CC BY
102Р.С. АВИЛОВ R.S. AVILOV
ВЛАДИВОСТОКСКАЯ КРЕПОСТЬ — ФОРПОСТ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1860—1923 гг.)
THE VLADIVOSTOK FORTRESS AS A STRONGHOLD OF THE RUSSIAN EMPIRE IN THE FAR EAST (1860—1923)
Сведения об авторе. Авилов Роман Сергеевич — научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН; главный библиотекарь Научной библиотеки Дальневосточного федерального университета, кандидат исторических наук (г. Владивосток. E-mail: avilov-1987@mail.ru).
Аннотация. В статье на материалах местных и центральных архивов анализируется история Владивостокской крепости как важнейшего элемента в системе обороны российского Дальнего Востока в 1860—1918 гг. Исследованы история строительства крепости, её фортификационные особенности и роль во внешнеполитических кризисах и войнах второй половины XIX — начала XX века.
Ключевые слова: Дальний Восток России; Приамурский военный округ; Владивостокская крепость.
Information about author. Roman Avilov — Researcher at the Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Chief Librarian of the Scientific Library of the Far Eastern Federal University, Cand. Sc. (Hist.) (city of Vladivostok. E-mail: avilov-1987@mail.ru).
Summary. The article analyses the history of the Vladivostok fortress as an important element in the defence system of the Russian Far East in the years of 1860—1918 on the materials of local and central archives. The history of the fortress construction, its fortification features and role in foreign political crises and wars of the second half of the XIX - early XX centuries are investigated.
Keywords: Far East of Russia; Priamur Military District; Vladivostok fortress.
ЗА ВТОРУЮ половину XIX — начало ХХ века на российском Дальнем Востоке были созданы всего три крепости: Владивосток, Николаевск-на-Амуре и Порт-Артур (ныне Люйшунь, Китай). У каждой из них до 1917 года была своя судьба. Порт-Артур прославился героической обороной во время Русско-японской войны 1904—1905 гг. Владивостокская крепость была известна куда меньше, в том числе вследствие того, что атаковать её японцы так и не решились, а Николаевск и вовсе оставался в тени.
К настоящему времени об истории Владивостокской крепости опубликовано немало материалов1, и тем не менее исследование её ещё очень далеко от своего завершения. Причины кроются не только в постоянном обнаружении новых материалов в различных архивах, но и в том, что история крепости тесно переплетена со всей историей российского Дальнего Востока — от военной и внешнеполитической до социально-экономической и культурной.
В истории крепости с долей условности можно выделить 6 этапов: 1) 1860—1899 гг. — основание Владивостокского поста и развитие оборонительной системы крепости; 2) 1899—1905 гг. — строительство второй главной линии оборонительных укреплений и жизнедеятельность крепости в период Русско-японской войны 1904—1905 гг.; 3) 1905—1909 гг. — Владивостокская крепость в период Первой русской революции и дискуссии о целесообразности дальнейшего укрепления Владивостока; 4) 1910—1914 гг. — проектирование и строительство новой главной линии сухопутной обороны крепости и её берегового фронта; 5) 1914—1917 гг. — Владивостокская крепость
в годы Первой мировой войны, работа на «передовой линии тыла»; 6) 1917—1923 гг. — Владивосток и его фортификационные сооружения во время революций 1917 года, Гражданской войны и иностранной интервенции на российском Дальнем Востоке.
Крымская война 1853—1856 гг., когда в 1854 году англо-французский десант был отбит в Петропавловске на Камчатке (Петропавловск-Камчатский), а в 1855 году — в заливе Де-Кастри, показала, что дальневосточные владения России нуждаются в охране и защите не меньше, чем остальные территории империи, а основным и наиболее вероятным противником в регионе являются Британская империя и её ВМФ. Поэтому при вхождении Приамурья и Приморья в состав России (по Айгунскому 1858 г. и Пекинскому 1860 г. договорам) все наиболее удобные бухты Южно-Уссурийского края были заняты военными постами.
20 июня 1860 года* в соответствии с приказом генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва-Амурского с борта военного транспорта Сибирской флотилии «Манджур» в бухте Золотой Рог был высажен десант солдат 3-й роты линейного батальона Восточной Сибири № 4 под командованием прапорщика Н.В. Комарова2. Так появился пост Владивосток. С учётом его военного предназначения уже месяц спустя из 4 пушек, снятых с корвета «Гридень», у кромки скалистого обрывистого склона горы Успенская (По-
* Все даты в тексте приведены по старому стилю. В некоторых случаях, когда речь идёт о международных событиях, в скобках также приведены даты по новому стилю.
Схема расположения укреплений Владивостока
по состоянию на 1887 г.
Рисунок Н.Б. Аюшина по материалам РГВИА
Генерал от инфантерии Д.Н. Воронец, комендант Владивостокской крепости в 1902—1905 гг. (в чине генерал-майора, с 1904 г. генерал-лейтенанта)
чтовой) на северном берегу бухты Золотой Рог была создана первая береговая батарея, державшая под обстрелом входной фарватер. Однако в течение последующих 15 лет никаких значительных работ по укреплению Владивостока не велось, а главной силой в посту оставался горный дивизион линейной Забайкальской артиллерийской бригады, прибывший туда в августе—сентябре 1862 года3.
В то же время географические условия были исключительно удобны для организации обороны. Владивосток находился на полуострове Муравьёва-Амурского, омываемом двумя заливами — Амурским и Уссурийским, а со стороны открытого моря прикрывался грядой островов, самым крупным из которых был Русский остров. Таким образом, для защиты Владивостока со стороны суши требовалось построить линию оборонительных сооружений поперёк полуострова на достаточном удалении от города и порта, а для противодействия удару неприятеля со стороны моря — выбрать наиболее удобные места для строительства батарей берегового фронта и организовать надлежащую оборону Русского острова. В этом заключалась специфика крепости: она должна была быть готова к одновременному удару противника и с суши, и с моря, причём на первом этапе существования крепости велика была вероятность того, что удар будут наносить разные противники: на суше — Китай, с моря — британский ВМФ.
Впервые вопрос о необходимости обороны поста с сухопутного направления встал в 1868 году, когда по Южно-Уссурийскому краю прокатилась «Манзов-ская война». Беспорядки, возникшие среди китайцев (манз), нелегально добывавших золото на острове Аскольд, переросли в открытое военное столкновение с русскими войсками4. В результате несколько населённых пунктов были сожжены и разграблены5. Однако вопрос об укреплении Владивостока до Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. решён не был. В результате фортификационные сооружения пришлось возводить во время войны, когда возникла реальная опасность британского вмешательства в конфликт на стороне Турции и удара английского ВМФ по Тихоокеанскому побережью России. Тогда и постро-
или первую линию сухопутной обороны: укрепление Встречное на одноимённой горе, укрепление Среднее на сопке Орлиное гнездо, укрепление Тюменской горы (гора Буссе), люнет Объяснения у морского госпиталя и люнет на высоте севернее бухты Улисс. Все укрепления были деревоземляными, вооружёнными самыми разнообразными пушками, которые удалось найти на местных складах. Кроме того, были возведены несколько береговых батарей, места для которых выбрали настолько удачно, что через 15—20 лет их просто перестроили в бетонные6.
До военных действий тогда не дошло, а к руководству страны пришло понимание, что в нынешней ситуации империя в состоянии хоть как-то защитить на Дальнем Востоке лишь несколько важнейших пунктов (начиная с Владивостока), каковые и нужно в случае начала войны удержать любой ценой до подхода подкреплений из Сибири. Успешно реализовать такой подход можно было лишь при действиях неприятеля малыми или слабыми силами, на что и рассчитывали. Эти решения и были положены в основу концепции обороны региона, в которой Владивостоку отводилась одна из ключевых ролей. Именно из неё исходили в Петербурге во время обострения Кульджин-ского кризиса в 1879—1881 гг. — комплекса проблем, связанных с обстановкой вокруг Кульджинского края на западе Китая, где власти не смогли справиться с восстанием местных мусульманских народов и России пришлось вмешиваться в разрешение конфликта на этой сопредельной территории. До реальной войны с Китаем оставалось совсем немного, и по разработанному плану в случае вторжения «китайских полчищ» войска со всей территории Южно-Уссурийского края должны были постепенно отступать с боями к Владивостоку, под прикрытие имевшихся там оборонительных сооружений7. К концу 1880 года во Владивостоке было 17 береговых батарей (всего 42 орудия), а также 4 сухопутных укрепления для защиты города от возможного нападения с суши. Исходили из того, что артиллерии и современного вооружения у китайцев не будет и преодолеть даже примитивную оборону они не смогут8. Впрочем, в последнем были серьёзные сомнения, и дипломаты пошли на частич-
Владивосток в конце 1890-х гг. На заднем плане видна сопка Тигровая, на которой располагалась одноимённая батарея
ные уступки Китаю, что обеспечило мирный выход из сложившейся ситуации.
В 1885 году Владивосток, как один из важнейших пунктов созданного за год до этого Приамурского военного округа, вновь стал потенциальной мишенью для возможного британского удара из-за проблем разграничения сфер влияния двух империй в Средней Азии9. Весной 1885 года британский флот занял «Порт Гамильтон» — острова Комундо у берегов Кореи, создав себе базу для подготовки удара по Владивостоку с возможной высадкой десанта10. С учётом этого к 1 июля 1885 года большая часть войск ЮжноУссурийского края была стянута к заливу Посьета и Владивостоку. В последнем, кроме постоянного гарнизона (1-й Восточно-Сибирский линейный батальон, Владивостокская крепостная артиллерийская и Восточно-Сибирская сапёрная роты), находились 1-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада (4 батальона) и Амурская конная сотня11. Владивосток был объявлен на военном положении, все подступы к нему с моря заминированы, причём удалось организовать для английского ВМФ утечку информации об окончании минирования ещё до его начала (часть акватории была ещё покрыта льдом)12. Войны на Дальнем Востоке удалось избежать и на этот раз.
30 августа 1889 года на Голдобинской мортирной батарее — месте, где возводились первые оборонительные сооружения, состоялась официальная церемония объявления Владивостока крепостью13. Таким образом, в 1882—1885 гг. усиление Владивостока и увеличение численности его гарнизона наряду с созданием в 1884 году Приамурского военного округа способствовали успешному разрешению возникших территориальных споров с Китаем (так называемый Савеловский вопрос), а также предотвращению высадки английского десанта в самом Владивостоке или в районе залива Посьета.
Перелом в отношении к Дальневосточному театру военных действий наступил в Петербурге только во время Японо-китайской войны 1894—1895 гг., когда стало очевидно, что у России в регионе появился новый сильный противник — Япония14. К этому времени в концепцию обороны Приамурского военного округа включили идею нанесения превентивного удара по противнику в случае начала войны на суше (сосредоточение войск к Гирину для занятия Северной Маньчжурии, остановки наступления японской армии). Роль Владивостокской крепости сводилась к защите города и порта (от десанта противника или
удара с суши после высадки десанта в другом месте) при тесной координации с небольшой группой войск, имевшейся в Южно-Уссурийском крае15. Однако войск и оборонительных сооружений для выполнения Владивостоком своей роли не хватало16. Штатный состав нижних чинов на всём Дальнем Востоке, то есть в Приамурском военном округе вместе с Квантун-ской областью и Порт-Артуром (с 1898 г.), составлял: в 1895 году — 32,1 тыс. человек, 1896 — 38,2, 1897 — 44,8, 1898 — 48,3, 1899 — 61,3, 1900 — 64, 1901 — 82, 1902 — 80,9 тыс. человек17. Однако и в такой ситуации именно Владивосток до известной степени выступал в период между Японо-китайской 1894—1895 гг. и Русско-японской 1904—1905 гг. войнами в качестве стабилизирующего фактора в постепенно обострявшихся отношениях между Россией и Японией.
К разработке проектов и строительству новой (второй) главной линии обороны крепости со стороны суши владивостокские инженеры приступили при хроническом недостатке финансирования. Первые проекты укреплений на высотах Второй Речки и реки Седанка на полуострове Муравьёва-Амурского и форта Южный на Русском острове были составлены под руководством К.С. Чернокнижникова в конце 1896 года. Форты предполагалось строить на удалении 7—15 км от бухты Золотой Рог, что исключало возможность её обстрела противником со стороны суши. Однако уже начатое строительство было остановлено в январе 1899 года по приказу военного министра А.Н. Куропаткина, нашедшего линию обороны чересчур растянутой и требовавшей для её занятия слишком большого количества войск. Для «оптимизации» во Владивосток был командирован военный инженер полковник К.И. Величко. В результате сухопутный оборонительный обвод крепости проектов 1900—1901 гг. по настоянию К.И. Величко и А.Н. Куропаткина построили как в Порт-Артуре — максимально близко к городу, ввиду господствующих высот левого борта долины реки Седанка (форт графа Муравьёва-Амурского, форт Суворова, форт Линевича, редут № 5, Сапёрный редут № 4, временные укрепления № 1 и № 2, люнеты № 1—3)18. Куропаткин во время визита во Владивосток в 1903 году лично видел различные фортификационные несуразицы, но заявил коменданту крепости генерал-майору Д.Н. Воронцу, что «нельзя же было иметь всюду местность по своему заказу и вкусу» и «только трусы боятся командующих высот»19.
Строить передовую линию сухопутной обороны Владивостока на тех самых господствующих высотах по левому борту долины реки Седанка пришлось уже непосредственно во время Русско-японской войны. Причём войска проявили настоящий героизм, так как часть работ велась при 20-градусных морозах, на ледяном шквалистом ветру, да ещё и в твёрдом скальном грунте. Всё это потребовало чрезвычайного напряжения не только физических, но и моральных сил гарнизона. Впоследствии именно это перенапряжение наряду с просчётами высшего командования стало одной из главных предпосылок возникновения здесь революционных выступлений20.
В работе военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны 1904—1905 гг. отмечалось: «Оборону Владивостока, в смысле значения, которое он получал в различные моменты войны и в смысле принятия мер по его усилению, следует разделить на два периода:
1-й период — от начала войны до капитуляции Порт-Артура, когда операции против Владивостока считались маловероятными, и крепость не только не
Восточная часть Владивостокской крепости под обстрелом японской эскадры в феврале 1904 г.
усиливалась извне, но даже часть её артиллерийского вооружения и боевых запасов была взята для нужд Порт-Артура и Маньчжурской армии.
2-й период — от капитуляции Порт-Артура, то есть с конца декабря 1904 года, до конца кампании, когда Владивосток сделался единственной базой для нашего флота, и явилось предположение о возможности действий противника против него. В этот период в крепости были предприняты обширные работы по приведению её в такое состояние, чтобы она могла не только отразить штурм, но и выдержать продолжительную осаду. Гарнизон был усилен, было увеличено артиллерийское вооружение, снабжение крепости запасами было произведено: интендантскими и санитарными — по расчёту на год осады и боевыми — в увеличенных комплектах»21.
Единственный боевой эпизод за всю Русско-японскую войну во Владивостоке случился 22 февраля 1904 года: крепость была обстреляна японцами с моря. В 8 ч 50 мин утра к югу от острова Аскольд показалась неприятельская эскадра. В 9 ч 45 мин предварительно определили, что она состоит из пяти броненосцев и двух крейсеров 1 класса. В 11 ч японская эскадра под командованием контр-адмирала Х. Ками-муры в составе пяти новейших башенных броненосных крейсеров «Адзума», «Ивате», «Идзумо», «Якумо», «Асама» и двух лёгких — «Касаги» и «Иошино» вошла в Уссурийский залив, оставив оба лёгких крейсера у острова Аскольд, и двинулась в глубь Уссурийского залива, держась на расстоянии на ближе 15 вёрст от берега, то есть вне зоны обстрела и досягаемости всех батарей восточного берегового фронта. Сближение с берегом эскадра начала, пройдя створную линию гора Святого Иосифа — Уссурийская батарея, вне обстрела и досягаемости батарей Петропавловской группы. Подойдя на расстояние около 8 км к полуострову Басаргина, японские корабли в 13 ч 30 мин открыли огонь по оборонительным сооружениям крепости и восточной части города. Всего было выпущено свыше 200 снарядов.
Прямому обстрелу подверглись строившаяся береговая батарея в бухте Соболь, форты Суворова и Линевича, а также Уссурийская батарея и полуостров Басаргина. Перекидному огню — вся долина речки Объяснения и бухта Золотой Рог до западной оконечности казарм Сибирского флотского экипажа. В городе был убит один человек, ещё один ранен, а около Уссурийской батареи убит рабочий-китаец.
Серьёзных разрушений не было. Из-за неготовности береговых батарей на побережье Уссурийского залива, недостаточной дальности огня мортир Уссурийской батареи на горе Монастырская, которые, как отмечал впоследствии К.И. Величко, «никому и ничему не могли учинить вреда» (до предельной дальности орудий этой батареи японцы не дошли только 400 сажен), а также из-за заслонённости японских кораблей полуостровом Басаргина от прямого обстрела орудиями Петропавловских и Новосильцевской батарей крепость почти не отвечала на огонь. Кроме того, из-за сильного мороза клиновые замки орудий, имевшие в качестве обтюраторов (герметизирующих прокладок, предотвращающих прорыв пороховых газов при выстреле) кожаные подушки с говяжьим салом, намертво примёрзли к казённикам. Здесь нужно отметить, что зима и весна 1904 года были во Владивостоке необычайно холодными; Уссурийский залив был в значительной степени покрыт льдом22.
Распространённое утверждение, что орудия крепости не сделали ни единого выстрела по противнику, не соответствует действительности. Начальник штаба крепости полковник А.П. Будберг вспоминал впоследствии: «Наше бессилие отразилось очень характерно в распоряжениях командира крепостной артиллерийской роты, занимавшей Уссурийский фронт, штабс-капитана Биршерта: он выкатил на самый берег четыре поршневых пушки и открыл из них огонь, но, увидя, что снаряды не долетали до японских кораблей более двух вёрст, выругался отборными сибирскими выражениями, вытащил из кобуры револьвер и, выпустив из него по направлению к неприятелю все патроны, сел на снег и заплакал»23.
Значение Владивостока в Русско-японской войне 1904—1905 гг. ни у современников, ни у японского правительства никакого сомнения не вызывало. Именно эта крепость была базой Владивостокского отряда крейсеров, наделавшего своими рейдами столько бед японцам и продлившего почти на месяц время обороны Порт-Артура, утопив вместе с транспортом «Хитачи-Мару» первые 18 перевозившихся для его обстрела 11 -дюймовых гаубиц, то есть сорвав первую попытку перебросить на континент ту самую крупнокалиберную артиллерию, которая в конечном итоге и решила судьбу этой крепости24. Весной 1904 года японская эскадра контр-адмирала Х. Ками-муры, которой была поставлена задача уничтожить отряд русских крейсеров, так и не решилась войти
Батарея Новосильцевская (шесть 6-дюймовых пушек Канэ и две 57-мм береговые пушки Норденфельда) в наши дни. В орудийных двориках установлены макеты орудий
Фото Ю.В. Иванова
в порт Владивосток, подставив корабли под огонь береговых батарей крепости. Японцы ограничились лишь обстрелом города с дистанций, превышавших предельную дальность огня береговых батарей. Причём японские моряки, маневрируя по Уссурийскому заливу, очень зорко следили, чтобы эта дистанция ни в коем случае не сокращалась.
Именно наличие во Владивостоке крепости, ко времени падения Порт-Артура превосходившей его по всем параметрам (количество и степень готовности фортификационных сооружений, количество артиллерии,численность и опытность гарнизона, обеспеченность продовольствием, амуницией и прочими запасами), привело к тому, что в японском генеральном штабе решили — осада ещё одной русской крепости невозможна. В результате японцы отошли от первоначального плана кампании, предусматривавшего дальнейший удар по Южно-Уссурийскому краю и Владивостоку, и напали на остров Сахалин, который вообще оборонять никто не собирался: в различных планах ведения войны на Дальнем Востоке 1875—1904 гг. он обычно не упоминался, либо отмечалось, что сил и возможностей его защищать нет. Кроме того, во Владивостоке в отличие от Порт-Артура форты были возведены практически целиком из бетона, с минимальным применением «полудолговременных» материалов25.
Это позволяет сделать важный вывод. Там, где японскую угрозу осознавали и к войне готовились, а именно на территории Приамурского военного округа и во Владивостокской крепости, планы японцев были сорваны. В очередной раз сработало латинское выражение «Si vis pacem, para bellum» — «хочешь мира — готовься к войне». Если бы в Петербурге прислушивались к тому, что докладывали из Приамурского военного округа, то есть непосредственно с Дальнего Востока, доверяли военным на местах, а не игнорировали их мнение, то война с Японией могла бы пойти по совершенно другому сценарию.
В 1905—1909 гг. в истории Владивостокской крепости происходили два важных процесса: во-первых, вывод гарнизона крепости из «революционного порыва» Первой русской революции и ликвидация её разрушительных последствий, во-вторых, затяжные дискуссии в Петербурге (в военном, морском и финансовом ведомствах, Совете государственной обороны и др.) на тему «Уместна ли крепость во Владивостоке?»26. Финансовое положение страны после
проигранной войны и революции было плачевным, и нужные империи военные реформы приходилось планировать исходя из соображений предельной минимизации финансовых затрат27.
Японский посол, в свою очередь, убеждал Николая II в том, что «государь имеет полную возможность вовсе не строить укреплений, поскольку Япония и не помышляет о каких бы то ни было агрессивных действиях»28. Царь принял решение отправить на Дальний Восток министра финансов В.Н. Коковцова, который и выехал поездом из Москвы в самом начале октября 1909 года, а по возращении представил Николаю II подробный отчёт об увиденном, в том числе по вопросам обороны региона29. Вывод министра финансов был следующим: «Вообще крепость Владивосток производит впечатление такого центра, в котором все знают, что нужно делать, но не приступают к работе по неимению соответствующих кредитов»30. С недостатком кредитов он, разумеется, не согласился.
По тому же маршруту весной 1910 года отправился военный министр генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов. Ему пришлось решать на месте множество вопросов — от нехватки казарменных построек до застопорившегося фортификационного строительства31. Можно пояснить, что к концу Русско-японской войны численность гарнизона Владивостокской крепости увеличилась до 50 тыс. человек, и войска ютились даже в землянках!32
Чтобы прекратить бесконечные дискуссии и согласования проектов нового сухопутного обвода и берегового фронта Владивостокской крепости, В.А. Сухомлинов при докладе императору об увиденном попросил командировать во Владивосток инженер-генерала А.П. Вернандера — для наблюдения и руководства за производством крепостных работ, так как «обширный крепостной район и сложность работ требовали большой энергии, технических знаний, опытности и зоркого глаза». Разрешение было получено, и Вернандер был назначен «особо уполномоченным лицом по усилению Владивостокской крепости», получив широчайшие полномочия. В частности, он имел право утверждать проекты строительных работ на месте, без их предварительного представления в Петербург, что избавляло его от множества военно-бюрократических препон и проволочек. Прибыв во Владивосток летом 1910 года и находясь там до 1911 года (когда начальником инженеров крепости и главным строителем владивостокских укреплений был назначен генерал-майор А.П. Шошин), Вернандер успел утвердить проекты большинства важнейших фортификационных сооружений и фактически сдвинуть дело строительства крепости с мёртвой точки33.
О значимости крепости накануне Первой мировой войны свидетельствует тот факт, что военный министр В.А. Сухомлинов посетил её трижды: в 1910, 1911 и 1914 гг.34 Ревизия сенатора А.А. Глищинского, работавшая в Иркутском и Приамурском военных округах в 1910 году, тоже уделила Владивостоку большое внимание, тщательно проверив в крепости состояние интендантского и инженерного дела, которое после снабженческих проблем Русско-японской войны оказалось близким к отвратительному. Сенатору, не только имевшему широчайшие права и полномочия, но и не боявшемуся ими пользоваться, и его команде удалось практически невозможное — победить коррупцию в отдельно взятой русской крепости35, что в комплексе с рядом управленческих новаций резко ускорило наведение в крепости порядка и содействовало последующим успехам в строительстве
во Владивостоке новой главной линии обороны. Неоднократно бывали в крепости и великие князья: в 1908 году — генерал-инспектор артиллерии Сергей Михайлович, проверивший боеготовность береговых батарей Амурского и Уссурийского фронтов, а затем главный инспектор военно-учебных заведений Константин Константинович36, а в 1916 году — возвращавшийся из дипломатической поездки в Японию Георгий Михайлович, осмотревший гарнизон крепости37.
Такое внимание, а также разрешение вести строительство «особым порядком», упразднявшим значительную часть бюрократической волокиты, назначение на высшие инженерные должности в крепости опытных специалистов, практически полное отсутствие воровства дали просто невероятные результаты. В 1910—1914 гг. во Владивостоке было сделано больше, чем за все предыдущие годы вместе взятые, причём не только в плане оборонительного строительства, но и в вопросах создания всей необходимой инфраструктуры — от дорог, телеграфа, телефона и крепостного мясохолодильника до казарм и офицерских флигелей. Причём вопрос нормального казарменного размещения более чем шестидесятитысячного гарнизона крепости был решён практически полностью.
В это время во Владивостоке было сделано то, на чём местные военные инженеры настаивали ещё в 1900 году: полуостров Муравьёва-Амурского пересекла поперёк линия фортов, построенных на сопках по южному борту долины реки Седанка. Это были форты № 1—7 (нумерация шла от Уссурийского залива к Амурскому), в задачу которых входило преграждать неприятелю путь к городу и базе ВМФ, расположенной в его бухтах. На Русском острове в дополнение к уже имевшимся там оборонительным сооружениям были построены ещё четыре пехотных форта для прикрытия наиболее десантоопасных направлений — форты № 9—12. Кроме того, побережье прикрыли орудийными капонирами и полукапонирами, представлявшими собой небольшие, тщательно замаскированные со стороны моря убежища для полевых артиллерийских орудий, которые при появлении в пределах досягаемости неприятельского десанта должны были выкатываться на специально подготовленные позиции, уничтожать его и снова укрываться в убежищах. В то время это был наиболее дешёвый и вместе с тем эффективный способ борьбы с вражеским десантом.
Значительно возросло и количество береговых батарей, хотя далеко не все из них были вооружены современными орудиями. В целом артиллерийское вооружение крепости по проекту 1910 года должно было составить: на сухопутном фронте — 1290 орудий и 268 пулемётов, на береговом фронте — 316 орудий и 56 пулемётов. Однако производительность военной промышленности Российской империи заметно отставала от требований оборонительного строительства. Именно из-за этого так и не были своевременно построены две береговые башенные 305-мм артиллерийские батареи (по две 2-орудийные башни на каждой батарее): батарея № VII у 55-й высоты на материке, на побережье Уссурийского залива близ бухты Тихая, и № XIX — на Русском острове севернее мыса Вятлина. На первой из них успели почти полностью завершить бетонные работы, на второй — только скальные. Следует отметить, что проекты этих батарей отличались большой оригинальностью и представляют значительный интерес с точки зрения истории фортификации38.
Батарея Безымянная в 1920 г. На переднем плане — 9-дюймовая береговая пушка образца 1867 г. на лафете Дурляхера (Дурляхова)
Таким образом, за период 1910—1914 гг. Владивосток превратился в одну из самых сильных приморских крепостей в мире, причём с исключительно мощным сухопутным фронтом, наличие которого вообще было редкостью для приморских крепостей. Основными задачами крепости считались: демонстрация противнику русского присутствия и военной силы (сдерживание неприятеля), а в случае начала войны — оборона полуострова Муравьёва-Амурского до подхода подкреплений, охрана единственной базы российского ВМФ39.
Отметим, что в официально утверждённые в 1910 году проекты фортов уже на стадии строительства постоянно вносились различные изменения, направленные на совершенствование их конструкций и повышение сопротивляемости артиллерийскому обстрелу. Все укрепления имели много казематированных и подземных сооружений, бетонное покрытие большой толщины, противооткольную одежду сводов и ряд других конструктивных особенностей, многие из которых существенно опередили своё время и начали применяться в европейской фортификации лишь в ходе и после Первой мировой войны 1914—1918 гг. Большая часть сооружений вполне могла выдерживать обстрел 280-мм артиллерии и даже единичные попадания 420-мм снарядов40. Форты строились таким образом, чтобы их можно было оборонять на любой стадии строительства, что и отражалось каждый год в мобилизационных планах. Всё строительство велось исключительно силами вольнонаёмных рабочих, которым обеспечивались очень хорошие бытовые условия, вплоть до бесплатного лечения в военных госпиталях в случае получения травм. Поэтому никаких стачек, забастовок и уж тем более революционных выступлений на стройке не было.
Гарнизон крепости составляли полевые войска: 3-я (9—12-й Сибирские стрелковые полки) и 9-я (33—36-й Сибирские стрелковые полки) Сибирские стрелковые дивизии, 3-я и 9-я Сибирские стрелковые артиллерийские бригады, 4-й Сибирский мортирный артиллерийский дивизион и 6-й Сибирский сапёрный батальон, сведённые в 1910 году в 4-й Сибирский армейский корпус; а также непосредственно крепостные войска: 1-я и 2-я Владивостокские крепостные артиллерийские бригады (всего четыре крепостных артиллерийских полка) и Владивостокская крепостная сапёрная бригада [в составе Владивостокских крепостных сапёрного и минного батальонов, военно-телеграфной роты, военно-голубиной станции 1-го разряда и местной станции искрового телеграфа
Форт № 3 главной линии обороны крепости в наши дни. Стрелковый бруствер и выходы из подбрустверной галереи
Фото В.В. Сонина
(радиостанции)], а также 6-я и 7-я роты Либавской крепостной артиллерии, 5-й и 6-й батальоны Варшавской крепостной артиллерии и 3-я рота Ломжинской крепостной артиллерии41.
Можно сделать вывод о том, что после Русско-японской войны сохранившаяся в отличие от Порт-Артура, а затем радикально усиленная Владивостокская крепость стала одним из важных факторов предотвращения новой войны на Дальнем Востоке и стабилизации отношений с Японией. До тех пор пока во Владивостоке была сильная крепость, ни о каком свободном занятии противником территории Южно-Уссурийского края не могло быть и речи.
С началом Первой мировой войны 4-й Сибирский армейский корпус был отправлен из крепости на фронт по железной дороге42, оставив лишь караульные команды. Крепостные инженерные и артиллерийские части продолжали находиться во Владивостоке. Это сделало Владивосток в 1914—1916 гг. центром обучения запасных и ратников ополчения 1-го, а затем и 2-го разрядов43. В течение первых полутора лет войны была снята и отправлена на фронт вместе со всем боезапасом и большая часть артиллерии крепости (за исключением нескольких наиболее важных батарей). Орудия новых систем были отправлены в действующую армию ещё осенью 1914 года для создания частей тяжёлой артиллерии44.
Летом—осенью 1914 года Владивостокская крепость в очередной раз сыграла не последнюю роль в происходивших в регионе внешнеполитических событиях. Япония вступила в войну на стороне стран Антанты не без колебаний, просчитав, что будет для неё выгоднее. В итоге в Токио справедливо решили, что намного проще захватить практически беззащитную немецкую колонию в порту Циндао на Шаньдунском полуострове, где не было ни первоклассной крепости, ни мощного гарнизона, ни шансов подхода вражеских подкреплений, чем пытаться ударить Российской империи в тыл, пытаясь повторить опыт борьбы против Порт-Артура во Владивостоке, причём с мало предсказуемым результатом и полным отсутствием уверенности в успехе кампании.
В годы войны в крепости происходили сразу три разнонаправленных процесса, имевших отношение к интендантской службе: 1) отправка в действующую
армию значительной доли запасов, сосредоточенных на складах крепости и Приамурского военного округа; 2) приём и заготовление разного рода имущества для армии от местного населения, причём как в директивном, так и в инициативном порядке; 3) разгрузка, обработка, размещение на хранение и отправка по мере возможности, а точнее, с учётом пропускной способности железной дороги, в Европейскую Россию грузов, прибывавших от союзников.
Причём именно последняя задача практически сразу стала доминирующей, так как Владивосток остался единственным оборудованным портом, через который были возможны перевалка грузов, поступавших от союзников по Антанте, и отправка их по Транссибирской железнодорожной магистрали на фронт. Спектр ввозившейся продукции был широчайшим: от взрывчатых веществ до сырья для их производства, от огнестрельного оружия и боеприпасов до артиллерии и химического оружия, от автомобилей до паровозов и железнодорожных вагонов, в которые всё и грузили. Обработка грузов в значительной степени легла на оставшиеся крепостные части. Без этой работы империя потеряла бы возможность вести активные боевые действия уже через 6—8 месяцев войны. Владивостокская крепость выполнила свою ответственную и сложную задачу, сделав всё возможное для оказания помощи фронту. Усилия гарнизона были поистине героическими.
Военная интервенция 1918—1922 гг. Японии и других стран Антанты на российский Дальний Восток стала возможной лишь после развала империи, русской армии и перехода всей оборонительной системы страны и Владивостокской крепости в состояние неспособности организовать даже минимальное сопротивление.
На Дайренской конференции 1921—1922 гг. представителей советской Дальневосточной Республики (ДВР) и Японской империи токийские дипломаты выдвинули требования по ограничению военно-морской мощи России в регионе и превращению Владивостока в чисто торговый порт путём разрушения там всех укреплений (подобные требования японцы выдвигали ещё на переговорах 1905 г. в Портсмуте, завершавших Русско-японскую войну45). Переговоры в Дайрене (так японцы переименовали г. Дальний) шли с большим трудом. Делегация Дальневосточной Республики во главе с Ф.Н. Петровым поставила вопрос о немедленной эвакуации японских войск с территории российского Дальнего Востока, японцы же предъявили в ответ 17 пунктов ультимативных требований и ещё 3 секретных. Разумеется, они настаивали на необходимости превращения Владивостока в чисто торговый порт, правда, теперь уже под иностранным (читай — японским) контролем, ликвидации всех укреплений на российском тихоокеанском побережье и уничтожении российского Военно-морского флота на Тихом океане. Делегация ДВР не могла с этим согласиться, и в итоге переговоры были прекращены. В очередной раз эти требования были выдвинуты Японией на открывшейся в начале сентября 1922 года Чан-чуньской конференции, где вывода японских войск с территории российского Дальнего Востока требовали уже вместе делегации ДВР и РСФСР, а Япония предлагала подписать договор только с ДВР, без участия РСФСР, причём тот самый, проект которого уже был ранее отвергнут на Дайренской конференции. При таких условиях и эта конференция повторила судьбу предыдущей46. В итоге японские интервенты всё-таки ушли из Владивостока осенью 1922 года, од-
Р.С. АВИЛОВ. Владивостокская крепость — форпост Российской империи... •
J
ш
нако давление на Советскую Россию в определённой мере сказалось: в 1923 году по решению Правительства СССР Владивостокская крепость официально прекратила своё существование.
В настоящее время почти все сохранившиеся объекты Владивостокской крепости хотя и числятся памятниками истории и культуры федерального значения, но остро нуждаются в сохранении и реставрации. Некоторые сооружения до сих пор используются Министерством обороны, другие — сданы в аренду с торгов, третьи — заброшены. Лишь Безымянная батарея благодаря усилиям группы энтузиастов стала 30 октября 1996 года музеем, а Новосильцевская к саммиту стран АТЭС 2012 года была отреставрирована и снабжена макетами орудий значительно более высокого качества, чем те, что установлены китайцами на музеефицированных объектах Порт-Артура (Люйшуня). В целом вопрос о будущем уникального комплексного памятника истории русской военно-инженерной мысли конца XIX — начала XX века, аналогов которому на территории современной Российской Федерации нет, остаётся открытым и вызывает серьёзные опасения специалистов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Владивостокская крепость: войска, фортификация, события, люди. Ч. I—IV. Владивосток, 2013—2016; Калинин В.И. Русское и советское фортификационное наследие Дальнего Востока в публикациях владивостокских исследователей // Книжная отрасль Дальнего Востока. Аналитика. Факты. Прогнозы: материалы отраслевой научно-практической конференции / ПКБ имени А.М. Горького. Владивосток, 2016. С. 139—153.
2 Владивосток. Сборник исторических документов (1860— 1907 гг.). Владивосток, 1960. С. 17—20.
3 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. С. 15.
4 Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 126. Л. 3—4 об.
5 Там же. Д. 160. Л. 1—7; Кондратенко Р.В. Манзовская война. Дальний Восток 1868 г. СПб., 2004. С. 70—120.
6 Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Т. I. Вып. II. Иркутск, 1884. С. 58—60; Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. С. 18—26.
7 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 1447. Оп. 1. Д. 30. Л. 1—13.
8 Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Т. I. Вып. II. С. 99, 100.
9 Авилов Р.С. Приамурский военный округ (1884—1918 гг.): страницы истории // Воен.-истор. журнал. 2015. № 11. С. 3—5.
10 Kiernan E.V.G. British Diplomacy in China: 1880—1885. Cambridge, 1939. P. 188—191.
11 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 1. Л. 84—86 об.; Рагоза А.Ф. Краткий очерк занятия Амурского края и развития боевых сил Приамурского военного округа. Хабаровка, 1891. С. 143.
12 Кондратенко Р.В. Морская политика России 80-х годов XIX века. СПб., 2006. С. 191—195.
13 Матвеев Н.П. Краткий исторический очерк г. Владивостока 1860—1910 гг. Владивосток, 1910. С. 135.
14 Красный архив. 1932. Т. 3(52). С. 62—83.
15 Русско-японская война 1904—1905 гг. Работа военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны. СПб., 1910. Т. 1. С. 171—196.
16 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 206. Л. 6—8 об.; Ф. 1615. Оп. 1. Д. 4. Л. 14—19 об.
17 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 543. Оп. 1. Д. 193. Л. 1, 1 об.
18 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. С. 155—201.
19 Будберг А.П. Сибирские воспоминания (1895—1905) // Вестник общества русских ветеранов Великой войны (ОРВВВ). 1935. № 109. С. 18—23. Из фондов Музея русской культуры в г. Сан-Франциско.
20 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. С. 218—281.
21 Русско-японская война 1904—1905 гг. Т. 9. СПб., 1910. С. 177, 178.
22 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. С. 222—224; Avilov R.S., Kalinin V.I., Ayushyn N.B. The Japanese Naval Bombardment ofVladivostok February 22 (March 6), 1904: an Analysis // The Coast Defense Journal. 2012. Vol. 26. Issue 1. P. 4—42; Russo-Japanese war. Fully illustrated. № 1. Tokyo, 1904. P. 86—88; Государственный архив Хабаровского края (ГА ХК). Ф. Р-768. Оп. 2. Д. 4. Л. 40—41 об.
23 БудбергА.П. Сибирские воспоминания... 1935. № 113— 115. С. 53, 54.
24 KirchnerD. P. Guarding Osaka: the Yura Fortress // The Coast Defense Study Group Journal. 1998. Vol. 12. №1. P. 88—101.
25 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. I. C. 159—201, 231—280, 369—375.
26 ГА РФ. Ф. 555. Оп. 1. Д. 213. Л. 4, 7, 7 об.; Авилов Р.С, Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. II. C. 35—46; Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра: В 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 149—152, 274, 275.
27 Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политика. М., 2000. С. 103—113.
28 Коковцов В.Н. Из моего прошлого (1903—1919): Воспоминания. Мемуары. Минск, 2004. С. 324—327.
29 ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 303. Л. 1—48.
30 Там же. Л. 39 об.
31 Сухомлинов В.А. Воспоминания. Мемуары. Минск, 2005. С. 260, 261; Коковцов В.Н. Указ. соч. С. 361.
32 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 206. Л. 66, 67.
33 Сухомлинов В.А. Указ. соч. С. 261; Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. IV. C. 40—42; «Zwischen zwei Stülen». Betrachtungen, Gedanken und Erinnerungen von P.F. Unterberger («Между двух стульев». Наблюдения, размышления и воспоминания П.Ф. Унтербергера) // Семейный архив Эрики Георгиевны Унтербергер (Erika Unterberger).
34 ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 474. Л. 1—37; Сухомлинов В.А. Указ. соч. С. 260, 261; Коковцов В.Н. Указ. соч. С. 324—327, 360—362; Приказ войскам Приамурского военного округа № 218 от 11 мая 1911 г. // ГА ХК. НСБ. Ед. хр. 1557.
35 ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 404. Ч. 3. Л. 1—170; Д. 404. Ч. 5. Л. 1—34, 57—133, 154—474.
36 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. II. C. 42.
37 Приказ войскам Приамурского военного округа № 42 от 30 января 1916 г. // ГА ХК. НСБ. Ед. хр. 2298.
38 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. II. C. 203—272; Ч. III. C. 232—497.
39 РГВИА. Ф. 1558. Оп. 2. Д. 40. Л. 15—16 об.
40 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. III. C. 232—497.
41 Расписание сухопутных войск. Исправленное по 1 сентября 1914 г. СПб., 1914. С. 399—402.
42 Приказ войскам Приамурского военного округа № 765 от 25 октября 1914 г. // ГА ХК. НСБ. Ед. хр. 1530; Приказ войскам Приамурского военного округа № 643 от 12 сентября 1914 г. // Там же. Ед. хр. 1531.
43 Приказы войскам Приамурского военного округа № 36 от 26 января, № 202 от 30 апреля 1915 г. // ГА ХК. НСБ. Ед. хр. 1529; Приказы войскам Приамурского военного округа № 192 от 28 апреля, № 468 от 27 сентября, № 521 от 23 октября 1916 г. // Там же. Ед. хр. 2298.
44 Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Указ. соч. Ч. II. C. 272—277.
45 Окамото С. Японская олигархия в Русско-японской войне. М., 2003. С. 171—173.
46 Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 2. М., 1973. С. 36—39; История дипломатии. 2-е изд. Т. III. М., 1965. С. 240, 241. ■
