CC BY
174
ВЛАСТЬ И «РЕВОЛЮЦИЯ» В ПОСТСОВЕТСКОЙ ГРУЗИИ
Валериан ДОЛИДЗЕ
кандидат исторических наук, доцент социально-политического факультета Тбилисского государственного университета им. Иване Джавахишвили (Тбилиси, Грузия)
Впосткоммунистической Г рузии трижды происходила смена высшего руководства, и все три раза — револю-
ционным путем: 1) приход к власти «Круглого стола» и 3. Гамсахурдиа; 2) падение правительства 3. Гамсахурдиа и приход к
правлению Э. Шеварднадзе; 3) приход к власти М. Саакашвили. Каждая такая перемена оказывалась для страны судьбоносной, однако название «революция» прочно закрепилось лишь за приходом к власти М. Саакашвили. Этим подчеркивается особенное значение данного события на фоне предыдущих смен правительств. В этой связи, на наш взгляд, справедливо звучит вопрос: правильно ли называть приход к власти М. Саакашвили революцией? Не является ли это пропагандистским трюком в стремлении увеличить значение свершившегося в глазах мировой общественности и жителей страны? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо ответить на другой: соответствует ли падение режима Шеварднадзе («революция роз») сущностным характеристикам революции?
Революция подразумевает особое, глубокое воздействие государственной власти на состояние общества, а не конфликт, в результате которого происходит смена правительства. Масштабы этого влияния определяются изменениями в политической, экономической, духовной и социальной жизни общества, которые происходят в определенный интервал времени и не могут проявляться сразу же после прихода к власти сил, именующих себя рево-
люционными. Ноябрьские события 2003 года сразу же были названы революцией. С тех пор прошло уже свыше трех лет. 3а эти годы в стране многое изменилось, накопилось больше материала для оценки глубины трансформаций, вызванных приходом к власти М. Саакашвили. Название «революция роз», которое появилось сразу же после вышеуказанного события, — продукт непосредственного впечатления от конфликта, связанного с неконституционной сменой правительства. Однако революцией можно назвать не столько определенный способ «замещения» властей, сколько масштабность влияния этой замены на экономическую, общественную и политическую жизнь социума. 3ападные авторы, посвятившие много трудов теории револю-ции1, понимают ее как определенный метод смены правительства, приводящий к изменениям, отличающимся от всех других своим радикализмом. Революция — смена высшего руководства, происходящая в результате массового движения, которое носит нелегитимный характер и обусловливает существенные перемены.
1 Об этом см., например: Гиденс Э. Социология. М.., 1999. С. 568; Хейвуд Э. Политология. Второе издание. М., 2006. С. 522.
Национальная революция: приход к власти З. Гамсахурдиа
Три смены власти в Грузии можно исследовать с применением упомянутых критериев:
1) все изменения вызывали оживление масс и основывались на ранее небывалом тотальном социальном движении;
2) все они повлекли за собой такие перемены, которые оставили глубокий след в социально-политическом развитии страны.
Указанные признаки количественно неодинаково характеризуют три смены правительства. Наиболее многочисленным было общественное «течение», приведшее к власти 3виада Гамсахурдиа и движение «Круглый стол»; это произошло на основе первых в истории республики конкурентных многопартийных выборов. Однако последние «прикрывают» то всеобщее оживление и невиданную до тех пор активизацию населе-
ния, под нажимом которого был осуществлен процесс выборов. Такая энергичность часто выходила за пределы дозволенного, но правительство тогдашней советской Грузии не решилось применить против народа силу. В результате прихода к правлению «Круглого стола» и Звиада Гамсахурдиа изменился субъект политической власти: им явилась грузинская нация. Был положен конец господству Коммунистической партии. Грузия стала независимой. Как следствие изложенного выше произошли серьезные перемены в политической системе. В их основе лежали не только многопартийные выборы, но и невиданная до того активность масс, сплотившихся вокруг идеи национальной независимости. Движущей силой революции была грузинская нация как единая (нерасчлененная) общность.
В последние годы советской власти источниками самостоятельной политической активности населения являлись грузинские культура и язык, на базе которых сформировались политические интересы и мотивация участия в политике. Опасность утраты национальности и языка обусловила возникновение и развитие движения за национальную независимость. Национальная гордость не могла смириться с политическими условиями, ограничивавшими возможности полного проявления национальных особенностей в составе Советского Союза, в границах которого они развивались. Поэтому фундаментом политического процесса явилась грузинская нация как унитарный субъект — внутри нее не выделялись отдельные страты на основе общих экономических интересов. Социальная дистанция между членами нации была небольшой; доминировали такие качества ее отдельных элементов, которые объединяли, а не разъединяли их. Этими свойствами были язык и национальная культура. Данные качества стали базисом становления политической заинтересованности, проявлявшейся в форме стремления к национальной независимости и выходу из состава СССР. Этот интерес был простым и легко осознаваемым большинством, так как основывался он на общих для всех социальных свойствах, объединявших народ. 3виадисты пришли к власти в процессе конфликта, в котором противостояли партийно-советская бюрократия и националисты; последних активно поддерживала большая часть населения. Толерантность, характерная для национальной культуры, обеспечила завершение этого явления посредством сближения сторон и провозглашения независимости Грузии. В результате той национальной революции наиболее радикальные изменения произошли в политической и культурной сферах:
1) коммунисты были отстранены от власти, которая перешла к грузинским националистам;
2) была провозглашена независимость Грузии;
3) началась грузинизация всей общественной жизни, основывавшаяся на «вытеснении» русского языка;
4) правление трудящихся сменилось властью грузинской нации.
Тем не менее экономическая и социальная структуры оставались такими же, какими они были накануне падения коммунистического руководства. В промышленности и торговле доминировал огромный государственный сектор; в сельском хозяйстве продолжали существовать колхозы и совхозы; новая элита противилась проведению приватизации. Если не учитывать некоторые перемены (например, введение института префектур, должности президента страны и др.), то в общих чертах государственное устройство сохранилось прежним. Не был принят новый Основной закон республики. Конституционная реформа ограничилась только приведением советской Конституции в соответствие с изменившимися реалиями. Видимо, это объясняется осознанием правящими кругами того, что Грузия еще не была готова к решительным и радикальным переменам, осуще-
ствление которых в текущих условиях обернулось бы катастрофой для народа. Поэтому тогдашняя элита считала необходимым определенный переходный период, требовавшийся для подготовки фундамента полной независимости страны. Об этом прямо говорилось в Конституции, принятой (с изменениями и дополнениями) в марте 1991 года. В ее преамбуле отмечалось, что один из наиболее значительных этапов национально-освободительного движения завершился 28 октября 1990 года, когда на многопартийных демократических выборах победили национальные силы. С этого момента, по мнению авторов Основного закона, начинается новая эра, которая должна закончиться полным восстановлением независимости республики. До разработки новой Конституции, в переходный период должна была функционировать старая — с соответствующими изменениями и дополнениями. Тем не менее через месяц после принятия «переходного» Основного закона, 9 апреля 1991 года, был провозглашен суверенитет Грузии — без подготовки тех реальных начал независимого существования страны, о которых говорилось в Конституции.
Позже, уже после «революции роз», один из участников объявления государственного суверенитета, нынешний председатель Национального банка Грузии Гоциридзе, признался в документальном фильме Т. Чагелишвили: «Мы не знали, насколько сильно была интегрирована грузинская экономика в общесоюзную; мы не имели представления о том, что ввозили и что вывозили из страны».
Объявление независимости Грузией, экономика которой была глубоко интегрирована в общесоюзную, отрицательно отразилось на стабильности политического режима 3. Гамсахурдиа. Оно вызвало нарушение всех хозяйственных связей, что негативно сказалось на материальном положении населения, а это снижало популярность правящих кругов. В подобных условиях культура (как фактор политического процесса), на базе которой формировались политические интересы и цели, постепенно теряла свое влияние на политическую жизнь. Деятельность правительства Гамсахурдиа породила в определенных слоях общества страх, вызванный тем, что власти не собирались проводить приватизацию — в данных кругах были особенно сильны социальные ожидания названной процедуры. Эти люди активно действовали в «теневой» экономике, располагали соответствующими материальными ресурсами, общественным положением и связями, достаточными для того, чтобы иметь конкретное представление о собственных выгодах от приватизации. Поэтому среди лиц, финансировавших государственный переворот, находились и «красные директора» — руководители госпредприятий, работа которых была парализована в период правления Гамсахурдиа. Неожиданно последний объявил ориентиром экономического прогресса страны государственный капитализм. В обществе это восприняли как возврат к социализму; расползались слухи, что Гамсахурдиа не желает проводить приватизацию, дабы не потерять контроль над экономикой и властью. Торможение развития капитализма обусловило падение режима 3. Г ам-сахурдиа.
Буржуазная революция: приход к власти Э. Шеварднадзе
Приход к власти Шеварднадзе означал радикальные изменения как в политической системе, так и в социальной и экономической структурах. Была принята новая либеральная Конституция. Грузия стала президентской республикой с разделением влас-
тей. Быстро усиливался частный сектор (за счет ослабления государственного) и разрастался класс собственников. В результате этого рабочая сила перемещалась из государственного сектора в частные структуры. В 1990—1998 годах доля трудившихся в государственном секторе уменьшилась с 75,5 до 34,7%, а занятых в частном секторе возросла с 24,5 до 65,3%2.
Следует отметить, что качественный скачок в отношении государства к частной собственности произошел не после ноябрьских событий, а гораздо раньше — при правлении Э. Шеварднадзе. Именно тогда основой нового общества была провозглашена частная собственность, а также даны конституционные гарантии ее неприкосновенности. При Шеварднадзе имел место и «скачок» в эволюции класса частных собственников, базировавшийся на развитии частного сектора и грузинской буржуазии. В то же время начал прогрессировать новый тип социальной системы — свершился переход от социализма к капитализму, что изменило экономические и общественные контексты политического процесса. Увеличилась социальная дистанция между людьми, усугубились противоречия между богатыми и бедными. Развитие общественно-экономических классов и обнищание большинства населения усилили влияние материальной заинтересованности на политический процесс и ослабили национально-культурные факторы. Новоявленные группы старались оказать давление на власти, чтобы направить их деятельность в русло реализации своих интересов.
Углубление социального неравенства и разорение подавляющей части общества — причины падения режима Э. Шеварднадзе и прихода к власти М. Саакашвили. То, что этот акт назвали «революцией роз», отнюдь не означает отсутствия в происходившем насилия. Оно присутствовало, но в гораздо меньшей степени, нежели при смене правительства Гамсахурдиа, переросшей в гражданскую войну.
В период правления Шеварднадзе был достигнут немалый прогресс: существенно изменились экономическая, социальная и политическая системы. Именно в тот период страна переходила от развитого социализма к капитализму.. Поэтому приход к власти Шеварднадзе можно назвать буржуазной революцией.
Причиной «революции роз» часто называют фальсификацию ноябрьских выборов 2003 года, однако подоплека этого переворота более капитальная. Недовольство определенной части общества выборами 2003 года можно считать лишь поводом для смены власти. Однако истинные причины революции — усиление социального неравенства, противоречия между неимущим большинством и богатым меньшинством, а также расхождения между бизнесом и бюрократией, что делегитимизировало режим Э. Шеварднадзе.
Субъективными причинами этого переворота можно назвать следующие:
1) расчленение политической элиты: перед революцией в оппозицию перешли наиболее известные представители правящей политической силы;
2) зарубежная поддержка этой части оппозиции;
3) хорошая организованность, связывавшая оппозицию с населением и дававшая ей возможность в нужный момент мобилизовать и вывести на улицы необходимое количество людей;
4) сеть неправительственных организаций и иностранных фондов, которые в значительной степени контролировала оппозиция;
5) поддержка оппозиции средствами массовой информации, часть которых также существенно контролировалась оппозицией; это особенно касается теле-
2 См.: Статистический ежегодник Грузии. Тбилиси, 1999. С. 45 (на груз. яз.).
компании Рустави-2, целиком принявшей сторону политических противников режима;
6) нерешительные действия и колебания Э. Шеварднадзе, располагавшего достаточными средствами для наведения порядка.
«Революция роз» или государственный переворот глобализаторов?
Чтобы определить, была ли «революция роз» действительно революцией или просто государственным переворотом, следует «измерить» ее по двум параметрам, о которых говорилось выше. Если судить по такому показателю, как многолюдные неконституционные действия, то она вполне соответствует ему. В ходе ноябрьских событий 2003 года смена власти действительно произошла на основе незаконных массовых акций с применением насилия, носившего скорее психологический характер, нежели физический. Если же измерять это явление по такому параметру, как масштабы изменений, то здесь не все так ясно, как в случае применения первого показателя. После ноябрьских событий в стране многое переменилось. Однако указания только на изменения недостаточно для суждения о том, были ли эти перемены настолько глубокими, чтобы называть их революционными. Можно выделить несколько направлений внутриполитического курса, характеризующих содержание данных изменений:
1) слом старой государственной машины и создание новой;
2) формирование поколения глобализаторов;
3) борьба против криминального мира;
4) институционализация капитализма и выход из состояния «дикого капитализма»;
5) институционализация государственной власти за счет усиления госдисциплины, контроля и учета;
6) изменения в Конституции.
Борьба против коррупции и контрабанды. Институционализация государственной власти
Ноябрьские события носили явно антибюрократический характер. Режим Шеварднадзе держался на поддержке чиновничества; против него были настроены как население, так и сфера бизнеса, за счет которой обогащалась бюрократия. Перед приходом к власти М. Саакашвили обещал, что отнимет у чиновников незаконно приобретенную ими собственность, то есть экспроприирует экспроприаторов. Он также обещал, что вернет в Грузию деньги, перечисленные в швейцарские банки на счета коррумпированной бюрок-
ратии. Однако выполнение первого обещания ограничилось несколькими случаями и не имело таких масштабов, какие сулил обществу М. Саакашвили; второе так и осталось обещанием. После прихода к власти националов был принят закон о необоснованной собственности, но его эффективность оказалась незначительной, а действие фактически ограничивалось экспроприацией имущества некоторых криминальных авторитетов. Одну из причин этого можно увидеть в том, что после прихода к власти сами «революционеры» занялись приобретением собственности незаконным путем. Сразу же появились факты, свидетельствовавшие, каким образом представители нового режима проникают в различные сферы бизнеса и какие методы они применяют, чтобы заполучить имущество, используя свое влияние. Уже на второй день заседания нового парламента на территории Государственной канцелярии задержали с поличным одного из активных членов Единого национального движения, депутата высшего органа законодательной власти, собиравшегося передать взятку от батумских бизнесменов высокопоставленному правительственному чиновнику. Интересно то, что эта фигура так и осталась неизвестной обществу.
После переворота значительно активизировалась борьба против коррупции и контрабанды, однако, судя по материалам прессы, ее вели, как правило, с теми, у кого не было связей в верхних эшелонах власти. Просачивалась информация, благодаря которой складывалось мнение, что контрабанда и коррупция в политической элите отнюдь не искоренены. Перед своей отставкой государственный министр Хаиндрава, выступая по телевидению, назвал контрабандистом руководителя военной полиции — близкого человека министра обороны Окруашвили. Журналист Эка Сехниашвили в статье «Вот как обогатился Ногаидели»3 утверждает на основании документов, что нынешний глава правительства (Ногаидели), будучи министром финансов, нажил свое достояние аферой, связанной с обязательствами государственной казны. По свидетельству журналиста, в свое время министр внутренних дел Окруашвили заинтересовался махинациями, которые имели место в Минфине, но премьер-министр Жвания защитил сегодняшнего премьера Грузии.
Новому режиму удалось усилить институционализацию государственной власти, в результате чего значительно улучшен учет и контроль над деятельностью чиновников, а также заменена система бюрократического контролирования социума государственным. Однако эти успехи были достигнуты в основном за счет мелких контрабандистов и взяточников, не имевших влиятельных покровителей: именно об этом говорит ряд скандальных разоблачений последних лет. Истории бывшего начальника лесного департамента Б. Гиоргобиани и бывшего руководителя Контрольной палаты страны Начкебия свидетельствуют, что контрабанда, коррупция и бизнес-интересы пустили глубокие корни в государственном аппарате и среди части политической элиты постреволюционной Грузии. В этом отношении коренных изменений — по сравнению с периодом правления Э. Шеварднадзе — не отмечено. Госаппарат и политическая элита сращиваются с бизнесом; их деятельность регулируют частные бизнес-интересы, на этой почве вся государственная машина функционирует для защиты упомянутой заинтересованности наиболее высокопоставленной части бюрократии и политической элиты. Б. Гиоргобиани прямо заявил по телевидению, что лесной бизнес республики распределен между руководителями районов, прокуратуры, органов государственной безопасности и центральными властями. Борьба против незаконного экспорта древесины стоила Б. Гиоргобиани не только должности, но и родины, так как он был вынужден эмигрировать.
3 Алиа, 23—24 ноября 2006.
Институционализация капитализма: бизнес и власть
Одним из важнейших направлений внутриполитического курса нового руководства является институционализация капитализма. При правлении Шеварднадзе государственное строительство было подчинено развитию бизнеса. Как уже отмечалось, тогдашняя элита считала, что идет объективно-исторический процесс накопления капитала, в результате которого формируется национальная буржуазия, заинтересованная в общественном порядке и в укреплении государственности. Подобным образом из хаоса и первоначального «дикого» накопления капитала появится цивилизованный капитализм. Этим старая элита оправдывала вседозволенность, существовавшую при режиме Шеварднадзе. Она также опасалась прибегнуть к насилию, чтобы подчинить развитие предпринимательства установленным государством нормам «поведения». Поэтому при Шеварднадзе бизнес развивался стихийно, «прибирая к рукам» интересы государственного строительства. Почти вся республика превратилась в один большой рынок. Взамен предоставления свободы действий элита тех времен, в которую наряду с Э. Шеварднадзе входили лидеры «революции роз» — М. Саакашвили, 3. Жвания, Н. Бурджанадзе, 3. Но-гаидели и др., требовала от предпринимателей финансировать свои избирательные кампании, даже в ущерб государственной казне. Например, перед «революцией роз» тогдашний заместитель государственного министра 3оидзе в ходе теледебатов с Ногаи-дели связал проблему потери бюджетом значительной части доходов от нефтепродуктов с парламентскими выборами 1999 года. Он напомнил своему оппоненту, что в свое время партия Шеварднадзе (Гражданский союз) и представители этого бизнеса заключили договор. 3а то, что предприниматели финансировали эту партию, им позволили не вносить деньги в госбюджет4.
Новая политическая элита взяла курс на институционализацию капитализма; это подразумевало строгое подчинение «поведения» бизнеса установленным государством нормам, усиление учета и контроля предпринимательской деятельности, ее подчиненность интересам государственного строительства и общественного порядка. Однако на практике реализация вышеуказанного столкнулась с политико-экономической заинтересованностью правящей элиты, что обратило упомянутый курс против интересов мелкого и малого бизнеса. В результате сузилась социальная база правящей партии и возросло общественное недовольство. Особенно ярко это проявилось тогда, когда по стране прокатилась волна столкновений между полицией и рыночными торговцами: правительство потребовало, чтобы они покинули рынки, где планировалось строительство престижных объектов, и продолжили свою работу в других местах. Торговцы не подчинились, так как это ухудшало условия их деятельности и снижало доходы. Тогда против них бросили полицию. В Батуми взбешенные торговцы изгнали блюстителей порядка и захватили помещение рынка. Правительству пришлось задействовать спецназ, и после серьезных баталий здание было очищено.
Институционализация капитализма предполагает усиление контроля и учета функционирования бизнеса. Она направлена на строгое подчинение деятельности бизнес-сообщества букве закона. В этих условиях выживание предпринимательства во многом зависит от тех установок, которым оно должно следовать. Правительство пытается нормировать работу бизнеса таким образом, чтобы упрочить тенденцию к его укреплению, но эти усилия сталкиваются с сопротивлением представителей мелкого и малого предпринима-
4 Телепередача «Куриери», 30 июня 2003, 21:00.
тельства. В процессе институционализации капитализма обостряются противоречия между крупным и средним, а также малым и мелким бизнесом, причем двум последним особенно трудно пойти на такие издержки, каких требует «подчинение» способам учета их деятельности, установленным правительством. Именно этим можно объяснить волну протеста рыночных торговцев, прокатившуюся по всей стране и направленную против решения властей обязать их приобрести кассовые аппараты с целью улучшения контроля торгового оборота. Относительно крупные предприятия, которым было легче выполнить это требование, оказывались в лучшем положении, так как указанное решение способствовало их избавлению от конкуренции со сравнительно мелкими структурами.
После переворота, когда существенно ослабли общественные механизмы, сдерживавшие процесс расширения власти правящей элиты, политический контроль над бизнесом приобрел более жесткий и грубый характер. Правительство явно подчиняет деятельность предпринимательства своим политическим целям, терроризируя бизнес-сообщество возможностью наказания. Как и при Шеварднадзе, процветает номенклатурный бизнес (хотя, видимо, уменьшилось число «крыш», но при этом увеличились масштабы тех сфер бизнеса, которые находятся под их прикрытием). Политическая власть продолжает превращаться в экономическую и сдерживать развитие рыночной (честной) конкуренции. Крупные фирмы, работающие под покровительством влиятельных чиновников и политиков, используя внеэкономические методы принуждения, заставляют своих конкурентов покидать рынок.
Экспроприация частной собственности стала существенной частью курса на институционализацию капитализма. После революции по республике прокатилась волна: предприниматели преподносили свою собственность в дар государству. Г азета «Алиа» отмечает: «В Грузии за последнее время показатель отчуждений-дарений катастрофически увеличился»5. По данным Палаты нотариусов, в 2002 году в Тбилиси было юридически заверено 499 договоров отчуждения и дарения, в регионах — 833; в 2003-м соответственно — 1 059 и 425, в 2004-м 1 890 и 728. Как отмечала «Алиа», «трудно сказать, что все эти договоры были заключены в результате непосредственного вмешательства прокуратуры, но, зная, что для этой власти отобрать — дело обычное, трудно не сомневаться. Приведем отнюдь не полный список «подаренных» предприятий: А/О «Электровозостроитель» — 39% от доли; А/О «Электровагоностроитель» — 42%; ООО мясокомбинат «Арена» — 60%; фармацевтическое производство ООО «Фарма-Алианс» — 51%; тракторное производство «Тракторный» — 13,4; производитель электроприборов А/О «Электротехник» — 8,8%; производство отливки чугуна ООО «Иджией» — 50%; Кутаисский автозавод — 59% и т.д. По комментариям члена национального фронта Мелашвили, столь резкий скачок переоформлений доли возможен только в том случае, если в стране растет инвестиционный оборот. По его словам, такой показатель не характерен даже для Китая, где был инвестирован огромный капитал. Исходя из этого, он делает вывод, что это — свидетельство ограбления прежних владельцев. По мнению Мелашвили, именно на это указывает смена владельцев рынков, доходных зданий и земельных участков. У владельцев доли энергетической фирмы «Жинер» отобрали «всего лишь» 61%. Эта фирма арендовала Жинвальскую гидроэлектростанцию и являлась довольно прибыльным предприятием, которое обеспечивало Тбилиси не только электроэнергией, но и водой. Девятерых совладельцев «Жинер» в один день (13 января 2005 г.) заставили оформить договор дарения и уступить доли разных величин. В приведенный выше список вошли предприятия, как не выделявшиеся своей прибылью, так и те, в убыточности которых возникают серьезные сомнения. То, что государству передают собственность в результате нажима со стороны
5 Алиа, 21—22 декабря 2006.
властного аппарата, подтверждает ряд фактов. Так, директор фирмы «Лиахви» оформил договор дарения на основе процессуального соглашения с прокуратурой, руководитель фирмы «Коммерсант-95» подписал договор в камере предварительного заключения (без согласия 14 акционеров), а протокол акционеров о согласии с решением директора оформили через 20 дней после подписания данного договора. В настоящее время директора как «Лиахви», так и «Коммерсанта-95» находятся на свободе6.
Нормативная база институционализации капитализма направляет этот процесс против малого бизнеса: трудности его работы на основе действующего законодательства позволяют правоохранительным структурам шантажировать предпринимателей и отбирать у них имущество.
Слом старой государственной машины и создание новой
Формирование иной государственной машины, политически нейтральной, которая обеспечивала бы «повиновение» всех конкурирующих политических сил демократическим нормам «поведения», — фундаментальная задача демократического строительства в Грузии. С первых дней постсоветского периода национальная бюрократия подчинялась господствующей политической силе и являлась орудием ее политического доминирования за счет подавления политических конкурентов. Это особенно относится к судебной системе, полиции, сфере государственной безопасности и к прокуратуре. Таким образом, постсоветская республика унаследовала от коммунистического прошлого государство, сращенное с правительством и политической элитой. Именно такая особенность стала главной причиной постоянного воспроизводства и развития авторитарных тенденций политической системы. Сращивание правительства с государством сдерживает политическую конкуренцию, способствуя укреплению экономических основ политического господства правящей элиты. Оно подчиняет бизнес и экономику политическим интересам, порождая некоторые характерные черты советской политсистемы — сращение политики с экономикой, подчинение экономики политике и, как следствие, политизацию экономической и хозяйственной жизни. Наиболее четко эти свойства современной политсистемы проявились в стране тогда, когда по приказу политических руководителей частные фирмы, абсолютно не связанные с виноградарством и виноделием, были вынуждены закупить у кахетинских крестьян виноград и таким образом спасти правительство от их протеста. При Шеварднадзе, перед которым стояли задачи по созданию государственных институтов и усилению их влияния, развивался политический альянс правящей элиты и бюрократии. Он держался на чисто рыночных принципах взаимообмена и взаимовыгоды — за политическую поддержку тогдашних властей чиновничество получало возможность использовать административные полномочия в личных целях. В этих условиях бюрократия обрела функцию формирования новой социальной стратификации. Государство и общество превратились в заложников чиновничества, которое стало одним из значительных источников создания буржуазии, то есть административная власть трансформировалась в экономическую. Наиболее яркий тому пример — тогдашний министр связи Инд-жия, который, заняв свой пост, превратился в миллионера (крупного магната в сфере коммуникаций). При всевластии бюрократии, слабом государственном контроле и учете приобрели массовый характер «дикая» приватизация и функционирование бизнеса за
6 См.: Алиа, 21—22 декабря 2006.
счет нарушений закона, что стало источником обогащения отдельных чиновников и формирования новой стратификационной структуры.
Таким образом, должности в государственных органах (полиции, прокуратуре, службе безопасности, налоговой системе и т.д.) способствовали изменению статуса бюрократа в экономике. На данной основе государственные институты сращивались с частным сектором, что сдерживало институционализацию государственной власти — создавало и развивало частные экономические и бизнес-интересы госслужащих. Это парализовало проведение внутриполитического курса и подчинило реализацию государственных интересов частным. Вот почему дальнейший прогресс госстроительства требовал улучшения государственной дисциплины, строгой подчиненности бюрократии и административной власти законодательству, а также преобразования последней в инструмент осуществления политического курса. После ноября 2003 года политическая элита определила своей целью полное подчинение чиновничества и его трансформацию в орудие исполнения ее воли. 3а весь период посткоммунистической истории Грузии постепенно изменялась структура государственной машины, однако после ноября 2003 года проявились стремления радикально удалить из нее все то, что осталось от коммунистического прошлого, приблизить ее устройство и функционирование к западным стандартам.
Можно выделить три направления слома старой машины и создания новой:
1) формирование новых структур, заменивших советские;
2) трансформация способов «рекрутирования» бюрократии;
3) преобразования в кадровой политике.
Наиболее четко этот процесс прослеживается на примере изменений в правоохранительной сфере: считалось, что она была наиболее коррумпированной и носила карательный характер. После революции упраздняются старые структуры этой системы и создаются новые. Например, взамен Госавтоинспекции сформирован полицейский патруль, совмещающий функции дорожной инспекции и борьбы с уличной преступностью. От работы в правоохранительных органах в массовых масштабах отстранили старые кадры, а на их места приняты неопытные люди.
Радикальные перемены происходят и в методах набора чиновников: введено назначение на основе конкурсных экзаменов. Такой способ рекрутирования мог бы содействовать расширению базы набора бюрократии, увеличению ее прозрачности (а на этой почве — укреплению общественного контроля над данным процессом), развитию честности и профессионализма чиновников. Конкурсы могли бы стать и мощным фактором упрочения социальной мобильности на основании заслуг, опыта и знаний, способствуя подобным образом стабилизации политической системы, демократизации общества и формированию меритократии. Тем не менее политические и клановые интересы значительно ослабляют положительный эффект нового метода рекрутирования, превращают его в «демократический камуфляж» упомянутой заинтересованности правящей элиты. Ключевая причина этого — отсутствие в социуме таких центров силы и влияния, которые сдерживали бы неизменное стремление высшего руководства к расширению своей власти.
Резкие перемены происходят и в кадровой политике: ее сущность определяет убежденность правящей элиты в том, что прежние (опытные) кадры непригодны в новых условиях, так как задерживают внедрение западных стандартов и не способны воспринять современные принципы работы. Поэтому в постреволюционной Грузии в массовом порядке увольняли госслужащих и на базе конкурсного отбора принимали новых сотрудников. Вследствие этого был существенно омоложен корпус госслужащих — безо всяких на
то причин из него удалили почти всех работников старше 50 лет. Новый руководитель (например, министр) требовал от всех сотрудников написать заявления об увольнении, а затем — на основе конкурсного отбора — принимал новых, причем на втором этапе часть кандидатов, продемонстрировавшая в тестировании наивысшие показатели, проходили так называемое «собеседование», что позволяло начальству отбирать служащих по своим субъективным интересам. В условиях отсутствия реальной системы разделения, взаимоконтроля и взаимосдерживания властей, общественного надзора над осуществлением власти и ответственного правления, конкурсная система превращается в прикрытие волюнтаризма и субъективизма при проведении кадровой политики. Огромные масштабы приобретает патронаж — он распространяется не только на политические, но и на административные должности, например на такие, как руководитель отдела, департамента и т.д. Ноябрьская смена власти расширила административные полномочия глав министерств и ведомств за счет ослабления защищенности нанимаемых сотрудников, что, в свою очередь, создало благоприятные условия для налаживания и развития новых клановых связей. 3а отставкой министра обороны республики Окруашвили последовало увольнение почти всех сотрудников Минобороны, назначенных на конкурсной основе. Несмотря на то что эти конкурсы завершились за несколько дней до отставки Окруашви-ли, который не успел утвердить их результаты, новый министр Д. Кезерашвили аннулировал последние и объявил о новом конкурсе7.
Местные выборы
Выборы 2006 года в местные органы власти открыли новую страницу в истории механизмов ослабления демократических институтов. Правящая элита задействовала свои административные ресурсы не столько для прямой фальсификации избирательного процесса, сколько для того, чтобы политические конкуренты находились в неравных условиях. В этих целях «эксплуатировались»:
1) недостатки в законодательстве;
2) применение административного ресурса, что позволяло правящим кругам страны использовать государство против своих политических конкурентов;
3) полное подчинение бизнес-сообщества политическим целям властной элиты — это давало ей возможность перекрыть источники финансирования оппозиции;
4) незащищенность людей на рабочих местах, их полное бесправие перед руководителями организаций и ведомств.
Правительство обратило в свою пользу отсутствие в законодательстве точных сроков проведения выборов: президент назначил данное мероприятие тогда, когда это было наиболее выгодно для его партии, а время реализации процесса — неожиданно для оппозиции — установил такое, что последняя оказалась в цейтноте.
Административный ресурс предоставил правящей партии возможность задействовать государственные учреждения для политической мобилизации избирателей и получить нужные результаты без фальсификации. По свидетельству консерватора, депутата парламента Грузии Кукава, «власти стали более опасными, и они поставили оппозицию в кабальные условия. Если раньше выборы фальсифицировали, бросая бюллетени в урны, то сейчас власти используют финансы. К этому добавляется и то, что весь государствен-
7 См.: Резонанси, 1 февраля 2007.
ный аппарат занят одним делом — собирать голоса для правящей партии»8. В Имеретинском крае работникам налоговых служб дали задание представить списки, каждый из которых включал бы как минимум 20 человек: они должны были голосовать за правящую партию «Единое национальное движение». Эти сведения подтверждает и лейборист Гуга-ва. По его словам, госслужащим угрожали увольнением с работы, если они проголосуют против вышеназванной партии9.
Используя материальное вознаграждение, руководители районных управ (гамгебе-ли) весьма усердно организовывали и направляли деятельность активистов «Национального движения». Так, по свидетельству одного из авторитетных представителей этой партии, члена комиссии избирательного участка, за несколько дней до выборов гамгебели Исанс-кого района Тбилиси собрал активистов движения. Гамгебели обещал по 70 лари тем лицам, которые привлекут к выборам 20 сторонников «Национального движения», а также напомнил собравшимся, что, несмотря на выборы, он останется на своем месте и сегодня или завтра им понадобится его помощь10. Для мобилизации электората функционеры националов использовали подкуп, психологическую обработку, насилие и шантаж. Об этом свидетельствуют члены комиссий избирательных участков от правящей партии. По утверждению одного из них, «активисты националов очень хорошо поработали. На участки почти насильно привозили на машинах стариков. Они держали в руках красные буклеты, в которых была изложена избирательная платформа «Национального движения», и просили нас не ошибиться и отметить № 5 (порядковый номер «Национального движения» в бюллетене)»11.
Используя для устрашения бизнесменов государственную машину (в частности, налоговую службу, прокуратуру, МВД), властная элита страны «перекрыла» финансирование оппозиционеров. Именно этим можно объяснить ту огромную разницу в объемах средств, полученных правящей партией и оппозицией в виде пожертвований в ходе этих выборов (см. табл. 1).
Таблица 1
Г Название партии к Получены Источники финансирования^
пожертвования (в виде лари) юридические лица физические лица
Единое национальное движение 3 667 383 123 23
Блок «Давиташвили, Хидашели, Бердзенишвили» (оппозиция) 88 956,21 1 26
«Промышленность спасет Грузию» (оппозиция) 523 758,51 8 3
«Сакартвелос гза» (оппозиция) 43 945 0 3
Лейбористская партия (оппозиция) 13 277 0 физические лица
Г Подготовлена на основе данных, опубликованных газетой «Алиа» | 1 31 октября — 1 ноября 2006 года. )
8 Алиа, 12—13 декабря 2006.
9 См.: Резонанси, 18 октября 2006.
10 См.: Там же.
11 Там же.
Состав источников субсидирования политических партий косвенно свидетельствует о морально-психологическом состоянии грузинского бизнеса после революции. Исходя из пропорциональности количества «ресурсов» финансирования «Национального движения» и оппозиционных партий, можно сделать вывод, что предприниматели опасались субсидировать оппозицию. Если движение имело 146 источников финансирования, то все главные оппозиционные партии — 41. Интерес вызывает и структура денежных ресурсов — она представлена физическими и юридическими лицами, однако их соотношение меняется в зависимости от политических субъектов. В создание финансовой базы «Единого национального движения» самый большой вклад внесли юридические лица — 123 (физические — 23), а в случае оппозиции наоборот: физические — 32, юридические — 9. Эту разницу можно объяснить тем, что бизнес боялся помогать оппозиции, поэтому старался финансировать ее в форме личных пожертвований, так как движение средств юридических лиц легче поддается контролю со стороны финансовых органов государства, которые фактически стоят на страже интересов правящей политической силы.
Курс на формирование поколения глобализаторов
«Революция роз» снесла политические барьеры, сдерживавшие развитие и распространение новых идеологических и духовных процессов. «Освобождайся от старых предрассудков, будь свободным», — эти слова из рекламы молодежной телепередачи общественного канала указывают на содержание названных процессов, направленных на изменение стереотипов осмысления грузинской национальной идентичности и сложившихся норм поведения. Ориентиры этих процессов — ослабление значения и чувства национальной принадлежности в самоидентификации личности. Усиливается дегрузинизация социальной жизни. По замечанию профессора М. Цацанашвили, «сегодня часто говорят об успехах нашей власти, однако необходимо отметить, что эти успехи достигнуты за счет грузинской духовности»12.
Особенное значение в формировании поколения глобализаторов имеет система образования. Именно в этой сфере и в организации науки происходят наиболее глубокие изменения.
После переворота образование и наука попали под контроль глобализаторов из Фонда Сороса и Института свободы. Создается Министерство образования и науки, главой которого назначают бывшего руководителя упомянутого Фонда К. Ломая. После этого весь прежний состав министерства был уволен и на конкурсной основе приняты новые молодые кадры, связанные в основном с глобализаторскими центрами страны (Фонд Сороса — «Открытое общество — Грузия», Институт свободы и др.), а также с правящей партией. Провели реформу Академии наук республики, в результате которой институты получили статус юридического лица, а функция управления наукой перешла к Министерству образования. Радикальные трансформации имели место в сфере высшего и среднего образования. В вузах ввели общенациональные приемные экзамены, существенно снизившие уровень коррупции на подобных «испы-
12 Ахалгазрда Ивериели, 30 ноября — 10 декабря 2006.
таниях». Стали избирать ректоров вузов их академическими советами, причем часть функций указанных лиц перераспределили между названными советами и сенатами, также формировавшимися на основе выборов. Процесс кардинальных изменений в системе образования и науки «столкнулся» с сопротивлением академических кругов, которые предлагали свой вариант реформ. Например, преобразования в Тбилисском государственном университете (ТГУ) проходили на фоне острых баталий между ректоратом и профессорско-преподавательским составом. Ученые выступали против изменений, связанных с грубыми нарушениями закона. Чтобы сломить это сопротивление, в университет направили полицию, «освободившую» вуз (с применением силы) от протестовавших.
Радикально трансформировалась и система управления средними школами. В результате реформы в данной области усилилась роль родителей — за счет редукции прав и влияния преподавателей и директоров. Была введена практика избрания родителями и преподавателями школьных попечительских советов, выбирающих, в свою очередь, директоров. Изменились принципы финансирования: ныне государство субсидирует не средние образовательные учреждения, а каждого ученика, который может перейти в любую школу и забрать при этом свой ваучер финансирования: такая практика призвана упрочить материальные стимулы улучшения учебно-воспитательного процесса. Тем не менее в реальности часто происходит наоборот. Реформа поставила в тяжелые условия школы с небольшой численностью учащихся и усилила тенденцию к укрупнению школ: начался процесс их оптимизации. Вместе с тем увеличение количества учеников зачастую отрицательно воздействует на менеджмент школ, дисциплину и успеваемость. О том, что эти преобразования не принесли желаемого эффекта, свидетельствует широкое распространение частного репетиторства.
Система управления и организации образования и науки принимает демократическую форму. Однако на этом этапе ее нельзя назвать демократической в силу того, что она «прикрывает» действующую власть, а также влияние Министерства образования и науки, контролирующего все в данной сфере. Именно этим можно объяснить то, что выборы ректора ТГУ проходили на безальтернативной основе, так как заранее было ясно, что победит кандидат Министерства.
3 а к л ю ч е н и е
На вопрос, была ли «революция роз» действительно революцией, следует ответить отрицательно. Она не затронула глубинные устои общественной организации, формы ее социальной стратификации, реального распределения власти и влияния. После «революции» отмечались в основном количественные, а не качественные изменения: представительная ветвь власти еще сильнее срослась с правительством, усилилась политизация гражданской службы, и на этой базе политическая машина почти полностью была поставлена на службу правящей элиты. Бизнес и экономика полностью подчинены политическим целям властных кругов. В обществе еще больше укрепился страх перед госструктурами. Трансформации, произошедшие после «революции роз», как правило, носят поверхностный характер; значительно улучшилось администрирование на основе упрочения институционализации государственной власти. Необходимо также отметить, что некоторые преобразования были начаты еще при Э. Шеварднадзе, а после «революции роз» увеличились масштабы и ускорились темпы их проведения: например, реформа в сфере образования. Тем не менее все перемены, имевшие место после ноябрьского переворота,
происходили на фоне расширенного воспроизводства образцов властвования элиты, унаследованных от режима Э. Шеварднадзе. Качественного скачка из посткоммунизма не произошло. Причину этого можно искать в особенностях процесса демократизации, который не имеет в Грузии самостоятельного характера, а подчиняется становлению новых форм общественной стратификации и экономической структуры. В силу изложенного выше, демократизация страны сопровождается ухудшением экономических, социальных и культурных условий.
