CC BY
38УДК 342.565.2 ББК 67.71
DOI 10.24411/2312-0444-2019-10168
ВЕРХОВЕНСТВО КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ ПОСТАНОВЛЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Баланс публичных и частных интересов
Алексей Петрович ЧИЖИК, Татьяна Сергеевна САЯПИНА,
доцент кафедры «Государственно-правовые старший преподаватель кафедры
дисциплины» Московского экономического «Гражданско-правовые дисциплины»
института, кандидат юридических наук Московского экономического института
E-mail: achizhik@yandex.ru E-mail: sereginats@noumei.ru
Научная специальность по публикуемому материалу: 12.00.02 — конституционное право;
конституционный судебный процесс; муниципальное право
Рецензент: Л.А. Руднева, кандидат юридических наук
Аннотация. В статье рассмотрена проблема применения постановлений Европейского Суда по правам человека в рамках национальной правовой системы, сделан вывод о том, что для обеспечения баланса публичных и частных интересов важно разработать объективные критерии применимости постановлений Европейского Суда по правам человека в России по различным категориям судебных дел в соответствии с положениями Конституции Российской Федерации.
Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации, Европейский Суд по правам человека, судебные постановления, национальная правовая система, основы конституционного строя, права и свободы человека и гражданина.
Анализируя положения ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г., можно отметить, что правила международного договора должны применяться даже в том случае, если международным договором предусмотрены иные правила, нежели установленные законами Российской Федерации1.
28 февраля 1996 г. Россия стала членом Совета Европы и через два года ратифицировала важнейшее международное соглашение (международный договор) — Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (далее — ЕКПЧ)2.
Annotation. The article considers the problem of application of judgments of the European Court of human rights within the national legal system and concluded that, to balance public and private interests, it is important to develop objective criteria of applicability of judgments of the European Court of human rights in Russia on various categories of cases, in accordance with the provisions of the Constitution of the Russian Federation.
Keywords: the Constitutional Court of the Russian Federation, the European Court of Human Rights, judicial decisions, the national legal system, the foundations of the constitutional system, human and civil rights and freedoms.
По мнению многих ученых, данный международный договор предусматривает более широкое урегулирование прав человека и основных свобод. Однако в национальных правопо-рядках установлены правовые основы обеспечения прав и свобод человека и гражданина, гарантированные Основным законом (Конституцией), исходя из внутреннего национального, культурного уклада, традиций, обычаев и т.п., сформировавшихся в конкретной стране.
В итоге в научной литературе России и ряда зарубежных стран в различные периоды времени стали появляться дискуссионные мнения относительно возможности применения положе-
№ 4/2019
ний Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ), основанных на ЕКПЧ, в рамках рассмотрения конкретных судебных дел, в которых государство выступает ответчиком.
Исследуя российский опыт, отметим, что В.И. Крусс высказал мнение о том, что, хотя Россия ратифицировала ЕКПЧ и тем самым признала юрисдикцию ЕСПЧ, из этого не следует факт признания постановлений ЕСПЧ3.
Противоположная позиция была высказана П.А. Лаптевым и А.И. Ковлером. По их мнению, после ратификации ЕКПЧ в России фактически появился такой источник права, как судебный прецедент4.
Г.А. Гаджиев считает, что вследствие признания Россией юрисдикции ЕСПЧ важно не только придерживаться исполнения постановлений данного Суда по конкретному делу, в котором Россия является государством-ответчиком, но и обращать внимание на основные позиции Европейского Суда по правам человека, установленные при рассмотрении иных дел5.
Анализируя позиции вышеназванных ученых, считаем важным поддержать позицию П.А. Лаптева и А.И. Ковлера о том, что после ратификации ЕКПЧ в России фактически появился судебный прецедент обязательности постановлений ЕСПЧ по отношению к национальным судебным актам. Однако, по нашему мнению, так называемый «фактический» судебный прецедент существовал в России вплоть до 14 июля 2015 г., т.е. до момента вынесения Конституционным Судом Российской Федерации (далее — КС РФ) постановления № 21-П6, в соответствии с которым было определено верховенство КС РФ при исполнении решений ЕСПЧ.
При этом, если применить буквальное толкование положений ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, в России должны применяться правила международного договора, т.е. в рассматриваемом случае — ЕКПЧ. Постановления ЕСПЧ являются судебным актом, вынесенным с учетом применения положений ЕКПЧ.
По общему правилу, положения ЕКПЧ должны выполняться на территории России, однако в данном случае возникает коллизионный вопрос относительно обязанности выполнения постановлений ЕСПЧ, основанных на положениях ЕКПЧ, но фактически приводящих к расхождению с положениями Конституции Российской Федерации.
Как справедливо отмечает Р.Е. Карасев, в такой ситуации положения ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации нуждаются в совершенствовании, поскольку постановлением № 21-П от 14 июля 2015 г. КС РФ фактически
отменил безусловный приоритет положений международного договора7.
Помимо этого, видится важным отметить, что вынесением постановления № 21-П от 14 июля 2015 г. КС РФ фактически реализовал постулаты дуалистической модели взаимодействия международного и внутригосударственного права, сформулированные около века назад Дионисием Анцилотти и Гансом Трипелем8.
Так, в России стали самостоятельно взаимодействовать два не соподчиненных правопорядка — международный и внутригосударственный (российский), причем с наличием в каждом из них своих особенностей (собственного объекта, предмета, источников и т.п.).
Однако, к сожалению, приходится констатировать, что коллизионный вопрос полностью решен так и не был.
Как справедливо отмечает Я.С. Кожеуров, до сих пор вызывают дискуссии проблемы соотношения положений Конституции Российской Федерации, а также ЕКПЧ9. Помимо этого, в юридической доктрине возникают вопросы и относительно места постановлений ЕСПЧ в национальной правовой системе.
Безусловно, КС РФ не является единственным в мире судом, распространившим постулаты дуалистической модели, подобная практика распространена и в ряде иных зарубежных стран.
Например, Федеральный Конституционный Суд Республики Германия также ограничил правовую силу постановлений ЕСПЧ вынесением постановления от 26 февраля 2004 г. по делу «Гергюлю против Германии» (Gorgulu v. Germany)10, в котором сделал и оговорку о том, что постановления ЕСПЧ, хотя не обязательны для национальных судов, не должны оставаться без внимания национальной юстиции. По мнению суда, внутреннее законодательство также следует приспосабливать к постановлениям ЕСПЧ.
ЕКПЧ в Германии имеет статус федерального закона, однако ее положения в национальной правовой системе этой страны должны быть применимы лишь постольку, поскольку это не ведет к ограничению или умалению основных прав граждан, предусмотренных в Основном законе Германии.
Рассматривая особенности реализации положений ЕКПЧ в Италии, отметим, что в постановлении от 31 мая 2011 г. по делу «Маджо и другие против Италии» (Maggio and Others v. Italy) Конституционный Суд Итальянской Республики не согласился с выводами ЕСПЧ11 и вынес постановление, в котором указал, что при соблюдении международных обязательств уровень защиты прав граждан не должен снижаться.
№ 4/2019
По мнению данного суда, любые противоречия должны быть разрешены в пользу максимального обеспечения прав граждан, которые уже изначально заложены во внутреннем правопорядке.
Кроме того, Конституционный Суд Итальянской Республики признал также приоритет конституционных норм в связи с принятием решения иным судебным органом — Международным Судом ООН по делу о юрисдикционных иммунитетах государств12.
Конституционный Суд Австрийской Республики также признал значимость Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод по делу № В267/86 от 14 октября 1987 г., при этом обратил внимание на тот факт, что применение ее положений в Австрии невозможно в случае их противоречия положениям национального конституционного законодательства13.
Верховный Суд Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в решении от 16 октября 2013 г. иКБС 63 вообще признал невозможность применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод при решении вопросов об избирательных правах заключенных (за исключением случаев, если применение ее положений прямо не противоречит основным нормам национального права)14.
Исследование рассматриваемых ситуаций позволяет сделать вывод о том, что постулаты дуалистической модели взаимодействия международного и внутригосударственного права последовательно реализовываются не только в России, но и в ряде зарубежных стран с различными правовыми системами.
Возвращаясь к российскому опыту, важно обратить внимание на то, что в случае верховенства Конституции Российской Федерации при исполнении решений ЕСПЧ необходимо поддерживать баланс между публичными и частными интересами. Однако для того чтобы обеспечить такой баланс, важно четко знать объективные критерии применимости постановлений ЕСПЧ в Российской Федерации.
На наш взгляд, ситуации с расхождением позиций ЕСПЧ и позиций конституционных судов относительно национального правопорядка вызваны различием в понимании основ защиты прав и свобод на международном и национальном уровнях. Достаточно сложно урегулировать все особенности защиты прав и свобод человека лишь на международном уровне. По нашему мнению, в этом и состоит основная трудность реализации положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в национальных правопорядках. Необходимо учиты-
вать особенности и специфику развития и правового регулирования отдельных стран.
В связи с этим прослеживается и проблема определения места постановлений ЕСПЧ в национальной правовой системе. Но в целом важно отметить, что конституционные суды вышеназванных зарубежных стран, а также КС РФ, установлением ограничения возможности исполнения постановлений ЕСПЧ фактически стремятся найти и определенный компромисс между сочетанием международного и национального, публичного и частного. В основе ограничений исполнения постановлений ЕСПЧ во многих странах (в том числе и России) лежат именно противоречия с Основным законом соответствующей страны.
А что касается юридической доктрины, то в данном случае можно согласиться и с позицией В.Д. Зорькина, который отмечает, что в случае противоречия положений, указанных в постановлении ЕСПЧ и Конституции Российской Федерации, положения последней важно применять лишь в том случае, если они наиболее полно обеспечивают защиту прав и свобод человека и гражданина15.
Таким образом, В.Д. Зорькин предлагает ориентироваться, прежде всего, на частные интересы. Однако и публичные интересы в данном случае не могут быть оставлены без внимания, поскольку они лежат в основе обеспечения российской государственности.
Помимо этого, представляется, что в данном случае и в России можно применить положительный опыт Италии (относительно поддержки обязательного уровня защиты прав граждан).
В целях обеспечения верховенства Конституции Российской Федерации при исполнении решений ЕСПЧ в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» был внесен ряд изменений16, которые в целом были направлены на защиту основ конституционного строя России, однако для их эффективного применения важно сочетать и механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина, гарантированных ст. 17 Конституции Российской Федерации.
Таким образом, при применении в России постулатов дуалистической модели взаимодействия международного и внутригосударственного права важно учитывать как основы конституционного строя Российской Федерации, так и гарантии прав и свобод человека и гражданина. И для того чтобы обеспечить баланс публичных и частных интересов, необходимо разработать объективные критерии применимости постановлений ЕСПЧ в Российской Федерации применительно к рассмотрению различных категорий судебных дел.
№ 4/2019
1 Конституция РФ (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) // СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
2 Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. // Бюллетень международных договоров. 2001. № 3.
3 Крусс В.И. Дискриминация и дифференцированный подход к обладателям конституционных прав и свобод // Гос-во и право. 2005. № 12. С. 36.
4 См.: Лаптев ПА. Правовая система России и европейские правовые стандарты // Отечественные записки. 2003. № 2. С. 145;
Ковлер А.П. Европейское право прав человека и Конституция России // Журнал рос. права. 2004. С. 154—155.
5 Гаджиев ГА. Влияние юрисдикции Европейского Суда по правам человека на судебную практику Конституционного Суда РФ // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Матер. Всерос. совещания (Москва, 24 декабря 2002 г.) / Под ред. М.А. Митюкова. М.: Междунар. отн., 2004. С. 244.
6 Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2015. № 6.
7 Карасев P.E. Верховенство Конституции Российской Федерации при исполнении решений Европейского Суда по правам человека: теория и практика // Гос-во и право. 2016. № 4. С. 125.
8 Дерябина E.M. Традиционные доктрины и подходы к решению вопроса о соотношении международного, внутригосударственного и общеевропейского права: монизм и дуализм // Вестник МГОУ. 2010. № 2. С. 121—131.
9 Кожеуров Я.С. Споры о соотношении Конституции России и Европейской конвенции о защите прав человека: можно ли избежать цугцванга? // Актуальные проблемы рос. права. 2016. № 2 (63). С. 49.
10 Case of Görgülü v. Germany (Application no. 74969/ 01, § 52), 26 February 2004 // URL: https://hudoc.echr. coe.int/eng (Дата обращения: 24.10.2019)
11 Maggio and Others v. Italy (Application no. 46286/09, 52851/08, 53727/08 et al.), 31 May 2011 // URL: https:// hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22002-527%22]} (Дата обращения: 24.10.2019)
12 Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy : Greece intervening), Judgment, I.C.J. Reports 2012. Р. 99 // URL: https://www.icj-cij.org/files/case-related/143/143-20120203-JUD-01-00-EN.pdf (Дата обращения: 24.10.2019)
13 Verfassungsgerichtshof: Uberblick // URL: https:// www.vfgh.gv.at/index.de.html (Дата обращения: 24.10.2019)
14 См.: Judgment given on. 16 October 2013, UKSC 63 // URL: https://www.supremecourt.uk/cases/docs/uksc-2012-0160-judgment.pdf (Дата обращения: 24.10.2019); Акчурин Т.Ф. Действие международных договоров в правовой системе Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии // Междунар. правовой курьер. 2018. № 4 (28). С. 16—29.
15 Зорькин В.Д. Цивилизация права и развитие России. М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. С. 148.
16 Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.1994 г. № 1-ФКЗ (с послед. изм. и доп., в ред. от 29.07.2018 г.) // СПС «Консультант Плюс»
Библиографический список
1. Акчурин Т.Ф. Действие международных договоров в правовой системе Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии // Международный правовой курьер. 2018. № 4 (28). С. 16—29.
2. Гаджиев ГА. Влияние юрисдикции Европейского Суда по правам человека на судебную практику Конституционного Суда РФ // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Матер. Всерос. совещания (Москва, 24 декабря 2002 г.) / Под ред. М.А. Митюкова. М.: Междунар. отн., 2004. 536 с.
3. Дерябина E.M. Традиционные доктрины и подходы к решению вопроса о соотношении международного, внутригосударственного и общеевропейского права: монизм и дуализм // Вестник МГОУ. 2010. № 2. С. 121—131.
4. Зорькин В.Д. Цивилизация права и развитие России. М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. 320 с.
5. Карасев P.E. Верховенство Конституции Российской Федерации при исполнении решений Европейского Суда по правам человека: теория и практика // Гос-во и право. 2016. № 4. С. 122—125.
6. Ковлер А.П. Европейское право прав человека и Конституция России // Журнал рос. права. 2004. С. 149—157.
7. Кожеуров Я.С. Споры о соотношении Конституции России и Европейской конвенции о защите прав человека: можно ли избежать цугцванга? // Актуальные проблемы рос. права. 2016. № 2 (63). С. 49—54.
8. Крусс В.И. Дискриминация и дифференцированный подход к обладателям конституционных прав и свобод // Гос-во и право. 2005. № 12. С. 30—42.
9. Лаптев П.А. Правовая система России и европейские правовые стандарты // Отечественные записки. 2003. № 2. С. 145—157.
№ 4/2019
