CC BY
63
позиций, можно рассматривать как свидетельство определенной зрелости компаративистики, которая уже не может удовлетвориться прежним статусом простого метода и стремительно консолидируется в самостоятельную юридическую дисциплину» [3, с. 28]. В связи с этим трудно не согласиться с мнением О. Ф. Скакун о том, что «важно и желательно, чтобы ученые-правоведы не спешили с отрицанием сравнительного правоведения как научной дисциплины, даже если не испытывают желания поддержать его развитие или считают невозможным это сделать с точки зрения своих убеждений» [8, с. 20]. Именно в процессе научных дискуссий формируются преимущества и недостатки, институциональные особенности науки сравнительного правоведения, сферы самостоятельного научного поиска юридической компаративистики.
Литература
1. Кресш О. В. Критерй при вивченш генези порiвняльного правознавства // Право Украши. 2011. № 8.
2. Рассказов Л. П. Генезис сравнительного пра-
воведения и его формирования как науки и учебной дисциплины // Научный журнал КубГАУ. 2014. № 95. // http://ej.kubagro.ru/2014/01/pdf/54.pdf
3. Дождев Д. В. Сравнительное право: состояние и перспективы // Российский ежегодник сравнительного права. 2007 г. / под ред. Д. В. Дождева. СПб., 2008.
4. Шилшгов В. С. Юридична компаративкти-ка: проблеми визначення назви дисциплши та 11 предмету // Часопис Ктвського утверсигегу права. 2010. № 1.
5. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права // Очерки сравнительного права. М., 1981.
6. // http://www.comparativelaw.org/
7. Саломатин А. Ю. Методологические проблемы сравнительного правоведения // Известия высших учебных заведений. 2009. № 2.
8. Скакун О. Ф. Сравнительное правоведение и методология его научного познания // Поршняльне правознавство: сучасний стан i перспективи роз-витку: збiрник наукових праць / за ред. Ю. С. Шем-шученка, I. С. Гриценка, О. К. Марша; упор. О. В. Кресш, I. М. Ситар. Кив, 2011.
УДК 340.131.4 ББК 67.0
© 2015 г. Б. В. Макогон
ВКЛАД ПУБЛИЧНЫХ ВЛАСТНЫХ СТРУКТУР В ПРАВОТВОРЧЕСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
В статье представлены результаты анализа, касающиеся роли публичных властных субъектов в правотворческом процессе. Автором приводится позиция относительно понимания правотворчества, нормотворчества и законотворчества. Приведены аргументы в пользу реализации судебного правотворчества в России и перспективы этого направления.
Ключевые слова: субъекты публичной власти, правотворчество, нормотворчество, законотворчество, судебное правотворчество, позиция Конституционного Суда Российской Федерации.
CONTRIBUTION OF PUBLIC POWER STRUCTURES IN LAW-MAKING ACTIVITY
The article presents the results of the analysis regarding the role ofpublic power entities in the lawmaking process. Author specified position on the understanding of lawmaking, rulemaking and lawmaking. Arguments in favor of the implementation of judicial legislation in Russia and prospects of this direction.
Keywords: subjects of the public authorities, law-making, rule-making, legislation, judicial lawmaking, the position of the Constitutional Court of Russia.
Отношение публичных властных субъектов государственной природы к правотворчеству отражено в современном российском законодатель-
стве. Для выявления вклада публичных властных структур в данную форму деятельности необходимо уточнить, что в теории выработаны и упот-
ребляются такие понятия, как «правотворчество», «законотворчество» и «нормотворчество». Первые два термина соотносятся между собой как общее и частное, поскольку законотворчество - это процессуальная форма государственной деятельности по принятию управомоченными субъектами (органами законодательной (представительной власти) в установленном законом порядке.
Относительно правотворчества и нормотворчества необходимо отметить следующее. С позиции общей теории права нормы могут быть самыми разными - техническими и социальными. Последние возможны в правовой, моральной, религиозной, корпоративной и прочей разновидностях. Если исходить из общетеоретических положений, то нормотворчество - это деятельность по созданию любых норм, а не только правовых. Однако в юридической литературе часто отождествляют нормотворчество и правотворчество [9, с. 14; 22, с. 122-123; 27, с. 67].
С учетом приведенных позиций считаем, что понятия нормотворчества и правотворчества необходимо разграничивать и рассматривать как целое и часть. И здесь, прежде всего, наша позиция связана с тем, что отдельные результаты нормотворчества не всегда в науке признаются источниками права, хотя в конечном счете имеют отношение и к правовому регулированию. Поэтому дальнейшее исследование будет выстроено с учетом включения нормотворчества в правотворчество.
Все субъекты как носители публичной власти можно разделить на непосредственных «реализаторов» правотворческих полномочий и участников таких отношений.
Итак, к первой группе следует отнести парламент, осуществляющий законотворчество. Таковое является одним из важнейших признаков в любом государстве вне зависимости от его типа и формы. Еще Н. М. Коркуновым было отмечено, что законодательная власть в государстве -не что иное, как общая воля государства, в силу которой издаются законы» [18, с. 371].
В российской юридической литературе выработалось две позиции относительно понимания законотворческого процесса. Во-первых, законотворческий процесс ограничен рамками официального прохождения законопроекта в высшем представительном органе. Во-вторых, законодательный процесс охватывает и всю предварительную деятельность, связанную с подготовкой проекта закона [25, с. 369].
В России законотворчество - важнейший вид правотворчества, реализуемый парламентом -Федеральным Собранием. Законотворчество свя-
зано с поиском оптимальных форм правовой регламентации: применение традиционных и инновационных методов правового воздействия, которые направлены на регулирование вновь появившихся отношений [10, с. 7-9].
Далее следует конкретизировать роль исполнительной власти в правотворчестве. В Указе Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 г. [4] определено, что в установленной сфере деятельности нормативное правовое регулирование реализуется федеральными министерствами. Иные органы исполнительной власти (федеральная служба, федеральное агентство) - органы, реализующие правоприменительную деятельность, связанную с выполнением государственных функций и оказанием государственных услуг; они не имеют права нормативно-правового регулирования, за исключением случаев, предусмотренных в указах Президента или постановлениях Правительства Российской Федерации.
Таким образом, следует подчеркнуть, что современные нормы права министерств Российской Федерации наделены функцией правотворчества (следовательно, могут быть отнесены к первой из выделенных нами групп субъектов), а иные органы исполнительной власти такими полномочиями не обладают, за исключением случаев, которые предусмотрены в указах Президента РФ или постановлениях Правительства РФ (следовательно, они относятся ко второй группе предложенных нами субъектов).
В соответствии с Правилами подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации нормативные правовые акты должны издаваться в виде постановлений, приказов, распоряжений, правил, инструкций и положений (п. 2). Однако в действительности вариативное число принимаемых, утверждаемых наименований нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти значительно больше приведенного исчерпывающего перечня форм. Например, для силовых ведомств характерно издание наставлений и уставов. Приказ министра обороны РФ от 31 января 2001 г. № 10 «Об утверждении Наставления по правовой работе в Вооруженных Силах Российской Федерации» содержит норму, в соответствии с которой основными правовыми актами Минобороны России и Генерального штаба Вооруженных Сил РФ являются приказ, директива, указание, приказание. Но нормативные правовые акты издаются только в форме приказов. Помимо прочего, издаются инструкции, положения, руководства, наставления, постановления, планы, вводимые в действие приказами.
В качестве сравнительно нового направления правотворчества исполнительной власти следует указать административные регламенты выполнения государственных функций и оказания государственных услуг. Они на федеральном уровне утверждаются единственной формой - приказом.
В целом, безусловно, налицо несистемность, громоздкость и несоблюдение действующих требований подготовки и оформления федеральными органами исполнительной власти своих нормативных правовых актов. Данная ситуация требует корректировки, и здесь мы солидаризируемся с высказанными ранее в юридической литературе мнениями о том, что по-прежнему остается актуальным принятие федерального закона, посвященного нормативным правовым актам в России. В нем должны быть систематизированы стандарты, определяющие содержание и форму актов, выработана единая методика проведения правовой экспертизы проекта нормативного правового акта, установлена ответственность органов публичной власти и должностных лиц за издание нормативного правового акта, противоречащего Конституции Российской Федерации и федеральным законам [19, с. 4-7].
В данной части следует обратиться и к интерпретации нормотворческой и правотворческой деятельности органов внутренних дел, уточнив, что большинство специалистов в этой сфере разделяют указанные термины.
Весомым в этой связи необходимо признать вклад В. О. Елеонского, который отметил, что под ведомственным нормотворчеством в структурах правового государства, или правовым ведомственным нормотворчеством (внутриведомственным поднормотворчеством), нужно понимать предусмотренную и урегулированную Конституцией и законами систему юридических отношений по организации, созданию внутриведомственных актов нормативного характера, предметом которых является проект данного акта. В качестве объекта выступает упорядочение внутриведомственных отношений с целью должного использования правовых актов во внутриведомственных отношениях и в отношениях, когда ведомство подставлено вовне в лице своих органов либо отдельных ведомственных представителей (должностных лиц с различным юридическим статусом) [12, с. 16-17].
По мнению Ю. Г. Арзамасова, нормотворчеством органов внутренних дел является деятельность компетентных лиц в системе МВД России, представляющая собой начальный компонент в механизме ведомственного правового регулирования, осуществляемая в делегированном и ком-
петенционном порядке, состоящая в установлении, изменении или отмене нормативных актов органов внутренних дел, которыми регламентированы внутренние и внешние общественные отношения [6, с. 18; 7, с. 13-14].
Как указывает А. В. Урумов, зачастую нор-мотворческую деятельность отождествляют с деятельностью, связанной с подготовкой (разработкой) и принятием нормативных правовых актов. Этот подход верен, если в нормативном правовом акте, являющемся источником, содержатся только правовые нормы. Однако это не всегда так. Нормативные правовые акты могут содержать установки, хотя и обладающие правовым характером, но не выступающие правовыми нормами. Данное обстоятельство позволяет судить о нормотворчестве в собственном понимании, а также в широкой интерпретации [28, с. 61].
В первом аспекте это деятельность по производству (формированию) правовых норм. Второй аспект подразумевает деятельность, связанную с подготовкой и принятием нормативных правовых актов [23, с. 5].
Некоторыми специальными изданиями уточнено, что нормотворческую деятельность органов внутренних дел составляют следующие базовые направления: а) издание нормативных правовых актов в пределах предоставленных полномочий; б) участие в подготовке нормативных правовых актов, которые в порядке компетенции принимаются иными государственными органами и должностными лицами. В качестве элементов нормотворческой компетенции органов внутренних дел выделяют: а) установление норм права; б) изменение норм права; в) отмену норм права; г) разработку (участие в разработке) проектов правовых норм; д) подготовку отзывов и заключений на проекты нормативных правовых актов [23, с. 10, 12-13].
Вместе с тем, как справедливо отмечено Ю. Г. Арзамасовым, отнесение к нормотворче-ской деятельности органов внутренних дел подготовки со стороны министерства проектов законодательных и правительственных актов следует расценивать не вполне обоснованным. Здесь имеется в виду или участие МВД России в подготовке соответствующих законопроектов, или же участие министерства в разработке президентских и правительственных нормативных актов в соответствии с конкретными поручениями государственных органов. В этом виде деятельности участие принимают различные органы власти. Следовательно, таковую нельзя отнести к чисто нормотворческой деятельности органов внутренних дел [6, с. 13; 7, с. 17].
С точки зрения А. В. Урумова, в связи с тем, что в понятие нормотворчества следует включать не только процесс по разработке, но и принятию, отмене и изменению правовых норм, выраженных в той или иной форме, участие органов внутренних дел в разработке нормативных правовых актов, принятие которых закреплено за компетенцией иных государственных органов и должностных лиц - лишь выполнение заявленными органами отдельных правотворческих функций. Данное обстоятельство сопоставимо и с подготовкой отзывов и заключений по проектам нормативных правовых актов, поступающих от других субъектов правотворческой инициативы, либо от иных публичных властных структур и общественных объединений.
По этому поводу А. В. Урумов нормотворчество органов внутренних дел определил в качестве деятельности компетентных лиц в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, осуществляемой на делегированной и ком-петенционной основе, направленной на создание, изменение или отмену ведомственных правовых норм, которыми регулируются как внутренние, так и внешние общественные отношения.
По мнению исследователя, правотворческую деятельность органов внутренних дел должно составлять не только нормотворчество в собственном смысле, а также различные проявления правотворческой функции у органов внутренних дел. Это касается разработки (участия в разработке) проектов нормативных актов, которые согласно компетенции принимаются иными государственными органами и должностными лицами; заключения международных договоров (межведомственных соглашений); подготовки отзывов и заключений по проектам нормативных правовых актов; систематизации нормативных правовых актов. Следовательно, правотворчеством органов внутренних дел является деятельность, направленная на создание (проектирование), изменение, отмену и систематизацию правовых норм управомоченными субъектами органов внутренних дел, а также заключение ими нормативных соглашений (договоров) в делегированном и компетенционном порядке.
Итак, исходя из представленных тезисов, а также учитывая обозначенную выше позицию по поводу соотношения правотворчества и нормотворчества как целого и части, следует пояснить, что нами поддерживается широкий подход к правотворческой деятельности органов внутренних дел. В ней, безусловно, министерство является непосредственным субъектом правотворчества, а иные органы реализуют функции, имеющие отношение к правотворчеству.
Во вторую группу обособленных нами субъектов входит прокуратура. Так, согласно Закону о прокуратуре [3] к числу ее функций отнесено участие в правотворческой деятельности. Это обусловлено интенсивностью законотворческого процесса в России; востребованными правовыми мерами, обеспечивающими действенную борьбу с преступностью, соответствие принимаемых законов Конституции Российской Федерации и федеральным законам, а также устранение наличествующих в законодательстве пробелов и противоречий.
Правовой основой участия прокурора в правотворческой деятельности является приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 17 сентября 2007 г. № 144 «О правотворческой деятельности органов прокуратуры и улучшении взаимодействия с законодательными (представительными) и исполнительными органами государственной власти и органами местного самоуправления». В соответствии с указанным документом определены многообразные формы участия прокуроров в правотворческой деятельности (подготовка проектов нормативных актов, осуществление прокурорами правовой экспертизы в отношении проектов законов и иных нормативных актов, участие прокуратуры в заседаниях представительных и исполнительных органов для обсуждения проектов законов и иных нормативных актов, принятие мер, отменяющих незаконные правовые акты, участие в рассмотрении представительными и исполнительными органами принесенных им протестов на незаконные правовые акты, внесение прокурорами предложений в органы представительной (законодательной) власти, касающихся принятия новых актов, отменяющих действующие акты или вносящих в них дополнения и изменения (поправки).
Разделяя мнение о том, что субъектами правотворческой деятельности допустимо признавать не только органы, издающие правовые акты, но и принимающие участие в той или иной стадии правотворчества, оказывающие воздействие на ход разработки, обсуждения и принятия нормативного акта [24, с. 53], следует обратить внимание на избирательные комиссии. Роль избирательных комиссий в правотворческом процессе предполагает их «вклад» в создание нормативных актов и может исследоваться в двух направлениях - с позиции субъектов права законодательной инициативы и с позиции право-образующего органа [11, с. 3 7-41 ].
Общеизвестно, что Центральная избирательная комиссия Российской Федерации (далее -ЦИК России) в соответствии с ч. 1 ст. 104 Кон-
ституции РФ [1] правом законодательной инициативы не обладает. Избирательным комиссиям субъектов Российской Федерации, напротив, такое право нередко предоставляется региональными конституциями и уставами [17, с. 9]. Как правообра-зующий орган ЦИК России рассматривают в юридической литературе в качестве субъекта нормотворчества [26, с. 99-100]. Здесь следует заметить, что в п. 13, 14 ст. 21 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (далее - Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ) [2] ничего не говорится о нормотворче-ской компетенции ЦИК России. В законе лишь предусматривается ее право издания инструкций по вопросам единообразного применения указанного закона, обязательных для исполнения, а также давать заключения о соответствии законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации данному Федеральному закону, а также иным федеральным законам, регламентирующим избирательные права и право на участие в референдуме граждан России.
Исследователями подчеркивается, что в первом случае документы ЦИК России могут содержать как ненормативные, так и нормативные предписания, регулирующие организационно-процедурные и технико-юридические вопросы, по объективным причинам не урегулированные в федеральном законе; причем новых прав и обязанностей для субъектов правоотношений в инструкциях ЦИК России не содержится, они лишь воспроизводят, детализируют, конкретизируют, развивают законодательные предписания [16, с. 28-31].
Таким образом, с учетом данной ремарки ЦИК России также можно отнести в первую из выделенных нами групп, т. е. самостоятельно осуществляющим правотворчество.
Далее обратим внимание на проблему судебного правотворчества. В условиях функционирования российской правовой системы, которая, как известно, за основу правового регулирования принимает норму права позитивного происхождения, объективируемую типично, в актах законодателя, суд не может быть устранен в полной мере от участия в процессе создания таких норм, поскольку, будучи властным элементом системы управления обществом, он несет в том числе и обязанности государства перед обществом в осуществлении правовой защиты при введении в действие правил, регламентирующих различные сферы жизнедеятельности общества, его институтов, граждан страны [5, с. 4-8].
Относительно практики Конституционного суда
Российской Федерации, равно как и других высших судебных органов России, расхожим остается утверждение, отрицающее правомерность правотворческой деятельности названных органов и ее результатов. Его суть сведена к тому, что это противоречило бы действующей Конституции России и законодательству, а также деятельности Федерального Собрания Российской Федерации.
Совокупная практика деятельности Конституционного суда Российской Федерации и конституционных судов зарубежных стран делает несостоятельным тезис о несовместимости судебного правотворчества с парламентским.
По сравнению с парламентским правотворчеством особенности судебной разновидности такового предопределяются следующим: 1) судебное правотворчество - это побочный продукт акта правосудия [8, с. 121]; 2) оно не является самостоятельным, а связано с осуществлением правосудия; 3) реализуется на основе и в рамках закона, принимаемого высшей представительной властью страны; 4) в значительной мере опосредовано толкованием права и восполнением пробелов в праве; 5) судебные правоположения формируются судьями лишь на основе норм и правовых принципов, но не собственной субъективной воли [13, с. 19]; 6) результаты судебного правотворчества не должны противоречить действующему законодательству; 7) самостоятельно они не могут изменить или отменить закон; 8) имеются законодательно предусмотренные границы судейского правотворчества [21].
Помимо приведенных, существует еще целый ряд специфических черт судебного правотворчества, которые принципиально отличают его от парламентского правотворчества и свидетельствуют о том, что судебное правотворчество не противоречит и не подменяет парламентское -наоборот, дополняет и обогащает его.
Полагаем справедливым мнение тех авторов, которые на основе судебного правотворчества в современной России уточняют, что в настоящее время суды вынуждены создавать право. В противном случае их деятельность будет не только не эффективной, но и приведет к противоположным от ожидаемых обществом результатам [148, с. 20].
Правовую основу правотворческой деятельности Конституционного суда составляют: а) конституционные положения о самостоятельном характере органов судебной власти (теперь место и функции судебной власти не могут ограничиваться только компетенцией в сфере правосудия [20, с. 21]); б) конституционные установления о полномочиях Конституционного суда по разрешению дел о соответствии Конституции Российской
Федерации законов и иных нормативных правовых актов, а также не вступивших в силу международных договоров России (ст. 125); в) законодательные нормы, определяющие место и роль Конституционного суда в государственном механизме России, а также юридический характер его решений.
Отметим, что мы придерживаемся позиции, согласно которой только законодателем, а не судом возможна отмена или изменение нормативного правового акта, не соответствующего Конституции или закону. Вместе с тем нами не может быть разделено мнение, в соответствии с которым это законодательно закрепленное положение может быть аргументом, подтверждающим отсутствие у Конституционного суда или любого иного высшего суда правотворческих полномочий.
Законодателем только по истечении определенного срока вносится рекомендованное судом изменение в нормативный правовой акт [29, с. 29]. Но в период между принятым судом решением о несоответствии отдельных положений нормативного правового акта Конституции Российской Федерации и моментом внесения законодателем изменений в нормативный правовой акт действует норма, содержащаяся в судебном акте. В последующем судейская норма перекрывается парламентской.
Оценивая судебную практику в ее сопоставлении с законом, важно уточнить, что не только содержащиеся в законах нормы обладают императивным характером, но и сами судебные решения являются таковыми.
Исходя из этого следует согласиться с мнением относительно соотношения юридической силы решений Конституционного суда с юридической силой законов о том, что юридической силой его итоговых решений превышается юридическая сила любого закона. Соответственно, первая практически равна юридической силе базового закона страны, которую нельзя применять с отрывом от итоговых решений Конституционного суда, касающихся надлежащих норм [15, с. 5].
На наш взгляд, указанное представление о юридической силе итогового решения Конституционного суда и характере его соотношения с законом наиболее оптимально в совокупности с иными аргументами позволяет утверждать о причастности Конституционного суда Российской Федерации к реализации правотворческой деятельности [21].
Далее приведем несколько суждений в аналогичном ключе о Верховном Суде Российской Федерации. С учетом своей правовой природы вла-
стного института, а также сообразно закрепленным в Конституции России основам правового статуса Верховного Суда Российской Федерации как высшего судебного органа по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, он не может не иметь полномочий по участию в правотворческом процессе (или его разновидностях).
В системе правомочий Верховного Суда в сфере создания новых норм права следует выделять следующие [5, с. 4-8]:
- участие в законодательном процессе в стадии законодательной инициативы (деятельность Верховного Суда Российской Федерации в этом направлении в последние годы показала, что право законодательной инициативы используется им довольно активно);
- принятие собственных актов в рамках осуществления правосудия и конституционных полномочий по даче разъяснений по вопросам судебной практики.
В Российской Федерации высший суд наделен полномочиями принимать различные судебные акты при реализации своих полномочий (постановления, определения по конкретным уголовным, административным, гражданским делам при рассмотрении по первой инстанции, в кассационном порядке и порядке надзора).
Кроме того, Верховный Суд Российской Федерации принимает акты, содержащие разъяснения по вопросам судебной практики. Это особый вид судебных актов - постановления пленумов Верховного Суда Российской Федерации. В них содержатся разъяснения вопросов судебной практики.
Постановления пленумов высших судов принимаются тогда, когда необходимо дополнение, исправление, изменение, направление по другому принципу правоприменения определенных правовых норм. Вместе с тем фиксируемые в постановлениях правоположения принимаются не по конкретному делу. По этой причине они не расцениваются правоприменительным актом. Правила разрешения определенного рода правовых ситуаций, содержащиеся в них, с одной стороны, являются абстрактными нормами, а с другой - не могут быть оторваны от судебной практики разрешения конкретных дел, т. е. их базой выступают не сами возникающие в обществе правоотношения напрямую, а их правовая судебная оценка, принцип судебного урегулирования возникших споров.
Характерной особенностью содержания постановлений пленумов Верховного Суда является их ситуативность, востребованность, своевременность и оперативность регулирования возникаю-
щих в судебной практике проблем. Как следует из практики, в системе правового регулирования России в настоящее время нет процедур или актов в законодательной, нормотворческой структуре, которые полноценно могли бы заменить постановления пленумов высших судов по вопросам применения действующего законодательства. Между абстрактными нормами законодателя и многообразными жизненными ситуациями единственно возможная связь - судебное усмотрение, оценка, судебное толкование, причем оно не может быть возложено на каждого из отдельно действующих тысяч российских судей, им необходимо дать ориентиры, грамотные, качественные, научно обоснованные, каковыми и являются в своей основе постановления пленумов.
Для современного периода имманентна следующая тенденция: постановления пленумов Верховного Суда Российской Федерации фактически выступают источником права, используются правоприменителем, а также органами других ветвей власти при реализации нормотворческого процесса [5, с. 4-8].
Подводя итоги проведенного исследования, следует заметить, что, несмотря на функциональное разделение государственной власти, каждая из ее ветвей имеет отношение к реализации правотворческой функции в прямом или косвенном контексте. Анализ роли публичных властных субъектов в правотворческом процессе аргументированно указывает на актуализацию правотворческого процессуально-ограничительного процесса как в порядке научной дискуссии, так и в праксиологическом смысле (гармонизация и унификация норм материального и процессуального права в данном аспекте).
Литература
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. с учетом поправок, внесенных законами Российской Федерации о поправках к Конституции РФ от 05.02.2014 № 2-ФКЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2014. № 9. Ст. 851.
2. Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (в ред. от 02.07.2013) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 24. Ст. 2253; 2013. № 27. Ст. 3477.
3. Закон от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» (в ред. от 23.07.2013) // Российская газета. 1992. 18 февраля; 2013. 26 июля.
4. Указ Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 г. № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» (в ред. от 22.06.2010) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 11. Ст. 945; 2010. № 26. Ст. 3331.
5. Анишина В. И. Правотворчество в деятельности Верховного Суда Российской Федерации: форма и проблемы реализации // Российский су-дья.2011.№ 11.
6. Арзамасов Ю. Г. Нормотворческая деятельность МВД России в механизме реализации прав человека и гражданина. М., 2000.
7. Арзамасов Ю. Г. Обеспечение прав человека и гражданина в нормотворческой деятельности органов внутренних дел: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998.
8. Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999.
9. Борисов А. С. Правотворческий процесс в муниципальных образованиях Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999.
10. Борсова Ж. П. Понятие законотворчества в современном государстве // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 3.
11. Вискулова В. В. Правотворчество избирательных комиссий как гарантия избирательных прав граждан // Государственная власть и местное самоуправление. 2012. № 12.
12. Елеонский В. О. Нормотворчество в органах внутренних дел: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1992.
13. Ершов В. Восполнение судом пробелов в трудовом законодательстве // Российская юстиция. 1993. № 24.
14. Жуйков В. М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 1997.
15. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12.
16. Иванов С. А. Юридическая сила инструкций Центральной избирательной комиссии Российской Федерации и их место в правовой системе // Журнал российского права. 2006. № 7.
17. Иванченко А. В. Деятельность избирательных комиссий субъектов Российской Федерации по реализации и защите избирательных прав граждан // Государство и право. 1998. № 9.
18. Коркунов Н. М. Русское государственное право. СПб., 1914. Т. 1.
19. Лапина М. А. Правотворческая функция исполнительной власти: предложения по совершенствованию // Российская юстиция. 2013. № 1.
20. Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международ-
ной практике // Российская юстиция. 1994. № 12.
21. Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2011.
22. Общая теория права и государства / под ред. В. В. Лазарева. М., 1994.
23. Организация нормотворческой деятельности в системе МВД России. М., 2002.
24. Раскатов Р. В. К вопросу о понятии субъекта правотворческой деятельности советского общенародного государства // Вестник Московского университета. Сер. 12: Право. 1974. № 1.
25. Российское законодательство: проблемы и
перспективы / глав. ред. Л. А.Окуньков. М., 1995.
26. Сергеев Д. Б. Избирательное право субъектов Российской Федерации: конституционно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2003.
27. Теория юридического процесса: монография / под ред. В. М. Горшенева. Харьков, 1985.
28. Урумов А. В. Правотворчество органов внутренних дел России: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2007.
29. Чепурнова Н. М. Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации и деятельности. М., 1998.
УДК 340.15 ББК 67.0
© 2015 г. Ю. В. Недилько
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И ТОЛКОВАНИЯ АНГЛИЙСКОГО ПРАВА
В ПЕРИОД СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Статья посвящена особенностям формирования и толкования права в Англии в период средневековья. Исследуется влияние римской юриспруденции, канонических источников и трудов глоссаторов на формирование и толкование английского права. Автор подчеркивает, что данное влияние в основном стало возможным благодаря распространению канонического права на территории Англии.
Ключевые слова: английское право, римское право, каноническое право, толкование права, глоссаторы, судебная практика, трактаты.
FEATURES OF FORMATION AND INTERPRETATION OF THE ENGLISH LAW
IN THE MIDDLE AGES PERIOD
This article is devoted to features of formation and right interpretation in England in the period of the Middle Ages. Influence of the Roman law, initial right and works of glossator on formation and interpretation of the English right is investigated. The author emphasizes that this influence generally became possible thanks to distribution of the initial right for territories of England.
Keywords: english law, roman law, initial right, law interpretation, glossator, jurisprudence, treatises.
Развитие английского права в период средневековья в основном строилось на письменном закреплении норм обычного права и их толковании. Вместе с тем, в отличие от континентальной Европы, большое влияние на английскую правовую систему оказало становление прецедентов и развитие их интерпретации.
Отличия англосаксонской правовой системы от других систем современности в настоящее время очевидно и не вызывает сомнений. В ее рамках существует и собственная практика толкования права. Можно сказать, что такая самобытность источников права и их интерпретации начала формироваться на заре средневековья.
Немаловажную роль в становлении и развитии английской практики толкования права сыг-
рала церковь. Данное обстоятельство связано с христианизацией жителей Британии, импульсом к которой стало прибытие в Англию миссии из 40 человек во главе со святым Августином, посланной папой Григорием I. С ее появлением на территории Англии начинают распространяться каноническое, а также римское право.
В отечественной юридической науке преобладает точка зрения о незначительном влиянии римского права на развитие права Англии. Но глубокие исследования трудов не только отечественных, но и зарубежных исследователей дают основание поставить под сомнение данную позицию.
В Х1-Х11 вв. римское право было одной из дисциплин, изучавшихся в соборной школе г. Йор-
