CC BY
43
Российского государства, раздираемого классовой борьбой и гражданской войной, заставила искать Бурнардуму обретение собственной государственности путем объединения монголоя-зычных народов.
Идеи «панмонголизма» импонировали военным кругам Японии, которые преследовали свое геополитические цели в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Поэтому они поддерживали любые сепаратистские проявления различных политические сил, начиная с атамана Г. Семенова и заканчивая движением «панмонголизма» среди бурят. Идеи политической консолидации монголоя-зычных народов в единое государство оказались оторваны от реальной жизни, неосуществимы.
Серьезной проблемой на пути к бурятской государственности была проблема бывших бурят-казаков, которых семеновская военщина за-
ставляла переходить обратно в казачество. Борьба между Бурнардумой и атаманом Г. Семеновым за бурятское казачество и послужила формальным поводом, особенно после Читинского и Боханского съездов 1919 г., для фактического свертывания работы Народной думы бурят-монголов. Хотя причины этого гораздо глубже: 1) потеря контроля Бурнардумы над народными массами; 2) недовольство политикой Бурнардумы народных масс; 3) репрессии семе-новцев против бурятской национальной интеллигенции; 4) провал «панмонгольского движения». Дальнейшее формирование национальной автономии шло под непосредственным влиянием внешне- и внутриполитической обстановки в стране, на которое Бурнардума уже не оказывала существенного влияния.
Литература
1. Э.-Д. Ринчино. Документы. Статьи. Письма. - Улан-Удэ, 1994.
2. Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг.: документы и материалы. - Улан-Удэ, 1994.
3. Хаптаев П. Т. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Бурятии. - Улан-Удэ, 1964.
4. Там же.
5. Козьмин Н.Н. Михаил Николаевич Богданов // Очерки истории Бурят-Монгольского народа. - Верхнеудинск, 1926.
6. Там же.
7. Был назначен президентом Вильсоном командующим американскими экспедиционными силами в Сибири (AEF Siberia), включавшими в себя 27-й и 31-й пехотные полки армии США и большое число добровольцев из 13-й и 62-й пехотных полков, всего 7950 человек. Прибыл во Владивосток 4 сентября 1918 года. Официальной задачей У.С. Грейвса была охрана Транссиба и эвакуация Чехословацких легионов из России.
У.С. Грейвс объявил, что он будет проводить политику «невмешательства во внутренние дела России» и «полного ней-трайлитета», то есть одинакового отношения к колчаковским силам и красным партизанам. По межсоюзническому железнодорожному соглашению американцам был назначен для охраны участки Транссиба от Владивостока до Уссурийска и в районе Верхнеудинска. В своей зоне ответственности американцы не противодействовали красным партизанам. В результате невмешательства американцев в Приморье были сформированы крупные красные силы, достигающие нескольких тысяч человек. Это привело к конфликту между У. С. Грейвсом и атаманом Г. Семеновым, ориентировавшемся на японцев. Г. Семенов обвинял У.С. Грейвса в поддержке красных, а У.С. Грейвс Г. Семенова и поддерживающих его японцев в бандитизме и жестокости по отношению к местному населению.
8. Историк-марксист: ежемесячный общественно-политический журнал. - 1931. - № 6.
9. Козьмин Н.Н. Михаил Николаевич Богданов // Очерки истории Бурят-Монгольского народа. - Верхнеудинск, 1926. -С. 180-181.
Бабаков Виктор Валерьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств», e-mail: [email protected]
Babakov Viktor Valerevich, candidate of historical sciences, associate professor, department of history East-Siberian State Academy of Culture and Arts, e-mail: [email protected]
УДК 94 (571.54)
© Е.Н. Палхаева, Н.Е. Жукова
Власть и общественные организации Бурят-Монгольской АССР в 1920-х гг.
В представленной статье впервые в новейшей отечественной историографии на основе широкого круга источников рассмотрен процесс становления системы региональных общественных организаций в 1920-х гг. Особое внимание уделено анализу взаимодействия государства и общественных организаций в Бурят-Монгольской АССР, в результате которого установлено определяющие влияние институтов государственной власти на общественные организации в республике.
Ключевые слова: общественные организации, массовые организации, добровольные общества, государственная власть.
E.N. Palkhaeva, N.E. Zhukova
Power and public organizations of the Buryat-Mongolian ASSR in the 1920s
In the article the process of formation of a system of regional public organizations in the 1920s has been considered for the first time in the recent homeland historiography on the basis of wide variety of sources. The particular attention is paid to the analysis of interaction between state and public organizations in the Buryat-Mongolian ASSR, as a result of which the impact of institutions of state power on public organizations in the republic has been determined.
Keywords: public organizations, mass organizations, voluntary organizations, state power.
Общепризнанной особенностью развития российского общественного «сегмента» является его тесное взаимодействие с органами государственной власти, которые играют роль главного организатора и регулятора общественной жизни. С этой точки зрения различные формы самоорганизации общества никогда не были полностью свободны от государственного вмешательства, однако их значение для развития тех или иных социальных процессов всегда было достаточно высоко.
Безусловно, колоссальные политические, экономические и социальные перемены, произошедшие в ХХ в., оставили особый след в развитии общественных институтов, позволив иначе рассмотреть проблему взаимодействия государственной власти и общества. Без сомнения, революционные события 1917 г. стали рубежом для деятельности всех негосударственных структур - организаций, обществ, союзов - поставившие их перед необходимостью включения в нарождавшуюся систему диктатуры пролетариата.
В качестве вводного замечания необходимо подчеркнуть тот факт, что на протяжении изучаемого периода для обозначения всей совокупности негосударственных организаций использовались различные понятия, как например, «общества, не преследующие цели извлечения прибыли», «добровольные общества», «массовые организации», «общественные организации». В 1922 г. было принято положение «О порядке учреждения и регистрации обществ и союзов, не преследующих цели извлечения прибыли, и о порядке надзора за ними» [18], где фиксировался некоммерческий статус обществ. В конце 1920-х гг. законодательством вводилась новая дефиниция «добровольные общества», принципиальное функциональное отличие которых заключалось в их статусе - общества содействия социалистическому строительству [18]. Следовательно, в течении 1920-х гг. политико-правовой статус негосударственных организаций эволюционировал в сторону ограничения самостоятельности негосударственных организаций.
В 1920-е гг. использовался и термин «массо-
вые организации», который распространялся на профсоюзы, комсомольские организации, а также наиболее крупные общества, например международное общество помощи борцам революции, общество «Долой неграмотность», Союз воинствующих безбожников и другие. Ставший привычным термин «общественные организации», хотя и использовался как эквивалентный перечисленным понятиям, получил юридическое закрепление только в Конституции 1936 г. и обозначал некую унификацию существовавшего разнообразия обществ. Итак, процесс законодательного определения понятий, обозначавших разнородные по своему характеру общественные организации, связан с поиском места общественных объединений в системе отношений «власть - общество». С точки зрения законодательства начала 1920-х гг. разнородность природы общественных организаций была подчеркнута их неодинаковым правовым статусом.
Процесс организационного становления общественных организаций в Бурят-Монгольской АССР проходил в описанном правом поле и начался с введения их обязательной государственной регистрации. Функции по регистрации обществ были возложены на административный отдел НКВД, который также проводил регистрацию религиозных обществ. Так, согласно отчетам в 1923-1924 гг., было «зарегистрировано 10 обществ, из коих 8 экономических и 2 культурно-просветительных» [1, с. 339]. Но уже на следующем этапе с 1 октября 1925 по 1 октября 1926 г. зарегистрировано всего 4 общества, не преследующих цели извлечения прибыли. Всего на 1 октября 1926 г. таких обществ 7, из них экономических - 6 и культурно-просветительных - 1 [2, с. 145]. В приведенных показателях обращает на себя внимание очевидное снижение регистрируемых обществ к середине 1920-х гг., а также преобладание экономических обществ над остальными. Однако возьмем на себя смелость утверждать, что в силу неясности критериев проводимый учет не охватывал все действующие общества, т.к. к 1926 г. на территории республики существовало большое количество неэкономических обществ.
Появление республиканских организаций, которые являлись своеобразными отделениями всероссийских «массовых организаций», произошло после юридического оформления автономной государственности в 1923 г. Одной из первых общественных организаций, созданных в БМАССР, стало «Общество друзей Военно-Воздушного флота» (Бурлет), образованное в октябре 1923 г., которое возглавил М.Н. Ерба-нов. Целью его образования стала популяризация идей создания ВВФ СССР, поддержка его общественных инициатив. Общество довольно быстро росло и к концу 1923 г. насчитывало «свыше 600 членов организации только по городу Верхнеудинску, было организовано 9 аймачных отделений ОДВФ» [3 с. 1]. В 1924 г. обществом был проведен первый республиканский съезд, назначенный на 20 октября в г. Верхне-удинске, организационно завершивший образование общества [7, л. 123].
В мае 1924 г. в Верхнеудинске возникло добровольное «Общество содействия жертвам интервенции», которое за год своей работы объединило около 2000 членов [4, с. 1]. Общество оказывало помощь пострадавшим в ходе гражданской войны и интервенции, собирая многочисленные претензии граждан к странам-интервентам и передавая их в центральное ведомство. В 1922 г. на основе решения 4-го конгресса Коминтерна была создана Международная организация помощи борцам революции (МОПР). В мае 1924 г. в Верхнеудинске создается обком МОПРа, в котором рост членов происходил более интенсивно, чем в других обществах военно-патриотического толка, и за 8 месяцев составил 12 тыс. человек. В ходе работы первой республиканской конференции МОПР 14-15 ноября 1925 г. были подведены итоги работы организации, выбран новый обком МОПР в составе 18 человек, из которых 12 - русские и 6 - бурят, 12 - члены РКП(б) и 6 - беспартийные. В резолюции республиканской конференции была отмечена необходимость перехода на работу под лозунгом «От количества к качеству», который создавал возможность реализации этого лозунга путем постановки углубленной, воспитательной работы в массах [17, с. 132].
В 1924 г. в республике организовалось общество «Долой неграмотность» во главе с председателем БурЦИКа М.И. Амагаевым. К маю 1925 г. были окончательно сформированы аймачные отделения общества, не было ни одного хошунного или волостного центра без ячейки ОДН. Наиболее крупными организациями являлись Боханское и Тункинское отделения ОДН
[8, л. 234].
В сентябре 1924 г. было организовано Общество друзей химической обороны и химической промышленности (Доброхим), ставившее своей целью содействие государству в развитии химической промышленности, химизации сельского хозяйства. Однако общество не получило широкого распространения в республике, его ячейки действовали в пределах г. Верхнеудинска, где в 1925 г. насчитывалась 31 ячейка (832 члена) [15, с. 40].
2 декабря 1926 г. существовавшие в республике ячейки безбожников, были объединены в Областной совет общества, организованный в Верхнеудинске, который ставил задачей объединение всех трудящихся для организации активной борьбы против религии во всех ее видах и формах [10, л. 2], под председательством В.А. Богданова, заместителя председателя П.А. Янь-кова, секретаря - Б.Д. Тогмитова [11, л. 5].
Кроме того, к концу 1925 г. завершился процесс организационного становления российского Красного Креста, политкаторжан и ссыльных поселенцев, Друзей детей и др. Все эти общества вели работу по пропаганде своих идей, вовлечению трудящихся в свои общества, формированию республиканских и местных структур.
Таким образом, к середине 1920-х гг. в Бурят-Монгольской АССР основные массовые организации союзного масштаба прошли этап организационного оформления республиканских, аймачных и хошунных ячеек. Очевидно, что на начальном этапе в республике действовало большое количество обществ, работающих в военно-патриотическом направлении. Причина в столь быстром распространении данной категории обществ видится в предании республики роли «плацдарма в развитии мировой революции на буддийском востоке» [16, с. 40]. Подобное положение приводило к повышенной мобилизационной активности населения, проводниками и организаторами которой выступали эти общества, главным образом МОПР.
Существенной характеристикой взаимоотношений органов государственной власти и общественных организаций в республике стало вмешательство госорганов в повседневные дела обществ. Более того, давление на общественные организации, деятельность которых была всецело направлена на решение стратегических задач, являлось тотальным.
Членами руководящих органов общественных организаций становились представители государственного и партийного аппаратов. Например, в сформированном президиуме респуб-
ликанского союза безбожников из 8 его членов только один не состоял в ВКП(б), остальные были кандидатами и членами партии и занимали высокие должности в аппарате [11, л. 5]. М.Н. Ербанов, возглавивший в 1923 г. республиканское отделение ОДВФ, в 1927 г. стал председателем Совета ОСОВИАХИМА [9, л. 30].
Постоянный контроль партийно-государственных органов придавал работе общественных организаций разрешительный характер, сужая тем самым сферу их самостоятельности. Данное положение стало причиной формализации работы обществ, падения членской активности. Недостаточным партийным руководством, представители общественных организаций чаще всего объясняли отсутствие реальной деятельности и ее результатов. На городском совещании руководителей ячеек СБ в 1928 г., председателем ячейки при Винскладе г. Верхнеудинска отмечалось, что «... библиотеки и уголка при ячейке не имеется. Работы никакой нет ввиду того, что нет партруководства со стороны партячейки» [12, л 23]. В резолюции проходившего 23-27 февраля 1928 г. первого республиканского съезда Союза Безбожников БМАССР, хотя и перечислены некоторые достижения организационного периода, отмечается «почти полное отсутствие систематической, настоящей, массовой антирелигиозной работы, охватывавшей широкие слои населения» [13, л. 58].
Похожая модель внутреннего развития прослеживалась и в республиканском МОПРе, руководство которого отмечало, что «. мопров-ская семья должна быть дружной и сплоченной. Этого сейчас у нас нет и это, пожалуй, самый серьезный пробел в нашей работе.» [5, с. 4]. Отчеты о мопровской работе в аймаках республики содержали созвучные по смыслу сведения о не проводившихся по году собраниях ячеек, слабом поступлении членских взносов, нелегкой задаче собрать общее собрание ячеек МОПРа, как например, в Баргузинском аймаке [5, с. 4].
Согласно текущей отчетности общества «Долой неграмотность» его работа была также формализована, особенно в низовых ячейках. Так, в источниках сохранились сведения о том, что «имели место случаи, когда вся работа сводилась к взиманию членских взносов, и то в слабой степени» [14, л. 48]. Кроме того, обращалось внимание на оторванность ячеек ОДН от крестьянских масс и, как следствие, отсутствие у последних интереса к работе общества, формальное отношение членов общества к своим обязанностям [14, л. 48].
Проблематика деятельности общественных
организаций рассматривалась на страницах газеты «Бурят-Монгольская правда», где в одной из статей подчеркивалось, что «Общественных организаций много, но толку от них мало. По докладам председателей Авиахима, Бурцентроком-пома, Деткомиссии МОПР, РОКК и др., аймачные отделения всех организаций бездействуют. В центре о некоторых отделениях уже давно ничего не слышно. Некоторые организации пытались разбудить свои филиалы, но с мест нет «ни ответа не привета»... «В конце концов, что наши общественные организации бездеятельны - общеизвестный факт», - отмечалось в статье [6, с. 6]. Однако причины подобного положения объяснялись не недостатком общественной инициативы, а недостаточным, по мнению БурЦИКа, руководством советских органов, который предлагал бороться с таким положением с помощью административных мер, а именно провести отчетную кампанию обществ перед аймисполко-мами.
Следовательно, во второй половине 1920-х гг. взаимоотношения органов государственной власти и общественных организаций характеризовались усилением административного давления, формализацией и отсутствием четко выстроенной внутренней структуры общественных организаций. Однако последние выступали в роли пассивных субъектов таких отношений и не предпринимали попыток, которые бы демонстрировали их независимость и самостоятельность.
В контексте рассмотрения вопросов диалога власти и общества в образованной автономной республике, необходимо обратиться к проблеме существования в Бурят-Монгольской АССР собственно «местных», не связанных с союзным центром, общественных организаций. В советской историографии данный вопрос не был предметом специального изучения и в случае упоминания о существовании подобных организаций, они получали название «реакционных» [15, с. 24]. Недостаток источников не позволил на данном этапе выявить их природу и прояснить социальный и персональный состав.
Однако некоторые сведения о таких организациях можно почерпнуть из доклада председателя ВЛКСМ Бурят-Монгольской АССР Н.Е. Кузьяна: «За данный период организация выросла значительно, но все же не сумела охватить влиянием всю молодежь. В некоторых районах стали создаваться параллельно комсомолу другие организации молодежи - некомсомольские. В Ольхонском крае, где почти отсутствовала комсомольская работа, создана организация "Гэрэл". В Аларском аймаке, наиболее компакт-
ном по населению, где комсомольская организация является одной из самых сильных в республике, создался "Союз дисциплинированной молодежи", под руководством бывшего эсера. В Троицкосавском аймаке были попытки к созданию кружка "Колчак", в Верхнеудинском уезде - "Союз христианской молодежи". Все это показывает, что наши ячейки еще не могут полностью удовлетворить растущие запросы молодежи в деревне» [19, с. 40]. Следовательно, появление некомсомольских организаций в республике руководство ВЛКСМ объясняло недостатками своей работы, а также не объявляло их ни контрреволюционными, ни оппозиционными.
Рассматривая проблему функционирования местных общественных организаций, необходимо обратить внимание на ее постановочный характер, связанный с вопросом о месте и роли их в общественной жизни автономной республики. Можно предположить, что не распространенность местных форм самоорганизации общества связана с унификаторскими тенденциями в управлении общественной жизнью страны, которые негативно отразились на деятельности общественных организаций.
Таким образом, условия, сложившиеся в первой половине 1920-х гг., способствовали изменению характера взаимодействия государствен-
ных институтов и общественных структур, представленных в данном случае общественными организациями. Изменение правового положения в начале 1920-х гг. создавало условия для подчинения общественных организаций государственной власти, а также подчеркивало различие их правового статуса. Особенностью процесса формирования системы общественных организаций в Бурят-Монгольской АССР, который начался вскоре после образования республики, стало быстрое складывание системы военно-патриотических обществ, что связано с идеей «экспорта» мировой революции на Восток. Республиканские власти пытались поставить перед общественными организациями ряд задач государственного характера, вовлекая их тем самым в систему идеологической пропаганды. Включение общественных организаций в практику решения государственных задач усиливало давление на них со стороны органов государственной власти. Кроме того, становится очевидным, что местные организации, не имея поддержки со стороны органов государственной власти, не вели активную общественную деятельность и постепенно затухали. Указанные явления можно обозначить как новаторские в системе взаимоотношений государства и общественных организаций в первой половине 1920-х гг.
Литература
1. БМАССР: очерки и отчеты, 1923-1924 гг. - Верхнеудинск: Изд-во Госплана БМАССР, 1925. - 339 с.
2. БМАССР: очерки и отчеты, 1925-1926 гг. - Верхнеудинск: Изд-во Госплана БМАССР, 1926. - 145 с.
3. Бурят-Монгольская правда. - 1923. - №92, 21 дек. - 1 с.
4. Бурят-Монгольская правда. - 1925. - 28 апр. - 1 с.
5. Бурят-Монгольская правда. - 1927. - №59. 18 мар. - 4 с.
6. Бурят-Монгольская правда. - 1926. - №125, 5 июня. - 6 с.
7. ГАРБ. Ф. п-1, оп. 1, д. 432, л.123.
8. ГАРБ. Ф. 248, оп. 1, д. 234, л. 66.
9. ГАРБ. Ф. п-1, оп. 1, д. 870, л.30-30(об).
10. ГАРБ. Ф. Р-581, оп. 1, д. 1, л. 2.
11. ГАРБ. Ф. Р-581, оп. 1, д. 1, л. 5.
12. ГАРБ. Ф. Р-581, оп. 1, д. 5, л. 23.
13. ГАРБ. Ф. Р-581, оп. 1, д. 14, л. 58.
14. ГАРБ. ф. Р-571, оп. 1, д. 2, л. 48
15. Данилова З.А. Общественные организации Бурятии (1923-1928 гг.) - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1989. - 40 с.
16. Елаев А.А. Идея мировой революции как фактор внутренней и внешней политики Бурят-Монголии в 20-е гг. ХХ в. // Вестник Бурятского гос. ун-та. Спецвыпуск В. - 2012. - 42 с.
17. Жизнь Бурятии. - Верхнеудинск. - 1925. № 5-6. - 132 с.
18. Консультант плюс. - URL: www.consultant.ru. (дата обращения: 08.10.20).
19. Пыкин В.М. История комсомола Бурятии: документы, факты, материалы. 1920-1991. - Улан-Удэ: Респ. тип., 2002. -Кн. 1: 1920-1945. - 2002. - 66 с.
Палхаева Елизавета Николаевна, доктор исторических наук, доцент, заведующий кафедрой отечественной и всеобщей истории, Бурятский государственный университет.
Жукова Наталья Евгеньевна - аспирант кафедры всеобщей и отечественной истории, Бурятский государственный университет, e-mail: [email protected]
Palkhaeva Elizaveta Nikolaevna, doctor of historical sciences, associate professor, head of the department of national and world history, Buryat State University.
Zhukova Natalya Evgenevna, postgraduate student, Buryat State University, e-mail: [email protected]
