CC BY
33сочетается с личностной ннтолераностью к неопределенности и поиском «простых» ригидных решений, построенных по принципу черно-белого мышления. Жесткие паттерны взаимодействия (в том числе и самоповрежлающее поведение подростков) закрепляются и выступают противовесом внешней неопределенности. Терапевтическим эффектом в таких ситуациях будет обладать прояснение и уточнение неясных параметров (понимание и регуляция чувств членов семьи, перерабатывание травматического опыта, упорядочивание ролей и правил) при повышении гибкости взаимодействия подсистем. К факторам, поддерживающим деструктивную неопределенность, можно отнести игнорирование болезненных переживаний членов семьи, отрицание самой неопределенности, манипуляции и недостаточность коммуникации.
Литература
Леонов, И. Н. (2014). Толерантность к неопределенности как психологический феномен: история становления конструкта. Вестник Удмуртского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика», 4. URL: https://cyberlenmka.ru/artide/n/tolerantnost-k-neopredelennosti-kak-psihologicheskiy-fenomen-istoriya-stanovleniya-konstrukta (дата
обращения: 20.02.2022).
Боуэн, М. (2008). Реакция семьи на смерть. В сб. К. Бейкер, А. Варга (ред.) Теория семейных систем Мюррея Боуэна, 340-357. М: Когито-Центр.
DOI 10.24412/2587-6783-2022-3-59-62
ВАЖНОСТЬ УЧЕТА КУЛЬТУРНОГО И НАЦИОНАЛЬНОГО АСПЕКТОВ ПРИ ИНДИВИДУАЛЬНОМ КОНСУЛЬТИРОВАНИИ, КОНСУЛЬТИРОВАНИИ СЕМЬИ И ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Елена Андреевна Куртбединова клинический психолог, психоаналитический психотерапевт, семейный системный психотерапевт, ЭФТ-терапевт студент института Уильяма Алансона Уайта
Симферополь, Россия
Ключевые слова: культура, национальность, культуральная особенность, социальные группы.
THE IMPORTANCE OF CONSIDERING CULTURAL AND NATIONAL ASPECTS IN INDIVIDUAL, FAMILY AND PARENT-CHILD COUNSELING
Elena Kurtbedinova clinical psychologist, psychoanalytic psychotherapist, family systems psychotherapist, EFT therapist second year student in William Alanson White Institute of Psychiatry, Psychoanalysis, Psychology
Simferopol, Russia
Keywords: culture, nationality, cultural peculiarity, social group.
За последние несколько лет по мере того, как культурное разнообразие и межкультурные контакты становятся все более обычным явлением в обществах по всему
миру, психологи различных направлений могут наблюдать влияние культурного, национального, религиозного аспектов на успешный ход терапии. И мы уже не можем отрицать необходимость учета влияния этих факторов на формирование рабочих гипотез и на ведение терапевтического процесса в целом.
Важно осознавать, согласно выводам Мюррея Боуэна, что часто паттерны поведения, программы и способы выхода из конфликта также культурно обусловлены. Здесь находится точка, где семейная микросистема, встречается с макросистемой большого социума (Варга, Драбкина, 2001). Примерами таких точек входа могут быть разделение на мужские и женские обязанности, совместное проживание с родителями, предпочтение младенцев определенного пола. Эти примеры различаются в зависимости от социальных правил и установок, различных национальных черт и культурного наследия. Когда мы говорим о формировании идентичности как отдельного члена семьи, так и всей семьи в целом, не можем не упомянуть о положениях трансгенерационного подхода. Основой этого процесса формирования и становления является специфика семейной истории. Через усвоение социальных программ и сценариев, вырабатываемых в семье многими поколениями, человек начинает строить свою индивидуальную теорию (Рыцарева, 2018). Вспоминая постулаты трансгенерационного подхода, важно отметить изучение семейной истории: связей, паттернов, установок, формирующихся годами, а часто на протяжении нескольких поколений (Шутценберг, 2001). Поэтому, когда мы работаем с кросскультурными семьями или на пересечении культур (когда терапевт и клиент являются представителями разных социальных и культурных групп), то мы говорим о необходимости понимания терапевтом всех особенностей культуры клиента, с целью оказания максимально эффективного воздействия на семейную систему или на индивидуальные паттерны, без разрушения базовых ценностей и психических культур.
Задача семейного и индивидуального психотерапевта—не выдернуть индивида или семью в целом из некой социальной ячейки, задавшись целью исцелить, без учета культуральных и национальных особенностей, а наоборот, действовать, исходя из глубокого понимания важных аспектов, присущих конкретной ячейке общества, национальной или культурной группе. Действовать будто бы изнутри системы, совершая преобразования с учетом ценностей и верований клиентов.
Также часто культуральный аспект может являться одной из основных причин смещения конфликта в треугольнике, так как культурно обусловленная иерархия между родителями и детьми, старшими и младшими, ценность родственных связей и значение так называемой социальной лояльности не позволяет многим чувствам разыграться в сторону их непосредственного источника. И тогда, говоря, например, о патриархальных культурах, стратегия разворачивания эмоции в сторону родительских фигур является часто трудновыполнимой и долгосрочной. И имеет смысл для того, чтобы облегчить страдания, изменить напряжение и улучшить взаимодействие, выбрать другую стратегию и рабочую гипотезу, которая не будет так основательно атаковать базовые ценности, лежащие в основе культурного, национального и религиозного самосознания (Adevai, Silverman, McGough, 2016).
Национальные и культурные особенности усиливают семейные паттерны поведения и оказывают огромное влияние на разворачивание эмоциональных и функциональных процессов внутри всей семьи и между отдельными ее членами. И, насколько могут, влияют на смещение конфликта в другую диаду по причине невозможности его разворачивания между непосредственными участниками (Briley, Morris, Simonson, 2000).
Если мы говорим о работе с детьми и о детско-родительском консультировании, то понимание важности национального, культурного и религиозного аспектов также является основополагающим, ведь, согласно исследованиям (Keller and Kartner, 2013; Super and Harkness, 1997; Neef, 2003), существует огромное влияние этих структур на когнитивное развитие детей, их эмоциональные проявления как в социуме, внутри семьи, так и в кабинете психотерапевта (Chavajay, Rogoff, 1999).
Кросс-культурные исследования показали, что в азиатских культурах регуляция поведения, эмоций и познания, как правило, подчинена сохранению социальной гармонии, тогда как в европейско-американской культуре саморегуляция служит повышению автономии личности и общества (Trommsdorff, 2012). Эти две позиции предполагают разные взгляды на себя как на индивидуума, который развивается либо в тесной связи с другими, либо как отдельная, уникальная личность. В первом случае «я» податливо, и его действия понимаются как сопряженные с действиями других для поддержания этики сообщества. Ценности долга, уважения и обязательства приобретают большую актуальность, поскольку позволяют привести личные цели в соответствие с целями и ожиданиями других. Во втором случае «я» рассматривается как индивидуальное и фиксированное, выражающее себя и достигающее собственных целей, поэтому акцент делается на дифференциации, а не на координации между собой (Ji L., 2GGG).
В том же духе Rothbaum and Wang (2010) обнаружили две разные направленности целей социализации у родителей в западных и восточных странах. В западных странах дети социализируются в сторону первичного контроля, что означает, что они видят мир изменчивым, тогда как индивидуальное «я» воспринимается как нечто фиксированное. Таким образом, мир может быть преобразован, чтобы он лучше приспосабливался к человеку. Это видение переводится в конкретные цели социализации, такие как независимость, уверенность в себе и самореализация. Напротив, в странах Восточной Азии дети социализируются в сторону вторичного контроля. Это означает, что мир предстает фиксированным, а индивидуальное «я» — изменчивым. Таким образом, личность должна измениться, чтобы приспособиться к миру, и это связано с такими целями социализации, как послушание, самоконтроль и сотрудничество (Rothbaum and Wang, 2G1G; Trommsdorff G., 2GG9).
В двух других исследованиях (Harwood et al., 1999; Carlson and Harwood, 2GG3) сравнивались цели и методы социализации социализации европейских американских и пуэрториканских матерей детей младше двух лет. Оба исследования показали, что матери европейско-американского происхождения сосредоточили свое внимание в основном на предоставлении своим детям возможностей для индивидуальных достижений и развития автономии. В соответствии со своими целями социализации европейские американские матери предпочитали образовательные практики, которые давали их детям возможности для обучения. Они косвенно структурировали обучающие ситуации, поскольку использовали внушения и словесные одобрения, чтобы направлять детей к определенным действиям, в то же время предоставляя им большую свободу выбора для себя, что именно делать. Вместо этого пуэрториканские матери, как правило, использовали больше полномочий, чтобы научить своих детей тому, как действовать, в соответствии с тем, что они ожидали. Они чаще вмешивались физически (например, заставляли своих детей что-то делать), использовали более явные сигналы, чтобы привлечь внимание (Iwao, 1996).
Исследования, касающиеся эмоциональной регуляции, показали, что в западных странах, таких как Германия, родители обычно поощряют своих детей выражать такие эмоции, как неудовлетворенность или гнев, потому что они предполагают, что это будет способствовать их развитию как самоуверенных личностей, способных распознавать и демонстрировать свои чувства, собственные нужды. Напротив, в восточных странах, таких как Индия, Япония, Китай, родители предпочитают сводить на нет такие реакции, преуменьшая значение неприятного события и помогая своим детям принять ситуацию. Таким образом, дети учатся ограничивать выражение негативных эмоций и не нарушать межличностную гармонию (Trommsdorff, 2GG9; Han & Shavitt, 1994).
В том же духе сообщалось, что ,в то время как азиатские родители способствуют самоощущению, посредством которого дети учатся практиковать саморефлексию и самокритику как средство изменить себя и адекватно выполнять свои обязанности по отношению к своей семье и референтной группе, европейские и американские родители
хотят, чтобы их дети нашли свой собственный образ жизни, нашли свое уникальное «я» и выразили себя перед другими (Trommsdorff, 2012; Trommsdorff, 2009).
Также в 2013 году проходило масштабное исследование, с помощью которого изучали в Германии, Индии, Непале, Южной Корее и США реакцию матерей на негативные эмоции детей. В то время как европейские американские и немецкие матери поощряли эмоциональное выражение детей индийские и непальские матери испытывали стресс из-за негативных эмоций своих детей и «предпочитали активно вмешиваться, чтобы дети не расстраивались» (Heikamp et al., 2013, с. 211). Можно прийти к выводу, что в контекстах социализации, ориентированных на независимость, родители намеренно поощряют выражение «социально отчужденных» эмоций, потому что это соответствует общим культурным ценностям индивидуальности, аутентичности и автономии. Напротив, родители из культурных контекстов, которые высоко ценят взаимозависимость и родство, способствуют выражению «социально привлекательных» эмоций (например, положительных эмоций по отношению к другим), потому что они помогают сохранить социальную гармонию (Chavajay, Rogoff, 1999).
Исходя из приведенных выше результатов исследований и всего выше сказанного становится ясным, что невозможно применить какую-то общую схему коррекции поведенческих реакций, внутрисемейного, межличностного взаимодействий без учета среды, в которой клиент вырос и проживает в настоящее время. Невозможность психологического вмешательства и коррекции без принятия во внимание культуральных, национальных, религиозных особенностей становится очевидной. А отсутствие понимания важности этих моментов может не просто снизить эффективность терапии, но и принести ощутимый вред, если терапевт не будет учитывать всей глубины и важности влияния этих аспектов.
Литература
Варга, А. Я., Драбкина, Т. С. (2001). Системная семейная психотерапия. Введение в системную семейную психотерапию. Краткий лекционный курс. СПб: Речь. Рыцарева, Т. В. (2018). Индивидуалъно-псшологические особенности подростков с разными типами отклоняющегося поведения и их связь с ценностными ориентациями родителей: Автореф. дисс.
Шутценберг, А. А. (2001). Синдром предков. Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. М.: Изд-во Института Психотерапии.
Adevai, G., Silverman, A. J., McGough, W. E. (1970). Ethnic differences in perceptual testing. International Journal of Social Psychiatry, 16, 237—239.
Briley, D. A., Morris, M., Simonson, I. (2000). Reasons as carriers of culture: Dynamic vs. dispositional models of cultural influence on decision making. Journal of Consumer Research, 27(2),157—178.
Chavajay, P., Rogoff, B. (1999). Cultural variation in management of attention by children and their caregivers. Developmental Psychology, 35, 1079-1090.
Choi, I. & Nisbett, R. E. (2000). The cultural psychology of surprise: Holistic theories and
recognition of contradiction. Journal of Personality and Social Psychology, 79, 890-905.
Han, S. & Shavitt, S. (1994). Persuasion and culture: Advertising appeals in individualistic and
collectivistic societies. Journal of Experimental Social Psychology, 30, 326—350.
Ji, L. (2000). Culture, language and relationships vs. categories in cognition. Unpublished Ph. D.
dissertation. University of Michigan, Ann Arbor.
Iwao, S. (1996). Social psychological models of social behavior: Is it not time for West to meet East? Keiko, Japan: Institute for Communication Research, Keiko University. Trommsdorff, G. (2009). Culture and development of self-regulation. Soc. Pers. Psychol. Compass, 3, 687—701.
