CC BY
173
© В.Г. Туркина, 2008
УДК 114 ББК 60.021
ВИРТУАЛИЗАЦИЯ ГОРОДСКОГО ПРОСТРАНСТВА
В.Г. Туркина
Статья посвящена исследованию городского ландшафта с точки зрения виртуалистики. Показано, что виртуальное городское пространство, помимо творимой, технической инфотех-носферы, включает в себя виртуальные коммуникации, продукты средств массовой информации, образы рекламы. Кроме того, виртуальное пространство включает в себя и изменения городского ландшафта, создающие изменчивые ритмы, особое смысловое поле и восприятие города как виртуального феномена.
Ключевые слова: город, виртуализация, городская жизнь, ландшафтологические концепции, городской ландшафт, культурный ландшафт.
Современный город, а тем более мегаполис, оказывается той средой, в которой социальная и культурная виртуализация достигают максимума, проявляют себя с особой силой, интенсивно влияют на действительность. Город традиционно оказывался одновременно генетически исходным пунктом, средоточием и вместилищем всех достижений техники, всех социокультурных и цивилизационных инноваций. Именно в городской сфере наиболее заметно проявляют себя самые «зримые» виртуальные феномены, связанные с успехами компьютерных технологий, созданием инфотехнос-реды, глобального киберпространства и виртосферы.
Говоря о виртуализации городской жизни, нельзя ограничиться только исследованием влияния на человеческую деятельность технически творимых виртуальных феноменов, а следует выделить и проанализировать множество виртуальных реальностей, связанных с существованием культуры, мифа, религий, науки, искусств, рекламы. Имеет смысл, вслед за Ж. Бодрийяром, говорить о существовании множества симуляций или си-муляционных технологий, о множестве виртуальных пространств и их влиянии на жизнь современного города.
Образ города обладает особой «потенциальной» составляющей, которую можно определить как «виртуальный образ». Актуализация этого образа есть обретение «чувственной формы». Образы, поскольку они лишены пространственности, временности и качественности, принципиально не событийны, онтологически ущербны, бестелесны, то есть виртуальны. Любой город представлен своим виртуальным образом не менее, чем своей актуализацией, реальным воплощением. Помимо образа города, можно говорить и о личности города с привлечением физиологического, «физиогномического», градоведчес-кого, семиотического, метафизического описаний. Можно говорить и о «зримых», и о «метафизических» ликах Города, например, Петербурга, Москвы или Саратова.
Процессы виртуализации городской жизни прямым образом связаны с изменением городских ландшафтов. Вообще в рамках современной философии можно говорить о «лан-дшафтологии», которую мы обнаруживаем в интеллектуальных построениях представителей различных направлений и школ. Основные задачи ландшафтологии - выявление ландшафтных условий возникновения той или иной культуры, религии, литературы, поиски скрытой в тексте какого-либо автора метафизика «топоса».
В настоящее время не вызывает сомнения, что существует прямая связь между мировоззрением и ландшафтами, которые явля-
ются средой обитания того или иного народа. Одним из самых выдающихся ландшафтоло-гов ХХ в., безусловно, можно признать П. Флоренского. Интерпретация ландшафтов в творчестве Флоренского представляет собой своеобразную «конкретно-метафизическую геологию», имеющую дело и с реальными ландшафтами, и с их «ноуменальными» измерениями - в том смысле, который придает терминам «феномен» и «ноумен» сам Флоренский. Фундаментальные для мыслителя реальности обретают воплощение во вполне реальном ландшафте, а отрыв от них - в годах скитания и смерть. «Геология», таким образом, обретает экзистенциальное измерение.
Более поздние ландшафтологические концепции, начиная, по крайней мере, со шпен-глеровского «Заката Европы», обозначают дальнейшие горизонты философского осмысления мира с точки зрения его природы. Эстетика ландшафта предполагает сюжеты этики, символики, логики, семиотики, герменевтики ландшафта. Видение культуры в ландшафте не полно без ландшафтно-ориентированных субкультур. Последние, как и любые субкультуры, достаточно многочисленны и разноориентированны. Вследствие этого ландшафт, объединяя, одновременно выступает и как культурный дифференциатор. Ландшафт становится феноменом культуры по мере накопления в нем совокупности неэнтропийных черт - признаков освоенности, структурированности, осмысленности. Накопление признаков освоенности происходит постепенно, но в конце концов возникает такой момент, когда сумма изменений, произведенных человеком в ландшафте, далеко превышает утилитарные нужды «полезности» и удобства: созданный избыток энергии и информации переходит в новое качество, создавая метафизику ландшафта, которая впоследствии приобретает самодовлеющее непреходящее значение и задает дальнейший вектор развития рукотворной природы. Метафизика ландшафта и есть его «дух», «образ», состоящий из множества символов, запечатленных в искусстве, живописи, народном фольклоре.
Метафизичность городского ландшафта порождает целый ряд кодов и символов. Если рукотворный ландшафт есть произведение культуры, а культура, как известно, создает
различные коды, в том числе коды предметно-пространственной среды, то, следовательно, она порождает и особый «ландшафтный» код. Таким образом, ландшафт оказывается сущностно связанным с полем культурных смыслов и кодов, рождает особое виртуальное пространство. Любой ландшафт имеет виртуальную составляющую, а ландшафт современного города - особенно заметную и ощущаемую.
Изначально город как специфическая форма освоения социогеографического пространства воспринимался как часть природных ансамблей, а городской ландшафт, хотя и отделял природное от рукотворного, от Постава, был органично вписан в естественную среду, в окружающую его природу. Городские пейзажи были продолжениями природных пейзажей, направления улиц задавались линиями водоемов, природного рельефа, естественными границами города. В основании первой, механистической, парадигмы города лежала идея сквозной иерархической регуляции ландшафта, которая пронизывает все сферы жизни человека и общества. Социальная организация ландшафтом города структурировалась посредством определенных доминант - специальных и специфических мест, фиксирующих основные элементы жизненного пространства, а их композиция складывалась из той смысловой и эмоциональной нагрузки, которой они номинированы.
Культурный ландшафт как среда обитания являлся социально обозначенным и сконструированным посредством занесения социальных реальностей в физический мир. Таким образом, культурный ландшафт выступал способом социальной организации и структурирования пространства обитания одновременно. В этом аспекте он представлял собой социальное пространство, выражающее формы существования различных пространственновременных отношений - «хронотопов», в рамках которых реализовались совершенно различные модели освоения. Хронотопы разных эпох в разных странах обнаруживают известную параллель: силовой подход к социуму оборачивается силовым подходом к природе -освоение пространства выражается в его покорении, захвате, «застолблении». При этом возникает столь характерная классическая
организация пространства с сакральным «ухоженным» центром и эксплуатируемой, разваленной периферией. Традиционно ландшафты больших городов определялись существованием продуманной и веками выверенной структуры, строгим порядком, увеличивающимся с возрастом города.
В конце XX в. топологическая структура больших городов существенно изменилась. На фоне стремительной динамики города, его бурной экспансии вширь и ввысь происходило разрушение установленного порядка городской жизни. Город теперь не вписан в природный ансамбль и очень часто противоречит ему, природа более не вбирает в себя огромный город, который просто «не помещается» в ней, а отступает и даже исчезает под его натиском. Рациональная организация городского пространства, позволяющая «характеризовать индивида как индивида и упорядочивать данную множественность» [2, с. 2], отступает под натиском соображений прагматизма: строят не там, где должно, а там, где есть место, архитектурные объекты больше не привязываются к природному ландшафту и оказываются в эстетическом противоречии с уже существующими. Пейзаж как фиксированная инфраструктура уходит в прошлое, становится постоянно меняющимся, мобильным, с преобладанием в нем демонтируемых структур. В результате исчезают многовековые симметрии и порядки, возникают хаотические образования и сложные сети. Упорядоченное «пересеченное пространство» уступает место беспорядочному и гладкому [1].
В результате границы города становятся негладкими, условными, строгая структура разрушается, заменяется постоянно меняющейся, очертания города, его периметр из правильной фигуры превращаются в неправильную. В мегаполисах, как это произошло, например, в Нью-Йорке, единственный общий центр заменяется несколькими «фокусами», в подобных городах отсутствуют привилегированные места власти и закона. Возникает образ города-лабиринта, города-муравейника. Беспорядок становится таким значительным, что в некоторых латиноамериканских городах отсутствуют даже номера домов. Многоступенчатая перспектива, отсутствие обязательного горизонта, при-
вычного преобладания горизонталей меняют привычное видение города.
Современный город позволяет себе и нетрадиционные одежды, яркие краски, смешение стилей и цветов, украшая себя разноликой рекламой, временными постройками и многочисленными транспортными сетями. Следует отметить, что наружная реклама в городе стала очень популярной. По степени воздействия на потребителя она уступает только Интернет-рекламе, привлекает большое количество зрителей и по эффективности сравнима с телевидением. Реклама интегрируется в архитектуру улиц и площадей без определенных законов, как правило, хаотично. Крайне редко плакат соответствует параметрам цвета, формы, стиля окружающего ландшафта. Свойство рекламных конструкций - быть не только средством убеждения, но и архитектурными единицами - часто игнорируется по разным причинам. Вот почему Париж - город-образ, город-легенда - категорически не приемлет наружной рекламы как явления, оказывающего негативное воздействие на восприятие его веками сложившегося облика. Не позволяют рекламного вторжения и в старинных городах Германии и других стран Европы. Здесь о дополнительных архитектурных единицах не может идти и речи - это инородные тела, и какова бы ни была их эстетическая ценность, она не дотянется до уровня исторического великолепия, приносящего достаточно средств в городскую казну, чтобы позволить себе отказ от наружной рекламы.
Город, постоянно «переодевающийся» в рекламные плакаты, быстро меняющий свой архитектурный образ, расширяющий свои границы и вбирающий в себя более мелкие города, со своими «лицами» и стилями, оказывается изменчивым, преходящим, меняющим облик и неопределенным. Происходит становление и экспансия ризоматической структуры, нечеткой и неопределенной, постоянно меняющейся, мобильной, динамичной, иногда мгновенной.
Все это обусловливает инфляцию общепринятых норм, регулирующих процесс видения, понимания и оценки действительности. Стремительно несущаяся действительность подобна мельканию кадров кинофильма, и житель большого города вынужден проделы-
66
В.Г. Туркина. Виртуализация городского пространства
вать значительную работу по сборке целостного образа из различных деталей. Это иная реальность, отличная от существующей действительности, выхваченная из нее фрагментами. Крушение прежних границ осмысленного и неосмысленного, очевидного и неочевидного обостряет фантазию, а отсутствие общего, например, идеологического или зрительного горизонта, повышает значимость контекста. Вещи и события уже не оцениваются общим масштабом; однозначные способы видения и понимания уступают место разнообразию моды и вкуса. Жесткие моральные оценки, внедренные в научный, художественный и политический дискурсы, преодолеваются постмодернистским эстетизмом.
Город «разгружает» мысль и перегружает зрение: становится меньше мест интеллектуального общения и больше витрин, рекламы, зрелищ. Как городская жизнь таит массу неожиданностей, вызывает столкновение разных стилей поведения и жизни, так и сознание индивида формируется на отношениях контраста, воспринимает экзотическое, необычное, взрывающее привычные представления. Поле видимого и понимаемого, прежде не вызывавшее сомнений в своей достоверности, превращается в гигантскую кулису, за которой может скрываться все что угодно. Релятивизм, гетерогенность, случайность отныне становятся характеристиками стиля мышления современного горожанина. Они возникают на уровне повседневности и затрагивают не только интеллект, но и телесно-чувственные структуры.
В пространстве города-лабиринта, города-ловушки городская жизнь превращается в игру, в условность, а привносящие ее новые структуры повседневности обладают не толь-
ко достоинствами широты, плюрализма, признания разнородности, но и недостатками релятивизма, неупорядоченности, несоизмеримости и непонимания. Если ранее угроза деперсонализации исходила от репрессивного порядка, то теперь исходит от бессубстанци-альности бытия. Если прежде уверенность шла от почвы к идеям и ценностям, то пустота, вызванная ростом гетерогенности пространства города, лишает человека онтологической укорененности.
Динамичное, быстрое изменение современного городского ландшафта, его хаотичность, отсутствие строгой иерархии, текучесть, мгновенность, неопределенность - несомненные признаки его значительной виртуализации. Виртуализация современного городского ландшафта напрямую связана с хаотичностью застройки, с отсутствием единого городского архитектурного ансамбля, с созданием нетрадиционных, постмодернистских объектов архитектуры, с экспансией транспортных сетей, с быстрой сменой продуктов и образов городской рекламы и достигает максимума в мегаполисах.
Таким образом, современный город приобретает мощную виртуальную составляющую, становится виртуальным не менее, чем реальным, и его виртуальная «ипостась» оказывает существенное влияние на горожанина.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Делез, Ж. Капитализм и шизофрения / Ж. Де-лез, Ф. Гваттари. - М. : ИНИОН, 1990. - 107 с.
2. Фуко, М. Надзирать и наказывать / М. Фуко. -М. : Ad Ма^пет, 1999. - 480 с.
CITY SPACE VIRTUALIZATION
V.G. Turkina
The article researches city landscape regarding virtualistics. The author shows that virtual city space includes not only created technical infotechnosphere, but also virtual communications, mass media products, advertising images, changes in the city landscape creating variable rhythms, a special semantic field and a perception of city as a virtual phenomenon.
Key words: city, virtualization, city life, landscape conceptions, city landscape, cultural landscape.
