CC BY
117
УДК 94(571.53)
ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО В ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ © Н.А. Скорикова1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Представлен анализ эволюции взаимоотношений институтов государственного управления и общественного самоуправления в Сибири в годы Гражданской войны на примере Иркутской губернии. Библиогр. 13 назв.
Ключевые слова: история Сибири; Гражданская война; иркутское земство; П.Д. Яковлев; комитет общественных организаций ( КООрг); Сибирская областная дума; Колчаковское правительство.
GOVERNMENT AND SOCIETY IN IRKUTSK PROVINCE DURING THE CIVIL WAR N.A. Skorikova
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The article analyzes the evolution in relations between the public administration and public self-government in Siberia during the years of the Civil War by the example of the Irkutsk province. 13 sources.
Key words: history of Siberia; Civil War; Irkutsk municipality; P.D. Yakovlev; Committee of Public organizations; Siberian regional Duma; Kolchak's government.
Давать оценку событиям, произошедшим в России в разгар Первой мировой войны по-прежнему сложно. Как ни странно, но открытие новых фактов не только не упрощает исследовательскую задачу, но во многом усложняет ее. Уже ставший риторическим вопрос о характере революционных событий 1917 г. еще долго будет тревожить умы историков, философов, политологов. Принципиальное значение при этом имеет выявление основных тенденций в развитии взаимоотношений общества с новыми институтами власти, понимание изменений в настроениях народных масс, одинаково приветствовавших и свержение советской власти в Сибири весной-летом 1918 г., и ее восстановление в декабре 1919 - январе 1920 гг.
Что не вызывает сомнений, так это состояние всеобщего эмоционального подъема, радостного возбуждения и ликования от известия об отречении Николая II. Несмотря на то что иркутяне были лишены возможности следить за событиями в Петрограде через прессу (единственным связующим звеном центра и периферии был телеграф), тревожные слухи все же будоражили общественное мнение. Иркутский генерал-губернатор А.И. Пильц, стремясь предупредить возможные волнения и беспорядки, 1 марта 1917 г. издал приказ о воспрещении собраний и сходок.
Представители общественных организаций, политических партий и профсоюзов ожидали официальных сведений из столицы, чтобы немедленно на них отреагировать. Утром 2 марта была получена телеграмма с известием о государственном перевороте. Хотя официальная пресса по-прежнему молчала, тем же вечером в Городской управе состоялось собрание, на котором единогласно было принято решении о фор-
мировании нового местного органа власти - Комитета общественных организаций (в дань моде того времени получившего аббревиатуру КООрг).
Чтобы приобрести статус широкого народного представительства, члены КООрга набирались по принципу делегирования от всевозможных организаций без учета политических пристрастий. Так как революция вызвала активизацию деятельности общественных организаций, численность которых неудержимо росла, то и состав комитета также увеличивался. В него вошли представители Городской думы, биржевого комитета, культурно-просветительских обществ и, конечно, различных политических партий. К апрелю 1917 г. Иркутский КООрг был представлен 77-ю общественными и политическими организациями.
Смена власти в Иркутске и губернии происходила мирно: ни погромов, ни кровопролития, ни даже мелких потасовок. Напротив, в течение марта на улицах города проходили митинги в поддержку свершившейся революции, прямо на улицах накрывали столы, в храмах осуществлялись торжественные молебны во славу Временного правительства. 5 марта амнистированным политическим заключенным из Александровской тюрьмы была организована торжественная встреча на вокзале. Придавая важность происходящим событиям, действуя в духе революционных традиций, КООргом был санкционирован арест или отстранение от должностей представителей бывшей власти. Однако все они, в том числе и генерал-губернатор А.И. Пильц, и губернатор А.И. Юган, вскоре были отпущены и покинули Иркутскую губернию.
Март 1917 г. был отмечен чрезвычайной общественной активностью. Повсюду в губернии формиро-
1Скорикова Наталья Александровна, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и философии, тел.: 89148767509, e-mail: [email protected]
Skorikova Natalya, Candidate of History, Associate Professor of the Department of History and Phi-losophy, tel.: 89148767509, e-mail: [email protected]
вались институты новой власти, для которых даже не было выбрано универсальное наименование. Комитеты общественной безопасности (КОБ), комитеты общественных организаций, комитеты общественной обороны, гражданские комитеты - все это названия по сути одних и тех же учреждений. Объединяло их и то, что организаторами и руководителями этих органов становились по преимуществу бывшие политссыль-ные, чаще эсеры и меньшевики.
Иркутский комитет возглавил известный политический ссыльный - меньшевик И.Г. Церетели, что само по себе является показателем «левизны» новой администрации. Потому неудивительно, что найдя чуть ли не тотальное общественное одобрение, КО-Орги и КОБы Иркутской губернии не находили общего языка с центральной властью. Так, в ответ на предписание председателя Временного правительства Г.Е. Львова о передаче исполнения обязанностей иркутского губернатора городскому голове И.М. Бобровскому, в начале марта Исполнительный комитет КООрга назначает комиссаром по управлению губернией бывшего управляющего Казенной палатой И.А. Лаврова. Более того, по причине несогласия КООрга краевой комиссар П.И. Преображенский так и не смог приступить к своим прямым обязанностям по управлению краем и вскоре после назначения вообще покинул Иркутск.
Следует напомнить еще об одном очень важном обстоятельстве. Как и по всей стране, в Иркутске с марта 1917 г. начинает складываться двоевластие. Параллельно с КООргами и КОБами, подчиненными Временному правительству, повсеместно создаются Советы рабочих и военных депутатов, единственной легитимной властью для которых является Петросо-вет. И если в первые революционные месяцы между ними практически не было открытого противостояния, то летом - осенью 1917 г. обстановка стала напряженной. Все дело в невозможности в условиях военного, да еще отягощенного революцией времени решения бытовых вопросов, и прежде всего обеспечения населения продовольствием и товарами первой необходимости. Разразился настоящий товарный голод, следствием которого стало введение с 1 сентября товарных карточек. На общем фоне недовольства бездействием Временного правительства в решении ключевых на тот момент вопросов о земле и мире это имело важнейшее значение в последующем размежевании политических и общественных сил Сибири.
Одни, именуемые в научной литературе буржуазно-либеральным лагерем, в целом поддерживали Временное правительство, однако по поводу дальнейшей судьбы Сибири у них были далеко идущие планы. В июне 1917 г. Временное правительство во главе с министром-председателем Г.Е. Львовым разрешило сибирякам формировать земское самоуправление. Во многих районах Сибири к этому было все готово. Еще во второй половине апреля 1917 г. в Иркутске была создана Губернская по земским делам комиссия под председательством эсера П.Д. Яковлева. Теперь она должна была сформировать в губернии земские учреждения различного уровня (губерн-
ские, волостные, уездные). Эти органы ведали вопросами местного самоуправления, крестьянского и городского хозяйства, здравоохранения, ветеринарии, опеки и презрения, улучшения местных путей сообщения, содержания дорог, земской почты и проч.
Представители общественных организаций восприняли это событие как призыв к активным действиям и запланировали окончательно решить вопрос о создании Сибирской областной думы (СОД), наделенной всем спектром законодательной, исполнительной и судебной власти. С этой целью 6-17 октября 1917 г. состоялся Общесибирский областной съезд. Его участники вынесли резолюцию под общим названием «Областное устройство Сибири», которая провозглашала право региона на автономию, определяла его территорию и компетенцию будущей Думы. Социальной опорой в борьбе за сибирскую автономию являлись интеллигенция, буржуазия, чиновничество.
Другие, представители лагеря социалистического, решали иные задачи. Опираясь на рабочих, солдат и крестьян Сибири, во главу угла ими ставилась проблема расширения социально-экономических прав трудящихся.
Но была и третья сила, которая нарушила планы и тех и других - большевики. Уступив первенство в Советах эсерам и меньшевикам, они вели работу непосредственно на предприятиях и в профсоюзах. Помимо активной антиправительственной и антивоенной пропаганды в обход профсоюзам ими велось формирование фабрично-заводских комитетов.
К осени 1917 г. сложилась неоднозначная ситуация. С одной стороны, на Первом Общесибирском съезде Советов, который состоялся 16-23 октября 1917 г. в Иркутске, были одобрены резолюции большевиков и создан Центральный исполнительный комитет Советов Сибири (Центросибирь) во главе с большевиком Б.З. Шумяцким. С другой стороны, мы не можем отрицать, что задача большевизации Советов Сибири к октябрю 1917 г. так и не была решена, и большевикам пришлось приступить к захвату власти, не имея поддержки среди населения.
То, что происходило дальше, советские историки назовут «триумфальным шествием Советской власти по стране». В этой апофеозной фразе есть большая доля правды: в кратчайшие сроки, к марту 1918 г., практически без кровопролития процесс установления Советской власти по всей стране был завершен.
Триумф был недолог. Параллельно с формированием Советов начинают создаваться многочисленные антисоветские подпольные вооруженные организации, члены которых были недовольны сложившейся ситуацией в стране.
В мае 1918 г. политическая обстановка в Сибири в очередной раз круто изменилась: чехословацкий мятеж подтолкнул сибирское антисоветское подполье к открытому выступлению. Разразилась кровопролитная Гражданская война. К началу лета 1918 г. в Поволжье, на Урале и в Сибири было образовано более 20 автономных, областных, национальных антисоветских правительств. По моему глубокому убеждению, чехословацкий мятеж сыграл ключевую и одновременно
роковую роль в истории Белого движения. Антибольшевистские подпольные организации не могли упустить момент для выступления и не воспользоваться мятежом, который вывел из-под контроля большевиков чуть ли не весь Транссиб. Возможно, они и были к этому времени готовы захватить власть, но еще не успели накопить необходимый потенциал, чтобы удержать ее навсегда. Может поэтому при исследовании создается впечатление некоторой спонтанности, непродуманности в действиях тех, кто оказался у власти в Сибири летом 1918 г.
В конце июня 1918 г. пять членов Временного правительства автономной Сибири (ВПАС), находившиеся в то время в Омске, образовали Временное Сибирское правительство, к которому и перешла политическая власть. Летом - осенью 1918 г. на территории Сибири возникло новое политическое образование, за которым в современной науке закрепилось наименование «Белая Сибирь».
Так распорядилась история: именно в Иркутске, на жизни которого очень ярко и многогранно отразились все достижения и просчеты «белых» правительств, развернулись события, определившие дальнейшую судьбу не только Сибири, но и российской государственности в целом.
С падением Советов в Иркутске в июле 1918 г. Губернская земская управа как высший выборный орган в губернии взяла на себя обязанности правительственной власти, как говорилось в официальном заявлении, «вплоть до приезда Уполномоченного Временного Сибирского Правительства» [5, л. 4]. Земцы, безусловно, рассчитывали на главную роль в деле управления на местах, но правительственные чиновники решили этот вопрос иначе. По их мнению, в условиях военного времени «именно Сибирь ... должна дать прочный, надежный тыл». Но для этого был необходим крепкий и «хорошо обслуживающий эти места аппарат» [6, л. 3]. Подразумевалась вертикаль власти со строгой подчиненностью, с которой земские учреждения плохо сочетались.
Более четкого представления о форме местного управления и самоуправления в так называемый переходный период, по всей видимости, не было. Поэтому министры использовали «Постановление Временного Правительства «Об утверждении временного положения о Губернских (Областных) и Уездных Комиссарах», датированное 19 сентября 1917 г. Некоторые его пункты совершенно не соответствовали времени. Этот документ основывался на идее передачи власти на местах органам самоуправления, при этом комиссару отводилась лишь роль наблюдателя за соблюдением законности. Однако теперь должность комиссара трактовалась по-новому «в смысле наделения его правительственными полномочиями» [11, с. 33]. Земство сохранялось, но ставилось в зависимое положение от местной администрации.
Отсутствие грамотной законодательной базы, отвечающей интересам времени, значительно осложняло ситуацию. Согласно упомянутому положению, кандидаты на замещение должностей губернских и областных комиссаров выдвигались местными обще-
ственными и политическими организациями. Это соответствовало духу «демократической контрреволюции» и стало наиболее простым выходом из сложившейся ситуации, когда появилась необходимость в кротчайшие сроки укомплектовать штат административных чиновников. Однако подобная зависимость глав губерний от местных общественных организаций искажала саму суть построения самостоятельной и твердой власти на местах. Искусственно порожденное соперничество администрации, с одной стороны, и местного самоуправления - с другой, явилось причиной нездоровой общественно-политической обстановки.
В Иркутской губернии лидирующее положение земства и его по преимуществу социалистический состав определили политическую окраску администрации после антисоветского переворота в июле 1918 г. Пост губернского комиссара занял эсер и бывший политический ссыльный, а ныне глава Губернской земской управы, эмиссар Временного правительства автономной Сибири П.Д. Яковлев.
Первое время (до переворота 18 ноября 1918 г.) он тесно сотрудничал с земцами. Создавалась ощущение восстановления политической жизни «по демократическим принципам», что было встречено иркутской общественностью с воодушевлением. Но иркутскому земству так и не удалось оправиться от пережитой в начале 1918 г. дезорганизации и войти в нормальное рабочее русло. Излишняя же политическая активность его представителей мешала решению насущных хозяйственных проблем в союзе с губернской администрацией. Результатом стало то, что Временное Сибирское правительство окончательно подчинило земство на всех его уровнях главам губерний (областей) и уездов.
Окончательно демократические иллюзии были развеяны Колчаковским переворотом 18 ноября 1918 г. Постепенно власть главы губернии становится практически единоличной. Будучи полновластным хозяином в губернии, П.Д. Яковлев, как и его коллеги в других регионах, должен был правильно сопоставлять свое влияние и возможности, просчитывать экономическую и социально-политическую ситуацию, ориентироваться в событиях в целом по стране. Глава губернии теперь не только решал хозяйственные вопросы, еще с июля 1918 г. у него в подчинении находились все чины губернской и уездной милиции, а с февраля - марта 1919 г. - отряд милиции особого назначения, несколько позже и орган политического надзора - Губернское управление государственной охраны.
При такой концентрации власти очень многое зависело от личных качеств администратора, его окружения. В докладе 13 марта 1919 г. чиновники Департамента общих дел МВД высказали следующее мнение: важнейшим условием при создании административного аппарата, особенно в настоящее время, является осторожный подбор служащих как в центральных, так и в местных учреждениях. .При назначении чинов на службу .следует предварительно собирать о данном лице через Департамент милиции сведения о том, не имеется ли в его распоряжении каких-либо ком-
прометирующих данных. Кадровый состав служащих должен был комплектоваться исключительно из «государственно мыслящих людей, абсолютно беспартийных и твердых в понимании служебного долга и служебной дисциплины». Лица же, числящиеся членами политической партии, «как связанные партийной дисциплиной, допущены к государственной службе быть не могут» [8, л. 19].
По всем этим показателям П.Д. Яковлев, хоть и объявил о выходе из партии эсеров, не мог сохранить за собой пост управляющего губернией. В этой связи ему пришлось выработать свой алгоритм поведения по отношению к правительству и местным политическим силам. И выход был найден. В конце ноября 1918 г. П.Д. Яковлев во всеуслышание объявил о своем намерении уйти в отставку. Земство, напуганное перспективой увидеть на его посту нового человека, который, вероятней всего, не будет считаться с интересами самоуправления, срочно отправляет в Министерство внутренних дел телеграмму с просьбой: «отставку не принимать» [9, л. 103]. Вместе с тем и министерство было заинтересовано в сохранении П.Д. Яковлевым своего поста. Он как никто другой знал о положении дел в губернии, тесно сотрудничал с общественно-политическими организациями, с земством, а значит, мог свободно контролировать ситуацию на вверенной ему территории. Очень скоро в иркутских газетах появился ответ П.В. Вологодского на имя П.Д. Яковлева: «Вы прекрасно ведете свое дело, и терять нам таких людей нельзя, отпустить мы Вас не можем» [12].
Уже в середине января 1919 г. Яковлев направил соображения по поводу своей работы в качестве агента новой власти: «что может сделать такой агент, положим, в Иркутской губернии? Прежде всего, перебороть тягу социалистов к подполью, где они по привычке будут только разрушать, но не созидать». Для этого требовалось немного: предоставить им немного свободы, а в противовес создавать альтернативные органы печати, с разъяснением работы правительства и его агентов. Чтобы оттянуть от них (эсеров) молодежь - организовать аполитичные молодежные организации. Сложнее, по мнению П.Д. Яковлева, обстояло дело с рабочими союзами. Но и здесь единственно правильной мерой было выбрано «вытягивание их из подполья наружу, где легче разобрать, кто тебе союзник, а кто враг, подлежащий уничтожению» [6, л. 50, 50 об.].
В таком качестве П.Д. Яковлев оказался выгоден и иркутскому земству, которое быстро приспособилось к роли правительственного оппозиционера и умело пользовалось теми послаблениями, которые допускал глава губернии.
Заручившись поддержкой с обеих сторон и имея в своем подчинении силовые органы и структуру политического надзора, управляющий Иркутской губернией, в конечном счете, проводил политику, во многом сомнительную по отношению и к тем, и к другим.
Тем не менее, весной 1919 г. вопрос о замене П.Д. Яковлева на посту управляющего Иркутской губернии всерьез рассматривался Министерством внутренних
дел. Это подтверждает обнаруженное в ГАРФ письмо неизвестного автора на имя командующего войсками Иркутского военного округа генерал-лейтенанта В.В. Артемьева. Из письма становится ясно, что тогда за П.Д. Яковлева ходатайствовал сам В.В. Артемьев [9, л. 125]. По этому поводу можно сделать предположение, что глава Иркутского военного ведомства был обязан управляющему губернией за свое назначение, который приложил все возможные силы для смещения его предшественника В.И. Волкова.
По признанию Г. Гинса, в правительстве всегда относились к Яковлеву и его окружению с недоверием, и вопрос о его отставке не раз обсуждался в МВД. Еще осенью 1918 г. колчаковский контрразведчик пытался предупредить МВД, что деятельность главы Иркутской губернской администрации носит «открыто сочувствующий большевикам» характер [4, л. 14].
Тогда почему же не была найдена ему замена? Более того, слухи прочили ему повышение и должность министра внутренних дел. Ответ может быть такой: в Омске, а ведь П.Д. Яковлев был лично знаком с В.Н. Пепеляевым, П.В. Вологодским и некоторыми другими членами правительства, всерьез верили в его способность удержать под своим контролем общественно-политическую жизнь губернии. Его тактика, которая давала некоторую свободу антиправительственным силам (разрешение собраний, съездов и проч.), чтобы удержать их от ухода в подполье, на тот момент казалась логичной. Он не раз «обнаруживал преданность и умел "пускать слезу" по поводу того недоверия, которое проявляло порой начальство» [1, с. 485 ].
В конце апреля он выдал социалистическим партиям разрешение на проведение митингов, посвященных празднованию 1 мая. П.Д. Яковлев не мог предполагать, во что это может вылиться. Еще ночью по городу были расклеены антиправительственные прокламации Всесибирского краевого комитета партии эсеров. Как свидетельствует заметка в одной из местных газет, наиболее пышный митинг состоялся в городском театре. Начался он с пения «Интернационала», «Марсельезы», «Вы жертвою пали» и тому подобное. «Кого только не было, - отмечал автор, - и партийные представители, и от бунда, и от кооперативов, и уж конечно от губернского Земства и городского самоуправления. Не доставало для полной картины выступления идеальной Иркутской администрации». Ораторы призывали к борьбе с буржуями, к братству народов, приветствовали Учредительное собрание и Интернационал, ругали существующее правительство. Неизвестный автор спрашивал: «... не рубят ли г. Яковлев и К° тот сук на котором сидят? И как вообще на такую своенравность Иркутской администрации смотрят свыше» [3, л. 269].
Безусловно, за первомайские события управляющий губернией был обязан отчитаться перед правительством, но какое-то время ему удавалось отмалчиваться. Однако 8 мая на имя П.Д. Яковлева поступила телеграмма от министра внутренних дел с требованием соответствующего доклада. 14 мая был составлен ответ, начинавшийся словами: «Снова мне приходит-
ся оправдываться» [3, л. 269]. Яковлев утверждал, что 1 мая были не митинги, а всего лишь два собрания: одно - в городском театре, другое - в Народном доме. А разрешение было дано с общего согласия его, командующего войсками и начальника района. Преследовалась одна лишь цель: разрешить всем желающим собраться на небольшой митинг, отвести для этого здание и установить должное наблюдение. А в случае запрета наверняка пришлось бы столкнуться с более масштабными, возможно стихийными выступлениями.
Тот факт, что события 1 мая находились под контролем администрации, косвенно доказывает пресечение попытки группы большевиков организовать митинг за городом «на Кирпичных сараях». Уже с утра по приказу П.Д. Яковлева там находился конный разъезд милиции [2, л. 8]. Большевикам так и не удалось в первомайский праздник распространить по городу ни одной листовки.
В доказательство же того, как он борется с врагами правительства, П.Д. Яковлев отчитывается за создание отряда милиции особого назначения и его деятельность в Нижнеудинском уезде: «25 человек расстрелянных моим отрядом свидетельствуют, что служу честно, без провокаций». Помимо прочего упомянул о ликвидации Икейских волнений, которыми руководил лично. «Не люблю паники и не страдаю хвастовством, поэтому мелочами не утруждаю», - пишет он и обещает впредь осведомлять министра как можно точнее [3, л. 253; 6, л. 36].
На этот раз в МВД не решились отказаться от услуг П.Д. Яковлева. Он сохранил свое положение, а вместе с этим в Иркутске продолжало нарастать недоверие к Правительству.
Выборы в Иркутскую городскую думу, назначенные на май 1919 г., ясно показали, что социалистические настроения откровенно сильны и в самом Иркутске. Вокруг этого события развернулась широкая агитационная компания по критике правительственных мероприятий. Ее организаторами являлись социал-демократические, социал-революционные организации и профсоюзы. Выборы состоялись 25 мая. Управляющий губернией в это время находился в Черем-ховском уезде, куда выехал накануне «по делам службы». По возвращении он узнал, что большинство в Думе получили «беспартийные». По мнению управляющего губернией такой состав был заведомо неработоспособен. Формальная придирка была найдена и Иркутским окружным судом выборы в Думу кассированы. Новые выборы намечались на август.
В начале августа 1919 г. состоялись повторные выборы в Городскую думу. Предшествующая этому агитация социалистических организаций была более серьезной, чем весной. Только в Иркутске эсеры получили подавляющее большинство в Думе. Из 75 гласных 74 были социалистами.
Открытие работы Иркутской городской думы состоялось 23 сентября 1919 г. Органы местного самоуправления все меньше хотели идти на контакт с главой губернии, который уже не мог в деле наведения общественного спокойствия ограничиваться демократическими методами. Повсюду в губернии проводи-
лись обыски, аресты, расстрелы. Особенно жестокие расправы над жителями были учинены в Нижнеудинском уезде, где основная часть отряда милиции особого назначения боролась с крестьянскими восстаниями и партизанскими отрядами.
В октябре 1919 г. части Красной армии начали угрожать столице Белой Сибири - Омску. Было принято решение о переводе правительственных учреждений, за исключением Совета министров, из Омска в Иркутск. С первого ноября начались сопутствующие мероприятия. 10 ноября правительственные чиновники покинули Омск.
Готовясь к встрече, П.Д. Яковлев сделал заведующему информационным отделом запрос сведений о политической обстановке в Иркутской губернии. В течение недели доклад был готов. Он основывался на отчетах Управляющих уездами, донесениях командиров действующих отрядов особого назначения, сообщениях инструкторов и местной прессе. Отмечалось, что положение в губернии весьма неустойчиво. Крестьянство, страдающее от действий белогвардейских и партизанских отрядов, настроено против тех и других, озлоблено на город и считает источником всех бед существующий порядок. Здесь же была дана оценка влияния на население различных политических течений, перечислены основные газеты с определением их общественно-политической ориентации. В целом отмечалось, что настроение почти всех групп населения Иркутской губернии по отношению к правительству враждебно.
Что же явилось причиной подобных настроений? На первом месте - усталость от потрясений и неуверенность в завтрашнем дне. И было отчего: у власти в Сибири оказались временщики, которым не хватало воли, решительности, жёсткости, а подчас и жестокости. Все, чем были заняты колчаковские чиновники и генералы, - это спасение собственной жизни любой ценой, что видно на примере деятельности управляющего Иркутской губернией. Громкие лозунги о «единой и неделимой России» остались для них в прошлом, а ведь на войне проигрывает тот, кто не знает, за что воюет.
Между тем в Иркутск начали прибывать эшелоны эвакуированного из Омска правительства. Напряжение было настолько велико, что, по словам П.Д. Яковлева, министерские чиновники подъезжали к городу с заряженными винтовками и были обрадованы, увидев старые трехцветные флаги. На вокзале их встречали управляющий губернией П.Д. Яковлев и командующий Иркутского военного округа В.В. Артемьев, и даже почетный караул с оркестром. Это так вдохновило министров, что был отдан приказ об устройстве парада, который совпал с годовщиной переворота 18 ноября. Естественно, что этот «парад» представлял собой лишь жалкое зрелище и только еще больше озлобил иркутян.
Министры были ошеломлены оппозиционностью Иркутска, который считали местом своего спасения. На заседании Совета министров, которое состоялось 22 ноября 1919 г. в здании Русско-Азиатского банка, от представителей местной власти они узнали, что
буквально накануне был раскрыт план вооруженного восстания, намеченного сибирскими эсерами на 17 ноября [7, л. 1 об.]. В связи с этим 11 ноября 1919 г. по приказу Начальника Иркутского военного района генерал-майора Сычева были произведены обыски у 60-и представителей различных общественно-политических организаций и земства. 33 из них были подвергнуты личному задержанию. Отдельно был составлен список из 39 лиц, «подлежащих немедленному аресту в случае надобности», среди которых - глава Иркутского земства И.Х. Петелин [10, л. 9, 9 об., 14, 14 об.]. Аресты производились под совместным руководством управляющего губернией П.Д. Яковлева, генерал-майора Сычева и начальника отделения контрразведки штабс-капитана Черепанова в ночь на 13 ноября.
Чтобы окончательно разъяснить ситуацию, П.В. Вологодский потребовал объяснений (состоялся телефонный разговор) от В.В. Артемьева и П.Д. Яковлева как главных представителей военной и гражданской власти в губернии. Управляющий губернией заявил следующее: «Мы в полосе заговоров. Если не выступают Иркутские большевики, то только потому, что они уверены в скором прибытии большевиков с Запада. Положение нашей армии таково, что надежд не то что на победу, даже на простую остановку фронта нет... Города и земства, дольше всех работавшие с правительством, открыто говорят представителям власти о начале борьбы и никакие репрессии здесь не помогут. Настроение военных, правительственных служащих паническое; настроение обывателя таково, что кто бы не поднял восстание, оно будет иметь успех. Помощи извне ждать неоткуда.» [13, с. 81-82].
Через несколько дней П.В. Вологодский получил отставку. Сформировался новый кабинет, возглавляемый В.Н. Пепеляевым. В его состав вошли Третьяков, Червен-Водали и Бурышкин. В ответ на настроение различных слоев населения Иркутска новый Кабинет министров обещал дать многое из того, что требовали социалистические партии. По всей видимости, с этой целью в середине 20-х чисел ноября 1919 г. было устроено неофициальное заседание (за чаем и закусками в столовой управляющего губернией) с представителями Политцентра. Накануне этой встречи в кабинете управляющего губернией негласно сошлись В.Н. Пепеляев, Я.Н. Ходукин и Е.Е. Колосов. Подробности разговора неизвестны, но, по свидетельству очевидца (которым вполне мог быть и сам П.Д. Яковлев), проговорив более двух часов, они вышли из кабинета «дружно и довольно беседуя друг с другом» [13, с. 83].
26 ноября 1919 г. открыто Чрезвычайное заседание Иркутской городской думы. Были приглашены министры и весь дипломатический корпус. На этом заседании впервые открыто выступили представители Политцентра. Требования те же: немедленная отставка правительства и передача власти местным органам самоуправления. Так социалистическая общественность Иркутска еще раз категорично заявила о своем отказе от любого сотрудничества с правительством.
Восстание было уже только вопросом времени. В
этой ситуации единственно возможным спасением для П.Д. Яковлева могло стать сотрудничество с восставшими. Управляющий губернией демонстрировал, что он не просто сочувствует Политцентру, но готов принять участие в деле организации его выступления. Скорее всего, он обещал предоставить в качестве вооруженной поддержки свой отряд особого назначения. Явно не доверяя не раз предавшему свои принципы администратору, члены Центра одновременно вели сепаратные переговоры непосредственно с начальником этого отряда - капитаном Ф.С. Решети-ным.
В декабре 1919 г. по всей губернии колчаковские отряды терпели поражение, крестьяне устраивали антиколчаковские восстания, провозглашалась власть Советов. Фактически к этому времени власть Колча-ковского правительства распространялась только на губернский город. С каждым днем суживалось телеграфное сообщение.
21 декабря в городе Черемхово в 3 часа ночи началось восстание местного гарнизона и рабочих. Ими были захвачены все колчаковские учреждения, арестованы чиновники администрации. Создан революционный штаб из представителей земства и уполномоченного Сибирского Политцентра.
Поздно вечером 24 декабря в предместье Глазко-во при поддержке рабочих восстал 53-й Сибирский стрелковый полк. Вскоре был занят вокзал, Военный городок, станция и поселок Иннокентьевская. Началось вооруженное восстание, официальное руководство которым взял на себя Политцентр. С 25 числа военными властями Иркутск был объявлен на осадном положении.
К вечеру этого же дня П.Д. Яковлев предложил своим сотрудникам подать в отставку. Теперь, оставаясь главой губернии только формально, П.Д. Яковлев пытался спастись от неминуемого наказания за службу Колчаку. Есть сведения, что накануне восстания произошла его встреча с представителем иркутского большевистского комитета Михайловым, во время которой управляющий губернией просил защиты на случай переворота, «торгуя жизнью заключенных» [13, с. 87]. Переговоры закончились ничем.
Ночь на 26 декабря прошла относительно спокойно. В очередном докладе Червен-Водали Яковлев указал на необходимость объявить об отставке Верховного Правителя и наделить полномочиями правительства Губернскую земскую управу. По его мнению, таким образом можно было избежать кровопролития и передачи власти большевикам. Вечером того же дня в кабинете председателя Совета министров собрались представители земства, городской голова и члены Политцентра. Решался вопрос о возможности избежания вооруженных столкновений. Но договоренность так и не была достигнута. Следующая встреча была назначена на 3 часа дня 27 декабря. Продолжалась она не более пяти минут, так как Червен-Водали сразу заявил о невозможности передачи власти [13, с. 87].
Вечером 27 декабря на Тихвинскую площадь вышел унтер-офицерский батальон. К ним присоединись находившиеся уже к тому времени в городе части от-
ряда милиции особого назначения под командованием капитана Решетина в числе 300 человек.
Предвидя исход восстания, 28 декабря управляющий Иркутской губернией П.Д. Яковлев подал в отставку, заявив, что он более ничего для правительства сделать не может. Отставка была принята, и в тот же день он скрылся в сопровождении нескольких конных офицеров из особого отряда.
28 декабря началось новое наступление повстан-
цев на город. Иркутск на несколько дней оказался ареной боевых действий. Здесь решалась судьба последнего антисоветского сибирского правительства, претендовавшего на роль правительства всероссийского. Уже 5 января 1920 г. власть в городе оказалась в руках сначала Политцентра, а затем - большевистского Ревкома. С этого момента история России вошла в новую фазу своего развития.
Статья поступила 13.03.2014 г.
Библиографический список
1. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920 гг. (Впечатления и мысли члена Омского правительства). В 2 т. Пекин: Типолитография Русской Духовной Миссии, 1921.
2. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. Р-
2. О. 1. Д. 3.
3. ГАИО. Ф. Р-2. О. 1. Д. 197.
4. ГАИО. Ф. Р-2. О. 1. Д. 383.
5. ГАИО. Ф. Р-2. О. 1. Д. 386.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 147. О. 10. Д. 49.
7. ГАРФ. Ф. 147. О. 10. Д. 100.
8. ГАРФ. Ф. 148. О. 1. Д. 50.
9. ГАРФ. Ф. 148. О. 1. Д. 217.
10. ГАРФ. Ф. 296. О. 2. Д. 32.
11. Журавлев В.В. Органы государственной власти Сибирской контрреволюции (октябрь 1917 - ноябрь 1918 гг.): от «автономной Сибири» к «возрожденной России» // Власть и общество в Сибири в ХХ веке. Новосибирск, 1997. Вып. 1.
12. Новая Сибирь. 1918. 3 декабря 1918. № 19.
13. Последние дни колчаковщины // Сибирские огни. 1922. № 2.
УДК 37.02
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИНТЕРАКТИВНЫХ МЕТОДОВ ОБУЧЕНИЯ МУЗЫКАНТА-ИСПОЛНИТЕЛЯ В КУРСЕ «ФОРТЕПИАНО»
© Н.В. Степанова1
Южно-Уральский государственный институт искусств им. П.И. Чайковского, 454091, Россия, г. Челябинск, ул. Плеханова, 41.
Обосновывается актуальность и новизна использования интерактивных методов обучения в исполнительских классах музыкальных учебных заведений (колледжей и вузов). Описывается организация и содержание комплекса интерактивных методов, раскрываются особенности их внедрения в практику индивидуального обучения музыканта-исполнителя. Поскольку интерактивные методы обучения как активная форма участия студентов в учебно-образовательном процессе предполагают коллективные формы взаимодействия, аргументированно доказывается, что наиболее эффективной формой совместной творческой деятельности в рамках индивидуальных музыкальных дисциплин является фортепианно-ансамблевое исполнительство. Именно совместное исполнительство актуализирует у специалиста-музыканта развитие коммуникативного потенциала, необходимого для его максимальной реализации в профессионально-творческой среде. Библиогр. 6 назв.
Ключевые слова: интерактивные методы обучения; совместная деятельность; курс фортепиано; коммуникативно-личностный потенциал; фортепианно-ансамблевое исполнительство.
USING INTERACTIVE METHODS FOR TRAINING "PIANO" COURSE STUDENTS N.V. Stepanova
Tchaikovsky South Ural State Institute of Arts, 41 Plekhanov St., Chelyabinsk, 454091, Russia.
The article substantiates the relevance and novelty of using interactive training methods in musical classrooms at musical educational institutions (colleges and universities). The basics and subject matter of interactive methods as well as peculiarities of their introduction into musicians' individual training programs are described. Since interactive training methods require enthusiastic involvement of students in the training process and team interaction, the ensemble piano performance is proved to be the most productive way of group creative activity within the framework of individual musical courses. It is group performance that triggers the musicians' communicative potential necessary for their maximum self-fulfillment in the professional and creative environment. 6 sources.
Степанова Наталья Викторовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры фортепиано, тел.: 89049732220, e-mail: [email protected]
Stepanova Natalya, Candidate of Pedagogics, Associate Professor of the Piano Department, tel.: 89049732220, e-mail: [email protected]
