CC BY
39
УДК 81'33
Д. Н.Серозеева
преподаватель кафедры английского языка, переводческий факультет, Московский государственный лингвистический университет; e-mail: [email protected]
вербальные и невербальные приемы политической дискредитации
Данная статья представляет собой попытку анализа вербальных и невербальных стратегий убеждения, используемых в средствах массовой информации Великобритании и С111А с целью формирования устойчивого отрицательного образа в сознании мирового сообщества. В ходе исследования установлены наиболее распространенные прагмалингвистические стратегии, основанные на обращении к логике и эмоциям, а также проведен анализ экспрессивного потенциала визуального компонента и его связи с текстом. Исследование проводилось на материале газетных статей, радиопередач и документальных фильмов.
Ключевые слова: средства массовой информации; постправда; техники убеждения; персуазивный дискурс.
D. N. Serozeeva
Lecturer, Department of the English language, Faculty of Translation and Interpreting, Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
VERBAL AND NONVERBAL METHODS OF POLITICAL DISCREDITATION
This article makes an attempt to analyze the verbal and non-verbal persuasive strategies used in the mass media of the UK and the U.S. in order to discredit a country and create its lasting negative image in the minds of the global community. We identify the most common pragmalinsguistic strategies based on the appeal to logic and emotions and analyze the expressive potential of a visual component and its correlation with text. The research is based on newspaper articles, radio programmes and documentaries.
Key words: mass media; post-truth; persuasive techniques; persuasive discourse.
Введение
Мы живем в эпоху цифровых технологий, которые сформировали пространственно-информационный континуум и открыли доступ к беспрецедентно большому объёму информации. Рост объёмов
происходит на фоне ускорения общего темпа жизни, что усложняет поиск, обработку и критический анализ информации. В условиях ограниченного времени читатели часто выбирают доступный материал: статьи, размещенные на передовице газеты или на главной странице поисковика, статьи с броскими заголовками. Неосознанный выбор делает нас уязвимыми перед информационными манипуляциями, которые могут служить в угоду повестке дня и часто подготавливают почву для последующих политических шагов как внутри страны, так и за ее пределами.
В бесконечном потоке информации происходит девальвация объективного: по прошествии времени читатель забывает факты, но в его сознании остается образ, составленный на основе первичной эмоциональной реакции на прочитанное или услышанное. Ученые указывают на прямую связь политического дискурса (как части медийного) и эмотивной составляющей высказывания [The Power of Emotions ... 2020] и отмечают, что оценочность и идеологичность «являются едва ли ни главными его (политического дискурса) свойствами» [Берендеев 2017].
Не случайно в последнее время растет популярность термина «постправда». Согласно определению оксфордского словаря, постправда «описывает обстоятельства, в которых объективные факты оказывают меньшее влияние на формирование общественного мнения, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям»1. В эпоху постправды СМИ часто становятся инструментом влияния на массовое сознание. В этой работе в качестве примера мы рассмотрим кейс медиадискурса о России в СМИ Великобритании и США.
Актуальность работы подкрепляется, с одной стороны, реалиями информационных процессов в мире, а именно - попытками подорвать авторитет России и преуменьшить роль страны в мировых исторических событиях, с другой - необходимостью выявить и категоризи-ровать стратегии дискредитации. Несмотря на повышенный интерес к данному вопросу в научном сообществе, ученым еще предстоит разработать более систематический подход к анализу вербальных и невербальных средств передачи эмоции в медийном дискурсе [The Power of Emotions ... 2020].
1 URL: https://www.lexico.com/definition/post-truth.
Цель данного исследования - собрать и проанализировать прагма-лингвистические и аудиовизуальные стратегии дискредитации страны в сознании мирового сообщества. Для достижения цели использовались следующие методы исследования: стилистический анализ, анализ дискурса, прагмалингвистический анализ дискурсивного события [Стеблецова 2014].
Прагмалингвистические стратегии дискредитации
В данном разделе мы рассмотрим обращение к логике и эмоциям как основу прагмалингвистических стратегий убеждения.
Обращение к логике
Эта стратегия часто строится на логических уловках и использовании ложных аргументов. Создавая эффект объективности и достоверности данных, эти приемы могут становиться инструментами убеждения. В каждом случае может использоваться один прием или их комбинация.
1) ложная аргументация (или / или);
2) индуктивное обобщение;
3) аргументация ad nauseam;
4) аргументация к незнанию / невежеству;
5) предвосхищение основания;
6) аргументация к авторитету.
Ложная аргументация (или / или) строится на предложении выбора между двумя вариантами, истинность которых не подтверждена, и исключении других возможных сценариев развития событий.
Вспомним скандал, который развернулся вокруг предполагаемого отравления Скрипалей в Солсбери в 2018 г. Выступая перед Палатой Общин, Тереза Мей, занимавшая на тот момент пост премьер-министра Великобритании, сделала следующее заявление:
There are "only two plausible explanations: either this was a direct act by
the Russian state against our country or conceivably the Russian government
could have lost control of a military-grade nerve agent and allowed it to get
into the hands of others" [Historic Documents of 2018; 2019].
Логика ее высказывания строится на заведомо ошибочной аргументации, которая не допускает иных сценариев:
есть только два правдоподобных объяснения: или это прямой акт агрессии со стороны Российского государства против нашей страны, или <...> Российское правительство утратило контроль над боевым отравляющим веществом <...>.
Индуктивное обобщение строится на отсылках к похожим инцидентам. Автор высказывания практикует предвзятый подход к аргументации: он выбирает те случаи, которые подтверждают его точку зрения, при этом он «отсеивает» противоречащие ей события. Когда доказательства перечисляются одно за другим - и здесь наблюдается синтез техники индуктивного обобщения и аргументации ad nauseam, - у реципиента невольно возникает доверие к выводу автора. По словам Г. И. Рузавина, эти приемы характерны для устной реализации текста [Рузавин 1997].
Рассмотрим высказывание радиоведущего Тома Суорбрика, прозвучавшее в разговоре со слушателем в прямом эфире радио LBC 4 апреля 2018 г.:
.It's not just the fact that there's evidence and intelligence that the Russians are stockpiling this chemical, it's previous history of ... assassinating former intelligence officers, of having history of using biological weapons as a way of assassinating people. (LBC, 4 April 2018, 12.00-15.00 BST).
Ведущий ссылается на участие России как на установленный факт и утверждает, что помимо «сведений и разведданных о том, что русские имеют запасы этого вещества», на вовлеченность России указывает «история заказных убийств бывших офицеров разведки», а также «история использования биологического оружия» для этих целей.
Слушатель выражает несогласие, на что ведущий отвечает, используя аргумент к незнанию. Стратегия рассчитана на неосведомленность оппонента и предполагает, что отсутствие доказательств обратного является доказательством исходного утверждения:
Bring me your evidence, Scot, show me that they [Russians] have acted entirely within the bounds of what's acceptable for a nation state to do, that they are not stockpiling this Novichok agent. (LBC, 4 April 2018, 12.0015.00 BST).
Далее используется стратегия предвосхищения основания: ведущий ссылается на неподтвержденные данные как доказательство верности своего утверждения:
...that they do not have ... a history of going after former intelligence officers even in this country, with the Litvinenko killing that happened in London several years ago. I mean all signs point that way, don't they?' (LBC, 4 April 2018, 12.00-15.00 BST).
Эффективность этого приема может заключаться в том, что его трудно опротестовать в том случае, если событие произошло давно, и оппонент не помнит или не знает подробностей. Отсылка к убийству Литви-ненко звучит убедительно: слушатели помнят это имя и скандал вокруг него. Лексико-грамматическое значение глагола happened и обстоятельства места и времени in London several years ago, кажется, подтверждают упомянутый факт. Однако информация не совсем верна: причастность России до сих пор не доказана. В СМИ говорят о подозреваемых «the two suspects were still living their lives in Russia» (The Guardian, Feb 24, 2020), а британские политики отказываются давать ход делу:
Marina Litvinenko said the prime minister was in danger of making the same "mistake" as Theresa May, who as home secretary refused to hold a public inquiry into her husband's murder in 2006 by polonium poisoning in central London (The Guardian, Nov 5, 2019).
Еще один удобный способ аргументации - это аргументация к авторитету. Цитируя политиков, журналисты не выражают собственное мнение, таким образом сохраняя непредвзятость текста, но в то же время они подводят читателя к определенным заключениям.
Структура статьи - сколько места отводится на ту или иную деталь происшествия, выбор цитат - всё это способно воздействовать на взгляды читателей. Особый интерес представляет периодичность упоминания в СМИ. Часто событие становится прецедентом, на который позже ссылаются как на истину. Подобную ситуацию наблюдаем и в случае с «отравлением» Скрипалей. После инцидента прошло несколько месяцев, споры утихли, а событие исчезло с первых страниц изданий. Однако уже в последних числах июня 2018 г. в прессе появились статьи об отравлении британской пары в Эймсбери, в связи с чем в СМИ снова появилась и фамилия Скрипалей.
Периодичность, с которой читателей возвращают к тому или иному событию, укрепляет в сознании общества определенный образ. Некоторые инциденты мифологизируются, т. е. возводятся в категорию мифа. Объясняя явление мифологизации как технологии пропаганды,
Д. Н. Павлов ссылается на архетипичность образов и свойственную мифу тенденцию разделять мир на две части: «Друг - враг, мы - они, свое - чужое, добро - зло, истинное - ложное» [Павлов 2015]. Он утверждает, что «современные мифы не имеют сакрального статуса. Однако они воспринимаются определенным сообществом как истина, обладают достаточным авторитетом, представляют собой модель реальности».
Так отравление Литвиненко постепенно возводится в категорию мифа: это событие уже легло в основу книги писателя Люка Хардинга A Very Expensive Poison и одноименной пьесы Люси Преббл. Позже пьесу поставили на сцене театра «Олд Вик» в Лондоне (The Guardian Sep 6, 2019). На июль 2020 г. запланирована премьера оперы Death of a Dissident на основе одноименной книги (The Guardian Feb 24, 2020). Дальнейшие ссылки в прессе на отравление Литвиненко будут восприниматься как внушающие доверие и будут для многих служить доказательной базой - ведь сюжет уже укоренился в сознании общества.
Обращение к эмоциям
Мы живем в эпоху постправды, где персуазивный дискурс опирается на эмоциональное воздействие. Обращение к чувствам, моральным убеждениям, а также предубеждениям человека, порой с большей эффективностью достигает поставленной цели, чем объективный, лишенный эмоций анализ. В основе стратегии лежит попытка вызвать у реципиента сильные эмоции, которые могут варьироваться от радости, надежды, сочувствия до зависти, возмущения, страха. Как отмечает Don Knefel, обращение к эмоциям является неотъемлемой частью повседневного дискурса - как в общественной, так и в частной жизни, и побуждает нас действовать исходя из чувств [Don Knefel 1991]. Именно этим обусловливается обращение медийного дискурса к привычным и понятным для широкой аудитории приемам.
В рамках персуазивной стратегии используются стилистические приемы и выразительные средства языка, экспрессивный потенциал слова или синтаксической конструкции.
В рамках одного дискурсивного события мы можем наблюдать:
- семантические повторы:
Russia hits back; Russia expels more diplomats, orders the expulsion
(CNNMar 29, 2018);
closes the US consulate (CNN April 2, 2018);
Russia is a bigger threat to our security <...> (The Times February 22, 2018);
Russian menace (The Washington Times Jun 14, 2018); a 'more aggressive' Russia (Reuters 18Mar 2018).
- аллюзии:
While there is no expectation of a «Red Dawn»-style Russian invasion of the United States (Politico Jun 12, 2017) - отсылка к американскому художественному фильму 1984 г. о Третьей мировой войне и вторжении советских войск на территорию США.
- слова с высоким экспрессивным потенциалом: hostile, adversarial, brazen.
- лексические единицы из семантических полей «агрессия», «нападение», «захват» - Russian invasion, military aggression, hostile acts, interference, quest for world domination - способствуют формированию в сознании читателя образа России как враждебной державы, агрессора.
1. .the Kremlin's active measures campaign has the potential to blunt the military's ability and weaken its resolve (of the US) to counter future Russian military aggression elsewhere (Politico Jun 12, 2017).
2. The universal outcry against Russia serves as confirmation that Putin has definitively recouped Russia's position as the adversarial Great Power (The Washington Post Apr 2, 2018).
3. Russia is becoming increasingly brazen in its hostile acts on foreign governments, including its interference in the 2016 US presidential election (CNN Apr 2, 2018).
Обращаясь к архетипическому делению реалий на свой - чужой, хороший - плохой, авторы противопоставляют Россию, как «враждебную державу» и «угрозу стабильности», западным странам, которые представлены через семантические поля «единство», «союзничество», «поддержка»:
1. May is right: Russia is testing whether the west's ties still bind (The Guardian Mar 13, 2018).
2. We are always ready to respond when an ally is attacked militarily
(Reuters 18 Mar 2018).
3. The United States has joined its European allies in punishing Russia for the attack (The Washington Post 2018/04/02).
Читателю представляют гневную реакцию мирового сообщества на действия России, выраженную через лексические единицы с высоким экспрессивным потенциалом:
The universal outcry against Russia; Russia is becoming increasingly
brazen; Russia is in flagrant breach of international law.
Аудиовизуальные стратегии дискредитации
С развитием таких средств массовой информации, как телевидение и Интернет, аудиовизуальный формат передачи и получения информации становится одним из основных. Согласно утверждению М. Б. Ворошиловой, «информация, содержащаяся непосредственно в текстовом сообщении, усваивается лишь на 7 %, голосовые характеристики способствуют усвоению 38 % информации, тогда как наличие визуального образа заметно повышает восприятие - до 55 %» [Ворошилова 2007]. Это объясняет ту важную роль, которую играет аудиовизуальный компонент для персуазивного дискурса.
Визуальный компонент как контекст
Визуальный компонент может актуализировать эмотивный потенциал слова. Рассмотрим некоторые примеры.
В газете The Times появляется новость под заголовком «Fear returns to Bosnia as Putin stirs ethnic tension» (The Times April 1, 2018) и сопровождается фотографией плачущих женщин. Заголовок, кажется, объясняет причину их горя - «fear returns to Bosnia», а также указывает на того, кто за этим стоит - «Putin stirs ethnic tension». Подтекст, который данная интеграция заголовка и изображения несет, наводит на мысль о наличии причинно-следственной связи между действиями Президента РФ и горем женщин. Однако, если прочитать статью и несколько других источников, станет понятно, что прямой причинно-следственной связи нет. Подобную реакцию в СМИ вызвало то, что Россия отклонила Резолюцию Совбеза ООН о геноциде 1995 г. в Сре-бренице. Однако этот шаг объясняется лишь несогласием России с некоторыми спорными формулировками и не является отрицанием этого события как трагического для истории страны. Однако немногие
читатели захотят разбираться в сложных национальных и политических процессах и предпочтут принять на веру те заключения, которые им предлагает изображение, заголовок и подзаголовок.
Еще один заголовок гласит: «Leaked emails expose Russian dirty tricks» (The Times April 2, 2018). На фото изображены президент и его помощник В. Ю. Сурков. Они сидят, склонившись друг другу так, как будто президент сообщает своему собеседнику нечто конфиденциальное. Данное изображение поддерживает и актуализирует лексические единицы leaked, expose, tricks в заголовке и fuel dissent, spread disinformation в подзаголовке.
Однако изображение или видеоряд могут использоваться не только в сочетании с текстовым сообщением, но и независимо. При этом в обоих случаях визуальный компонент будет помещен в легко узнаваемый социополитический контекст. В качестве примера рассмотрим политическую карикатуру Стива Белла, которая появилась в газете The Guardian в связи с предполагаемым отравлением Скрипалей.
Используя такие стилистические приемы, как метафора и гипербола, Стив Белл изображает Президента РФ в виде кровожадного паука, который контролирует половину мира. На лбу изображена красная звезда как символ авторитарного режима. Тереза Мэй в костюме арлекина появляется верхом на пылесосе, раскрашенном в цвета флага Великобритании, на боку надпись 'UK Money Cleaner Inc'. По сравнению с огромным пауком фигура премьер-министра выглядит жалко: она не способна освободить мир от «тирана» и «отчистить» британский истеблишмент от «грязных денег российских олигархов».
Стив Белл применяет и прием двойной актуализации. В названии карикатуры используется выражение over the top, фразеологическое значение которого - excessive or exaggerated - чрезмерный, преувеличенный. Благодаря визуальному компоненту выражение воспринимается буквально. Игра слов создает юмористический эффект, однако атмосфера сцены проникнута ощущением растущей угрозы и может создавать чувство тревоги.
М. В. Берендеев, ссылаясь на С. Холла, отмечает, что «не всегда одна и та же совокупность фактов по одному событию ведет нас к одинаковым выводам» [цит. по: Берендеев 2017, с. 25]. Это очень важное замечание поднимает вопрос о том, какие факторы могут влиять на процесс и результат декодирования информации реципиентом.
Рассмотрим следующий пример. Роль Советского Союза в победе над фашизмом бесспорна, несмотря на несостоятельные выпады в сторону СССР и обвинения в развязывании Второй мировой войны. Теперь обратимся к документальному фильму BBC из серии Суперсооружения Третьего рейха (5 сезон 3 эпизод)1, который вышел на канале National Geographic, Россия. Фильм рассказывает о фортификационных постройках на восточном фронте, отступлении немецких войск и наступлении советских на Берлин. Фильм вызывает смешанные чувства. С одной стороны, реципиент декодирует информацию, опираясь на коды, усвоенные ранее: в понимании российского зрителя, воспитанного в духе патриотизма, СССР - освободитель, а фашистская Германия выступает в роли агрессора. С другой стороны, в фильме заложен иной код, который предлагает альтернативное прочтение: возникает ощущение, что именно советские войска несут ответственность за смерть людей и разрушения, а фашистская Германия предстает перед нами в образе жертвы.
Как происходит это искажение? В первую очередь следует подчеркнуть, что стратегии персуазивного дискурса редко полагаются исключительно на визуальный компонент, а значит, его нужно рассматривать в связи с текстом. Проанализируем некоторые приемы на основе фрагментов фильма.
Одним из ключевых приемов является экспрессивность, которая реализуется через лексические средства: неумолимый, жестокий, отчаянный, обрушились, колоссальная, шквальный, сходили с ума; и синтаксические средства: вопрос, обращенный к зрителю (Где их взять?), обращение, выраженное через глагол в повелительном наклонении (Представьте, ...); восклицательное предложение (Какие силы ... !).
17:29-18:00 В начале 1945-го года немецкая армия пыталась противостоять неумолимому наступлению советских войск. В жестоких боях в Латвии, Литве и Польше нацисты потеряли десятки тысяч хорошо подготовленных бойцов.
20:37-20:42 К началу 1945-го года ситуация была отчаянной. Германии требовались пехотинцы, но где их взять?
1 Суперсооружения Третьего рейха. 5-й сезон 3-й эпизод. Кровавое отступление Гитлера. National Geographic.
.вдалеке находится маршал Жуков <...>. Какие силы он собрал здесь! И они обрушились на немногочисленные немецкие войска.
Около 40 тысяч зенитных, минометных и ракетных орудий вели обстрел немецких позиций. Колоссальная бомбардировка продолжалась без остановки в течение получаса. Когда был открыт шквальный огонь, задрожала земля. Солдаты буквально сходили с ума из-за сильных ударных волн <...>. Представьте, каково было юношам младше 20, которые только что оказались на фронте и шли в первый бой!
Известно, что человек вызывает особое сочувствие, если он выделен из группы и предстает перед нами со своими личными переживаниями и эмоциями. В кадре появляется молодой солдат - Вилли Венгер, он выглядит испуганным и потерянным. Закадровый голос объясняет:
Вилли Венгер находился в одном из фронтовых подразделений, захваченных врасплох вступительным залпом. <...> В суматохе Венгер отстал от своего отряда. Зенитные прожекторы подсвечивали поле боя. Густой туман добавил путаницы.
Кульминацией этого эпизода становится прямая речь солдата. Вопрос звучит как призыв о помощи: «Товарищи, где вы?»
Хитрость этого приема заключается в том, что по принципу метонимии мы можем ассоциировать часть с целым, т. е. эмоции, испытываемые к одному представителю группы, могут переноситься на группу в целом - особенно в том случае, если, как это происходит в данном фильме, группу описывают как состоящую из стариков и мальчишек, вымотанных бойцов, неподготовленных подростков и противопоставляют ей сильного врага - миллионную красную армию, жаждущую мести. Таким образом, метонимический перенос приводит к искажению ментальных пространств «жертва - агрессор», при этом результатом становится подмена понятий.
Важную роль в подкреплении этих образов играет оценочность. Лексемы, описывающие работу немецких инженеров и генералов, имеют положительную коннотацию: инженерной гениальности (восточной стены), колоссальное бомбоубежище, уважаемый генерал
26:55-27:10 29:20-30:02
Гельмут Вейдлинг. В одном из эпизодов Вейдлинг изображен как нравственный человек, который не согласен жертвовать жизнями молодых людей:
Неужели мир сошел с ума? Нельзя приносить детей в жертву проигранному бою, я не намерен их терять и требую, чтобы приказ об их отправке на поле боя отменили. Ради всего святого!
Риторический вопрос: Неужели мир сошел с ума?, модальность (нельзя, не намерен, требую), экспрессивное междометие Ради всего святого! поддерживают этот образ.
Аудиовизуальный компонент играет важную роль в создании атмосферы: грохот орудий, свист пуль и напряженная музыка вызывают у зрителя ощущение тревоги. Видеоряд поддерживает образы, создаваемые языковыми средствами: демонстрируются кадры горящих зданий (разрушено 95 % зданий), артиллерийских залпов (около 40 тысяч зенитных, минометных и ракетных орудий вели обстрел немецких позиции), перемещающихся войск (десять тысяч вымотанных бойцов, подкрепленных отрядами Фольксштурма и передислоцированными солдатами...). Особенно примечателен прием, который использует режиссер: в одном и том же фрагменте (29:08-31:02) перемежаются документальные кадры артиллерийского удара, с которого началось наступление советских войск на Зее-ловских высотах, и постановочные кадры, изображающие историю Вилли Венгера. Такая комбинация кадров и текста порождает смысловой континуум, в котором совмещается объективное (исторические факты) и субъективное (постановочные воспоминания Венге-ра), что создает ощущение правдоподобия и «оправдывает» наличие экспрессивного компонента дискурса.
Заключение
В заключение снова подчеркнем, что работа по системному выявлению и анализу стратегий дискредитации чрезвычайно актуальна в свете последних мировых событий. Особую важность эта задача приобретает ввиду того, что информационные манипуляции способствуют формированию отрицательного образа страны не только в сознании мирового сообщества, но и граждан этой страны.
В результате проведенного анализа мы можем сделать вывод, что:
1) в рамках одного дискурсивного события могут одновременно применяться несколько прагмалингвистических стратегий (аргументация к незнанию и индуктивное обобщение, предвосхищение основания и обращение к эмоциям);
2) аудиовизуальный компонент всегда помещен в социополити-ческий и культурный контекст и, как правило, используется в сочетании с текстом.
Мы также пришли к выводу, что каждый рассмотренный элемент представляет интерес для дальнейшего исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Берендеев М. В. Инверсия образа страны и политика постправды в медийном дискурсе // Политика постправды в современном мире: сборник материалов по итогам Всероссийской научной конференции с международным участием. СПб.: Скифия-принт, 2017. C. 24-27. [Berendeev, M. V. (2017). Inversiya obraza strany i politika postpravdy v mediynom diskurse (Inversion of a Country's Image and the Policy of Post-Truth in Media Discourse) (pp. 24-27). Politika postpravdy v sovremennom mire. Sbornik materialov po itogam Vserossiyskoy nauchnoy konferentsii s mezhdunarodnym uchastiyem (In Russ.)].
Ворошилова М. Б. Креолизованный текст в политическом дискурсе // Политическая лингвистика. 2007. № 3 (23). С. 73-78. [Voroshilova, M. B. (2007). Kreolizovannyj tekst v politicheskom diskurse (Creolized Text in Political Discourse). Politicheskaya lingvistika, 3(23), 73-78 (In Russ.)] Павлов Д. Н. Мифологизация как инструмент политической пропаганды // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2015. № 1. С. 106-117. [Pavlov, D. N. (2015). Mythologization as a Tool of Political Propaganda. Moscow University Bulletin. Series 12. Political Science, 1, 106-117. (In Russ.)] Рузавин Г. И. Логика и аргументация: учеб. пособие для вузов. М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997. [Ruzavin, G. I. (1997). Logika i argumentatsiya. (Logic and Argumentation). Textbook for Universities. Moscow: Kul'tura i sport, YuNITI (In Russ.)] Стеблецова А. О. Прагмалингвистический подход к описанию дискурса: модель дескриптивного анализа и практика применения // Вестник ВГУ Серия: Филология. Журналистика. 2014. № 1. C. 90-93. [Stebletsova, A. O. (2014). A multilevel approach to business discourse analysis: research instruments and results. Proceedings of Voronezh State University. Series: Philology. Journalism, 1, 90-93. (In Russ.)]
M. H. Cepo3eeBa
Don Knefel. Aims of the essay: a reader and guide. Allyn and Bacon, 1991. Historic Documents of 2018 / ed. by H. Kerrigan. CQ Press. Jun 6, 2019. The Power of Emotions in World Politics / ed. by S. Koschut. Routledge, 2020.
