CC BY
122
С. А. Новиченков
ВЕРИФИКАЦИОННЫЙ КРИТЕРИЙ ОСМЫСЛЕННОСТИ ВЫРАЖЕНИЙ
В 20-е годы ХХ века представителями Венского кружка была разработана концепция верификационного критерия осмысленности выражений, вокруг которой завязались горячие дискуссии. Обсуждение концепции происходило в более широком контексте, связанном с вопросом об осмысленности метафизических теорий и проблемой разграничения научного и ненаучного знания.
Уже в ранний период существования Венского кружка Р Карнап высказывал мнение, что вопрос «Существует ли внешний мир?» лишён познавательного значения, равно как и другие метафизические вопросы1. Он полагал, что предложения, выражающие тезисы метафизики, хотя имеют правильную грамматическую форму, утверждениями не являются. Их возникновение связано с несовершенством естественного языка, которое выражается в следующем. Во-первых, в естественном языке присутствуют термины, обозначающие несуществующие объекты («круглый квадрат», «кентавр»). Во-вторых, в нём часто нарушаются правила синтаксиса (например, в выражении «Цезарь является и»), в том числе и логического синтаксиса («Цезарь является простым числом»).
Согласно Р. Карнапу, наука должна опираться не на постулат о реальности внешнего мира, а на «реалистический» язык. Выражения этого языка строятся по строго определённым правилам, заданным на множестве исходных осмысленных объектов2. Под влиянием работ Витгенштейна Карнап считал, что осмысленные синтетические утверждения должны быть в принципе проверяемыми, то есть должны наличествовать условия, при которых они истинны. Метафизические теории, поскольку они выходят за пределы эмпирического содержания и реальных физических условий, принципиально не проверяемы.
П. Хенле не разделял точку зрения Карнапа и считал, что смысл имеют все выражения, которые кем-либо понимаются3. Понимание—это специфическое состояние сознания, сопровождаемое чувством контроля над ситуацией. Он не согласился, во-первых, с тем, что все метафизические теории лишены эмпирического содержания, а во-вторых, с тем, что если теория не проверяема эмпирически, то она не имеет смысла. Хенле приводит примеры эмпирического содержания метафизических теорий, показывая, его прямую зависимость от научных открытий, которыми оно либо подтверждается, либо опровергается4. Он считает, что даже в том случае, если теория не проверяема эмпирически, это не означает, что она не может быть кем-либо понята. Например, метафизическое высказывание «Бог существует» понятно даже тем людям, которые не принимают онтологического доказательства бытия Бога и не обосновывают его эмпирическими фактами. Хенле приходит к выводу, что требование эмпирической проверяемости не является критерием осмысленности, хотя и может быть критерием научности.
Проверяема теория или нет, это зависит от того, как понимается верификация. М. Шлик полагал, что теория верифицируема в том случае, если допускается логическая возможность верификации. М. Шлик считал, что теория верифицируема в том случае, если допускается логическая возможность верификации, но Хенле с ним не согласился,
© А. А. Санглибаев, 2008
полагая, что такой критерий не исключает из числа верифицируемых те теории, которые содержат метафизические сущности. Согласно же взглядам Карнапа, верификация возможна только относительно определённых физических законов, то есть означает физическую возможность проверки. Шлик возразил, что у нас нет полного и достоверного знания законов природы, поэтому мы не можем точно сказать, какой физический факт возможен. Мы можем говорить лишь о степени такой возможности, и, значит, мы можем говорить лишь о степени значимости теории для данного этапа развития науки.
Логическая возможность верификации, согласно Шлику, зависит от соответствия гипотезы синтаксическим правилам языка: «Верифицируемость, являющаяся достаточным и необходимым условием смысла, есть возможность логического порядка; она обусловлена конструкцией предложений в соответствии с правилами, в которых определены её термины5». Л. Тондл посчитал эту формулировку некорректной, поскольку верификационный критерий оказался соотнесённым с понятием «логической возможности», у которого отсутствует точное определение6. К тому же критерий смысла должен быть эмпирическим, а у Шлика он оказался связанным с логической структурой языка, задаваемой, прежде всего, синтаксическими правилами.
Правда, Л. Тондл решил, что логическую неопределённость можно частично преодолеть посредством введения постулатов значения и продемонстрировал это на шли-ковском примере лишённого смысла предложения: «Укажи мне землю, где небо в три раза более синее, чем в Англии». Данное предложение может быть признано «логически невозможным» лишь при условии, если предварительно будут введены определённые постулаты, например, такие, которые устанавливают логическую несовместимость терминов «синий» и «в три раза». Постулаты могут приниматься на основе опыта, устанавливающего взаимосвязь нелогических констант языка с объектами и явлениями. Таким образом, поскольку понятие «логической невозможности» должно учитывать семантическую зависимость нелогических констант данного языка, то оно стало зависимым от способов введения постулатов значения.
Л. Тондл показывает, что понятие логической верификации, сформулированное М. Шликом, связано с неразрешимыми проблемами7. Осмысленность—это метаязыковой предикат. Предложение метаязыка «логически невозможно верифицировать 2» допустимо только в том случае, если нам известно значение предложения языка-объекта, которое в метаязыке обозначено как 2. Получается, что предложение имеет смысл, если его можно логически верифицировать, а логическая верификация, в свою очередь, возможна, если предложение имеет смысл. Существует ещё одна трудность, которую можно сформулировать следующим образом. Предложение «смысл предложения задан логическими возможностями его верификации» не является аналитическим, так как его истинность не следует из логической невозможности признать противоположное ему (например, «смысл предложения не задан логическими возможностями его верификации»). Если же это предложение синтетическое, его следует верифицировать, но это неосуществимо в семантическом метаязыке, в котором сформулирован сам верификационный критерий смысла.
А. Д. Айер предложил другой критерий осмысленности предложений: предложение осмысленно, если из него при помощи других гипотез можно вывести предложения наблюдения, которые непосредственно из этих гипотез не следуют. В более точной формулировке этот критерий можно выразить так. Предложение X является осмысленным тогда и только тогда, когда существует конечное число других предложений Ф;, Ф2 ...Фп так что из конъюнкции X и Ф1, Ф2 ...Фп можно вывести одно предложение наблюдения X, причём X само по себе не выводимо из Ф;, Ф2 ... Фп. Л. Тондл, ссылаясь на А. Чёрча, показывает, что такой критерий не устраняет метафизических предложений из мно-
жества осмысленных8. Предложение «Абсолютное является абсолютно абсолютным» вместе с гипотезой «если абсолютное является абсолютно абсолютным, то сейчас идёт дождь», позволяют вывести предложение наблюдения «Сейчас идёт дождь».
В поздний период существования Венского кружка некоторые из его представителей поставили под сомнение принцип верификации. Под влиянием идей К. Поппера и К. Гёделя, а также личного общения с ними Карнап стал склоняться к тому, что принцип верификации не позволяет учесть роль гипотез и аксиоматического метода в науке. Он разработал модифицированную версию верификационного критерия, основанную на отказе от требования полной верификации. В своей работе «Testability and meaning»9 он предложил ввести менее строгие средства проверки семантической характеристики предложения. Окончательное и однозначно определенное установление истинности или ложности синтетического предложения, которое можно было бы записать с использованием квантора общности, часто неосуществимо. Именно поэтому вместо верификации Карнап использует понятие «подтверждение». Подтверждение — это ступенчатый процесс, который последовательно уточняет наше знание семантической характеристики предложения. Предложение является подтверждаемым, если предложения наблюдения могут уменьшить или увеличить вероятность его истинности. На основе понятия подтверждения Карнап ввёл понятие тестируемости (testability). Предложение тестируемо, если существует вполне определенная процедура для установления его подтверждаемости.
О подтверждаемости допустимо говорить только тогда, когда язык, на котором сформулировано предложение, имеет точную синтаксическую и семантическую конструкцию. Чтобы продемонстрировать пример языка, в котором можно использовать указанные средства, Карнап разработал схему эмпирического языка. Словарь этого языка содержит в качестве примитивных нелогических выражений имена пространственно-временных точек и предикаты наблюдения. Образование остальных нелогических выражений осуществлено при помощи так называемых редукционных предложений. Эти предложения уточняют семантически значимые отношения нелогических выражений данного языка и играют, таким образом, роль постулатов значения. По мнению Л. Тондла, Р. Карнап, предусмотрел, что метафизические предложения вряд ли можно найти в языковых системах, которые имеют точную синтаксическую и семантическую конструкцию10.
Однако возникает вопрос: могут ли научные теоретические понятия быть выражены на эмпирическом языке? Можно ли предложения, содержащие теоретические понятия, высказать посредством предложений наблюдения? В одной из своих статей11 П. Хенле, рассматривая «Testability and meaning», обращает внимание на то, что Карнап ввёл точное определение наблюдаемого факта12. Осмысленными он считал те предикаты, которые вводятся при помощи редукционных предложений, содержащих условия эксперимента и результаты наблюдений. Предикату наблюдаемости Карнап дал следующее определение: предикат P языка L называется наблюдаемым для организма (персоны) N, если для подходящего аргумента b, N способен при определённых обстоятельствах принять решение с помощью некоторых наблюдений об образованном предложении P(b), подтверждается ли P(b) или ~P(b) в достаточно высокой степени, чтобы принять или отвергнуть P(b). Редукционные предложения являются парами выражений следующей формы:
Qi(x) з Q/x) 3 Q3(x) и Q'(x) 3 Q'(x) 3 Q3(x)
Q: и Q4 являются условиями эксперимента и другими условиями наблюдения; Q2 и Q5 являются результатами наблюдений; Q3 — новый предикат введённый редукционными предложениями. Эта процедура даёт значение новому понятию только в тех случаях,
когда имеют место либо Q1 и Q2 либо Q4 и Qs , но ни в каких других случаях. Карнап приводит такой пример: если х помещен в воду, и если х растворился, значит х является растворимым. Это объясняет условия, при которых термин «растворимый» может быть свойством чего-либо. Аналогичным образом объясняется, как свойство может отвергаться относительно чего-либо. В данном случае Q1 = Q4 и Qs = ~ Q Но здесь возникает следующая сложность. Мы можем осмысленно ввести термин «растворимый», только если какие-либо объекты уже были растворены. Но тогда нет надобности в употреблении данного термина. Употребление термина «растворимый» относительно объектов, которые уже были растворены, приносит мало пользы. Мы скорее нуждаемся в употреблении данного термина относительно веществ, которые не были растворены. Карнап разрешает эту трудность так. Мы должны дополнить предикат «растворимый в воде» формулировкой закона, утверждающего, что два тела, состоящие из одного вещества, либо оба растворимы, либо оба нерастворимы.
Но такое решение, по мнению П. Хенле13, во-первых, требует ввести понятие «вещества», которое является гораздо более сложным, чем понятие «растворимый»; во-вторых, оно не отменяет того, что нельзя осмысленно употреблять термин, обозначающий какое-либо свойство, до тех пор, пока оно не было приписано конкретному объекту или отвергнуто относительно него на основе наблюдения или эксперимента. Возникает вопрос, как мы можем приписать или отвергнуть свойство относительно объекта путём наблюдения или эксперимента, если не знаем смысла термина, выражающего данное свойство? Не ясно также и то, как посредством редукционных предложений могут быть ведены такие понятия, как атом, электрон, поле и пр. Могут ли вообще ненаблюдаемые гипотетические понятия иметь осмысленное употребление?
П. Хенле считает, что история науки свидетельствует о том, что введение абстрактных сущностей в научные теории было оправдано предсказательной силой этих теорий. Поскольку использование абстрактных понятий позволяло сделать предсказания, они должны быть признаны осмысленными. Предложения, содержащие абстрактные сущности не могут быть выведены из предложений наблюдения, но обратное возможно. По мнению П. Хенле, абстрактные теоретические понятия не могут быть введены через редукционные предложения.
В ответ на критику своего верификационного критерия и его применения к метафизическим теориям Карнап выдвинул тезис: никакое предложение наблюдения не может подтвердить или опровергнуть выражение А, если оно лишено познавательного значения14. Карнап не отрицает, что метафизические положения могут быть понимаемы в том смысле, что они вызывают определённые эмоции или ассоциации в сознании носителя языка, но это не означает, что все они имеют познавательное значение. Некоторые метафизические теории, как, например, учение Канта, могут быть опровергнуты или подтверждены научными открытиями и в силу этого их следует признать обладающими познавательным значением. Тем не менее, Карнап считает, что критерий осмысленности позволяет исключить некоторые метафизические концепции из числа научных теорий. В первую очередь это относится к философии Гегеля. Карнап признаёт, что теоретические понятия науки не могут быть введены через редукционные предложения и, вообще, не могут быть полностью объяснены через предложения наблюдения. Но содержание осмысленных теоретических понятий, по крайней мере, частично, может быть определено на основе наблюдаемых фактов с помощью введения постулатов, которые связывают теоретические идеи и наблюдения через правила соответствия.
«Позднего» Карнапа чрезвычайно интересовала проблема, как можно обосновать право учёного использовать абстрактные теоретические термины, отрицая при этом
право философа использовать метафизические понятия15. Решение нашлось благодаря обращению к «предложениям Рамсея». Суть его заключалась в следующем. Значение теоретического термина вытекает из контекста теории, в которой он употребляется. Сама теория состоит из теоретических постулатов вместе со всеми постулатами соответствия. Рамсей предложил заменить предложение, являющееся полным утверждением теории, формулой, в которой все теоретические термины замещаются соответствующими переменными, пробегающими по множеству классов или отношений в зависимости от логической формы теоретических терминов, и связать эти переменные кванторами существования. Рамсеевское предложение, таким образом, постулирует лишь то, что существуют такие классы и отношения, которые (1) связаны друг с другом специфическим способом, (2) связаны с наблюдаемыми объектами определённым способом.
У. Куайн обратил внимание на другую сторону проблемы. Согласно ему, утверждение, что осмысленное синтетическое предложение должно быть верифицируемо, не приемлемо16. Различие между аналитическими предложениями, значение которых зависит от значений входящих в них терминов, и синтетическими, значение которых зависит от фактов,— иллюзия. Ошибочно считать, что всякое осмысленное высказывание является эквивалентом какой-то логической конструкции, образованной из предложений наблюдения. Бессмысленно также говорить о лингвистической и фактической компонентах отдельных предложений. Осмысленность предложений вне контекста невозможна, только «наука в целом» может быть соотнесена с опытом.
В заключение можно отметить, что в дискуссиях представителей аналитической философии об осмысленности выражений не все их участники одинаково понимали термины «смысл» и «наблюдаемый факт». Обсуждение философами Венского кружка вопросов о том, являются ли осмысленными метафизические высказывания и является ли верификационный критерий критерием различения осмысленных и неосмысленных выражений, привело представителей аналитической философии к необходимости поставить вопрос о понятии смысла языковых выражений как таковом.
1 Carnap R. Intellectual autobiography // The philosophy of Rudolf Carnap. Еdited by P. A. Shilpp; LaSelle, Open court. London: Cambridge university press, 19б3. P. 3-8б.
2 ПавилёнисР. И. Проблема смысла. М., 1983.
3 Henle P. Meaning and verifiability // The philosophy of Rudolf Carnap». Еdited by P. A. Shilpp; LaSelle, Open court. London: Cambridge university press, 19б3. P. 1б5-182.
4 Там же. P. 1б5-182.
5 Тондл Л. Проблемы семантики. М., 1975.
6 Там же.
7 Там же.
8 Там же.
9 Carnap R. Testability and meaning // Philosophy of science. 193б, 1937. No. 3, 4.
10 Тондл Л. Проблемы семантики. М., 1975.
11 Henle P. Meaning and verifiability // The philosophy of Rudolf Carnap. Еdited by P. A. Shilpp; LaSelle, Open court. London: Cambridge university press, 19б3. P. 1б5-182.
12 Там же.
13 Там же.
14 Carnap R. Paul Henle on Meaning and Verifiability // Replies and Systematic Expositions // The philosophy of Rudolf Carnap. Еdited by P. A. Shilpp; LaSelle, Open court. London: Cambridge university press, 19б3. P. 874-877.
15 Карнап Р. Философские основания физики. М., 200б.
16 Куайн У. Две догмы эмпиризма // Слово и объект. М., 2000.
