CC BY
49Великая Победа под обстрелом
фальсификаторов. Черные мифы о Красной Армии
Полковник в отставке В.В. ЛИТВИНЕНКО, доктор технических наук
Полковник в отставке В.Н. УРЮПИН, кандидат военных наук
АННОТАЦИЯ
Разоблачаются попытки принизить боевое мастерство воинов Красной Армии и военное искусство советских полководцев, очернить их деятельность на территории Германии. Показано, что Красная Армия превзошла вермахт не только воинским мастерством, но и гуманизмом в отношении мирного населения.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Красная Армия, вермахт, боевое мастерство и боевой дух красноармейцев, военное искусство советских генералов, отношение войск к мирному населению.
ABSTRACT
The paper debunks attempts to belittle the combat mastery of Red Army warriors and the military art of Soviet army leaders, and to denigrate their activity in Germany. It shows that the Red Army surpassed Wehrmacht not only in terms of fighting skills, but also in terms of humanity toward civilians.
KEYWORDS
Red Army, Wehrmacht, combat skill and fighting spirit of Red Army men, military art of Soviet generals, treatment of civilians by the troops.
СОВОКУПНОСТЬ измышлений отечественных фальсификаторов о действиях Красной Армии в годы войны сформулирована в трех черных мифах: о низком военном мастерстве воинов; об их варварской жестокости; о бездарности советских полководцев. Рассмотрим эти мифы и выскажем свое мнение по каждому из них.
О низком военном мастерстве солдат Красной Армии
Оценивая уровень боевой подготовки противоборствующих сторон в ходе Великой Отечественной войны, историк Владимир Бешанов пишет: «В Германии всю войну вплоть до самого ее конца делался упор на хорошую подготовку пополнений. В СССР всю войну предпочитали бросать в бой необученных, а часто и невооруженных новобранцев...»1. Доктор филологии Борис Соколов сравнивает Красную Армию с «плохо обученным ополчением», безропотно шедшим в «самоубийственные атаки, устилая поля войны своими телами», и пренебрежительно пишет: «...по уровню боевой подготовки и управления Красная Армия значительно уступала вермахту как в предвоенный период, так и на протяжении всей войны»2.
Участники войны, имеющие богатый боевой опыт, объективно оценивают и характеризуют качества советских воинов. Отметим, что еще в начале войны немецкие солдаты, офицеры и генералы, мнения которых в концентрированном виде содержатся в книге «Разгром немцев под Москвой. Признание врага»3, давали высокие оценки воинскому мастерству советских воинов.
«Все наши солдаты считают, что Германия недооценила вооруженные силы России. В боях погибло столько наших танков, самолетов! Многим солдатам ясно, что русская армия обладает очень большими резервами... Мы прониклись уважением к русскому оружию...» (из показаний пленного ефрейтора Вилли Шадта).
«Русские лучше и надежнее вооружены для зимы, нежели мы... Они могут часами лежать перед нашими позициями при тридцатипятиградусном морозе, выжидая подходящего момента для атаки. Их молодые командиры храбры и располагают боль-
шим опытом в проведении операций» (из письма обер-лейтенанта Зиверса, командира 3-го батальона 416-го полка 123-й немецкой дивизии).
«Да, этот поход в Россию тяжел и стоит много крови. Я знаю русских солдат еще по прошлой мировой войне. Русский был уже тогда невероятно упорным противником. Теперь же к этому надо добавить ужасы танковых битв и воздушных бомбардировок и, кроме того, надо сказать, что сегодняшний русский солдат в десять раз ожесточеннее сражается, чем солдат царской армии, не правда ли?» (из письма Герберта Крамера сыну).
«Относительно русских мы сильно просчитались. Те, которые с нами воюют, не уступают нам ни в одном роде оружия, а в некоторых и превосходят нас. Если бы ты только пережил когда-нибудь налет пикирующих бомбардировщиков русских, ты бы кое-что понял, мой мальчик. Что касается меня, то я уже сыт по горло...» (из письма унтер-офицера Георга Буркеня, 14 декабря 1941 года).
Командование вермахта, начиная операцию «Тайфун», недооценило боевые качества советских воинов и их моральный дух. Не грязь и не мороз, на которые зачастую ссылаются бывшие генералы вермахта, не позволили немецким войскам захватить Москву, а возросшее сопротивление, мужество, упорство и воинское мастерство советских войск — вот что сначала обескровило войска группы армий «Центр», остановило их на подступах к Москве и затем развернуло вспять.
Американский генерал Д. Макар-тур после Московской битвы в 1942 году отмечал: «В своей жизни я участвовал в ряде войн, другие наблюдал, детально изучал кампании выдающихся военачальников прошлого. Но нигде я не видел такого эффективного сопротивления сильнейшим ударам до того времени победонос-
ного противника, сопротивления, за которым последовало контрнаступление. .. Размах и блеск этого усилия делают его величайшим достижением во всей истории»4.
О боевых качествах советских солдат в Сталинградской битве, завершившейся уничтожением 6-й немецкой армии, фальсификаторы тоже не стесняются писать. В частности, В. Бешанов о боях в июле—августе 1942 года пишет, что «Основные потери немцы в это время несли не от воздействия противника, не от наших поспешных контратак, а от болезней, тепловых ударов и физического истощения личного состава»5.
Иначе оценивает действия советских войск участник тех боев ефрейтор Карл Мюллер: «До Дона война была еще терпима. Но у предмостного укрепления на Дону русские начали наносить нам такие удары, что мы часто впадали в полнейшее отчаяние. Здесь истреблялись целые роты и батальоны...»6.
Б. Соколов пишет: «Немцы имели опыт в городских боях, первыми создали штурмовые группы, у них гораздо более четко было налажено взаимодействие между родами войск, и был значительно выше уровень подготовки бойцов и командиров... немецкие солдаты и офицеры, лучше обученные и более инициативные, и свободные в своих действиях, оказались лучше приспособлены к условиям городского боя.. .»7.
Но участник боев в Сталинграде генерал-майор Ганс Дерр, неизмеримо более квалифицированный в вопросах боевого мастерства своих солдат, в статье «Поход на Сталинград» дал такую оценку действиям советских войск: «Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях и боях за отдельные дома...»8. Согласен с этой оценкой даже такой аполо-
гет вермахта, как Пауль Карелл (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Шмидта — исполнительного директора Службы новостей Третьего рейха и руководителя пресс-департамента Германского МИДа): «За северный Сталинград дрались в ближнем бою — резались в рукопашной. Русские, которые лучше немцев умели действовать в обороне, выигрывали из-за грамотной маскировки и из-за того, что сражались на родной земле. Кроме того, они имели больше опыта в уличных боях и в особенности в боях на баррикадах.. .»9.
Приведем мнение командующего 6-й немецкой армии генерала танковых войск (впоследствии генерал-фельдмаршала) Фридриха Паулю-са (сентябрь 1942 года): «Сопротивляемость красноармейцев за последние недели достигла такой силы, какой мы никогда не ожидали. Ни один наш солдат или офицер не говорит теперь пренебрежительно об Иване, хотя еще недавно они так говорили сплошь и рядом. Солдат Красной Армии с каждым днем все чаще действует как мастер ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки.. .»10.
В отличие от В. Бешанова и Б. Соколова, высоко оценивали боеспособность красноармейцев и немецкие солдаты — участники Сталинградской битвы. Полковник Вильгельм Адам, бывший адъютант Ф. Паулюса, в своих мемуарах приводит следующие мнения солдат 6-й немецкой армии о возросшем мастерстве советских воинов: «На переднем крае — сущий ад. Ничего подобного я еще не видел на этой войне... Нас всюду подстерегает смерть...»,«.. .надо учиться у русских: они мастера уличного боя, умеют использовать каждую груду камней, каждый выступ на стене, каждый подвал. Этого я от них не ожидал...», «До сих пор мы посмеивались над русскими, но теперь это в прошлом. В Сталинграде многие из
нас разучились смеяться...», «Наша рота понесла такие большие потери, каких я за всю войну не видел ни в одной из моих частей...»11. Обер-лейтенант Вигант Вюстер из 71-й пехотной дивизии пишет: «Русские упорно дрались за городские развалины — с упорством, превышающим их и без того впечатляющий боевой дух. Они делали это так успешно, что мы едва могли двинуться вперед.. .»12.
«Сопротивляемость красноармейцев за последние недели достигла такой силы, какой мы никогда не ожидали. Ни один наш солдат или офицер не говорит теперь пренебрежительно об Иване, хотя еще недавно они так говорили сплошь и рядом. Солдат Красной Армии с каждым днем все чаще действует как мастер ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки...»
Фридрих Паулюс
Подобные оценки содержатся и в письмах немецких солдат с фронта, собранных в сборнике «Разгром немцев под Сталинградом. Признание врага» (2013 год): «...русский сражается чрезвычайно упорно...» (из письма вахмистра Юлиуса Фершнера,
16 ноября 1942 года), «Каждый русский боец может уложить целое отделение...» (из письма ефрейтора Генриха Штейнтиша, 18 ноября 1942 года), «У русского острый и меткий глаз. Нас было когда-то 180 человек, осталось только 7. Пулеметчиков № 1 было раньше 14, теперь только двое...» (из письма пулеметчика Адольфа, 18 ноября 1942 года)13.
О росте боевого мастерства советских войск в Сталинградской битве
говорил плененный командир 297-й пехотной дивизии генерал-майор Мориц Дреббер: «Прошлой зимой во время наступления русских нам удалось системой опорных пунктов сдерживать и отбивать наступление русской пехоты. Совершенно другое положение получилось теперь, в январском наступлении русских. Перед началом наступления пехоты и танков они провели мощное артиллерийское наступление, в результате которого были уничтожены наши узлы сопротивления и опорные пункты, и русская пехота получила возможность двигаться расчлененным порядком, неся меньшие потери и охватывая большой участок фронта... Русские танки действовали очень хорошо, особенно танк Т-34... Пехота действовала в полном взаимодействии с танками... У русских действовал сильный и очень плотный огневой налет артиллерии и тяжелых минометов...»14.
Вот как охарактеризовали ситуацию к началу Курской битвы британские писатели военного времени Ал-лен Уильям, Эдвард Дэвид и Муратов Павел Павлович: «Известно, что при сравнении потерь двух противников абсолютные числа не так важны, как отношение соответствующих показателей к "человеческим ресурсам" каждой стороны... До 1942 г. немцы призывали только определенное число новобранцев, необходимых для действующей армии, не прибегая к стратегическим резервам и запасам. На пятом году войны они оказались вынужденными провести тотальную мобилизацию и создать в значительной степени армию "ополченцев". Прямо противоположные процессы наблюдались в России. Преобладающее внимание к "профессионализации" Красной Армии не мешало русским развивать систему общего призыва... В отличие от немцев, тяжелые русские потери в начальных сра-
жениях приходились не на формирования, составленные из призывников, соответствующих первым двум немецким разрядам рейхсвера, а в большинстве случаев только на те категории, которые были эквивалентны германскому ландверу... Это объясняет и удивительно быстрое восстановление боеспособности русской армии после тяжелых боев первых месяцев войны, и появление новых, хорошо обученных частей для зимнего наступления. Русские оказались способными создавать эшелонированную по глубине оборону и также обеспечивать постепенное накопление и использование тщательно обученных резервных вооруженных формирований. Они знали, как грамотно и целесообразнее использовать свои лучшие кадры. Их армия по ходу военных действий все в большей степени начинала соответствовать текущим потребностям... и возрастала в профессиональном отношении. Все эти преобразования в двух противостоящих армиях на пороге третьего года войны в России выразились в следующем: 1) в численном равенстве войск по обеим сторонам передовой линии; 2) в лучшем качестве русского кадрового состава; 3) в существовании сильных русских группировок; 4) в отсутствии адекватных резервных группировок у немцев и в потребности их создания из призывников третьей и четвертой категории. Подводя итоги, приходим к выводу, что эти условия и создали русским значительное преимущество — в первый раз за все время войны в России...»15 (выделено — авторами).
Данная характеристика изменений боеспособности немецких и советских войск несколько упрощена, но в целом достоверно отражает тенденцию снижения боевого мастерства солдат вермахта и его роста у воинов Красной Армии.
О том, что боевое мастерство советских войск в ходе войны возрастало, свидетельствуют высказывания целого ряда военачальников как немецких, так и наших союзников по антигитлеровской коалиции.
Генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст, командующий группой армий «А» (1943 год), отмечал: «Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость»16.
Генерал-лейтенант Эрхард Раус, командовавший в Курской битве армейским корпусом, писал: «Высшие штабы надеялись, что оборонительный потенциал противника будет ослаблен. Это оказалось заблуждением. Русские отлично подготовились с материальной стороны, а моральный дух ничуть не поколебался. Мы столкнулись с патриотическим подъемом и уверенностью в победе. Попытки склонить вражеских солдат к дезертирству провалились»17.
Генерал-полковник Йоханнес (Ганс) Фриснер, командовавший в Курской битве 23-м армейским корпусом (позже — командующий группой армий
Генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст, командующий
группой армий «А» (1943 год), отмечал: «Русские с самого начала показали себя
как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы
войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость».
«Север» и «Южная Украина»), в своих мемуарах писал: «Мы явно недооценили Красную Армию в начале войны... Поэтому во многих боях немецкому солдату пришлось дорого заплатить за эту горькую науку... Советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. .. Не менее сильной стороной советских солдат было громадное упорство, и крайняя непритязательность... Лишения любого рода не играли для него никакой роли... Самопожертвование советских солдат в бою не знало пределов. В так называемой малой войне, в особенности во время боев в лесах, русские проявляли исключительную изобретательность и находчивость. Они умели отлично маскироваться... Их неказистое обмундирование оказывалось весьма целесообразным на поле боя. Большое искусство показывали русские и в просачивании через наши позиции перед началом своего крупного наступления.. .»18.
Генерал-полковник Гейнц Гудери-ан, в 1944 году начальник генерального штаба сухопутных войск и по совместительству генерал-инспектор бронетанковых войск, в статье «Опыт войны с Россией» резюмировал: «Русский солдат всегда отличался особым упорством, твердостью характера и большей неприхотливостью... Было бы правильно и в дальнейшем ожидать от советских командиров и войск высокой боевой подготовки и высокого морального духа и обеспечить хотя бы равноценную подготовку собственных офицеров и солдат» (выделено авторами)19.
Начальник штаба армии США генерал Джордж Маршалл писал в 1944 году о Красной Армии: «Мы разделяем гордость и восхищение ее исключительными успехами, мужеством и выдержкой ее солдат и русского народа...»20.
Командующий 5-й американской армией в Италии генерал-лейтенант
Марк Уэйн Кларк отмечал: «С самого начала героической обороны Красной Армией ее родной земли вплоть до последних месяцев ее непрерывного наступления в боях с безжалостными захватчиками подвиги солдат Красной Армии вызывали мое глубокое восхищение и восхищение солдат, находящихся под моим командованием»21.
О варварской жестокости Красной Армии
Тема «насилий» и «бесчинств» советских солдат и офицеров на территории Германии занимает важное место в многолетнем западном проекте по принижению роли Советского Союза в разгроме гитлеровской Германии, дискредитации Красной Армии. Британский историк Энтони Бивор в книге «Падение Берлина. 1945» посвятил этому большую главу (22 страницы), назвав ее «УаеУкИБ» («Горе побежденным»)22.
Немецкий историк Иохим Гофман, который маниакально отстаивает тезис о том, что война велась между двумя преступными режимами (гитлеровской Германией и сталинским СССР), опубликовал в 1999 году в Мюнхене книгу «Сталинская истребительная война (1941—1945 годы)» (переведена на русский язык и издана в России в 2006 году). Вот говорящие сами за себя названия глав этой книги: «Ответственность и ответственные. Зверства с обеих сторон»; «Гитлеровские негодяи. Советские злодеяния приписываются немцам»; «Ни пощады, ни снисхождения. Зверства Красной Армии при продвижении на немецкую землю»; «Горе тебе, Германия! Злодеяния находят свое продолжение»23.
Отечественные обличители «советского тоталитаризма», конечно же, не обошли вниманием эту тему. Отметились в ней и Б. Соколов,
и М. Солонин. В изданной в 2017 году книге «История России. XX век. Т. II. Эпоха сталинизма (1923—1953)» (ответственный редактор — доктор исторических наук Андрей Зубов)'' описанию Берлинской операции отведено лишь полстраницы, а «безобразному поведению советских солдат» (которых он называет «дикой ордой») в Германии — целый параграф в 7,5 страниц. Поведение советских солдат А. Зубов охарактеризовал так24: «Никогда ранее, ни в 1814—1818 гг. во Франции, ни в 1914 г. в Восточной Пруссии и Галиции русский солдат не пятнал себя так тяжко, как в 1944—1945 гг.»**.
Много чего о «бесчинствах» советских войск в Германии написал бывший московский мэр Гавриил Попов. Он так же, как и А. Зубов, не постеснялся резюмировать: «Русская армия за свою историю не раз и не два вступала в страны Европы. Но почему только в эту войну — с начала 1945 г. — одетые в шинели русские люди оказались чуть ли не толпой грабителей, мародеров, насильников?»25.
Б. Соколов пишет: «Если сравнивать преступления Красной Армии с преступлениями вермахта, можно прийти к выводу, что они не уступали
немецким преступлениям по масштабу, а порой и превосходили их»26.
Отрицать не приходится — проявления жестокости советских воинов по отношению к военнопленным и мирному населению в силу разных причин имели место, но они находились вне правового поля и жестко пресекались. В Красной Армии отдавались приказы о суровых наказаниях (вплоть до расстрела) военнослужащих за мародерство и притеснения мирного немецкого населения, но не было ни одного приказа, смягчающего наказания при проявлениях жестокости по отношению к местному населению. В вермахте же еще 13 мая 1941 года начальником штаба Верховного главнокомандования фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем был подписан приказ «О военном судопроизводстве в соответствии с планом "Барбаросса "», который предусматривал «...судебное преследование и за действия (военнослужащих вермахта. — Прим. авт.) против жителей только в том случае, если это нужно для поддержания дисциплины или обеспечения безопасности войск.. .»27.
«Мы должны выиграть эту войну. .. Если победят другие — русские, поляки, французы, чехи и хоть на
В этой книге нет ни слова о Великой Отечественной войне. Оказывается, в 1941—1945 годах шла «советско-нацистская война».
Обвиняя Красную Армию в «насилиях» и «бесчинствах», ее обличители с пиететом относятся к поведению в Германии войск союзников. А. Зубов пишет (с. 166): «Такое поведение к мирному населению противника было просто немыслимо среди союзников». Об этом упоминает и Г. Попов в книге «1941—1945. Заметки о войне» (с. 13). На самом деле союзники не были «белыми и пушистыми», как их пытаются представить А. Зубов и Г. Попов. Вот красноречивые свидетельства военнослужащих вермахта, приведенные в книге Артема Драбкина «Окопная правда» вермахта» (с. 125—126). Гюнтер Куне, воевавший в дивизии СС «Гитлерюгенд», рассказал, что при пленении у него отобрали часы: «Немедленно. Это и американцы делали. В Союзе военнопленных некоторые из нас были в Бад Кройцнахе, в американском плену, у американцев было по десять часов на руке! Русские в этом не были исключением, я бы даже сказал, что американцы были гораздо хуже»... Альфред Генат, младший унтер-офицер дивизии СС «Мертвая голова» по возвращении домой сообщил, как само собой разумеющееся: «Англичане, конечно, нас подчистили, в доме больше не было ковров, исчезла одежда, и так далее, и так далее».
один процент сделают с нашим народом то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца (выделено авторами). Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах!»28.
Вот теперь и обратимся к статистике. Гитлеровские войска на восточном фронте потеряли убитыми около 3,5 миллиона человек (с учетом погибших из числа пропавших без вести), а мирных советских граждан было уничтожено не менее 14,5 миллиона29. То есть на каждого погибшего фашиста — более четырех убитых мирных советских граждан. Если следовать библейской заповеди возмездия («око за око, зуб за зуб»), Красная Армия, потерявшая до 1945 года в боях с немецкими захватчиками более семи миллионов человек погибшими, на территории Германии имела полное право уничтожить не менее 28 миллионов гражданских лиц. И это можно было бы считать «справедливым возмездием», а «насилия» и «бесчинства», в которых обвиняют Красную Армию указанные выше и другие фальсификаторы и мифотворцы, начались бы после превышения этой цифры.
Воины Красной Армии не стали мстить гражданским лицам. В Германии в течение войны погибли 0,8—1,8 миллиона гражданского населения, в том числе от бомбардировок немецких городов английской и американской авиацией — 0,5—0,8 миллиона человек. Еще 0,3 миллиона стали жертвами гитлеровских концлагерей. Следовательно, в период боевых действий Красной Армии в Германии погибли не более 0,7 миллиона гражданских лиц30, что как минимум в 20 раз меньше (0,7 и 14,5 млн чел.), чем в Советском Союзе.
Рассуждения о «насилиях» и «бесчинствах» Красной Армии в Германии чудовищно безнравственны. Ее воины продемонстрировали подлинный
гуманизм в обращении с побежденным противником и мирным населением. Сокрушив гитлеровскую военную машину, советские воины спасли от уничтожения миллионы людей, избавили человечество от ужасов фашизма. Этот великий подвиг Красной Армии навечно записан на страницах истории золотыми буквами, а выдающиеся воинская доблесть и ратное мастерство, нравственные качества защитников Отечества ставят ее в первый ряд величайших армий в мировой истории.
О бездарности советских полководцев
Американский историк Тревор Дюпюи в книге «Русский фронт» утверждает: «...несмотря на то что германские армии проиграли войну, они в ее ходе показали такую военную виртуозность, которая никогда не была превзойдена» и «...по уровню военного искусства на поле оставили русских далеко позади»31.
Доморощенные «диванные стратеги» в унисон вторят этому историку: В. Бешанов: «Они (советские генералы. — Прим. авт.) не умели ничего, кроме как стучать кулаком, требовать «стоять насмерть», грозить трибуналом, «внушать бодрость» войскам при помощи заградительных отрядов и забрасывать врага трупами красноармейцев...»32; А. Зубов, безграмотно «подсчитав», что погибших и умерших советских воинов было намного больше, чем немецких солдат, пишет: «Причина — все те же сталинские методы ведения войны: лобовые атаки на пулеметные гнезда...»33.
Крайне низко оценивает советских полководцев Б. Соколов, который считает одной из причин «невероятно высоких и неоправданных потерь»34 Красной Армии «невысокий уровень оперативной подготовки комсостава всех уровней»35,
«неспособность командующих и их штабов адекватно руководить большими массами войск и их стремление добиться успеха любой ценой, не считаясь с жертвами»36. По его мнению, «высшим военачальникам военное искусство по большому счету было чуждо» (выделено авторами)*.
Следует отметить, что и В. Беша-нов, и Б. Соколов, и А. Зубов, другие проповедники превосходства вермахта свои негативные оценки советских полководцев пытаются подтвердить многостраничными описаниями их ошибок и промахов. Но хулители не понимают, что безошибочного военного искусства не бывает. Ошибки — неотъемлемая часть военного искусства, которому Уинстон Черчилль дал такое определение: «Военное искусство — это цепь грубых ошибок». Это несколько утрированное определение говорит о том, что искусство полководца заключается не в том, чтобы не допускать ошибок, а в том, чтобы не дать противнику возможности воспользоваться ими, и одновременно умело использовать ошибки противника и одержать над ним победу.
Вполне утвердительно можно говорить о том, что уже в Московской битве проявился высокий профес-
сионализм советских полководцев. Ставка Верховного Главнокомандования, военачальники Красной Армии в целом оказались дальновиднее и реалистичнее командования вермахта в оценке положения на фронтах, оператиновно и адекватно реагируя на сложившуюся обстановку. В период Московской оборонительной операции группа армий «Центр» практически не получала подкреплений: в октябре-ноябре 1941 года в ее состав вошли 4 дивизии, но в это же время 4 дивизии были выведены, причем две из них были отправлены во Францию37. Используя промахи немецкого командования, Ставка Верховного Главнокомандования сумела к 5 декабря 1941 года сосредоточить под Москвой большое количество войск и неожиданно для немцев начать наступление с решительными целями и добиться победы.
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок 7 декабря 1941 года записал в дневнике: «В поразительно короткий срок русские перегруппировали свои оборонявшиеся дивизии... Сегодня на фронте моей группы армий уже на 24 русские дивизии больше, чем было 15 ноября...»38.
* Для обсуждения качеств чего-либо или кого-либо нужно знать объект обсуждения. Содержание книг Б. Соколова показывает, что у него очень смутное представление о структуре, принципах комплектования, организации боевой подготовки и повседневной деятельности Красной Армии. Это в очередной раз нашло подтверждение в статье «Лукавые цифры Алексея Исаева». В ней Б. Соколов утверждает: «Ни на каких дорогах танки, разумеется, не ремонтируются, равно как не ремонтируются и на полях сражений, а только в мастерских. На дорогах и полях сражений остается только безвозвратно потерянная техника, которая в составе армии не числится». Фраза эта демонстрирует полное незнание им организации ремонта танков в боевых условиях. Любому танкисту известно, что в течение всей войны взводы и роты технического обеспечения бронетанковых подразделений, частей (соединений) восстанавливали основную массу поврежденных в ходе боев машин, требовавших для ремонта небольшого времени (текущий ремонт) непосредственно там, где они выходили из строя, т. е. «на дорогах и полях сражений». И вот с такими убогими представлениями о действиях советских воинов на поле боя Б. Соколов пытается «рассуждать» о боевой выучке красноармейцев и военном искусстве полководцев Красной Армии.
В Сталинградской битве так же, как и в Московской, Ставка Верховного Главнокомандования оказалась дальновиднее и реалистичнее командования вермахта в оценке обстановки. Результатом этого стал своевременный маневр силами и средствами, гибкое и твердое управление войсками, что не позволило немецким войскам, несмотря на прилагаемые усилия, сломить сопротивление и завершить разгром обороняющихся дивизий. Одновременно на флангах наступающих немецких войск советское командование сумело скрытно сосредоточить большие силы, наступление которых впервые в Великой Отечественной войне завершилось окружением и уничтожением крупной (более 300 ООО тыс. чел.) группировки войск вермахта. На допросе в ходе Нюрнбергского процесса 18 июня 1945 года бывший начальник штаба оперативного руководства верховного командования вермахта генерал-полковник Альфред Йодль о начале контрнаступления под Сталинградом сказал: «Мы абсолютно не имели представления о силе русских в этом районе. Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имевший решающее значение»39.
В Сталинградской битве явственно проявилось возросшее военное искусство советских полководцев. Это признают немецкие генералы — участники битвы. Бывший командир 376-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенант Александр фон Даниэль так оценил действия советского командования: «Операция по окружению и ликвидации 6-й немецкой армии является шедевром стратегии...»40.
Высокий уровень оперативного искусства советского командования в сражениях 1941—1942 годов отмечают и ряд известных западных историков.
Клаус Рейнгард в книге «Поворот под Москвой» пишет об умелом и расчетливом использовании советским командованием резервов, о высоком уровне стратегической маскировки советских войск: «...не только моральные качества русских воинов оказывали решающее воздействие на характер действий Красной Армии, но и прежде всего своевременная переброска резервных соединений и войск из восточных областей страны. В то время как немецкий генеральный штаб считал, что советские резервы в основном уже использованы и у Сталина нет больше сил, чтобы занять новый рубеж обороны, русское командование уже в конце сентября начало переброску дивизий и кадрированных соединений из восточных областей СССР на запад... Тот факт, что русские прикрывали образовавшиеся на фронте западнее Москвы бреши силами рабочих отрядов, а не регулярными войсками, только усилил представление немцев о том, что русские выдохлись и что война на Востоке может быть закончена в недалеком будущем. В беседе с Чиано 25 октября 1941 года Гитлер утверждал, что, как свидетельствуют события последних четырех месяцев, судьба войны, собственно говоря, решена и что у противника нет никакой возможности помешать этому... При этих обстоятельствах война в ближайшее время снова будет перенесена на Запад... В действительности же обстановка на фронте складывалась для вермахта далеко не так благоприятно...»41.
В Курской битве, так же как в Московской и Сталинградской, Ставка Верховного Главнокомандования превзошла руководство вермахта в оценке обстановки, планировании операции и в последующем в реализации ее замысла. Действительно, Гитлер, как верховный главнокомандующий, командование вермахта пе-
В Сталинградской битве явственно проявилось возросшее военное искусство советских полководцев.
Бывший командир 376-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенант Александр фон Даниэль так оценил действия советского командования: «Операция по окружению и ликвидации 6-й немецкой армии является шедевром стратегии...».
реоценивали боевые возможности немецких войск, сосредоточенных для участия в операции «Цитадель». Они все еще считали, что войска обладают таким высоким боевым потенциалом подготовки и слаженности, что способны нанести поражение советским войскам, даже уступая им в численности. Но это уже были иллюзии. Командующий 4-й немецкой армией Готтард Хейнреци и военный историк В. Гаук вынуждены были признать: «Выяснилось, что количество пехотных дивизий, особенно у группы армий "Юг", недостаточно. Поэтому мы были вынуждены использовать танковые дивизии для прорыва русских оборонительных рубежей, которые были укреплены всеми возможными средствами против танкового наступления. Скованные минными полями и естественными препятствиями, наступающие танки были хорошей мишенью для русских. Поэтому сверхтяжелые танки не смогли проявить на деле свою ударную мощь»42.
Немецкое командование не сумело предугадать подготовку советских войск к контрнаступлению. После войны в показаниях Нюрнбергскому трибуналу генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель заявил: «Мы ни в коем случае не ожидали, что Крас-
ная Армия не только готова к отражению нашего удара, но и сама обладает достаточными резервами, чтобы перейти в мощное контрнаступление»43.
Бывший историограф штаба группы армий «Центр» полковник Г. Га-кенгольц сообщал: «Когда 11 июля в районе 2-й танковой армии начались атаки советских полков и батальонов, наше командование, основываясь на прежнем поведении противника, сочло, что эти атаки имеют целью сковать находящиеся на Орловском плацдарме немецкие резервы и тем самым воспрепятствовать их участию в ударе на Курской дуге. Командование группы армий "Центр" и 2-й танковой армии не придали значения этим атакам...»44. Аналогичная ситуация сложилась и в зоне боев группы армий «Юг». Командующий 4-й немецкой армией генерал-полковник Готтард Хейнреци и военный историк В. Гаук писали: «После первых четырех дней битвы на соседних участках фронта на Орловской дуге и под Харьковом не было никаких признаков подготовки русского наступления»45. Командование вермахта полагало, что советские войска в ходе оборонительных боев понесли такие большие потери, что будут вынуждены достаточно длительное время восстанавливать боеспособность, прежде чем начать наступление. Но это была ошибочная и роковая оценка. Немецкий историк Курт Центнер по этому поводу пишет: «Германское командование сосредоточило на Курском выступе все, на что была способна промышленность Германии и мобилизованной Европы. Истина заключается в том, что Гитлер бросил в это сражение все, а добился лишь потерь, которые нельзя уже было возместить... Но горечь потерь еще больше обострилась вследствие немедленно начавшегося вслед за этим наступления русских на широком фронте, в то время как в ставке
Гитлера в Растунбурге рассчитывали на то, что и русским понадобится время, чтобы оправиться от ран»46. Ошибочно оценивало возможности и намерения советских войск и командование войск, участвующих в операции «Цитадель». Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн писал: «Командование армии (9-й армии — группа армий "Центр". — Прим. авт.) предполагало, что после отражения вражеских контратак, перемещения главного направления своего удара и введения в бой резервов оно возобновит наступление 12 июля, чтобы завершить прорыв. Но этого не произошло. 11 июля противник крупными силами перешел в наступление с востока и северо-востока против 2-й танковой армии, удерживавшей Орловскую дугу. Развитие событий на этом участке заставило командование группы "Центр" приостановить наступление 9-й армии, чтобы бросить ее крупные подвижные силы в бой на участке 2-й танковой армии»47.
В Курской битве вермахт почувствовал возросшую мощь и профессиональное мастерство Красной Армии. Полковник Г. Гакенгольц сообщает: «Довольно быстрое снижение темпа наступления нашей 9-й армии против глубоко эшелонированной здесь обороны русских не вызвало у нас особого удивления. Но мощь и пробивная сила русских ударов, начавшихся 12 июля на северном и восточном фасах Орловской дуги, явились для нас жестокой неожиданностью. .. Было просто непостижимо, что русские оказались способны так скоро и так успешно перейти в наступление летом. Нам в штабе армии стало ясно, что после русского наступления, начавшегося 12 июля, неизбежен провал операции "Цитадель" и что... произошел окончательный оперативно-стратегический перелом на Восточном фронте в пользу русских...»48. Британские журналис-
ты У Ален и П. Муратов по поводу Курской битвы писали: «Русские оказались способными создавать эшелонированную по глубине оборону и также обеспечивать постепенное накопление и использование тщательно обученных резервных вооруженных формирований. Они знали, как грамотно и целесообразно использовать свои лучшие кадры»49.
Курская битва стала переломным этапом Великой Отечественной войны. Большие потери в личном составе и технике привели к окончательной утрате вермахтом стратегической инициативы. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн в своих мемуарах констатировал, что операция «Цитадель» «...была последней попыткой сохранить в наших руках инициативу на Востоке. С ее прекращением, равнозначным провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. В этом отношении операция "Цитадель" является решающим, поворотным пунктом войны на Восточном фронте»50.
Такую же оценку итогам Курской битвы дал генерал-полковник Г. Гуде-риан: «Инициатива полностью перешла к противнику...»51. П. Карелл значение Курской битвы на исход войны сравнил со значением битвы под Ватерлоо: «Так же как Ватерлоо решило судьбу Наполеона в 1815 году, положив конец его правлению и изменив лицо Европы, так и русская победа под Курском знаменовала собой поворотный пункт войны и непосредственно привела через два года к краху Гитлера и разгрому Германии»52.
Английский историк Джон Фул-лер заметил: «Отнюдь не будет преувеличением сказать, что поражение под Курском явилось для немцев такой же катастрофой, как и разгром под Сталинградом»53. Американский исследователь Дэвид Гланц так охарактеризовал итоги Курской битвы: «Курская битва означала конец кон-
цепции блицкрига в стратегическом и оперативном смысле. Впервые за всю эту войну немецкое наступление было остановлено на тактической или на небольшой оперативной глубине. Это обернулось поражением, а впоследствии и катастрофой для германской армии... Курск доказал, что массированные танковые группировки немцев, сопровождаемые эскортом быстрых истребителей, больше не могут так уверенно и самозабвенно прорываться в глубь советской обороны, как это было в 1941 и 1942 гг.... Курск стал приговором для немецкого блицкрига и в тактическом отношении... Под Курском советские войска показали... что решительная и правильно выстроенная оборона, основанная на пехоте, может нанести поражение тактике блицкрига... Курск стал переломной точкой войны как стратегически, так и тактически.. .»54.
Негативные оценки фальсификаторами деятельности советских полководцев опровергаются в том числе и немецкими генералами. Вот мнение
Курская битва стала переломным этапом Великой Отечественной войны. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн в своих мемуарах констатировал, что операция «Цитадель» «...была последней попыткой сохранить в наших руках инициативу на Востоке. С ее прекращением,
равнозначным провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. В этом отношении операция "Цитадель" является решающим, поворотным пунктом войны на Восточном фронте».
неизмеримо более компетентного в вопросах оперативного искусства, в 1941—1945 годах воевавшего с советскими полководцами генерал-майора Фридриха Вильгельма фон Мелленти-на: «...в ходе войны русские постоянно совершенствовались, а их высшие командиры и штабы получали много полезного опыта, изучая опыт своих врагов и немецкой армии. Они научились быстро реагировать на всякие изменения обстановки, действовать энергично и решительно. Безусловно, в лице Жукова, Конева, Ватутина и Василевского Россия имела высокоодаренных командующих армиями и фронтами...»55.
Солидарны с генералом фон Мел-лентином и его коллеги.
Генерал-полковник Г. Гудериан: «...во Второй мировой войне стало очевидным, что и советское верховное командование обладает высокими способностями в области стратегии.. .»56.
Генерал-полковник Ф. Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта: «Исторически небезынтересно исследовать, как русское военное руководство, потерпевшее крушение со своим принципом жесткой обороны в 1941 году, развивалось до гибкого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов ряд операций, которые по немецким масштабам заслуживают высокой оценки, в то время как немецкое командование под влиянием полководца Гитлера отказалось от оперативного искусства и закончило его бедной по идее жесткой обороной, в конечном итоге, приведшей к полному поражению... Над этим периодом в качестве приговора стоит слово, высказанное русской стороной в процессе резкой критики действий немецкого командования: порочная стратегия. Это нельзя опровергнуть»57.
Генерал-полковник Ганс Фриснер, командующий группами армий «Се-
вер» и «Южная Украина»: «Я сам с весны 1942 года достаточно хорошо изучил командование и войска Красной Армии... В ходе войны я наблюдал, как советское командование становилось все более опытным... Совершенно справедливо, что высшее советское командование, начиная со Сталинградской битвы, часто превосходило все наши ожидания. Оно мастерски осуществляло быстрый маневр и переброску войск, перенос направления главного удара, проявляло умение в создании плацдармов и оборудования на них исходных позиций для последующего перехода в наступление»58.
Генерал артиллерии Г. Вейдлинг, руководивший обороной Берлина: «Операции русских войск характеризуются ясностью замыслов, целеустремленностью и настойчивостью в осуществлении этих замыслов. Я должен отметить, что русские за время войны далеко шагнули вперед в тактическом отношении, наше же командование шагнуло назад...»59.
Генерал-лейтенант Ф. Бернгард, командующий войсками охраны тыла 9-й армии, перечисляя в ходе допроса причины поражения немецкой армии и Германии в войне, отметил: «Мастерское, искусное и очень маневренное руководство русских армий. В данном вопросе я хочу отметить необычай-
Высокие оценки боевым качествам Красной Армии и военному искусству ее полководцев дал Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании: «...чудовищная машина фашистской власти была сломлена превосходством русского маневра, русской доблести, советской военной науки и прекрасным руководством советских генералов...».
ное искусство русских в выявлении слабых мест в обороне и в выборе направлений главных ударов.. .»60.
Генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс, командующий 6-й армией, на Нюрнбергском процессе признал: «Советская военная стратегия оказалась настолько выше нашей, что я вряд ли мог понадобиться русским хотя бы для того, чтобы преподавать в школе унтер-офицеров. Лучшее тому доказательство — исход битвы на Волге, в результате которой я оказался в плену, а также и то, что эти господа сидят вот здесь на скамье подсудимых»61.
И еще одно мнение непримиримого врага СССР. Имперский министр пропаганды Й. Геббельс 16 марта 1945 года записал в своем дневнике: «Я сообщаю фюреру о представленной мне для просмотра книге генштаба о советских маршалах и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое мнение...»62 (выделено авторами).
Высокие оценки боевым качествам Красной Армии и военному искусству ее полководцев давали наши союзники — не сторонние дилетанты, а профессионалы, имеющие богатый опыт участия во многих войнах.
Генерал армии Дуайт Эйзенхауэр, Верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников (впоследствии президент США): «Как солдат, наблюдавший кампанию Красной Армии, я проникся глубочайшим восхищением мастерством ее руководителей»63.
Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании, в карьере которого были посты военного и военно-морского министра королевства: «...чудовищная машина фашистской власти была сломлена превосходством русского маневра, русской доблести, советской военной науки
и прекрасным руководством советских генералов.. .»64.
Таким образом, измышления фальсификаторов о «низком воинском мастерстве и жестокости красноармейцев», «бездарности советских
полководцев» опровергаются как высказываниями опытнейших военных профессионалов — генералов вермахта и генералов союзных армий, так и результатами решающих сражений на советско-германском фронте.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Бешанов В.В. Танковый погром 1941 года. Мн.: Харвест; М.: Яуза-каталог, 2018. С. 459.
2 Соколов Б.В. Цена победы и мифы Великой Отечественной // Великая война: трудный путь к правде. Интервью, воспоминания, статьи. Серия «АИРО — научные доклады и дискуссии. Темы для XX века». Выпуск 17. М.: АИРО-ХХ, 2005. С. 59.
3 Разгром немцев под Москвой. Признание врага. М.: Патриот, 2011. С. 144.
4 Еремеев Л.М. Глазами друзей и врагов. М.: Наука, 1966. С. 90.
5 Бешанов В.В. Год 1942 — «учебный». М.: Яуза, Эксмо, 2008. С. 486.
6 Разгром немцев под Сталинградом. Признание врага. М.: Патриот, 2013. С. 37—39.
7 Соколов Б.В. Цена войны. Людские потери России и СССР в XX и XXI вв. М.: АИРО-ХХ1, 2017. С. 332—333.
8 Роковые решения: Сб. СПб: ООО «Издательство «Полигон», 2004. С. 492.
9 Карелл Пауль. Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941—1943. М.: Изографус, Эксмо, 2003. С. 499.
10 Адам В. Свастика над Сталинградом. Откровения адъютанта Паулюса. М.: Яуза-пресс, 2013. С. 141.
11 Там же. С. 124—126.
12 Вюстер В. «Будь проклят Сталинград»: Вермахт в аду. М. Яуза-пресс, 2013. С. 127.
13 Разгром немцев под Сталинградом. Признание врага. М.: Патриот, 2013. С. 24—29.
14 Там же. С. 113—116.
15 Аллен У.Э.Д., Муратов П.П. Русские кампании германского вермахта. 1941— 1945. М.: Айрис-пресс, 2005. С. 169—171.
16 Цит. по: Дюков А. За что сражались советские люди. М.: Яуза, Эксмо, 2007. С. 104.
17 Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М.: ACT, 2006. С. 299.
18 Фриснер Г. Проигранные сражения. М.: Вече, 2011. С. 251—252.
19 Итоги Второй мировой войны: сб. статей / пер. с нем. М.: Изд-во Иностранной литературы, 1957. С. 133.
20 Величие подвига советского народа. Зарубежные отклики и высказывания 1941—1945 годов о Великой Отечественной войне. М.: Международные отношения, 1985. С. 249.
21 Там же. С. 247.
22 Бивор Э. Падение Берлина. 1945. М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Тран-зиткнига», 2004. С. 524—546.
23 Гофман И.Р. Сталинская истребительная война (1941—1945 годы). М.: ACT; Астрель, 2006. С. 396.
24 История России. XX век: 1939—2007/ под ред. А.Б. Зубова. М.: Астрель, 2010. С. 158, 159, 166.
25 Попов Г.Х. 1941—1945. Заметки о войне. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2005. С. 23.
26 Соколов Б.В. Правда и мифы Второй мировой. М.: Вече, 2018. С. 320.
27 Штрайт К. «Они нам не товарищи...»: Вермахт и советские военнопленные в 1941—1945 гг. М.: AHO «Русское историческое общество — НП ИД «Русская панорама», 2009. С. 40—41.
28 Хрестоматия по отечественной истории (1914—1945 гг.): учеб. пособие для студентов вузов/ под. ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. С. 225.
29 Литвиненко В.В. Людские потери Красной Армии и вермахта на совет-
ско-германском фронте. Методология исчисления и комплексная оценка. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2014. С. 143.
30 Там же. С. 194—195.
31 Цит. по: Пронько В.А. Сражения историков на фронтах Второй мировой и Великой Отечественной войн. М.: Из-дательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2016. С. 412.
32 Бешанов В.В. Кадры решают все! Суровая правда о Красной Армии. М.: Экс-мо, 2017. С. 305.
33 История России. XX век: 1939— 2007/ под ред. А.Б. Зубова. М.: Астрель, 2010. С. 184.
34 Соколов Б.В. Цена победы и мифы Великой Отечественной // Великая война: трудный путь к правде. Интервью, воспоминания, статьи. Серия «АИРО — научные доклады и дискуссии. Темы для XX века». Выпуск 17. М.: АИРО-ХХ, 2005. С. 59.
35 Соколов Б.В. Тайны Второй мировой. М.: Вече, 2000. С. 294.
36 Там же. С. 14—15.
37 Сборник материалов по составу, группировке и перегруппировке сухопутных войск фашистской Германии и войск ее бывших сателлитов на советско-германском фронте за период 1941—1945 гг. Вып. 1. М.: ВНУ ГШ, 1955. С. 58—60, 70—72.
38 Терни А. Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941—1942. М.: ЗАО Центрполиграф, 2015. С. 156.
39 Еремеев U.M. Глазами друзей и врагов. М.: Наука, 1966. С. 114.
40 Разгром немцев под Сталинградом. Признание врага. М.: Патриот, 2013. С. 122.
41 Рейнгардт К. Поворот под Москвой. М.: Вече, 2012. С. 110—112.
42 Огненная дуга. М.: Издательский дом «Звонница - МГ», 2003. С. 575.
43 Курская битва / под ред. И.В. По-ротькина. М.: Воениздат, 1970. С. 21.
44 Огненная дуга. С. 381.
45 Там же. С. 369.
46 Там же. С. 576—577.
47 Манштейн Э. Утерянные победы. М.: Алгоритм, 2014. С. 486.
48 Огненная дуга. С. 399.
49 Аллен У.Э.Д.у Муратов П.П. Русские кампании германского вермахта. 1941— 1945. М.: Айрис-пресс, 2005. С. 170.
50 Манштейн Э. Утерянные победы. С. 463.
51 ГуЬериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: «Русич», 2001. С. 431.
52 Огненная дуга. С. 578.
53 Там же. С. 579.
54 Гланц Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. М.: Астрель: ACT, 2007 С. 294—295.
55 Меллентин Ф.В. Бронированный кулак вермахта. Смоленск: Русич, 2000. С. 528.
56 Итоги Второй мировой войны. С. 133.
57 Рубцов Ю.В. Профессионализм советских полководцев // в сб. «Покушение на Великую Победу». М.: Изд-во «Алгоритм», изд-во «Эксмо», 2005. С. 41.
58 Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 250—251.
59 Ответы бывшего командующего обороной города Берлина генерала артиллерии Г. Вейдлинга на вопросы представителя советского командования генерал-майора Трусова // Военно-исторический журнал. 1959. № 5. С. 92.
60 Битва за Берлин. Завершающее сражение Великой Отечественной войны. М.: ACT Москва; Владимир: ВКТ, 2008. С. 747.
61 История Второй мировой войны. 1939—1945. В двенадцати томах. М.: Воениздат, 1975. Т. 4. С. 297—298.
62 Геббельс Й. Дневники 1945 года. Последние записи / пер. с нем. Смоленск: «Русич», 1998. С. 203.
63 Рубцов Ю.В. Профессионализм советских полководцев. С. 41.
64 Гареев М.А. Борьба с фальсификацией истории Великой Отечественной войны — важнейшая задача патриотического воспитания // Материалы Международной научно-практической конференции ветеранских организаций СНГ. М., 2014. С. 7.
