CC BY
167
Виктимология 4(10) / 2016, с. 23-35
Гарипов И. М.
ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ И ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЕ СИТУАЦИИ КРИМИНАЛЬНОГО КОРРУПЦИОННОГО ПОВЕДЕНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ ТАТАРСТАН
В статье исследуются основные виктимологические факторы и вик-тимологические ситуации криминального коррупционного поведения в Республике Татарстан, предлагаются научные дефиниции «коррупционная виктимность», «коррупционная виктимизация», «виктимологические факторы криминального коррупционного поведения», «коррупционно-вик-тимогенная ситуация», которые могут стать теоретической основой терминологии будущих исследований в области виктимологии коррупции.
Ключевые слова: коррупция, противодействие коррупции, виктимология коррупции, жертва коррупции, коррупционная виктимность, коррупционная виктимизация, факторы коррупции.
Современная федеральная, региональная и муниципальная правоприменительная практика противодействия коррупции свидетельствует о том, что довольно часто коррупционная деятельность в сфере социального управления является результатом взаимодействия (интеракции) коррупционного преступника и его непосредственной жертвы. В связи с этим возникает объективная потребность исследования не только особенностей личности коррупционного преступника, но и криминологический анализ данных, характеризующих жертву криминального коррупционного поведения, а также изучение процессов взаимодействия между ними, приводящих к криминальному коррупционному поведению в обществе.
В современной отечественной криминологии нет не только единого представления о виктимологических факторах криминального коррупционного поведения, но нет даже такой научной категории, которая бы раскрывала проблемы взаимодействия коррупционного преступника и его жертвы. В связи с этим нам придется обратиться к научным источникам, чтобы выяснить и предложить
собственную дефиницию «виктимологи-ческие факторы криминального коррупционного поведения» и выяснить влияние этих факторов на процесс формирования жертвы криминального коррупционного поведения.
Виктимологические факторы преступного поведения в обществе в современной отечественной криминологии именуют по-разному. Одни специалисты используют данное словосочетание вслед за одним из основателей современной отечественной криминальной (криминологической) виктимологии Л.В. Франком как совокупность обстоятельств, порождающих жертву преступления, способствующих её виктимизации [74, с.10]. Другие специалисты в более позднее время например, сибирский криминолог, профессор В.Я. Рыбальская, рассматривала виктимологические, а точнее — вик-тимогенные факторы с антропологических позиций, полагая, что таковыми являются различные социальные и социально-психологические свойства отдельных лиц или групп, реализованные в конкретном поведении, а также объективные ситуативные обстоятельства, которые непосредственно способствуют на-
ступлению виктимных последствий [62, с.182-183]. Третьи говорят о виктимоло-гических (виктимогенных [8, c.110; 20, c.256; 23, c.96; 24, c.13; 42, c.185]D детерминантах [3] преступного поведения, под которыми понимают процессы, находящиеся в причинной связи с совершенным впоследствии преступлением [27, c.49, 237], либо виктимогенной детерминации как системе охватывающей широкий круг явлений и процессов, в котором проявляются свойства, продуцирующие виктимное поведение и виктимную ситуацию [19, с.19]. В отдельных случаях используется словосочетание «детерминанты виктимизации» [38, c.176—179], под которым понимают явления, проявляющиеся в совокупности и взаимодействии социальных процессов экономического, организационно-управленческого, правового, идеологического, психологического, культурно-воспитательного характера, которые своими действиями порождают и воспроизводят существование криминальной виктимизации в реальных условиях жизни общества [37, с.11]. Четвертые выделяют виктимологические условия преступности, не раскрывая содержание вводимой ими дефиниции [52, с.119—121]. Пятые говорят о другой вик-тимологической категории — факторах, формирующих виктимность [76, с.73—74].
Некоторые современные отечественные специалисты под воздействием антропологического подхода к жертве преступного поведения под виктимологиче-скими факторами понимают совокупность обстоятельств, связанных с личностью и поведением жертвы, формирующих её как таковую, способствующих её виктимизации в определенных условиях внешней среды [4, c.21; 16, c.14; 17, c.34; 18, c.37].
Все имеющиеся в отечественных науках определения виктимологических факторов имеют свои недостатки, в первую очередь, обусловленные антропологическим подходом к пониманию жертвы преступления. На наш взгляд, наиболее удачным из них является определение виктимологических факторов, предложенное А.А. Кулаковой, которая считает, что виктимологические факторы — это явления и процессы, находящиеся в причинной связи с совершенным впоследствии преступлением и способствующие продуцированию преступного поведения.
Одни из них формируют личность с повышенной виктимностью, другие являются обстоятельствами, непосредственно предшествующими совершению преступления, или виктимологическими ситуациями [34, с.12].
Приведенные выше определения содержат в себе ряд важнейших виктимо-логических категорий, которые требуют их тщательного научного анализа. Несомненно, такими базовыми виктимологи-ческими дефинициями являются «виктимность», «виктимизация» и «виктимо-логическая ситуация».
Термин «виктимность» в отечественную виктимологию ввел Л.В. Франк, который понимал под виктимностью реализованную преступным актом предрасположенность или способность лица стать жертвой преступления или неспособность избежать опасности там, где она объективно была предотвратима [73, с.22]. В более позднее время в связи с активизацией виктимологических исследований он уточнил свою позицию по данному вопросу, утверждая, что индивидуальная виктимность — это не только реализованная, но и потенциальная повышенная способность стать жертвой в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств [74, с.108]. По мнению М.В. Ле-летовой, виктимность — это качество (способность и состояние) человека, определяемое его субъективными свойствами, актуализированными обстоятельствами ситуации [35, с.25-26]. В современной отечественной виктимологии специалисты выделяют несколько видов виктимности: индивидуальную, групповую, видовую, массовую и корпоративную [2, с.181—186; 65, с.21].
Можно было бы привести и ещё ряд определений виктимности, выработанных отечественными и зарубежными специалистами, но и указанного выше достаточно, чтобы понять его содержание. Виктимность — это научная категория, описывающая антропологическую или субъективную составляющую викти-мологических факторов. Суть её заключается в потенциальной или реальной способности человека, социальных групп, общностей становиться жертвами преступного поведения. Вместе с тем, как мы уже ранее отмечали, жертвами преступного поведения в силу положений ст. 42 УПК РФ могут выступать не только фи-
зические, но и юридические лица. Следовательно, виктимность — есть объективная возможность или способность («предрасположенность») любого лица, в том числе и юридического, стать непосредственной или опосредованной жертвой преступления. В связи с этим можно предположить, что существует видовая коррупционная виктимность - объективная возможность и/или способность («предрасположенность») физического и/или юридического лица стать непосредственной или опосредованной жертвой коррупционного поведения, в том числе и криминального, либо неспособность защитить себя от такого поведения [14, c.21-23; 15, c.105]. Предложенная нами дефиниция нашла поддержку и развитие в работах других отечественных специалистов [41, c.218; 54, c.22].
Не менее важным, чем предыдущий термин, для виктимологии является другая дефиниция — «виктимизация». Под виктимизацией отечественными специалистами обычно подразумевается процесс становления жертвой преступления или злоупотребления властью, т.е. процесс реализации потенциальной виктим-ности в физический, материальный и моральный вред, который по объективным причинам неразрывно связан с преступностью [20, с. 12-13; 21, с. 9,15; 33, с. 21; 36, с.54; 40, с. 5; 43, с. 11-21; 51, с.75; 59, с.184; 60, с.155; 61, с. 55; 64, с.97; 75, с.298]. Обращаясь к объекту нашего исследования, можно предположить, что может существовать и коррупционная виктимизация, под которой следует понимать процесс становления жертвой коррупционного преступления или правонарушения (деликта) — именно ими она и вызывается. Иначе говоря, коррупционная виктимизация есть процесс реализации потенциальной коррупционной виктимности в физический, материальный и моральный вред, который по объективным причинам неразрывно связан с криминальным (девиант-ным) коррупционным поведением.
Ещё одной виктимологической категорией, без которой не обходится ни одно исследование жертв преступности, является виктимологическая или виктимо-генная ситуация. Под виктимологиче-ской или виктимогенной ситуацией принято понимать сложившиеся по вине по-
терпевшего или независимо от него условия, благоприятствующие преступнику в его посягательстве на жертву, т.е. создающие опасность преступного причинения физическому и/или юридическому лицу имущественного или неимущественного вреда [20, с.14]. В нашем случае следует говорить о коррупциогенно-виктимологической ситуации, которая складывается таким образом, что способствует коррупционеру в причинении имущественного и/или неимущественного вреда жертве криминального коррупционного поведения.
Изложенное выше позволяет сформулировать собственное определение вик-тимологических факторов криминального коррупционного поведения. На наш взгляд, виктимологическими факторами криминального коррупционного поведения следует признавать явления, процессы и состояния, находящиеся в причинной связи с совершенным впоследствии коррупционным преступлением либо способствующие продуцированию криминального коррупционного поведения.
Определившись с терминологией исследования виктимологических факторов криминального коррупционного поведения, необходимо перейти к поиску их важнейших структурных элементов.
Для детального анализа виктимоло-гических факторов криминального коррупционного поведения необходимо обратиться к работам отечественных исследователей причин криминального коррупционного поведения, поскольку вик-тимогенные факторы преступности непосредственно связаны с его причинами, зачастую являются производными от них. Эти факторы определяются территориальными условиями деятельности системы социального управления, структурой органов государственного и муниципального управления, взаимоотношениями между чиновниками и различными слоями (группами) населения, криминогенной ситуацией, эффективностью борьбы с криминальным коррупционным поведением и существующей системой антикоррупционной профилактики, в том числе виктимологической.
В современной криминологической литературе по вопросам этиологии коррупции утверждается, что существуют целые группы причин (причинные ком-
плексы), которые порождают коррупционное поведение в обществе. К таковым обычно относят: а) социально-экономические; б) социально-политические; в) правовые; г) организационно-управленческие; д) идеологические; е) воспитательные; ж) нравственно-психологические и другие факторы [5, с. 59; 6, с. 20; 7, с. 8083; 13, с. 76-79; 26, с. 38-44; 28, с. 23-27; 29, с.38-41; 30, с.40-43], которые классифицируются по сферам социальной жизни или сферам социального управления. Аналогичная классификация, но для виктимологических факторов, с некоторыми несущественными изменения и дополнениями используется и в современных виктимологических исследованиях, только дополнительно группируемы на внешние (объективные) и внутренние (субъективные) виктимогенные факторы [24, с.13]. Поэтому неслучайно отечественные специалисты говорят о целостной системе виктимологических факторов как совокупности развивающихся взаимодействующих компонентов, обуславливающих наличие интегративных качеств, которая при взаимодействии с другими факторами причинно детерминирует (причиняет и обуславливает), с одной стороны, виктимность (во всех её формах), а с другой - совершение преступлений [17, с.73].
Безусловно, к числу наиболее криминогенных виктимологических факторов, порождающих криминальное коррупционное поведения, относятся социально-экономические факторы. В одних случаях они порождают массовую виктимность [70, с.130-133], в других — групповую, в третьих - индивидуальную, в четвертых — видовую. Массовая виктимность вызывается, как правило, массовой продажностью (или корыстолюбием) государственных и муниципальных служащих, а также служащих хозяйствующих субъектов и некоторыми иными обстоятельствам объективного характера. Массовая виктимность чаще всего проявляется в условиях дефицита предоставления определенного вида социальных услуг. Например, недостаточное количество мест в дошкольных учреждениях (детских садах, яслях) вынуждает родителей искать различные пути, в том числе и коррупционные, для размещения ребенка в этих учреждениях. Так, по официальным данным на 1 января 2011 г. в Республике
Татарстан очередность в детских садах составляла 25 тыс. [77] Аналогичная ситуация складывается и в других регионах России [72], а в целом по Российской Федерации, по некоторым данным, количество детей, ожидающих путевки в детские сады составило более 2,1 млн [56]. По данным социологических исследований, в связи с разрывом между количеством детей дошкольного возраста и количеством мест в дошкольных учреждениях, с 2005 по 2010 гг. вырос объем коррупционных услуг в этой сфере с 3 635 млрд руб. до 13 838 млрд руб. [66, с.25]. При реализации указанного коррупцио-генно-виктимогенного фактора можно говорить о родителях малышей и их родственниках как вынужденной жертве криминального коррупционного поведения и формировании в обществе массовой коррупционной виктимности. Правоприменительная практика правоохранительных органов Республики Татарстан наглядное тому подтверждение. Так, 18 февраля 2011 г. сотрудниками подразделения УБЭП МВД по Республике Татарстан была задержана заведующая МАДОУ «Детский сад № 399 комбинированного вида» г. Казани М. при получении от родителей через пособника взятки в сумме 25 тыс. руб. за устройство ребенка в учреждение и привлечена к уголовной ответственности. В последующем она была признана судом виновной в получении взятки, осуждена по ч. 1 ст. 290 УК РФ и приговорена к 6 месяцам лишения свободы в колонии -поселении [68].
Отечественные специалисты к викти-мологическим факторам относят радикальные изменения в экономической и социальной политике, диктуемые относительно новой для России рыночной экономикой [42, с.185]. Действительно, изменения в управлении социально-экономическими процессами потребовали привлечения в органы публичной власти различного уровня притока новых людских ресурсов с доминирующей мотивацией - максимального извлечения прибыли как для хозяйствующего субъекта, так и для себя лично. В условиях конкурентной рыночной экономики социальный успех стал оцениваться в обществе по объему получаемой прибыли, а престижность занимаемой должности - достатком её носителя.
Наиболее часто отечественные специалисты выделяют в качестве правовых виктимологических факторов криминального поведения правовой нигилизм жертв преступного поведения. Безусловно, это фактор проявляется и при детерминации криминального коррупционного поведения в форме злоупотребления должностным (служебным) положением, когда должностное лицо в ложно понятых интересах службы причиняет вред правам и законным интересам физических и юридических лиц. Примером такого коррупционно-виктимологического фактора может служить уголовное дело бывшего заместителя председателя Магаданского городского суда М., осужденного Верховным Судом Российской Федерации 23 июля 2002 г. по ст. 305 ч. 1 и 293 ч. 2 УК РФ, который в результате принятия незаконного судебного решения (постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу) незаконно лишил свободы гр-ку П. сроком на 2 года 5 месяцев и 26 дней, которая без уважительной причины не явилась в судебное заседание в качестве подсудимой, в результате чего потерпевшая утратила жилье и имущество на сумму 485 тыс. руб. [32]. Однако на территории Республики Татарстан аналогичных преступлений в исследуемый нами период правоохранительными органами зарегистрировано, учтено и расследовано не было.
Безусловно, в качестве правовых вик-тимологических факторов криминального коррупционного поведения выступает несовершенство действующего российского федерального и регионального законодательства и подзаконных нормативных правовых актов, их противоречивость и незавершенность. Именно несовершенство правового регулирования отдельных сфер социальной жизни позволяет чиновникам регулировать эти отношения по своему усмотрению и порождает потенциальную и реальную массовую коррупционную виктимность физических и юридических лиц.
Как показывает региональная правоприменительная практика, органами государственной власти и органами местного самоуправления Республики Татарстан принимаются организационно-правовые меры в этом направлении, связанные с реализацией федерального анти-
коррупционного законодательства [44; 45] и подзаконных нормативных правовых актов [46]. Приняты нормативные правовые акты, направленные на организацию и проведение антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов [47; 48]. Однако такая работа региональных органов государственной власти, направленная на совершенствование правового регулирования и снижение влияния коррупционных факторов, пока еще не приносит очевидных положительных результатов и нуждаются в совершенствовании.
К организационно-управленческим факторам криминального коррупционного поведения в системе социального управления можно отнести нестабильность государственной (муниципальной) службы, связанную с сокращением численности государственного аппарата. Обычно сокращение сотрудников связано с реорганизацией и реформированием органов государственной власти и органов местного самоуправления, которые создают коррупциогенную нестабильность службы в этих органах. Об этом факторе с позиции причинного объяснения криминального коррупционного поведения уже давно пишут отечественные специалисты [63; 9, с.128; 10, с.105; 31, с.113; 71, с.77—80], но очевидно и то, что такая ситуация является ещё и постоянно действующим коррупциогенно-викти-могенным фактором. Именно в условиях реформирования органов государственной власти и органов местного самоуправления их служащие временно исполняют обязанности, функции взаимодействия с потребителями их услуг ослабевают или частично утрачиваются, появляются сложности с финансированием выполненных по государственному или муниципальному заказу работ (услуг) и фактически физические и юридические лица вынуждены взаимодействовать с этими органами. Эти лица в данной кор-рупциионно-виктимологической ситуации становятся, с одной стороны, жертвами бюрократической волокиты, а с другой — потенциальными жертвами криминального коррупционного поведения. Здесь мы отмечаем повышенную коррупционную виктимность партнеров реформируемых органов государственной власти и/или органов местного самоуправле-
ния. Примером реализации такого кор-рупционно-виктимологического фактора может служить получившее широкую огласку в российских средствах массовой информации уголовное дело по обвинению заместителя руководителя Департамента финансово-экономического обеспечения Министерства труда России А. Го-лубенко. Этот государственный служащий в условиях реорганизации названного федерального министерства в марте 2004 г., находясь в кадровом резерве, но продолжая работать на занимаемой должности, получил взятку в размере пяти тысяч долларов США за содействие в выплате денежных средств строительно-монтажной фирме за фактически выполненные строительные работы [50]. При этом жертва вынуждена была заплатить указанную взятку, поскольку при ликвидации министерства оплата выполненных работ могла затянуться на длительное время, и издержки такой «нерасторопности» могли оказаться значительно выше.
Ещё одним организационно-управленческим и коррупционно-виктимоген-ным фактором криминального коррупционного поведения следует считать уже выявленный отечественными специалистами фактор, неэффективное государственное и корпоративное управление имеющимися материальными и финансовыми ресурсами [55, с.9], бесконтрольность за их учетом, хранением, транспортировкой и использованием, иногда именуемая «пассивной формой, провоцирующей преступное поведение» [58, с.44].
По исследованным нами уголовным делам о коррупционных преступлениях, связанных с причинением имущественного ущерба хозяйствующим субъектам и частным предпринимателям со стороны управленцев, этот фактор был отмечен в определениях суда или представлениях следователей в 64% случаев. Этот организационно-управленческий фактор криминального коррупционного поведения усугубляется дополнительно ещё двумя факторами: низкой профессиональной квалификацией должностных лиц органов государственной власти и органов местного самоуправления; лиц, управляющих материальными и финансовыми ресурсами, и их низкой трудовой дисциплиной. Эти «сопутствующие» криминальному коррупционному поведению
виктимологические факторы были диагностированы в 27%, направленных по уголовным делам о коррупционных преступлениях представлениях следователей и определений судов.
Пожалуй, самым очевидным организационно-управленческим коррупцио-генно-виктимогенным фактором криминального коррупционного поведения является низкая эффективность (или неэффективность) деятельности государственных правоохранительных и контролирующих органов и судов. Эти органы и учреждения, призванные осуществлять эффективное государственное противодействие коррупции правовыми средствами [1, с.271; 22, с.6; 25, с. 11; 39, с.279; 49, с.41], в том числе и на региональном уровне, к сожалению, не всегда успешно справляются с возложенными на них задачами. При этом отмечается недостаточный уровень взаимодействия между государственными правоохранительными и контролирующими органами в области противодействия коррупции [57, с.40], что повышает потенциальную и реальную виктимность значительной доли населения и юридических лиц. На этот фактор обратили внимание 76% опрошенных нами специалистов в сфере противодействия коррупции. Хотя, по данным Р.Р. Газимзянова, сотрудники правоохранительных органов Республики Татарстан этот фактор признают в качестве коррупциогенного в 34,9% известных им случаях, связанных с совершением коррупционных преступлений при реализации федеральных национальных проектов [11, с.32].
По некоторым исследованиям в качестве идеологического фактора существования коррупционной преступности может выступать несформированность правовой культуры у значительной части населения этого субъекта Российской Федерации, привыкшего решать возникающие проблемы с органами социального управления с помощью коррупции, что, несомненно, влияет на массовую виктимность населения и её терпимость к криминальному коррупционному поведению. Проведенный нами опрос населения Республики Татарстан летом 2011 г. показал, что 42,2% готовы с помощью взятки решить вопрос в органах государственной власти и органах местного самоуправления при реализации и защите
своих законных социальных и имущественных прав при попадании ими в кор-рупциогенную ситуацию. Тогда как по данным других исследований, проводившихся в это же время на территории России, готовность в коррупциогенной ситуации гражданами Российской Федерации передать взятку составляет около 47% [66, с.9].
К социально-психологическим факторам криминального коррупционного поведения в органах социального управления следует отнести такой фактор, как сомнительная правовая природа огромных доходов отдельных юридических и физических лиц, в том числе и своего руководства. Государственный или муниципальный служащий, понимая такое положение, считает возможным, а порой и даже необходимым для себя получить часть подобных доходов. Этот фактор усиливается другим социально-психологическим фактором — наличием аргументов самооправдания при оценке поведения потенциальной жертвы криминального коррупционного поведения. В результате проведенного нами социологического опроса государственных и муниципальных служащих Республики Татарстан выяснилось, что эта причина в 45% случаев способствует коррупционному поведению при злоупотреблениях служебным положением, совершении хищений чужого имущества с использованием служебного положения и других коррупционных преступлений.
На наш взгляд, самым сложным и трудноразрешимым в ближайшей перспективе коррупциогенно-виктимоген-ным фактором, формирующим массовую виктимность, будет являться отсутствие единой системы мотивации сотрудников управленческих структур, которая бы приносила выгоду от коррупционных преступлений и правонарушений несопоставимо малыми по сравнению с получаемыми от государства или органа местного самоуправления благами за добросовестное исполнение служебных обязанностей (в денежной и не денежной форме) в долгосрочной и краткосрочной перспективе.
Безусловно, взаимосвязь различных по своей природе виктимологических факторов криминального коррупционного поведения происходит на фоне определенной виктимогенной ситуации, пред-
шествующей или способствующей (обуславливающей) совершению коррупционного преступления в определенном месте и в определенное время, которую можно условно именовать коррупционно-виктимогенной или виктимогенно-кор-рупционной ситуацией. В современной жизни существует множество виктимо-генно-коррупциогенных ситуаций, полностью описать и объяснить которые практически невозможно, возможно лишь научное описание и объяснение типичных, повторяющихся ситуаций. Поэтому мы и переходим к их рассмотрению и описанию.
В число наиболее распространенных виктимогенно-коррупционных ситуаций входят ситуации, которые не провоцируются жертвой, но тем не менее способствуют возникновению у коррупционного преступника умысла на совершение преступления. Такими ситуациями, провоцирующими совершение хищения чужого имущества с использованием служебного положения (коррупционных хищений — термин позаимствован у Р.Р. Га-зимзянова [12, с.18—19] — примечание автора — И.Г.), могут являться случаи небрежного хранения товарно-материальных ценностей юридических лиц, необеспечения учета и надлежащей сохранности вверенного корпоративного или государственного (муниципального) имущества, отсутствия эффективного контроля за деятельностью материально ответственных лиц. Подобные ситуации способствуют и другим коррупционным преступлениям, связанным с управлением имуществом, финансами и иными материальными ресурсами при совершении их должностными лицами органов государственной власти, органов местного самоуправления или руководителями хозяйствующих субъектов. По исследованным нами уголовным делам о совершаемых коррупционных преступлениях, предусмотренных ст. ст. 201, 204 и 285, 286 УК РФ, и преступлениях против собственности в 92% представлениях следователей и определениях судов, вынесенных в адрес собственника или лица, наделенных функциями управления имуществом или иными ресурсами, указывались именно эти виктимолого-коррупци-онные ситуации или виктимологические факторы, способствующие совершению коррупционных преступлений. Наиболее
ярким примером действия такого кор-рупционно-виктимогенного фактора в России является уголовное дело по факту уничтожения взлетных полос военного аэродрома в Климовском районе Брянской области, возбужденное по материалам проверки, проведенной Генеральной прокуратурой Российской Федерации по ч. 4 ст. 160 и ч. 5 ст. 290 УК РФ. По материалам проверки выяснилось, что в связи с реформированием российской армии военный аэродром оказался без надлежащей охраны и вне контроля со стороны Министерства обороны России. Воспользовавшись этой ситуацией, чиновник военного ведомства А. Усок за взятку в размере одного миллиона рублей разрешил коммерческим организациям демонтировать с аэродрома плиты повышенной прочности и использовать по своему усмотрению, в результате чего собственнику был причинен материальный ущерб на сумму около 48 млн руб. [69].
В зависимости от отношений между преступником и жертвой можно выделить несколько разновидностей корруп-циогенно-виктимогенных ситуаций. Одна из самых распространенных викти-могенных ситуаций, удобных для коррупционного преступника, характеризуется наличием возможности у него предварительно обдумать и подготовить свои действия, изучив особенности предполагаемой жертвы. Примером такой ситуации может служить криминальное организованное коррупционное поведение, связанное с так называемым «рейдер-ством», т.е. захватом чужого недвижимого имущества (имущественных комплексов) с использованием служебного положения, когда совершению преступления предшествует длительный подготовительный период, связанный с поиском наиболее незащищенных сторон деятельности. Примером такого рода коррупционного преступления может служить уголовное дело сотрудника ГУВД по Краснодарскому краю А. Ходыча по обвинению в мошенническом хищении с использованием служебного положения 51% акций сельхозпредприятия [53]. Согласно официальным статистическим данным, на территории Республики Татарстан в исследуемый нами период подобных преступлений судами рассмотрено не было.
Вторым видом коррупционно-викти-мологических ситуаций можно назвать провоцирующе-подстрекающие ситуации, характеризующиеся особыми взаимоотношениями жертвы коррупционного поведения и коррупционного преступника, при которых поведение жертвы откровенно провоцирующее. Здесь обращает на себя внимание группа коррупционных преступлений в учреждениях высшего профессионального образования, когда студенты этих учреждений при недобросовестном обучении и низкой текущей успеваемости с целью успешного прохождения аттестации подстрекают профессорско-преподавательский состав к получению незаконного вознаграждения за её успешное прохождение. В таких ситуациях можно говорить об активных косвенных формах провоцирования жертвой своими отрицательными действиями криминального коррупционного поведения со стороны профессорско-преподавательского состава. Виктимная пассивность жертвы в процессе обучения и повышенная коррупционная активность по мере приближения промежуточной и (или) итоговой аттестации позволяют коррупционным преступникам находить основания для оправдания своего поведения. Так, 17 из 21 опрошенных нами осужденных за совершение коррупционных преступлений преподавателей вузов Республики Татарстан летом 2011 г., сообщили, что наравне с корыстной мотивацией их поведением двигал мотив «материального» наказания нерадивых студентов за пренебрежительное отношение к учебе в вузе. Более того, трое из них высказались о том, что мотив «материального» наказания за низкие показатели в учебе являлся для них приоритетным и рассматривался как мера воспитательного воздействия к недобросовестным студентам, а уже потом как источник пополнения личного или семейного бюджета.
Безусловно, на воспроизводство криминального коррупционного поведения в Республике Татарстан влияет и множество других коррупционно-виктимологи-ческих факторов и коррупционно-викти-могенных ситуаций, значительная доля которых находится за пределами данного исследования. Поэтому их поиск, обнаружение, фиксация, описание и объяснение является перспективным направле-
нием в исследовании виктимологических аспектов криминального коррупционного поведения на долгосрочную перспективу.
Проведенное нами криминологическое исследование коррупционно-викти-мологических факторов и коррупционно-виктимогенных ситуаций в Республике Татарстан позволяет нам сделать некоторые выводы.
Во-первых, криминальное коррупционное поведение в значительной доле формируется и определяется множеством вик-тимологических факторов и множеством виктимогенных ситуаций, которые формируют массовую, групповую, корпоративную и индивидуальную коррупционную виктимность в Республике Татарстан.
Во-вторых, основными элементами системы виктимологической детерминации криминального коррупционного поведения в Республике Татарстан выступают:
• коррупционная виктимность -
объективная возможность и/или способность («предрасположенность») физиче-
ского и/или юридического лица стать непосредственной или опосредованной жертвой коррупционного поведения, в том числе и криминального;
• коррупционная виктимизация есть процесс реализации потенциальной коррупционной виктимности в физический, материальный и моральный вред, который по объективным причинам неразрывно связан с криминальным (деви-антным) коррупционным поведением;
• виктимологические факторы криминального коррупционного поведения - это явления, процессы и состояния, находящиеся в причинной связи с совершенным впоследствии коррупционным преступлением либо способствующие продуцированию криминального коррупционного поведения;
• коррупционно-виктимогенная ситуация — это ситуация, предшествующая или способствующая (обуславливающая) поведение или состояние жертвы при совершении коррупционного преступления в определенном месте и в определенное время.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Palmer L. The eontrol of bureaueratize eorruption. — Now-Delhi, 1987.
2. Ахмедшина Н.В. Виктимность как основное виктимологическое понятие // Актуальные проблемы развития российского законодательства. — Томск, 2005. — С. 181—186.
3. Баймурзин М.С. Виктимологические детерминанты криминогенного поведения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Караганда, 2000.
4. Бессонов В. А. Виктимологические аспекты предупреждения преступлений в сфере компьютерной информации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2000. — 24 с.
5. Босхолов С.С. Борьба с коррупцией: мифы и реальность, надежды и перспективы // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. — 2010. — № 2.
6. Боталова Д.Б. Сущность, особенности и факторы политической коррупции как неформального института в условиях современной трансформации российского общества: автореф. дис. ... канд. полит. наук. — СПб., 2011.
7. Ванюшин В.А. Основные факторы коррупции // Социология коррупции: мат-лы науч.-практ. конф., 20 марта 2003 г. — М.: ИНИОН РАН, 2003. — С. 80—83.
8. Варчук Т.В., Вишневецкий К.В. Виктимология: учеб. пособие / под ред. С.Я. Лебедева. — М., 2009.
9. Ведерникова О.Н. Основные направления борьбы с коррупцией // Коррупция и борьба с ней. — М., 2000.
10. Газимзянов Р.Р. Коррупционная преступность в Республике Татарстан на рубеже веков (криминологическое исследование): дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2005.
11. Газимзянов Р.Р. Коррупционные проявления при реализации национальных проектов в Республике Татарстан и меры противодействия им: анализ экспертных оценок // Актуальные проблемы экономики и права. — 2011. — № 4 (20).
12. Газимзянов Р.Р. Образ коррупционеров-расхитителей в материалах уголовных дел, рассмотренных судами на территории Республики Татарстан (результаты криминологического исследования) // Следователь. — 2009. — № 2. — С. 18—19.
13. Газимзянов Р.Р. Основные социально-экономические факторы коррупционного поведения в Республике Татарстан // Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование. — М.: Российская криминологическая ассоциация, 2009. — С. 76—79.
14. Гарипов И.М. Виктимологические факторы криминального коррупционного поведения как научная категория // Следователь. — 2011. — №10. — С.21-23.
15. Гарипов И.М. Виктимологические аспекты противодействия криминальному коррупционному поведению в Республике Татарстан / под науч. ред. П.А. Кабанова. — Казань, 2013. — 192 с.
16. Глухова А.А. Виктимологические факторы преступности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1999.
17. Глухова А.А. Виктимологические факторы преступности: учеб. пособие. — Н. Новгород, 2005.
18. Глухова А.А., Изосимов С.В. Виктимологические факторы преступности: история, современность и перспективы предупредительного воздействия: учеб. пособие. — Н. Новгород, 2010. — С. 37.
19. Горшенков А.Г. Виктимологический аспект предупредительного воздействия на преступность в сфере массовой информации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1999.
20. Горшенков Г.Н. Криминологический словарь. — Н. Новгород, 2007.
21. Гусева О.Н. Педофильная виктимизация и виктимологическая профилактика педофильных преступлений: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2011.
22. Деятельность правоохранительных органов Российской Федерации по противодействию коррупции / под общ. ред. А.В. Кудашкина. — М.: Юрлитинформ, 2011.
23. Задорожный В.И. Виктимологическая профилактика преступлений: организационно-управленческий и правовой аспекты. — М.: Академия управления МВД России, 2005.
24. Задорожный В.И. Концептуальные основы виктимологической профилактики преступлений: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2006.
25. Звягинцев А.Г. Власть и коррупция в современной России // Коррупция в органах государственной власти: природа, меры предупреждения, международное сотрудничество: сб. статей / под ред. П.Н. Панченко, А.Ю. Чупровой, А.И. Мизерия. — Н. Новгород, 2001.
26. Зеленов М.Ф. Организационно-правовые факторы, способствующие проявлению коррупции в системе исполнительной власти // Административное право и процесс. — 2012. — № 3. — С. 38—44.
27. Ившин В.Г., Идрисова С.Ф., Татьянина Л.Г. Виктимология: учеб. пособие. — М.: Волтерс Клувер, 2011.
28. Иншаков С.М. Факторы коррупционной преступности и перспективы противодействия ей // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. — 2009. — № 4. — С. 23—27.
29. Кабанов П.А. Организационно-управленческие факторы, детерминирующие политическую коррупцию в современном российском обществе // Следователь. — 2005. — № 3. — С. 38—41.
30. Кабанов П.А. Основные правовые факторы, детерминирующие политическую коррупцию в российском обществе // Следователь. — 2002. — № 9. — С. 40—43.
31. Кабанов П.А., Райков Г.И., Чирков Д.К. Политическая коррупция в условиях реформирования российской государственности на рубеже веков. — М.: Дружба народов, 2008.
32. Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2002 г. № КАС02-611 // Документ официально опубликован не был и находится в архиве автора.
33. Квашис В.Е. Основы виктимологии. Проблемы защиты потерпевших от преступлений. — М., 1999.
34. Кулакова А.А. Виктимологический аспект пенитенциарной преступности и её предупреждения (в отношении сотрудников уголовно-исполнительной системы): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2007.
35. Лелетова М.В. Анализ понятий криминологии и виктимологии методом инверсии: лекция. — Кстово, 2004.
36. Лелетова М.В. Анализ понятийного аппарата виктимологии // Противодействие преступности: сб. науч. тр. / под ред. П.А. Кабанова. — Нижнекамск, 2005. — Вып.5.
37. Лелетова М.В. Предупреждение криминальной виктимизации субъектов малого предпринимательства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2006.
38. Лихачева О.В. Детерминанты механизма виктимизации латентной жертвы насильственных преступлений, совершаемых в сфере семейных отношений // Уголовное право на рубеже тысячелетий: мат-лы регион. науч.-практ. конф. (21 ноября 2007 г.). — Тюмень: Изд-во Тюменского юридического института МВД России, 2008. — С. 176—179.
39. Лунеев В.В. Преступность ХХ в. Мировые, региональные и российские тенденции. — М., 1997.
40. Максимов С.В. Краткий криминологический словарь. — М.: Юристъ, 1995.
41. Манолова О.Н. Развитие антикоррупционной устойчивости личности в системе госзакупок // Государственные и муниципальные закупки — 2010. Сборник докладов V Всероссийской практ. конф.-семинара. — М.: ИД «Юриспруденция», 2011.
42. Невский Н.Н. Влияние виктимогенной обстановки на виктимизацию // Вестник Владимирского юридического института. — 2008. — № 1(6).
43. Невский Н.Н. Антология виктимизации // Вестник виктимологической ассоциации (Н. Новгород). — 2002. — № 1. — С. 11—21;
44. О противодействии коррупции: Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2008. — № 52. — Ст. 6228.
45. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов: Федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ // Российская газета. — 2009. — 22 июля.
46. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов: Постановление Правительства Российской Федерации от 26 февраля 2010 г. № 96 // Российская газета. — 2010. — 5 марта.
47. Об утверждении Порядка представления нормативных правовых актов Республики Татарстан и их проектов на антикоррупционную экспертизу в Кабинет Министров Республики Татарстан: Постановление Кабинета Министров Республики Татарстан от 20 сентября 2007 г. № 474 // Сборник постановлений и распоряжений Кабинета Министров Республики Татарстан и нормативных актов республиканских органов исполнительной власти. — 2007. — № 39. — Ст. 1488.
48. Об утверждении Порядка проведения антикоррупционной экспертизы отдельных нормативных правовых актов и их проектов и о внесении изменений в отдельные Постановления Кабинета Министров Республики Татарстан: Постановление Кабинета Министров Республики Татарстан от 24 декабря 2009 г. № 883 // Республика Татарстан. — 2009. — 29 декабря.
49. Овчинский В.С. XXI век против мафии .... — М., 2001. — С. 41;
50. Огилько И. Взял на последок // Российская газета. — 2004. — 17 апр.
51. Остроумов С. С., Франк Л. В. О виктимологии и виктимности // Советское государство и право. — 1975. — № 9.
52. Павленко О.В. Виктимологические условия преступности // Проблемы права. — 2007. — № 2. — С. 119—121.
53. Павловская Т. Рейдер в погонах. В деле кущевского милиционера Ходыча появился след Цапков // Российская газета. — 2012. — 3 февраля.
54. Печенкин В.А. Формирование актикоррупционной компетентности государственных служащих: автореф. ... дис. канд. психол. наук. — М., 2012.
55. Поздеева Е.А. Механизм противодействия коррупции в системе управления и криминализации в сфере предпринимательства: автореф. дис. ... канд. эконом. наук. — СПб., 2010.
56. Потапова П. 2 миллиона малышей не попадут в детсад // Труд. — 2011. — 6 июля.
57. Прокурорский надзор за исполнением законодательства о противодействии коррупции: сборник методических материалов / под ред. А.Э. Буксмана. — М.: Генеральная прокуратура Российской Федерации; Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации,2011.
58. Радачинский С.Н. Провокация преступлений как комплексный институт уголовного права: проблемы теории и практики: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — Н. Новгород, 2011. —
59. Ривман Д.В. Механизм индивидуального преступления // Криминология: учебник / под ред. В.Н. Бурлакова, Н.М. Кропачева. — СПб., 2005. — С. 184;
60. Ривман Д.В. Механизм индивидуального преступления // Криминология: учебник / под ред. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. — СПб., 1998.
61. Ривман Д.В., Устинов В.С. Виктимология. — Н. Новгород, 1998.
62. Рыбальская В.Я. Виктимологические проблемы преступности. — Иркутск, 1983. — С. 182—183.
63. Сатаров Г.А., Левин М.И., Цирик М.Л. Россия и коррупция: кто кого? // Российская газета. — 1998. — 19 февраля.
64. Сидоров Б.В. Поведение потерпевших от преступления и уголовная ответственность. — Казань-Елабуга, 1998.
65. Сирик М.С. Уголовно-правовое и криминологическое значение потерпевшего от преступления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Ростов н/Д, 2006.
66. Состояние бытовой коррупции в Российской Федерации (на основании результатов социологического исследования, проведенного во втором полугодии 2010 г.). — М.: Министерство экономического развития РФ; Общероссийский общественный фонд «Общественное мнение», 2011.
67. Состояние бытовой коррупции в Российской Федерации (на основании результатов социологического исследования, проведенного во втором полугодии 2010 г.). — М.: Министерство экономического развития РФ; Общероссийский общественный фонд «Общественное мнение», 2011.
68. Уголовное дело № 917411 по обвинению М. по ч. 1 ст. 290 УК РФ // Архив Управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Татарстан. — 2011.
69. Федосов А. Растащили по плитам. Возбуждено уголовное дело по факту кражи аэродрома // Российская газета. — 2012. — 13 февраля.
70. Фещенко П.Н. Массовая виктимность как аспект социальной напряженности и коррупции в обществе // Право и практика. Научные труды Кировского института МГЮА им. О.Е. Кутафина. - 2010. - № 7. - С. 130-133.
71. Фещенко П.Н. Место и роль коррупции в генезисе социальной напряженности. -Киров: Изд-во Вятского государственного гуманитарного университета, 2011.
72. Фомина Т. Очередь на вырост. Мест в детских садах не хватает 30 тысячам маленьких кусбассовцев // Российская газета - Кузбасс. - 2008. - 24 октября.
73. Франк Л.В. Виктимология и виктимность (об одном новом направлении в теории и практике борьбы с преступностью): учеб. пособие для студентов юридических факультетов. - Душанбе, 1972.
74. Франк Л.В. Потерпевшие от преступлений и проблемы советской виктимологии. -Душанбе, 1977. - С. 108.
75. Хистенко В.Е. Психология поведения жертвы. - Ростов н/Д, 2004.
76. Холыст Б. Факторы, формирующие виктимность // Вопросы борьбы с преступностью. - 1984. - Вып.41. - С. 73-77.
77. Электронная очередь в детсад проста и «прозрачна» (редакционный материал) // Республика Татарстан. - 2011. - 7 июля.
ГАРИПОВ Ильдар Мансурович, старший научный сотрудник научно-исследовательского института противодействия коррупции Казанского инновационного университета имени В.Г. Тимирясова, заслуженный юрист Республики Татарстан E-mail: [email protected]
Garipov I. M.
VICTIM FACTORS AND VICTIMIZATION SITUATION CRIMINAL CORRUPT CONDUCT IN THE REPUBLIC OF TATARSTAN
The article examines the main victimization factors and victimization situation criminal corrupt conduct in the Republic of Tatarstan, available scientific definition of «corruption victimization», «corruption victimization» «victimization factors of criminal corrupt conduct ',' corrupt-victimogenic situation» that could become a theoretical the basis of terms of future research in the field of victimology corruption.
Keywords: corruption, anti-corruption, corruption victimology, victims of corruption, corruption victimization, corruption victimization, corruption factors.
GARIPOV Ildar Mansurovich, Senior Researcher of the Research Institute of counteracting corruption of Kazan innovative university named after V.G. Timiryasov, Merited Lawyer of the Republic of Tatarstan E-mail: [email protected]
