CC BY
153
ИСТОРИЯ
УДК 94(3)
Н. Ю. Сивкина
ВЕРНОСТЬ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО В ГРЕКО-МАКЕДОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ НА РУБЕЖЕ III-II вв. до н.э.
Аннотация. В 224 г. до н.э. была основана Эллинская лига, которая включала Македонию, Ахейскую федерацию и ряд других греческих государств. В статье автор анализирует греко-македонские отношения в III-II вв. до н.э. и приходит к выводу, что союзники были готовы к сотрудничеству в рамках лиги. Предательство ахейцами союзных интересов было вызвано амбициями лидеров Ахейской федерации.
Ключевые слова: Эллинская лига 224 г. до н.э., Филипп V Македонский, эллинизм, Фессалия, Беотия, Ахейская федерация.
Abstract. The Hellenic league was founded in 224 B.C. and included Macedonia, Achaean federation and a number of other Greek states. The article analyses the relations between the allies in III-II centuries B.C. The author concludes that allies states were ready to cooperate within the limits of the league, but ambitions of leaders of Achaean federation led to the treachery of allied interests.
Key words: Hellenic League of 224 B.C., Phillip V of Macedonia, Hellenism, Thessaly, Boeotia, Achaean federation.
В 224 г. до н.э. между македонянами и некоторыми греческими государствами был заключен союз, благодаря которому Ахейская лига смогла одержать победу над Спартой в так называемой Клеоменовой войне (229-222 гг. до н.э.). Следующий вооруженный конфликт в Греции - Союзническая война 220-217 гг. до н.э. - подтвердил жизнеспособность и эффективность Эллинской лиги. Но в конце III - начале II в. до н.э. прочность греко-македонских союзных отношений подверглась серьезному испытанию во время двух римско-македонских войн.
Представляется любопытным выяснение позиции союзников в этих конфликтах, что позволит, в частности, определить, могли ли греческие государства преодолеть полисные ограничения в рамках такой межгосударственной организации, как Эллинская лига.
Как известно, в союз кроме Македонии и Ахейской федерации входили, как указывал Полибий (IX. 38. 5), Фессалия, Эпир, Акарнания и Беотия. Фессалия, хотя и находилась под контролем Македонии, была самостоятельным членом симмахии и, вероятно, посылала своих представителей в синедрион. В сущности, фессалийцы занимали в лиге особое положение, являясь подданными Антигона Досона на основе личной унии [1, р. 151; 2, s. 216; 3, р. 351;
4, р. 182]. Эпир в 230 г. вместе с Акарнанией стал союзником иллирийского государства, которым управляла Тевта (Polyb. II. 6. 9-10), затем опять вернулся к союзу с Македонией [1, р. 151]. Беотийский союз уже до 224 г. имел договор с Антигоном Досоном [4, р. 180], возможно, Беотия (включая всю,
или частично, Опунтскую Локриду) стала союзником Досона еще в 227 г.
[1, р. 151].
Есть и другие списки союзников. В одном пассаже (IV. 9. 4) Полибий упоминает и Фокиду, как члена епорко" ститтаХ^а, созданной Антигоном До-соном. К фокидянам ахейцы отправляли послов с просьбой о помощи, ссылаясь на та" оцоХоуьа" (Ро1уЬ. IV. 15. 1). Вероятно, Фокида вошла в лигу не полностью, так как в III в. на ее территории претендовали Этолия и Беотия [5, р. 25-27]; как известно, Этолийский союз контролировал такие фокидские города, как Дримея, Тифроний и Дельфы (Ро1уЬ. IV. 28. 5).
Среди союзников Полибий (Х1. 5. 4) называет эвбейцев и восточных локров. Опунтская Локрида вся, или частично, входила в Беотийский союз [6, 8. 429 £Т.; 1, р. 151]; возможно, с 228 г. она контролировалась Македонией [2, 8. 216; 3, р. 351]. Находились ли локры под контролем Македонии или входили в состав Беотийской лиги к моменту вступления в Эллинский союз, не столь существенно, хотя первое более вероятно, так как Тит Ливий упоминает находящийся в Опунте царский гарнизон (XXXII. 32. 4). Важнее то, что Локрида к этому времени потеряла свой суверенитет [5, р. 30], но ее статус в лиге напоминал положение фессалийцев. В отношении участия Эвбеи в лиге мнения исследователей расходятся. Одни полагают, что Эвбея представляла собой суверенное государство и была членом лиги [6, 8. 712; 7, 8. 336;
8, р. 759], другие придерживаются мнения, что Эвбейского союза в то время не существовало, поэтому членами лиги были отдельные эвбейские полисы [9, р. 274 8ШУ.; 10, р. 383-384; 3, р. 351]. Возможно, Эвбея находилась в лиге на особом положении, подчиняясь Македонии [1, р. 151-152; 11, р. 395]. Эвбейцы не фигурируют ни в списке союзников, весной 220 г. принимавших постановление о войне с Этолией (Ро1уЬ. IV. 9. 4), ни в списке Тита Ливия, перечислявшего народы, подписавшие договор в Фенике в 205 г. (XXIX. 12. 14). Однако часть городов контролировалась македонянами. Известно, что при Филиппе V одним из опорных пунктов македонской власти в Греции была Халкида Эвбейская (Ро1уЬ. XVIII. 11. 4). Ее стратегическое значение возросло во второй половине III в., когда ахейцы захватили Коринф. Македонский царь Филипп V наблюдал за оснащением и хорошим состоянием крепости, здесь располагались амбары и арсенал, заполненный военными машинами, которые римляне сожгут в 200 г. (Ыу. XXXI. 23. 7). Но чеканка монеты говорит, что жители Халкиды пользуются своего рода автономией при предпоследнем македонском царе (9, р. 275). Полибий также сообщает об Орее и Эретрии (XVIII. 45. 5) как о городах, которые Филипп V должен был передать римлянам после второй македонской войны. В Эретрии стоял царский гарнизон, многочисленные декреты в честь македонских должностных лиц свидетельствуют о их значительной роли в жизни города [9, р. 275, п. 5]. На юге острова Карист находился в тесных отношениях с македонянами. С 230 г. здесь чеканились монеты, достоинством в две драхмы, с изображением головы македонского правителя [9, р. 275].
Позднее в союз был принят Скердилаид, правитель государства ардиэев (Ро1уЬ. IV. 29. 7), но его помощь была куплена за двадцать талантов в год (Ро1уЬ. IV. 29. 7), что ставит его в особое положение по отношению к другим союзникам. Кроме того, Полибий указывает (IV. 55. 1-2), что в союз вступили некоторые города Крита, но этот шаг был вызван усилением соперничающей группы городов на острове и не имел отношения к событиям на матери-
ковой части Греции. Поэтому отношения Македонии с Критом и Скердилаи-дом останутся за рамками нашего исследования.
Ход первой римско-македонской войны известен в общих чертах. Приблизительно в конце 211 г. флот под командованием Левина захватывает некоторые города в Акарнании, которые, вероятно, были переданы Этолии (Ьіу. XXVI. 24. 15; РоїуЬ. IX. 39. 2). Уладив собственные дела, македонский царь Филипп V откликнулся на призыв акарнанцев, потерявших Эниады и Нас и опасавшихся вторжения этолийцев. Ливий сообщает о непреклонном решении акарнанцев до последней капли крови защищать родину от врага (XXVI. 25. 10-14), но этого не потребовалось, так как этолийцы отказались от нападения, узнав о приближении Филиппа (XXVI. 25. 16-17).
Следующей весной Левин участвовал в нападении на Антикиру в Фокиде, вновь передав город своим союзникам (Ьіу. XXVI. 26. 1-3; РоїуЬ. IX. 39. 2). В 210 г. к римско-этолийскому союзу примкнула Спарта (РоїуЬ. IX. 28-39), и уже в следующем году ахейцы просили македонского царя о помощи против спартанцев и этолийцев (РоїуЬ. X. 41. 1-2; Ьіу. XXVII.
29. 9; XXVIII. 5. 5). Филипп высадился в Ламии, с этолийской стороны ему противостоял Пиррий, выбранный стратегом Этолийского союза (Ьіу. XXVII.
30. 1). Вероятно, это был тот Пиррий, который безуспешно сражался против македонян в Союзническую войну. Тогда он был стратегом этолийцев в Элиде и пытался организовать совместную этоло-спартанскую операцию (РоїуЬ. V. 91. 3; 92. 2-6). Теперь он имел в своем распоряжении не только этолийские силы, но и вспомогательные войска от пергамского царя Аттала и около 1 000 римских моряков (Ьіу. XXVII. 30. 1-2). Однако такому бездарному командующему количество солдат не принесло никакой выгоды. Филипп дважды одержал победу над Пиррием, уничтожив около 2 000 человек и загнав остатки этолийского войска в Ламию (Ьіу. XXVII. 30. 2-3).
Но тот же год принес македонянам и неудачи. Пока Филипп находился в Аргосе, устраивая Немейские игры 209 г., римляне, высадившись в районе Сикиона и Коринфа, опустошали поля (Ьіу. XXVII. 31. 1). Слух об этом заставил македонского царя покинуть игры и напасть на врага. Конница Филиппа прогнала римлян к кораблям, флот их вернулся в Навпакт без добычи (Ьіу. XXVII. 31. 2-3). Затем македонское войско объединилось с ахейскими силами (Ьіу. XXVII. 31. 9-11), но вторжение в Элиду оказалось неудачным для союзников. Нападения здесь ожидали, более того, войско противника было усилено этолийскими и римскими отрядами, одних только римлян было около 4 000 человек (Ьіу. XXVII. 32. 2). Царь попытался избежать столкновения, однако бой уже завязался между этолийцами и иллирийцами Филиппа, времени на раздумья не оставалось, поэтому македоняне вступили в битву и, неся значительные потери, отступили (Ьіу. XXVII. 32. 4-6).
В это время прибыл гонец из Македонии с известием, что в Иллирии началось восстание. Филипп оставил союзникам 2 500 воинов, а сам из Дим за десять дней достиг Деметриады (Ьіу. XXVII. 32. 9-11). Там его ожидало сообщение, что смута охватила уже Македонию, вероятно, после слухов о гибели царя под Сикионом (Ьіу. XXVII. 33. 1). Ливий не сообщает, как было подавлено восстание в Македонии. Возможно, стремительное возвращение царя положило конец смуте, а дарданы сочли за лучшее отступить. После ухода Филиппа римляне потеряли интерес к сражениям, флот ушел к Эгине и
соединился с кораблями Аттала. Однако военный сезон ознаменовался еще одной битвой: ахейцы и, вероятно, оставленный македонский отряд одержали победу над этолийцами и элейцами недалеко от Мессены (Ьіу. XXVII. 33. 4-5).
Однако в Греции ситуация оставалась напряженной. В войну в 210 г. вступил Аттал, предоставивший римлянам 35 своих кораблей, этолийцы вновь занялись грабежом соседних территорий, а спартанский тиран Маханид вторгся в аргивские земли (Ьіу. XXVIII. 5. 1; 5. 4-5). Скердилаид и меды ожидали подходящего момента, чтобы напасть на Македонию (Ьіу. XXVIII. 5. 7; РоїуЬ. X. 41. 4). Филипп был вынужден разделить свои силы. В Фокиду и Беотию царь отправил достаточно сильное войско во главе с Полифантом, на Эвбею - 1 000 пельтастов и 500 агриан под командованием Мениппа. Сам направился к Гераклее, где разорил окрестные земли, затем основную часть войска оставил в Фессалии, а с конницей и легковооруженными отрядами пришел к Деметриаде (Ьіу. XXVIII. 5. 9-16; РоїуЬ. X. 42. 2-7).
Здесь царь получил известие о нападении римско-пергамского флота на Орей на Эвбее и о захвате города. Осада длилась четыре дня, но крепость была захвачена лишь благодаря измене Платора, вероятно, командира македонского гарнизона (Ьіу. XXVIII. 6). Одновременно пришло сообщение о попытке врага напасть на Халкиду. Царь немедленно выступил из Деметриады, выбил этолийский отряд из Фермопил, загнав его в Гераклею, и прибыл в Фоки-ду, преодолев за 1 день более 60 миль, т.е. около 90 км (Ьіу. XXVIII. 7. 2-3). Там царь едва не захватил в плен самого Аттала, солдаты которого грабили Опунт. Лишь по случайности фуражиры, находившиеся далеко от города, заметили македонян, подняли тревогу и бросились к кораблям (Ьіу. XXVIII. 7. 4-8). Аттал вернулся к Орею и там узнал о нападении вифинского царя на его владения, поэтому пергамский царь бросил союзников и вернулся в Азию (Ьіу. XXVIII. 7. 10). Римский флот вернулся на базу в Эгину (Ьіу. XXVIII. 7. 11), а Филипп активизировал свои действия. Он захватил Троний, Титроний и Друмии, доридские крепости (Ьіу. XXVIII. 7. 13). Затем выступил против Маханида, который предпочел вернуться в Спарту, узнав о намерениях царя (Ьіу. XXVIII. 7. 16-17).
На состоявшемся военном совете союзников было принято решение напасть на этолийские земли. Филипп отплыл к Эрифрам и высадился в Эвпалии (Ьіу. XXVIII. 8. 8). Этолийцы бежали в леса и горы, бросив имущество и скот, который достался македонцам (Ьіу. XXVIII. 8. 8-10). Отправив добычу ахейцам, царь отправился в Коринф, затем через Эвбею и Деметриаду вернулся в Македонию (Ьіу. XXVIII. 8. 10-14). Полибий, однако, излагает несколько иную версию событий. По его свидетельству, македонское войско вновь напало на Ферм. На этот раз разгром, учиненный македонцами, превзошел те разорения, которые они нанесли противнику в первое нападение на Ферм в 218 г. (РоїуЬ. XI. 7. 2-3).
Весной 206 г. Этолия, разбитая и обескровленная, пошла на сепаратное соглашение с Филиппом (Ьіу. XXIX. 12. 1). Только тогда Рим отправил через Адриатику войско и корабли под командованием Семпрония Тудитана, чтобы сорвать переговоры (Ьіу. XXIX. 12. 2). Однако римляне опоздали, соглашение уже было заключено. Поскольку этолийцы не собирались нарушать договор с царем, римлянам не оставалось ничего иного, как пойти на переговоры о мире, который и был подписан в 205 г. в Фенике.
Военные действия наглядно демонстрируют прочность греко-македонских союзных отношений. Несмотря на неудачи и потери македонский царь стремился оказать помощь всем своим союзникам. В 209 г., когда в Македонии началось восстание, царь был вынужден уйти из Греции, хотя военный сезон еще не закончился. Но даже в условиях, когда ему могли потребоваться все силы для подавления смуты, он оставил союзникам 2 500 воинов (Ыу. XXVII. 32. 10). В 207 г. беотийцы, страшась неприятельского флота, просили у царя вспомогательные силы, с такой же просьбой обращались жители Эвбеи, акарнанцы и, вероятно, эпироты (Ро1уЬ. X. 41. 2-3). Для Македонии в тот момент угрозу представляли соседние иллирийские и фракийские племена, которые только ожидали ухода царской армии в Грецию, чтобы совершить вторжение в Македонию (Ро1уЬ. X. 41. 4; Ыу. XXVIII. 5. 7). Тем не менее Филипп обещал союзникам помощь и оказал ее, поэтому Эллинский союз не распался в ходе этой войны. Верность лиге и Филиппу сохраняли пелопоннесцы, беотийцы, эвбейцы, фокидцы, локры, фессалийцы и эпироты (Ро1уЬ. XI. 5. 4).
Военную добычу, полученную в Этолии, македонский царь отправил ахейцам (Ыу. XXVIII. 8. 8-10). Кроме того, Филипп передал союзникам Ге-рею и Трифилию - ахейцам, Алиферу - мегалополитам (Ыу. XXVIII. 8. 6). Указанные области царь подчинил в Союзническую войну, там находились македонские гарнизоны. Однако едва ли стоит говорить, что в ходе римско-македонской войны царь таким образом задабривал союзников. Филипп объявил о передаче этих пунктов, когда кризис в его положении миновал, когда Пергам и Рим фактически устранились от военных действий. Этот акт нельзя рассматривать как проявление слабости Македонии; напротив, Филипп твердо придерживался союзнических обязательств.
Примечательно сопоставить отношение римлян к греческому театру военных действий. Рим стремился вести войну не собственными силами, побуждая своих союзников к действиям; реальной помощи ни этолийцы, ни спартанцы от них не получили. Вероятно, определенную роль в этом сыграло соперничество между римскими партиями. С одной стороны, представители римской аристократии по-прежнему жаждали военной славы, но зависть и интриги политических противников иногда делали получение триумфа невозможным [12, р. 289]. С другой стороны, каждый из трех театров военных действий за пределами Италии и Африки был связан со специфическими интересами одной из трех основных партий: Испания находилась в сфере интересов группировки Сципиона, борьба за Сицилию велась родом Фабиев, а Греция и Македония были притягательны для партии Клавдиев, к которой принадлежали Валерий Левин, Сульпиций Гальба и Семпроний Тудитан [12, р. 291-292]. Хотя о союзе Филиппа с Ганнибалом было известно с 215 г., но римско-этолийский союз не был оформлен ранее 212 или 211 г., т.е. пока эта партия не пришла к власти. Военные действия после 207 г. римлянами были заброшены. Но именно в 207-205 гг. у власти находились сторонники Сципиона, что и вызвало в Риме потерю интереса к данному театру войны. Лишь в 202 г. партия Клавдиев вновь восстановила свое влияние, и, как следствие этого, вторая римско-македонская война не заставила себя долго ждать. Формально поводом к войне послужило заключение секретного союза между Филиппом и сирийским царем Антиохом III. Соглашение было вызвано не столько агрессией двух государств, увидевших возможность расширить сфе-
ры своего влияния за счет временного ослабления Египта, как преподносит нам Полибий, а скорее стремлением Антиоха не допустить союза Филиппа с Египтом. Хотя оба правителя располагали силами для вторжения в Египет, но они не поддержали бы друг друга в подобном походе. Это нарушило бы существующее равновесие сил, поэтому ни о каком завоевании Египта в соглашении речи не было. В 202 г. Антиох напал на Келесирию, а Филипп развернул действия в Эгеиде, эти действия были расценены как следствие, но не факт заключенного царями договора [13, р. 183-184].
Именно в ходе второй войны с Римом союзные отношения были разорваны ахейцами, перешедшими на сторону римлян. Однако другие государства сохраняли верность союзу и Филиппу. Едва ли правомерно говорить, что их позиция объясняется только наличием македонских гарнизонов, обеспечивавших лояльность союзников, в отличие от Ахайи, где македонского присутствия не было. Полибий (XVIII. 11. 4-9) говорит: «...пелопоннесцам нельзя вздохнуть свободно, пока царский гарнизон стоит в Коринфе; локры, бео-тяне, фокидяне не могут быть спокойны, когда Филипп владеет Халкидой и всей Эвбеей; наконец, ни фессалийцы, ни магнеты не могут наслаждаться свободой до тех пор, пока Филипп и македоняне держат в своих руках Де-метриаду...».
Действительно, можно отметить, что при Филиппе V македонские гарнизоны располагались во многих местах. В Фессалии, помимо Деметриады, гарнизон стоял в Атраке (Ыу. XXXII. 17. 4-18. 3). Македонские отряды были в Орее и в Эретрии, которая, вероятно, с 267 г. контролировалась Македонией [14, р. 144] (Ро1уЬ. XVIII. 45. 5; Ыу. XXXII. 16. 12), а также в Орхомене (Ро1уЬ. IV. 6. 6; РЫ. Лга1. 45), в Лепрее в Трифилии (Ро1уЬ. IV. 80. 15). У Тита Ливия есть упоминание о том, что Карист был усилен гарнизоном из Халки-ды (XXXII. 16. 8), что намекает на присутствие македонских солдат в крепости до прибытия подкрепления. В самом крупном городе Фокиды, в Элатее, также располагался македонский гарнизон (Ыу. XXXII. 24). Опунт, главный город Восточной Локриды, имел сторожевой отряд Филиппа во время второй римско-македонской войны (Ыу. XXXII. 32. 4). Согласно недавним находкам, можно утверждать, что македонский гарнизон находился еще в одном пункте Восточной Локриды, в Кине. Полибий упоминает Кин в 219 г., когда Филипп переправился из Фессалии на Эвбею, оттуда достиг Кина, а затем через Беотию и Мегариду подошел к Коринфу (Ро1уЬ. IV. 67. 6-7). Возможно, именно тогда Кин получил македонский гарнизон. Там был найден военный устав гарнизонной службы, идентичный известному ранее из Халкиды. Находка такого документа придает этому населенному пункту стратегическую значимость и позволяет предположить, что подобные памятники имелись и в других крепостях, удерживавшихся македонскими силами [15, р. 29 8шу]. Гарнизоны были гарантом от социальных потрясений, а в условиях военного времени - и от измены. Со времен Энея Тактика любой полководец должен был принимать во внимание тот факт, что внутренний враг не менее опасен, чем внешний (Эней Тактик. XI. 1-15) [16, с. 49-77; 17, с. 253]. Примечательно, что в период римско-македонских войн гарнизоны Филиппа V не только удерживали население от измены, но и упорно обороняли вверенные им крепости.
Стоит вспомнить, что военные инженеры в эллинистическую эпоху постоянно искали новые способы защитить города и придумали множество все-
возможных решений. Но инициатива всегда была в руках нападавших. Пропорция успешных осад по отношению к отражению противника все время возрастала [18, р. 46 й]. Тем не менее приведенные ниже примеры показывают, что большинство крепостей было захвачено лишь значительно превосходящими силами противника.
Так, в ходе второй римско-македонской войны Орей защищался с необычайной храбростью, так что римлянам пришлось отказаться от быстрого натиска и перейти к длительной осаде, сделав ставку на орудия и подкопы, что в конечном итоге и решило дело (Ыу. XXXI. 46. 6-16). Флот Аттала пытался захватить Карист, но оказалось, что защита усилена подмогой из Халки-ды, поэтому противник был вынужден оставить эту затею (Ыу. XXXII. 16. 7-8). Лишь когда к Каристу подошли три флота - римский, пергамский и родосский, крепость была сдана, а гарнизону за выкуп разрешили уйти (Ыу. XXXII. 17. 1-2). Эретрию осаждали объединенные римские и пергам-ские силы, корабли были оснащены метательными орудиями и осадными машинами (Ыу. XXXII. 16. 10). Тем не менее защитники держались сколько могли, при этом македонский гарнизон не позволил сразу сдать город (Ыу. XXXII. 16. 11-16). Фессалийский город Атрак, имевший македонский гарнизон, римляне так и не взяли (Ыу. XXXII. 17. 4-18. 3). Самый крупный фокидский город Элатея, где также был поставлен македонский гарнизон, закрыл перед римлянами ворота, лишь после долгой осады врагу удалось захватить сам город, но не крепость, которую македоняне покинули после заключения соглашения с консулом (Ыу. XXXII. 18. 9 и 24. 7). Опунт в Восточной Локриде в разгар войны был охвачен внутренней смутой, население призвало этолийцев и римлян, однако македонский гарнизон не ушел ни из-за угроз опунтцев, ни при виде римских войск (Ыу. XXXII. 32. 4). Наконец, Коринф подвергся нападению римлян, родосцев, Аттала и ахейцев, изменивших Филиппу (Ыу. XXXII. 23. 4). Ливий отмечает редкое единодушие населения и македонского гарнизона. Командир гарнизона Андросфен воспринимался жителями как гражданин полиса (Ыу. XXXII. 23. 5). Узнав о спешивших на помощь Коринфу подкреплениях из Халкиды, противник предпочел снять осаду (Ыу. XXXII. 23. 11-13). В рассмотренных примерах примечателен тот факт, что шансов у гарнизона удержать город собственными силами против объединенных вражеских армий было мало, однако большинство союзников не спешило сдаваться, они сохраняли верность Македонии насколько это было возможно.
Причины, которыми руководствовались государства в выборе между Македонией и Римом, конечно, были разными. Можно отметить, что для акарнанцев и эпиротов, которые, очевидно, вступили в лигу для защиты от этолян [11, р. 395], с давних времен существовала угроза этолийского нападения, и единственным своим защитником они считали македонского царя (Ро1уЬ. IV. 5. 10; 25. 3; 67. 2; V. 3. 7; 6. 1-3; 96. 1; VII. 12. 7). Рим как союзник Этолии не мог восприниматься этими народами в роли освободителя греков, что и объясняет их верность царю. Наиболее ярко эта позиция отражена в речи акарнанца Ликиска, произнесенной в Спарте в 210 г. до н.э. (Ро1уЬ. IX. 32-39), в которой отмечены благодеяния, оказанные Греции македонскими правителями. В частности, посол подчеркнул, что благодаря Филиппу и македонянам греки имеют «возможность совещаться свободно» (Ро1уЬ. IX. 36. 10), и указал, что, «если долг чести велит сохранять верность писаным догово-
рам, то еще в большей мере бесчестно идти войной на своих спасителей...» (РоїуЬ. IX. 36. 12).
Промакедонскую позицию занимали и фессалийцы. Полибий говорит, что македонские цари управляли ими, как и самими македонянами (РоїуЬ. IV. 76. 1-2; ср. Ьіу. XXXII. 10. 7). Как подтверждение этого положения обычно рассматривают два письма Филиппа к фессалийскому городу Лариса ^уїї3. 543) В первом письме царь рекомендует пополнить число граждан переселенцами из других городов, на основании этого послания ларисяне приняли соответствующее постановление. Через пять лет царь направляет второе письмо, в котором выражает неудовольствие, что новые граждане вычеркнуты из списков, и настоятельно рекомендует восстановить их в гражданских правах. В ответ на это жители города принимают требуемое решение. В данном случае можно отметить несколько моментов. Во-первых, рекомендация Филиппа была направлена на решение вопроса недостатка населения в городе. Другого варианта решения проблемы не существовало. Естественно, что не всем понравился предложенный вариант, это скорее всего и привело к исключению новых граждан из списков. Если учитывать, что речь шла о плодородной земле города, то не вызывает удивления и открытое давление царя на горожан. Во-вторых, не следует переносить знания об одном городе на весь регион; Лариса была предметом особой заботы македонского царя. Филипп, вероятно, имел здесь ставку, так как несколько раз останавливался в этом городе во время военных походов (РоїуЬ. IV. 66. 7; 67. 6; V. 97. 4; IX. 18. 6), здесь, видимо, находились царский арсенал (РоїуЬ. V. 99. 1) и царский архив (РоїуЬ. XVIII. 33. 2). Другие города не пользовались столь пристальным вниманием македонского правителя.
Однако ахейский историк указывает, что жалобы на действия Филиппа высказывали в Сенате послы фессалийцев (РоїуЬ. XXII. 9. 3; XXIII. 1. 10-13), что, видимо, подразумевает претензии к царю со стороны нескольких городов. Но это произошло через несколько лет после поражения Македонии во второй римско-македонской войне.
Полибий также отмечает, что на сторону римлян фессалийские города перешли добровольно (РоїуЬ. XVIII. 38. 8). Отчасти это было связано с действиями самого македонского правителя. Во время поспешного отступления из эпирских теснин он сжег в Фессалии несколько городов (РоїуЬ. XVIII. 3. 9; 23. 4; Ьіу. XXXII. 11-13; РЫ. Шашіп. 5). При этом Ливий отмечает (XXXII. 13. 8), что Филиппу «было горько делать такое, но земля эта должна была достаться его врагам, он хотел забрать оттуда по крайней мере самих людей, что раньше были его союзниками». Тактика «выжженной земли» вполне могла себя оправдать в военном отношении. Плутарх отмечал, что Фламинин опасался оказаться вдали от моря, где, гоняясь за Филиппом, уклоняющимся от сражения, он останется без хлеба и, подобно своему предшественнику, вынужден будет отойти назад, так ничего и не добившись (Рїиі;. Иашіп. 4). Но такие действия македонского царя едва ли могли понять жители уничтоженных городов. Кроме того, после отступления Филиппа отпор войскам Тита Флами-нина фессалийские города были не в состоянии организовать, на их землях уже хозяйничали этолийцы и афаманы (Ьіу. XXXII. 13. 10 sqq.). Полибий несколько преувеличил, говоря, что фессалийцы добровольно перешли на сторону римлян. Фалория, Эгиний, Атрак упорно сопротивлялись врагу (Ьіу. XXXII. 15 и 17).
Беотийцы были благодарны Филиппу за оказанные услуги (Polyb. VII.
12. 7) и остались ревностными сторонниками Македонии (Polyb. XXII. 4). Хотя после поражения Филиппа Тит мирно вступил в Беотию и склонил города на римскую сторону (Plut. Flamin. 6), однако шаг этот был вынужденный, многие не одобряли новый политический выбор (Ibid). В государстве началась борьба промакедонской и проримской партии, закончившаяся убийством беотарха Брахилла - верного сподвижника Филиппа (Polyb. XVIII. 43), несмотря на это сторонники проримской политики, видимо, вскоре были изгнаны (Polyb. XXII. 4. 4) и заочно приговорены к смерти (Polyb. XVIII. 4. 7).
О фокидянах известно немного. Небольшие крепости сдались, видимо, без боя (Liv. XXXII. 18. 9). Но Элатея - самый крупный город Фокиды - оказала упорное сопротивление римлянам (Liv. XXXII. 18. 9 и 24. 7). Немного времени консул потратил на взятие Антикиры, Амбриса и Гиамполя, но Давлиду, стоявшую на высоком холме, захватить не удалось: не помогли ни лестницы, ни осадные приспособления (Liv. XXXII. 18. 6-8).
Открытое предательство союзников совершили лишь ахейцы. Тит Ливий указывает, что ахейцы были обязаны македонянам многими благодеяниями: «...мегалополиты были обязаны Антигону возвращением из изгнания. Димы были захвачены римлянами в прошлой войне, а Филипп приказал выкупить их жителей, где бы они ни томились в рабстве, и вернул им свободу и родину. Аргосцы связаны узами гостеприимства и узами семейной дружбы с Филиппом» (Liv. XXXII. 22. 9-11). В первую римско-македонскую войну царь поспешил на помощь к ахейцам, которые умоляли его об этом, им досаждал спартанский тиран Маханид, а этолийцы опустошали земли, переправившись у Риона (Liv. XXVII. 29. 9).
Обвинения царя в жестокости, алчности и вероломстве при решении вопроса о сохранении союза с македонянами или о переходе на сторону римлян не были существенными: большинство из перечисленных в ходе споров «преступлений» Филиппа не имело отношения к ахейцам (Liv. XXXII. 21. 21-22). Более того, разорение Аттики, Киоса и Абидоса не давало ахейцам формального повода ни вступиться за обиженных, ни выйти из союза, поскольку ни Афины, ни Киос, ни Абидос не входили в Эллинскую лигу. Важнее было то, что, по выражению стратега Аристена, «о Филиппе не напоминает ничто, кроме его посла, а римский флот стоит в Кенхреях» (Liv. XXXII. 21. 7). Поскольку ахейцы давно привыкли, что их проблемы решались македонским царем, то для них серьезной задачей становилась оборона собственными силами своих же городов. Ахейцы не смогли отстоять Димы в первой войне с римлянами (Liv. XXVII. 31. 9; 32, 11), а теперь ахейское собрание должно было ответить на довольно странный вопрос: «может быть, мы сами, своими силами будем оборонять осажденные города от римского врага?» (Liv. XXXII. 21. 28). Кроме того, довольно серьезным аргументом, вероятно, оказалось обещание римлян вернуть Коринф под ахейский контроль (Liv. XXXII. 19. 4; Polyb. XVIII. 2. 5).
В связи с этим стоит рассмотреть один пассаж Полибия, где историк указывает, кого следует считать предателем (Polyb. XVIII. 15. 1-5): в категорию таких людей можно отнести тех, кто, пользуясь бедственным положением родины, предают свои города врагам ради собственного благополучия и выгоды или из вражды к противникам, а также тех, кто пропускает в родной город неприятельский гарнизон и, пользуясь для своекорыстных целей под-
держкою иноземцев, подчиняют родину власти более сильной, чем та, какою родина располагает. Хотя автор, видимо, сознательно не пишет о союзных отношениях Ахейской федерации и Македонии, однако, в сущности, ахейцы предали македонян «ради собственного благополучия» и в корыстных целях «подчинили родину более сильной власти», чем македонская.
Подводя итог, можно отметить, что союзные греко-македонские отношения были довольно прочными и стабильными в течение двух десятилетий, пока союзники сохраняли заинтересованность друг в друге. Межгосударственная организация была вполне жизнеспособным объединением, выдержавшим испытание тремя войнами (Клеоменовой, Союзнической и первой римско-македонской). Государства, осознавшие новую расстановку сил на международной арене, оказались более готовыми к компромиссу и сотрудничеству в рамках крупной организации, общими усилиями союзники отстояли свои земли в ходе первой римско-македонской войны и признали власть римлян лишь тогда, когда поражение Македонии во второй войне стало очевидным. На открытое предательство союзных интересов пошли лишь ахейцы -наиболее сильный партнер по лиге. Как в классический период Афины и Спарта не могли смириться с подчиненным положением, так и Ахейская федерация не смогла отказаться от тех амбиций, что были присущи ее лидерам со времен Арата Старшего. Преодоление этих претензий было возможно в рамках последовательного развития межгосударственных институтов, но лишь при условии отсутствия вмешательства внешней силы и с течением времени.
Список литературы
1. Fine, J. The Background of the Social War of 220-217 B. C. / J. Fine // A. J. Ph. -1940. - V. 61. - Р. 129-165.
2. Die Staatsvertraege des Altertums, III: Die Vertraege der griechisch-roemischen Welt von 338 bis 200 v. Chr / Hrsg. von H. H. Schmitt. - Munchen, 1969. - № 507.
3. Hammond, N. G. A history of Macedonia / N. G. Hammond, F. W. Walbank. -Oxford, 1988. - V. 3. - 627 p.
4. Errington, R. M. A history of Macedonia / R. M. Errington. - Berkeley ; Los Angeles ; Oxford, 1990. - 320 p.
5. Haas, J. C. Hellenistic Halai: an analysis of the historical sources, stratigraphy, and ceramics / J. C. Haas. - Cornell University, 1998. - 119 p.
6. Beloch, K. J. Griechische Geschichte. 2 Aufl. Bd. 4. 2 Abt / K. J. Beloch. - Berlin ; Leipzig, 1927.
7. Niese, B. Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten seit der Schacht bei Chaeroneia. Tl. 2 / B. Niese. - Gotha, 1899. - 512 s.
8. Tarn, W. W. The Greek Leagues and Makedonia / W. W. Tarn // CAH. - 1928. -V. 7. - P. 732-768.
9. Picard, O. Chalcis et la confеdеration eubеenne. Etude de numismatique et d’ his-toire, IVe-ler siecle / O. Picard. - Paris, 1979. - 377 p.
10. Le Bohec, S. Antigone Doson, roi de Macedoine / S. le Bohec. - Nancy, 1993. -525 p.
11. Will, E. Histoire politique du monde hellеnistique. 2-eme. ed. Т. 1 / E. Will. - Nancy, 1979.
12. Dorey, T. A. Contributory Causes of the Second Macedonian War / T. A. Dorey // A. J. Ph. - 1959. - V. 80, № 3. - P. 288-295.
13. McDonald, A. H. The Origins of the Second Macedonian War / A. H. McDonald, F. W. Walbank // JRS. - 1937. - V. 27, № 2. - P. 180-207.
14. Knoepfler, D. Les relations des cites eubeennes avec Antigone Gonatas et la chro-nologie delphique au debut de l’epoque etolienne / D. Knoepfler // Bulletin de corre-spondance hellenique. - 1995. - T. 119. - P. 137-159.
15. Hatzopoulos, M. B. L’organisation de l’armee macedonienne sous les Antigo-
nides: problemes anciens et documents nouveaux. MELETHMATA 30 /
M. B. Hatzopoulos. - Athenes, 2001. - 182 p.
16. Маринович, Л. П. Социально-политическая борьба и наемничество в Греции IV в. до н.э. в трактате Энея Тактика / Л. П. Маринович // ВДИ. - 1962. - № 3. -
17. Беляев, В. Ф. Эней Тактик - первый военный теоретик античности / В. Ф. Беляев // ВДИ. - 1965. - № 1. - С. 239- 257.
18. McNicoll, A. W. Hellenistic fortifications from the Aegean to the Euphrates / A. W. McNicoll. - Oxford, 1997. - 230 p.
E-mail: natalia-sivkina@yandex.ru
УДК 94(3)
Сивкина, Н. Ю.
Верность и предательство в греко-македонских отношениях на рубеже 111-11 вв. до н.э. / Н. Ю. Сивкина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 4 (24). - С. 3-13.
С. 49-77.
Сивкина Наталья Юрьевна
доктор исторических наук, доцент, кафедра истории древнего мира и средних веков, Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского
Sivkina Natalya Yuryevna Doctor of historical sciences, associate professor, sub-department of history of the ancient world and middle ages, Nizhny Novgorod State University named after N. I. Lobachevsky
