова.
Благодаря «гласности» в обществе начинается переосмысление советской истории. В центре общественного внимания оказались политические репрессии сталинского периода, в том числе в отношении верующих. Средства массовой информации активно способствовали складыванию нового отношения к РПЦ и другим конфессиям, к их роли в обществе и государстве.
В 1987 г. состоялась встреча председателя Совета по делам религий К.М. Харчева с архиереями РПЦ, на которой была узаконена отмена многих хрущевских ограничений [3, с. 186—187]. В этом же году была объявлена амнистия, по которой освобождение коснулось и граждан, осужденных в свое время за религиозную деятельность.
По мнению М.И. Одинцова, «в середине 80-х годов XX столетия все — и власть, и нарождавшаяся оппозиция — отчетливо осознавали, что "просыпающееся" общество, и прежде всего огромная его верующая часть, заставит привести в реальное соответствие с его потребностями параметры всех видов религиозных объединений.
* © Мельниченко О.В., 2011
Мельниченко Олег Владимирович (dnskvale@rambler.ru), кафедра истории Пензенского государственного университета архитектуры и строительства, 440028, Российская Федерация, г. Пенза, ул. Титова, 28.
Власть и Русская православная церковь в 1985—1987 гг. (по материалам Пензенской области)
С точки зрения разрешения данной проблемы политическими средствами это означало, что в выигрыше окажутся те политические силы, которые, во-первыгх, быстрее осознают значимосты «религиозного вопроса» в новыгх условиях и, во-вторыгх, точнее сформулируют и предложат практические механизмы удовлетворения религиозных потребностей верующих граждан» [4, с. 140].
Однако процесс деидеологизации в стране шел очены неровно, у советского руководства не бышо четкой программы и вообще понимания демократизации страны. Контакты государства и конфессионалыныж обыединений, в том числе православныж, часто имели спонтанный характер, находилисы под воздействием коныюнктурныж политических ситуаций и иногда личностныж интересов.
На местах уполномоченные Совета по делам религий активно продолжали свою деятелыносты в прежнем формате. Так, уполномоченный Совета A.C. Васягин докладывал в столицу: «Руководствуясы решениями XXVII сыезда КПСС... в Пензенской области принималисы определенные меры, направленные на повышение эффективности контроля за соблюдением законодателыства о религиозныж кулытах, последователыныш осуществлением конституционного принципа свободы совести» [1, д. 125, л. 1].
Заметно активизироваласы деятелыносты комиссий содействия контролю за соблюдением законодателыства о религиозныж кулытах. Причем регламентирующие функции комиссии распространялисы практически на все сферы функционирования религиозныж обыединений. Например, комиссия содействия при Кузнецком горисполкоме выщеляла следующие «участки работы» для себя: контролы за проповеднической и финансово-хозяйственной деятелыностыю общины, соблюдением общественного порядка на религиозныж праздниках, предотвращением влияния религиозной пропаганды на детей и молодежы; проверка соблюдения санитарныж правил при совершении религиозныж обрядов, санитарного состояния прицерковных территорий и помещений; изучение контингента посещавших церковы и т. д. Хотя требование предоставления паспортов родителями при крещении несовершеннолетних детей уже бышо отменено, члены кузнецкой комиссии «проводили выборочную проверку квитанций на предмет подлинности подписей, проводили беседы с супружескими парами, совершившими обряд» [1, д. 123, л. 136—137].
Анализируя данные по обряду крещения детей в 1986 г., пензенский уполномоченный делает закономерный вывод: «В течение года в церквах области побывало свыше 32 тысяч молодых родителей и воспреемников, имевших достаточно высокий уровены кулытуры и образователыного ценза. Это наводит на мыслы, что не идет ли процесс формирования нового, активного социалыного слоя верующих, вера которых вполне осознанна?» [1, д. 125, л. 24]. При этом он подчеркивал, что среди верующих стало гораздо болыше рабочей и учащейся молодежи, интеллигенции.
Как и раныше, в области проводиласы серыезная работа по вытеснению из советского быта религиозныж праздников и обрядов. Уже традиционными для региона стали праздники «Серпа и молота», «Проводы и встреча русской зимы» и т. д. В рабочих коллективах «повсеместно нашли распространение различные советские обряды и ритуалы, повышается их эмоционалыная и воспитателыная ролы... Несомненно, они несут определенную атеистическую нагрузку и имеют болышое значение в деле формирования у людей научно-материалистического мировоззрения», — отмечал уполномоченный Совета по Пензенской области [1, д. 125, л. 24—25].
Изменения в государственно-конфессионалыной политике в первые годы «перестройки» многие верующие, да и само духовенство, воспринимали во многом с недоверием, расценивая эти «импровизации» власти в отношении РПЦ как временные послабления, обусловленные непрочностыю положения нового партийно-государственного руководства. Пензенские служители православного кулыта постоянно подчер-
70
Вестник СамГУ. 2011. № 7 (88)
кивали свою лояльность в отношении властей и их курса. Так, священник церкви
г. Кузнецка Пензенской области А.В. Судаков в одной из своих проповедей говорил: «В нашей стране идет процесс перестройки во всех областях жизни, и мы, верующие, обязаны самым активным образом принимать участие в этой работе. Из молитв мы должны выбросить все то, что не соответствует сегодняшнему дню...» [1, д. 123, л. 6-7].
Верующие связывали уступки со стороны государства и с приближением юбилея 1000-летия Крещения Руси. Кстати, наблюдение за подготовкой православных общин Пензенской области к празднованию юбилея было выделено в отдельное направление деятельности уполномоченного Совета в регионе: «Особое внимание обращалось на изучение процессов, тенденций, намечаемых мероприятий православными религиозными организациями в связи с 1000-летием введения христианства на Руси» [1, д. 125, л. 2]. А.С. Васягин фиксировал, что «в проповедях все чаще звучит тема празднования 1000-летия введения христианства на Руси и значения этого события в распространении культуры, искусства, письменности среди русского народа» [1,
д. 123, л. 19].
В ноябре 1986 г. Советом Министров РСФСР был образован собственный орган за надзором в религиозной сфере во главе с Л.Ф. Колесниковым — Совет по делам религий РСФСР. Потребность в нем объяснялась «сложностью религиозной ситуации, многонациональным составом республики, многообразием действующих религиозных организаций, появлением так называемых новых культов и движений, потребностью профессионального анализа процессов, происходящих в религиозной сфере, и выработки практических предложений для центральных и местных органов власти в их вероисповедной политике» [2, д. 13, л. 3]. По мнению некоторых уполномоченных, союзный и республиканский советы во многом дублировали друг друга. Так, пензенский уполномоченный, не мудрствуя лукаво, на своих информационных отчетах в качестве адресата писал просто: «Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР» — и отправлял данный документ в две вышестоящие инстанции [1, д. 125, л. 1].
В целом отношения между властями и православными объединениями в Пензенской области характеризовались неконфликтностью и своего рода солидарностью. Во многом это объяснялось позицией главы Пензенской епархии епископа Серафима, о котором уполномоченный Совета писал: «В процессе работы с ним сложились нормальные взаимоотношения, что позволяет быстро решать возникающие практические вопросы. В общении с уполномоченным Совета вежлив, обходителен. В большинстве случаев прислушивается к просьбам, предложениям и стремится быстро их выполнить. В принимаемых решениях не выходит за рамки законодательства о культах. Как правило, о принимаемых решениях ставит в известность уполномоченного Совета» [1, д. 125, л. 8].
В контексте общей либерализации государственно-церковных отношений уполномоченный по Пензенской области в 1985 г. ходатайствовал перед председателем Совета по делам религий К.М. Харчевым «помочь Пензенскому Епархиальному управлению приобрести легковую автомашину, т. к. машина марки "Волга—21" ... в настоящее время совсем вышла из строя и стала непригодна пользоваться ей». Особо подчеркивалось, что «управляющий епархией Серафим правильно строит взаимоотношения с уполномоченным, лоялен, активно участвует в миротворческой и патриотической деятельности» [1, д. 123, л. 143]. Машина «ВАЗ—21—063» действительно была выделена в соответствии с планом продажи через розничную торговлю служителям культа религиозных организаций (правда, в 1988 г.) [1, д. 123, л. 151].
Власть и Русская православная церковь в 1985—1987 гг. (по материалам Пензенской области)
Итак, в первые годы «перестройки» были сформулированы новые приоритетные цели в сфере конфессиональной политики государства, цементировался фундамент для принципиально новых государственно-конфессиональных отношений. На их основе планировалось заручиться широкой поддержкой курса на «перестройку» со стороны Русской православной церкви и верующих. Но инерция и консерватизм, противоборство в самом государственно-партийном руководстве по поводу задач и способов реформирования не позволили быстро и мобильно приступить к выработке принципиально новой платформы во взаимоотношениях между РПЦ, обществом и государством.
Библиографический список
1. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 2392. Оп. 1.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А-661. Оп. 1.
3. Журнал Московской Патриархии. 1989. № 5. С. 7—8.
4. Одинцов М.И. На переломе эпох: государство и религиозные объединения в СССР. 1985—1990 гг. // Права человека в России и за рубежом: материалы Второй Международной научно-практической конференции «Правовые средства обеспечения и защиты прав человека: российский и зарубежный опыт». М.: МНЭПУ, 2009. 312 с.
O.V. Melnichenko*
THE POWER AND RUSSIAN ORTHODOX CHURCH IN 1985-1987 (ON THE MATERIALS OF PENZA REGION)
In the article the Soviet state-confessional policy concerning Russian Orthodox Church in Russia in 1985—1987 is analyzed.
Key words: USSR, Russia, state-confessional policy, Russian Orthodox Church, «reorganization».
* Melnichenko Oleg Vladimirovich (dnskvale@rambler.ru), the Dept. of History, Penza State University of Architecture and Building, Penza, 440028, Russian Federation.
