CC BY
58КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
А.В. Азов Вера и политика: осмысление уроков хазарской истории
В мае 2005 года в совете Д 212.002.01 при Ярославском государственном университете имени П.Г. Демидова была успешно защищена выполненная под научным руководством профессора Г.Н. Кочешкова весьма интересная кандидатская диссертация бывшего выпускника, а ныне преподавателя кафедры отечественной истории Ярославского государственного педагогического университета М.В. Талашова по специальности «историография, источниковедение и методы исторического исследования» [1].
История Хазарии не случайно со времени возникновения исторической науки в России до наших дней привлекала внимания отечественных ученых. Слишком сильное, если не определяющее, влияние, как неоспоримо доказывают новейшие исследования, она оказала в начальный период истории Руси, до принятия христианства в 988г., на формирование древнерусской государственности, социально-экономическое, политическое и культурное развитие восточных славян. Даже сюжет о выборе веры на Руси в обстановке межконфессионального диспута, как он пересказан Нестором в «Повести временных лет», зеркально отражает хазарские реалии VIII в., изложенные в ответе царя Йосефа сановнику испанских Омейядов Хисдаю ибн-Шапруту и анонимном так называемом Кембриджском документе.
С другой стороны, интерес в мире к хазарской истории обусловлен, главным образом, уникальным феноменом принятия иудаизма в качестве государственной религии в эпоху раннего средневековья, когда в других странах рассеяния иудеи подвергались дискриминации. В изгнании евреи считали Хазарский каганат, согласно установлениям Талмуда, еврейским государством, возрожденным к жизни по-
томками одного из десяти исчезнувших за рекой Самбатион, останавливающей свои воды в священную субботу, колен Израле-вых - колена Шимона (и полуколена Ме-нашше).
Хазария была полиэтничной и поли-конфессиональной федерацией, где в условиях относительной веротерпимости сосуществовали язычество и три монотеистических религии - иудаизм, христианство и ислам, ареной спора между которыми она являлась. Поэтому следует признать: тема кандидатской диссертации М. В. Та-лашова (этноконфессиональные отношения на территории Хазарского каганата в отечественной историографии) сформулирована очень точно.
Сразу скажу: представленная к защите рукопись - это первое полное, фундаментальное, глубокое и оригинальное специальное исследование по истории российского хазароведения; взвешенное, объективное и критичное в оценках, без робости к авторитетам, корректное, с выявлением внутренней логики и взаимосвязей научных концепций, прослеживающихся, иногда со значительными перерывами, на протяжении всего периода существования российской исторической науки и, что следует подчеркнуть особо, с учетом достижений зарубежных ученых.
Содержательная структура исследования отличается простотой, ясностью и убедительностью; она отражает основные проблемы хазарской истории: славянохазарские отношения, иудаизацию Хазарского каганата и бинарную модель власти. Библиографический перечень, приведенный в диссертации, весьма внушителен: он включает более четырехсот названий на русском и английском языках, не считая информации, полученной из Интернета. Автор последовательно фиксирует расширение корпуса источников, находя-
щегося в распоряжении ученых на каждый данный момент времени, что позволяет сохранить строгость и точность в оценке научных концепций, являющихся объектом исследования.
С одной стороны, имеются довольно немногочисленные письменные документы, а с другой - археологические памятники, причем исследователи обычно ориентируются на один из этих типов источников. Поэтому М.В. Талашов обоснованно предлагает классификацию российского хазароведения как особой области исторической науки по следующей схеме: 1) историческое направление; 2) археологическое направление; 3) комплексное направление. По справедливому заключению диссертанта, синтез данных археологических и письменных источников является одной из главных задач изучения истории Хазарии.
Эвристически, методологически существенным представляется следующий вывод М.В. Талашова: «важным ограничивающим фактором, препятствующим изучению процесса иудаизации Хазарского каганата, является незнание отечественными (и зарубежными) специалистами канонических правил Талмуда, способных объяснить феномен хазарского прозелитизма в эпоху запрета на обращение иноплеменников» (С. 193-194). Согласен:
знать Талмуд хазароведам необходимо, однако требуется уточнение по поводу прозелитизма, отношение к которому в еврейской среде исторически изменялось, в зависимости от обстоятельств.
В Талмуде можно встретить широкий спектр суждений раввинов, обусловленных их политическим и личным опытом, но в целом преобладает положительное отношение к прозелитизму. Мнение мудрецов поколения амораев сводилось к тому, что «прозелиты любимы богом; всюду Он видит в них часть Израиля», поэтому не следует «закрывать дверь перед прозелитами, которые могут прийти» (Мех. др. И. Незиким [Мишпатим] 18). Более того, р. Элиэзер полагал, что Бог рассеял Израиль среди народов только для того, чтобы увеличить его численность через присоединение к нему прозелитов
(Псах. 87б). С другой стороны, известны высказывания противоположного характера, например: «Тяжелы прозелиты для Израиля, как короста» (Иев. 47б). Таким образом, говорить об эпохе запрета на обращение в иудаизм иноплеменников применительно к VIII-IX вв. нет оснований.
Отношение евреев к прозелитизму приобрело отрицательный характер значительно позже, в начале Нового времени, из-за усиления преследований со стороны христианских властей. В 1492 году евреи были изгнаны из Испании, а в 1516 году было учреждено первое гетто в Венеции, что вызвало ответное усиление еврейской обособленности. Различие между иудаизмом и другими религиями стало восприниматься евреями как радикальное различие двух чуждых миров. Этот новый взгляд выразил Ш. Лурия: «Пусть семя Израиля продолжает жить и занимать свое собственное место среди народов во все дни нашего изгнания, и пусть чужие, те, кто не из нашего народа, не присоединяются к нам».
К заслугам наиболее авторитетного российского ученого в области хазарской истории М. И. Артамонова диссертант относит приоритет в указании двух путей иудаизации Хазарии «снизу вверх»: через прозелитизм и ассимиляцию евреев среди хазар. Вывод Артамонова, насколько я понимаю, следует из двух версий, известных по письменным источникам. Первая версия изложена в трактате Иехуды Галеви «Кузари» (XII в.) и письме хазарского царя Йосефа Хисдаю ибн-Шапруту (X в.), опиравшихся, в свою очередь, на сведения, содержавшиеся в не дошедших до нас хазарских летописях. Она сводится к тому, что хазарский царь в итоге диспута между представителями различных вероисповеданий убедился в истинности ортодоксального иудаизма, отправился к хазарским евреям и совершил акт обрезания, после чего народ последовал его примеру.
Вторая версия обращения хазар в иудаизм содержится в так называемом Кембриджском документе из собрания рукописей Каирской генизы (копии XI в. с оригинала X в.), где речь идет о том, что евреи, бежавшие от преследований из са-
санидского Ирана в Хазарию, смешались с местным языческим населением, после чего один из них (будущий царь Хазарии) вернулся в лоно иудаизма, созвал меж-конфессиональный диспут, на котором победили иудеи. Следствием этого события явилось возвращение хазарских евреев к соблюдению заповедей и обращение хазар в иудаизм. Так что в данном случае М. И. Артамонов не совершил научного открытия, а просто внимательно прочел доступные ему источники. Кроме того, речь идет у него по-прежнему о процессе иудаизации «сверху вниз», а не «снизу вверх».
Итак, иудейский прозелитизм в эпоху раннего Средневековья имел место. Каковы его масштабы в Хазарии, неизвестно: сохранившиеся документы и археологические памятники не позволяют с определенностью об этом судить, во всяком случае, этнические хазары и часть алан приняли иудаизм. Однако, на что справедливо указывает автор со ссылками на труды российских историков, хазары-иудеи составляли меньшинство населения каганата.
Здесь возникают два взаимосвязанных вопроса, которые задавали себе отечественные ученые: каковы последствия принятия иудаизма в качестве официальной религии на историческую судьбу хазарского общества и государства и на роль Хазарии в ранней истории Руси, в зависимости от оценки так называемой «хазарской дани»? М.В. Талашов вполне правомерно устанавливает две тенденции в российском хазароведении: прохазарскую и антихазарскую, причем последняя возникла в XVIII в., затем была забыта и искусственно возрождена и продолжена по вне-научным, политико-идеологическим причинам в середине XX в. В диссертации дана верная оценка трудам Б. А. Рыбакова, Л.Н. Гумилева (его концепции «хазарской химеры») и других националистических антисемитски настроенных ученых, выводы которых не получают верификации в источниках и потому ошибочны. Лишний раз подтверждается мысль М. Элиаде, что в основании исторических концепций находятся мифы, которые властвуют над
умами ученых.
Для меня пока остается без ответа важный вопрос хазарской истории, мимо которого, будто не замечая его, проходят ученые, в их числе М.В. Талашов. В письме Иосефа Хисдаю ибн-Шапруту сообщено о том, что хазарскому царю Булану во сне явился ангел Господень и приказал построить Скинию завета, что и было исполнено. Наличие Скинии завета и практики жертвоприношений отмечено у хазар до реформы Овадии, утвердившего в начале IX в. раввинистический иудаизм, Иехудой Бен Барзиллаем ал-Барджелони в его трактате «Книга времен» (XII в.).
Но эти факты явно противоречат по-слехрамовому иудаизму, руководствовавшемуся принципом возведения ограды вокруг Торы р. Иоханана Бен Заккая, согласно которому синагога, дом учения, молитвы и общих собраний, заменила разрушенный Иерусалимский храм и его прообраз - Скинию, место присутствия Святого, да будет Он благословен. Жертвоприношение в новых условиях было повсеместно заменено молитвой, а священ-ники-когены и жрецы-левиты - раввинами, учителями закона. Поэтому «библейскую» форму иудаизма, принятого Буланом в Хазарии, просто признать как данность недостаточно, но как ее объяснить? Возможно, разгадку этой исторической тайны следует искать в упованиях мирового еврейства на начало мессианской эры, связанное с ростом и укреплением Хазарского каганата как иудейского государства.
Проблема хазарского двоевластия рассмотрена в диссертации весьма корректно. Автор разводит два подхода: ситуационный и традиционный - и предлагает обратить внимание, вслед за В.Я. Петрухиным, на взаимовлияние иудейской и тюрко-хазарской государственных традиций. Думается, надо сказать прямо: институт диархии в Хазарии, скорее всего, ведет свое происхождение от общетюркской системы двоевластия в сакральном государстве, опирающейся на мифорелигиозные основания.
Автор скромно усматривает свою цель в изучении отечественной историо-
графии Хазарии. Здесь требуется поправка, иначе непонятно: зачем предпринят сей без иронии грандиозный труд. М.В. Талашов сумел построить ясную, четкую, легко обозримую структурно-функциональную конструкцию, подвергнув пересмотру российское хазароведение за 250 лет его существования; обозначив многие, ранее не заметные, силовые линии и узлы сцеплений; дав в ряде случаев конкретные рекомендации и прогнозы будущим исследователям.
Подведение итогов дает возможность новым поколениям ученых, всматриваясь в историю науки, в ее подробности, увидеть таящиеся внутри традиции былых дискуссий истоки новых проблем и даже способы их решений. Все это важно, ибо после издания в начале 1960-х гг. затем неоднократно переизданного классического труда М.И. Артамонова прошло уже сорок лет, а новых революционных прорывов в исследовании хазарской истории пока нет. Но революции готовятся исподволь, скачок - это, в действительности, процесс; именно в этом заключено научное значение и основное достоинство диссертационного исследования М.В. Тала-шова.
Думаю, что работа выиграла бы в случае усиления методологической базы указанием на примененяемые автором методы исследования и имена их создателей. Прежде всего, это феноменологическая деструкция Э. Гуссерля - М. Хайдеггера, специфика сборочно-разборочных операций Р. Барта, смена эпистем М. Фуко, деконструкция (переворачивание и реконструкция) Ж. Деррида. Конечно, в трудах историков-хазароведов (то есть внутри объекта) можно обнаружить искомые методы, но есть также общая и специальная методология науки как особая область знания (представленная, в частности, Бостонской школой историков и методологов науки: Т. Куном, И. Лакатосом, С. Тулми-ном и другими), а также герменевтические практики истолкования текстов (обоснованные В. Дильтеем, М. Хайдеггером, Х-Г. Гадамером, П. Рикёром и другими).
В частности, И. Лакатос в своем труде «История науки и ее рациональные ре-
конструкции» высказал следующую
мысль: методология позволяет рационально реконструировать историю науки в так называемой внутренней истории, которая тем лучше, чем больше фактов реальной истории она в себя включает, оставляя на долю внешней истории людей и учреждений объяснение того, почему реальное развитие науки отклонялось от рационального пути. С другой стороны, Т. Кун в книге «Структура научных революций» подчеркивал, что историческая наука само по себе должна выражать определенные закономерности и стандарты, например: нельзя перепрыгивать через события; рассказ историка должен быть правдоподобным и построен без насилия над данными.
Несомненным достоинством диссертации является использование трудов зарубежных ученых. Однако этот аспект можно было бы усилить, вписав всю историю русского хазароведения в контекст мировой исторической науки, с учетом прямых взаимосвязей и взаимовлияний. Известно, что начало европейскому хаза-роведению положил в XVII в. И. Букст-роф, издавший в оригинале и с латинским переводом еврейско-хазарскую переписку, хотя долгое время после этого сомнение вызывал сам факт существования хазар. Первое специальное комплексное исследование хазарской истории предпринял в 1754 г. датский ученый П. Сум в своей книге «О хазарах». В России впервые подобную попытку совершил в 1840 г. не упомянутый в диссертации Д. Языков, в сочинении «Опыт о истории хазаров».
Идеализированный образ Хазарии, созданный Г.Д. Клапротом, Д’Оссоном, Х.Д. Френом и И. Марквартом, повлиял на русскую историографию XIX в. С другой стороны, издание П. Коковцовым в 1932 г. наиболее полного корпуса письменных источников по хазарской истории вызвало в научном мире бурную полемику, в которой участвовали Г. Грегуар и М. Ландау. Задача создания полной истории Хазарии с использованием всего комплекса источников была впервые осуществлена израильским ученым А. Н. Поляком в монографии «Хазария: история еврейского государства в Европе», изданной в 1944 г. в
Тель-Авиве на иврите (об этой книге в диссертации нет упоминаний). Между тем Поляк впервые попытался обосновать тезис о существовании Хазарского государства вплоть до XIII в., а также существовавшую к тому времени гипотезу о генетической связи ашкеназского еврейства с хазарско-еврейскими общинами Восточной Европы (радикальный вариант этой гипотезы отстаивал затем А. Кестлер в своей книге «Тринадцатое колено», получившей скандальную известность, в том числе и в России).
Основным трудом о Хазарии, по общему признанию, до сих пор является книга Д.М. Данлопа «История хазар-иудеев» (Принстон, 1954), использованная в диссертации. Зная трудную судьбу книги М. И. Артамонова «История хазар», уже в основном готовой к моменту выхода в свет монографии Данлопа, но задержанной с изданием в результате очередной политической компании в СССР (о чем
упоминает М.В. Талашов), - можно было бы попытаться сравнить тексты Данлопа и Артамонова на дату 1954 г., положив их рядом, и выяснить, в каких позициях Артамонов вынужден был пойти на компромисс с властью и находившимися в ее услужении историками, а, с другой стороны, как аргументы и выводы Данлопа повлияли на концепцию Артамонова. Небольшая поправка по тексту диссертации: О.М. Прицак - не израильский, а украинско-американский ученый, ныне директор Института Востоковедения Национальной Академии Наук Украины.
Высказанные пожелания и сомнения, скорее, касаются перспектив дальнейшего исследования и ни в коей мере не снижают исключительно высокой оценки диссертации. Текст М. В. Талашова, написанный умно, талантливо и тонко, читается с огромным интересом и свидетельствует о высоком профессионализме автора. Это новое, свое слово в науке.
Библиографический список
1. Талашов М.В. Этноконфессиональные отношения на территории Хазарского каганата (отечественная историография: вторая половина XVIII - начало XXI вв.). Дис... канд. ист. наук. ЯрГУ. Ярославль, 2005.
Л. А. Нефедова
Словарь шутливых афоризмов Яноша
(к вопросу о лексикографировании афоризмов)
Лексикографирование афоризмов -проблема, которая в последнее время интересует отечественных лексикографов [1]. Афоризмы чрезвычайно популярны в нашей стране, и антологии афоризмов издаются массовыми тиражами. Несмотря на книжные прилавки, переполненные афоризмами, они всегда пользуются спросом.
Однако практика составления шутливых афоризмов у нас еще нова (см. публикации «Физики, политики, журналисты, языковеды, актеры ... шутят»). Поэтому обратимся к рассмотрению словаря шутливых афоризмов, изданного в Германии. (Janosch. Das Worterbuch der Lebenskunst.
Munchen: Goldmann, 2000). Янош - псевдоним немецкого писателя Хорста Эккерта.
В аннотации словарь Яноша представлен как собрание остроумных, полных юмора афоризмов о счастье и зле, о жареной картошке и шампанском, о Боге и деньгах и о мире: Janoschs Worterbuch -das sind scharfsinnige, aber immer humorvol-le Aphorismen uber „Arger“ und „Gluck“, uber „Bratkartoffeln“ und „Champagner“, uber „Gott“ und „Geld“ und die Welt. Es sind Gedanken fur jeden und jede Lebenslage, Gedanken, die das Leben - trotz mancher Hindernisse - leichter und liebenswerter ma-
Стр. 133
