CC BY
98
Источники
1. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф.П-81. Оп.1. Д. 326. Л. 1.
2. Там же, л.2.
3. Там же, л. 3.
4. Там же, л. 4.
5. Там же, л. 5.
Список литературы
6. Василевский В. И. Забайкальское казачье войско в годы революции и гражданской войны. Чита, 2007. 174 с.
7. Егунов Н. П. Очерки истории Дальневосточной республики. Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1972. 115 с.
8. Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. Победа ленинской политики в борьбе с интервенцией на Дальнем Востоке (1917-1922 гг.). 2-е изд. М.: Политиздат, 1974. 191 с.
9. Шерешевский Б. Забайкалье в период Дальневосточной республики 1920-1922 гг. Чита: Читинское кн. изд-во, 1960. 90 с.
УДК 394.014 БКК П 142
Т. В. Паликова
г. Улан-Удэ
вещно-предметная среда горожанина Забайкалья во второй половине XIX - начала XX вв.
В статье на основе нарративных и визуальных источников рассматривается вещнопредметная среда городского дома забайкальцев разных сословий и ее усложнение на протяжении второй половины XIX - начала ХХ вв. Суть изменений заключается в последовательной трансформации экстерьера жилого городского дома и формировании его нового типа, в постепенном вытеснении предметов кустарного производства фабричными изделиями и наполнении интерьера ранее неизвестными вещами с целью создания более комфортной и удобной среды обитания человека.
Ключевые слова: городской дом, вещно-предметная приватная среда, интерьер, традиции и новации, вторая половина XIX - начало ХХ вв.
T. V. Palikova
Ulan-Ude
The Thing-Object Environment of Transbaikalian Townspeople in the Second Half of 19th early 20th
The article deals with the subject-matter surroundings of the urban houses of Transbaikalian population of different estates and its complication during the second half of 19th-early 20th centuries on the basis of narrative and visual sources. The essence of changing is in the consistent transformation of the of urban houses exterior and the formation of its new type, in a gradual substitution of handicraft articles production by factory-made products, in filling the interior with the things unknown before with intent of more comfortable and convenient living environment of a person.
Keywords: City house, thing-object private environment, interior, traditions and innovations, the second half of the 19th and early 20th century.
Человека с рождения окружают вещи и предметы. Он приходит в обустроенный предшествующими поколениями мир. Эти вещи и предметы составляют вещную среду, созданную человеческим творчеством.
Городская вещно-предметная среда имеет по меньшей мере два уровня: общественный и частный локусы. Они взаимосвязаны,
взаимодействуют и дополняют друг друга; более того, в некоторых аспектах приватная среда выступает необходимой составляющей общественной.
Вещно-предметная среда города включает несколько компонентов, важнейшие из которых - архитектурные сооружения: церкви, гостиные дворы, городские колодцы, здания
гостиниц, ресторанов, магазинов, доходных домов; благоустройство: тротуары, мостовые, сады, мосты; освещение; средства передвижения и т. д.
В данной статье нас в большей степени интересует второй уровень среды городов -частный вещно-предметный мир, т. е. среда индивидуального бытия горожанина, ее предметное обрамление.
Для воссоздания фона, на котором разворачивалась повседневная жизнь забайкальца, помогут нарративные и визуальные источники. Имеющиеся в нашем распоряжении опубликованные и неопубликованные воспоминания, частная переписка, описи имущества, составленные полицеймейстерами, объявления о продаже недвижимости и аукционах, реклама, фотографии - обладают чрезвычайно высокой ценностью для решения поставленной задачи.
Приватное пространство забайкальского горожанина второй половины XIX в. состояло из нескольких кругов: двор, дом, комната. С конца XIX и в первой половине ХХ в. у некоторых категорий городских жителей происходит сокращение пространственных полей, что связано с широким распространением съемного жилья. Придомовая территория для них становится в определенном смысле общественной. Последнее обстоятельство заставляет ограничить вещно-предметный мир кругом домашнего «очага», т. е. интимного поля семьи, замкнутого в пространстве дома.
Забайкальские города на 80-90 % были деревянными и по большей части одноэтажными. Дорогостоящее каменное строительство выдвигало его в разряд престижных и делало предпочтительным для экономически сильных горожан. Разнообразия в частном строительстве не наблюдалось: по типу строительного материала возводились дома деревянные, каменные и смешанные, то есть деревянные на каменном фундаменте или с первым каменным этажом. В большинстве забайкальских городов до конца 1890-х гг. материалом для двух- или четырехскатной крыши был тес, даже купеческие дома с железной крышей встречались редко, за исключением Кяхты. Хозяйственные постройки часто покрывались драньем, как и дома бедных жителей. По этажности и типу строений - одно-, полутора- (с антресолями или мезонином) и двухэтажные; лишь на рубеже веков появились здания в три этажа и выше.
Традиционность строительного материала предполагала и традиционный тип жилища. Пятистенный деревянный дом (сельская
постройка) приспособили к городскому быту, дополнили вытянутым сложной конфигурации фронтоном, эркерами, парадным входом с крыльцом, выходящим в улицу, пристроями. Строительство двухэтажных домов с наружной лестницей и открытой верандой на втором этаже носило утилитарный характер, поскольку на первом этаже могли располагаться магазин или лавка. Многоэтажные здания сдавали в наем, особенно активно они строились в Чите. Такое строительство изменяло устоявшиеся принципы застройки, создавая новый тип жилья - доходные дома и особняки [24, с. 178-179] (дом С. Розенштейна в Верхнеудинске, дома П. Старновского, Шумовых, В. Коновалова, Игнатьевых, Л. Дре-новского в Чите). Завершали образ каменных доходных домов красиво декорированный парадный холл и лестница.
В описаниях жилых помещений фигурировали двойные или одинарные оконные рамы, даже в богатых домах не во все окна вставлялись двойные рамы. Оконное стекло было привозным и недешевым: на Верх-неудинской ярмарке 1895 г. оконные стекла продавались по цене 60 коп. за штуку [18, л. 14 об, 15 об.]. Именно поэтому в небольшом жилище селенгинского мещанина С. П. Пономарева в 6-й окнах с одинарными рамами стояли склеенные 11 стеклин [5]. В комнаты вели филенчатые или простые одно- и двухстворчатые двери. Полы были деревянными, но уже в начале ХХ в. в некоторых особняках их выстилали линолеумом. Ставили голландские, круглые и русские печи. Первые две для отопления, последняя - для приготовления пищи, а в бедных домах русская печь выполняла обе функции. Печи топили дровами, и только в Чите употреблялся более экономный уголь. Постепенно в быт внедрялись керосиново-калильные грелки, печи различных систем и калориферы, т. е. печное отопление постепенно вытеснялось пароводяным.
Еще в начале 1870-х гг. комнаты освещались сальными свечами местного производства, они давали слабый свет и чадили. Стеариновые же свечи фирмы «Братья Кре-стовниковы» и «Невского завода» являлись роскошью, мало доступной населению. В последней трети XIX в. появился альтернативный источник освещения - керосин. Это привело к вытеснению подсвечников специальными лампами. На рубеже веков в дома богатых горожан проводилось электричество; стоимость электрической энергии почти приравнивалась к цене пуда стеариновых свечей
(Верхнеудинск - 34 коп. за ватт., Чита - 2840 коп.), но свет электрическая лампочка давала более качественный [2, с. 0388; 3, с. 1043]. Магазины призывали приобрести экономические лампочки фабрик «Осрам», «Тунг-срам», «Танталь» в 10-50 и простые в 5-50 Вт.
К концу XIX в. горожане под влиянием новых взглядов на удобство и гигиену начали благоустраивать свои дома, сначала оборудуя их отхожими местами - ретирадами, размещавшимися на первом этаже. С 1890-х гг. газета «Восточное обозрение» предлагала читателям новинку - клозеты трех видов, один из которых, ватер-клозет, встречается в описи имущества умершего в 1894 г. горного инженера Е. А. Ревкевича [17, л. 3-9]. В начале ХХ в. дома состоятельных горожан были уже комфортабельными: в объявлении о продаже одноэтажного шестикомнатного каменного особняка Е. Д. Ловцовой (Чита) перечислены ванная, теплая уборная, электричество, водопровод [4].
Важным, на наш взгляд, нововведением в жизнь горожан стали средства по уходу за домом, широко рекламировавшиеся в местной печати: вполне доступные комнатные жидкие и твердые дезодоранты фирм Столкинда и «Брокар и Ко» и снадобье «Антипаразит» для уничтожения домашних насекомых. Появились и новые гигиенические средства по уходу за телом: зубные эликсиры, мыло от перхоти, борно-тимоловое мыло для дезинфекции кожи производства фирмы Г. Ф. Юргенса, которые продавались в аптекарских магазинах крупных забайкальских городов.
В начале XX столетия забайкальцам стал доступен телефон - передовое средство коммуникации, причем настольные и настенные телефонные аппараты Эриксона могли работать как в городских домах, так и загородных (на батареях и индикаторах).
Минимальное число комнат, необходимое для жизни семьи, состоящей из супругов и ребенка из достаточных слоев населения, пять-семь: спальня(и), кабинет, детская, столовая и гостиная при отдельном помещении кухни. Другие городские страты обходились одной-четырьмя комнатами, располагавшимися вокруг печи.
Интерьер купеческих двухэтажных каменных домов почти одинаков: «с парадными, светлыми с высокими потолками комнатами в верхнем этаже, с жилыми комнатушками в нижнем, где потолки можно было достать рукою, с многочисленными закоулками и чуланчиками» [19, л. 28 об.]. В таком расположении и размерах жилых комнат есть
свой смысл. Небольшие комнаты быстрее отапливались и дольше сохраняли тепло, что немаловажно для Забайкалья с суровым климатом, холодными и длинными зимами.
Парадные комнаты украшались изразцовыми/кафельными каминами, лепниной, стены либо белились, либо оклеивались обоями, тем более что местные магазины предлагали достаточный ассортимент строительных материалов. Более взыскательные хозяйки заказывали обои «под мебель» в столичных городах [12, л. 68].
В своих воспоминаниях И. И. Попов, зять кяхтинца А. М. Лушникова, упоминал, что комнаты «всегда были со вкусом меблированы... Картины, библиотека, музыкальные инструменты, биллиарды, иногда зимний сад и всегда роскошные комнатные растения...», что подтверждает и Ю. Д. Талько-Грынцевич, который снимал у вдовы богатого купца второй этаж, «состоящий из хорошо обставленных шести комнат, с красивыми вазами с цветами, коврами и занавесками» [22, с. 10; 23, с. 37]. В таких домах создавались разного рода коллекции или домашние музеи. Известным великолепием отличался знаменитый «дворец» Бутиных: цветные стекла в окнах, паркетные полы, шелковые драпировки и обивка позолоченной мебели, картины фламандских мастеров, двухсветная бальная зала с полукруглой галереей и огромным венецианским зеркалом.
В родительских домах забайкальского купечества можно было встретить сундуки, используемые для хранения различных предметов, которые при детях уже вышли из употребления, а если и сохранились, то были перемещены в чуланы, сараи или завозни. Высшие сословия горожан обращали серьезное внимание на домашнее убранство. Ведь внутренний вид жилища, как и одежда, следовал за модой, служил средством самовыражения хозяйки, свидетельствовал о ее вкусе и благополучии семьи. Но на первом месте все-таки стоял уют, особая домашняя атмосфера «родового гнезда». Задумав сменить обстановку в доме, супруга Ф. М. Немчинова (Кяхта) Полина Осиповна просила мужа купить «не ... очень крупную мягкую мебель для гостиной, 2 диванчика, к ним стол, 6 кресел, 6 стульев мягких, 2 табурета или пуфа, 4 маленьких круглых столика. Обить мебель плюшем цвета старой бронзы. К мебели - ковер на всю гостиную. Ковров и палас для спальных, кабинета и угловой. А для столовой клеенку толстую» [12, л. 68].
Гостиные и столовые семей среднего класса обставлялись проще купеческих, но
непременно добротной мягкой и деревянной мебелью, включавшей как гарнитуры, так и разрозненные предметы. В столовой было принято украшать одну из стен настенными тарелками, иногда на специальных полках выставлялись серебряные сервизы или хрустальные предметы, которые выполняли исключительно декоративные функции. Ни одна гостиная не обходилась без ломберного стола (иногда буфета) и пианино в соответствии с традицией домашнего музыцирова-ния, установившейся еще в первой половине XIX в. В начале XX в. забайкальские магазины предоставляли горожанам большой выбор музыкальных инструментов.
Особым удобством должна была отличаться спальня - самое значимое для простой рекреации человека место. Вот как выглядела одна из комнат в доме А. М. Лушникова, спальня молодоженов В. А. и И. И. Поповых: гарнитур мягкой синей мебели, «Бестужевское бюро», кровать, покрытая красным шелковым покрывалом, шифоньерка, туалетный столик с хрустальными приборами, все красного дерева [22, с. 61]. Выбор кровати в начале XX столетия не составлял труда: железная, или венская черная, или английская мягкая гнутая кровать, или простая спальная кушетка. Здесь находились комоды и ширмы, большие зеркала.
Кабинет хозяина, одновременно строгий и удобный, наполнялся всевозможными конторками с так называемыми кабинетными вещами, столами с медными лампами, стопой почтовой бумаги с вензелями или знаками владельца в левом верхнем углу. Стены украшали кабинетные зеркала, барометры, градусники, часы, портреты государя и губернатора, другие живописные полотна [13, л. 44 а-47]. Если в доме не было предусмотрено специальной комнаты под библиотеку, то в кабинете обязательно стояли массивные книжные шкафы, этажерки.
Даже в самом простом по нравам доме книга присутствовала всегда. Книжные балаганы с общедоступными книжками-«копейками», адаптированной русской классикой издания Сытина, Пазухова, братьев Пастуховых всегда пользовались успехом у простонародья. «Братья Краматорские» продавали букинистическую литературу, разрозненные томики зарубежных авторов. В шкафах хранились Часослов, Новый завет и другие религиозные книги, книжки литературно-художественных журналов и альманахов, описание путешествия цесаревича Николая на Восток, художественный альбом «Дрезденская галерея»,
набор книг по специальности владельца и т. д., т. е. то, что нравилось хозяевам дома, что отвечало их духовным запросам и профессиональным интересам [19, л. 44; 15, л. 108 об.; 17, л. 3-9].
Важное место в доме занимала фотография. Парадные парные, одиночные, групповые портреты были на стенах, столах, этажерках, пианино и по возможности в красивых рамках. Появились фотоальбомы, хранящие облик родных, живых и умерших, а также альбомы с почтовыми открытками самой разнообразной тематики. Особый тип предметов - письменные послания близких людей. Их тщательно сохраняли и, скорее всего, время от времени перечитывали.
Детские меблировались шкафчиками и «комодиками», «кроватками простыми», деревянными, железными и «с колыбельками». Мир детской дополнялся игрушками. В описи имущества М. Ф. Немчинова упоминается китайская игрушка, а супруга И. А. Зензино-ва Анна в письме к мужу пишет о сломанном маленькой дочкой «своем красненьком стаканчике», которым «играла... еще ребенком» [7, л. 90]. Скорее всего, у нее была детская «посудка». В другом письме она просит привести дочери игрушек [7, л. 82] и через несколько писем напоминает: «Ты, Кеша, привези ей побольше игрушек; кольца ей уже надоели, что она на них не смотрит» [7, л. 90]. В 1890-е гг., а письма написаны не ранее этого времени (к сожалению, они не датированы), игрушки можно было купить только на ярмарках или по заказу в Центральной России. Причем в данном случае речь могла идти и о мягких игрушках импортного производства. Лишь в начале века в забайкальских городах появляются специализированные магазины игрушек. По данным справочника «Вся торгово-промышленная Россия», в 1913 г. торговля игрушками велась в 4 торговых точках Читы и Верхнеудинска [1, ст. 987, 993].
Для женской половины семьи покупались дамские рабочие столики, за которыми можно было заниматься рукоделием, при необходимости дамские письменные столы. С приходом на забайкальский рынок швейного монополиста фирмы «Зингер» женщины стали осваивать машинное шитье. Обучались этому мастерству непосредственно у мастериц, нанимаясь в ученицы. Одной из таких мастериц считалась супруга верхнеудинца Н. Н. Бурлакова, служившего в Чите, Елизавета, у которой «было трое помощниц», одна из них - «барынька, но у ней есть желание научиться шить» [16, л. 7]. Приобрести навыки можно было в любом возрасте: «Бабушка
Макариха, сообщал И. В. Багашев, шьет на машинке» [8, л. 195].
Наличие собственного сада или оранжереи требовало обустройства там зоны отдыха. Так, в саду кяхтинца М. Ф. Немчинова стоял комплект садовой железной мебели из 9 предметов и 11 садовых принадлежностей [13, л. 44 а -47].
В конце XIX в. дома зажиточных горожан украшали граммофоны, настенные 2-недельные часы «Регулятор»; мебельные наборы дополнялись гардеробами, зеркальными шкафами, «буфетами в декадентском стиле». Закономерно, что в условиях транс-граничья в результате близких контактов между пограничными народами (только по официальным данным, в 1912 г. в Забайкалье проживало 18 458 китайцев, 285 корейцев, 213 японцев [10, л. 74]) в городских домах можно было встретить японскую мебель и в большом числе китайские предметы. Особое распространение получил китайский фарфор и фаянс, что объяснялось не только утверждением в Забайкалье культуры чаепития, но и доступностью китайских товаров, импортирование которых обходилось намного дешевле ввоза в Забайкальскую область изделий российских и западноевропейских фарфоровых фабрик.
Успехом пользовались обычные (от «обычай») мебельные комплекты. Например, в квартире Е. А. Ревкевича стояли 13 разных предметов мебели (без стульев), в том числе 6 крашеных и некрашеных [17, л. 3-9]. Набор мебели дома мещанина С. П. Пономарева тоже состоял из 13 предметов (среди них 6 стульев), в том числе 9 крашеных и некрашеных [5]. В данном случае речь идет о сочетании мебельных предметов фабричного и кустарного производства. На первый взгляд, набор предметов в квартире чиновника высокого ранга покажется странным, однако Е. А. Рев-кевич, во-первых, снимал квартиру и мебель была либо хозяйской, либо приобретенной квартиросъемщиком по случаю; а во-вторых, командированные чиновники такого уровня не видели необходимости обзаводиться новой обстановкой, тем более что он проживал один и по долгу службы часто находился в разъездах по округу. Разъезды по службе чиновников и купцов обусловили наличие в их домах складных принадлежностей (кровати, зеркала, подсвечники полевые).
Быт остальной части горожан - бедных мещан, крестьян и казаков - мало чем отличался от сельского и по убранству домов, и по простоте нравов.
Перечень предметов мебельного убранства горожан разного достатка демонстрирует перемены, произошедшие к рубежу веков -утверждение в быту привозной мебели промышленного производства. Первыми предметами ее в домах забайкальцев стали металлические кровати и венские стулья, несмотря на их высокую цену (один венский стул стоил 3 руб., венский диван - 5 руб.; вся же обстановка в доме селенгинца Пономарева - 3 руб. 75 коп. [12, л. 68; 5]). Однако мебель кустарного производства, производимая многочисленными столярными мастерскими, все еще оставалась в употреблении, особенно у небогатых горожан. При этом набор мебели в городских жилищах похож, с той только разницей, что купечество и обеспеченные группы, обладая большими возможностями, могли приобретать более дорогие и качественные вещи, в большем числе и разнообразии; но минимальный мебельный комплект повторим, неизменен и определяется элементарными потребностями.
Служащие, чиновники, полицейский, медицинский и учебный персонал, священно- и церковнослужители при отсутствии собственного дома получали казенное жилье или снимали квартиру (чаще меблированную) за казенный счет. В первом случае она имела казенную обстановку, во втором -хозяйскую, поэтому квартирант мог внести лишь незначительные изменения в виде мелкой пластики, фотографий, бытовой мануфактуры. Именно бытовая мануфактура придает комнате обжитой вид, делает ее домашней и удобной.
Из газетных объявлений о распродажах видно, что для создания уюта приобретались настенные и напольные ковры и паласы персидского, бухарского, тюменского производства [13, л. 44 а-47], шторы на окна и двери из кретона и коленкора с кистями и без; в начале века предлагались «роскошные тюлевые гардины с приборами».
Под подсвечники и лампы клались бархатные коврики, под стаканы - салфетки. На столы забайкальцы стелили белые и цветные скатерти разного качества. Представляют интерес цветные скатерти. Например, супруга читинского старшего помощника землемера Межевого отделения Казачьего войска коллежского асессора Лаврентьева подобрала для своего дома рипсовую черную с отделкой из красного и желтого шелка, суконную темнокоричневую и клеенчатые темно-коричневые с цветами скатерти [6]. Речь в данном случае идет о сменном/сезонном, а возможно и о
парадном комплекте, хранившемся в сундуке на хозяйской завозне. «Пестрые скатерти на всех столах» после возвращения из путешествия по Западной Европе завели супруги Е. А. и М. В. Танские [21, л. 6]. Мы неслучайно выделили этот фрагмент текста - столовые скатерти или клеенки на обеденных столах были обязательно белыми. Многочисленность скатертей (шерстяная, пеньковые, вязанная, бархатная, 3 столовых) и столового белья, оставшегося после Е. А. Ревкевича, свидетельствует не только об обеспеченности хозяина, но и позволяет предположить, что человек одинокий, в силу занимаемой должности подолгу живший в походных условиях, хотел видеть в снимаемой квартире Дом, теплый и уютный в зависимости от настроения и эстетических желаний. Правда, в малообеспеченных семьях скатертью не пользовались. Так, в письме к мужу М. Н. Багашева сообщала: квартиранты-студенты «не взыскательны, что поставишь, то и едят, да и, наконец, без всяких скатертей обедают и чай пьют в кухне» [9, л. 29]. Самой популярной скатертью можно считать хлопчатобумажную белую вязаную. Как декоративный вид она встречается в домах всех групп городского населения. По всей видимости, каждая хозяйка, занимаясь рукоделием, обязательно вязала скатерть. На диванах и креслах лежали расшитые, в том числе и женской половиной семьи, подушки. Вышивка была достаточно популярным видом ручного труда: вышивали узоры на салфетках, «ставили метки на платках», расшитые подушки дарили близким «на память» [11, л. 1].
В домах богатых горожан были заведены общесемейные трапезы и дружеские приемы с обязательной сервировкой стола. На отсутствие информации по этому предмету сетовать не приходится: описи имущества изобилуют подробным перечислением как столовой, так и кухонной посуды. Ее типология и материал не изменились и сегодня. Посуда была привозной. Ближайшая фарфоровая фабрика располагалась в Иркутском округе, и этот товар на Рождественской ярмарке пользовался неизменным успехом. В конце
XIX - начале XX вв. реализация стекла, хрусталя, фарфора и фаянса составляла 70-79 %. С открытием в городах специализированной посудной торговли необходимость ее привоза на ярмарку снизилась до минимума (в 1909 г. 11 % от привоза 1895 г.). В буфетах городской аристократии стояли сервизы в несколько сот предметов, не считая всевозможных рюмок, стаканов, бокалов, ваз и ва-
зочек и т. д. Особое место в столовом убранстве отводилось металлу. Столовое серебро, апплике, золотые солонки, судки считались престижными приборами, подчеркивали принадлежность к определенному кругу. Даже в критических обстоятельствах жизни их пытались сохранить.
И, наконец, кухня. Она чаще всего располагалась отдельно от дома - обязательное противопожарное требование. Состоятельных горожан обслуживала кухарка, в менее состоятельных семьях приготовлением пищи занималась хозяйка. Готовили в медных, чугунных, железных, жестяных кастрюлях, мисках, латках, котлах; применялись формы для выпечки и мороженого, сетки для варки яиц, кофейники, кофеварки, сечки, «машины для мяса» и т. д.
Обывательские семьи пользовались минимально необходимым набором посуды: деревянной, оловянной и муравной (глазурованной). Деревянная утварь производилась местными ремесленниками и реализовывалась на ярмарках и базарах. Обязательным элементом кухонной утвари в любом доме был медный самовар [14, л. 8-9; 17, л. 3-6]. О ценности самовара свидетельствует наличие нескольких старых самоваров даже в хозяйстве богатейших домов.
Таким образом, рассмотрев лишь основные комнаты в домах забайкальских обывателей разного достатка и их наполнение, мы можем утверждать, что приватная среда претерпевала изменения под влиянием новых представлений о комфорте и удобстве, моды на технические новшества. Ускорение этого процесса приходится на конец XIX - начало
ХХ вв. и связано с проведением железнодорожной магистрали. Транссиб не только создал общероссийский рынок, приблизил российские и европейские товары к забайкальскому потребителю, усилил экономическое развитие городов и повысил покупательную способность и потребности горожан, но и упрочил единое культурное поле, ускорил проникновение на окраинную территорию новой стилистики, нового культурного паттерна.
Все эти технические новшества в корне меняли отношение человека к миру, быту, разрушали традиционные представления о возможностях благоустройства, вводили новые телесные практики, создавали новые ментальные структуры, соответствовавшие и адекватно отражавшие новое наполнение вещно-предметной среды забайкальского горожанина.
С внедрением новой домашней техники - керосиновых кухонь, машин стиральных, швейных, для начинки колбас, чистки ножей, мясорубок, морожениц; появлением новых методов ухода за домом и вещами, обработки и приготовления пищи рационализуется и удешевляется сам процесс ведения домашнего хозяйства.
ного мира горожанина только проникает в Забайкалье, затрагивая определенные категории граждан, и напрямую зависит от их материальной состоятельности. Большинство городских жителей, окружая себя привычными предметами, часто кустарных промыслов, ведет традиционный образ жизни, в который лишь изредка попадают вещи промышленного производства.
Однако трансформация вещно-предмет-
Список источников и литературы
1. Вся торгово-промышленная Россия: [Адресная книга]. Киев: Т-во Л. М. Фиш, 1913. 2961 стб. III: Торгово-промышленный отдел.
2. Города России в 1904 г. СПб.: ЦСК МВД, 1906. 907 с.
3. Города России в 1910 г. СПб.: ЦСК МВД, 1914. 1200 с.
4. Забайкальская новь. 1909. 21 янв.
5. Забайкальские областные ведомости. 1890. 6 июня.
6. Забайкальские областные ведомости. 1891. 11 окт.
7. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф. 333. Оп.1. Д. 36.
8. ГАЗК. Ф. Р-1661. Оп. 1. Д. 4, т.1.
9. ГАЗК. Ф. Р-1661. Оп. 1. Д. 4, т.2.
10. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 102, IV ДП, 1913, д. 21, ч. 7.
11. Музей истории Бурятии им. М. Н. Хангалова. ОФ 12567 (3).
12. Национальный архив Республики Бурятия (НАРБ), ф.111, оп.1, д.126.
13. Нарб. Ф.111. Оп. 1. Д.28.
14. Нарб. Ф. 261. Оп. 1. Д.45.
15. Нарб. Ф. Р-294. Оп. 1. Д. 42.
16. Нарб. Ф. Р-294. Оп. 1. Д. 60.
17. Нарб. Ф.337. Оп. 1. Д. 6064.
18. Нарб. Ф. Р-1778. Оп. 1. Д. 1.
19. Нарб. Ф. Р-1778. Оп. 1. Д. 6.
20. Нарб. Ф. Р-1778. Оп. 1. Д. 33.
21. Нарб. Ф. Р-1778. Оп. 1. Д. 35, записная книжка № 6.
22. Попов И. И. Минувшее и пережитое. Воспоминания за 50 лет. Л.: Колос, 1924. Ч. 2: Сибирь и эмиграция.
23. Талько-Грынцевич Ю. Д. Сибирские страницы жизни. Чита: Изд-во ЗабГПУ, 2000. 96 с.
24. Шиловский М. В. Жилищные условия интеллигенции Сибири XIX - XX вв. [Электронный ресурс] / М. В. Шиловский // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Четвертые научные чтения памяти профессора А. П. Бородавкина. Барнаул, 2003. ЦГКЬ: http://new.hist.asu. ru/biblio/borod4/index.htmI (дата обращения: 12. 02. 2010).
Институциональные аспекты государственной политики по вовлечению женщин в общественно-политическую деятельность в условиях национального региона (на примере бурят-монгольской АССР)
Статья посвящена изучению советской государственной политики по вовлечению женщин Бурят-Монгольской АССР в общественно-политическую деятельность. В работе рассматриваются особенности институциональной эволюции государственной политики. Автор анализирует основные институциональные механизмы советской государственной и партийной политики по вовлечению женщин, их особенности в условиях национального региона. Основное внимание уделяется исследованию адаптации форм работы с женским населением в различных этнокультурных средах.
УДК 323 (571.54)
Т 206
ББК 66.74 (2 Рос.Бур)
Е. Е. Тармаханов, Е. Л. Бадмацыренова
г. Улан-Удэ
