CC BY
169
Таким образом, коррупция как социально-экономическое ма (то есть исчезнет) только в коммунистическом обществе, пос-
явление не может быть искоренена в условиях частной соб- кольку теоретически распределение дохода должно осуществля-
ственности, где существуют антагонистические (несправедли- ется не по размерам собственности на средства производства
вые) распределительные отношения. Здесь можно вести речь (как это происходит при капитализме) и даже не по труду (что
только о её размерах (объёмах). Объективно коррупция излечи- имеет место при социализме), а по потребностям человека.
Литература
1. Львов Д.С., Овсиенко Ю.В. Об основных направлениях социально-экономических преобразований // Экономическая наука современной России. — 1999. — №3.
2. Макиавелли Н. Избранное. — М.. 1989.
3. Мыслители Греции. От мира к логике / По ред. В. Шкода. — Харьков, 1988.
4. Платон. Государство // Мыслители Греции. От мира к логике / Под ред. В. Шкода. — М., 1999.
5. Прельщение амнистией // Советская Россия. — 2014. — 25 декабря.
6. ФЗ РФ «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 г. №77.
7. The Anti-Corruption Plain Language Guide (http://www/transparency.org/content/download/45306/725785/file/TI_Plain_Language Guide_280709.pdf
«великое расхождение»: рост неравенства в распределении доходов домохозяйств и перераспределение в странах оэср
А.А. Горшков,
младший научный сотрудник лаборатории по изучению рыночной экономики экономического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова
Экономический рост в развитых странах в последние три десятилетия сопровождался заметным увеличением уровня неравенства в распределении доходов домохозяйств. В статье по сопоставимым данным анализируется динамика показателей неравенства в располагаемых и первичных доходах домохозяйств в странах ОЭСР за последние три десятилетия. Особое внимание уделено анализу различий во влиянии перераспределения на динамику неравенства на разных этапах «Великого Расхождения».
Ключевые слова: неравенство, социальное неравенство, перераспределение доходов, денежные доходы населения, промышленно-развитые страны, страны ОЭСР
УДК 330 ББК 65
Экономический рост в развитых капиталистических экономиках середины прошлого века сопровождался существенным снижением уровня неравенства в доходах домохозяйств. Пионерные исследования неравенства в доходах середины прошлого века, проведенные С. Кузнецом по доступным на тот момент данным, позволили прийти к выводу, что для рыночного развития после роста неравенства характерно его естественное снижение [1] — закономерность, часто называемая законом Кузнеца.
Однако современный период экономического роста был связан со значительным ростом неравенства, наблюдающегося уже как минимум три десятилетия, как в развитых, так и развивающихся странах. Эпоха «Великого Сжатия» («Great Compression») распределения доходов сменилась современной эпохой «Великого Расхождения» («Great Divergence») [2]. Резкий рост неравенства сопровождал также переход к рыночным реформам и дальнейшее экономическое развитие России, обостряя массу негативных социально-экономических последствий [3]. «Перелом» кривой Кузнеца, обозначивший период стабильного и снижающегося неравенства, с самого начала стал привлекать к себе интерес, выходящий далеко за пределы академических дискуссий. В последних, на протяжении всего периода не прекращаются споры как на тему основных причин разворота в динамике неравенства (исследователи уделяют основное внимание влиянию глобализации, технологическим изменениям и институциональным трансформациям эпохи), так и о возможных последствиях сложившейся ситуации для дальнейшего долгосрочного развития.
В последние полтора десятилетия возросший научный и публичный интерес к проблемам динамики неравенства и бедности в мире дополнился соответствующими достижениями в области международной статистики распределения доходов [4]. Начиная с публикации Т. Пикетти [5], посвященной изучению долгосроч-
ных трендов в концентрации доходов во Франции по налоговым данным, целое направление в изучении высших доходов (top incomes) изменило общее представление о величине и эволюции неравенства. Новые данные о концентрации доходов в руках наиболее обеспеченных слоев населения, благодаря усилиям международного коллектива ученых, быстро расширяются, включая как все новые страны (уже также и развивающиеся), так и все более длинные исторические промежутки времени. Широкую коллекцию данных [6] по долям наиболее обеспеченных групп в общем доходе (World Top Income Database) и серию влиятельных исследований, посвященных анализу этих данных, представляет международная группа ученых (А. Аткин-сон, Ф. Альваредо, Т. Пикети, Э. Саез и др.) [7].
Новые возможности для исследования неравенства и бедности открыло появление множественных источников сопоставимых (гармонизированных) данных по распределению доходов и богатства. Благодаря расширениям таких баз данных как LIS (Luxembourg income study) и OECD Database, исследователям доступны данные для анализа распределения доходов и богатства по отдельным странам за 40 лет. Влиятельная работа исследовательской группы ОЭСР [8], служившая отправной точки целой серии исследований [9], может служить примером одной из пионерных работ в области анализа современных трендов неравенства в распределении доходов по сопоставимым данным за период.
В рамках данного исследования анализируется современная динамика неравенства в доходах домохозяйств (как располагаемых, так и первичных) по выборке стран ОЭСР по доступным сопоставимым данным. Несмотря на то, что как с точки зрения населения стран, так и с точки зрения экономической политики, первостепенную роль играет неравенство в располагаемых доходах домохозяйств, анализ неравенства на более ранних ступенях формирования дохода представляется
теоретически и практически важным. Сопоставление уровней и динамики показателей неравенства в располагаемых доходах и первичных доходах может пролить свет на множество важных вопросов. Представляет особый интерес насколько современный подъем уровня неравенства обязан изменениям в перераспределении, а насколько факторам, влияющим на формирование первичных доходов. Доминирующие в современной теоретической литературе интерпретации современного роста неравенства концентрируют свое внимание на роли и причинах разрыва в индивидуальных трудовых доходах между рабочими с разными уровнями квалификации (skill premia) (часто сводя проблему к анализу различий в ставках реальной заработной платы). Описываемые механизмы могли иметь непосредственное влияние на неравенство в первичных доходах (упуская ряд важных промежуточных звеньев между индивидуальными трудовыми доходами и первичными доходами домохозяйств), тогда как динамика показателей неравенства в располагаемых доходах испытывает на себе и мощное влияние государственной перераспределительной политики. Сравнительный анализ показателей неравенства в первичных и располагаемых доходах может помочь лучше понять, какое значение имели факторы перераспределения и факторы, определяющие первичные доходы, на разных этапах эпохи «Великого Расхождения».
В рамках данной статьи исследуется рост неравенства в группе наиболее развитых стран-членов ОЭСР с середины 80-х до начала 2010-х годов. На основе сопоставления динамики коэффициентов Джини по располагаемым и первичным доходам анализируется влияние перераспределения на разных этапах «Великого Расхождения», его вклад в формирование различий в динамике неравенства в располагаемых доходах между странами.
Тренды неравенства в располагаемых доходах домохозяйств
В последние три десятилетия наблюдался значительный рост неравенства в располагаемых доходах домохозяйств. Пользуясь данными ОЭСР, можно проследить динамику показателей неравенства в 12 развитых странах-членах с середины 80-х годов. Выбор стран и временных интервалов обусловлен ограничениями в доступных данных в базе данных ОЭСР. Для исследования были выбраны 12 стран, по которым доступны данные с середины 80-х годов с примерным временным интервалом в 10 лет. Причем третий временной промежуток оказывается меньшим по длительности, т.к. наиболее поздние по большинству стран данные ограничиваются 2011-2012 гг. Выборка, включающая большее количество стран, предполагает существенно меньший временной промежуток, а его расширение требует рассмотрения меньшего количества стран. В выборку попали: Великобритания, Германия, Дания, Италия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, США, Финляндия, Швеция и Япония. Все страны в выборке представляют группу наиболее развитых стран-членов ОЭСР, однако не все развитые страны ОЭСР попали в выборку (примером могут служить Люксембург и Франция).
Все три коэффициента показали уверенный рост за данный период: коэффициент Джини вырос на 14% (3п.п.), децильный коэффициент — на 16%, а фондовый коэффициент — на 36% (Табл.1).
Таблица 1
Изменение показателей неравенства в располагаемых доходах
Середина 1980-х Начало 2010-х Прирост (%)
Коэффициент Джини 0,265 0,303 14,40%
Децильный коэффициент 3,41 3,96 16,14%
Фондовый коэффициент 6,23 8,48 35,96%
Источник: построено автором на основе OECD.stat (23.07.2015) Данные за середину 1980-х годов во всех странах, кроме Италии и Норвегии, соответствуют 1985 году. Для Италии данные соответствуют 1984 году, для Норвегии — 1986. Данные за начало 2010-х по большей части стран 2012 году. Дания, Канада, Новая Зеландия, Швеция — 2011 году, Великобритания — 2010, Япония — 2009. 48
Ни одной из стран не удалось понизить значение ни одного из трех показателей неравенства в располагаемых доходах домохозяйств за рассматриваемый период. На фоне резкого роста неравенства в последние 30 лет, относительные различия между 12 странами изменились достаточно слабо. Как значения коэффициентов, так и ранги стран во времени сильно коррелируют. Коэффициенты корреляции Пирсона и Спир-мена для коэффициентов Джини составляют 0,92 и 0,89, для децильных коэффициентов — 0,94 и 0,9, для коэффициентов фондов — 0,94 и 0,91. В «полюсе» наиболее высокого неравенства, по коэффициенту Джини, в располагаемых доходах как три десятилетия назад, так и сейчас США, Великобритания и Япония (Рис.1). В «полюсе» наиболее низкого неравенства группа скандинавских стран. Между двумя «полюсами» — две англоговорящие страны (Канада и Новая Зеландия) и три страны континентальной Европы (Германия, Италия и Нидерланды). Среди изменений в ранжировании можно отметить, например, изменения порядка следования скандинавских стран. Если в середине 80-х Швеция была страной с наиболее равномерным распределением доходов среди скандинавских стран (и тем самым, среди стран ОЭСР), а Норвегия — страной с наиболее неравномерным распределением в группе скандинавских стран, то ситуация изменилась зеркально спустя 30 лет. Группа скандинавских стран, тем не менее, остается группой с наименьшим неравенством в располагаемых доходах как в середине 80-х, так и в настоящий момент.
Рост неравенства достаточно неравномерно распределился во времени. Подавляющая доля роста среднего коэффициента Джини по располагаемым доходам (95%) пришлась на период с середины 2000-х по начало 2010-х годов (средний коэффициент Джини по располагаемым доходам изменился лишь на 0,2 п.п, что в лучшем случае лишь отчасти можно объяснить длительностью промежутка). При этом на первое десятилетие периода пришлось больше половины всего роста показателя (54,5% — более 2 п.п.), а на второе несколько меньше — 41.5% (1,6 п.п.).
Однако усредненная динамика скрывает разнообразие национальных трендов, которые в ряде случаев сильно отличаются от среднего. Распределение роста во времени было неоднородным. Лидерами роста в период с середины 80-х до середины 90-х оказались Новая Зеландия и Италия, обеспечив 41% роста среднего показателя по выборке (26% и 15%, соответственно). Для половины стран в выборке это десятилетие было основным периодом роста неравенства (доля от общего роста для страны в данный период составила более 50%). В Великобритании и США данный период оказался основным периодом роста (87,5% и 43% от общего роста за три десятилетия). Неравенство в Новой Зеландии росло исключительно в этот период. Из англоговорящих стран в данный период выбивается только Канада, где неравенство в располагаемых доходах в данный период снижается. Основным периодом роста это десятилетие стало и для Японии (почти 60% от общего роста). В Нидерландах после значительного роста неравенства с середины 80-х до середины 90-х значение коэффициента почти вернулось к настоящему моменту к исходным значениям, что скорее исключение из правил. Кроме Норвегии, скандинавские страны не показали значительного роста неравенства, а Дания понизила уровень неравенства в располагаемых доходах. В целом, в этот период, за счет относительно высокого роста неравенства в странах с изначально высоким уровнем (англоговорящих странах) на фоне куда более скромного роста в странах с изначально низким уровнем (скандинавских странах), преобладал дивергентный тренд, разброс уровней неравенства среди стран в этот период увеличился.
Рост неравенства во втором десятилетии (с середины 90-х до середины 2000-х), напротив, на почти две трети был обеспечен ростом коэффициента Джини в скандинавских странах. Сильный рост наблюдался в Канаде и Германии, для первой это десятилетие было единственным периодом роста неравенства в располагаемых доходах, а для второй — основным периодом (почти 74% от всего роста). Устойчивое повышение неравенства в располагаемых доходах продолжалось в США
Рис.1.
Источник: построено автором на основе OECD.stat (23.07.2015)
Данные за середину 1990-х годов соответствуют 1995 году, кроме Великобритании. Для Великобритании взят 1994 год. Данные за середину 2000-х соответствуют 2005 году для большинства стран. 2003 год взят для Новой Зеландии, 2004 год — для Италии, Норвегии и Швеции, 2006 год — для Японии.
(почти 39% от всего роста за весь рассматриваемый период). Падение коэффициента Джини наблюдалось в Великобритании и Нидерландах. В данный период уверенный рост в странах с изначально низким неравенством (скандинавских странах) на фоне гораздо более умеренной динамики в странах со средним и высоким уровнем неравенства (странах континентальной Европы и англоговорящих странах) привел к сокращению разрыва между странами.
Слабый рост среднего показателя с середины 2000-х по начало 2010-х годов состоит в контрасте с опытом отдельных стран. Дания и Швеция, например, вопреки общей тенденции наиболее уверенный рост показали именно в последний период. При этом большая часть стран в выборке (7 из 12) вообще сократила уровень неравенства, измеряемый коэффициентом Джини. В странах со средним уровнем неравенства (Германии, Италии, Нидерландах и Новой Зеландии) наблюдалось слабое снижение показателя, а в США, Великобритании и Японии — слабый рост.
В целом за весь рассматриваемый период, страны с изначально высоким уровнем неравенства в располагаемых доходах и страны с изначально низким показывали более высокие темпы роста неравенства, нежели страны, располагающиеся в середине списка. Особенно ярко выраженный рост наблюдался в скандинавских странах, которые оказались однозначными лидерами роста неравенства в последние три десятилетия. Даже абсолютный прирост коэффициента Джини в Швеции и Финляндии превышает прирост в США или Японии. Опережающие темпы роста коэффициента Джини в скандинавских странах, как по сравнению с англоговорящими странами, так и по сравнению со странами континентальной Европы, послужили причиной тенденции к конвергенции уровней неравенства в развитых странах. Коэффициент вариации по 12 странам ОЭСР упал за почти три десятилетия с 0,17 до 0,14. При этом, в первое десятилетие периода за счет роста в странах с исходно высоким уровнем неравенства (США, Великобритании, Новой Зеландии и Японии) на фоне гораздо более умеренного роста в других регионах наблюдалась дивергенция показателей.
Неравенство в первичных доходах и перераспределение
Распределение располагаемых доходов домохозяйств представляет собой результат сложного многоступенчатого процесса формирования дохода от рыночных индивидуальных доходов и создания домохозяйств до перераспределения посредством системы налогов и трансфертов. При этом государственная перераспределительная политика оказывает воздействие как на неравенство в располагаемых доходах, так и неравенство в первичных доходах (до налогов и трансфертов). Взаимосвязь между этими двумя видами неравенства носит сложный немеханический характер. Перераспределительные механизмы, как правило, сокращают уровень неравенства, но страны сильно отличаются как по уровню неравенства первичных доходов, так и по эффективности перераспределения .
Разницу между уровнями неравенства в располагаемых и первичных (рыночных) доходах можно использовать как показатель эффективности перераспределения доходов, того, насколько сильно государственная перераспределительная политика изменяет картину неравенства в стране [10].
Неравенство в первичных доходах также выросло в рассматриваемый период. Средний коэффициент Джини по первичным доходам среди 12 стран ОЭСР вырос с 0,4 до 0,47, т.е. на 7 п.п. (17,5%), что даже выше чем рост коэффициента Джини по располагаемым доходам. Нидерланды являются единственной страной, в которой в рассматриваемый период неравенство по первичным доходам упало.
Изменения расположения стран относительно друг друга было куда более интенсивным по неравенству в первичных доходах по сравнению с неравенством в располагаемых доходах домохозяйств. Список стран по уровню неравенства меняется за 30 лет радикальным образом. Нидерланды, например, с первого места по значению коэффициента Джини по первичным доходам перемещаются на последнее.
Картина распределения общего прироста неравенства во времени также сильно отличалась от динамики неравенства в располагаемых доходах. На первое десятилетие периода — с середины 80-х до середины 90-х — пришлось 78% от всего роста (на рост неравенства в располагаемых доходах в этот период пришлось 54,5% от общего роста). Если в середине 80-х среднее снижение коэффициента Джини после перераспределения составляло 34,3%, то в середине 90-х оно составляло уже 37,2%. Если коэффициент перераспределения отражает в первую очередь влияние государственной политики, то данное обстоятельство может свидетельствовать о том, что первая волна роста неравенства в наиболее развитых странах ОЭСР была сильно смягчена перераспределительными механизмами. Данное обстоятельство не предполагает, что имело место, соответствующее усиление государственной активности. Перераспределительный эффект зависит не только от параметров политики самих по себе, но и от параметров распределения самих первичных доходов. Так, например, при данных пособиях по безработице и увеличении количества безработных, а также росте доходов наиболее обеспеченных граждан при данных ставках подоходного налога, перераспределение может увеличиваться.
Ни в одной из рассматриваемых стран коэффициент Джини неравенства в первичных доходах домохозяйств за десятилетие не снижается. В США, Японии и Италии, показавших сильный рост неравенства в располагаемых доходах, оказался еще более сильный рост неравенства в первичных доходах. А скандинавские страны, которые в среднем не показали уверенного роста неравенства в располагаемых доходах в течение десятилетия, также показывают высокие темпы роста неравенства в первичных доходах (Финляндия — вдвое опережающие средние по выборке). Таким образом, в большинстве стран резкий рост неравенства в первичных доходах сопровождался ростом коэффициента перераспределения. Ряд стран (Великобритания, Германия, Нидерланды и Новая Зеландия), однако, показали снижение коэффициента перераспределения, усилив влияние роста неравенства в первичных доходах на распределение располагаемых доходов. В целом в динамике неравенства в первичных доходах с середины 80-х до середины 90-х наблюдается большее единообразие между странами. Во всех странах, кроме трех (Германии, Нидерландов и Японии), основная часть роста пришлась именно на этот период (более 50%). Темпы роста коэффициентов Джини за этот период по первичным доходам оказались более схожими между странами, чем по располагаемым доходам. Таким образом, можно сказать, что характерной чертой этого периода является резкий и более универсальный для стран ОЭСР рост неравенства в первичных доходах, который был смягчен (но в весьма разной степени) системой налогов и трансфертов. При этом сам рост коэффициента перераспределения может быть не связан целиком с изменениями в политике. Так как элемент прогрессивности изначально заложен в систему перераспределения, рост неравенства в первичных доходах может приводить автоматически к большему коэффициенту перераспределения, отражая более высокую «нагрузку» на перераспределительную систему.
На последующее десятилетие (с середины 90-х до середины 2000-х) пришлась куда меньшая часть совокупного роста коэффициента Джини в первичных доходах — всего 15,8% (рост коэффициента в располагаемых доходах в этот период составил 41,5% от общего роста). Соответственно и отношение между показателями неравенства в первичных и располагаемых доходах изменилось, коэффициент перераспределения упал на 2 п.п. Затухание волны роста неравенства в первичных доходах, таким образом, не привело к соответствующему снижению темпов роста неравенства в располагаемых доходах. Только две страны имели темпы роста коэффициента Джини по располагаемым доходам ниже, чем по первичным: Япония и Италия. Коэффициент перераспределения упал в большинстве стран (10 из 12). Особенно очевидна эта тенденция в скандинавских странах, которые в данный период были основным источником роста неравенства в располагаемых доходах. Из них только Норвегия в этот период имела соответствующий (хоть и меньший) рост неравенства в первичных доходах. Дания и Финляндия показали пренебрежительно малые изменения (0,1 п.п.),
а Швеция вообще понизилауровень неравенства в первичных доходах в данный период. Таким образом, если коэффициент перераспределения отражает главным образом государственную перераспределительную политику, то во второе десятилетие указанного периода наблюдается иное качество роста неравенства. Активные реформы систем налогообложения и трансфертов в странах ОЭСР, проходившие в данный период, могли служить одной из основных причин роста неравенства в располагаемых доходах, причем особое значение могли иметь изменения в системе социальных пособий.
На последнюю часть рассматриваемого периода также пришлась меньшая часть роста — всего 6,5% от общего прироста показателя (5% от общего прироста неравенства в располагаемых доходах), 6 из 12 стран не показали изменений, превышающих 2%. Рост наблюдался в США, Великобритании, Японии и Дании. В данный период оба показателя выросли слабо и соотношение между ними почти не изменилось.
Конвергенцию значений коэффициентов можно наблюдать также и по неравенству в первичных доходах. Причем, разброс коэффициентов по первичным доходам всегда оставался меньше, чем по располагаемым доходам. Это указывает на большие сходства между странами в картине неравенства в первичных доходах и роль перераспределительных различий на протяжении всего периода. В начале периода коэффициент вариации по показателям неравенства в первичных доходах (в процентном выражении) составлял 10,3%, а в конце — 8,1%. Периода дивергенции, наблюдавшегося в значениях коэффициентов Джини по располагаемым доходам с середины 80-х до середины 90-х гг., в данном случае не наблюдается. Напротив, вариация значений коэффициентов Джини по первичным доходам падала до середины нулевых годов. Шоковый рост неравенства в первичных доходах в первое десятилетие этого периода был распределен между странами гораздо более равномерно, чем рост неравенства в располагаемых доходах. В скандинавских странах в этот период рост неравенства в первичных доходах не проявился в соответствующем росте неравенства в располагаемых доходах, что увеличило их отрыв от остальных стран. Таким образом, экономические изменения первой части рассматриваемого периода привели одновременно к конвергентным тенденциям в уровнях неравенства в первичных доходах и дивергентным тенденциям в уровнях неравенства в располагаемых. В следующее десятилетие слабая дальнейшая конвергенция по уровням неравенства в первичных доходах сопровождается сильной конвергенцией по неравенству в располагаемых доходах. Основным причинным фактором, стоящим за последней, был рост неравенства в располагаемых доходах за счет падения эффективности перераспределения в скандинавских странах.
Конвергенцию можно увидеть и в динамике самих коэффициентов перераспределения. Падение коэффициента вариации в данном случае гораздо выше: 33,1% в середине 80-х до 19,2% к концу периода. Если предполагать, что относительные различия между коэффициентами Джини по располагаемым и первичным доходам (коэффициент перераспределения) отражают работу перераспределительной системы, то полученные данные свидетельствуют о сильном сближении между странами в этом вопросе.
Выводы
Основным выводом, который можно сделать из динамики уровня неравенства в наиболее развитых странах ОЭСР, является, безусловно, сам факт продолжительного роста. Значительный рост неравенства между домохозяйствами с середины 80-х годов наблюдается вне зависимости от выбора показателя и охватывает все страны, причем наибольший по неравенству рост наблюдается в первичных доходах.
Во-вторых, рост неравенства, как в располагаемых, так и первичных доходах домохозяйств, сопровождался заметной конвергенцией уровней. Особенно ярковыраженная конвергенция наблюдается в коэффициентах перераспределения. Страны-члены ОЭСР оказываются на настоящий момент гораздо более сходными по эффективности перераспределения.
-Коэффициент Джини (располагаемые доходы]
-Коэффициент Джини (первичные доходы]
■Коэффициент перераспределения
0,00%
середина середина середина начало 1980Х 1990х 2000х 2010х
Рис. 2. Коэффициенты вариации показателей (%)
Источник: построено автором на основе OECD.stat (23.07.2015)
В-третьих, сопоставление динамики неравенства в первичных и располагаемых доходах позволяет сделать вывод о серьезных различиях, которые могут иметь значение для интерпретации современной истории роста неравенства в развитых странах. Если по росту коэффициента Джини по располагаемым доходам можно сказать, что современный рост неравенства довольно равномерно охватывает два десятилетия — с середины 80-х до середины 2000-х гг. В первое десятилетие характерен рост в странах с изначально высоким уровнем неравенства, а во второе — наоборот, в странах с низким уровнем (скандинавским странам). Рост неравенства в первичных доходах почти целиком сконцентрирован в первом десятилетии этого периода и распределен более равномерно между странами. Последний период (с середины 2000-х до начала 2010-х) не принес значительных изменений в средний уровень неравенства в странах ОЭСР.
В-четвертых, другой стороной различий в динамике показателей являются различия в динамике конвергенции. Если картина изменения уровня неравенства в располагаемых доходах указывает на заметное расхождение между странами с середины 80-х до середины 90-х, то динамика неравенства в первичных доходах говорит об обратном. Подобный эффект объясняется различиями в степени «поглощения» скачка в уровне неравенства в первичных доходах между странами. Страны с низким изначальным неравенством в располагаемых доходах оказались более эффективны в препятствовании росту неравенства. Однако следующие десятилетие показало обратную динамику. Страны с низким уровнем неравенства в располагаемых доходах, практически неиспытав роста неравенства в первичных доходах, за счет резкого падения эффективности перераспределения сократили свой отрыв от стран с высоким уровнем.
Как это видно из декомпозиции дисперсии значений показателей неравенства по выборке ОЭСР, неравенство в первичных доходах в гораздо большей степени подвержено изменениям во времени, чем неравенство в располагаемых, где основным измерением разнообразия уровней являются различия между странами. Данный факт подтверждается и тем, что ранги и значения показателей неравенства среди наиболее развитых стран ОЭСР гораздо сильнее коррелируют во времени в случае с неравенством в располагаемых доходах, чем в первичных.
Если разные группы факторов влияют на неравенство в располагаемых и первичных доходах по разному, то установленные расхождения в их динамике могут помочь установить какая из этих групп могла служить основной причиной роста в каждый период. Так доминирующие в современной западной теоретической литературе гипотезы о влиянии глобализации, технологических изменений и институтов рынка труда на неравенство через изменения реальных заработных плат, может помочь объяснить рост неравенства в первое десятилетие рассмотренного периода. С середины 90-х до середины 2000-х гг. рост неравенства в располагаемых доходах в большей степени мог быть вызван снижением перераспределительной эффективности государственной политики.
Литература
1. Kuznets S. Shares of Upper Income Groups in Income and Savings. — New York: National Bureau of Economic Research. 1953.
2. Krugman P. The Conscience of a Liberal. — W.W. Norton & Company. 2007
3. См.: Кислицина О.А. Сглаживание социально-экономического неравенства — одно из условий решения демографической проблемы в России // Проблемы современной экономики. — 2014. — №2. — С. 103-105; Данканич С.А. Неравенство доходов населения: виды и последствия // Проблемы современной экономики. — 2011. — №3; Социальное неравенство в социологическом измерении // Социальное неравенство и публичная политика / Ред. кол.: В.А. Медведев, М.К. Горшков. — М., 2007.
4. Atkinson A. B., Bourguignon F. Introduction: Income Distribution Today / In Atkinson A. B. and Bourguignon F. (Eds) Handbook of Income Distribution. Vol. 2. Elsevier. 2015
5. Piketty T. Les Hauts Revenus en France au Xxe Sie'cle: Inegalites et Redistributions 1901-1998. Paris: Grasset. 2001.
6. Alvaredo F., Atkinson A.B., Piketty T., Saez E. The World Top Incomes Database. 2012. http://topincomes.g-mond. parisschoolofeconomics.eu/.
7. Atkinson A.B., Piketty T., Saez E. Top incomes in the long run of history // Journal of Economic Litreture. — 2011. — 49 (1) P. 3-71.
8. OECD. Growing Unequal? Income Distribution and Poverty in OECD Countries. Paris: OECD Publishing. 2008.
9. См.: OECD. Divided We Stand: Why Inequality Keeps Rising. Paris: OECD Publishing. 2011; OECD. Crisis Squeezes Income Puts Pressure on Inequality and Poverty. — Paris: OECD Publishing. 2013.
10. Morelli S., Smeeding T., Thompson J. Post-1970 Trends in Within-Country Inequality and Poverty: Rich and Middle-Income Countries / In Atkinson A. B. and Bourguignon F. (Eds) -Handbook of Income Distribution. Vol. 2. Elsevier. 2015
оценка потенциала влияния денежно-кредитной политики
банка россии на экономический рост
Ю.К. Бушенева,
аспирант кафедры экономической теории и экономической политики Санкт-Петербургского государственного университета
В статье рассматривается воздействие инструментов денежно-кредитной политики Банка России на экономический рост. Оценивается влияние этой политики на динамику российской экономики. С помощью эконометрических методов показана низкая эффективность стимулирующих мероприятий ЦБ РФ, проводимых в период между двумя кризисами 2010-2013 гг. Математически обоснован немонетарный характер российской инфляции и предложены альтернативные способы стимулирования экономического роста РФ через трансмиссионный механизм.
Ключевые слова: Банк России, денежно-кредитная политика, экономический рост, трансмиссионный механизм экономического роста, инфляция, кредитование, инвестиции
УДК 330.35+336.748 ББК 65.012.3
После кризиса 2008-2009 гг., оказавшего сильное влияние, как на всю мировую экономику, так и конкретно на экономику России, в экономическом блоке правительства РФ было принято решение по смене целевых ориентиров денежно-кредитной политики, осуществляемой Центральным банком. Ранее, основной задачей ЦБ являлось поддержание стабильности курса национальной валюты, но в связи с тенденцией затухающего экономического роста в 2010-2013 гг. политика Банка России претерпела изменения. Фактически «в посткризисный период 2010-2013 гг. политика Банка России была переориентирована с обеспечения стабильности курса рубля на переход к режиму плавающего валютного курса и таргетированию инфляции» [1, с. 119], что привело к принципиальному изменению поведения ЦБ в монетарной сфере.
Новая стратегия денежно-кредитной политики Банка России стала основываться на концепции инвестиционного стимулирования экономики, которое предполагалось достигнуть посредством снижения инфляции. Причем, поскольку снижение инфляции также было отнесено к целям ЦБ, то новая стратегия исходила из предпосылки преимущественно монетарной природы процесса снижения покупательной способности денег. Однако эффективность этого плана в условиях российской экономики вызывает серьезные сомнения. Это обуславливается как особенностями российского финансового сектора, так и общей спецификой российской экономики, которая характеризуется несколько иными зависимостями макроэкономических показателей, нежели во многих развитых странах, на которые, как правило, принято ориентироваться.
В данной работе предпринят анализ потенциала влияния инструментов денежно-кредитной политики, имеющихся в распоряжении Банка России, на инфляцию и инвестиционную активность. В качестве базы исследования использованы ста-
тистические данные за 2010-2013 гг., так как предшествующие и последующие годы относятся к острым фазам экономических кризисов и представляются недостаточно репрезентативными в отношении способности иллюстрировать базовые макроэкономические зависимости российской экономики ввиду своего шокового характера. После этого, будет предпринята попытка выявить альтернативные источники инвестиционного стимулирования экономики посредством трансмиссионного механизма.
Банк России является одним из ключевых субъектов реализации государственной денежно-кредитной политики, осуществляемой с помощью финансовых инструментов. Под инструментами денежно-кредитной политики понимаются средства и способы воздействия ЦБ на объекты монетарной политики, к которым относятся: «процентные ставки по операциям Банка России; нормативы обязательных резервов, депонируемых в Банке России (резервные требования); операции на открытом рынке; рефинансирование кредитных организаций; валютные интервенции; установление ориентиров роста денежной массы; прямые количественные ограничения; эмиссия облигаций от своего имени» [10, гл. VII, ст. 35].
Выбор применения того или иного инструмента напрямую зависит от экономической ситуации как внутри страны, так и за рубежом; от поставленных целей и задач Правительства и Банка России. В последние годы ЦБ использовал следующие монетарные инструменты: процентные ставки по операциям, нормативы обязательных резервов, ставка рефинансирования, валютные интервенции и регулирование денежной массы.
На протяжении последних двух лет Банк России ставит перед собой такую первостепенную цель, как снижение уровня инфляции и проводимая денежно-кредитная политика направлена именно на это. Чтобы оценить эффективность и оправ-
