CC BY
79
УДК 94(47). 084.5:327+(470):327
ВИКТОР КОПП: У ИСТОКОВ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
© 2010 г. П.В. Макаренко
Показана роль В. Коппа в восстановлении торговых, дипломатических отношений между РСФСР и Веймарской Германией и секретном военно-техническом сотрудничестве рейхсвера и РККА. Отмечается самостоятельность суждений Коппа и его критика внешней политики, которую проводили по отношению к Германии Политбюро ЦКРКП(б), Наркомин-дел и Исполком Коминтерна, вызывавших недовольство московского руководства. Постоянные интриги торгпреда Б. Стомонякова, ставившего в вину Коппу злоупотребление служебным положением и бесконтрольный расход валюты, явились причиной проверок миссии Коппа и отзыва в Москву. После снятия обвинений Копп был направлен в Берлин в скромной должности главного уполномоченного советского Красного Креста и продолжал переговоры с рейхсвером до назначения полпреда Н. Крестинского.
Ключевые слова: бюро Коппа по делам военнопленных, неофициальные переговоры о восстановлении торговых связей, роль Коппа в переговорах с рейхсвером, оговор Коппа, оправдание, продолжение переговоров, утрата Коппом своих функций.
The role of V. Kopp in reestablishment of trade, diplomatic relations between RSFSR and Veimar Germany and secret military and technical cooperation of reihswer and RKK a has been shown. The independence of Kopp's judgments has been shown as well as his criticism of foreign policy which have been pursuing as regards to Germany by Political Bureau ZK RK(b), Narkomindel and Ispolkom of Komintern, causing moscow leaders displeasure. Constant trade representative, B. Stomonjacov's intrigues, which have been blamed to Koppe his abuse of his service occasion and uncontrolled currency's expenditure, caused checking Kopp's legation
Воронежская государственная лесотехническая академия, ул. Тимирязева, 8, г. Воронеж, 394087, vglta @vglta.vrn.ru
Voronezh State Academy of Forestry and Technologies, Timiryazev St., 8, Voronezh, 394087, vglta @vglta.vrn.ru
and his recalling in Moscow. After declining of accusation, Kopp has been directed in Berlin in modest post of representative of soviet Red Cross and has been continuing negotiations with reihswer up to new representative N. Krestinsky's arrival.
Keywords: Kopp's Bureau on Prisoners of War Affairs, unofficial negotiations on reestablishment of trade connections, slander of Kopp, Kopp's justification, continuation of negotiations with reihswer, Kopp's loss of his functions.
Роль советского дипломата В.Л. Коппа в восстановлении и нормализации отношений с Германией начала 20-х гг. оставалась долгие годы неизученной. Немногочисленные научные публикации российских историков не раскрывают в полной мере всю полноту деятельности Коппа в сфере советской внешней политики [1, с. 51 - 60]. Недостаточно освещенным является начальный период дипломатической деятельности В. Коппа, связанный с его миссией в Берлине в 1919 - 1921 гг. Коппу принадлежит заслуга не только в установлении военно-политического альянса Москвы и Берлина, но и в восстановлении политического и торгово-экономического сотрудничества между РСФСР и Веймарской Германией, положившего начало курсу Рапалло. В рамках данной статьи осуществлена попытка освещения малоизвестных фактов неприятия В. Коппом советской внешней политики по отношению к Германии, тормозившей поиск диалога с политическими, торгово-промышленными и военными кругами этой страны.
Приезду Коппа осенью 1919 г. в Берлин предшествовала полоса отчуждения и неустойчивых политических настроений между обеими странами. Идея сближения с Россией, исходившая от влиятельных немецких промышленных кругов, наталкивалась на противодействие МИД, стремившегося избежать обострений с Антантой, которая могла расценить любую попытку к диалогу с Москвой как враждебный акт. Германское правительство поэтому считало рискованным и преждевременным предпринимать какие-либо конкретные шаги в этом направлении. Кроме того, сохранялось прежнее недоверие к большевистскому руководству России, которое возросло с появлением Коммунистического Интернационала, активизировавшего революционную пропаганду в Германии и других странах. Этот факт подтверждает руководитель созданной в сентябре 1919 г. в Берлине постоянной резидентуры Коминтерна Я. Рейх, которому В. Ленин давал перед отъездом в Германию указание нелегальной коминтерновской пропаганды именно на Западе, и прежде всего в Германии [2, с. 131].
Наряду с представительством интересов советской России по делам русских военнопленных и интернированных в Германии Копп неофициально занимался закупкой оружия для Красной Армии, медикаментов, предметов ширпотреба и хозяйственного назначения, вплоть до вил, кос, топоров, плугов, дефицитных в то время в России пил для распиловки дров. Неопределенный статус и отсутствие полномочий от Москвы на ведение торговых переговоров ограничивали возможность Коппа в установлении тесных контактов с представителями немецких промышленных и торговых кругов. Он заключал торговые сделки с отдельными фирмами и частными лицами и организовывал
контрабандный вывоз закупленных товаров судами нейтральных стран, на фрахтовку которых уходили огромные суммы денег. Такие издержки советское государство несло из-за отсутствия у него торгового флота и невозможности транзита через Польшу и страны Балтии, с которыми большевицкое руководство находилось в сложных, натянутых отношениях. Неустойчивое положение В. Коппа усугублялось действиями различных советских инстанций, направлявших своих представителей в Германию, среди которых были люди весьма далекие от дипломатии и торговли. Особую заботу Коппу доставляли агенты Коминтерна, частые провалы которых использовались в качестве повода для отклонений его предложений о необходимости проведения советско-германского диалога по вопросам возобновления торговых связей и восстановления дипломатических отношений.
Немецкие власти первоначально испытывали недоверие к Коппу и сотрудникам его бюро по делам русских военнопленных. Под особым контролем находилась закупка В. Коппом немецкого оружия и пути его доставки в Россию. Несовершенность шифровальной работы облегчала немецкой разведке и полиции получение необходимой информации, и Москва постоянно меняла Коппу шифры, которые при доставке в Берлин нередко попадали в «ненадежные руки» [3, л. 18]. Ряд встреч В. Коппа и освобожденного немцами из тюремного заключения К. Радека с представителями МИД, промышленных и банковских кругов показал, что последние предпочитали иметь дело с официальными лицами, наделенными полномочиями советского правительства, и хотели бы конкретно знать, на каких условиях будет осуществляться товарообмен с Россией, имеется ли для этого достаточное количество товара, и как будет осуществляться перевозка грузов при отсутствии у России необходимого морского транспорта и катастрофическим положением ее железных дорог [4, 8. 17 - 18]. 5 марта 1920 г. В. Коппу дали понять, что немецкая сторона не желает связывать себя никакими обязательствами с правительством, которое не признает частную собственность. Более того, любые торгово-экономические связи с Россией немцы, ожидая неминуемый крах советской власти, считали невозможными [4, 8. 105].
Экономическая блокада Советской России со стороны капиталистического окружения заставила большевистских лидеров поступиться своими революционными принципами и заявить о курсе на мирное сосуществование со всеми странами независимо от их политического и социально-экономического устройства. Установление дипломатических отношений с Эстонией позволило создать торговое представительство в Ревеле как опорный пункт связей НКИД и НКВТ с заграницей. Через Ревель стало осуществ-
ляться финансирование всех торговых сделок с Германией. В результате германские частные фирмы или просто обыкновенные немецкие спекулянты (шиберы) старались заключать торговые сделки не с В. Коппом, у которого часто не было средств для оплаты товаров, а с торгпредом в Ревеле И. Гуковским, щедро рассчитывавшегося с заказчиками. Торговля с Германией стала проходить мимо В. Коппа, обращения его с жалобами в НКВТ (А. Лежаве и Л. Красину), в НКИД (Г. Чичерину), СНК (В. Ленину) не давали желаемых результатов, так как Гуковский имел прямые связи с ЦК РКП(б) и другими инстанциями и пользовался их поддержкой и покровительством. В то время, когда Копп находился в Берлине без денег, Гуковский расходовал валюту, купленную в Ревеле на русское золото, на сомнительного качества товары, мало пригодные для пользования. Не отличались компетенцией и профессиональной подготовкой и сотрудники бюро Коппа в Берлине. Так, закупленные ими «самые лучшие австрийские стальные косы» оказывались жестяными и легко гнулись рукой [5, с. 320]. Всё вышеперечисленное свидетельствовало о том, что торговля с сомнительными фирмами и частными лицами себя не оправдывала. Развитие торговых связей с Германией требовало договорных отношений с серьёзными контрагентами.
16 января 1920 г. Верховный совет Антанты по инициативе Англии принял решение о прекращении экономической блокады против Советской России. Это ускорило согласие германского правительства на проведение торговых переговоров с большевиками. Переговоры тормозились отсутствием единой точки зрения относительно состава комиссий обеих сторон по изучению реальной обстановки и выработке условий заключения торгового соглашения. Немцам был выгоден вариант частных комиссий, которые не связывали их никакими гарантийными обязательствами и давали возможность опровержения обвинений Антанты в сговоре с Советской Россией. Сторонниками частных комиссий с советской стороны были М. Литвинов, Л. Красин, К. Радек, И. Гуковский. Нарком Г. Чичерин и В. Копп, напротив, выступали против создания частных комиссий и проведения переговоров на неофициальном уровне, так как предыдущий опыт торговли с частными фирмами принёс достаточно неприятностей и к тому же лишал возможность получения от Германии крупных товарных кредитов [6, л. 81, 89; 7, л. 2 - 2 об.].
Назначенная в начале марта 1920 г. Политбюро ЦК РКП (б) делегация для проведения переговоров выехать в Германию не смогла по причине возникновения там капповского путча, после которого ситуация резко изменилась в неблагоприятную для переговоров сторону. Начавшаяся вскоре советско-польская война повлияла на отношение Германии к России. Германия официально заявила странам Антанты о своём нейтралитете и отказала им в транзите эшелонов с оружием в Польшу. Министр иностранных дел Симонс, не питавший симпатии к большевизму, в рейхстаге заговорил об общности бесправного поло-
жения Германии и России, пострадавших от действий Антанты, перспективах восстановления торговых связей с русскими, выгодных для послевоенной Германии. Он выступил инициатором официального признания бюро В. Коппа и гарантии ему юридической защиты [8, с. 203].
С походом Красной Армии на Варшаву Копп пытался использовать её кратковременные успехи для форсирования советско-германских торговых переговоров и восстановления дипломатических отношений с Германией. Его инициатива была поддержана Политбюро ЦК, зафиксировавшего её в своём решении, как «предложение тов. Чичерина» [9, л. 1]. Германское правительство согласилось на возобновление переговоров, но выставило советскому руководству требование ликвидации «дела Мирбаха» путём официального извинения [4, 8. 442]. Немцы игнорировали тот факт, что устные соболезнования В. Ленина и членов советского правительства германскому посольству в Москве и полпреда А. Иоффе МИДу Германии были высказаны в день гибели немецкого посла. В депеше
B. Коппу нарком Г. Чичерин сообщал о директиве ЦК - недопустимости принесения германскому правительству извинений по «делу Мирбаха» в какой-либо форме [10, л. 3]. В ответ этой директиве Копп ставил в упрёк московским инстанциям недооценку уязвимости немецкой национальной гордости и считал, что этим фактом советское правительство надолго перекроет себе дорогу к возобновлению отношений с Германией [11, л. 3]. Уставший от дипломатической дуэли между Берлином и Москвой, Копп пошёл на нарушение московских инструкций и выразил устное извинение МИДу, однако последнее его не приняло и потребовало официальной ноты советского правительства по «делу Мирбаха» [ 4, 8. 517].
Начавшееся медленное сближение двух стран вскоре было прервано инцидентом Г. Зиновьева и
C. Лозовского, арестованных немецкими властями за призывы на съезде НСДПГ к революционному перевороту в Германии. Советское руководство прореагировало на этот инцидент в свойственной ему манере. В. Ленин назвал арест Зиновьева и Лозовского «грубой провокацией» [12, с. 339], а Г. Чичерин заявил о том, что «шум, поднятый по поводу Зиновьева, носит искусственный характер» [10, л. 22]. В. Коппу поручалось опротестовать действия германского правительства и объяснить, что за выступление председателя Исполкома Коминтерна советское руководство ответственности не несёт. Немецкие дипломаты воспринимали заявление Коппа о независимости Коминтерна от советского правительства «с улыбкой авгуров», а обыкновенная публика «с таким юмором, с каким воспринималась известная сказка о католическом попе, окрестившим курицу карпом в постный день» [11, л. 52]. Копп осознавал несостоятельность своей аргументации и сообщал в Москву, что призывы Коминтерна к пролетарской революции, известные простому немецкому обывателю, противоречат заявлениям советского правительства о мирном возрождении России и невмешательстве в дела других стран.
Инцидент с Зиновьевым удалось уладить, но в политическом отношении он был далеко не исчерпан. Си-монс охарактеризовал это состояние как «тяжелейшее испытание на прочность русско-германских отношений» [11, л. 49]. Оно проявлялось в придирчивости германских властей к въезду советских представителей в Германию и арестах тех из них, кто нелегально приезжал в страну с чужими паспортами. За каждым прибывшим из России немецкие полицейские устанавливали контроль, и лица, уличенные в коминтер-новской пропаганде, подлежали немедленной высылке из Германии [7, л. 4]. В то же время чиновники МИД мирились с неопределённостью статуса Коппа, давая ему понять, что он может рассчитывать на поддержку германских властей. В Берлине было известно, что Москва зачастую требует от Коппа невозможного, недовольна его деятельностью и особенно самостоятельностью и критическим восприятием и осуждением политики, которую проводили по отношению к Германии Исполком Коминтерна и Наркоминдел [13, 8. 354].
К концу 1920 г. в связи с нараставшим конфликтом между Германией и Польшей по вопросу о Верхней Силезии генерал фон Сект дал понять Коппу, что в случае военного столкновения с поляками генштаб рассчитывает на помощь России. Он предложил Коп-пу стать посредником по вопросу установления сотрудничества между рейхсвером и советским военным руководством. В этих целях Сект считал желательным присутствие в Москве германского военного атташе (своего адъютанта фон Нидермайера) [14, л. 4 об.]. Предложение Секта было столь неожиданным, что оно долго обсуждалось в Политбюро. Москва уклонялась от прямого диалога с Сектом, опасаясь стать «объектом использования» Берлина и быть втянутой в войну с Польшей, которая могла осложнить отношения с Лондоном и Парижем, подающих надежды на подписание торговых соглашений. В переговорах с рейхсвером Копп был ограничен московским предписанием «не давать Секту никаких конкретных обещаний» [10, л. 26]. НКИД в свою очередь, руководствуясь постановлением Политбюро ЦК, не допускал приезда в Москву немецкого атташе, поставив условием для немецкой стороны восстановление дипломатических отношений. В этих действиях Копп усматривал отказ от сотрудничества с группой Зиберта (Секта. -П.М.) и уговаривал НКИД выдать визу Нейману (Ни-дермайеру. - П.М. ) для поездки в Москву на переговоры с советским военным руководством [14, л. 4 об.].
Не лучшим образом складывались и переговоры о заключении торгового соглашения. Требуя обоюдности и взаимности в решении этого вопроса, советское правительство отказывалось принять немецкую комиссию, направленную Берлином в Москву для ознакомления с условиями и возможностями товарообмена. Копп рассматривал отказ в допуске немецкой торговой делегации как шаг советского руководства к формальному разрыву переговоров и учитывал возможность ответной реакции немцев против сотрудников советского представительства в Берлине [15, л. 2,
5]. Немецкая сторона в свою очередь всячески оттягивала вопрос о возобновлении торговых связей с Советской Россией и надеялась склонить Антанту к осознанию её завышенных и невыполнимых для Германии требований. Неудача на переговорах с Антантой о репарациях побудила немецких дипломатов пересмотреть своё отношение к Советской России. 22 января 1921 г. было заключено советско-германское соглашение о реэвакуации транзитом через Литву и Латвию военнопленных и интернированных обеих сторон, каждая из которых брала на себя обязанность расходов на транспортировку указанного контингента противной стороны до пункта его передачи. В связи с реэвакуацией военнопленных и интернированных красноармейцев из Германии встал вопрос о закрытии бюро Коппа. Москва не желала оставлять Коппа в качестве официального торгового представителя в Берлине. Причиной такого отношения к Коппу являлись его постоянные разногласия с московским руководством. Его позиция в период мартовских боёв 1921 г. в Средней Германии вызывала недовольство Г. Зиновьева и К. Радека, а несогласие с общей внешнеполитической линией - коллегии НКИД [16, л. 18]. Повод для отозвания из Германии дал сам Копп. Он выступил против представленного Москвой проекта советско-германского торгового соглашения, не учитывающего его предложения, и назвал отдельные его пункты «прямо чудовищными», которые «подписывать нельзя» [9, л. 13 - 14]. В ответ на заявление В. Коппа, что он снимает с себя ответственность за дальнейшую судьбу торгового соглашения, Оргбюро ЦК приняло решение об его отозвании из Берлина, даже не согласовав этот вопрос с Г. Чичериным. Заложенные В. Коппом основы для торгового отношения принесли свои плоды. В ответ на отказ США от поддержки Германии в решении её репарационных проблем кабинет Ференбаха до своей отставки форсировал подписание 6 мая 1921 г. временного торгового соглашения с Советской Россией, которое дало возможность возобновления торговых, почтовых, телеграфных и радиотелеграфных сообщений между обеими странами и признавало советский принцип монополии внешней торговли [18, с. 102 - 103].
С отъездом В. Коппа из Берлина началась неприглядная картина его шельмования Б. Стомоняковым и отдельными сотрудниками берлинского бюро по делам военнопленных и обвинение Коппа в злоупотреблении служебным положении и растрате крупных денежных сумм. Направленная в Берлин для проверки специальная комиссия не обнаружила инкриминированных Коппу должностных преступлений, но провела проверку финансовых дел с грубыми нарушениями, что позволило Коппу апеллировать в ЦК РКП(б). Рассмотрение «дела Коппа» и его реабилитация приняли затяжной характер.
С отстранением Коппа от дипломатической деятельности Наркоминдел долго не мог подобрать подходящей кандидатуры на пост полпреда в Берлине. Немцы отвергали выдвигаемую Москвой кандидатуру А. Иоффе и сохраняли к нему неприязнь за участие в
подготовке в 1918 г. германской революции. Н. Кре-стинский, от которого хотел освободиться В. Ленин как от малопригодного для работы в ЦК сотрудника, не горел желанием работать в Берлине, предпочитая партийно-советскую работу на Урале [16, л. 4]. После долгих колебаний коллегии Наркоминдела и особенно Г. Чичерина было решено вернуться к кандидатуре В. Коппа, реабилитированного Политбюро ЦК, признав ее «при данных условиях единственно возможной» [16, л. 18]. Этот выбор продиктован сложившейся ситуацией, так как деятельность Коппа в Германии была связана с секретными переговорами с генералом фон Сектом, которые в берлинском полпредстве никто не смог бы продолжить [16, л. 28.]. Поиски кандидатуры, равноценной Коппу, требовали времени, а Москве было необходимо форсировать начатые Коп-пом переговоры с рейхсвером. Советское правительство намеревалось с помощью немецких инвестиций восстановить военную промышленность и увеличить боеспособность РККА за счет полученных от рейхсвера новых видов вооружения: самолетов, танков, подводных лодок, современной артиллерии. В результате В. Коппу предложили вступить в обязанности временного полпреда РСФСР в Германии с передачей торговых функций Б. Стомонякову. Деятельность Коппа ограничивалась переговорами с рейхсвером, в отношении которых ему предлагалось проявить особую осторожность.
В ходе их выявилась невозможность наладить военное строительство в России с помощью крупных промышленных фирм, которые требовали банковских гарантий на вкладываемые капиталы в Россию. В условиях экономического кризиса, упадка производства и промышленности, падения курса немецкой марки такие гарантии ни банки, ни новый кабинет Й. Вирта дать не могли. Инвестированию российской промышленности мало способствовали тревожные сведения, поступавшие в Германию, о кризисном состоянии советской экономики и ужасном голоде населения, порождающие соображения о неустойчивости власти большевиков. В. Копп сообщал в Москву из Берлина о том, что «пошатнувшаяся вследствие неурожая наша общая политика создаёт необычайно трудную обстановку для ведения переговоров» [19, л. 106].
Германское правительство внимательно следило за политической и экономической ситуацией в России и опасалось возможности репрессивных мер со стороны Англии и Франции в ответ на советско-германское военно-техническое сотрудничество. Канцлер Й. Вирт советовал генералу Х. фон Секту «по возможности отстраниться от дел сотрудничества (с Россией. -П.М.), иначе возможен скандал, как во внутренней, так и во внешней политике» [19, л. 102]. Такая позиция немецких правящих кругов к переговорам между представителями Москвы В. Коппом и созданной по инициативе Секта «Зондергруппой Р.» (Россия), в советской терминологии «Вогру» (военной группы), не позволяла приступить к конкретным практическим действиям. «Вогру» требовала от Коппа юридической и правовой защиты немецких предприятий в России,
гарантии получения прибыли и сохранения капиталов, вложенных в советскую военную промышленность [19, л. 27]. Промышленные финансовые круги не устраивало неустойчивое положение главного фигуранта секретных переговоров с советской стороны -В. Коппа, назначенного временным полпредом. Не прибавлял доверия к советскому правительству и тот факт, что вслед за Коппом Москва настойчиво навязывала Берлину в качестве полпреда Н. Крестинского, кандидатуру которого немцы отклоняли и заявляли о том, что коммунист в качестве полпреда для них неприемлем.
Продолжавшееся вмешательство торгпреда Б. Стомонякова в дела Коппа стало причиной нового отказа последнего от дальнейших переговоров с рейхсвером. Немцы серьёзно прореагировали на отъезд Коппа в Москву, которому не без участия Б. Сто-монякова вновь инкриминировалось бесконтрольное транжирование валюты и закупка некачественных товаров. Германский поверенный в делах Штюббе настойчиво уговаривал наркома Чичерина сохранить за Коппом пост полпреда, мотивируя это тем, что Копп очень много сделал для рассеивания прежних недоразумений между обеими сторонами, внёс вклад в подготовку торгового соглашения, ставшего точкой отсчёта в сближении Германии и России [20, л. 4]. 25 августа 1921 г. В. Копп был снова направлен Политбюро ЦК в Германию, но на этот раз уже в качестве главного уполномоченного Красного Креста в Берлине [21, л. 1]. Несмотря на скромную должность, за ним сохранялась его прежняя функциональная обязанность - продолжение секретных переговоров с рейхсвером, официально подтверждённая директивой Политбюро.
К концу сентября В. Коппу и Л. Красину на переговорах с руководством рейхсвера удалось добиться заметных результатов. С выходом «Вогру» из консорциума промышленников, постоянно грозивших провалить военное соглашение, были выработаны конкретные условия сотрудничества, в соответствии с которыми «Вогру» обязывалась давать советской стороне заказы на производство самолётов, тяжёлой артиллерии и другого оружия, гарантируя их оплату и предоставление кредитов для пополнения советских заводов современным оборудованием. Создавался специальный трест, объединявший специальные предприятия по изготовлению тяжёлой артиллерии (Мотовилиха, Царицын), самолётов (Рыбинск, Ярославль), пороха, снарядов и т. д., который формально финансировался советской стороной, но по существу все необходимые средства и оборудование представлялось «Вогру» [19, л. 104].
С официальным признанием германским правительством в конце октября 1921 г. Н. Крестинского полпредом, роль Коппа в секретных переговорах утрачивала свой прежний смысл. Он ещё некоторое время оставался в Берлине, помогая неопытному в тонкостях дипломатической работы полпреду в установлении контактов с высшим политическим и военным руководством Германии. Несмотря на то, что при
активном содействии Коппа был заложен фундамент для сотрудничества между Советской Россией и Веймарской Германией, нашедший через полгода отражение в курсе Рапалло, его политический и дипломатический имидж оставался невысоким. Постоянные разногласия В. Коппа с официальной внешней политикой советского партийного руководства происходили в течение всей его дипломатической карьеры. По свидетельству Г. Беседовского (дипломата-перебежчика), В. Копп, работая полпредом в Японии (1925 -1927) и Швеции (1927 - 1930), не менял своей внешнеполитической линии и выделялся среди советских дипломатов своим прагматизмом, самостоятельностью суждений и стремлением к проведению реальной внешней политики [22, с. 180 - 182; 189 - 191].
Литература
1. Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва -Берлин 1920 - 1939 г. (Военно-политические отношения СССР - Германия). М., 2001. 352 с.; Черноперов В.Л. Дипломатическая деятельность В. Коппа и подготовка большевиками «германского Октября» в 1923 году. Иваново; Н. Новгород, 2006. 186 с.
2. ШамбаровВ.Е. Государство и революция. М., 2002. 608 с.
3. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 4. Оп. 13. П. 73. Д. 1030.
Поступила в редакцию
4. Akten zur deutschen auswärtigen Politik 1918 - 1945: Aus dem Archiv des auswärtigen Amt. Serie A: 1918 - 1925. Bd. III. 1 januar bis 30. September 1920. Göttingen, 1985. 690 s.
5. Соломон (Исецкий) Г.А. Среди красных вождей. М., 1995. 509 с.
6. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 13. П. 73. Д. 1037.
7. Там же. Ф. 082. Оп. 3. П.3. Д. 1.
8. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапальского договора: сб. документов. Т. 2. 1919 - 1922. М., 1968. 596 с.
9. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 99.
10. Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2103.
11. АВП РФ. Ф. 082. Оп. 13. П. 73. Д. 1038.
12. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41.
13. Akten zur deutschen auswärtigen Politik 1918 - 1945: Aus dem Archiv des auswärtigen Amt. Serie A: 1919 - 1925, Bd. V. 1 Oktober - 30 April 1924, Göttingen, 1986. 593 s.
14. АВП РФ. Ф. 082. Оп. 4. П. 4. Д. 4.
15. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2185.
16. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 13. П. 74. Д. 1059.
17. Там же. Ф. 082. Оп. 5. П. 7. Д. 7.
18. Документы внешней политики СССР. Т. IV. М., 1960. 836 с.
19. АВП РФ. Ф. 082. Оп. 4. П. 4. Д. 8.
20. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2058.
21. Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 194.
22. Беседовский Г. На путях к термидору. М., 1997. 461 с.
14 апреля 2010 г.
