CC BY
57
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
УДК 341.211(4+7)" 16" DOI: 10.12737/jflcl.2022.059
Вестфальский мир 1648 г. и формирование суверенной государственности в Западной Европе
Андрей Валерьевич Скоробогатов
Казанский инновационный университет имени В. Г Тимирясова (ИЭУП), Казань, Россия, av.skorobogatov@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-9139-5367
Аннотация. В статье рассмотрена проблема формирования государственного суверенитета в Западной Европе на рубеже Средневековья и Нового времени.
Цель статьи — исследовать роль Оснабрюкского и Мюнстерского мирных договоров, составлявших Вестфальский мир 1648 г., в юридическом оформлении суверенной государственности на территории Западной Европы.
Методологически статья основана на интегративной методологии, ориентирующей на исследование правовой реальности в широком историческом и социокультурном контексте на основе привлечения совокупности методов, разработанных в различных гуманитарных науках. Это определило выбор частно-научных методов исследования, в качестве которых были использованы формально-юридический, сравнительно-правовой, исторический и герменевтический методы.
Вывод: составлявшие Вестфальский мир Оснабрюкский и Мюнстерский договоры, завершившие Тридцатилетнюю войну, имели не только международное, но и внутригосударственное значение для большинства стран Западной Европы, прежде всего для политико-правового переустройства Священной Римской империи германской нации. Анализ их текстов показывает, что они отразили политическое и юридическое развитие Западной Европы на рубеже Средневековья и Нового времени. Вестфальский мир способствовал трансформации принципов организации европейской государственности. Благодаря ему в качестве основного признака государства утверждается суверенитет. Несмотря на ограниченный характер суверенитета для германских княжеств, они получили возможность монополизации власти на своей территории и значительной независимости на международной арене. Определяющим направлением развития государственности стало формирование и развитие абсолютных монархий, основанных на рациональном подходе как к организации власти, так и к формированию единого правового пространства. Вестфальский мир привел к постепенному преобразованию Священной Римской империи германской нации в объединение государств, которые, хотя и строили свои отношения в значительной степени в соответствии с принципами международного права, тем не менее оставались связанными общим правом империи и его обязательствами мирного времени.
Ключевые слова: Вестфальский мир 1648 г., Оснабрюкский мирный договор 1648 г., Мюнстерский мирный договор 1648 г., Западная Европа, Священная Римская империя германской нации, государственный суверенитет
Для цитирования. Скоробогатов А. В. Вестфальский мир 1648 г. и формирование суверенной государственности в Западной Европе // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2022. Т. 18. № 5. С. 5—14. DOI: 10.12737/jflcl.2022.059
Peace of Westphalia 1648 and the Formation of Sovereign Statehood in Western Europe
Andrey V. Skorobogatov
Kazan Innovative University named after V. G. Timiryasov (IEML), Kazan, Russia, av.skorobogatov@mail.ru, https://orcid. org/0000-0001-9139-5367
Abstract. The article deals with the problem of the formation of state sovereignty in Western Europe at the turn of the Middle Ages and the New Age.
The purpose of the article is to explore the role of the Osnabrug and Münster peace treaties — which constitute the Peace of Westphalia 1648 — in the legal registration of sovereign statehood in Western Europe.
Methodologically, the article is based on an integrative methodology that focuses on the study of legal reality in a broad historical and sociocultural context based on the use of a set of methods developed in various humanities. It determines the choice of private-scientific methods of research, which is used as formal-legal, comparative-legal, historical and hermeneutic methods.
Conclusion: The Osnabrug and Münster treaties that constitute the Peace of Westphalia and end the Thirty Years War have not only international, but also domestic significance for many countries of Western Europe. Above all, it was important for the political and legal reorganization of the Sacred Risk of the Empire of the German Nation. An analysis of their texts shows that they reflect the political and legal development of Western Europe at the turn of the Middle Ages and Modern times. The Peace of Westphalia contributes to the transformation of the principles of the organization of European statehood. Due to it, sovereignty is established as the main feature of the state. Despite the limited nature of sovereignty for the German principalities, they get an opportunity to monopolize power within the country and significant independence in the international arena. The defining direction in the development of statehood is the formation and development of absolute monarchies based on a rational approach both to the organization of power and to the formation of a single legal space. The Peace of Westphalia leads to the gradual transformation of the Holy Roman Empire of the German Nation into a union of states which — although they built their relations to a large extent in accordance with the principles of international law — nevertheless remains bound by the common law of the empire and its peacetime obligations.
Keywords: Peace of Westphalia 1648, Treaty of Osnabrug 1648, Treaty of Münster 1648, Western Europe, Holy Roman Empire of the German Nation, state sovereignty
For citation. Skorobogatov A. V. Peace of Westphalia 1648 and the Formation of Sovereign Statehood in Western Europe. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2022, vol. 18, no. 5, pp. 5—14. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2022.059
Постановка проблемы. Традиционно общие принципы политической организации современных государств, как и формирование национальных правовых систем, принято искать в политико-правовой идеологии и практике Нового времени, когда произошел переход к рационализму не только мировоззренчески, но и институционально. Однако ряд событий периода позднего Средневековья показывают, что формирование этих принципов началось существенно ранее, и переход к нововременной государственности не был столь революционным, как это принято считать. Важнейшим из таких событий является Вестфальский мир 1648 г., не только имеющий значение для формирования современного международного права и современной системы международных отношений, но и внесший большой вклад в трансформацию формы государства западноевропейских стран.
Обзор научной литературы. Общеевропейское значение Вестфальского мира, который завершил общеевропейский политический и религиозный конфликт в ходе Тридцатилетней войны (1618—1648 гг.) и стал началом формирования и развития современного международного права, обусловил интерес к нему прежде всего со стороны историков и юристов-международников. Конституционные аспекты составивших Вестфальский мир Оснабрюкского и Мюнстерского мирных договоров изучались меньше. В силу их значения для реорганизации политического устройства Германии на рубеже Средневековья и Нового времени к ним обратились прежде всего немецкие авторы. Среди работ последних лет, посвященных исследованию политических и правовых аспектов Вестфальского мира, можно отметить труды Й. Буркхардта1. В целом историографическая традиция изучения Вестфальского мира в зарубежной литературе насчитывает несколько тысяч работ, которые можно разделить на три основных направ-
1 См.: Burkhardt J. Der Krieg der Kriege: Eine neue Geschichte des Dreißigjährigen Krieges. Stuttgart, 2018.
ления: 1) изучение Вестфальского мира в контексте завершения Тридцатилетней войны2; 2) рассмотрение Вестфальского мира в контексте религиозного развития Западной Европы в период Реформации3; 3) анализ конституционных положений Вестфальского мира4.
В отечественной исторической и юридической науке проблема Вестфальского мира и его последствий для политической реорганизации Европы не привлекала существенного внимания ученых. Среди авторов, специально обратившихся к данной проблематике, отметим прежде всего работы М. П. Беляева, который подробно исследовал внешнеполитические и религиозные вопросы Вестфальского мира5.
Исследование составляющих Вестфальский мир Оснабрюкского и Мюнстерского мирных договоров необходимо в целях юридического обоснования государственного переустройства Западной Европы, прежде всего Священной Римской империи германской нации при переходе от Средневековья к Новому времени.
Исследовательская часть. Тридцатилетняя война стала отражением и своеобразным итогом вну-
2 См., например: Westphal S. Der Westfälische Frieden. München, 2015.
3 См., например: Croxton D. Westphalia. The Last Christian Peace. N. Y., 2013.
4 См., например: Straumann B. The Peace of Westphalia as a Secular Constitution // Constellations. 2008. Vol. 15. No. 2. P. 173— 188. DOI: 10.1111/j.1467-8675.2008.00483.x.
5 См., например: Беляев М. П. Конституция Священной
Римской империи и религиозный фактор в Тридцатилетней
войне // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. 2021. № 1. С. 38—48; Беляев М. П. Французская и шведская дипломатия и померанский вопрос на Вестфальском мирном конгрессе // Вестник Брянского государственного университета. 2021. № 4(50).
С. 15—23; БеляевМ. П. Вестфальский мир и становление меж-
дународного экономического права // Вестник Российского университета кооперации. 2021. № 3(45). С. 82—85.
тренних и внешних процессов, идущих в европейских государствах в первой половине XVII в., прежде всего обострением политических противоречий и религиозного конфликта на территории Германии. Однако эта проблема не была исключительно германской. Она отразила общую тенденцию государственно-правового развития европейских стран в период перехода к Новому времени, связанную с освобождением светской власти из-под диктата католической церкви и созданием совершенно иного восприятия государственных интересов, сформированного на рациональных основаниях, хотя нередко при использовании религиозной аргументации6.
Контрреформация в Германии, сопровождаемая усилением давления католиков на протестантов, первоначально бывшая лишь внутренним германским конфликтом, постепенно все больше приобретала общеевропейский характер. С одной стороны, немецкие католики получили поддержку не только папы римского и германского императора, но также испанского короля. С другой стороны, на защиту интересов немецких про -тестантов встали не только протестантские Англия, Дания, Нидерланды и Швеция, но и католическая Франция, которая стремилась не допустить усиления позиции Габсбургов на европейском континенте7. При этом традиционно для европейского Средневековья внешне религиозный конфликт имел внутренние политические мотивы. Но если в предшествующих конфликтах (например, Папско-Штауфенский8) религиозный компонент все же превалировал, то теперь на первый план выступили политические проблемы.
Вестфальский мир 1648 г., завершивший Тридцатилетнюю войну, был утвержден двумя договорами — Оснабрюкским (1^^итепШт Pacis Osnabrugense) и Мюнстерским (1^^ишепШш Pacis Мопа81епеше)9, которые не только закрепляли новые
6 Наиболее ярко это проявлялось в политике кардинала Ришелье во Франции (подробнее см.: Черкасов П. П. Кардинал Ришелье. М., 1990).
7 См.: Wedgwood V. The Thirty Years War. N. Y., 2005.
8 См.: Брехов О. О. Папско-Штауфенский конфликт и причины его возникновения // Актуальные вопросы церковной науки. 2020. № 1. С. 8—11.
9 Наиболее научное издание текстов Оснабрюкского и Мюнстерского мирных договоров на латинском и основных европейских языках приведено на сайте «Коммуникация и специализированная информация для исторических наук» в рамках проекта "Die Westfälischen Friedensverträge vom 24. Oktober 1648. Texte und Übersetzungen" (см.: Die Westfälischen Friedensverträge vom 24. Oktober 1648. Texte und Übersetzungen. URL: http://www.pax-westphalica.de). При ра -боте над статьей использовался приведенный в рамках данного проекта перевод текстов договоров на немецкий язык, выполненный в 1984 г. А. Бушманном, как наиболее соответствующий современным археографическим и лингвистическим требованиям.
принципы европейского правопорядка10, но и обеспечили юридический фундамент для институционального закрепления ряда новых принципов и институтов государства и права, в том числе переход от конфессиональной к рациональной политике как на международной арене, так и применительно к территории отдельных государств11.
Поскольку Тридцатилетняя война изначально имела религиозный характер, то выбор места подписания мирных договоров был обусловлен необходимостью соблюсти религиозный паритет между католиками и протестантами и таким образом уже на самом Конгрессе показать баланс сил по идеологическим (религиозным) основаниям, которые в Средневековой Европе являлись основополагающими. По этой причине Вестфальский конгресс проходил в двух городах: в католическом Мюнстере представители Священной Римской империи германской нации вели переговоры с Францией и ее католическими союзниками, в протестантском Ос-набрюке проходила встреча императорских послов со Швецией и германскими князьями протестантского вероисповедания. Присутствие на обоих переговорах германских князей было обусловлено прежде всего стремлением Франции и Швеции ослабить позиции Германской империи, но объективно способствовало формированию княжеской правосубъектности, хотя еще не юридически, а лишь политически.
Каждый из двух договоров в соответствии со средневековой дипломатической традицией был оформлен как двусторонний, несмотря на то, что каждая сторона была представлена целым конгломератом субъектов, обладающих различным политическим и правовым статусом. Однако смысл этих договоров как по содержанию, так и по политическому значению раскрывается лишь в совокупности. Именно поэтому впоследствии их чаще всего рассматривали как единый Вестфальский мир12.
Договоры были составлены на латинском языке, который в период Средневековья выступал как универсальный одновременно в юридическом и религиозном контекстах13. С одной стороны, это был язык
10 См.: Ивонин Ю. Е. Тридцатилетняя война или переплетение конфликтов? // Proslogion. Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. 2018. Т. 4. № 2. С. 142—157.
11 См.: Ивонина Л. И. Мифы и реалии Вестфальского мира 1648 г. // Человек, образ, слово в контексте исторического времени и пространства: матер. Всерос. науч.-практ. конф. Рязань, 2015. С. 201—205.
12 Подробнее см.: Filho M. T. F. Westphalia: a Paradigm? A Dialogue between Law, Art and Philosophy of Science // German Law Journal. 2007. Vol. 8. Iss. 10: Coup d'état in the courtroom. P. 955—975. DOI: 10.1017/S2071832200006118.
13 Подробнее о тяготении средневековой культуры к уни-
версализму см.: Бицилли П. М. Элементы средневековой куль -
туры. СПб., 1995. С. 11—94.
римского права, наиболее точно соответствующий терминологии юриспруденции и правового общения, с другой — латынь рассматривалась как язык общения Бога с человеком, как наиболее точное средство передачи божественной воли. Это должно было гарантировать, во-первых, универсальность юридической терминологии договоров по отношению к национальным юридическим языкам; во-вторых, универсальность по отношению к национальным правовым системам европейских государств (в этом смысле Оснабрюкский и Мюнстерский договоры могут рассматриваться первым конституционным актом европейского союза); в-третьих, универсальность и сакральность их идей. Хотя договоры принимались не только католическими государствами, но и протестантскими, они были ориентированы прежде всего на Священную Римскую империю германской нации, для которой правопреемство с Римской империей как политически, так и духовно, в том числе сакрально, имело принципиальное значение.
Оба договора претендовали на конституционный статус и признание в качестве основного закона Империи: «Для большей гарантии и безопасности всех положений настоящий договор как постоянно действующий конституционный закон империи (perpetua lex et pragmatica imperii Sanio), как и все другие законы и основные законы империи (leges et constitutiones fundamentales imperii), был прямо включен в следующее имперское соглашение и следующую имперскую выборную капитулярию и для всех присутствующих, как духовных, так и светских (лиц), будут ли они императорскими сословиями или нет, одинаково должен стать обязателен, как и для императорских советников и советников и слуг городов, а также судей и заседателей всех судов в качестве предписания, которое должно соблюдаться вечно (tanquam regula quam perpetuo sequantur), должно быть предписано»14 (§ 2 ст. 17 Оснабрюкского мирного договора и § 112 Мюнстерского мирного договора). Именно в таком правоустанавливающем смысле рассматриваются данные договоры в немецкой историографии15.
В то же время зарубежная юридическая наука рассматривает конституционный статус Вестфальского мира не только по отношению к Германии, но и в общеевропейском масштабе. Хотя на первое место
14 Перевод текстов Оснабрюкского и Мюнстерского мирных договоров с немецкого языка выполнен автором данной статьи.
15 См., например: BussiE. Das Recht des Heiligen Römischen Reiches Deutscher Nation als Forschungsvorhaben der modernen Geschichtswissenschaft // Der Staat. 1977. Vol. 16. No. 4. P. 521— 537. Среди российских ученых этой точки зрения придерживается М. П. Беляев (см.: БеляевМ. П. Вестфальские мирные договоры как конституционные акты Священной Римской империи // История государства и права. 2011. № 12. С. 23—26).
при этом выдвигаются вопросы политической и юридической географии, одновременно подчеркивается и фундаментальный статус вестфальских документов для политической организации европейских государств в целом16. По словам М. Фило, значение Вестфальского мира для политической организации Западной Европы столь велико, что позволяет рассматривать его как парадигму международных отношений XVII—XVIII вв.17 Речь шла не просто об организационных изменениях европейской государственности, что выдвигает на первый план один из крупнейших исследователей Тридцатилетней войны Й. Буркхардт18, а о создании новых принципов организации и функционирования государственного механизма. В качестве конституционных актов Оснабрюкский и Мюнстерский мирные договоры закрепляли взаимно признаваемые положения о том, кто может являться обладателем власти в странах Западной Европы, каковы критерии отнесения субъекта к политической власти, каковы прерогативы политической власти.
Вестфальский мир закрепил принципы государ -ственного интереса как средства улаживания конфликтов во внешней и внутренней политике европейских государств19, а также констатировал институциональное закрепление наций в Европе. Новые изменения обусловили и новые подходы абсолютных монархий к своей деятельности в период XVII— XVIII вв.20 Хотя в значительной степени государственно-правовые изменения абсолютизма были подготовлены идеологически теориями Ж. Боссюэ, Ж. Бодена и Р. Филмера21, институционально они были реализованы благодаря положениям Вестфальского мира, не только усилившего абсолютную власть французского короля, но и фактически санкционировавшего распад Священной Римской империи германской нации на 355 самостоятельных государств, правители которых получили возможность конструирования новой политической системы, основанной на рациональном подходе к государственному интересу. При этом речь шла не просто о дальнейшем развитии политического партикуляризма, характерного для Германии в период Средневековья, а о переходе к принципиально новой политической системе. Несмотря на формальное
16 См.: Болак С. Проявление силы Вестфальского мифа в международном праве // Правоведение. 2011. № 5. С. 143.
17 См.: FilhoM. T. F. Op. cit.
18 См.: Burkhardt J. Der Krieg der Kriege ... S. 92.
19 См.: Прокопьев А. Ю. Германия в эпоху религиозного раскола 1555—1648. 2-е изд. СПб., 2008. С. 410.
20 См.: Терехова О. Н. Абсолютная монархия в странах Западной Европы как социально-политическая система // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 3(63). Т. 2. С. 53—57.
21 См.: Grewe W. G. Epochen der Völkerrechtsgeschichte. Baden-Baden, 1984. S. 328.
сохранение верховенства власти императора, германские князья приобрели широкие политические полномочия, делавшие их самостоятельным субъектом международных отношений.
Свидетельством формального равенства германских князей и императора в международной правосубъектности являются § 10 ст. 17 Оснабрюкского договора и § 119 Мюнстерского договора, в которых перечислены участники Вестфальского мирного конгресса, в том числе наряду с императором называются германские курфюрсты и князья. Несмотря на то что названные в тексте субъекты обладали различным правовым статусом, перечисление их в одном ряду позволяет предположить, что для авторов договоров все эти субъекты обладали определенной общей чертой, которая и позволяет их рассматривать в одном ряду. Представляется, что в качестве такого признака, объединяющего всех упомянутых субъектов на международной арене, и выступает суверенитет.
Поддержание политической системы, созданной Вестфальским миром, возлагалось на Швецию и Францию. Без их согласия нельзя было отменить или изменить ни одного положения Вестфальского мира. Речь шла как о территориальных изменениях, так и политическом строе Германии. Аксиоло-гически эта норма дихотомична. С одной стороны, создавались гарантии для германских княжеств, что империя не сможет посягнуть на их суверенитет, с другой — пресекались потенциальные попытки княжеств к объединению в единое государство.
Онтологически это означало победу партикулярной тенденции государственно-правового развития Германии над универсалистской и установление определенного баланса сил на территории Империи, которая в силу этого приобретала двойственный характер: формально сохранялись феодальные принципы организации формы государства, фактически взаимоотношения германских князей между собой и с иностранными государями приобретали характер межгосударственных. В совокупности это задержало процесс формирования единой Германии почти на два столетия.
При этом стремление к независимости германских князей не могло быть реализовано прежде, чем были преодолены универсалистские устремления не только императора Священной Римской империи германской нации, но и папы римского. Поэтому Вестфальский мир как в части установления политического и юридического равноправия германских земель, так и в части равноправия лиц и владений с католическим и протестантским вероисповеданием в равной степени может рассматриваться как борьба с универсализмом. Ряд положений как Оснабрюкского, так и Мюнстерского договоров, направленных на развитие положений Аугсбургского религиозного мира 1555 г. в части уравнения в правах католиков и протестан-
тов, одновременно затрагивали и конституционное устройство империи и княжеств. В частности, § 1 ст. 5 Оснабрюкского договора, закрепивший равенство сословий независимо от их религиозной принадлежности, фактически означал установление политического равноправия владетельных князей независимо от их места в феодальной иерархии.
Большое значение в этом процессе имели не только тексты договоров, но и сам Вестфальский конгресс. Во-первых, участие в конгрессе представителей германских князей не просто означало признание их международной правосубъектности, но и предполагало, что они выступают в этом процессе персонифицированно, а не в составе делегации империи. Во-вторых, разведение представителей католических и протестантских князей по разным городам должно было служить признанием религиозного равноправия и служить политической идентификации князей как внутри Священной Римской империи германской нации, так и на международной арене. В-третьих, отсутствие на Конгрессе представителя папы фактически означало, что даже католический император и князья могут решать политические и идеологические вопросы без участия важнейшего актора международных отношений периода Средневековья — католической церкви. В совокупности это свидетельствует о трансформации политической организации западноевропейских стран от средневековой религиозности к нововременной рациональности.
Однако эта победа партикуляризма над универсализмом была осуществлена не традиционными средневековыми средствами, а созданием нового государственного механизма, основанного на политическом суверенитете. Закрепление режима суверенитета в качестве единственной формы политической организации на европейском континенте стало одним из основных достижений Вестфальского мира22. Теоре -тически идея политического суверенитета была разработана Ж. Боденом почти за 100 лет до Вестфальского мира и заключалась в провозглашении абсолютной и постоянной верховной власти23.
В документах Вестфальского мира термин «суверенитет» не употребляется, однако расширительное толкование содержания прав, полномочий и привилегий, составлявших международную правосубъектность германских княжеств, позволяет говорить, что речь идет именно о понятии суверенитета в том смысле, который в него вкладывал Ж. Боден. Так, используемый в немецком переводе Оснабрюкско-
22 См.: Spruyt H. The Sovereign State and Its Competitors. Princeton, 1994. P. 27.
23 Подробнее см.: Силина Е. В. Теория суверенитета Жана Бодена как политико-философское обоснование концепции национальных государств // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. 2021. № 3. С. 100— 106. DOI: 10.17308/vsu.proc.law.2021.3/3543.
го договора термин "Landeshoheit" (§ 1 ст. 8) может быть переведен на русский язык дословно «земельное владение», что предполагает не столько политический, сколько феодальный смысл. В то же время современные словари предлагают перевод этого термина именно политически как «суверенитет» или даже «территориальный суверенитет»24, что соответствует как духу Оснабрюкского договора, так и нововременной политической традиции в целом. Употребляемый в оригинальном тексте договора, опубликованном на латинском языке25, термин "iuris territorialis" дословно может быть переведен как «территориальное право»26, что по смыслу также ближе к нововременному понятию суверенитета, чем к феодальному понятию земельного владения или аллодиальной собственности.
Проведенный историко-правовой и герменевтический анализ текстов Оснабрюкского и Мюнстерско-го мирных договоров дает основания рассматривать Вестфальский мир как начало формирования суверенной государственности в Западной Европе. Однако это совершенно не означает, что благодаря ему сформировалась современная система суверенных государств. Речь шла, во-первых, о начале формирования новой формы государства, во-вторых, современное понимание суверенитета, хотя и базируется на идеях Ж. Бодена, значительно усложнено политической практикой не только Нового, но и Новейшего времени27. Поэтому обвинение концепции «вестфальского суверенитета» в несостоятельности28 выглядит недостаточно убедительным: с одной стороны, Осна-брюкский и Мюнстерский договоры действительно не создавали современную систему суверенитета, но с другой — создаваемая ими политическая система воплощала идею значительной независимости государств в реализации как внешней, так и внутренней политики. В определенной степени идеи Вестфальского мира в этой части перекликаются с концепцией ограниченного суверенитета, которая разрабатывалась М. Х. Фарукшиным в 1990-е гг. применитель-
24 См., например: Большой немецко-русский словарь. Т. 2: L—Z / авт.-сост. Е. И. Лепинг, Н. И. Филичева, М. Я. Цвилинг, под общ. ред. О. И. Москальской. 12-е изд. М., 2010. С. 13.
25 Латинский текст Оснабрюкского мирного договора использован на основании по публикации, приведенной на сайте «Коммуникация и специализированная информация для исторических наук» в рамках проекта "Die Westfälischen Friedensverträge vom 24. Oktober 1648. Texte und Übersetzungen" (URL: http://www.pax-westphalica.de).
26 См.: Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. Около 50 000 слов. 2-е изд. М., 1976. С. 567, 1007.
27 См.: Бредихин А. Л. Суверенитет как политико-правовой феномен: монография. М., 2014.
28 См.: Куприянов А. В. "Вестфальский миф" и "вестфаль-
ский" суверенитет // Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН.
2019. № 4. С. 11—23. DOI: 10.20542/afij-2019-4-11-23.
но к обоснованию независимости Республики Татарстан в границах Российской Федерации29.
Признавая право германских князей на создание политических союзов с единственной оговоркой, чтобы эти союзы не были направлены против империи (§ 2 ст. 8), Оснабрюкский договор таким образом усилил конфедеративные тенденции в развитии германского государства. С одной стороны, данное положение усиливало международную правосубъектность германских князей, но с другой — не позволяло им вступать в союзы с враждебными государствами. Таким образом создавались определенные политические гарантии сохранения территориальной целостности империи, хотя отношения внутри нее приобретали не столько ленно-вассальный, сколько политико-юридический характер, основанный не на традиции, а на норме права. Именно этот аспект свидетельствует, что Вестфальский мир имел непосредственное отношение к конституционному процессу на территории Германии и способствовал ее трансформации в сторону не только усиления политической раздробленности, но и формирования федеративных отношений. Будучи самостоятельными субъектами международных отношений, германские князья становились независимыми от императора30.
Д. Филпотт отметил: «До 1648 года, в то время как еще теплились очаги Тридцатилетней войны, существенные черты политической власти в Европе были несовместимы с суверенным статусом государства; после нее суверенитет стал преобладать»31. Конституционным ядром закрепления политического суверенитета стали ст. 8 Оснабрюкского договора и § 62—66 Мюнстерского договора. В частности, в § 1 ст. 8 Оснабрюкского договора провозглашено: «Каждый курфюрст, князь и сословие Римской империи сохраняют свои старые права, прерогативы, свободы, привилегии и свободное осуществление национального суверенитета как в духовных, так и в светских делах, на своих территориях».
Наиболее полно перечень прав, полномочий и прерогатив германских князей в вопросах внутренней независимости дают § 65 Мюнстерского мирного договора и § 4 ст. 8 Оснабрюкского мирного договора. Так, в последнем указано: «Как на общих, так и на особых собраниях имперских сословий вольные имперские города имеют не меньше, чем все другие имперские сословия, полное право голоса (competat votum decisivum), и их регалии, пошлины, ежегодные доходы, свободы и все права, вытекающие из них,
29 См.: ФарукшинМ.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, 1998. С. 43—44.
30 См.: Lesaffer R. The Westphalia Peace Treaties and the Development of the Tradition of Great European Peace Settlements Prior to 1648 // Grotiana. 1997. No. 18. P. 71, 77.
31 Philpot D. Revolutions in Sovereignty: How Ideas Shaped Modern International Relations. Princeton, 2001. P. 77.
и другие права, которые они от Императора и Империи законно приобрели, держали и осуществляли до военных действий посредством долгой практики, включая любую форму юрисдикции, в пределах их стен и на их территории, как действующие должны быть признанными и оставаться незатронутыми; но любые репрессии, конфискации, заключения и другие деструктивные действия, совершенные во время войны под любым предлогом или предпринятые иным незаконным образом, или которые могут быть совершены или предприняты в будущем без предварительного надлежащего судебного и исполнительного производства, подлежат отмене, объявляются ничтожными и запрещенными навсегда».
Формально речь идет лишь о подтверждении феодальных прав, данных субъектам Священной Римской империи германской нации, но фактически это означало придание этим правам юридического характера, распространение их в равной степени на всех субъектов, независимо от их формы, и установление запрета на их ограничение без решения суда не только по результатам завершенной Тридцатилетней войны, но и в будущем. Именно перспективность положений мирных договоров, их ориентация на формирование варианта «возможного будущего», которое обеспечит баланс политических сил и безопасность на территории Священной Римской империи германской нации, позволяет рассматривать положения этих договоров с точки зрения не только международного, но и конституционного права.
При этом § 1 ст. 3 договора расширил эти положения, гарантировав восстановление прав и привилегий князей, нарушенных во время войны, по отношению даже к тем лицам, которые выступали противниками германского императора. Несмотря на то что формально провозглашалось подтверждение традиционных прав, в действительности ситуация менялась принципиально: если в предшествующее время данные права рассматривались политически — как свидетельство благодеяния императора по отношению к подданным, то теперь они приобрели юридический характер — в силу нормативного закрепления в документах общеевропейского значения содер -жание и реализация этих прав перестали зависеть от воли германского монарха.
Получив по Вестфальскому миру право территориального суверенитета, германские князья приобрели прежде всего независимость в области внутренних дел, административного устройства и собственного законодательства. Концентрация всех важных полномочий в руках носителей высшей государственной власти32 свидетельствует не только о
32 См.: Шиллинг Х. Становление европейских государств раннего Нового времени и формирование политической системы их взаимоотношений как системы держав современной Европы // Россия, Польша, Германия в европейской и миро-
расширении объема власти, что характерно в период формирования абсолютной монархии, но и в монополизации публичной власти государством. Последняя тенденция характерна уже для Нового времени. На практике монополизация, особенно в германских княжествах, означала дальнейшую бюрократизацию, централизацию и милитаризацию государств, построенных на рациональных началах.
Однако не стоит преувеличивать объем независимости германских князей. Немецкие территориальные государственные образования не выходили полностью из-под власти императора. Они оставались в рамках единой политической конструкции. Формально княжества являлись территориальными единицами Священной римской империи германской нации, глава которой имел право управления этими территориями как верховный сюзерен.
Сохранение феодальных основ организации Германской империи проявилось также в том, что германские князья как вассалы императора должны были нести определенные обязанности. Во-первых, они были обязаны участвовать в работе органов имперского управления, что воспринималось не как привилегия, а как тяжкое бремя, связанное с необходимостью принимать участие в решении вопросов, которые не имели непосредственного отношения к территориальным владениям. Во-вторых, каждый немецкий князь был обязан участвовать в расходах на содержание имперских государственных учреждений и имперской армии, несмотря на то что эти институты могли быть использованы против него. В-третьих, князь в качестве вассала должен был обеспечить исполнение на своей территории имперского законодательства и решений имперских государственных органов, даже если они противоречили его интересам.
Фактически германские княжества и после подписания Оснабрюкского и Мюнстерского договоров продолжали политически и юридически развиваться по тем же закономерностям, которые были характерны для предшествующего периода. Прежде всего со-словно-представительная монархия постепенно сменялась абсолютной и усиливалась персонифицированная государственная власть в лице наследственного правителя княжества33. При этом за князьями подтверждались аллодиальные права на их земли (§ 9 ст. 4 Оснабрюкского договора и § 17 Мюнстерского договора), что по феодальному праву означало всю полноту хозяйственной и административной власти на определенном участке земли34. Однако государ-
вой политике XVI—XX вв. / отв. ред. Б. В. Носов, Ю. Е. Иво-нин. М., 2002. С. 22.
33 См.: Burkhardt J. Der Dreißigjährige Krieg. Frankfurt am Main, 1992. S. 204—212.
34 См.: Woodman G. R. The Allodial title to land // University
of Ghana Law Journal. 1968. Vol. 5. Iss. 2. P. 79—114.
ственная власть еще не была полностью оформлена и институционализирована. Ее легитимация в значительной степени обеспечивалась не политически, а религиозно.
На практике уровень ограничения суверенитета германских княжеств был неодинаковым и зависел не столько от имперской политики, сколько от военно-политической силы конкретного княжества и авторитета его правителя как среди других князей, так и на международной арене. Так, прусский король Фридрих II не только не участвовал в окружных собраниях и не нес имперских расходов, но и проводил самостоятельную политику внутри своего государства, не допуская исполнения на данной территории имперского законодательства и постановлений имперских судов. Подобная ситуация была и в ряде других княжеств, особенно во второй половине XVIII в.35
В отличие от последующих конституционных актов, закреплявших форму государства, структуру и функции государственного механизма, которые имели внутригосударственный характер, организация политической системы германских государств благодаря Вестфальскому миру приобрела не столько внутриполитический, сколько внешнеполитический характер. Это можно считать не только особенностью политико-правовой организации Священной Римской империи германской нации, но и в определенной степени недостатком Оснабрюкского и Мюнстер-ского мирных договоров, особенно с учетом, что гарантом их реализации становились Франция и Швеция. В свою очередь это предполагало нормативное закрепление права вторжения иностранных держав во внутренние дела германских государств.
К правовым недостаткам Оснабрюкского и Мюн-стерского договоров следует также отнести их чрезмерную персонифицированность. Значительное число статей обоих договоров было посвящено не общим положениям, а конкретным предписаниям отдельным германским князьям, хотя можно предположить, что эти правила могли быть применены и к иным субъектам. Так, в § 43 ст. 4 Оснабрюкского договора закреплено: «Дом Эрбахов, в частности наследники графа Георга Альберта, будет владеть замком Брейберг, и все права, причитающиеся ему совместно с графами фон Левенштайнами, как в отношении содержания гарнизона, так и в отношении командования гарнизоном, а также другие светские права должны быть восстановлены». Несмотря на персонифицированный характер данного положения, оно может быть экстраполировано и на иных князей как право содержания и командования гарнизонами городов, расположенных на их территории.
35 См.: Вестфальский мир: Межкафедральный круглый стол в МГИМО(У) МИД России 27 февраля 2008 г. // Вестник МГИМО-Университета. 2008. № 1. С. 79.
Наряду с решением государственно-правовых вопросов не меньшее значение имел Вестфальский мир для формирования политической карты европейского континента. Значительное число его положений касалось удовлетворения территориальных претензий, прежде всего Франции и Швеции. Благодаря Оснабрюкскому мирному договору Швеция получила западную Померанию, острова Рюген, Узедом и Волин, Бременское и Верденское епископства и порт г. Висмар (ст. 10). Однако эти земли переходили к Швеции лишь на условиях имперских феодальных поместий. Таким образом формально шведский король становился вассалом германского императора, получив право замещать места в рейхстаге, но фактически речь шла о прямо противоположном. Швеция получила возможность влиять на решения общегерманских государственных органов, отстаивая суверенные интересы немецких князей.
Франция согласно Мюнстерскому мирному договору получила епископства Мец, Туль и Верден, а также провинцию Пинероло на условиях феодальной собственности (§ 73). Французский король распространил свою юрисдикцию на новую территорию, которая отныне становилась частью его государства (§ 71). Более сложным был правовой режим Эльзаса, передача которого Франции содержала ряд оговорок. Часть Эльзасской территории сохранила своеобразный автономный статус (§ 74), основанный на имперских привилегиях36. Благодаря этому унитарный характер французского государства приобретал сложный состав.
Несмотря на то что рассмотренные положения Оснабрюкского и Мюнстерского договоров имели явно выраженный международный характер и были направлены на территориальные репарации в пользу Франции и Швеции, они могут быть рассмотрены и в контексте формирования системы государственного суверенитета. Во-первых, ни Франция, ни Швеция не включали немецкие владения в состав своих государственных территорий, а приобретали их как вассальные владения по феодальному праву. Во-вторых, эти территории должны были управляться не по французскому или шведскому праву, а на основе немецкого права, что свидетельствует об их политико-правовом развитии именно как части Священной Римской империи германской нации. В-третьих, благодаря хотя и ограниченному вассалитету по отношению к иностранным державам эти территории становились более свободными в реализации внутренней политики и взаимоотношений между германскими княжествами на территории Империи.
Выводы. Вестфальский мир способствовал существенной трансформации принципов организации ев-
36 См.: Болак С. Указ. соч. С. 146—147.
ропейской государственности, хотя не представлял собой радикальную и явную революцию в государственно-правовом развитии стран Западной Европы. Благодаря документам Вестфальского мира, которые имели юридическую силу не только на территории Священной Римской империи германской нации, но и на всем Европейском континенте, в качестве основного признака государства утверждается суверенитет. Несмотря на ограниченный характер суверените -та для германских княжеств, они получили возможность монополизации власти на своей территории и значительной независимости на международной аре-
не. Определяющим направлением развития государственности стало формирование и развитие абсолютных монархий, основанных на рациональном подходе как к организации власти, так и к формированию единого правового пространства. Вестфальский мир привел к постепенному преобразованию Священной Римской империи германской нации в объединение государств, которые, хотя и строили свои отношения в значительной степени в соответствии с принципами международного права, тем не менее оставались связанными общим правом империи и его обязательствами мирного времени.
Список литературы
Burkhardt J. Der Dreißigjährige Krieg. Frankfurt am Main, 1992.
Burkhardt J. Der Krieg der Kriege: Eine neue Geschichte des Dreißigjährigen Krieges. Stuttgart, 2018.
Bussi E. Das Recht des Heiligen Römischen Reiches Deutscher Nation als Forschungsvorhaben der modernen Geschichtswissenschaft // Der Staat. 1977. Vol. 16. No. 4.
Croxton D. Westphalia. The Last Christian Peace. N. Y., 2013.
Filho M. T. F. Westphalia: a Paradigm? A Dialogue between Law, Art and Philosophy of Science // German Law Journal. 2007. Vol. 8. Iss. 10: Coup d'état in the courtroom. DOI: 10.1017/S2071832200006118.
Grewe W. G. Epochen der Völkerrechtsgeschichte. Baden-Baden, 1984.
Lesaffer R. The Westphalia Peace Treaties and the Development of the Tradition of Great European Peace Settlements Prior to 1648 // Grotiana. 1997. No. 18.
Philpot D. Revolutions in Sovereignty: How Ideas Shaped Modern International Relations. Princeton, 2001.
Spruyt H. The Sovereign State and Its Competitors. Princeton, 1994. P. 27.
Straumann B. The Peace of Westphalia as a Secular Constitution // Constellations. 2008. Vol. 15. No. 2. DOI: 10.1111/j.1467-8675.2008.00483.x.
Wedgwood V. The Thirty Years War. N. Y., 2005.
Westphal S. Der Westfälische Frieden. München, 2015.
Woodman G. R. The Allodial title to land // University of Ghana Law Journal. 1968. Vol. 5. Iss. 2.
Беляев М. П. Вестфальские мирные договоры как конституционные акты Священной Римской империи // История государства и права. 2011. № 12.
Беляев М. П. Вестфальский мир и становление международного экономического права // Вестник Российского университета кооперации. 2021. № 3(45).
Беляев М. П. Конституция Священной Римской империи и религиозный фактор в Тридцатилетней войне // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. 2021. № 1.
Беляев М. П. Французская и шведская дипломатия и померанский вопрос на Вестфальском мирном конгрессе // Вестник Брянского государственного университета. 2021. № 4(50).
Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.
Болак С. Проявление силы Вестфальского мифа в международном праве // Правоведение. 2011. № 5.
Бредихин А. Л. Суверенитет как политико-правовой феномен: монография. М., 2014.
Брехов О. О. Папско-Штауфенский конфликт и причины его возникновения // Актуальные вопросы церковной науки. 2020. № 1.
Ивонин Ю. Е. Тридцатилетняя война или переплетение конфликтов? // Proslogion. Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. 2018. Т. 4. № 2.
Ивонина Л. И. Мифы и реалии Вестфальского мира 1648 г. // Человек, образ, слово в контексте исторического времени и пространства: матер. Всерос. науч.-практ. конф. Рязань, 2015.
Куприянов А. В. "Вестфальский миф" и "вестфальский" суверенитет // Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН. 2019. № 4. DOI: 10.20542/afij-2019-4-11-23.
Прокопьев А. Ю. Германия в эпоху религиозного раскола 1555—1648. 2-е изд. СПб., 2008.
Силина Е. В. Теория суверенитета Жана Бодена как политико-философское обоснование концепции национальных государств // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. 2021. № 3. DOI: 10.17308/vsu.proc. law.2021.3/3543.
Терехова О. Н. Абсолютная монархия в странах Западной Европы как социально-политическая система // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 3(63). Т. 2.
Фарукшин М. Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, 1998.
Черкасов П. П. Кардинал Ришелье. М., 1990.
Шиллинг Х. Становление европейских государств раннего Нового времени и формирование политической системы их взаимоотношений как системы держав современной Европы // Россия, Польша, Германия в европейской и мировой политике XVI—XX вв. / отв. ред. Б. В. Носов, Ю. Е. Ивонин. М., 2002.
References
Belyaev M. P. French and Swedish diplomacy and the Pomeranian question at the Westphal Peace Congress. Vestnik Bryanskogo gosudarstvennogo universiteta, 2021, no. 4(50), pp. 15—23. (In Russ.)
Belyaev M. P. Peace of Westphalia and the Formation of international economic Law. VestnikRossiyskogo universiteta kooperatsii, 2021, no. 3(45), pp. 82—85. (In Russ.)
Belyaev M. P. The Holy Roman Empire Constitution and the Religious Factor in The Thirty Years War. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Yurisprudentsiya, 2021, no. 1, pp. 38—48. (In Russ.)
Belyaev M. P. Treaties of Westphalia as constitutional acts of the holy roman empire. Istoriya gosudarstva iprava, 2011, no. 12, pp. 23—26. (In Russ.)
Bitsilli P. M. Elements of medieval Culture. St. Petersburg, 1995. 244 p. (In Russ.)
Bolak S. The Power of the Westphalian Myth in International Law. Pravovedenie, 2011, no. 5, pp. 141—153. (In Russ.)
Bredikhin A. L. Sovereignty as a political and legal Phenomenon. Moscow, 2014. 128 p. (In Russ.)
Brekhov O. O. Papal-Staufen Conflict and its Causes. Aktual'nye voprosy tserkovnoy nauki, 2020, no. 1, pp. 8—11. (In Russ.)
Burkhardt J. Der Dreißigjährige Krieg. Frankfurt am Main, 1992. 308 p.
Burkhardt J. Der Krieg der Kriege: Eine neue Geschichte des Dreißigjährigen Krieges. Stuttgart, 2018. 296 p.
Bussi E. Das Recht des Heiligen Römischen Reiches Deutscher Nation als Forschungsvorhaben der modernen Geschichtswissenschaft. Der Staat, 1977, vol. 16, no. 4, pp. 521—537.
Cherkasov P. P. Cardinal Richelieu. Moscow, 1990. 384 p. (In Russ.)
Croxton D. Westphalia. The Last Christian Peace. New York, 2013. 452 p.
Farukshin M. Kh. Modern Federalism: Russian and foreign Experience. Kazan, 1998. 335 p. (In Russ.)
Filho M. T. F. Westphalia: a Paradigm? A Dialogue between Law, Art and Philosophy of Science. German Law Journal, 2007, vol. 8, iss. 10: Coup d'état in the courtroom, pp. 955—975. DOI: 10.1017/S2071832200006118.
Grewe W. G. Epochen der Völkerrechtsgeschichte. Baden-Baden, 1984. 897 p.
Ivonin Yu. E. The Thirty Years War or Interwaving of the conflicts? Proslogion. Problemy sotsial'noy istorii i kul 'tury Srednikh vekov i rannego Novogo vremeni, 2018, vol. 4, no. 2, pp. 142—157. (In Russ.)
Ivonina L. I. Myths and Realities of the Peace of Westphalia 1648. Man, Image, Word in the Context of Historical Time and Space: Proceedings of the All-Russian Scientific and Practical Conference. Ryazan, 2015. Pp. 201—205. (In Russ.)
Kupriyanov A. V. The "Westphalian Myth" and "Westphalian" Sovereignty. Analiz i prognoz. Zhurnal IMEMO RAN, 2019, no. 4, pp. 11—23. (In Russ.) DOI: 10.20542/afij-2019-4-11-23.
Lesaffer R. The Westphalia Peace Treaties and the Development of the Tradition of Great European Peace Settlements Prior to 1648. Grotiana, 1997, no. 18, pp. 71—95.
Philpot D. Revolutions in Sovereignty: How Ideas Shaped Modern International Relations. Princeton, 2001. 352 p.
Prokop'ev A. Yu. Germany in the Age of Religious Schism 1555—1648. 2nd ed. St. Petersburg, 2008. 483 p. (In Russ.)
Silina E. V. Jean Bodin's theory of sovereignty as a political and philosophical justifi — cation of the concept of nation-states. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Pravo, 2021, no. 3, pp. 100—106. (In Russ.) DOI: 10.17308/vsu.proc. law.2021.3/3543.
Spruyt H. The Sovereign State and Its Competitors. Princeton, 1994. 304 p.
Straumann B. The Peace of Westphalia as a Secular Constitution. Constellations, 2008, vol. 15, no. 2, pp. 173—188. DOI: 10.1111/j.1467-8675.2008.00483.x.
Terekhova O. N. Absolute Monarchy in Western Europe as a socio-political System. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta, 2015, no. 3(63), vol. 2, pp. 53—57. (In Russ.)
Wedgwood V. The Thirty Years War. New York, 2005. 536 p.
Westphal S. Der Westfälische Frieden. München, 2015. 128 p.
Woodman G. R. The Allodial title to land. University of Ghana Law Journal, 1968, vol. 5, iss. 2, pp. 79—114. Информация об авторе
А. В. Скоробогатов, профессор кафедры теории государства и права и публично-правовых дисциплин Казанского инновационного университета им. В. Г. Тимирясова (ИЭУП), доктор исторических наук, доцент. ResearcherID: J-4391-2016
