CC BY
96
ва ivory в следующих образных контекстах:
1) портретная характеристика мистера Курца,
2) описание безмерной жадности колонизаторов, погоня их за наживой любой ценой, 3) сцены насилия и жестокости по отношению к коренному населению. В результате импликативных текстовых процессов конкретное по своей лексической структуре слово ivory приобретает дополнительные семантические компоненты destruction, death, rapacity. Слово ivory таким образом абстрагируется в своем текстовом употреблении от конкретной референтной соотнесенности и расширяется до символического выражения абстрактного понятия на суперлинеарном уровне.
Кумулятивные импликации, способствующие образному интеграционному развертыванию, можно рассматривать как содержательную форму движения подтекстовой информации. Процесс накопления подтекстовой информации осуществляется при объединении импликаций в базе линейного развертывания текста, при этом каждый из них содержит какую-то часть предшествующего смыслового вывода. В связи с этим следует, видимо, рассматривать и понятие глубины ИП образа. Глубина ИП подразумевает коммуникативную, эстетическую значимость данного образа в тексте, степень обобщения, вытекающую из этого образа, его участие в реализации содер-жательно-подтекстовой и концептуальной информации. ИП, обладающий достаточной глубиной, это почти открытая переменная множества смыслов, поскольку образ в таком случае допускает и даже с необходимостью предполагает вариативность восприятия.
Примечания
1. Ибраев, Л. И. Слово и образ: к проблеме соотношения лингвистики и поэтики [Текст] / Л. И. Ибраев // Филологические науки. Л., 1981. № 1. С. 22.
2. Свинцов, В. И. Логика / В. И. Свинцов. М.: Просвещение, 1987. C. 214.
3. Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. C. 80.
Л. В. Калинина
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫЕ В ПОЭЗИИ О. Э. МАНДЕЛЬШТАМА (на материале стихотворений 1906-1920 годов)
В статье, посвящённой 115-летию со дня рождения О.Э.Мандельштама (1891-1938), рассматриваются особенности семантики и функционирования в его стихотворениях вещественных существительных. Показывается специфика употребления вещественных имён, обусловленная идиостилем поэта.
И вещества, мне родного, Где-то на грани томленья В цепь сочетаются снова Первоначальные звенья.
О. Э. Мандельштам
Осип Мандельштам - поэт, в начале своего творчества стоявший на позициях акмеизма. Для эстетики акмеизма, как известно, был характерен интерес к материальному, «вещному» миру во всех его проявлениях. Поэтому поэзия молодого О. Мандельштама наполнена образами предметов, которые состоят из материи, плоти, вещества. В языке для обозначения вещества есть особый разряд слов - вещественные имена существительные (ср.: молоко, соль, уголь). Поскольку вещественные существительные - это непосредственный объект анализа в настоящей статье, дадим характеристику данной группе слов. Это позволит затем обнаружить специфику употребления вещественных существительных в поэзии О. Мандельштама.
Вещественные имена - это один из лекси-ко-грамматических разрядов существительных (наряду с именами конкретными, абстрактными и собирательными). В лингвистической литературе вещественные существительные определяются как слова, которые «лексически обозначают вещества» [1] и имеют ущербную числовую парадигму: употребляются только в формах единственного числа [2]. Это общепринятое определение вещественных существительных нуждается в некотором уточнении как с семантической, так и с грамматической точек зрения.
С семантической стороны традиционное лингвистическое определение вещественных имён является слишком широким. Вот как об этом пишет Е. П. Калечиц: «...Расплывчато само понятие "вещество", обозначение которого и выделяет существительные в разряд вещественных. В самом деле, молоко - это вещественное существительное, но ведь молоко в житейском пони-
КАЛИНИНА Людмила Викторовна - кандидат филологических наук, доцент по кафедре русского языка и методики обучения русскому языку бятГГУ © Калинина Л. В., 2006
мании - это не вещество, поскольку слово вещество скорее воспринимается как книжно-техническое» [3]. Обратим внимание на противопоставление вещества в «книжно-техническом» и «житейском» понимании. Это противопоставление имеет когнитивную природу и объективно существует в нашем сознании, а значит, оно должно найти отражение в определении вещественных существительных. Что же такое «вещество»?
В «Большом толковом словаре русских существительных», лексическая база которого сформирована «на основании антропологического подхода, учитывающего процесс освоения, осознания и ословаривания человеком окружающего мира действительности» [4], вещество характеризуется описательно и весьма пространно.
Авторы словаря выделяют особую денотативную сферу под названием «Вещество». В эту большую группу включаются существительные, обозначающие физические и химические свойства, биологическую активность вещества (антистатик, диэлектрик, электролит); обозначающие металлы (алюминий, железо, хром); металлические сплавы (бронза, мельхиор, чугун); кристаллические и порошкообразные вещества (йод, мука, пудра); жидкие вещества (алкоголь, дёготь, кипяток); жировые и маслянистые вещества (вакса, жир, помада); затвердевающие вещества, вязкие массы, смеси (асфальт, пластмасса, эмаль); обозначающие газы (водород, озон, фтор); продукты живой природы (воск, глюкоза, мочевина); красящие вещества (белила, охра, хна); ядовитые, отравляющие, наркотические вещества (анаша, героин, никотин); горючие вещества (бензин, кокс, нефть); обозначающие часть вещества (накипь, осадок, пыль).
Вещество представлено в словаре и в составе других денотативных сфер и групп: «физиологические жидкости, физиологические вещества, продукты жизнедеятельности организма живого существа» (кровь, моча, перхоть); «минералы» (гипс, глина, мрамор); «почва» (грязь, гумус, чернозём); «атмосферные осадки» (град, роса, снег); «травянистые растения со съедобными плодами и листьями» (картофель, овёс, ячмень); «пищевые продукты» (ванилин, колбаса, свинина); «кушанье» (варенье, каша, суп); «напиток» (вино, кефир, шартрез); «материал» (для изготовления одежды) (бархат, замша, хлопок); «корма и удобрения» (компост, навоз, сено); «материал, вещество» (на производстве) (вискоза, древесина, сталь); «лекарства» (вазелин, микстура, присыпка); «строительный материал» (алебастр, кафель, пакля).
Как видим, в «Большом толковом словаре русских существительных» денотативная сфера «Вещество» представлена весьма разнообразно. Однако все слова, обозначающие вещество, мож-
но разделить на две основные группы. Первая связана с «книжно-техническим», по словам Е. П. Калечиц, пониманием вещества как исходной материи (твёрдой, жидкой, газообразной; органической или неорганической и т. п.), из которой состоят (полностью или частично) все конкретные объекты: дом из камня, гора из гранита, стол из дерева, игрушка из пластмассы, яблоко из клетчатки и т. д. Вторая группа называет «расходные материалы», «сырьё» для поддержания существования конкретных объектов и отчасти - «отходы» их существования. Это вещество в «житейском» понимании: вода для питья, мясо для еды, воздух для дыхания, огонь для тепла, шерсть для изготовления одежды, глина для строительства дома; кровь - для поддержания процесса жизнедеятельности, пот -один из отходов процесса жизнедеятельности и т. д. Исходя из этого попытаемся найти инвариантное, обобщающее определение вещества.
Можно полагать, что вещественные существительные обозначают то, из чего изначально состоит или создаётся конкретный объект (и его детали) и то, что нужно для дальнейшего продления его бытия, а также отходы его материального существования. Поскольку самым важным конкретным объектом на свете является сам человек (см. [5]), то большая часть вещественных существительных называет субстанции, необходимые для обеспечения материального существования человека. Историческое появление категории вещественности, по-видимому, объясняется прагматическим, во многом потребительским взглядом человека на мир. Ср. в связи с этим замечание А. А. Потебни: «Древний... человек смотрел на природу только своекорыстно; ...как детям, природа нравилась ему, насколько была полезна» [6]. Об этом же пишет А. В. Оля-нич. Ср.: «Весь материальный мир с точки зрения Человека Потребляющего так или иначе расценивается как объект потребления и утилизации; главной целью рода человеческого по отношению к материальному миру является поиск и изъятие из него вещества, годного к продолжению жизни человеческого организма. Этот глобальный когнитивный посыл связан с базовым стремлением человека к всеобщей утилизации материального мира» [7].
С грамматической точки зрения общепринятое определение вещественных существительных нуждается в уточнении потому, что традиционная грамматика рекомендует употреблять вещественные существительные только в единственном числе. Допускается, однако, употребление множественного числа от вещественных существительных в тех случаях, когда их значение конкретизируется и они обозначают: 1) сорта или виды вещества (грузинские вина, лечебные гря-
зи), 2) изделия из данного вещества (ходить в бархатах, есть на хрусталях), 3) большое пространство, покрытое веществом (льды Арктики, пески Сахары) [8]. По мнению многих лингвистов, в современной речи эти случаи должны рассматриваться уже не как исключения, а как норма, ввиду того что конкретизированные формы множественного числа от вещественных имён получили сегодня крайне широкое распространение. Ср., например: [9]. Поэтому грамматический признак этих существительных (употребление в форме единственного числа) уже не может считаться определяющим.
Стало быть, вещественные существительные -это разряд слов, предназначенных в первую очередь для обозначения того, из чего изначально состоит или создаётся конкретный объект (и его детали) и того, что нужно для дальнейшего продления его бытия. Вещественные существительные в речи могут употребляться в формах обоих чисел, хотя в своём исходном языковом значении (обозначение вещества как такового) они используются обычно в единственном числе.
Теперь обратимся к анализу вещественных существительных в поэзии О. Э. Мандельштама и попытаемся обнаружить те особенности семантики и грамматического употребления данной группы слов, которые обусловлены идиостилем поэта.
Нами проанализировано 214 стихотворений 1906-1920 годов. Это сборники «Камень» и «Тпбйя», а также стихотворения, не вошедшие в эти сборники, но относящиеся к рассматриваемому временному периоду (все цитаты из поэзии О. Мандельштама в данной статье приводятся по изданию: О. Э. Мандельштам. Собрание произведений: Стихотворения. М., 1992). Методом сплошной выборки мы извлекли из стихотворений О. Э. Мандельштама 362 примера употребления вещественных существительных, в которых представлено 104 лексемы. Перечислим их, указывая в скобках количество употреблений каждого слова в нашем материале: воздух (24), вино (19), вода (16), камень (15), туман (15), земля (14), кровь (12), снег (12), огонь (9), песок (9), шёлк (9), дым (8), хлеб (8), лёд (7), стекло (7), хрусталь (7), золото (6), медь (6), пена (6), виноград (5), мёд (5), пепел (5), плоть (5), хмель (5), бархат (4), воск (4), краска (4), паутина (4), прах (4), солома (4), эфир (4), гранит (3), кружево (3), пар (3), пламя (3), полотно (3), асфальт (2), бисквит (2), вата (2), дерево (2), дуб (2), зола (2), лён (2), мех (2), мрамор (2), напиток (2), овчина (2), пряжа (2), пух (2), руно (2), сливки (2), смола (2), твердь (2), ткань (2), трава (2), алмаз, бензин, вещество, древесина, духи, дымок, железо, желчь, жемчуг, зерно, изумруд, ил, кахетинское, кислота, ковыль, кожа, копоть, кре-
мень, лава, лак, мак, металл, молоко, мох, мята, начинка, парча, пенька, пища, платина, плов, позолота, пунш, роса, рейнвейн, ржавчина, рогожа, рожь, румяна, сажа, сбитень, сено, соль, уксус, чай, шерсть, шоколад, эмаль, яд. На основе этого списка можно установить, какие смысловые группы вещественных существительных встречаются в поэзии О. Мандельштама чаще всего.
Нельзя не заметить, что в поэзии молодого О. Мандельштама широко представлены все четыре природные стихии: воздух, земля, вода огонь.
Более всего стихи Мандельштама наполнены воздухом - это вещественное существительное чаще всего встречается в стихах рассматриваемого периода. Воздух - это главное «вещество» в поэтическом мире О. Мандельштама, это самое важное условие жизни; воздух пронизывает не только свободное пространство, но и другие предметы и материи. Ср.: Чтоб воздух проникал в удобное жильё, Я вынул три стены в преддве-рьи лёгкой клети (Египтянин); Тонкий воздух кожи. Синие прожилки. Белый снег. Зелёная парча (Веницейской жизни мрачной и бесплодной.); Дотронься, она, как игрушка легка; Пронизана воздухом медь шишака (Немецкая каска); И столько воздуха и шёлка И ветра в шёпоте твоём (Твоё чудесное произношенье...).
По смыслу к существительному воздух (эфир) тесно примыкают слова туман, дым, пар - различные проявления того, что делает воздух заметным для восприятия. Ср.: В морозном воздухе растаял лёгкий дым (В морозном воздухе растаял лёгкий дым. ); И, дрожа от жёлтого тумана, Я спустился в маленький подвал (Золотой); И воздух горных стран - эфир, Эфир, которым не сумели, Не захотели мы дышать (Зверинец); С розоватым винным паром Полетит шашлычный дым (Мне Тифлис горбатый снится. ).
Нельзя не заметить, что существительное воздух у О. Мандельштама часто сочетается с такими словами, которые характеризуют другую природную стихию - воду. Например, типичным для О. Мандельштама является сочетание «пить воздух». Ср.: Отравлен хлеб и воздух выпит (Отравлен хлеб и воздух выпит.); Весь воздух выпили тяжёлые портьеры (Телефон); Словно тёмную воду я пью помутившийся воздух (Сёс-тры тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы.); Мы в каждом вздохе смертный воздух пьём (В Петрополе прозрачном мы умрём.); Я христианства пью холодный горный воздух (В хрустальном омуте такая крутизна!).
Что касается воды, то как 'жидкость для питья' она упоминается в рассмотренных нами стихах О. Мандельштама лишь один раз, ср.: Клю-
чевую воду пьёт Из ковша спортсмен весёлый (Теннис). В остальных случаях вода выступает как проявление природы, как вода в реке, море или океане или как водная стихия сама по себе. Ср.: К нам на воды и на леса Опускаются небеса (Истончается тонкий тлен.); И Темзы жёлтая вода (Домби и сын); Белый пар над водою тихонько вставал и клубился (О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала. ); И ласточки, когда летели В Египет водяным путём, Четыре дня они висели, Не зачерпнув воды крылом (От вторника и до субботы.); И вздрагивает, тростниками Чуть окаймлённая вода (Стрекозы быстрыми кругами.).
Существительное земля встречается у Мандельштама не только в собственно вещественном значении ('верхний слой почвы'), но и в других смыслах. В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (наиболее близком к рассматриваемому периоду творчества О. Мандельштама во временном отношении) у существительного земля отмечается 8 значений [10]. Среди них есть и те, в которых данное существительное употребляется в стихах О. Мандельштама. У Мандельштама представлены следующие лексико-семантические варианты слова земля: 1. Почва, верхний слой коры нашей планеты: Всё чуждо нам в столице непотребной: Её сухая чёрная земля... (Всё чуждо нам в столице непотребной.); 2. Твёрдая поверхность, почва, по которой мы ходим, на которой стоим: Околыш красный на земле (Второй футбол); Я земле не поклонился Прежде, чем себя нашёл (Посох); 3. Страна, государство: Не любили раньше англичане Европейской сладостной земли (Собирались эллины войною.); 4. В мифологии и поэзии - реальная действительность, в противоположность миру идеальному, небу: Мы будем помнить и в летейской стуже, Что десяти небес нам стоила земля (Прославим, братья, сумерки свободы.).
Но у поэта есть и такие оттенки смысла слова земля, которые не нашли (и не могли найти, в силу их субъективности) отражения в словаре. Так, у существительного земля в стихах О. Мандельштама можно обнаружить значение 'то, на чём можно устоять, что придаёт силы; опора; нечто родное'. Подобно тому, как в греческих мифах земля (Гея) придавала сил своему сыну великану Антею, в стихах О. Мандельштама обретение «почвы под ногами» духовно укрепляет человека, а неустойчивость опоры, когда «земля уходит (уплывает) из-под ног», приводит к душевной смуте, растерянности, слабости. Ср.: Нету иного пути, Как через руку твою. Как же иначе найти Милую землю мою? Плыть к дорогим берегам, Если захочешь помочь: Руку приблизив к устам, Не отнимай её прочь (Нету иного
пути.) - Не видно солнца, вся стихия Щебечет, движется, живёт, Сквозь сети - сумерки густые - Не видно солнца, и земля плывёт... Земля плывёт. Мужайтесь, мужи (Прославим, братья, сумерки свободы.).
Кроме лексемы земля, различные близкие оттенки смысла передают слова камень, гранит, мрамор, кремень, асфальт, песок, пыль. Всё это разные проявления земли как «поверхности» и как «опоры». Особенно значимо для О. Мандельштама существительное камень, не случайно он назвал этим словом свой первый поэтический сборник и часто обращался к образу камня не только в поэтических, но и в прозаических произведениях этого периода. О семантике существительного камень в поэзии раннего О. Мандельштама подробнее см. [11]. Камень у Мандельштама выступает чаще не как вещество или материал, а как конкретный предмет (что свойственно употреблению этого слова и в языке вообще). Ср.: Легче камень поднять, чем имя твоё повторить (Сёстры тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы.); Что, если для твоей пращи Тяжёлый камень не годится? (Зверинец); Мне стало страшно жизнь отжить - И с дерева, как лист, отпрянуть, И ничего не полюбить, И безымянным камнем кануть (Мне стало страшно жизнь отжить.); Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать, Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить! (Природа - тот же Рим и отразилась в нём.). Вещественным же это существительное можно считать, например, в следующих случаях: Отовсюду звучала старинная песнь - Калевала: Песнь железа и камня о скорбном порыве Титана (О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала.); Кружевом, камень, будь И паутиной стань (Я ненавижу свет.); Уничтожает пламень Сухую жизнь мою, И ныне я не камень, А дерево пою (Уничтожает пламень.).
Стихия огня представлена в поэзии О. Мандельштама словами огонь, пламя, пламень. Собственно вещественным можно признать значение 'раскалённые светящиеся газы, отделяющиеся от горящих предметов, пламя' [10]. Ср.: Я палочку возьму сухую, Огонь добуду из неё (Зверинец); Что нам сулит петушье восклицанье, Когда огонь в акрополе горит (Тпбйя); Омоюсь молнии огнём (В самом себе, как змей, таясь.). Также в стихах О. Мандельштама существительное огонь употребляется в метонимических значениях 'освещение, свет осветительных приборов', 'светящийся предмет, светящаяся точка' и в метафорическом значении 'страсть, пыл, жар'. Ср. соответственно: Как кони медленно ступают, Как мало в фонарях огня! (Как кони медленно ступают.); На страшной высоте блуждающий огонь, Но разве так звезда мерцает? (На страшной высоте блуждающий огонь.); Огонь пыла-
ет в человеке, его унять никто не мог (Ода Бетховену).
Кроме существительных, обозначающих природные стихии, в поэзии О. Мандельштама присутствуют и другие субстантивные имена, обозначающие вещество. В частности, широко представлена группа слов, обозначающих продукты питания и напитки: бисквит, вино, виноград, кахетинское, мак, мёд, молоко, напиток, начинка, пища, плов, пунш, рейнвейн, сбитень, сливки, соль, уксус, хлеб, хмель, чай, шоколад. Ср., например: Но взбитых сливок вечен вкус И запах апельсинной корки (Мне жалко, что теперь зима.); О, где же вы, святые острова, Где не едят надломленного хлеба, Где только мёд, вино и молоко (На каменных отрогах Пиэрии.); И боги не ведают - что он возьмёт: Алмазные сливки иль вафлю с начинкой? («Мороженно»! Солнце. Воздушный бисквит.); Назначенный устам твоим, Напиток на столе дымится (Пустует место. Вечер длится.).
Основным веществом, предназначенным для утоления жажды, в стихах О. Мандельштама является вино (а также виноград (в значении 'вино'), кахетинское, рейнвейн, хмель). Ср.: Над Курою есть духаны, Где вино и милый плов (Мне Тифлис горбатый снится.); Кахетинское густое Хорошо в подвале пить (Мне Тифлис горбатый снится.); Монахи выпили вино (В таверне воровская шайка.); Немного красного вина, Немного солнечного мая - И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцев белизна (Невыразимая печаль.); Кто, скажите мне, сознанье Биноградом замутит, Если явь - Петра созданье, Медный Всадник и гранит? (Дев полуночных отвага.); Бывало, голубой в стаканах пунш горит (Декабрист). Однако слово вино далеко не всегда обозначает именно «вещество»; во многих случаях оно выступает как метафора и имеет значение 'квинтэссенция некой идеи, духа'. Ср.: А я пою вино времён - Источник речи италийской (Зверинец); Единым духом жив и плотник, И поэт, вкусивший святого вина! (Актёр и рабочий); А в запечатанных соборах, Где и прохладно и темно, Как в нежных глиняных амфорах Играет русское вино (О, этот воздух, смутой пьяный.); Растёт прилив славословий - И вновь, в ожиданьи конца, Бином божественной крови Его - тяжелеют сердца (Убиты медью вечерней.). Последний пример обращает нас к существительному кровь, которое является одним из ключевых в поэзии молодого О. Мандельштама.
Кровь у Мандельштама практически никогда не употребляется в прямом значении 'жидкость красного цвета, циркулирующая в животном организме' [10]. Чаще это существительное связано с семантикой 'убийство' или 'страсти, темперамент'
[10]. Ср.: Синие пики обнимутся с вилами И обагрятся в крови! (Тянется лесом дороженька пыльная.); Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла (За то, что я руки твои не сумел удержать.); Россия, ты, на камне и в крови, Участвовать в своей железной каре Хоть тяжестью меня благослови (Заснула чернь! Зияет площадь аркой.); Пускай бушующая кровь Не перейдёт в твои ланиты (Как чёрный ангел на снегу.). Кроме того, кровь у Мандельштама, «струясь по жилам», выражает самую сущность того, чем наполнен человек. Ср.: В моей крови живёт декабрьская Аигейя (Я научился вам, блаженные слова.); На дикую, чужую Мне подменили кровь (Я наравне с другими.). Поэтому у Мандельштама кровь часто подобна вину (в описанном выше метафорическом значении) и естественны сочетания типа вино крови, кровавый хмель.
Также среди значимых семантических групп вещественных существительных в поэзии О. Мандельштама можно назвать: «ткани» (бархат, кружево, лён, ткань, парча, полотно, шёлк), «шерсть, мех» (мех, овчина, пряжа, пух, руно, шерсть), «металлы» (железо, золото, медь, металл, платина), «кристаллы» (алмаз, изумруд, стекло, хрусталь), «остатки, отходы» (зола, копоть, пепел, прах, ржавчина, сажа) и некоторые другие. Почти в каждом случае мы обнаруживаем кроме собственно вещественного смысла различные оттенки переносного употребления таких слов, чаще всего - метафорического. Например, хрусталь у Мандельштама - это то, из чего «сделаны» ваза, волна, небосвод, ноты. Ср.: Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь (Невыразимая печаль.); Горят в порту турецких флагов маки, Тростинки мачт, хрусталь волны упругий (Феодосия); И неживого небосвода Всегда смеющийся хрусталь! (Сусальным золотом горят.); Какая линия могла бы передать Хрусталь высоких нот в эфире укреплённом (В хрустальном омуте такая крутизна!). В данных примерах переносные смыслы возникают на основе коннотаций, которые вызывает в нашем сознании существительное хрусталь: 'прозрачный', 'чистый', 'сверкающий', 'издающий приятный звон', 'благородный'. Однако в целом О. Мандельштам предпочитает прямое употребление вещественных существительных. По нашим наблюдениям, вещественные существительные используются поэтом в прямом значении в 67% случаев, в то время как в переносном, соответственно, в 33%.
Что касается особенностей грамматического функционирования вещественных имён в поэзии О. Мандельштама, то они отражают традиционное, нормативное использование рассматриваемой группы слов, то есть их употребление в форме
единственного числа. Мы обнаружили всего 22 примера употребления девяти вещественных существительных во множественном числе: воды, краски, меха, овчины, снега, стёкла, ткани, туманы, хлеба. Все примеры представляют отмеченные в лингвистической литературе случаи конкретизации вещественных имён, причём чаще всего это обозначение большого пространства, покрытого веществом. Ср., например: К нам на воды и на леса Опускаются небеса (Истончается тонкий тлен.); А снега на чёрных пашнях Не растают никогда (Посох). Также встречается значение 'изделия из данного вещества', ср.: Ах, зачем на стёклах дым морозный (В изголовьи чёрное распятье.); Овчины пастухов и посохи судей (В хрустальном омуте какая крутизна!). Традиционное употребление вещественных имён объясняется, по-видимому, тем, что ранний Мандельштам создаёт свои образы большей частью за счёт работы со смыслом, а не с формой слова. Кроме того, активная конкретизация вещественных существительных в речи отмечается примерно со второй половины XX века, а рассматриваемые нами стихотворения относятся к началу века.
Таким образом, специфика употребления вещественных существительных в поэзии О. Мандельштама состоит в том, что вещество понимается автором как одухотворённая материя, из которой состоят все предметы, в том числе и человек. Но вещество для Мандельштама ценно не в утилитарном отношении (как предмет потребления, сырьё для изготовления чего-нибудь), а само по себе, как часть единого мироздания. Поэтому особую роль в стихах Мандельштама играют четыре природные стихии: воздух, вода, земля и огонь. Смысл вещественных существительных часто наполняется особым, авторским их пониманием, в результате чего слова развивают метафорическое значение.
Примечания
1. Русская грамматика [Текст] : в 2 т. Т. 1. М., 1980. С. 462.
2. Виноградов, В. В. Современный русский язык. Грамматическое учение о слове [Текст] / В. В. Виноградов. Вып. 2. М., 1938; Грамматика русского языка [Текст] : в 2 т. Т. 1. М., 1953; Русская грамматика [Текст] : в 2 т. Т. 1. М., 1980; Камынина, А. А. Со-
временный русский язык. Морфология [Текст] /
A. А. Камынина. М., 1999; Рахманова, Л. И. Современный русский язык [Текст] / Л. И. Рахманова,
B. Н. Суздальцева. М., 2003. Современный русский язык [Текст] / под общ. ред. Л. А. Новикова. М., 2003; Современный русский язык [Текст] / под ред. Е. Ю. Кузнецовой. М., 2004.
3. Калечиц, Е. П. Переходные явления в области частей речи [Текст]: учеб. пособие по спецкурсу / Е. П. Калечиц. Свердловск, 1977. С. 62.
4. Большой толковый словарь русских существительных [Текст] / под ред. Л. Г. Бабенко. М., 2005.
C. 17.
5. Калинина, Л. В. Лексико-грамматические разряды существительных как средство прагматической характеристики действительности [Текст] / Л. В. Калинина // Русский язык и славистика в наши дни: м-лы междунар. науч. конф., посв. 85-летию со дня рождения Н. А. Кондрашова. М., 2004. С. 65-71.
6. Потебня, А. А. Мысль и язык [Текст] / А. А. Потебня. М., 1999. С. 67.
7. Олянич, А. В. Гастрономический дискурс в системе массовой коммуникации (семантико-семиотичес-кие характеристики) [Текст] / А. В. Олянич // Массовая культура на рубеже ХХ-ХХ1 веков: Человек и его дискурс: сб. науч. тр. М., 2003. С. 169.
8. Современный русский язык [Текст] / под общ. ред. Л. А. Новикова. М., 2003. С. 398-399
9. Брусенская, Л. А. Семантический и функциональный аспекты интерпретации категории числа в русском языке [Текст] : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Л. А. Брусенская. Краснодар, 1994; Валги-на, Н. С. Активные процессы в современном русском языке [Текст] : учеб. пособие для студентов вузов / Н. С. Валгина. М., 2001; Граудина, Л. К. Вопросы нормализации русского языка. Грамматика и варианты [Текст] / Л. К. Граудина. М., 1980; Калинина, Л. В. К вопросу о квантификации анумеральных существительных [Текст] / Л. В. Калинина // Семантика. Функционирование. Текст: межвуз. сб. науч. трудов. Киров, 2004. С. 93-98; Калинина, Л. В. От единства к единице [Текст] / Л. В. Калинина // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета: научно-методический журнал. Киров, 2005. № 12. С. 77-82. Калинина, Л. В. О возможности конкретизации вещественных и собирательных существительных [Текст] / Л. В. Калинина // Жизнь провинции как феномен духовности: междунар. науч. конф. Н. Новгород, 2006. С. 259-263.
10. Толковый словарь русского языка [Текст] / под ред. Д. Н. Ушакова. М., 1935.
11. Чернова (Калинина), Л. В. О языке поэзии раннего О. Э. Мандельштама [Текст] / Л. В. Чернова //Анализ художественного произведения: сб. науч. трудов. Киров, 1993. С. 153-161.
