CC BY
64
Международные отношения
вариации представлений о мировом порядке и новый мировой экономический беспорядок
о.Н. БАБУРИИА, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики и менеджмента Морской государственной академии им. адмирала Ф. Ф. Ушакова
(г. Иовороссийск)
Остро проявившиеся в настоящее время кризисные тенденции мирового экономического развития (дефицит и рост цен на энергоресурсы и продовольствие, нестабильность валютно-финан-совой сферы) вновь актуализировали проблему глобального управления мирохозяйственной системой, способного если не устранить, то хотя бы нивелировать возникшие угрозы мировому порядку.
По мере усиления тенденций дестабилизации мировой экономики расчеты на рыночный механизм как саморегулирующуюся систему начинают уступать место поиску новой архитектуры современного мироустройства или нового мирового порядка, способного устранить критические моменты современного процесса глобализации, который носит всеобъемлющий и объективный характер, не зависящий от воли его участников. «Для учета особенностей современного мирового развития необходимо признать, что глобализация — отнюдь не продукт действий отдельных стран, корпораций или международных организаций, а объективная реальность, формирующаяся самой логикой функционирования всей современной системы мировой рыночной экономики и научно-технического развития» [1].
Одна из наиболее острых проблем современного периода — перманентно усугубляющийся мировой энергетический кризис, приводящий к непредвиденным последствиям. Ожидается, что рост цен на нефть приведет к банкротству ряда отраслей, например авиаперевозки пассажиров. Международная ассоциация воздушного транспорта (1АТА), представляющая авиакомпании, осуществляющие 94 % всех мировых пассажирских авиаперевозок,
предполагает, что вместо планируемых 4,5 млрд долл. прибыли понесет серьезные убытки на сумму на 2,3 млрд долл. [2].
Экономический подъем в странах-гигантах Китае и Индии повышает спрос на энергоносители, при этом добыча нефти становится все дороже и к тому же она поступает из политически нестабильных районов планеты. Частично энергетический кризис является следствием десинхронизации: темпы спроса на нефть в Азии превысили прогнозные значения предложения нефтяного рынка.
Проблема нехватки продовольствия привела к открытию 3 июня 2008 г. в Риме на высшем уровне чрезвычайной Всемирной конференции по проблемам обеспечения продовольственной безопасности. В ней приняли участие более 50 глав государств и правительств, министры и другие высокопоставленные представители 191 государства— члена Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО). На открытии конференции (с трибуны, украшенной эмблемой ФАО — пшеничным колоском) итальянский президент Джорджо Наполитано охарактеризовал нынешний продовольственный кризис как «драматический», который угрожает голодом 2 млрд чел., в первую очередь жителям бедных стран, и подчеркнул, что рынок не в состоянии решить эту острую для всего человечества проблему. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун заострил внимание на политической ответственности, которую несут правительства за обеспечение «продовольственной безопасности населения Земли» [2].
Продовольственная проблема в мире существовала всегда, «золотой миллиард» постоянно
оказывал странам Азии и Африки продовольственную гуманитарную помощь, но сейчас, по версии многих, изменилась причина проблемы. Невиданные темпы экономического роста в Китае и Индии привели к появлению сотни миллионов разбогатевших людей, которые уже не хотят довольствоваться прежним рационом в виде чашки риса, а требуют и могут платить за хлеб, молоко и мясо. В результате возросшего спроса продовольственный кризис напрямую коснулся и развитых стран. Инфляция на продукты питания составила 40 — 50 %, что стало причиной обеспокоенности проблемой продовольственной безопасности на самом высоком уровне.
Серьезные трудности возникли и у США, кризис которых вполне может перерасти в мировой финансовый кризис. По этому поводу в своей новой книге «Революционное богатство. Как оно будет создано и как изменит нашу жизнь» Элвин и Хейди Тоффлер пишут: «На фоне этих событий торговый дефицит Америки подскакивает небывало высоко. Бюджет страны шатается, словно пьяный. Министры финансов разных стран не скрывают своей тревоги по поводу того, не спровоцируют ли они глобальную промышленную депрессию, если решатся потребовать назад свои миллиарды, данные взаймы Вашингтону. Европа празднует создание Европейского союза — но в то же время в Германии впервые за 50 лет резко подскочила безработица, а во Франции и Голландии подавляющее большинство голосует против общей конституции ЕС. Тем временем Китай, наверняка, станет следующей мировой сверхдержавой» [3, с. 14 — 15].
Все эти негативные процессы набирают обороты, как снежная лавина. Международные институты, созданные для предотвращения подобных явлений, не справляются со своей ролью, в итоге исполнительный директор МВФ Доминик Стросс-Кан признал наличие кризиса в мировой экономике и заявил: «Мир переживает первый экономический кризис XXI века» [4].
Мир вступил в качественно новый этап глобализации. Углубляющиеся и расширяющиеся в настоящее время процессы глобализации экономики отличаются от предыдущих этапов развития тем, что «мировая экономика переходит в качественно новое состояние, когда взаимозависимость национальных социумов достигла такого уровня, что начались кардинальные перемены в жизни всего мирового сообщества, превращающего постепенно в целостный общественный организм» [5, с. 5 - 6].
К появлению единого социума — «международного общества» привели формирование, углубление и расширение международных отношений, характер отношений между элементами которого, с одной стороны, напоминает отношения, существующие внутри тех или иных государств, а с другой — в нем нет пока единого правительства, которое бы управляло им. Тем не менее очевидно, что государства, взаимосвязанные и взаимозависимые артериями мировой экономики, в большинстве своем разделяют сопоставимые идеалы и ценности, сталкиваются и пытаются решить общие вызовы и проблемы. Все это позволяет сделать вывод, что существование международного общества — реальность современности, а следовательно, международный порядок — без которого его существование было бы невозможно — также объективная реальность.
Возникает вопрос, что понимают под международным порядком. Известный специалист в сфере международных отношений П. А. Цыганков, давая определение международному порядку, исходит из характеристики социального или общественного порядка. «Общественный порядок — это такая организация социальной жизни, которая противоположна анархии, отрицающей всякую власть одних социальных общностей над другими, проповедующей неподчинение любому руководству или ничем не ограниченную свободу личности. Иначе говоря, общественный порядок — это некая организация в жизни социума, ее регулирование на основе (например, государственно-правовых) норм и общих (например, национальных, культурных, морально-этических и т. п.) ценностей» [5, с. 471].
Порядок может быть эмпирический, т. е. реально существующий в действительности и нормативный, который имеет место лишь в представлениях людей.
Понятию «порядок» противостоит «беспорядок», который содержит множество негативных ассоциаций, придавая тем самым позитивный смысл термину «порядок».
Понятие «международный порядок» относится к глобальной социальной общности, образованной совокупностью различных акторов, действующих на мировой арене. П. А. Цыганков на вопрос, возможен ли общественный порядок в сфере международных отношений, которая характеризуется отсутствием единой центральной власти, многообразием ценностей и отсутствием органа, который определял бы правомерность или неправомерность действий участников, отвечает утвердительно.
С самого начала истории международных отношений человечеству было свойственно стремление к их сознательному регулированию, в основе которого лежит всеобщая потребность участников к безопасности и выживанию. С учетом перечисленных выше стремлений приводится следующее определение: «Международный порядок — это такое устройство международных (прежде всего, межгосударственных) отношений, которое призвано обеспечить основные потребности государств и других институтов, создавать и поддерживать условия их существования, безопасности и развития. В данном случае речь идет об институциональном понимании, которое, конечно, не исчерпывает всего содержания понятия «международный порядок» [5, с. 472].
Понятие «международный порядок», содержание которого традиционно связано с межгосударственными отношениями, несколько отличается от мирового порядка. «Разница между рассматриваемыми понятиями заключается в том, что если международный порядок как более или менее оптимальное устройство международных отношений.... существовал практически на всех этапах истории межгосударственных отношений, то о мировом порядке этого сказать нельзя» [5, с. 473].
Термин «мировой порядок» появился еще в ХХ в., когда Т. В. Вильсон — двадцать восьмой президент США, в 1919 г. выдвинул идею послевоенного союза государств, которая впоследствии вылилась в создание Лиги Наций — прообраз ООН. Основой ООН в противовес блоковой политике стала ориентация на многостороннее сотрудничество, нормы международного права, признание права наций на самоопределение.
Вторая мировая война блоковое противостояние государств надолго вывела этот термин из оборота. Его второе рождение произошло после распада социалистической системы и наступления эры глобализации. Если рассматривать глобализацию как «слияние национальных экономик в единую, общемировую систему, основанную на быстром перемещении капитала, новой информационной открытости мира, технологической революции, приверженности развитых индустриальных стран либерализации движения товаров и капитала, коммуникационном сближении, планетарной научной революции» [3, с. 181], то такого рода глобализация является, по сути, аполитичным процессом, который определяется растущим уровнем взаимозависимости и взаимосвязанности государств и народов и развивается независимо от
существования национальных границ и регулируется десятками институтов.
В условиях глобализации большинство ученых, описывая современное состояние международных отношений — современный мировой порядок,отмечают снижение роли государства на фоне становления мировой экономики с транснациональными, производственными, финансовыми, информационными, коммуникационными и другими потоками.
Таким образом, международный порядок — это схема, каркас, построенный, прежде всего, на отношениях между государствами, когда главными акторами на мировой арене выступают государства. Мировой порядок — это схема, в которой возрастает роль новых субъектов мировой системы: международных организаций, международных экономических союзов и транснациональных корпораций и снижается роль суверенных государств.
Говоря о мировом порядке, нельзя не сказать о его важной составляющей — мировом экономическом порядке, однозначного и общепринятого определения которого не существует. Термины «международный» и «мировой экономический порядок» будем рассматривать как составляющие соответственно международного и мирового порядка. Это подтверждается следующим утверждением Ф. Фукуямы, высказанной в его книге «Доверие»: «Хотя хозяйственная деятельность неразрывно связана с социальными и политическими процессами, существует ошибочная тенденция, поощряемая современной экономической мыслью, рассматривать экономику как самостоятельную сферу, управляемую своими законами и отделенную от остальной жизни социума. В любом современном обществе экономика представляет одну из наиболее базовых и постоянно меняющихся сфер человеческого общения. Из всех форм экономической деятельности — от управления обыкновенной химчисткой до изготовления сложных микросхем — едва ли существует такая, в которой можно было бы обойтись без социального взаимодействия» [6, с. 18 - 19].
О пересмотре модели мирового экономического порядка во второй половине ХХ в. заставил заговорить распад колониальной системы, выход на мировую арену новых государств, повсеместное стремление людей к росту материального благосостояния, к достойным условиях существования.
С начала 70-х гг. ХХ в. развивающиеся страны стали активно выступать с требованиями за установление нового международного экономического
порядка (НМЭП). Основные принципы НМЭП были сформулированы в декларации и программе действия по его установлению, принятых VI специальной сессией Генеральной Ассамблеи ООН в мае 1974 г., а также в Хартии экономических прав и обязанностей, одобренной XXIX сессией Генеральной Ассамблеи ООН в декабре того же года [1, с. 301 — 302].
Экономическое положение развивающихся стран было осложнено в связи с серьезным кризисом валютно-финансовой сферы, ростом цен на энергоресурсы, демографическим взрывом, дефицитом продовольствия (фактически все эти негативные явления проявились и в настоящее время). «Главными требованиями развивающихся стран по установлению НМЭП были следующие: равенство государств в МЭО; соблюдение национального суверенитета над природными ресурсами; полноправное участие на демократической основе в решении мировых экономических проблем; ограничение стихии рынка, деятельности ТНК; передача новых технологий, создание льготных условий в торговле и механизма перераспределения доходов в пользу развивающихся стран; решение проблемы внешней задолженности; расширение сотрудничества между самими развивающимися странами. Проблемы по НМЭП проводились в рамках ООН и ее специализированных учреждений, прежде всего в ЮНКТАД» [7, с. 301 — 302].
Борьба за установление НМЭП окончилась провалом. В 70-е гг. ХХ в. промышленно развитые страны активно обсуждали проблемы развивающихся стран и стремились найти пути к их решению. В начале 80-х гг. ХХ в. проявилась конфронтация между позициями развитых и развивающихся стран. Попытка развивающихся стран принять Кодекс поведения ТНК столкнулась с активным сопротивлением развитых стран. Спустя несколько лет, в 80-е гг. ХХ в., идеи воплощения принципов НМЭП зашли в тупик, требования развивающихся стран не находили адекватной поддержки у промышленно развитых стран, стороны продемонстрировали, что они не готовы к установлению НМЭП, а сам термин «новый международный экономический порядок» исчез из оборота.
Первый экономический кризис ХХ1 в. должен вновь реанимировать забытый термин, но в условиях глобализации его стоит обозначить как «новый мировой экономический порядок» (оставив аббревиатуру НМЭП без изменений), главными акторами которого выступают не только государства, а международные экономические организации
и интеграционные союзы. На современном этапе развития глобальной экономики в более справедливом установлении международных экономических отношений остро заинтересованы не только развивающиеся, но и развитые страны.
В предыдущий мировой кризис 70-х гг. ХХ в. вопросами стабильности международной системы в целом активно занималась такая авторитетная неправительственная организация, как Римский клуб, основанный в 1968 г. в целях исследования развития человечества в эпоху научно-технической революции. Работа Римского клуба разворачивалась на фоне острейшего ресурсного кризиса 1970 — 1980-х гг., цель его работы — «вывести человечество из затруднения, в которое оно попало в результате безудержного экономического роста на фоне истощения природных ресурсов» [8, с. 56].
Ресурсный кризис положил начало ускоренной трансформации индустриальных экономик ведущих западных стран в постиндустриальные. Эта трансформация была направлена в первую очередь на снижение материалоемкости производства. Одновременно началось отставание СССР от западных стран, плановая экономика которого оказалась плохо совместимой с инновационной революцией постиндустриальной экономики, что, может быть, помимо всего прочего и привело к распаду социалистической системы.
Первый доклад Римскому клубу, названный и созданный под руководством американского специалиста по системным исследованиям Д. Медоуза «Пределы роста» (1972 г.), сформулировал задачу резкого сокращения душевого потребления природных ресурсов и выдвинул тезис: «Не слепая оппозиция прогрессу, а оппозиция слепому прогрессу».
В последующих докладах Римского клуба деятельность индустриального общества сопровождалась новыми рекомендациями, в частности о необходимости изменения сознания людей. Пик влияния Римского клуба на мировое общественное мнение пришелся на 1970—1980-е гг. В конце ХХ — начале ХХ1 в. активность Римского клуба заметно упала и он стал одной из многих международных организаций, координирующих обмен мнениями между интеллектуалами по актуальным проблемам современности.
Распад социалистической системы вновь заострил вопрос: какой должна быть структура или схема нового мирового порядка? Окончание «холодной войны» породило надежду, что международные отношения утратят одну их характерных черт — конфликтность и достигнут состояния
сотрудничества. Эта идея нашла отражение в знаменитой статье Ф. Фукияма «Конец истории?», опубликованной в 1989 г., и в вышедшей на русском языке книге под названием «Конец истории и последний человек» [9].
Автор выдвинул тезис, «что либеральная демократия может представлять собой «конечный пункт идеологической эволюции человечества» и «окончательную форму правления в человеческом обществе», являясь тем самым «концом истории». Это значит, что в то время как более ранние формы правления характеризовались неисправимыми дефектами и иррациональностями, в конце концов приводившими к их крушению, либеральная демократия, как утверждается, лишена таких фундаментальных внутренних противоречий» [9, с. 7]. Такое движение представляет собой «конец истории» в марксистско-гегелевском понимании истории как всеохватывающей эволюции человеческих обществ в направлении к некой конечной цели. «Для Гегеля это было либеральное государство, для Маркса — коммунистическое общество» [9, с. 9]. Этот тезис имел огромный резонанс, вызвал полемику и массу опровержений. Однако его идея о возможности установления нового международного порядка, характеризующегося отсутствием войн, вооруженных столкновений и торжеством общепризнанных идеалов и универсальных ценностей, просуществовала некоторое, хотя и непродолжительное, время.
Уже в 1993 г. с противоположной идей выступил профессор Гарвардского университета С. Хантингтон. Его статья «Столкновение цивилизаций?», опубликованная в 1993 г. в журнале «Foreign Affairs», вызвала больший интерес, чем любая другая, напечатанная ими в 1940-х гг. Впоследствии из статьи появилась книга с одноименным названием, в том числе и на русском языке [10]. Как пишет сам автор: «Основная идея этого труда заключается в том, что в мире после «холодной войны» культура и различные виды культурной идентификации (которые на самом широком уровне являются идентификацией цивилизации) определяют модель сплоченности, дезинтеграции и конфликта» [10, с. 15].
Из этой главной предпосылки выводится ряд следствий. Например, утверждается, что впервые в истории глобальная политика и многополюсна, и полицивилизационна; модернизация отделена от «вестернизации» — распространение западных идеалов и норм не приводит ни к возникновению всеобщей цивилизации в точном смысле этого слова, ни к вестернизации незападных обществ.
Баланс влияния между цивилизациями смещается: относительное влияние Запада снижается; растет экономическая, военная и политическая мощь азиатских цивилизаций; незападные цивилизации вновь подтверждают ценность своих культур.
Возникает мировой порядок, основанный на цивилизациях: общества, имеющие культурные сходства, сотрудничают друг с другом; попытка переноса обществ из одной цивилизации в другую оказываются бесплотными; страны группируются вокруг ведущих или стержневых стран своих цивилизаций».
Универсалистские претензии Запада все чаще приводят к конфликтам с другими цивилизациями, наиболее серьезным — с исламом и Китаем.
И, наконец, последний вывод: «избежать глобальной войны цивилизаций можно лишь тогда, когда мировые лидеры примут полицивилизаци-онный характер глобальной политики и станут сотрудничать для его поддержания» [10, с. 15 — 16].
С. Хантингтон считает, что в мире после «холодной войны» наиболее важные различия между людьми уже не идеологические, политические или экономические, а культурные. Народы и нации пытаются дать ответ на вопрос: «Кто мы есть?». И они определяют себя, используя такие понятия, как происхождение, религия, язык, история, ценности, обычаи и общественные институты. «Они идентифицируют себя с культурными группами: племенами, этническими группами, религиозными общинами, нациями — на самом широком уровне — цивилизациями» [10, с. 17].
Основными игроками на поле мировой политики остаются национальные государства — такова точка зрения автора известного трактата. Их поведение, как и в прошлом, определяется стремлением к могуществу и процветанию, но определяется оно и культурными предпочтениями, общностями и различиями. Наиболее важными группировками государств являются уже не три блока времен «холодной войны», но, скорее, семь или восемь основных цивилизаций.
По С. Хантингтону, мир разных цивилизаций после 1990-х гг. выглядит следующим образом: западная, латино-американская, африканская, исламская, синская, индуистская, православная, буддистская и японская.
С. Хантингтон приводит слова Г. Киссинджера: «Международная система XXI в. будет состоять по крайней мере из шести основных держав — Соединенных Штатов, Европы, Китая, Японии, России
и, возможно, Индии. Шесть держав Киссинджера принадлежат к пяти различным цивилизациям, кроме того, он отмечает еще важность тех исламских стран, чье стратегическое расположение, большое население и запасы нефти делают их влиятельными фигурами мировой политики. В этом новом мире локальная политика является политикой этнической, или расовой, принадлежности; глобальная политика - это политика цивилизаций. Соперничество сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций» [10, с. 24].
С. Хантингтон предупреждает об упрощенном подходе, учитывающем только культурные факторы и не учитывающем многие другие, своей парадигмы относительно картины мира после «холодной войны». Он считает, что для вдумчивого анализа ситуации в мире и эффективного воздействия на нее необходима какая-то упрощенная карта реальности. Какая-то теория, модель, парадигма и в доказательство цитирует Т. Куна. «Интеллектуальный и культурный прогресс, как показал Томан Кун в своем классическом труде «Структура научных революций», состоит из замены одной парадигмы, которая перестала находить объяснения новым или вновь открытым фактам, иной парадигмой, которая более удовлетворительно трактует эти факты. Чтобы быть принятой как парадигма, теория должна казаться лучшей, чем ее конкуренты, но ей не нужно - и на самом деле она этого никогда не делает - объяснять все факты, с которыми она может столкнуться» [10, с. 27].
Вариации представлений о современном мировом порядке довольно разнообразны. Одни из них выглядят как оптимистические, утверждающие, что переход от «холодной войны» к новому мировому порядку пройдет удачно, другие — как пессимистические, предполагающие, что переход будет неудачным и «приведет либо к всеобщему хаосу и анархии, либо к новой конфронтации, но теперь уже не между Востоком и Западом, а главным образом между богатыми и бедными нациями, а также к другим конфликтам нового поколения» [5, с. 495].
Ссылаясь на известного американского социолога И. Валлерстайна, анализирующего социальные процессы, характерные для современного мира, можно предположить, что вариант развития непредсказуем. «Мне представляется, что социум первой половины ХХ1 века по своей сложности, неустойчивости и вместе с тем открытости намного превосходит все, виденное нами в веке ХХ» [11, с. 5]. Свое утверждение И. Валлерстайн основывает на трех исходных посылках.
«Первая предполагает, что исторические системы, как и любые другие, имеют ограниченный срок жизни. У них есть начало и длительный период развития, но в итоге, по мере того как они все дальше отклоняются от равновесия и достигают точки бифуркации, наступает конец.
Вторая посылка гласит, что в таких точках бифуркации незначительные воздействия приводят к масштабным изменениям (в отличие от периодов нормального развития системы, когда сильные воздействия приносят ограниченные результаты), а последствия таких бифуркаций по своей природе непредсказуемы» [11, с. 5].
В качестве третьей посылки И. Валлерстайн приводит мысль о том, что «современная миросис-тема как система историческая вступила в стадию завершающего кризиса и вряд ли будет существовать через 50 лет. Однако, поскольку результаты кризиса не могут быть определены заранее, мы не знаем, станет ли пришедшая на смену новая система или системы лучше или хуже той, в которой мы живем ныне». Известный социолог предупреждает, «но что мы действительно знаем — это то, что переходный период будет грозным временем потрясений, поскольку потенциал воздействия небольших изменений на итоговый результат исключительно велик» [11, с. 5 — 6].
Кризисные тенденции современного мирового развития вызывают тревогу и в России. По инициативе фонда «Русский предприниматель» в июне 2008 г. состоялось заседание «РП-Клуба» — сообщества российских ученых, общественных деятелей и бизнесменов [2]. В ходе дискуссии была выдвинута инициатива «ДЕКАЛОГ — ХХ1», в основе которой стремление осмыслить десять заповедей Библии в современном социально-философском контексте и сформулировать адекватные реалиям ХХ1 в. принципы справедливых отношений между различными социальными группами и субъектами международных отношений. Речь идет не о теологической интерпретации десяти заповедей, а о концептуальных подходах к архитектуре нового мирового порядка.
Например, библейская заповедь «Не укради» осмысливается следующим образом: «Недопустимы любые попытки разрушения экономического базиса суверенных государств путем создания для них неравноправных условий хозяйствования, заключения заведомо невыгодных и несправедливых соглашений, отчуждения принадлежащих им ресурсов».
Заповедь «Не сотвори себе кумира» может стать важным аргументом в пользу концепции многопо-
лярного мира: «Недопустима сакрализация исторического и политического опыта какой-либо одной страны, провозглашение его эталоном социального развития, копирование которого обязательно для всех».
Интерпретация заповеди «Не убий» применительно к отношениям между народами и государствами трактуется следующим образом: «Война не может служить инструментом разрешения политических, идеологических или энергетических споров».
Члены «РП-клуба» отмечают, что этика десяти заповедей носит планетарный характер, с ней солидарны не только последователи христианства, но и представители других религий, что позволяет говорить о традиционных общечеловеческих ценностях, на базе которых могут быть сформированы контуры нового мирового экономического порядка.
В условиях глобализации нельзя не упомянуть главных действующих субъектов — ТНК. Действия этих активных акторов, преследующих собственные, иногда противоположные, интересы, приводят к непредсказуемым результатам, существенно изменяя реальный мир и заставляя других субъектов приспосабливаться к новым условиям существования и новым правилам игры.
ТНК во многом определяют ход дальнейшего развития человечества и формируют структуру нового мирового порядка. На долю ТНК приходится 50 % мирового промышленного производства и свыше 2/3 внешней торговли. «Они контролируют примерно 80 % патентов и лицензий на изобретения, новые технологии и ноу-хау. Под контролем ТНК находятся отдельные товарные рынки: 90 % мирового рынка пшеницы, кофе, кукурузы, лесоматериалов, табака и железной руды, 85 % — рынка меди и бокситов, 80 % — рынка чая и олова, 75 % — рынка сырой нефти, натурального каучука и бананов» [12, с. 47].
Установление господства на мировых товарных рынках и в ведущих отраслях мирового хозяйства явилось следствием высокой степени транснационализации производства крупнейшими ТНК. Доминирующее господство глобальных монополий объясняется тем, что они занимают лидирующее положение не только в производстве и экспорте товаров, но и в торговле патентами и лицензиями, в предоставлении различных технических услуг и подрядных работ, так как под контролем ТНК находится основная доля НИОКР и передового производственного опыта.
Несмотря на кажущийся рыночный характер глобальной экономики, она отнюдь не является рынком совершенной конкуренции. ТНК имеют возможность получать монопольную сверхприбыль. ТНК имеют возможность учитывать потребности мирового рынка и в значительной степени формировать спрос на продукцию до начала ее производства. Реализация монопольной сверхприбыли становится возможной лишь при сознательном ограничении размеров производства при соответствующем росте спроса на данную продукцию. Этот факт может быть еще одной причиной дефицита и роста цен на нефть и продукты питания.
Итак, в процессе глобализации не происходит бесконфликтного развития мировой экономики. «Глобализация — это весьма хрупкая среда для алчных финансовых интересов, действующих в мире, где набирает силу гонка вооружений, возрастает опасность самоуничтожения человечества... Ученые предупреждают мировое сообщество — мы живем в «обществе глобального риска» [13, с. 83].
Война за территории благодаря политике либерализации внешнеторговой деятельности уступила место войне за рынки сбыта. Жадность и расчет на максимальную прибыль препятствуют становлению безопасного мира. Резко взлетевшая цена на нефть, рост цен на основные продукты питания привели к бунтам во многих странах мира. Миром управляют биржи и спекулянты.
Можно предположить, что на планете в настоящее время существует не мировой порядок, а «мировой экономический беспорядок». Он стал результатом как набирающего силу многополярного мира (это, прежде всего, страны БРИК — Бразилия, Россия, Индия и Китай), так и одновременно укреплением мощи крупнейших ТНК — глобальными монополистами, способными контролировать и управлять ценами на большинство сырьевых товаров. ТНК, формируя межнациональные производства путем использования преимуществ международного разделения труда, оказывают сильное влияние на международные экономические отношения, а значит, и на мировой экономический порядок.
Согласно синергетической теории («синергетика, область науки, имеющая принципиально междисциплинарный характер, исследует кооперативные явления в нелинейных, неравновесных, нестационарных открытых системах» [14, с. 918]) из мирового экономического беспорядка возможно образование нового мирового экономического порядка. Один из ключевых моментов синергетичес-
кой теории И. Пригожина связан с возможностью спонтанного возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса в результате процесса самоорганизации. Это правило действует только для так называемых «неравновесных систем», где на первый план выступают нелинейные отношения. Такие системы чрезвычайно чувствительны к внешним воздействиям.
Появление новой системы связано с потерей устойчивости и переходом исходной системы в новое устойчивое состояние. Процесс перехода носит название «бифуркации» (от анг. fork — вилка, от лат. bifurcus — раздвоенный, бифуркация — приобретение нового качества в движениях динамической системы при малом изменении ее параметров). Тот факт, что развитие системы в периоды бифуркации может пойти по разным, зачастую противоположным, направлениям и то, что основной фактор, который выполняет центральную роль при нарастании хаоса и напряженности, в стабильной системе становится второстепенным, ранее не учитывался в мировой экономике.
Применяя синергетический подход при исследовании мирового хозяйства, можно прогнозировать варианты развития системы и исходя из этого искать определенные пути воздействия на ситуацию в периоды нестабильности. Это дает возможность направлять развитие системы в определенном направлении, так как в период бифуркации даже незначительное воздействие фактора, который не имел никакого значения в системе, находившейся в стабильном состоянии, может привести к радикальной перестройке всей системы или пути ее развития. В точках бифуркации в момент неустойчивости возникают новые упорядоченные структуры.
Таким образом, можно предположить, что нарождающийся новый мировой экономический порядок будет непредсказуем и существенно отличаться от архитектуры старого в силу одной из основных закономерностей мирового развития — неравномерности развития государств и регионов; появления новых акторов мирового хозяйства и неопределенности количества и силы воздействия факторов в точках бифуркации неустойчивой мирохозяйственной системы.
литература
1. Загладин Н. В. Глобализация: вызовы структуре миропорядка // Мировая экономика и международные экономические отношения. — 2002. — № 9. - С. 13.
2. Российская газета. - 2008. - № 119 (4676).
3. Тоффлер Э. Революционное богатство / Э. Тоф-флер, Х. Тоффлер. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ПРОФИЗДАТ, 2008. - 569 с.
4. www. gazeta. ru/money/2008/07/11.
5. Цыганков П. А. Теория международных отношений: Учебник / П. А. Цыганков. - М.: Гардарики. - 2007. - 557 с.
6. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: Пер. с анг. / Ф. Фукуяма. -М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. - 730 с.
7. Авдокушин Е. Ф. Международные экономические отношения: Учебник. - М.: Экономистъ, 2004. - 366 с.
8. Маргелов М. В. «Глобализация» - превратности термина // США - Канада. Экономика - политика - культура. - 2003. - № 9.-С. 47 - 60.
9. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М. Б. Левина. - М.: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - 588 с.
10. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Пер. с англ. Т. Велимеева, Ю. Новикова. - М.: АСТ, 2005. - 603 с.
11. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Пер. с англ., под ред. В. И. Иноземцева. - М.: Логос, 2004. - 368 с.
12. Мировая экономика и международный бизнес: Учебник / Под общ. ред. В. В. Полякова и Р. К. Щенина. - М.: Кнорус, 2005. - 656 с.
13. Громыко А. А. Становление нового мирового порядка // США - Канада: экономика, политика, культура. - 2002. - № 11. - С. 74 - 86.
14. Глобалистика: Энциклопедия / Гл. ред. И.И. Ма-зур, А.Н. Чумаков; Центр научных и прикладных программ «ДИАЛОГ». - М.: ОАО Издательство «Радуга», 2003. - 1328 с.
15. Шишков Ю.В. Догоняющее развитие в эпоху глобализации. Учеб. издание / Ю.В. Шишков. -М.: ВАВТ, 2006. - 242 с.
