CC BY
72
1 кя»***
ХРОНИКА. ПОРТРЕТЫ ЗАГОВОРИЛИ
Владимир Викторович ЛАПТЕВ (1924-2012): ЕГО ВРЕМЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ1
DOI: http://dx.doi.org/10.14420/ru.2017.4.5
Толстой Юрий Кириллович, доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета, Академик РАН, e-mail: law_and_modern_states@mail.ru. Бошно Светлана Владимировна, доктор юридических наук, профессор, Главный редактор журнала «Право и современные государства», Главный научный сотрудник Научно-исследовательского института Федеральной службы исполнения наказаний РФ, профессор Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, e-mail: boshno@yandex.ru.
Аннотация. В 4 номере 2016 года журнала «Право и современные государ-
ства» презентована рубрика о выдающихся учёных нашего Отечества2. Мы начали эту серию с публикации фрагментов работ академика Юрий Кирилловича Толстого. Уже опубликованы воспоминания о профессоре А.В. Венедиктове3.
Ю.К. Толстой за творческую биографию был знаком с несколькими эпохами истории нашей страны и учёными-современниками тех событий. Многие молодые люди не понимают в полной мере значение терминов советского права, т.к. они родились в уже российский период нашей государственности. Может показаться, что советское правоведение, социалисти-
1 Основной текст публикации - переиздание фрагмента воспоминаний: Толстой Ю.К. Портреты заговорили... М., 2016.
Аннотация, ключевые слова и текст курсивом в публикации выполнены профессором С.В. Бошно.
2 Бошно С.В. Академик Юрий Кириллович Толстой: презентация книги «Портреты заговорили. » // Право и современные государства. 2016. № 4. С. 9-14.
3 Толстой Ю.К. Анатолий Васильевич Венедиктов (1887-1959) // Право и современные государства. 2016. № 4. С. 46-61.
ческая юридическая наука и законодательство не имеют значения сегодня. С целью развеять это заблуждение, мы даём воспоминания современников той эпохи, которые не имеют идеологического налёта, достаточно информативны, поучительны и значительны для сегодняшнего дня. В данной рубрике с разрешения автора используются фрагменты воспоминаний Ю.К. Толстого «Портреты заговорили...»1. Взяв за основу опубликованные воспоминания академика Ю.К. Толстого, главный редактор журнала, профессор С.В. Бошно даёт развёрнутые биографические и профессиональные комментарии, выделенные в тексте курсивом с целью идентификации авторов текстов. Такой приём изложения продиктован необходимостью приблизить к современному читателю эпоху и события, описанные в оригинальном тексте воспоминаний академика Ю.К. Толстого.
Ключевые слова: кодификация гражданского законодательства, Гражданский кодекс РФ, Гражданский кодекс РСФСР, Гражданский кодекс СССР, предпринимательское право, предпринимательское законодательство, хозяйственное право, хозяйственное законодательство, источники права, формы права,, источники предпринимательского права, источники гражданского права, источники хозяйственного права.
Наша редакция продолжает серию статей о выдающихся учёных, вклад которых в науку столь очевиден, что познакомить с ними новое поколение правоведов не просто надо, но необходимо. Статьи в этой серии основаны на воспоминаниях академика Юрия Кирилловича Толстого об истории советской и новой российской юриспруденции и людях, составивших её славу. Настоящая статья посвящена персоналии Академика Лаптева Владимира Викторовича. В ней приводятся уникальные факты биографии, воспоминания семейного и, в основном, юридического профессионального служения. Центральной содержательной темой статьи является правовая проблема, актуальность которой не утрачена и по сей день: возможность или необходимость разделения гражданского, хозяйственного, предпринимательского элементов системы права, законодательства и науки. Как отмечено в воспоминаниях Ю.К. Толстого, эта дискуссия ведёт начало ещё с 30-х годов ХХ века и продолжается по сей день, хотя земной путь многих её участников уже окончен.
Биографическая справка. Владимир Викторович Лаптев (19242012) - советский и российский юрист, специалист в области гражданского и хозяйственного права, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент АН СССР, академик, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ.
Окончил юридический факультет Института внешней торговли (1949). Занимал значительные государственные должности в области науки, в том числе был председателем экспертной комиссии по юридиче-
Толстой Ю.К. Портреты заговорили. М., 2016.
ским наукам ВАК, учёным секретарем, заведующим сектором хозяйственного права, руководителем центра (сектора) предпринимательского права, главным научным сотрудником и членом Учёного совета Института государства и права РАН и двух диссертационных советов при нём.
Основные научные работы В.В. Лаптева посвящены проблеме идентификации хозяйственного (предпринимательского) права как самостоятельной отрасли права и законодательства. Он обосновал уникальность предмета и метода правового регулирования, положения и статуса субъектов этой отрасли. В. В. Лаптев руководил группой разработчиков Хозяйственного (предпринимательского) кодекса. В. В. Лаптев разработал фундаментальные положения науки об особенностях воздействия государства на субъектов предпринимательских отношений (акционерных обществ, государственных унитарных предприятий и крупных производственно-хозяйственных комплексов, индивидуальных предпринимателей). Рыночные отношения не исключают государство из регуляторов хозяйственной жизни, но меняют методы и формы его работы - важнейший тезис работ В. В. Лаптева.
В.В. Лаптев опубликовал более 360 научных публикаций, в том числе 15 монографий, учебники хозяйственного и предпринимательского права.
Член редакционных советов журналов «Государство и право» и «Предпринимательское право», член редколлегии Трудов Института государства и права РАН.
***
Воспоминания Ю.К. Толстого зачастую навеяны невосполнимыми утратами титанов правоведения, но это повод осмыслить эпоху, сравнить с настоящим и попытаться предвидеть будущее. И речь идёт не только о праве и законодательстве, но и об исторических параллелях, о судьбе Отечества. И каждый раз вместе с Ю. К. Толстым, вслед за ним я иду, шагая через десятилетия нашей истории, и поражаюсь запасу прямоты и откровенности человека с такой наполненной событиями биографией.
Мне, как специалисту по теории источников права, вспомнились в этой связи полные горькой иронии слова профессора Л. И. Петражицко-го «если бы зоологи стали называть собак, кошек и т.д. «источниками животных» и спорить по этому поводу, что такое источники животных, представляют ли они формы создания животных, или основания их существования, или признаки их животной породы и т.д., то это представляло бы явления мысли, совершенно однородные с теми, которые имеются в теперешнем правоведении в области учения о так называемых источниках права»1. Идёт время, проходят не то что десятилетия, счёт почти пошёл на столетия, а мы всё не можем договориться что есть
1 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 11. СПб., 1910. С. 518.
источник и форма права, система права и система законодательства, частное и публичное право.
Но именно в дискуссиях и изменениях законодательства относительно уровня правового регулирования гражданских правоотношений очевидна сложность этого вопроса с одной стороны, а с другой - политическая, государственная доминанта, которая не столь чувствительна ни к объективным общественным потребностям, ни к закономерностям развития государственно-правового развития. И роль науки однозначна: направить законодателя и охарактеризовать (оправдать) любое его решение. Принять Гоажданский кодекс СССР - одобряем, не принять - одобряем, разработать - разработаем, осудить разработавших - осудим. И если бы только осудить как пожурить в научной дискуссии. В воспоминаниях Ю. К. Толстого мы видим примеры «осудить» в точном смысле этого слова - за участие в дискуссиях и выказанные научные позиции люди сидели реальные сроки. Дойдя до этих эпизодов в воспоминаниях академика, я прислушалась к себе: готова ли я лично к таким жертвам, если я знаю точно кто как написал диссертации и защитил их? Платим ли мы сегодня по счетам своей беспринципности? Достойны ли мы быть последователями, можем ли стоять в каком-то ряду следом или так просто фиксируем события?
Высокая планка служения науке и принципиальность, преданность делу и деликатность отношения к коллегам - все эти грани есть воспоминаниях академика Ю. К. Толстого об академике В. В. Лаптеве.
«ВЛАДИМИР ЛАПТЕВ (1924-2012) И ЕГО ВРЕМЯ1
Известие о внезапной кончине Владимира Викторовича Лаптева (в дальнейшем также - В.В.; Лаптев) выбило меня из рабочей колеи. Когда пришёл в себя и стал думать, как на неё откликнуться, поначалу опрометчиво решил, что в один присест смогу подготовить воспоминания о нём. Не тут-то было. По мере того как входил в тему, осознавал, насколько это сложно, когда речь идёт о такой широкомасштабной и многогранной личности, как В. В. Лаптев. Как донести до читателей главное, что характеризовало В.В. как учёного и как человека. Как добиться того, чтобы он предстал перед нами, в том числе и теми, кто не был с ним знаком, как живой с живыми говоря. С чего начать - с воспоминаний личного характера или с оценки весомого вклада, внесенного им в науку?
После долгих раздумий остановился на том плане повествования, который предлагаю вниманию читателей, хотя до сих пор не уверен в том, что он оптимален. Пусть судят об этом они сами.
1 Жизнь, посвящённая науке. Памяти академика Владимира Викторовича Лаптева / отв. ред. М.И. Клеандров, А.Г. Лисицын-Светланов, Н.И. Михайлов, Ю.К. Толстой; авт.-сост.: Р.А. Курба-нов, С.В. Лаптев, А.В. Лаптев, В.А. Лаптев М., 2013. С. 18-35. Для данного издания статья дополнена.
«Владимир Викторович Лаптев (1924-2012)...»
Время выветрило из памяти, когда мы с В.В. впервые встретились. Поэтому за точку отсчёта придется взять 60-е годы прошлого века, когда направил В.В. оттиск своей статьи. В ней отстаивал своё видение системы права и путей совершенствования гражданского законодательства. И вот какой ответ я получил. Приведу его полностью. Он краток, но адекватно отражает те качества, которые были присущи В.В. как учёному и педагогу на протяжении всей его многолетней деятельности.
«Глубокоуважаемый Юрий Кириллович!
Благодарю Вас за присылку мне Вашей весьма интересной статьи о теоретических проблемах кодификации гражданского законодательства. Ваша трактовка хозяйственного права как комплексной отрасли является, на мой взгляд, серьёзным шагом вперед по сравнению с позицией тех учёных, которые, закрывая глаза на реальные факты, полностью игнорируют хозяйственное право. Правда, я не могу согласиться с концепцией, разделяющей систему права на «основные» и «комплексные» отрасли, что, однако, отнюдь не мешает мне высоко оценить Ваши усилия найти правильное решение проблемы хозяйственного права, а главное - найти объективное решение этой научной проблемы.
С дружеским приветом В. Лаптев. 03.10.61».
Этот ответ высветил присущие В.В. качества.
Во-первых, глубоко уважительное отношение к коллеге независимо от его весовой категории. Во-вторых, предельная объективность в изложении взглядов оппонента, желание досконально разобраться в них, извлечь из них, насколько это возможно, рациональное зерно. В-третьих, готовность к продолжению дружеского диалога в целях совместного решения актуальных проблем.
Высоко ценю то, что Лаптев никогда не стремился обратить меня в свою веру и с пониманием относился к той позиции, которую в дискуссии между цивилистами и хозяйственниками, порой достаточно острой, я занимал и занимаю.
Диалог между нами имел место после того, как в условиях кратковременной хрущёвской оттепели в отечественной науке произошло возрождение из пепла хозяйственно-правовой концепции, разгромленной и объявленной вредительской на состоявшемся в 1938 году Всесоюзном совещании работников права, которым руководил тогдашний Генеральный прокурор Союза ССР А.Я. Вышинский (по совместительству он курировал юридическую науку), что само по себе служило зловещим предзнаменованием. Очень скоро оно было реализовано сполна.
В.В. Лаптев вошёл в историю как признанный лидер возрождённого после двадцатилетнего перерыва хозяйственно-правового направления в отечественной науке. Это признают не только сторонники указанного направления, но и его противники. Его ближайшим сподвижником в этих усилиях был и остается академик Национальной академии наук Украины Валентин Карлович Мамутов.
Судьба концепции хозяйственного права и тех, кто её разделял или, по крайней мере, относился к ней сочувственно, складывалась по-разному, порой трагически. В первые годы революции в ходе работ по подготовке Гражданского кодекса РСФСР был дан печально знаменитый наказ: для нас всё в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Поскольку он прозвучал из уст первого лица государства, им надлежало неукоснительно руководствоваться1. Правда, в условиях перехода от политики военного коммунизма, которая привела страну на грань катастрофы, к новой экономической политике от этого наказа, хотели того разработчики ГК РСФСР или нет, пришлось отступить. Вскоре, однако, новая экономическая политика была свёрнута, и в стране на долгие десятилетия воцарилась административно-командная система, которая покоилась на единстве фонда государственной собственности и централизованном управлении народным хозяйством.
В период многоукладной экономики была разработана теория двух-секторного права. Её появление связывают с именем Председателя Верховного Суда РСФСР П.И. Стучки, который руководящую деятельность в судебных органах сочетал с научной работой. Согласно этой теории, хозяйственное право призвано регулировать отношения внутри обобществлённого сектора народного хозяйства, причём как по вертикали, так и по горизонтали, а гражданское право - внутри частного сектора и междусекторные отношения. По мере того как частный сектор сходил на нет, на смену теории двухсекторного права пришла теория единого хозяйственного права, которое по замыслу её сторонников должно было поглотить как хозяйственное право в понимании П.И. Стучки, так и гражданское право. В числе активных её сторонников могут быть названы Л.Я. Гинцбург и Е.Б. Па-шуканис.
По существу, под новым наименованием «хозяйственное право» скрывалось хорошо известное гражданское право, которое значительно разрослось как за счёт включения в него отношений не только по горизонтали, но и по вертикали (по организации народного хозяйства), так и за счёт расширения круга участников указанных отношений. Хозяйственное право при таком его понимании представляет собой симбиоз публично-правовых и частноправовых начал в регулировании отношений, составляющих его предмет Однако надеждам на внедрение в правовую систему хозяйственного права в новом его понимании не суждено было сбыться. Грянул 1937 год, а вслед за ним и Всесоюзное совещание работников права 1938 года, на котором хозяйственно-правовое направление было объявлено вредительским, его сторонники подвергнуты остракизму, а кое-кто и репрессиям. Поразительно то, что это произошло как раз в тот момент, когда
1 Пожалуй, единственный, кто ещё в 20-е годы отважился оспорить императивность этого наказа, был Б.Б. Черепахин (см.: Черепахин Б.Б. К вопросу о частном и публичном праве. Иркутск, 1926).
«Владимир Викторович Лаптев (1924-2012)...»
централизация в управлении народным хозяйством достигла своего апогея, что вроде бы лило воду на мельницу концепции хозяйственного права, сторонники которой ратовали за сочетание в регулировании хозяйственных отношений публично-правовых и частноправовых начал.
Противники концепции хозяйственного права не заметили (или сделали вид, что не заметили), что их критика была направлена не столько против единого хозяйственного права, которое к тому времени все более утверждалось, сколько против теории двухсекторного права, которая по мере преодоления многоукладности в экономике сошла на нет. Отсюда обвинения хозяйственников в том, что они игнорируют единство интересов общества и личности при социализме, недооценивают её права и интересы, отодвигая их на задний план, что совершенно нетерпимо после принятия Сталинской Конституции 1936 года, которая подняла охрану прав и интересов личности на небывалую высоту. Напомним, что эти обвинения прозвучали в страшных 1937-1938 гг., которые навсегда вошли в историю человечества как период невиданных репрессий и неимоверных страданий под сенью Сталинской Конституции миллионов людей. Это ли не пример фарисейства и кощунства, сравниться с которыми могут лишь самые ужасные и мрачные страницы в истории. После совещания 1938 года о хозяйственном праве если и вспоминали, то лишь для того, чтобы в очередной раз лягнуть, объявив его сторонников либо недоумками, либо вредителями.
Вспомнили о нём лишь после XX съезда КПСС, который, хотя весьма робко и двусмысленно, положил начало преодолению культа личности и его последствий. Появились первые публикации, авторы которых ратовали за возвращение хозяйственного права в лоно научной мысли. В числе их авторов был Л.Я. Гинцбург, вернувшийся из мест заключения, где отбывал наказание как один из сторонников единого хозяйственного права.
Особую остроту возникшей дискуссии придавало то, что она велась в ходе развернувшихся работ по кодификации законодательства, в том числе и гражданского, базой которых стала ст. 14 Конституции СССР 1936 года (в редакции Закона от 11 февраля 1957 г). По этому Закону к ведению Союза ССР было отнесено принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. Что же касается Гражданского кодекса, то принятие кодексов было отнесено к ведению союзных республик.
Многие цивилисты (независимо от их отношения к хозяйственному праву) уже тогда не считали такое решение удачным. В их числе такие учёные, как Б.Б. Черепахин, Р. О. Халфина, А.В. и В.А. Дозорцевы (отец и сын)1. Они не без оснований указывали на то, что в условиях единства социалистической экономики, признания Советского государства единым и единственным собственником всего государственного имущества, ведения хозяйства на плановых началах гражданские кодексы союзных респу-
1 См.: Научная сессия, посвящённая вопросам кодификации советского республиканского законодательства. 31 января - 2 февраля 1957 г. М., 1957. С. 97-98, 118-121, 143-147.
блик если и будут отличаться друг от друга, то лишь незначительно. Отличия между ними главным образом будут вызваны не столько национальными или бытовыми особенностями республик, сколько просчётами юридико-технического порядка, допущенными при облачении однородных социально-экономических отношений в надлежащую правовую форму, что на самом деле и произошло. А это, в свою очередь, вызвало целый ряд коллизионных проблем, которых вполне можно было бы избежать.
Но, пожалуй, наиболее существенным недостатком проведенной в 60-е годы кодификации гражданского законодательства стало то, что за её пределами по существу оказалось упорядочение хозяйственного законодательства, которое вследствие его обширности, разбросанности и противоречивости более всего в нем нуждалось. Ему не нашлось надлежащего места ни в Основах гражданского законодательства, ни в гражданских кодексах союзных республик. Чтобы ответить на вопрос, почему не нашлось, не нужно гадать на кофейной гуще. В Основах не нашлось потому, что в них по самому их наименованию подлежали закреплению лишь наиболее фундаментальные положения по урегулированию хозяйственных отношений. Положения Основ, относящиеся к поставке, капитальному строительству, перевозке, кредитованию, расчётам и т.д., предельно скупы. Иные из них и вовсе не упомянуты. Их невозможно было должным образом урегулировать и в ГК союзных республик, поскольку указанные отношения составляли предмет не республиканского, а общесоюзного законодательства. В тот период иначе и не могло быть.
Таким образом, при том разграничении компетенции Союза ССР и союзных республик в области гражданского законодательства, которое было закреплено в Конституции СССР 1936 года (в ред. 1957 года), хозяйственные отношения заранее были обречены на то, чтобы не быть должным образом урегулированными ни в Основах, ни в ГК союзных республик. Для учёных независимо от их отраслевой принадлежности указанное обстоятельство не прошло незамеченным. Отсюда предложения, направленные на то, чтобы, формально не посягая на закреплённый в Конституции принцип разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик в области законотворчества, расширить, насколько это возможно, полномочия Союза ССР по урегулированию отношений, которые по самой их природе должны оставаться в ведении общесоюзного законодательства. Не вызывает сомнений, что эти предложения, от кого бы они ни исходили и как бы ни подавались, были направлены прежде всего на то, чтобы упорядочить урегулирование на общесоюзном уровне, причём в консолидированном законодательном акте, не только собственно гражданских, но и хозяйственных отношений, обеспечив стыковку в этом акте для урегулирования всех указанных отношений частноправовых и публично-правовых начал.
Этим были продиктованы предложения А.Л. Маковского (к которым примкнул и я), сохранив Основы гражданского законодательства и ГК союзных республик, подготовить также ГК Союза ССР; О.С. Иоффе - принять
«Владимир Викторович Лаптев (1924-2012)...»
Кодекс гражданских законов Союза ССР; О. Н. Садикова - расширить в Основах границы преимущественной компетенции Союза ССР в области гражданского законодательства1.
Смею предположить, что для В.В. Лаптева, как и других учёных, не прошло незамеченным, что кодификация гражданского законодательства 60-х годов так, как она задумана, ничего или почти ничего не даёт для упорядочения правового регулирования, прежде всего хозяйственных отношений, которым не найдется надлежащего места ни в Основах гражданского законодательства, ни в ГК союзных республик, о чём выше сказано. Именно указанное обстоятельство и стало для них одним из побудительных толчков для предложения подготовить наряду с актами, предусмотренными Конституцией, - Основами и ГК союзных республик, также Основы хозяйственного законодательства или Хозяйственный кодекс, который, хотя название его и менялось, изначально был задуман как акт общесоюзного законодательства.
В.В. полагал, что, идя таким путём, удастся достичь двух целей. Во-первых, разгрузить Основы гражданского законодательства и ГК союзных республик от отношений по организации и осуществлению хозяйственной деятельности, обеспечив необходимый простор для более полного урегулирования в них собственно гражданских отношений - отношений между гражданами и с участием граждан, и, во-вторых, должным образом урегулировать хозяйственные отношения, возникающие как по вертикали, так и по горизонтали между органами хозяйственного руководства, хозяйственными организациями и их внутренними подразделениями в любом их сочетании, с применением к ним различных методов правового регулирования.
Полагаю, что между учёными, которые ратовали за расширение полномочий Союза ССР в области гражданского законодательства, и теми, которые видели выход в подготовке на общесоюзном уровне консолидированных актов не только гражданского, но и хозяйственного законодательства, не было непроходимой грани. По существу, каким бы флёром это ни прикрывалось, речь шла об одном и том же: как найти оптимальный баланс публично-правовых и частноправовых начал в регулировании отношений, составляющих предмет гражданского и хозяйственного законодательства.
Может сложиться впечатление, будто концепция хозяйственного права, разработанная В. В. Лаптевым и его сторонниками, в том числе В. К. Ма-мутовым, который внёс весомый вклад в её развитие и внедрение в практику государственно-правового строительства, особенно в Украине, ближе к двухсекторной теории хозяйственного права П.И. Стучки. Это далеко не так, хотя бы потому, что теория П.И. Стучки возникла в условиях многоукладной экономики и была рассчитана на отношения в обобществленном секторе народного хозяйства. Между тем концепция В. В. Лаптева и его сторонников возникла при отсутствии у нас многоукладной экономики, которая
Почва для реализации этих предложений в связи с распадом Союза ССР вообще отпала.
сложилась как единый народнохозяйственный комплекс. Забегая вперед, отметим, что нет оснований сближать их и сейчас, поскольку концепция хозяйственного (предпринимательского) права в её нынешней интерпретации рассчитана на хозяйствующих субъектов независимо от лежащей в основе их деятельности формы собственности. Это полные товарищества и товарищества на вере, крестьянские (фермерские) хозяйства, акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, государственные корпорации, унитарные предприятия и т.д.
На сессии Верховного Совета Союза ССР, принявшей 8 декабря 1961 г. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, предложения сторонников хозяйственного права о подготовке основ хозяйственного законодательства были отвергнуты. Против концепции хозяйственного права устами тогдашнего председателя Комиссии законодательных предположений Совета Союза Верховного Совета СССР Д.С. Полянского, выступавшего от имени политического руководства страны, по существу были выдвинуты те же аргументы, что и на упомянутом выше совещании 1938 года. Правда, они не сопровождались обвинениями политического характера и никаких санкций против сторонников концепции хозяйственного права не последовало. Это свидетельство того, что решения XX съезда КПСС, как бы к ним сейчас ни относиться, не прошли бесследно и что мы с грехом пополам учимся вести полемику, не покидая цивилизованного русла. К сожалению, однако, и это показал весь последующий опыт, коренные проблемы совершенствования гражданского и хозяйственного законодательства в ходе кодификационных работ 60-х годов решены не были, и к ним приходилось и приходится по сию пору неоднократно возвращаться.
Более того, опрометчивое сужение компетенции Союза ССР в области законотворческой деятельности привело к оживлению центробежных тенденций и явилось одним из побудительных толчков к распаду спустя тридцать лет Союза ССР
Заметной вехой в моих отношениях с В.В. явилось его согласие выступить официальным оппонентом по моей докторской диссертации, защищенной в 1970 году и посвящённой кодификации гражданского законодательства в 60-е годы. Чтобы читателю было понятно, что к чему, придётся вернуться к событиям многолетней давности, которые этой защите предшествовали.
В 50-е годы возобновилась дискуссия о системе права, прерванная Отечественной войной. В ходе дискуссии в 1957 году была опубликована статья М.Д. Шаргородского и О.С. Иоффе о системе права, которая внесла в головы юристов немало сумятицы. В статье был постулирован тезис о том, что система права существует объективно и задача состоит в том, чтобы познать присущие этой системе закономерности и действовать в соответствии с ними. В статье предложен замкнутый перечень отраслей права, которые в эту систему попали. Все остальные (в том числе трудовое
право, семейное право, земельное право и многие другие) от этой системы были отлучены, им лишь отводилась роль подразделений системы законодательства. В отличие от отраслей права отрасли законодательства могут строиться субъективно в зависимости от целей и задач, которые ставят перед собой законодатель, учёный, правоприменитель и т.д.
Напомним, что еще за десять лет до появления статьи М.Д. Шарго-родского и О.С. Иоффе в монографии В.К. Райхера «Общественно-исторические типы страхования» был предложен иной взгляд на систему права. Он сводился к тому, что в системе права существует два типа отраслей права - основные и комплексные. Основные отрасли состоят из норм однородной юридической принадлежности, комплексные отрасли - из норм, заимствованных из основных отраслей права. К числу основных отраслей права автор относил гражданское право, комплексных - страховое право, изучению которого и посвящена его монография1. Страховое право состоит из норм не только гражданского права, но и таких отраслей права, как государственное, административное, процессуальное и ряда других. В то же время автор настоятельно подчёркивал, что как основные, так и комплексные отрасли права существуют в системе права. В более поздних работах В.К. Райхер отмечал, что система права представляет собой единство субъективного и объективного и что процесс формирования системы права ни в одной из известных истории права и современности правовых систем не мог и не может считаться завершённым2.
Автор этих строк в статье, опубликованной в 1957 году, некритически воспринял тезис М.Д. Шаргородского и О. С. Иоффе о том, что система права, в отличие от его систематики или систематизации, существует объективно и что систему права невозможно ни создать, ни построить, её можно только познать. В то же время вслед за В. К. Райхером я признал существование как основных, так и комплексных отраслей права. Но если наличие основных отраслей права я признавал в системе права, то комплексных -не в системе права, но лишь в системе законодательства, в системе научных знаний, учебных дисциплин и т.д., т.е. как продукт систематизации источников права, которая может проводиться в самых различных целях: законотворческих, познавательных, правоприменительных и иных.
Спустя пятьдесят с лишним лет вынужден признать, что при таком подходе к системе права и систематизации права оказался в известной мере между двух стульев, попытавшись «случить» две несовместимые концепции: одну, которая подходит к системе права как явлению сугубо объективному, другую, которая признает, что система права многомерна и рукотворна, что она, как и само право, исторически изменчива, что мы должны
1 Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования / отв. ред. М.М. Агарков. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
2 Райхер В.К. О системе права // Правоведение. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. № 3. С. 60-70
не только считаться с присущими ей закономерностями, но и стремиться к её совершенствованию с учётом поставленных целей и задач.
В статье М.Д. Шаргородского и О.С. Иоффе, по существу, в качестве предпосылки (прямо и неназванной) витала идея о необходимости различения публичного и частного права, хотя последовательно она не была проведена (авторы, например, различали государственное и административное право, хотя обе эти отрасли права тяготеют к публичному праву). К тому же в статье, по существу, проигнорирован принцип историзма. Известно, в частности, что далеко не все системы права исходят из деления права на публичное и частное. Такое деление не признавало право периода Средневековья, которое покоилось на сословно-корпоративном принципе, оно не закреплено ни в мусульманском праве, ни в англосаксонском праве. Да и в римском праве оно было впервые озвучено в трудах классических юристов, появившихся, по крайней мере, через пять веков после Законов XII таблиц. Многие правовые системы в современном мире воплощают положения из несовместимых на первый взгляд правовых систем, сложившихся в далеко отстоящие друг от друга исторические эпохи. Типичный тому пример - гражданское законодательство близкого многим из нас Израиля, в числе источников которого законодательные акты, принятые ещё до образования самого государства Израиль. До настоящего времени действует ряд ордонансов, принятых, когда Палестина находилась под британским мандатом, а некоторые законы, хотя и с изменениями, сохранились со времен Османской империи. Наряду с этим важным источником гражданского права Израиля являются религиозные законы, особенно в сфере, регулирующей брачно-семейные отношения.
В настоящее время мои взгляды на соотношение права и законодательства, систему права и систему законодательства сводятся к следующему. Система права, как и система законодательства, многомерна и рукотворна. В системе права существуют первичные, вторичные, третичные и прочие правовые образования. Нет никаких оснований для противопоставления системы права и системы законодательства. Такое противопоставление ведёт к подмене права правосознанием, ещё не получившим санкции законодательной власти, призывам руководствоваться принципами права, пренебрегая законом, который вроде бы устарел, хотя и никем не отменён, наделению судебных органов несвойственными им (в континентальной системе права) правотворческими функциями, расшатыванию принципа разделения властей, а в конечном счете - к произволу.
Не приходится говорить о полной юридической однородности ни одной отрасли права. Комплексность в той или иной степени присуща каждой из них. В ходе работ по совершенствованию любой отрасли права не нужно стремиться к её стерильной чистоте - эта цель недостижима. Её невозможно достигнуть и применительно к гражданскому праву, поскольку открытым остаётся вопрос, как гражданское право соотносится с частным. В последнее время попытки разобраться в нем предприняли Е.А. Суханов и Н.Д. Егоров - первый в учебнике гражданского права, второй - в ста-
тье, специально посвящённой понятию гражданского права. Эти попытки не увенчались успехом, поскольку оба автора в конечном счёте не ставят знака равенства между частным и гражданским правом. В состав частного права они включают не только гражданское право, по-видимому, в качестве ведущего его подразделения, но и такие подразделения, как семейное, трудовое, жилищное право, право по охране и использованию природных ресурсов и ряд других, комплексный характер которых не вызывает сомнений. Разумеется, они включают их в состав частного права не целиком, а лишь в цивилистической части, но тогда между частным и гражданским правом нужно поставить знак равенства и различать их незачем. Именно так и поступает М.И. Брагинский, позиция которого более последовательна. По существу же вся троица (М.И. Брагинский, Н.Д. Егоров, Е.А. Суханов) склоняется к тому, что универсальным является деление права на публичное и частное, а всё остальное - от лукавого. Эту позицию в предвоенной дискуссии о системе права отстаивал С.Н. Братусь, который, однако, впоследствии от неё отказался1. Но и эта позиция уязвима, поскольку этой дихотомии придерживаются далеко не все системы права, причём не только в истории, но и современности.
Гораздо большее значение как при познании системы права, так и при переводе основных положений различных отраслей права на язык правовых норм мы придаём установлению применительно к каждой отрасли законодательства той меры соотношения норм публичного и частного права, которая была бы для неё оптимальной. Иными словами, магистральный путь совершенствования гражданского и смежных с ним отраслей законодательства должен состоять не в разобщении норм публичного и частного права, а в их стыковке, с тем чтобы они действовали в одной упряжке, а не схлестывались друг с другом.
Но ведь именно к этому и призывали «чистых» цивилистов В.В. Лаптев и его сторонники. Сбои в ходе работ по кодификации гражданского законодательства, которые становятся всё более ощутимыми и отрицательно сказываются на качестве этих работ, во многом объясняются тем, что эти призывы своевременно услышаны не были.
Другая причина состоит в том, что в ходе кодификационных работ крайне важно не допускать забегания вперед, не тешить себя иллюзиями, будто у нас уже сложились зрелые, вполне цивилизованные рыночные от-ношения2. Мы слишком дорого заплатили за эти иллюзии в ходе проведения гайдаровских реформ, которые строились на том, что рынок всё расставит по своим местам и что влияние государства на экономику должно быть резко ограничено.
1 Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1.
2 Замечу, что капитализм в России к октябрю 1917 г. при всех трудностях военного времени был куда более цивилизованным, чем сейчас.
К сожалению, под несомненным влиянием этих идей оказались и разработчики ныне действующего Гражданского кодекса, особенно первой и второй его частей. Нет необходимости доказывать, что эти установки, как и проводившиеся на их основе реформы, с треском провалились. Весь мировой опыт, в том числе и отечественный, свидетельствует о том, что воздействие государства на экономику, особенно в нынешних условиях, должно быть резко усилено.
Так уж случилось, что основная нагрузка по нынешнему совершенствованию гражданского законодательства выпала на долю тех, кто в своё время внес ощутимый вклад в подготовку действующего Гражданского кодекса, от которого они и сами, если судить по многочисленным объяснительным запискам, далеко не в восторге.
Крайне важно, чтобы наши, теперь уже далеко не молодые капитаны наконец осознали, что нельзя дважды наступать на одни и те же грабли и ставить телегу впереди лошади. Иными словами, не нужно чрезмерно забегать вперед и моделировать законы в расчёте на отношения, которых ещё нет, а предпосылки ближайшего их появления туманны1. Кроме того, нужно осознать, что магистральный путь развития нашего законодательства - это путь стыковки норм публичного и частного права, а не путь их разобщения.
Но ведь именно таким путем и предлагали двигаться В.В. Лаптев, В.К. Мамутов и их сторонники. Ещё раз обратим внимание на то, что позиции хозяйственников и чистых цивилистов значительно ближе, чем это может показаться на первый взгляд. Вспомним труды А.В. Венедиктова о собственности и юридических лицах, С.Н. Братуся - о юридических лицах, М.М. Агаркова, И.Б. Новицкого и М.И. Брагинского - об обязательствах, В. К. Райхера - о договорной дисциплине, Р. О. Халфиной - о договоре, О.С. Иоффе - о соотношении плана и договора и многих других цивилистов. Легко можно убедиться в том, что в этих трудах публично-правовая составляющая выступает на равных с частноправовой, а то и превалирует над ней. Дело за тем, чтобы положения, обоснованные в этих трудах (разумеется, с учётом нынешних реалий), закрепить в виде правовых установлений, в том числе на уровне кодифицированных законодательных актов. На этих путях и должно происходить сближение цивилистического и хозяйственно-правового направлений в юридической науке, преподавании и законотворчестве.
Отметим, что расширение предмета гражданского права за счёт включения в него корпоративных отношений, как бы их ни трактовать, является откликом законодателя на рекомендации юридической науки. В их числе не только усилия Е.А. Суханова, который многократно ратовал за то, чтобы указанные отношения на законодательном уровне были включены
1 Разумеется, законодатель не должен плестись в хвосте. Но, работая на опережение, он должен соблюдать чувство меры и не сбрасывать со счетов существующие реалии.
в предмет гражданского права, но также идеи О.А. Красавчикова о необходимости включения в этот предмет организационных отношений по горизонтали. На законодателя, с нашей точки зрения, повлияла и позиция В.В. Лаптева, который в предмет хозяйственного (предпринимательского) права включал отношения не только по горизонтали, но и по вертикали1. Корпоративные отношения, как, впрочем, и предпринимательские отношения, которые и ранее признавались предметом гражданского права, могут складываться и существовать не только по горизонтали, но и по вертикали.
После краткого экскурса в историю и нынешнее состояние гражданского и хозяйственного законодательства вернемся к 1970 года, когда я находился на пороге защиты докторской диссертации, посвящённой кодификации гражданского законодательства. В качестве официальных оппонентов по диссертации выступали С.С. Алексеев, С.Н. Братусь и В.В. Лаптев. К сожалению, ни одного из них уже нет в живых. С каждым из оппонентов у меня были существенные разногласия. Да и между ними не было единодушия. Если С.С. Алексеев и С.Н. Братусь находились в цивилистическом лагере, то В. В. Лаптев - в хозяйственно-правовом. От С. Н. Братуся я получил шутливое стихотворное послание:
Да, знают все, что Вы - Толстой, Но ум Ваш - тонкий ум юриста,
Примите мой совет простой, Останьтесь чистым цивилистом.
Мои взгляды подвергли нешуточному обстрелу все три оппонента. Я как мог отстреливался. Благодарен им за то, что они вели полемику как со мной, так и между собой корректно и, несмотря на замечания, изложенные в многочисленных отзывах, сочли возможным, насколько я могу судить, оценить диссертацию в целом положительно.
Заметной вехой в моих отношениях с В.В. Лаптевым, которые постепенно перерастали в дружбу старшего - Лаптева с младшим - мной (не только по возрасту, но и по иным показателям), стало его участие в подготовке к опубликованию рукописи «Проблемы совершенствования гражданского и хозяйственного законодательства» (1975). Её рецензентами были С.Н. Братусь, В.В. Лаптев и В.А. Мусин. Все трое, хотя и с разной степенью тональности, оценили рукопись положительно. Она прошла редактирование (в том числе и техническое) и была сдана в набор, но я рукопись забрал, т.к. считал невозможным её опубликование вследствие грядущих изменений в законодательстве, которые казались тогда довольно близкими. Здесь я ошибся. В.В. не раз сетовал на то, что рукопись осталась неопубликованной.
В этом мы расходимся с Р.Р. Ушницким, который, по-видимому, допускает существование корпоративных отношений лишь по горизонтали (см.: Ушницкий Р.Р. Гражданско-правовая форма корпоративного отношения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2013).
По мере укрепления наших дружеских отношений я нередко бывал в уникальной семье Лаптевых, которая, хотя и не чуралась новых веяний, но по своей интеллигентности, такту, порядочности, скромности, истинно русскому гостеприимству олицетворяла кусочек старого мира, уцелевший в страшное время, выпавшее на нашу долю.
Дружеские отношения с В.В. Лаптевым и его семьей запечатлены в стихотворных строках.
Худой, замызганный, безродный, Плыл без руля и без ветрил И вдруг источник полноводный
Я море Лаптевых открыл. К нему припал я в изумленьи И ощутил, что Русь жива.
Так славься недругам в отмщенье Друзьям в усладу и спасенье
Владимир Лаптев - будь всегда!
Концовку менять не нужно, ибо Лаптев всегда с нами.
Только после кончины В.В. из воспоминаний и фильма о нём я узнал, какие испытания он с честью вынес в годы Отечественной войны. Тяжело раненого в сражении на Курской дуге, его случайно заметили санитары среди тех, кого уже не было в живых. Длительное время находился на излечении в госпитале. В послевоенные годы - учёба в Институте внешней торговли, скудное существование, нелёгкий труд в управлении государственным имуществом за границей, обучение в аспирантуре под руководством видного ученого и педагога Д.М. Генкина. Ответственная работа в журнале «Советское государство и право», более чем полувековое служение - в самом высоком смысле слова - в Институте государства и права АН СССР (ныне -РАН), государственное и общественное признание, воплощённое в присвоении степеней и званий, множестве наград, избрании действительным членом РАН.
Но, пожалуй, самый главный памятник ему - это сотни научных трудов, имеющих непреходящее значение, прошедших испытание на прочность, множество учеников, которые в Российской Федерации, в странах ближнего и дальнего зарубежья продолжают дело своего учителя, верны его заветам и идеалам, стремятся к тому, чтобы в помыслах и свершениях быть его достойными.
Владимир Викторович Лаптев многого достиг благодаря своему таланту, редким душевным качествам, беззаветной преданности Родине, которой он служил, не жалея ни сил, ни самой жизни. В немалой степени он обязан этим своему ангелу-хранителю, верной спутнице безупречно прожитой совместной жизни Майе Алексеевне Лаптевой. Майя Алексеевна, статная русская женщина из рода Нарышкиных, была украшением и опорой семьи. Глубокообразованный человек, она пользовалась любовью и уважением коллективов, в которых успешно работала, и могла бы сделать большую
карьеру. Однако она пожертвовала ею ради семьи, создав мужу все условия для плодотворной деятельности и посвятив себя воспитанию детей и внуков. Все они платили ей за это безграничной любовью. Владимир Викторович её обожал. После кончины Майи Алексеевны он осиротел.
Вечная им память.
Потеря Владимира Викторовича Лаптева невосполнима. Глубока наша скорбь, но скорбь эта светла, поскольку Лаптев прожил наполненную до краёв долгую жизнь, хотя и принадлежит к тому поколению юношей, из сотни которых с войны вернулись лишь единицы. А он не только вернулся, но и сохранил всю притягательность телесных и духовных сил, многократно её приумножив. Он создал семью самой высокой пробы, члены которой продолжают его дело. Он оставил после себя обширное научное наследие, которое и сейчас востребовано и его ещё предстоит сполна освоить и оценить. Опыт, приобретённый за последние десятилетия, в том числе и горький опыт, показал, что многие положения, которые с такой целеустремлённостью и в то же время тактом отстаивал Лаптев, оказались куда более достоверными, нежели те, которые исповедовали и исповедуют его оппоненты, далеко не всегда разборчивые в средствах. Но лишь время окончательно расставит всё по своим местам. Предоставим же беспристрастному суду времени это сделать».
***
Следует отметить, что дискуссия о системе права и системе законодательства, проходившая ярко и открыто в публикациях, составивших славу отечественной науки, не нашла своего окончательного решения и по сей день. Не нашёл окончательного решения вопрос о возможности параллельного сосуществования хозяйственного, предпринимательского и гражданского права и законодательства. Уровень принятия кодексов как объект научного исследования и предмет правотворчества в федеративном государстве также не исчерпан. Куда мы продвинулись, как развили, как обогатили наработки советской и ранней российской юриспруденции?
Мы предлагаем посмотреть на комплекс дискуссионных вопросов через призму учения о формах права, тем более что соотношение системы права и системы законодательства традиционно рассматривается на этой методологической основе. В нашей докторской диссертации мы указывали, что «существенный вклад в теорию форм права внесли работы таких исследователей как С.В. Поленина, Г.К. Толстой», это делает наш комментарий практически взволнованным.
Нами сформулировано следующее определение: «Форма права -это объективированное надлежащим образом правовое установление, соответствующее принятым в данном обществе представлениям о морали, нравственности, разумности и справедливости, неперсонифицированное,
длительно и единообразно воплощающееся в поведении субъектов права, гарантированное к исполнению силой авторитета и (или) государственного принуждения, признанное субъектами права в качестве регулятора общественных отношений»1. Форма права в широком подходе не может сводиться к нормативным правовым актам. Виды форм права разнообразны, и значительная часть реально функционирующих форм по юридической силе вполне может быть конкурентоспособной нормативным правовым актам. Представляется, что сложность соотношения системы права и системы законодательства состоит в нерешённости вопроса о элементах системы законодательства. Складывается двусмысленность. С одной стороны, признаётся наличие форм права кроме нормативных актов, с другой, элементами системы законодательства признаются в зависимости от широты подхода (законы или все нормативные правовые акты).
Система, системность - понятия, которые в связи с формами права используются просто традиционно, тогда как реальные объекты давно стали совокупностями. Это в равной степени относится и к системе права, и к правовой системе, и к системе источников права, и к системе законодательства. Для реального обеспечения свойства системности необходима проработка и нормативное закрепление форм отечественного права. Попыткой решения данной проблемы является затянувшийся законодательный процесс по принятию Федерального закона «О нормативных правовых актах РФ». Реальные перспективы его принятия не очевидны, что должно повышать востребованность соответствующих научных исследований. Однако отсутствие законодательного решения и недостаточный авторитет науки ведут к расцвету волюнтаризма законодателя. Актуальным в этой связи представляется обеспечение единства формы права (в данном случае закона) с его материальными и идеальными источниками.
Система законодательства, увеличиваясь в объёме, входит сама с собой в противоречие, не справляется с объёмом, что разрушает её единство. Эта тенденция в случае своего развития может привести к победе иных форм права над законодательством. Обычай, религия, правосознание в сочетании с очевидным господством конформистского и маргинального типов правомерного поведения не могут создать оптимистических перспектив. Тем не менее представляется, что такие меры как упорядочение форм права, их классификация будут содействовать действительной системности права и законодательства. Проблема классификации форм права относится к числу приоритетных. Применительно к системе законодательства представляется необходимым проработать возможность о соотношении понятий «система законодательства» и «система источников права». Если эту проблему не разрешить, то ускользает возможность полноценной систематизации.
1 Бошно С.В. Формы российского права: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2004.
Библиографический список
1. Бошно С.В. Академик Юрий Кириллович Толстой: презентация книги «Портреты заговорили... » // Право и современные государства. 2016. № 4. С. 9-14.
2. Бошно С.В. Формы российского права: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2004.
3. Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1.
4. Жизнь, посвящённая науке. Памяти академика Владимира Викторовича Лаптева / отв. ред. М.И. Клеандров, А.Г. Лисицын-Светланов, Н.И. Михайлов, Ю.К. Толстой; авт.-сост.: РА. Курбанов, С.В. Лаптев, А.В. Лаптев, В.А. Лаптев М., 2013. С. 18-35.
5. Научная сессия, посвящённая вопросам кодификации советского республиканского законодательства. 31 января - 2 февраля 1957 г М., 1957. С. 97-98, 118-121, 143-147.
6. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 11. СПб., 1910. С. 518.
7. Райхер В.К. О системе права // Правоведение. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. № 3. С. 60-70.
8. Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования / отв. ред. М.М. Агарков. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
9. Толстой Ю.К. Анатолий Васильевич Венедиктов (1887-1959) // Право и современные государства. 2016. № 4. С. 46-61.
10. Толстой Ю.К. Кодификация гражданского законодательства в СССР (1961-1965). Л., 1970. Т. I.
11. Толстой Ю.К. Портреты заговорили. М., 2016.
12. Ушницкий Р.Р. Гражданско-правовая форма корпоративного отношения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2013.
13. Черепахин Б.Б. К вопросу о частном и публичном праве. Иркутск, 1926.
|Vt*0
tflO
Comparative Studies
2017 / № 4
