CC BY
43
ма в ухе в контексте данной ситуативной метафоры усиливает проявление надоедливости обращений солдата к вдове, указывая на буквально ощутимую и нестерпимую навязчивость. Данная метафорическая конструкция передаёт резко негативное отношение персонажа к собеседнику. Метафора носит разговорный оттенок, который усиливается за счет разговорно-просторечной формы глагола защекотить.
На основании проведенных наблюдений над функционированием глагольной художественной метафоры в баснях можно сделать выводы, что для языка басен характерно метафорическое переосмысление глагольных лексем с конкретным значением, которые приобретают отвлеченное значение; глагольные метафоры реализуют в контексте дополнительные коннотативные оттенки значения, часто наделяются экспрессивной оце-ночностью, что, являясь стилеобразующим приемом, способствует глубокому раскрытию содержания басенных произведений, способствует наиболее полной формулировке морализующего содержания.
Преобладают предикативные конструкции, в которых глаголы проявляют преимущественно следующую аспектуальную семантику: сообщают о наступлении определенного состояния (например, слухи поползли, время пошло, сон защекотал, трава зашевелилась), о прекращении какого-либо состояния, действия (например, прошла пора её [красавицы] цветенья, грусть закралась, беда пришла), содержат инхоативные характеристики образов (кровь кипит, веселье тает, истина цветёт, душа дрожит), указыва-
ют на характер развития действия во времени и пространстве, интенсивность его проявления.
Глагольная метафора в жанре басни активно участвует в отражении и структурировании национальной языковой картины мира, формируя определенные участки семантического пространства текста. Широко представлены антропоморфные метафоры, олицетворения, основанные на переосмыслении глагола, являющегося предикативным центром метафорической конструкции. Посредством метафорического переосмысления глагольного компонента и метафорической конструкции в целом свойства, действия человека приписываются абстрактным сущностям (психическому и физическому состоянию человека, состоянию природы и др.) и животным.
Библиографический список
1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 5-32.
2. ГакВ.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. - М., 1988. - С. 11-26.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: ИТИ Технологии, 2003. - 796 с.
4. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. - М.: Наука, 1988. -С. 65-77.
5. Рикер П. Живая метафора // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 435-455.
6. Чарыкова О.Н. Роль глагола в репрезентации индивидуально-авторской модели мира в художественном тексте. - Воронеж: Истоки, 2000. - 193 с.
И.В. Гузенко
ВЕКТОРЫ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ СЕМАНТИКИ ХРИСТИАНСКИХ СИМВОЛОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматривается один из ключевых аспектов комплексного исследования христианской символики и особенностей ее функционирования в русском языке. Цель работы — выявить векторы семантической эволюции христианских символов.
Основными направлениями развития и эволюции христианских символов являются сферы религии, философии, искусства, литературы. В данных направлениях развития символа в качестве одного из определяющих факторов всегда выступала вера в реаль-
ность символизируемых сверхъестественных объектов.
Н.Н. Рубцов справедливо отмечает, что символ - наиболее универсальный, емкий и конструктивный способ выражения мировоззренческих смыслов. Свойственная природе символа
© И.В. Гузенко, 2008
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2008І
способность соединять единичное и всеобщее, материальное и идеальное, конкретное и абстрактное и в силу этого выступать в качестве «порождающей модели» вещей и предметов мира, как раз и позволяет именно символу предстать наиболее конструктивным принципом или знаково-языковым образованием для выражения онтологий мира разных этапов культурной истории [10, с. 141].
Инновации, затрагивающие не столько грамматические функции той или иной формы, сколько ее лексическое значение, определяются как изменения значений, или семантические изменения. На то, что у данной формы некогда было иное значение, часто указывают те контексты и словосочетания, в которых она встречается в более древних письменных памятниках.
Семантические изменения в христианской символике - сложный процесс. Он связан с предпочтением одних форм и отказом от других, и его кульминационной точкой является распространение предпочитаемой формы в такие сферы практического применения, которые до того принадлежали форме, попавшей в «немилость». На основе исследования символа как семантической категории и исследовании семантической природы христианской символики мы пришли к выводу, что можно проследить некоторые закономерности в развитии христианских символов, в их эволюции.
Мы выделяем три основных вектора эволюции семантики христианских символов.
Вектор семантической стабильности символа представляет собой такое направление развития христианского символа, в котором один и тот же символ на протяжении определенного отрезка времени существует почти в неизменном виде. В рамках одной культуры стабильность символического значения - это естественное и характерное явление. Один и тот же христианский символ, связанный с одной и той же идеей, постоянно возникает во все новых и новых символических комплексах, сохраняя в неизменном виде как свою содержательную суть, так и форму своего выражения.
Например, Агнец как символ Христа - один из излюбленных и наиболее часто используемых символов на протяжении всего существования христианского искусства. Агнец (ягненок) благодаря своей трогательной невинности является символом чистого и доверчивого существа [2, с. 10]. В Евангелии от Иоанна говорится: «На дру-
гой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на себя грех мира» (Ион. 1:29).
Итак, основные значения символа агнца - ‘чистота’, ‘жертвенность’, ‘обновление’, ‘искупление ’, ‘невинность ’, ‘доброта ’, ‘кротость ’, ‘человечность ’, ‘терпение ’. Проследим, как изменяется семантика данного символа в Х - нач. ХХ вв.
В Словаре древнерусского языка (XI - XIV вв.) представлены следующие значения данной лексемы: Агиьць 1. Ягненок: • совъ бо прободениіе въ ребра приАтъ. ювь же Ако агньць заколенъ бысть [Стихирарь, 1156-1163 гг.; Каноны и стихиры Борису и Глебу]; / образн.: • въпрошю же тА единого словесн. кто соуть козліщи и кто соуть агньци. и ре(ч) старць козлище оубо азъ есмь. агньци же бъ весть [Пролог сентябрьской половины, перв. четв. XIV в. (1313)]; / о Христе: • агне-ца и пастырА с пса мироу на кр(с)т^ зрАщи рожьшиіа плачющисА [Сборник молитв, вт. пол.
XIII в.]. ♦ агньць божий: • трАпеза ирА нбсьнаа-го приготовлена. агньцю б жию тебе ради закала іемоу [Изборник Святослава, 1076]. 2. Часть просфоры с печатью, вынимаемая для жертвоприношения во время литургии: • не пов^л^ваіемь дьіакономь. агньца вынимати [Кормчая Новгородская, 1280 г. и сер. XIV в.] [11, т. 1, с. 73].
В Словаре русского языка XI-XVП вв. также содержатся все упомянутые значения, отличие состоит лишь в выделении семы ‘агнец божий, невинный человек’ в отдельное значение: Агнець. 1. Ягненок. 2. перен. Кроткое милосердное существо (о безгрешном человеке, об Иисусе Христе). 3. Часть просфоры [12, вып. 1, с. 21].
В литературе XI-XVII вв. активно используется данный символ: Это бывает из-за грехов наших, потому что не следуем мы правилам, установленным святыми отцами, забыли мы, что не серебром, не золотом искуплены были от суеты сей жизни и первородного греха, но кровью дорогою непорочного агнца божия пречистого Христа [6, с. 217] Вассиан Патрикеев, «Послание старца Филофея царю Ивану Васильевичу».
В Толковом словаре русского языка значение агнца как части просфоры не фиксируется, однако сохраняется собственно символическое значение: Агнец 1. Ягненок (обычно как жертвенное животное). Кроток как агнец [9, с. 18]. Приведем пример: Когда же убили дитя, мое и твое, перед тобою, следовало бы тебе, увидев кровь его и тело его, увянувшее подобно цветку, впер-
136
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2008
вые распустившемуся, подобно агнцу заколотому, сказать, стоя над ним, вдумавшись в помыслы души своей: «Увы мне! Что я сделал...» [14, с. 127] «Повесть временных лет».
Таким образом, агнец как символ чистоты, жертвенности, невинности и пр. сохраняет свое семантическое наполнение в неизменном виде. Утрата данной лексемой одного из своих значений свидетельствует, что символы, характеризующиеся семантической стабильностью, имеют тенденцию к относительному понижению их активности, меньшей употребительности, по сравнению, скажем, с символами, имеющими вектор абстрактивизации лексического значения. Потеря одного из лексических значений, на наш взгляд, может объясняться также спецификой этого значения, которое является менее распространенным и относящимся к узкорелигиозной или даже профессиональной сфере деятельности. В данном случае таким значением оказывается «агнец как ‘часть просфоры’».
Вторым и наиболее существенным вектором развития христианских символов в процессе культурно-художественной традиции является вектор абстрактивизации лексических значений символа. Он представляет собой наделение символического образа в ходе его исторического функционирования новым содержанием, обусловленным новым образом мира или новыми, не свойственными ему ранее идеями. Это содержание характеризуется наличием новых, более абстрактных, образных значений, появление которых обусловлено историческими, социальными и другими факторами.
Например, ад в христианстве - преисподняя, пекло (в слав. языках, напр. польск. ріеко, букв. -«смола») - место вечного наказания отверженных ангелов и душ умерших грешников. В каноне Нового завета предупреждение об угрозе Страшного суда и ада занимает важное место, но детализация отсутствует. Состояние пребывающего в аду описывается не извне (как зрелище), а изнутри (как боль); упоминания об аде в притчах Иисуса Христа рефреном замыкаются словами: «там будет плач и скрежет зубов» (Матф. 8, 12; 13,42 и 50; 22, 13; 24, 51; 25, 30). Ад определяется как «мука вечная» (25: 46), «тьма внешняя» (8: 12 и др.; по церковно-славянски «тьма кромешная»). Ад, таким образом, символизирует ‘душевные страдания ’, ‘мучения ’, а также ‘муки ревности и зависти ’ [5, с. 10-11]. Проследим, как трансформировалось данное символическое значение.
В Словаре древнерусского языка (Х1-Х^ вв.): Адъ. Ад, преисподняя. • възврапатьаа гр^шьни-ци въ адъ и вьси забывающии ба [Сказание о Борисе и Глебе, к. XI в.]. В данном случае лексема ад употребляется в значении ‘места, куца попадают грешники’.
Употребление лексемы ад в своем «прямом» значении является распространенным в литературе разных временных периодов: В темном аде, под землею, / Тени грешные томятся; / Стонут девы, плачут жены, / И тоскуют, и крушатся... [8, с. 254] «В темном аде, под землею...»
В Словаре русского языка Х1-ХУП вв. лексема ад наполняется символическим смыслом: Адъ. 1. Ад. // о символе смерти, тления. • Святець рече: адъ наречеся тление; вс^хъ бо челов^къ телеса, во гроб^полагаема, невидима и темна и согнила суща, нарицаются адъ [ВМЧ, Окт. 1-3, 226. XVI в.] [12, вып. 1, с. 21].
Позднее появляется новое значение лексемы ад, которое можно охарактеризовать, как абстрактное, метафорическое: Ад. 1. В религиозных представлениях: место, где души грешников после смерти предаются вечным мукам. Муки ада (также перен.). 2. перен. Невыносимые условия, тяжёлое состояние; хаос и ужас, царящие где-н. Душевный ад [9, с. 18].
Приведем пример из художественной литературы, в котором используется второе значение из Толкового словаря русского языка: Войдя в свою комнату, я бросилась на диван и закрыла руками лицо. Целые три часа пробыла я в таком положении и в это мгновение прожила целый ад [4, т. 2, 339] «Неточка Незванова».
Третий вектор - вектор конкретизации лексических значений символа. В отличие от второго вектора развития данное направление характеризуется появлением в семантической структуре символа не абстрактных, а более конкретных значений. Рассмотрим символ алтаря.
Алтарь (лат акайа, акагшт, от аНш - высокий и ага - возвышение, жертвенник) [13, т. 1, с. 58-59] - один из сохранившихся до наших дней древних вещественных символов; культовое сооружение, находящееся в передней части любого храма (церкви, костела, мечети, языческого капища и т.д.) в виде высокого, узкого параллелепипеда или столика. Символизирует во всех религиях жертвенник. Символ присутствия бога.
В Словаре древнерусского языка (Х1-Х^ вв.) фиксируется одно значение данной лексемы, от-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2008
137
меченное нами ранее: Алтарь: 1. Жертвенник: • іако же рече гь. аште принесеше дарь свои кь алтареви. и тоу памАнеши іако брать твои н^чьто имать на тА. остави дарь свои пр^дь алтарьмь [Изборник Святослава, 1076 г.] [11, т. 1, с. 82].
Такое символическое значение данная лексема сохранила в неизменном виде. В Толковом словаре русского языка отмечается, что: Алтарь.
1. Восточная возвышенная часть христианского храма (в православной церкви отделенная от общего помещения иконостасом). 2. В старину: то же, что жертвенник. Принести свою жизнь на алтарь отечества (перен.: пожертвовать своей жизнью во имя родины) [9, с. 22].
В данном случае отметим, что значение ‘жертвенник ’ отмечается как употреблявшееся в старину, тогда как на первый план выходит конкретное значение лексемы алтарь, не имеющее собственно символического наполнения или имеющее его только в стенах церковных сооружений, на службах, литургиях, обрядах и т.д. Таким образом, основным значением данного символа становится значение его как ‘части храма’, тогда как собственно символическое значение отходит на второй план.
Мы приходим к выводу, что одной из важнейших потребностей человека является потребность в символизации. Человек живет не просто в материальной среде, он живет в «символической вселенной». Символ концентрирует в себе весь накопленный человечеством опыт о мире, в нем отражается история, культура, жизнь социума. Поэтому символ «живет», развивается, проходит свой эволюционный путь. Этот путь у каждого символа разный, но, как показало наше исследование, есть и определенные закономерности, которые отражают как специфику развития символа, так и взаимосвязь его с законами развития слова и языка.
Библиографический список
1. Бальмонт К.Д. Собрание сочинений в 2-х томах. - М.: ТОО «Можайск-Терра», 1994.
2. БидерманнГ. Энциклопедия символов: Пер. с нем. / Общ. ред. и предисл. И.С. Свенцицкой. -М.: Республика, 1996. - 335 с.
3. Виршевая поэзия (первая половина XVII века) / Сост., подгот. текстов, вступ. ст. и коммент.
B.К. Былинина, А.А. Илюшина. - М.: Сов. Россия, 1989. - 487 с.
4. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1988.
5. Жюльен Н. Словарь символов = Dictionnaire des symbols: Ил. справ. / Пер. с фр. С. Каюмова, И. Устьянцевой - Челябинск: Урал LTD, 1999. - 497 с.
6. Красноречие Древней Руси (XI-XVII вв.). Сокровища древнерусской литературы. - М.: Сов. Россия, 1987. - 444 с.
7. Ломоносов М.В., Державин Г.Р. Избранное. - М.: Правда, 1984. - 445 с.
8. МайковА.Н. Стихотворения. Поэмы / Сост., послес., прим. и сл-рь Л.С. Гейро. - М.: Правда, 1987. - 480 с.
9. Ожегов С.И., ШведоваН.Ю. Толковый словарь русского языка: 72500 слов и 7500 фразеологических выражений. - М.: Азъ, 1995. - 928 с.
10. РубцовН.Н. Символ в искусстве и жизни: философские размышления. - М.: Наука, 1991. - 176 с.
11. Словарь древнерусского языка (XI-
XIV вв.): В 10 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. / Гл. ред. Р.И. Аванесов. - М.: Рус. яз., 1988.
12. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1-6 / Академия наук СССР, Ин-т РЯ / Гл. ред.
C.Г. Бархударов. - М.: Наука, 1975.
13. Христианство. Энциклопедический словарь в 3-х томах / Ред. коллегия: С.С. Аверинцев, А.Н. Мешков и др. - М.: Больш. Рос. энциклопедия, 1993.
14. Художественная проза Киевской Руси XI-XIII веков. - М.: Гослитиздат, 1957. - 432 с.
138
Вестник КГУ им. KA. Некрасова ♦ № 4, 2008
