CC BY
120
S.B.SOROCHAN, K.D. SMYCHKOV
A KYROI OF BYZANTIAN CHERSON: PROBLEMS OF THE STATUS AND DATING
The article represents the attempt of revision of the usual submissions about kyroi of Cherson as local independent rulers, which existed for a short period of time, at the end of 8th - beginning of 9th centuries. The analysis of seales allows to express some doubt as to the such a narrow dating. Five known molybduloi offered reduced the final to first half of IX centuries, epoch of the existence of the archontat. The edition of new seal specifies, that the officer with such name, title of imperial spathary and imperial post emi ton oikeiakov continued to act in Cherson in a period of the theme, at the last third of 9th century. Under the status, it was the imperial official from the staff of the local civil management by byzantian city connected with the administration of the archontat and then - thema. Probably, he attended tax, financial and property questions, in which was interested the imperial treasury and basyleos, giving to the officer high imperial titles.
В.В. МАЙКО (Симферополь)
ВИЗАНТИЙСКО-РУССКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОМ КРЫМУ В XI В.
История юго-восточного Крыма после исчезновения салтово-маяцкой культуры полуострова изучена крайне слабо. Это объясняется, прежде всего, тем, что археологические памятники второй половины Х-Х1 вв. в этой части полуострова, как и в восточном Крыму пока практически неизвестны1, а данные письменных источников скупы и малоинформативны. Интересующие же нас горизонты обнаружены только в стратиграфии средневековой Сугдеи и Боспора. Согласно выдвинутой концепции, во второй половине Х - начале XI вв. в этой части Крыма проживало смешанное городское население, оставившее своеобразную материальную культуру2. Она не тождественна провинциально византийской и имеет закономерные отличия от памятников южного и юго-западного Крыма. Основные события, происходившие в это время в рассматриваемой части Таврики неоднократно анализировались в литературе. Совершенно очевидно, что после распада Хазарского каганата во второй половине 60 - начале 70-х гг. Х в. юго-восточная Таврика переходит под протекторат Византии. Однако археологические реалии не позволяют говорить о заселении ее греческими переселенцами и полном вхождении в состав империи.
Тем не менее, подчинение, хоть и номинальное, юго-восточной Таврики Византийской империи в правление Иоанна Цимисхия, выразилось в создании в этой части полуострова двух новых фем. Во второй половине Х в. возникновение множества мелких фем было типичным для Византии. Так, согласно данным «Эскуриально-го Тактикона» 971/975 гг., в империи наблюдается резкое увеличение численности стратигов, притом преимущественно небольших фем и городов3. Но иногда, как в случае с Георгием Цуло, даже стратиги их, не говоря о более мелких руководящих должностях византийской администрации, были представителями местной тюр-ко-хазарской знати. До второй половины Х в. в Крыму существовала лишь одна византийская военно-административная единица - фема Херсона и Климатов или просто Херсона. В Тактиконе, опубликованном Н. Икономидисом и относящемся к 80-м гг. Х в. упоминается еще одна фема Таврики - фема Боспора4. Реальное ее су-
ществование подтверждается находками печатей уже упоминавшегося Георгия Цуло. Согласно Скилице, его деятельность на Боспоре относится к началу XI в.5 В этом же Тактиконе упоминается еще одна новая фема, основанная в то же время - морская фема Понта Эвксинского. Некоторые исследователи склонны локализовать центр ее в Сугдее6. Некоторые авторы считают, что это произошло в период правления Иоанна Цимисхия и связано было с восстановлением византийского контроля над городом7. Н. Икономидис, напротив, предложил искать центр этой фемы на юго-западном побережье Черного моря. При этом исследователь указывает, что византийские военно-морские силы в 1Х-Х вв. были организованы в особую фему Эгейского моря с центром в Абидосе. Этот флот призван был защищать столицу империи от возможных нападений арабов из регионов Восточного Средиземноморья. Флот же, размещенный на Эвксинском понте, в середине 80-х гг. Х в., судя по дате Тактикона Эскуриальной рукописи, был предназначен для прикрытия византийской столицы с севера. В качестве этой морской фемы Понта Эвксинского Н. Икономидис склонен был видеть Боспор Фракийский, как наиболее подходящий порт в этой части побережья Черного моря.
В решении вопроса о существовании фемы в Сугдее в последней трети Х - начале XI вв., решающее значение имеют сфрагистические материалы. В последние годы при проведении подводных исследований в портовой части Сугдеи были обнаружены три одинаковые печати протоспафария и стратига земли Сугдеи Георгия8. Однако, как отмечают исследователи, это был скорее военный чиновник, нежели представитель гражданской власти9.
Таким образом, вполне вероятно, что после подчинения Византией юго-восточной Таврики во второй половине Х в. на этой территории возникают две новые фемы, Боспора и Понта Эвксинского. Пока трудно с полной уверенностью констатировать, что центр последней находился в Сугдее. Не исключено, что существовала и третья Сугдейская морская фема. Данное явление, как уже отмечалось, было типичным для Византийского государства в последней трети Х в. Еще раз подчеркнем, что население, проживавшее на территории этих фем, особенно фемы Сугдеи, было этнически неоднородно. Подчинение этих территорий Византии было номинальным, в состав местной администрации входили представители тюрко-хазарско-го происхождения. Это косвенно подчеркивает тот факт, что во второй половине Х в. Сугдея переходит под власть печенегов, что вытекает из известной Приписки 5910, датированной 977 г., в которой речь идет о том, что Иосиф, учитель иудаизма и переписчик Библии из Сугдеи, закончил переписывать одну из них в Сугдее под «владычеством печенегов, которые покорили (это место) наших братьев кадариев (хазар)"11. Скорее всего, эта зависимость была кратковременной и тем более номинальной, не связанной с изменениями этнического состава населения. По единодушному мнению исследователей основная масса печенегов располагалась к северу от Крымского полуострова12. В пользу этого свидетельствует и отмеченное отсутствие археологических материалов, связываемых с печенегами в юго-восточной Тав-рике второй половины Х в.13
Таким образом, подводя некоторые итоги, можно отметить, что юго-восточный Крым, со своеобразной материальной культурой, отличной от салтово-маяцкой, представлял во второй половине Х в. своеобразный реликт хазарского каганата. После его возникновения в связи с походом Песаха 941 г. и до падения Хазарии в 965 г. местное население подчинялось ставленнику каганата. При этом разгром Святославом хазарского войска, взятие ряда городов, поход «на ясы и косоги» мало коснулся крымского полуострова и лишь только оборвал и без того не особо прочные связи местного населения с верхушкой Хазарского каганата. При этом, присутствие русских дружин на Боспоре, захват и разгром ими города представляется маловероятным, во всяком случае это не нашло отражения ни в Повести Временных Лет, ни в Византийских, ни в арабских источниках. В начале 70-х гг. Х в.
юго-восточная Таврика переходит под власть Византийской империи, использовавшей гибель Святослава и временное ослабление активности в Причерноморье и на Балканах молодого Древнерусского государства. После похода Владимира «на ко-зары» 986/87 гг., т.е. против Тмутараканского княжества, и последующего взятия Херсонеса, ситуация для юго-восточного Крыма, в отличие от Тмутаракани, меняется незначительно. Этнической смены населения, как и в предшествующее время не происходит. Однако, естественно влияние Руси на юго-восточный Крым, номинально подчиненный Византии, особенно через Тмутараканское княжество усиливается. Вероятно, между Русью и Византией был заключен своеобразный кондоминиум. Местное население обязывалось не поддерживать ни одно из государств в случае военного противостояния. Это, то активное, то пассивное противостояние двух крупнейших государств, занятых многочисленными внутренними и внешними проблемами, и позволяло местному населению балансировать между двумя силами, поддерживая видимость существования своеобразного реликта каганата - Крымской Хазарии. Вероятнее всего в этой политике активную моральную и экономическую поддержку, не без ведома Руси, оказывало и этнически близкое Тмутараканское княжество. Эта поддержка, как уже указывалось, на первых порах существования реликта каганата в юго-восточном Крыму была еще более ощутима, поскольку, согласно косвенным упоминаниям Константина Багрянородного, Тмутаракань в 40-50-е и, очевидно, до 80-х гг. Х в. представляется самостоятельным политическим образованием14, балансировавшим в разные периоды между Русью, Хазарией и Византией15. В этой связи интересен обоснованный А.П. Новосельцевым на основании данных письменных источников тезис о существовании хазарской государственности и в 80-90 е гг. Х в., связанной с территорией Поволжья16.
Уже не раз отмечавшаяся номинальная зависимость юго-восточной Таврики, от Византии во второй половине Х в. не устраивала империю. Поводом для ликвидации сложившейся ситуации, с которой Византийское государство в силу целого ряда субъективных и объективных причин вынуждено было мириться, послужило упомянутое византийским хронистом Иоанном Скилицей и соответственно Кедриным восстание 1015 г. под предводительством Георгия Цуло и ответная экспедиция византийского флота в Крым в 1016 г.17
Это одно из немногих политических событий в истории юго-восточного Крыма начала XI в., отмеченное письменными источниками, заслуживает более пристального внимания. Для начала процитируем еще раз это сообщение: «Император вернулся в Константинополь, в месяце январе 6524 года направил флот в Хазарию, экзархом его был Монг, сын Андроника, дуки Лидии. При содействии Сфенга, брата Владимира, (который был зятем императора), он подчинил страну, пленив (захватив) архонта ее Георгия Цулу в первом столкновении».
В историографии этой проблемы, уже коротко рассмотренной в литературе18, традиционно выделяются две основные точки зрения.
Сразу оговоримся, что, во-первых, относительно места восстания большинство специалистов в настоящее время согласно с выдвинутым предположением о том, что византийский флот застал мятежников не в Херсонесе, а на Боспоре19. В пользу этого свидетельствуют неоднократно использованные данные сфрагистики и упоминание в тексте Хазарии, локализация которой в византийском Херсонесе в начале XI в. невозможна, но реальна, с чем полностью согласен и я, в юго-восточной части полуострова. Развивая это предположение, М.Н. Богданова отмечает, что херсонеситы в лице Георгия Цулы испугались хазарского засилья20. На основании уникальной находки печати турмарха Готии Н.А. Алексеенко поддерживает вывод о сложной военной обстановке, сложившейся в Таврике к началу XI в.21
Во-вторых, так же уже достаточно давно нет споров об этническом происхождении руководителя восстания Георгия Цуло. Это историческое лицо известно нам, помимо данного письменного источника, так же по находкам печатей, на которых
он назван в одном случае - стратигом Херсона в ранге спафария, затем протоспа-фария, а, затем, в том же ранге стратигом Боспора22. Большинство исследователей со времени М.И. Артамонова поддерживает его местное тюркское, возможно пра-болгарское происхождение23. Длительность нахождения представителей рода Цул среди высших византийских сановников подтверждается целым рядом находок мо-ливдовулов, как второй половины Х в., так и начала XI в. Хронологическое членение моливдовулов, предложенное И.В. Соколовой и уточненное Н.А. Алексеенко.
24
является ярким подтверждением этому .
Относительно сущности восстания ряд авторов, как раньше, так и сейчас считает, что это был разгром остатков Хазарского каганата в Крыму25. Эта точка зрения, основанная на указанном недвусмысленном упоминании в тексте источника Хазарии и хазарского военачальника Георгия Цуло, поддерживается не только специалистами, но преобладает и в научно-популярной и этнографической литературе26. Наиболее обстоятельно она изложена в работах А.В. Гадло. По мнению авторитетного автора, мир, установленный между Русью и Византией после похода на Корсунь Владимира, был нарушен в 1015 г. именно этим восстанием. Действия Цулы являлись реакцией на кризис на Руси, в связи со смертью Владимира 7. При этом отметим, что Византийский император Василий II был занят войной в Болгарии. Однако восставшие просчитались, мятеж сильно обеспокоил имперскую администрацию. По верному замечанию М.Н. Богдановой, флот был направлен в Черное море в то время, когда навигация там очень опасна, и должны были быть чрезвычайные обстоятельства, которые могли бы заставить императора снарядить экспедицию в разгар зимы28. Важность происшедших событий подчеркивает и незамедлительная реакция Древнерусского государства. По справедливому мнению А.В. Гадло, легендарный поход Мстислава Тмутараканского на касогов является не чем иным, как ответной реакцией на окончательное подчинение империей юго-восточного Крыма29. Исходя из этого, автор убедительно датирует его не 1022 г., а 1016 или 1017 гг.
Представители второй точки зрения видят в мятеже Г. Цулы обычное восстание в византийской провинции, возможно с целью увеличения самостоятельности в управлении Херсоном. Наиболее полно эта концепция изложена в ряде работ
В.П. Степаненко. По мнению автора, Византия владела Крымом, в том числе и юго-восточным задолго до договора 989 г. События 1016 г., по мнению В.П. Степаненко, это восстановление позиций империи в регионе, владения которой граничили с Тмутараканским княжеством задолго до 1016 г. О завоевании империей Крыма в связи с подавлением восстания, говорить не приходится30. В духе русско-византийских договоров 944 и 971 гг. киевские князья были обязаны «воевать» Корсун-скую землю, если она перестанет быть покорной империи. В то же время киевский князь был обязан защищать Херсон и Крымские владения империи. Отношения Византии с пограничными владениями определялось характером отношений с Киевом31, что естественно и логично для северной окраины империи.
Однако если придерживаться этой точки зрения, то необходимо указывать причину восстания именно в это время и именно в Крыму. Нельзя не отметить, что представители и первой и второй точек зрения совершенно не используют в своих построениях данные археологии, уделяя главное внимание сфрагистическим материалам32.
Собственно говоря, две эти полярные точки зрения на сущность восстания, на мой взгляд, отражают происходившие события односторонне. Безусловно, нельзя прямо говорить о военном походе против Хазарского каганата, к этому времени уже не существовавшего. С другой стороны, юго-восточная Таврика, населенная жителями, исторически связанными с Тмутараканскими козарами и управляемая местной тюркской администрацией, не была обычной провинцией византийской империи. Повторю, что, скорее всего, речь идет о представившейся возможности ликвидировать крепнущий и набирающий все большую самостоятельность реликт
хазарского каганата в юго-восточной части полуострова, все менее зависимый от имперских чиновников. Очевидно, с открытым противостоянием империи Византия смириться уже не могла.
Для подавления мятежа помимо византийского отряда были привлечены русские воины, возглавлял которых Сфенг, названный в источнике братом киевского князя Владимира. По мнению специалистов последний являлся либо варяжским воеводой в дружине Мстислава Тмутараканского, либо, что более вероятно, независимым варяжским воеводой на византийской службе33, возможно и посланным Владимиром по договору с Империей, как это было в случае с подавлением известного мятежа Варды Фоки. О подробностях военных действий источник умалчивает, известно лишь, что поход оказался удачным для императора Василия II (976-1025 гг.). Византийская власть на полуострове была восстановлена. Вполне возможно, что именно с этими событиями связано исчезновение археологических комплексов юго-восточной Таврики и своеобразной материальной культуры, бывшей археологическим эквивалентом Крымской Хазарии второй половины Х - начала XI вв. Последняя, как мы попытались показать выше, была оригинальным реликтом каганата в юго-восточной части Таврики, номинально подчиненной Византийской империи. Видимо, часть местного населения вынуждена была, так же, как в свое время и праболгары, в спешке бежать, часть осталась на полуострове, послужив одной из составляющих при формировании этнически сложного населения средневековой византийской Таврики XI-XIII вв.
Выше уже отмечалось, что в решении вопроса о сущности и исторических последствиях восстания Георгия Цуло в Крыму совершенно не используются данные археологии. Как уже указывалось выше, на мой взгляд, эта проблема напрямую связана с вопросом о верхней хронологической дате существования упоминавшейся материальной культуры, сменяющей в юго-восточном Крыму салтово-маяцкую.
Как уже отмечалось, археологического материала пока недостаточно. Однако в жилых комплексах Сугдеи обнаружено несколько византийских монет второй половины Х в. Это, например, анонимный фоллис класса А-П времени правления Иоанна Цимисхия34. Подобные монеты обнаружены и в закрытых комплексах Партенит35. К сожалению, данный нумизматический материал позволяет констатировать лишь то, что памятники функционировали во второй половине Х в. Уточнить верхнюю хронологическую границу позволяют данные стратиграфических наблюдений, проведенных во время раскопок в портовой части Сугдеи на территории раннесредневекового городища (раскоп III М.А. Фронджуло). Стратиграфические разрезы показывают, что византийские объекты второй половины XI-XII вв. и связанные с ними культурные горизонты перекрывают слои, содержащие археологический материал без стерильной прослойки. Особо необходимо подчеркнуть, что иногда они разделены слоем пожара толщиной 5-10 см36. В этой связи отметим, что в византийских керамических комплексах Сугдеи середины XI-XII вв., содержащих амфоры с венчиком в виде «отложного воротничка» самого позднего варианта, керамика, типичная для этой культуры, представлена единичными фрагментами. Таким образом, верхней хронологической границей существования анализируемой культуры может быть первая половина, а точнее - первая четверть XI в.
Кроме этого, интересную информацию содержат материалы раскопок Т.И. Макаровой на территории Боспора-Керчи. Напомним, что исследованный на этом участке квартал интересующего нас времени состоит из пяти домов, расчлененных улицами. Не вдаваясь в излишние проблемы датировки конкретного археологического материала, я считаю, что время гибели квартала датирует как археологический материал (в том числе и амфорный), так и данные нумизматики и стратиграфии. Сама исследовательница отмечает, что объекты гибнут в слое пожара с монетами, самая поздняя из которых может быть отнесена к началу XI в. 7 На мой взгляд, это разрушение также связано с подавлением византийско-русскими войска-
ми восстания Г. Цулы на Боспоре в 1015 г.
Подавление восстания было удобным поводом для Византийской империи наконец ликвидировать сложившуюся ситуацию и покончить с иллюзиями местного населения о возможности какой-либо реставрации Хазарского каганата в юго-восточной части полуострова. Вероятно, вскоре была ликвидирована и фема в Сугдее, в ней отпала необходимость, и она была просто соединена с фемой Херсона38. Об этом свидетельствует известная надпись 1059 г. патрикия Льва Алиата, именуемого в ней стратигом Херсона и Сугдеи одновременно39.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Пономарев Л.Ю. О населении Керченского полуострова во второй половине X-XIII вв. //Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Киев-Судак, 2004. С. 164-169.
2. Герцен А.Г., Майко В.В. Хазары //Крым сквозь тысячелетия. Симферополь, 2004. С. 165-166; Майко В.В. Сугдея во второй половине X - начале XI вв. //ССб. С. 201-244.
3. Степанова Е.В. К вопросу о Судакском архиве печатей //Византия и Крым. Проблемы городской культуры. Екатеринбург, 1995. С. 14; Бибиков М.В. Новые данные Тактикона Икономидиса о Северном Причерноморье и русско-византийских отношениях //Древнейшие государства на территории СССР. М., 1976. С. 88.
4. Oikonomides N. Les listes de preseance Byzantines des IX et X siecles. Paris 1972. Р. 268-269.
5. Georgius Cedrinus. Joannis Scylitzae ope ab J.Bekkero suppletus et emendatus. I, II. Bonnae, 1838. Р. 232.
6. Баранов И.А. Периодизация оборонительных сооружений Судакской крепости //Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях востока и запада в XII-XVI вв. Ростов-на-Дону, 1989. С. 54; Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья (салтово-маяцкая культура). К., 1990. С. 154; Степаненко В.П. К истории средневековой Таврики //Византия и средневековый Крым. Барнаул, 1992.
С. 128-129.
7. Степаненко В.П. К статусу Тмутаракани в 80-90-е гг. XI в. //МАИЭТ. Вып. III. Симферополь, 1993. С. 254.
8. Степанова Е.В. Ук. соч. С. 13-15; Баранов И.А., Степанова Е.В. Церковная и военная администрация византийской Сугдеи //Археология Крыма. № 1. Симферополь,
1997. С. 83-87; Stepanova E. New seals from Sudak //Studies in Byzantine sigillography. 6. Washington, 1999. P. 49-50.
9. Glykatzi-Ahrweiler H. Recherches sur l’administration de l’Empire Byzantin aux IX-XI siecles. Athenes-Paris, 1960. P. 50; Баранов И.А., Степанова Е.В. Ук. соч. С. 86-87.
10. Хволъсон Д.А. Восемнадцать еврейских надгробных надписей из Крыма... . СПб., 1866. С.66-67. В данной работе речь не идет о доказательстве подлинности или фальсифицированного характера этого огромного пласта источников. Как уже отмечалось, нельзя огульно все документы, собранные А.С. Фирковичем, считать фальсификацией либо абсолютно подлинными источниками. Необходимо ориане-тироваться и на археологическую ситуацию. Подробнее см.: Майко В.В. Приписки на полях Крымских Библий как источник по истории юго-восточной Таврики второй половины X в. (Археологический аспект проблемы) //Пилигримы Крыма. «Осень 98». Симферополь, 1999. С. 176-181.
11. Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья... С. 152-153.
12. Айбабин А.И. Степь и юго-западный Крым. Крым в X - первой половине XIII вв. //Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века. Отв. Ред. Т.И. Макарова, С.А. Плетнева. М., 2003. С. 74-81.
13. Археологические материалы, исследованные в портовой чсти Сугдеи и связывае-
мые с печенегами, датируются не ранее первой четверти XI в.: Джанов A.B., Майко B.B. Византия и кочевники в юго-восточной Таврике в XI-XII вв. /ЖСб. Вып. IX.
1998. С. 160-181. Исключение составляет только уникальный лепной сосуд обнаруженный в 1994 г. в портовой части Сугдеи: Майко B.B. Керамічний комплекс населення південно-східного Криму другої половини X ст. //Українське гончарство. Т.4. Опішне, 1999. С.40-63. Но его уверенное отнесение к печенежскому кругу древностей не бесспорно.
14. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 170-171.
15. Гадло A.B. Тмутороканские этюды III //Вестник ЛГУ. Сер. 2. Вып. 2. 1990. С. 21; Новосельцев A.n. Xaзaрcкoе государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С.133.
16. Новосельцев A.n. Ук. соч. С. 230.
17. Joannis Scylitzae. Synopsis Historiarum //Corpus Fontium Historiae Byzantinae. Vol.5.1973. P. 354; Georgius Cedrinus, 1838. Р. 464. Вероятно, Георгий Кедрин был хорошо знаком с ситуацией, сложившейся в это время в юго-восточном Крыму. При проведении подводных археологических разведок в Судакской бухте была обнаружена его печать: Stepanova E. New finds from Sudak //Studies in Byzantine sigillo-graphy. 7. Washington, 2003. P. 127.
18. Соколова И..B. Печати Георгия Цулы и события 1016 г. в Xерcoне //Палестинский сборник. Византия и Восток. Вып. 23 (86).1971. С. 68; Степаненко B.n. К истории средневековой Таврики... С. 125-126.
19. Степаненко B.n. К истории средневековой Таврики. С. 125-133.
20. Богданова Н.М. Xерcoн в X-XV вв. Проблемы истории византийского города //Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 118.
21. Aлекcеенко H.A. Готия в структуре византийской административной системы в Таврике во второй половине X в. ЖСб. Вып. IX. 1998. С. 233.
22. Соколова И.B. Ук. соч. С. 68-74; Соколова И..B. Монеты и печати византийского Xерcoнa. Л., 1983. С. 164; Степаненко B.n. К истории средневековой Таврики. С. 126-127; Aлекcеенко H.A. Новые находки моливдовулов рода Цулы из Xерcoнеca //Древности. Т.2. Xaрькoв, 1995. С. 85.
23. Aртамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 436.
24. Соколова HB. Печати Георгия Цулы. С. 68-74; Aлекcеенко H.A. Новые находки моливдовулов рода Цулы. С. 85.
25. Более подробно эта точка зрения рассмотрена у В.П. Степаненко: Степаненко B.n. К истории средневековой Таврики.С. 125-126.
26. Aндреев A.P. История Крыма. М., 1997. С. 85; Караимская народная энциклопедия. Т. 1. М., 1995. С. 61-62; Герцен AT. Xaзaры //От киммерийцев до крымчаков. Изд. 2-е. Симферополь, 2004. С. 160-161; Герцен A^., Майко B.B. Ук. соч. С. 166.
27. Гадло A.B. Тмутороканские этюды III //Вестник ЛГУ. Сер. 2. Вып. 2. 1990. С. 26.
28. Богданова Н.М. Xерcoн в X-XV вв. С. 156.
29. Гадло A.B. Тмутороканские этюды III. С. 26.
30. Степаненко B.n. К статусу Тмутаракани. С. 255.
31. Там же. С. 258-259.
32. Aлекcеенко H.A. Готия в структуре византийской административной системы в Таврике. С. 701-743.
33. Гадло A.B. Восточный поход Святослава. К вопросу о начале Тмутороканского княжества //Проблемы истории феодальной России. Л., 1971. С. 26; Степаненко B.n. К статусу Тмутаракани. С. 258.
34. Толстой И. И. Византийские монеты. Вып. 10. Вступ. статья и примечания В.В. Гу-рулевой. Барнаул, 1991. С. 139. Табл. 79, 7/1.
35. Паршина E.A. Торжище в Партенитах//Византийская Таврика. К., 1991. С. 88.
36. Джанов A.B., Майко B.B. Ук. соч. С. 160-181.
37. Макарова Т.И. Археологические раскопки в Керчи около церкви Иоанна Предтечи //МАИЭТ. Вып. VI. Симферополь, 1998. С. 363.
38. По мнению И.А. Баранова и Е.В. Степановой речь может идти не о соединении, а о объединении двух фем под командованием одного стратига, что принципиально не меняет сущности дела: Баранов И.А., Степанова Е.В. Ук. соч. С. 86.
39. Латышев В.В. Сборник греческих надписей христианских времен из Южной России. СПб., 1896. С. 16-18.
V.V. MAJKO
BYZANTINE-RUSSIAN RELATIONS IN SOUTHEAST CRIMEA IN 11th CENTURY
The work opens the subject of the political aspects of Byzantine-Russian relations in 11 century. The issue of George Tzulo revolt in 1015 is considered in details. The author notes: the resolution as to the question of the essence and historical consequences for George Tzulo revolt in Crimea does not use archeological data at all. So, the conclusion is - this problem is connected with the question of an upper chronological date, and even with the existence of the material culture replacing Saltovo-mayatskaya one in the southeast Crimea.
