CC BY
57
Точка зрения социолога
Алексей ЛЕВИНСОН
СОВРЕМЕННОЕ РОССИЙСКОЕ ЕВРЕЙСТВО. ДВИЖЕНИЕ И РЕВЕРС ПРОЦЕССОВ АССИМИЛЯЦИИ
Предлагаемые построения имеют довольно сложный характер. Они опираются на опыт проведенных исследований «Левада-центра» по межнациональным отношениям, отношению к евреям, установкам евреев и др., в частности на проведенные в 2019 г. фокус-группы с представителями еврейского населения крупных и средних городов России1. Но они же представляют собой наметки задач для задуманных и планируемых исследований. В этой связи заключения и утверждения, которые встретятся в предлагаемом тексте, еще нуждаются в проверке. Автор отдает себе отчет в том, что эти соображения в ряде случаев заходят на проблемные поля дисциплин и отраслей знания, где автор неизбежно оказывается в положении дилетанта.
Автор отдает себе отчет и в том, что по еврейскому вопросу, как и по проблемам еврейской идентичности, неоднократно высказывались авторитеты как из еврейской среды, так и извне. Объем и характер данной статьи не позволяют предлагать обзор или даже суммирование этих мнений. Высказанное в статье будет просто еще одним мнением по данному вопросу, без каких-либо претензий встать над другими.
Исследованию, в заявленном фокусе которого судьбы российского еврейства, еврейский вопрос, как многие подумают, надлежит числиться по ведомству иудаики. Между тем оно скорее принадлежит домену россики, поскольку реализовано в рамках и парадигме исследований общественного мнения и общественных отношений в России. (Да и вообще, еврейский
1 Куратором этого исследования являлся М.А. Членов. Высказывания респондентов на фокус-группах приводятся в тексте курсивом.
вопрос — это всегда вопрос не для евреев, а для того общества, в котором присутствуют евреи как в чем-то особый элемент)2.
В предлагаемых заметках главным является обсуждение современного этапа процессов ассимиляции и диссимиляции российского еврейства. Этому этапу соответствуют определенные формы идентичности или самопредставления тех, кто считает себя евреями. Ему также соответствуют определенные мнения остальных россиян о тех, кого они считают евреями. Эти мнения будут представлены в статье.
Автору для описания данного момента в процессе ассимиляции кажется нужным вначале высказать несколько соображений (возможно, дилетантских) о самом этом процессе.
Несколько общих соображений об ассимиляции
Итак, не обращаясь к словарным определениям ассимиляции и не давая собственных, будем считать, что процесс ассимиляции евреев, живших и живущих на территории России, шел и идет.
Главным предметом нашего обсуждения будет то, каковы на данный момент результаты этого процесса, или, по-другому, как охарактеризовать текущий его этап. Но до того скажем несколько слов о том, кто является его участ-
2 Наш анализ во многом опирается на те же теоретико-методологические основания, которые последовательно разрабатываются специалистами «Левада-центра», а потому и основные выводы во многом совпадают. См., напр., обобщающую статью: Гудков Л, Зоркая Н, Ко-чергина Е., Лёзина Е.. Антисемитизм в структуре массовой ксенофобии в России: негативная идентичность и потенциал мобилизации // Вестник общественного мнения. 2016. № 1-2 (122). Там же см. достаточно полную библиографию работ по данной тематике сотрудников ВЦИОМа (до 2003 г.) и «Левада-центра», включая автора данной статьи.
никами. Ясно, что речь придется вести о тех, кто считает себя (или считается) евреями и русскими1. Но в каких социальных форматах они предстают как участники этого процесса, его субъектами и объектами?
Русские как участники процессов ассимиляции евреев в той мере, в которой они рефлектируют этот процесс, рассматривают себя как «народ». Не принадлежа к эссенциалистам, подчеркнем именно эссенциалистский характер этого самообозначения. Понимание себя как народа означает соотнесение с силами природы, естества мира, откуда следует безусловность прав для тех, кто себя к нему относит. Одно из фундаментальных прав — право на собственное пространство2. Пространством мы называем фрейм, в пределах которого все предполагаются «своими», действуют порядки и правила, которые естественно соблюдать или, нарушая, иметь в виду. Для кочевых или островных, горных и лесных народов это может быть иначе, для тех же, кто относит себя к русским3 и евреям, понятие / переживание социального пространства означает еще и землю, территорию.
Известно, что на протяжении рассеяния евреев этой землей была не та, на которой они реально находились. Похоже, именно удержание референции к этому виртуальному объекту — «своей земле», земле Израиля — позволяет евреям диаспоры жить в анклавах, гетто, да и вне таковых на земле, которую они не могут считать «своей», права на которую, как они сами понимают, условные, человеческие / государственные, но не природные, не изначально-естественные.
Процесс ассимиляции — это процесс реализации взаимных, но асимметричных отношений. Представляется, что главным основанием для асимметрии, гегемонии русских относительно евреев было, и отчасти остается, представление обеих сторон о том, «чья земля» (как источник прав). Недаром ограничения прав евреев в России (и иных странах) имели прежде
1 Взаимоотношения евреев с другими народами и народностями в РФ ввиду своей специфики в этой статье не рассматриваются.
2 О евреях русские редко говорят как о «народе», если и употребляется обобщающее понятие, то чаще всего это «нация», иногда еще «племя», «семя» и другие обозначения, также связывающие обозначаемую общность с некими природными, прирожденными началами и качествами. Но пространственного измерения в этих обозначениях нет.
3 То, что здесь и далее говорится о соотнесении себя как «народа» со своей «землей», вероятно, в схожей степени было характерно и для
других народов Европы, на чьей земле в силу тех или иных причин селились, компактно или дисперсно, евреи. Возможно, что на других континентах тема «своей земли» имела для исконного населения другое значение.
всего пространственный характер — черта оседлости, в другие годы — границы гетто4. Эмиграция и репатриация евреев из России — это тоже пространственный жест, жест прерывания процесса (данной) ассимиляции, что еще раз подчеркивает ключевое значение пространствен-ности для ассимиляции как процесса. В свою очередь, обретение снова «своей земли» в лице Израиля как государства и страны с собственной территорией служит, что будет показано ниже, существенным основанием для торможения и реверсирования процессов ассимиляции евреев в России.
Устройство той разновидности ассимиляционных процессов, о которой мы здесь говорим, а именно ассимиляции тех, кто сознает, что живет на земле другого народа, имеет ряд очень важных импликаций. Неоднократно отмечались две тенденции в восточноевропейском, в частности российском / советском, еврействе, проявившиеся в ходе Второй мировой войны. Одна — героизм и наличие воинской доблести у евреев, служивших в рядах Красной / Советской армии, в партизанском движении и движении Сопротивления в других странах, а также в еврейских вооруженных формированиях и в Армии обороны Израиля. Другая — почти полное отсутствие у евреев, оказавшихся под властью нацистских оккупантов, воли к силовому, вооруженному сопротивлению, так что героические эпизоды, такие, как восстание в Варшавском гетто, оказывались исключением, а не правилом.
Ключевым фактором с точки зрения развиваемого здесь взгляда оказывалась идентификация с землей. Принятие российской или иной земли как своей присоединяло евреев к русским и прочим народам, ощущавшим безусловную правоту в войне с армией оккупантов, и позволяло биться с ней во всю силу. При отсутствии такой идентификации происходило столь удивлявшее внешних наблюдателей принятие евреями, согнанными в гетто или лагеря, германской оккупационной администрации как легитимной власти и подчинение ей без сопротивления даже при сознании фатальности ее действий для евреев.
Процесс ассимиляции — это комбинация импульсов инклюзии и эксклюзии. Они в сво-
4 Были и другие пространственные аспекты дискриминации евреев, точнее иудеев, в Российской империи. Законодательно была оговорена дистанция (100 саженей), на которой могла располагаться синагога относительно православного храма на той же улице. См.: Пирожкова И. Нормативное регулирование культового строительства в Российской империи // Вестник ТГУ. Вып. 1 (81). 2010.
их формах существуют и на стороне-гегемоне, и на подчиненной стороне. Дело начинается с появления евреев на землях, которые русские (а также поляки, литовцы, украинцы, молдаване и др.) считали своими; будем называть это моментом инклюзии. Возникающие настроения вражды по отношению к пришельцам, желание вытеснить их из собственного социального пространства или не дать им туда доступ — это моменты эксклюзии. Инклюзия может быть осознаваемой, иметь формы гостеприимства, дружбы, мирного сожительства либо готовности (до поры) вынужденно терпеть, проявлять толерантность. Другой, более актуальный для нынешней ситуации в РФ вариант, — инклюзия в форме индифферентности, безразличия к тому, что соседи — евреи, или утрата внимания к дифференцирующим признакам вроде внешности, бытовых манер. Этот ряд завершает признание, что выделить, узнать евреев теперь невозможно, они теперь неотличимы от нас. Инклюзия состоит в том, что евреи считаются проникшими в нашу среду, они там пребывают, но их увидеть, опознать теперь невозможно. Сохраняют ли они при этом то, что с точки зрения русских считается еврейством? На этот вопрос чаще отвечают, что сохраняют, в глубине души сохраняют.
Это, как нетрудно видеть, классическая картина процесса ассимиляции, как она видится со стороны гегемона. Стоит отметить, что в одном ключевом пункте взгляды со стороны гегемона и со стороны меньшинства хотя бы формально совпадают. В сущности, это вопрос о еврейской идентичности на этапе, когда ассимиляция достигла высоких степеней.
В ходе исследований мы выясняли, что именно является отличительными признаками еврея в тех случаях, когда такие признаки, как внешность, речь, манеры уже не отличаются от большинства. Ответы евреев и не-евреев (в том числе антисемитов) практически совпадали. И те, и другие указывали на нечто заведомо присутствующее, но трудно различимое или — это особо интересно — не поддающееся ни выявлению, ни точному обозначению. Для этого свойства евреев лучшее название, по сути тавтология, — «еврейство».
Попытки его определить в рациональных терминах сводятся к словам: «еврейский ум1», «еврейская хитрость», «умение приспосабливаться», «изворотливость». Часто указывают на социальный момент — «держатся друг за друга».
1 Синонимы — склонность к иронии, чувство юмора или, наоборот, печаль и пр.
Но за этим все равно стоит признание некоей мистической сущности, которая, по господствующему мнению, остается, даже если названных признаков нет. По одной версии, она вообще неистребима и передается с «кровью», в каких бы долях эта «кровь» в человеке ни присутствовала. Ее готовы усмотреть у вполне секуляризованных евреев, а также у крещеных. Важно, что, по мнению «соблюдающих» евреев, «еврейство» исчезает, если еврей принимает «чужую» веру, а по мнению русских, в особенности тех, кто к евреям относится с неприязнью, оно не исчезает и при переходе в иную конфессию. Выкрестам еще меньше веры, говорят они.
Для участия в исследовании отбирались люди, которые на этом этапе на вопрос о национальной принадлежности отвечали, что относят себя к евреям. Далее в ходе групповых дискуссий каждому из них предлагалось ответить на заданный в разговорной форме вопрос: «Почему ты еврей?». Формулировка вопроса, как видим, в свернутой форме содержала требование предъявить основания своей идентичности как евреев.
Вопрос задавался каждому из участников групповой дискуссии по отдельности, однако это происходило именно в рамках групповой дискуссии. В силу этого каждый из отвечающих в известной мере соотносил свой ответ с прозвучавшими или предполагаемыми ответами других. За счет этого полученные ответы — и каждый в отдельности, и в совокупности — можно считать выражением коллективного мнения группы. Совокупность ответов нескольких групп будем трактовать как общественное мнение данной социальной категории, а именно российского еврейства.
Двумя главными основаниями для самоидентификации евреев оказались родство («кровь») и самоощущение или самоотнесение. Часть респондентов, отвечая на приведенный выше вопрос, указывали:
— Потому что у меня и родители, и бабушки, и дедушки евреи.
— А кто же я еще? У меня все евреи.
Многие не «чистокровные» объясняли:
— У меня мать еврейка.
— По Галахе я как раз еврей, мать моя еврейка.
Часть ссылались на родство во втором поколении по материнской линии:
— Наша бабушка была еврейкой, поэтому считаю себя евреем.
У некоторых родство по отцовству:
— Отец мой был еврей. Женился на русской. Я считаю себя евреем. И Израиль признает.
Другой тип ответов имел в виду самоощущение, идентичность как переживание:
— Почему я еврей? Чувствую себя евреем.
— У меня все мироощущение такое.
— Считаю себя евреем. И всё!
Частым был ответ, соединяющий родство и самоотнесение:
— Чувствую себя евреем, у меня все родители и предки...
— Мама — еврейка, поэтому могу себя чувствовать тоже.
В части ответов звучала важная для данного исследования тема времени. А именно некоторые считали важным подчеркнуть, что всегда считали себя евреями:
— Так с детства знал, что я еврей.
— Мне еще в детском саду объяснили, как следует, что я жид. Так что все в порядке у меня.
— Ну, вся семья еврейская, потому куда деваться, сколько себя помню.
Отметим присутствие здесь косвенных указаний на то, что не все ныне относящие себя к евреям относили себя к ним и раньше.
Главный рубеж ассимиляции
Ассимиляция — процесс двусторонний, перемены переживает не только ассимилируемый этнос, но и ассимилирующий. Ассимиляция — один из вариантов культурного контакта, культурного обмена. Наиболее заметны при этом заимствования, которые принимает ассимилируемый народ у объемлющего его большинства. Но и большинство также заимствует у принимаемого меньшинства те или иные культурные элементы. Так, в русский язык (часто через одесский воровской жаргон) вошли и стали русскими словами некоторые выражения из языка идиш. Но гораздо важнее другое: российское массовое сознание приняло к сведению и пометило как «еврейские» определенные типы поведения, дискурсивные практики и мировоззренческие установки. Значительная часть ассимиляционного процесса имеет форму конфликта этносов. Конфликты, в свою очередь, могут иметь формы хронические и острые, взрывные. Практика антисемитизма на территории Российской империи усугубляла культурную изолированность, а потому самобытность евреев, компактно проживавших в черте оседлости. Ассимиляция касалась отдельных индивидов, которые по тем или иным причинам покидали еврейскую среду и начинали существование в среде русских. Однако после «раскрытия» еврейских анклавов процесс ассимиляции захватил все
еврейское население. С этого момента антисемитизм, проявляемый русским (украинским и др.) большинством, стал важным фактором ассимиляционных процессов. Эксцессы — погромы в конце XIX и начале ХХ в. — имели множественные последствия. Главные — бегство, эмиграция / репатриация евреев. Но для остающихся агрессия, издевательства, высмеивание определенных черт, символических элементов образа еврея вели к ускоренному отказу от них, их вымыванию из этого образа. В стремлении сократить отличие от доминантного этноса выходящее из местечек российское еврейство от поколения к поколению отказывалось от таких базовых составляющих своей культуры, как язык, религия, бытовые традиции, манеры одеваться, устный и музыкальный фольклор.
Критический рубеж
Процесс ассимиляции евреев в России прошел один важнейший рубеж: евреи потеряли статус и качество народа. На этом следует остановиться подробнее. Еврейское население штетлов, местечек на территории юга России, нынешней Украины, Польши, Молдавии, Литвы имело большинство конститутивных черт народа (нации, этноса). Это были люди со своими языком, религией, традициями и обычаями, они проживали компактно, образуя этнически однородную среду в пределах местечек. Погромы1, которые учинялись со стороны доминирующих этносов в ходе Гражданской войны, различались по форме от поголовного истребления еврейского населения, но без грабежей, до тотальных разграблений, но без значительного числа убийств. Превалировала же соединенная версия — массовые убийства с уничтожением главных средств к жизни, жилья, запасов. Особо следует отметить варианты, включающие полное уничтожение огнем еврейских местечек с запахиванием почвы на том месте, где они располагались.
Неоднократно отмечалось, что в ходе Гражданской войны погромы учинялись всеми участвовавшими в ней политическими силами: белыми, красными, зелеными и пр. Во всех случаях их командование или начальство вело себя двойственно, и запрещая погромные действия со стороны «масс», и давая возможность им совершиться.
1 Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918-1922 гг. // Сб. документов / Отв. ред. Л.Б. Милякова. М.: РОССПЕН. 2007.
Свидетельства, воспоминания и попытки анализа, понимания происходящего указывают на несколько существенных черт процесса. Что касается психологического состояния погромщиков, оно часто описывается как паранормальное. Иногда говорят о бесчеловечной механистичности, но более часто свидетели и участники говорят об «озверении» солдат или членов вооруженных банд. Разговорный штамп точно указывает на дочеловеческий характер эмоционального состояния погромщиков.
0 том же говорят замечания насчет «опьянения кровью», «опьянения убийством». Есть признания участников в том, что они с содроганием вспоминают, что они творили в ходе погрома. Так или иначе, отмечалась бесчеловечная природа деяний. Наряду с этим, как сказано, погромы представляли собой целе-рациональные или хотя бы ценностно-рациональные действия.
Многочисленны объяснения причины погромов — от психологических до политических и экономических. Но наиболее ясным нам кажется мотив, который открыто провозглашали сами погромщики: «Бей жидов!». Они хотели, жаждали уничтожения евреев как народа. Этого достигали и физическим истреблением представителей данного народа, и тем, что, оставляя часть евреев в живых, их лишали возможности продолжать существовать как народ, в частности проживать совместно на земле, пусть временно, но считавшейся принадлежащей им. Именно ради этой цели местечки уничтожали как места проживания. В том числе символически, чему служил упомянутый ритуал запахивания.
Уничтожение народа точнее всего описывается словом «геноцид». В предисловии к «Книге погромов» ее составитель приводит мнение, что погромы времен Гражданской войны в России и на Украине были предшественниками Холокоста1. Мы полагаем, что действительно есть ряд моментов, в которых эти процессы совпадают, но есть ряд отличий. Совпадение в том, что и погромы, и акции, получившие потом имя «Шоа»,«Холокост», имели в виду уничтожение евреев. Холокост как цепь спланированных и организованных действий имел заявленную цель — физическое уничтожение евреев. Этим должен был бы решиться вопрос и об уничтожении евреев как народа — там, где евреи жили как народ. Но нацистская бюрократия оформила этот процесс уничтожения народа как процесс поиска и уничтожения в том числе евреев, уже не живущих как народ,
1 Указ. соч. С. XV.
отделившихся от еврейского народа в процессе ассимиляции к германскому и другим этносам-гегемонам2.
Частично или глубоко ассимилированное еврейство было объектом погромов в больших городах Российской империи в конце XIX — начале ХХ в. Погромы времен Гражданской войны имели объектом местечки — зоны минимальной на тот момент ассимиляции. Важным отличием этих погромов от акций Хо-локоста был стихийный характер первых и бюрократически-организованный характер вторых. (Известно, что в некоторых регионах местные силы самостоятельно и часто в стихийных формах начинали насильственные действия против евреев, но их удельный вес во всем процессе был мал. Основное было сделано по централизованно разработанным планам и приказам.) Холокост был оформленным в виде рационального бюрократического плана и государственной политики процессом, который ранее выразился в рассматриваемых здесь погромах.
Что же это за процесс? Он назван стихийным, назван геноцидом. И то, и другое — недостаточные определения, они не позволяют понять, почему некие неконтролируемые со стороны рацио (стихийные) действия имеют целью уничтожение некоего народа. Мера «сознательности» участников была разной. Так, Житомирский и Проскуровский погромы были совершены под лозунгами построения «национального государства», для которого присутствие евреев считалось препятствием3. В других случаях идеологическая составляющая была слабой. Участники просто были убеждены, что евреев надо уничтожить или изгнать.
Процесс ассимиляции, каким он выглядит со стороны ассимилирующего большинства, — это процесс направленный. Он начинается с проникновения некоторого меньшинства внутрь социального пространства, которое большинство считает своим и имеет конечным результатом устранение этой интрузии. Устранение может иметь формы физического истребления, изгнания вторгшихся, а может состояться ввиду исчезновения их отличий, которые для большинства считаются значимыми.
2 В работах специалистов «Левада-центра», в частности Л. Гудкова, подробно обсуждается различие характера антисемитизма, направленного в адрес «традиционных евреев» из местечек и в адрес живущих в крупных центрах высокоассимилированных представителей еврейской интеллигенции. См., напр., указанную статью в «Вестнике общественного мнения...». № 1-2. 2016.
3 Книга погромов // С .47.
Социум и популяция
Теперь пора обозначить социальное состояние того субъекта, который мы именовали большинством или гегемоном. Эти определения указывают на его роль в отношении ассимилируемого меньшинства. Нам же сейчас необходимо обратить внимание на то его качественное состояние, при котором возможны подобные коллективные реакции на возникшую ситуацию. Подобные реакции нам известны под названием ксенофобии, эксклюзии, дискриминации, расизма, шовинизма, наконец, погрома. Их общей особенностью является их единообразие у разных субъектов, синхронность либо иная организованность при отсутствии специальных регулирующих или управляющих инстанций. (Проявление таких реакций при наличии их инициаторов, вожаков, организаторов, в том числе в массмедиа, также широко распространено, но для понимания их механизмов интересно рассмотреть случаи, когда множество людей реагируют единообразно без того, чтобы ими кто-то командовал или управлял.)
Не будем сейчас говорить про негативное отношение к внешним врагам, находящимся вне «нашего» пространства. В случае же появления чужих во внутреннем пространстве срабатывают, мы полагаем, системы организации коллективных действий, которые существуют у таких социальных образований, как популяции. Популяции живых существ отличаются такой формой организации, которая выражается в ориентации всех особей друг на друга без дифференциации. В осуществлении своего поведения они одинаковы. Они руководствуются едиными и одинаковыми импульсами. Эти импульсы связаны с защитой популяцией своей целостности, часто своего пространства. Системы ориентации друг на друга, виды коллективных страхов и коллективных стремлений, которые руководят коллективным поведением, заложены на глубоком, докультурном, уровне. Поэтому они не регулируются системами социального контроля, выработанными на более высоких ступенях общественной организации. Эти драйверы мощны, их импульсы переживаются и ощущаются людьми очень сильно, они понудительны ввиду своей коллективной природы. Не подлежа социальному контролю, они не подлежат и рефлексии, объяснению. Люди ненавидят чужаков, потому что они чужаки — и всё. Все иные объяснения будут рационализацией, они будут располагаться на других уровнях. Дело может дойти и до теологически обосновываемых практик экстерминации, до
«научных» теорий о расах и научно разработанных методик истребления тех, кто признан враждебной силой. А в своей непосредственной первичной форме эти драйверы при стечении некоторых условий могут руководить стаей, толпой, шайкой или отрядом, идущими громить. Почему надо этих громить? Потому что их не должно здесь (на нашей земле) быть.
Если говорить не про вообще популяции, а про популяции именно людей, такого рода поведение имеет место не всегда. Эти древние, глубоко залегающие программы коллективного действия, как и многие другие «природные» влечения, в основном вытеснены, подавлены более новыми слоями культуры. Далее с ними происходит то, что и с прочими процессами такого же залегания: они изредка прорываются в своей первобытной форме (тогда и говорят о «звериной» жестокости, «зоологическом» антисемитизме и пр.), мотивируют так называемый бытовой антисемитизм, проступают в шутках и обмолвках, просачиваются то в искусство, то в государственную политику. Если в силу каких-то социальных обвалов рушится цивилизаци-онная нормативно-ценностная и институциональная надстройка, этим доцивилизационным силам легче вырваться наружу.
Российское еврейство сполна испытало на себе чуть ли не все открытые формы этого процесса. Было и «бей жидов!», и борьба с «безродными космополитами» и «международным сионизмом». Но главное, что с ним произошло, — это вынужденное социальное переформатирование. Евреи в России были народом. Совокупный эффект погромов и Холокоста, войн и государственной политики привел к тому, что выжившие после Второй мировой войны евреи народом, даже «народом рассеяния» уже не являлись. Не стало языка, религии, совместного компактного проживания, традиций. Ассимиляция совершила не последний, но огромный шаг.
Вопрос большой теоретической и практической важности: каким социологическим термином теперь обозначить ту общность, которая на бытовом и литературном языке продолжает называться «российским еврейством»? Слово «племя» использовалось в XIX в., но теперь оно не в ходу. Как мы показали, это не народ и не народность, не нация, не национальность, не национальная группа — конституэнтов нации нет. Вряд ли годятся понятия «этнос», «субэтнос», «этническая группа»: слишком мало этнического в том, что отличает евреев от российского большинства. Обозначение «мень-
шинство» указывает только на статус относительно некоего большинства.
При этом мы знаем, и наши собственные исследования показывают, что очень многие из живущих в России евреев считают или стали считать себя принадлежащими к «еврейскому народу», а окружение считает их «нацией». Мы видим, что вступаем в противоречие с существовавшей нормой считать слово «еврей» обозначением «национальности» в паспорте, анкетах, а также с продолжающей существовать соответствующей учетной статьей в переписях и издаваемых на их основе справочниках, имеющих характер официальных документов. Закрепленное в Конституции присутствие Еврейской автономной области как субъекта Российской Федерации также предполагает наличие соответствующего национального субъекта.
Наши намерения состоят не в том, чтобы отказать российским евреям в праве считать себя тем народом, с которым был заключен Завет. Наши соображения обращены не к евреям как отдельным лицам или как к сообществу, они адресованы антропологам, социологам, демографам как представителям их профессий и имеют в виду, что еврейство как феномен продолжает существовать в российском обществе, в его наличии уверены не только те, кто считают себя русскими, но и те, кто считают себя евреями. Долг специалистов — воздать должное этому типу общности, играющему заметную роль в различных сферах жизни именно благодаря особым характеристикам, не схватываемым обычными определениями «народ», «нация» и др.
Вопрос о социологической квалификации этого явления нам придется оставить открытым. Ограничимся тем, что перечислим некоторые общие признаки современного диасфо-рического еврейства. Это категория населения разных стран мира, состоящая из людей, которые строят свою идентичность — единственную, главную или одну из нескольких — на том, что полагают себя связанными кровнородственными отношениями с народом, некогда проживавшим в Палестине / Израиле, имевшим там свою веру, язык, государственность, но несправедливо изгнанным, в своем изгнании и рассеянии среди иных народов подвергающимся преследованиям, но ныне туда вернувшимся. Полагаемая общность судеб еврейства соединяется с полагаемой ими и окружением особостью душевных и умственных качеств, что ставит их на положение и осо-
бо гонимых, и особо преуспевающих в странах их пребывания.
Пребывающие в рассеянии евреи в разных странах находятся на разных ступенях процесса ассимиляции, утраты связей и слияния с местным социумом, как и на разных ступенях сохранения, восстановления и развития своей общности и культурно-социальной обособлен-ности1.
Эффект эха
Современное еврейство России представляет себя как результат нескольких совершавшихся и совершающихся исторических процессов.
Как показали проведенные нами групповые дискуссии и индивидуальные интервью с теми, кто относит себя к евреям, у них практически нет воспоминаний насчет того, когда и как евреи появились в России и на Украине. Есть нечеткие представления о черте оседлости и жизни в местечках. Как ни странно, и описанные выше погромы, и геноцид времен Гражданской войны слабо присутствуют в памяти. Больше (но достаточно смутно) помнятся городские погромы конца XIX — начала ХХ в. Достаточно слаба память о Холокосте. Более отчетлива, но все равно заглушена, память о разгуле антисемитизма после войны.
Это прямое отражение того, что подобные темы были исключены из публичного дискурса, но также вытеснены из семейных преданий. Процесс ассимиляции включает такой важнейший для формирования идентичности момент, как обрыв в трансляции семейной и родовой памяти. Существовавший политический запрет на письменное и устное обсуждение этих сюжетов реализовывался не только в виде отсутствия таковых в публичной дискуссии, в школьных программах и сюжетах литературы, искусства и СМИ. Он вел к тому, что евреи старших поколений не рассказывали собственным детям и внукам о том, что пережили они или их родственники именно в качестве евреев. Об этом было лучше не говорить. И не говорили.
Процесс ассимиляции в конце XIX — начале ХХ в., как мы отмечали, развивался преимущественно среди части еврейства, вырвавшейся из мест компактного проживания и попавшего в среду больших городов Российской империи.
1 Часть из сказанного относится и к евреям, проживающим постоянно в Израиле. Но характер и сложность связей внутри населения этой страны радикально отличаются от таковых внутри евреев рассеяния, поэтому кажется методически правильным включать Израиль в эту картину как предмет референции для евреев рассеяния, а не как одну из частей этой категории.
Среди этих относительно немногочисленных групп чрезвычайно интенсивно и быстро возникали и сменяли друг друга волны. Одной была волна собственно ассимиляции как осознанного и ценностно обоснованного процесса отказа от еврейской традиции, веры, языка, бытовых обычаев в пользу тех, которые считались общечеловеческими, общероссийскими или русскими (польскими, украинскими, литовскими и пр.). Подчеркнем, отказ от еврейства рассматривался как долг и доблесть еврейства же. Тогда была заложена фигура сознания, воспитания и поведения, сохранившаяся в российском еврействе до нынешнего времени. Такой еврей получает тем больше авторитета среди подобных ему евреев, чем сильнее он отказывается от черт, считающихся еврейскими, и чем больше обретает черт большинства — становится «настоящим» москвичом, ленинградцем, советским человеком, т.е. россиянином. Быть в большей степени русским, чем русские, быть в меньшей степени евреем, чем евреи, это могло расцениваться среди таких евреев как высшее достижение именно еврея.
Вообще-то это заурядная черта процессов ассимиляции, развивавшихся среди многих этнических групп в зонах интенсивного контакта, например в столицах империй, в городах формирующегося американского или австралийского обществ. Специфичным вариантом для евреев была выработка, на базе некоторых принципов иудаизма и раввинистической традиции в соединении с некоторыми догмами христианства, универсалистских взглядов и принципов, которые ложились в основу идеологий и политических доктрин, вроде социализма и коммунизма, равно как и в основу бытовой этики и практики. Ими ценностно обосновывался отказ от традиций, черт, манер, помеченных как собственно еврейские, т.е. узконациональные / вероисповедные, в пользу предельно широких, помеченных как «общечеловеческие», «общенародные» или «классовые» («пролетарские»).
В этих же городских еврейских элитах (элитах относительно еврейства, остающегося в местечках) на смену волнам ассимиляции приходили волны возрождения собственной национальной и (или) вероисповедной идентичности. Возникали идеи развития и освобождения еврейского народа как одного из народов Российской империи и (или) освобожденного человечества. Рядом формировались идеи сионизма с его обоснованием прав евреев на восстановление своей автономии и государ-
ственности то ли на равных правах с другими народами, то ли на преимущественных правах несправедливо дискриминированного, то ли на исключительных правах избранного народа. Элементы и продолжения этих идей присутствуют в сознании современного российского еврейства, это показали различные исследования, включая те, в которых принимал участие и автор.
Алия и эмиграция
Для российского / советского еврейства на смену трагическим событиям Катастрофы и мировой войны, а также антисемитских кампаний конца 1940-х гг. пришла не трагическая, но драматическая эпоха отъездов.
Как показывали наши исследования, актуальные представления евреев сегодня в качестве главных событий собственно еврейского прошлого держат именно отъезды. Эти воспоминания включают одновременно и резко наполнившееся содержанием представление об Израиле как о доме — для одних, и воображение евреев гражданами мира — для других. Вспоминают, как в рамках СССР / России евреи вдруг ощутили свою особость. Только они имели возможность иметь надежду вырваться за железный занавес, получить свободу. Эти же воспоминания могут включать резко обострившиеся отношения со страной, которую ранее были готовы считать своей Родиной. Угрозы антисемитских проявлений, отказов, репрессий в адрес протестовавших против отказов вошли в повседневность отъезжающих и собравшихся уезжать. Драматические разрывы дружеских, соседских, коллегиальных связей, утрата привычных мест работы — все это касалось не только уехавших, но так или иначе отражалось и на оставшихся. И они это живо помнят.
Заметим, что в логике популяции-гегемона отъезд евреев, т.е. избавление от них, совпадал с целями ассимиляции, которые, как было указано, предполагали исчезновение внедрившегося чуждого элемента или за счет того, что он переставал быть чуждым, или просто переставал быть. Последнее достигалось либо уничтожением, либо изгнанием, либо, как в описываемом случае, непрепятствованием бегству.
Убытие евреев, проживавших несколько столетий в России и сопредельных странах, как отмечают историки, каждый раз активизировалось в основном после подъемов антисемитизма. Отъезд, диктуемый только желанием вернуться на историческую родину, не был статистически главной причиной. Иными сло-
вами, кроме фактора притяжения действовал — и более мощно — фактор выталкивания.
Надо отметить, что идеология отъезда, алии, в условиях советской жизни подключала массы советских евреев к универсалистским общегуманитарным целям борьбы за свободу, против советского репрессивного политического режима. Она объединяла их с диссидентским движением на воле, а попавших в места заключения ставила в один ряд с репрессированными сторонниками свободы и независимости других народов и народностей СССР (в советской терминологии — националистами). Это — звено ассимиляции.
С другой стороны, политика советского руководства, решившего выпускать евреев, но только их, делала их советским «избранным народом», ставила евреев в исключительное положение, что на каком-то шаге отдаляло их от вышеназванных союзников, подрывало основы универсализма в их мировоззрении1. В ряде случаев это было проявлением начавшихся тенденций диссимиляции, т.е. восстановления или формирования заново еврейской самобытности, укрепления еврейской идентичности.
Советское руководство, пойдя на то, чтобы разрешить выезд евреев, не готово было объявить это открыто. Вероятно, оно опасалось, что это будет выглядеть капитуляцией перед «сионистами» и перед Западом, поддерживающим их требования, а также признанием того факта, что многие советские люди не хотят жить при советском режиме. Ввести свободу выезда из страны как общую норму оно не собиралось, нужна была частная причина для разрешения на выезд каждого отъезжающего. Поэтому выдача разрешений на выезд на ПМЖ за рубеж оформлялась как гуманитарный шаг: они выдавались каждый раз в ответ на вызов со стороны проживающих в Израиле родственников. Это соответствовало международной гуманитарной норме — способствовать воссоединению семей. Правило продолжало действовать, хотя всем участникам процесса было известно, что в значительной части случаев предоставляемые в вызовах сведения о родстве — фиктивные.
Процесс ассимиляции, принявший в том числе форму избавления популяции-гегемона от (части) меньшинства-помехи, оказал суще-
1 Впрочем, существовали в еврейском движении за свободу выезда евреев в Израиль или иную страну и те, кто настаивал на праве свободы выезда / въезда для всех граждан Советского Союза, или кто, как, например, Н. Щаранский, ставил это как вопрос о свободах и правах человека как таковых, т.е. о требованиях, предъявляемых любому государству мира.
ственное влияние и на эту доминантную популяцию. Следом за евреями стали требовать право на репатриацию российские немцы — и они его получили. В железном занавесе появилась брешь. Исподволь готовились перемены, которые лавиной обрушились на советскую систему в конце 1980-х. Именно свобода бежать из-под советской власти (в ее восточноевропейских вариациях) была первой свободой, вырванной у советского режима, державшего под своим диктатом народы СССР и социалистического лагеря. Время показало, что та форма контроля гегемона над пространством, которую пошатнул отъезд еврейского меньшинства, была ключевой для политического устройства гегемона. Ее начальная эрозия, каковой была алия советских евреев, в кратчайшие по историческим меркам сроки привела к разрушению всего политического целого.
Внутреннее время ассимиляции
Некоторые респонденты в более или менее открытой форме сообщали, что пришли к еврейству не сразу:
— Вышел в отставку, стал книги читать, в синагогу заходить, понял, что я еврей.
— Почему?Ну потому, что с возрастом пришло понимание, кто ты есть. Не сразу...
— Теперь знаю, что еврейка я. Раньше как-то не думалось так. Папа же русский, ну и я, наверное.
— Был никакой, теперь вижу, что я еврей.
— Когда женились — она выходила за меня как за татарина, я за нее как за русскую. Нам и в голову не приходило. Только потом-потом обнаружили в себе это. И она, и я.
— Он с возрастом понял для себя, что он еврей, и всё. Ему все равно, обрезан он, не обрезан, соблюдает он, не соблюдает.
Исследование позволяет предположить, что в этом «приходе к еврейству», обретении еврейской идентичности не с рождения, а в более поздние сроки имели значение три фактора.
Толерантная среда
Первым и, видимо, наиболее значимым было формирование толерантной к еврейству общественно-политической атмосферы в РФ.
Об этой атмосфере высказывались и сдержанно, и экзальтированно:
— Ну, сейчас ведь нет такого антисемитизма — государственного. Только бытовой кое-где. Люди перестали бояться себя обозначить.
— О Путине одно можно сказать: он почему-то не антисемит. И от этого всё.
— Слушайте, ну так вообще никогда не было. Ханука в Кремле! Я даже думаю: это слишком. Добром не кончится. Но евреи пока пользуются, и правильно.
Для части молодых людей нынешняя атмосфера (отсутствие антисемитизма как темы) представляется нормальной, в ней нет ничего примечательного. Они говорят:
— Евреем быть модно сейчас.
— Это стало модно. В евреи стараются записаться. Ищут среди бабок-прабабок. Или просто выдумывают.
— Мне это (быть евреем) уже нравится.
Объясняют, что быть евреем сейчас — это
выгодно, дает преимущества:
— На данный момент сейчас, если учесть, что есть много разных программ для молодежи, именно молодежь считает, что быть евреем круто, потому что это много возможностей. Это просто туча различных возможностей. Начиная от трудоустройства, заканчивая путешествием.
— Я ехал в Москву, у всех проверяли документы. У меня было направление раввина к главному раввину России. Единственный человек, кому откозырял этот милиционер, — это был я. Сейчас, получается, евреем быть выгодно. Тебя не тронут.
— Даже если подаешь на визу в США, больше вариантов получить положительный ответ, если ты как-то связан с еврейской организацией, нежели просто так, как обычный человек.
Существенно при этом, что ослабление или уход антисемитизма как государственной политики России многие, если не все, считают событием исключительным, случайным, а не закономерным; временным, а не навсегда. Состояния эйфории среди еврейства наше исследование не выявило.
Израиль как фактор
Как мы уже отмечали, векторы процессов в российской еврейской ассимилирующейся элите в конце XIX — начале ХХ в. воспроизвелись через полвека, в другой эпохе, в виде процессов, охвативших все еврейство СССР / России. Одной из важнейших тенденций, обнаруживших себя в это время, а затем ставшей мощным процессом в конце ХХ в., был реверс процессов ассимиляции в сторону формирования новой еврейской идентичности на базе воссоздания нациеобразующих начал: религии, традиции, языка и связи с собственной землей. Среди евреев стало распространяться стремление изу-чать историю собственного народа, соблюдать требования традиции, изучать иудаизм
и язык иврит. Резко возрос интерес к Израилю1. Для большинства включившихся в этот процесс это были подготовительные шаги к репатриации. Однако и среди тех, кто не собирался или пока не собрался отъезжать в Израиль, это было способом построения новой идентичности с резко повышенным еврейским самосознанием.
Существенной частью ситуации было установление дружественных отношений России с Израилем. Исследования «Левада-центра» среди населения РФ в целом показали, что политическая установка руководства страны на позитивные отношения с Израилем принята массовым сознанием. Прежние антиизраильские позиции СССР вместе с их политико-идеологическими обоснованиями в массовой памяти оттеснены и заблокированы, в актуальном дискурсе их нет.
Положительное отношение широкой российской публики к Израилю возможно из-за того, что Израиль воспринимается не как исключительно еврейское государство, но и как «просто страна», один из плюсов которой в том, что там многие понимают по-русски. Это культурная и успешная страна с хорошей медициной и со множеством привлекательных для туризма моментов, в первую очередь это безвизовый въезд.
Для российских евреев Израиль предстает в иных качествах, но массовое невраждебное, а то и позитивное отношение к Израилю российского большинства облегчает построение собственных отношений с ним как темой. Для евреев возникает возможность гордиться успехами Израиля в различных сферах. А то, что это можно делать не вопреки государственной политике и пропаганде, как было в СССР, безусловно, способствует развитию еврейской идентичности, при этом не в ее традиционных форматах противопоставления себя окружению, что является спецификой данного периода.
Реверс ассимиляции
Процесс обращения к еврейским основам охватил два разных контингента. Первый — взрослые люди, прошедшие и первичную, и вторичную социализации как «обычные советские люди». Еврейство было для них, так
1 Первый скачок интереса российских / советских евреев к Израилю, переживание возникшей эмоциональной связи с ним приходится на 1948 г., второй — на 1967 г. Впечатляющая военная победа в Шестидневной войне переломила часть ассимиляционных тенденций в советском еврействе, заключавшихся в ироническом отношении к Израилю и его армии.
сказать, легирующей добавкой к этому воспитанию. Сознание таким евреем своей инаковости (часто неизвестно в чем заключающейся) создавало тот уровень минимальной маргинально-сти, ту небольшую дистанцию от всеобщей (для его окружения) нормы, которые оборачивались повышенным уровнем проницательности, продуктивности, приспособляемости или иных достижений на общем для его окружения поприще. Теперь же они стали интенсивно углублять свое отличие от большинства, интенсифицировать свое общение с такими же, как они, присоединяться к еврейской общине при синагоге.
Второй контингент — дети, подростки, молодые люди, которые приобщаются к еврейской традиции уже на ранних этапах социализации. Оптика этих людей радикально отличается от оптики их родителей. Родители — советские или постсоветские евреи, даже если они глубоко погружаются в «еврейскую жизнь» — смотрят на нее изнутри своего российского «я». Молодые смотрят изнутри «я» еврейского.
Таким образом, изменение общественной атмосферы в РФ в отношении еврейства для многих лиц, в начале жизни стремившихся скрыть от других, а в ряде случаев и от себя свою принадлежность к еврейству, послужило сигналом для выработки нового отношения к своему национально-культурному определению.
Другим вариантом можно считать изменение собственной жизненной ситуации. Это может быть косвенно связано с макропроцессами в обществе и мире. Один из частых поводов — отъезд детей в Израиль. В других случаях поводом для обретения еврейской идентичности бывали события в личной биографии, зачастую это выход в отставку, на пенсию, т.е. уход из-под плотного социального контроля.
Можно обобщить эти случаи таким понятием, как обретение свободы. Именно в силу этого еврейское движение сперва за свободу выезда, а далее за свободу проявления собственной идентичности, в общем совпадает с вектором движения определенных слоев российского общества, стремящихся расширить пространство личной и общественной свободы в России. Лишь те, кто стремится как можно более полно или полностью погрузить себя в иудейскую традицию и религиозную жизнь (оставаясь при этом в России), обособляются от светских проблем политического и социального характера.
Три типа ассимилированных
Исследования «Левада-центра» позволяют наметить условную классификацию еврейских
типов в России в зависимости от наличного уровня ассимиляции / диссимиляции. Будем считать, что для современного российского еврейства актуальны в той или иной степени:
1. Специфические (партикулярные) еврейские ценности и выражающие их символы.
2. Универсалистские общечеловеческие ценности и соответствующие символы.
3. Специфические (партикулярные) российские / русские ценности и выражающие их символы.
Идеальных типов, для которых существует только одна из названных ориентаций, в реальности мы не находим. Все известные выступают как соотношение этих трех векторов.
Особенностью советского и постсоветского российского еврейства можно считать преимущественную ориентацию на универсалистские ценности (в советское время они могли выступать как советские или коммунистические и как своего рода имперские, если считать СССР империей). В настоящее время эта ориентация принимает формы общеевропейской, «международно-признанной». В пределах этой же ориентации к универсализму надо причислять ценности и символы точного знания (европейской) науки, технологии. Ориентация на эти ценности и была основной для секуляризованных евреев, стремившихся занять достойное место в советской / постсоветской жизни.
Но, как отмечено выше, единственной ориентации не может быть. Постсоветские евреи отличаются тем, каков соотносительный удельный вес ориентаций на «еврейское» и «русско-российское» как дополнение к «универсальному» / «общечеловеческому».
Процесс ассимиляции выражался (и продолжает выражаться) в умалении представленности символов еврейского в обиходе и практиках человека, семьи, группы в пользу элементов российского / русского. Диссимиляция, возвращение к еврейству — это изменение соотношения в противоположном направлении. В случаях, которые являются крайними, а потому показательными для тренда, люди делают еврейскую составляющую главной, субординируя ей универсалистский компонент и максимально редуцируя российско-русский. Противоположная тенденция это акцентирование своей включенности в российскую / русскую культуру (высокую или низовую) и возможно более полное отречение от еврейской идентичности.
Обратим внимание, что на сегодня российское еврейство представлено теми, кто не
разотождествил себя с Россией, не покинул ее. Для большинства из них причины не уезжать были комплексными и частично имели бытовой, материальный характер, а частично были мировоззренческими и культурно-заданными. (Процессы ассимиляции в Европе или диссимиляции в Израиле могут иметь еще более выраженный характер.)
Мода на еврейское
Что касается названных молодых людей, они, как мы отметили, смотрят на российскую жизнь изнутри «я» еврейского. Они учились в еврейской школе, им в той или иной степени знаком иврит. Еврейские традиции, запреты и предписания для них не повинность и не экзотика. Их отличие от таких же молодых людей из общин в Израиле или США заключается во второй, внешней культуре, в которую они также включены. В России их существенное отличие от сверстников не-евреев заключается в том, что они осведомлены о возможностях, которые им предоставляют различные организации, действующие из Израиля, а также международные еврейские организации. Они могут бесплатно совершить поездку в Израиль, пользоваться льготами, учиться в Израиле и т.д. Это повышает их статус в среде сверстников не-евреев. Само еврейство превращается в ценность не только для них, но и для окружающих. Быть евреем сейчас модно — это мы слышали не раз на наших групповых дискуссиях с молодыми россиянами. Стоит сравнить эту ситуацию с той, в которой находились евреи возраста их родителей, которые, если не становились объектом негативной дискриминации, должны были считать это большой удачей.
Последние 20 лет в России представляются российскому еврейству исключительными. Они не имеют подобия во всей его истории по уровню слабости, заглушенности антиеврейских проявлений и, наоборот, по уровню расцвета «еврейской жизни» как для евреев, так и в ее формах, обращенных ко всему прочему населению России.
Последнее можно также считать одним из звеньев процесса ассимиляции. Мы говорили, что ассимиляция предполагает в том числе перемены в состоянии ассимилирующего большинства. Оно реагирует различными способами на присутствие чужеродного элемента в своем пространстве. Один из способов состоит в том, чтобы понизить уровень чужеродности, перестать воспринимать принесенные меньшинством культурные / символические эле-
менты как чужие. Абитуализация еврейского в публичной сфере российских городов происходила за последний век не раз.
Здесь значительна роль еврейских публичных фигур в массмедиа и искусстве. То, что воспринимается как их особый талант, является более высокими результатами и достижениями по тем шкалам, на которых их соизмеряют с представителями большинства, что может быть объяснено усердием, дисциплиной, целеустремленностью — качествами, которые воспитываются в результате острой конкуренции. Это необходимое, но недостаточное условие. Речь идет о том, что их взгляд и подход, смещенный на незначительный, но значимый угол относительно стандартного, позволяет им в культурных конструкциях (включая искусство и науку) открывать или конструировать из наличных культурных элементов комбинации, возможность которых не была никем замечена. Так возникают новые смыслы. Но результатом является не «еврейская наука», а европейская, не «еврейская поэзия» или «еврейская живопись», но русская. Феномен ассимиляции здесь очевидным образом является обоюдным.
Опыт говорит, что отмеченная мера марги-нальности относительно материковой культуры и с ней связанная особость в подходе к ней, которая дает возможность конфигурировать новые смыслы, представляющие ценность и интерес для доминантного социума, свойственна представителям первых двух, иногда трех поколений, покинувших собственно еврейскую культурную среду и вошедших в среду европейской (в нашем случае — русской) культуры. Это они становятся знаменитыми учеными, бизнесменами, художниками, композиторами, исполнителями и другими звездами в не своей родовой еврейской культуре, а в ставшей для них недавно родной культуре окружающего большинства.
Элементы еврейского / иудейского наследия в сочетании с опытом той или иной меры / формы дискриминации создают названную меру маргинальности / оригинальности. Надо отметить, что сходный эффект наступает для второго-третьего поколений и у выходцев из иных этнических и конфессиональных сред. В России это люди с германскими или армянскими корнями, в Америке еще и с китайскими, корейскими. Повторим, что кажется важным найти определение для такого социального типа, чья связь с народом, из которого он вышел, важна, но также важна и связь с народом, к которому он теперь принадлежит. Простое
комбинирование этнонимов — «российский еврей» или «обрусевший немец» — достаточно для бытовых нужд. Для социологии и антропологии желателен концепт и выражающий его термин.
Продолжение ассимиляции в наши дни
Что касается процессов ассимиляции, то, как показало исследование, они не остановились. В небольших городах приходилось встречаться с представителями того типа, который отвечает на складывающуюся обстановку вокруг евреев и еврейского вопроса стремлением избежать муссирования еврейской темы вообще, в том числе и в применении к ним лично. Свою идентичность они определяют так: россиянин, если хотите, российский еврей. Они подчеркивают: я не сионист, я интернационалист. Они разделяют характерное для советских лет подозрительное и негативное отношение к Израилю как к искусственно созданной стране, к ивриту как к искусственному языку. Идиш для них — жаргон, они его не знают и не хотят знать. Их родной язык — русский, они гордятся безупречным знанием русского языка, русской культуры. На словесном уровне они бравируют своим отказом от еврейских традиций: люблю свинину! Но их еврейская гордость состоит в том, что они, будучи евреями, лучше, по их мнению, знают и понимают русскую культуру, чем рядовые русские люди. Таким образом, полного отказа от своего еврейства у них нет, но они говорят, что их дети уже не будут думать
0 себе как о евреях. Они говорят об этом без сожаления, имея в виду, что детям от этого будет жить легче, чем жилось им самим.
На вопрос, что (какую страну) они считают своей родиной, большинство из них давали ответ — Россию. Иногда указывали «малую родину» — город (в России / СССР), где родились. Только в редких случаях вспоминали Израиль. Например, так: Родина — Россия, а отечество — Израиль.
Еврейский вопрос
При детальном обсуждении еврейской идентичности респондентам задавался вопрос: «Что такое еврейский вопрос?». Оказалось, что для очень многих, особенно молодых, это словосочетание незнакомо. В этом смысле можно говорить, что еврейского вопроса в современной России нет1.
1 В этом нет гарантии, что он снова не встанет. И. Ильф и Е. Петров в своем романе, написанном в 1931 г., вложили в уста одного из персонажей убедительную формулу: «Евреи есть, а вопроса нету». URL:
Некоторые респонденты пытались дать собственное толкование этому словосочетанию:
— Я думаю, что это право, нет, не право, возможность для еврея быть...
— Евреем.
— ...евреем в любом обществе, спокойно исповедовать свою религию, свои традиции или же не быть религиозным евреем и при этом оставаться частью светской еврейской общины. И жить свободно от общества, властей...
— Это право еврея быть евреем.
— Да, я думаю, да. Право еврея быть евреем.
Такой ответ лишь подтверждает, что «еврейского вопроса» в его традиционном бытовании в современной России нет. Но он и не означает, что для евреев их существование в России представляется полностью непроблематичным:
— Я думаю, что все евреи в голове так или иначе держат: «опасаться преследования».
Тридцать лет назад
В исследовании задавались специальные вопросы, чтобы выяснить, как ощущаются и оцениваются перемены в еврейской жизни за последние 30 лет. С учетом целей данного исследования уделялось особое внимание тому, как воспринимают прошлое 30-летней давности по сравнению с современностью, как характеризуют этот тридцатилетний период:
— Были моменты, когда люди просто боялись говорить, что они евреи. А потом были такие моменты, как, например, сейчас, когда они могут...
Ожидаемым образом часть респондентов ассоциировала то время (конец 1980-х) с проявлениями государственного антисемитизма.
— Восемьдесят девятый конкретно для меня — тяжелый, тогда мне объявили, что у меня родственники за границей (а папа-то мне говорил, что у нас никого нет за границей!) И тогда мне на работе сказали: «Что ж ты тут!..» Меня с должности сместили, понизили в должности.
— Ну, я бы сказала, что было не очень хорошо. Потому что же поступление... Смотрели всегда на пятую графу, не всех брали.
— Многие скрывали в советские годы потому, что работу не давали, в академию военно-морскую не поступали.
Были воспоминания и о проявлениях бытового антисемитизма:
— Отношение такое к евреям, нас это очень касалось. Мы жили в коммунальной квартире, и нападали на нас, выбивали двери, потому что «жиды живут».
http://az.lib.rU/i/ilfpetrov/text_0130.shtml. Через два десятилетия в СССР началась кампания по разоблачению «сионистских заговоров» и т.д.
Бытовой и государственный антисемитизм был причиной ассимиляции. Часть евреев пытались скрыть свое происхождение:
— У меня был мой шеф, которого звали Константин Александрович. Но я знал, что он не Константин Александрович. Когда я к нему заходил в кабинет, говорил: «Константин Абрамович...».
Однако ассимиляция заключалась не только в том, что евреи пытались скрыть свое еврейство. Рассказывали, в частности, что русское окружение руссифицировало имена евреев, т.е. вменяло им русскость.
— У меня был сослуживец, Давид Исакович Шехтман. А все сослуживцы называли его Дмитрий Иванович. Почему-то. Почему-то.
Про евреев, живших 30 лет назад, респонденты говорят, что они были растеряны и испуганы — так сегодня оценивается атмосфера поздней фазы существования СССР. При этом определенная часть их обеспокоенности связана с их еврейством, которое тогда создавало им дискомфорт. Но другая часть связывается респондентами с общей ситуацией кризиса конца 1980-х — начала 1990-х. Подчеркнем, что респонденты не вычленяют еврейскую судьбу из общей судьбы россиян. Таким образом, для респондентов прошедшие 30 лет — не только расцвет еврейской жизни, но более сложная картина.
Оценка современной ситуации
Можно заключить, что изменения к лучшему для евреев по части ослабления антисемитизма признаются многими. (Хотя встречаются маргинальные мнения: его не было и 30лет назад; и другое: он был, и есть, и будет). Важно, что при этом нынешний удел еврейства пожилые респонденты часто называют более тяжелым, чем 30 лет назад. Почему? Потому что всем теперь стало труднее жить, чем было в СССР.
Другие считают, что жить стало легче:
— А 89-й что для пенсионеров, что для молодого — это трудности. Я имею в виду проблемы, что у нас были тогда: в магазинах ничего не достать. И потом 90-й год тоже так... А вот 2019 год — уже жизнь лучше. И пенсионерам достаточно денег, и так. Уже более или менее можно жить.
Впрочем, были и прямо противоположные мнения:
— Вот улыбчивый молодой человек в 89-м. Начало перестройки, он о чем-то мечтает еще.
У него глаза нараспашку, и он думает, что все, жизнь сейчас наладится, все перестроится и т.д. А в 2019-м это уже не такие глаза...
Повторим: общий момент в этих примерах, несмотря на их противоположность, — то, что еврейство не выделяется из общей массы населения, еврейская идентичность здесь отключается.
Существенной чертой этого периода было распространение в качестве элементов массовой культуры произведений в малых жанрах искусства — в эстраде, авторской песне, созданных высокоассимилированными евреями, сознававшими свое ассимилированное и в этом смысле особое, современное советское еврейство. Остановимся на паре Аркадий Райкин и Михаил Жванецкий. В отношении Райкина важно отметить, что в публике, любимцем которой он был, его еврейское происхождение почти никогда не обсуждалось1, но именно оно, входя как элемент в его актерское дарование, позволяло ему демонстрировать особый взгляд на общеизвестные явления, что создавало эффект сатиры. Известно, что автором текстов для многих самых знаменитых номеров Райкина был Жванецкий. О его таланте можно сказать то же самое. Но стоит добавить, что Жванецкий к тому же практиковал «обнажение приема», давая прозрачные намеки на то, что его юмор — это именно еврейский (одесский) юмор, и поясняя, что именно поэтому он является таким острым и востребованным для всей советской и постсоветской аудитории.
Другая пара — Александр Галич и Владимир Высоцкий. Галич своим творчеством показывал, что может дать интеллигентной аудитории достигнутый им уровень и вариант ассимиляции еврейского к русскому, как он позволяет открывать недавнюю историю, понимать душу простых советских людей.
Высоцкий, чья популярность распространилась в гораздо более широкие страты, насколько мы можем судить, не воспринимался публикой как еврей. Но в своих песнях он касался еврейской темы. Частью это были песни-шутки. Но есть другой пример, и он представляется особенно интересным. Это «Баллада о детстве»2, содержащая воспоминания о жизни
1 Впрочем, приходилось слышать рассказы и о том, что ему как еврею чинил препятствия с выступлениями партийный начальник в Ленинграде, что однажды его обозвал жидом кто-то из зрителей и он прекратил выступление.
2 URL: https://books.google.ru/books?id=ESqiAAAAQBAJ&pg=PT579 &dq=%D0%B8+%D0%B1%D0%B8%D0%BB%D0%BE+%D1%81%D0%
в коммунальной квартире в Москве в годы Великой Отечественной войны. Песня, на наш взгляд, принадлежит к числу его лучших произведений. Выяснено1, что в ней много реалий того места и того времени, в частности реальны имена участников диалога, который представлен в этой балладе:
И било солнце в три луча, Сквозь дырочки просеяно, На Евдоким Кирилыча И Гисю Моисеевну. Она ему: «Как сыновья?» «Да без вести пропавшие. Эх, Гиська, мы одна семья — Вы тоже пострадавшие! Вы тоже пострадавшие, А значит — обрусевшие: Мои — без вести павшие, Твои — безвинно севшие». Существенно, что сама драматическая ситуация, два приравненных друг к другу несчастья, столь типичные для страны в те годы (у него — пропавшие без вести, у нее — невинно осужденные), сконструирована поэтом. Сконструирована, чтобы устами подчеркнуто русского персонажа, обращающегося к подчеркнуто еврейскому персонажу, от лица русских подарить евреям право считаться почти русскими — «обрусевшими».
Высоцкий делает этот жест, значительность которого он, безусловно, понимает, сознавая свою принадлежность и к еврейству как меньшинству, и к русско-советскому великому народу. Русский народ у него — народ-страдалец. У советско-российских евреев, утверждает этот поэт, есть право причислить себя к нему. Они его оплатили страданиями, понесенными от несправедливых репрессий русско-советских же властей. Важный вопрос: разрешение считаться «обрусевшими» (кстати, по отношению к евреям это слово почти не применялось) — это приглашение от русских (тогда это та сторона ассимиляции, которая идет от гегемона) или это удовлетворение чаяний евреев (стремящихся ассимилироваться)? Текст баллады, кажется, позволяет обе интерпретации, что делает его поэтически наполненным.
Но при любом толковании того, на какую позицию помещает себя поэт, какое разрешение ситуации он строит, — это очередной вари-
BE%D0%BB % D0%BD%D1 % 86%D0%B5+%D0%B2+% D1%82%D1 % 8 0 %D0%B8+%D0%BB%D1%83%D1%87%D0%B0+%D1%81%D0%BA%D 0%B2%D0%BE%D0%B7%D1%8C&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjxlcGfj-bmAhWS7aYKHQgrAd.
1 URL: https://v-vysotsky.com/vospominanija/Klimova/text.html.
ант почти полного завершения ассимиляции, как он ее видит. А видит он ее через сложную призму, превращая свой личный взгляд во всеобще-русский и обращая его на советско-российское еврейство, с которым отождествляет и себя.
Процесс еще не завершен
Проведенное сравнение жизни евреев 30 лет назад и сейчас дало в том числе очевидный результат — указание на то, что положение евреев в нынешней России много комфортнее, чем в конце 1980-х. При этом было обнаружено, что, выполняя задание по сравнению двух эпох, респонденты оценивают не столько различия в жизни еврея тогда и теперь, сколько перемены в жизни всего населения страны в период перестройки и теперь. Тогда были надежды, что жизнь станет лучше, или страхи, что все, к чему привыкли, рушится, но их больше нет. Однако это не специфически еврейские страхи и надежды, это общие для всей страны эмоции радости и уныния, которым подвержены и евреи. (Кстати, это значит, что больше не оспаривается, а просто не принимается по факту тезис из прежнего антисемитского набора: евреи устраиваются и живут лучше остальных. Более современная его трактовка гласит: евреи теперь живут, как все. Их не отличишь по форме жизни.)
Говоря о портрете еврейского молодого человека-современника, отмечают:
— Нынешний — он более такой раскованный, он более такой уже свободный, он где-то ездил уже, что-то видел, т.е. он, естественно, отличается от того, что было там 30 лет назад.
— Двадцатилетняя девочка — она уже более современная в 2019-м. Она уж открыта, она с книгой, она учится, она с гаджетом, может открыто говорить в своем еврейском происхождении. А также отстаивать те или иные еврейские ценности.
Это свидетельства диссимиляционного тренда. В ряде случаев респонденты изображали современного еврея с пейсами. Они хотели этим показать, что в нынешние времена евреи не боятся выразить внешне свою идентичность. Понятно, что пейсы — яркий отличительный признак религиозного еврея, значит, это тоже знак диссимиляции. Однако такой знак использовали в своих рисунках люди, которые в реальной жизни не имеют возможности видеть религиозных евреев. Получается, этот знак еврейства заимствован из антисемитских карикатур, т.е. принят, как и во многих рассмотрен-
ных случаях, чужой взгляд на себя. Это признак высокого уровня ассимиляции. И это характерно для сложившейся ситуации.
Исследование обнаружило, что отчасти воспроизводится специфический советский еврейский тип, каким он сложился в 1960-е гг., когда острая фаза государственного антисемитизма уже прошла, но оставила глубокие следы в национальной памяти. Исследование обнаружило, что в этой среде продолжают идти процессы ассимиляции, т.е. утраты или отказа от тех черт культуры и поведения, которые были специфически еврейскими и служили признаками, по которым опознавали и дискриминировали евреев в период активного антисемитизма в России.
Разумеется, в исследовании наиболее ярко обозначились проявившиеся именно в изучаемый период тенденции обретения евреями своей идентичности. Особенно рельефно это проявилось в форме эволюции от отрицавшего какую бы то ни было собственную национальную принадлежность советского человека к осознающему свою уникальную принадлежность еврею.
Как и предполагалось, обретаемая идентичность связывалась людьми либо с формальными критериями родства, либо с субъективным самоощущением или самоотнесением. Установлено, что важными факторами, стимулирующими эти процессы возвращения к еврейству, были: внутренняя политика, приглушившая антисемитизм, дружественная политика РФ в отношении Израиля, собственно существование Израиля и связь с переехавшими туда близкими, а также оживление еврейской жизни в городах, что стимулировало многих обнаруживать в себе еврейские корни и интерес к еврейской теме.
Респонденты, пришедшие к восстановлению своей еврейской идентичности в зрелом возрасте, воспринявшие это как жизненную задачу, отмечают, что это очень непросто, но намечают программу:
— Еврей — это работа. Это постоянная работа, это как бы заложено. Работа над собой,
это обязательно. И какая-то собственная самоидентификация — это опять же работа.
— Да, над собой нужно работать, чтобы самоидентификацию поднимать. Популяризовать нашу историю, язык, культуру, традиции и т.д. То есть нам самим нужно работать. И общине, и каждому из нас работать.
Список литературы
1. Высоцкий В. Баллада о детстве // URL: https://books.google.ru/books?id =ESqiAAAAQBAJ&pg=PT579&dq=%D0 %B8+%D0%B1%D0%B8%D0%BB%D0 %BE+%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0 %BD%D1%86%D0%B5+%D0%B2+%D 1%82%D1%80%D0%B8+%D0%BB%D1 %83%D1%87%D0%B0+%D1%81%D0% BA%D0%B2%D0%BE%D0%B7%D1%8 C&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjxlcGfj-bmAhWS7aYKHQgrAd.
2. Воспоминания о Высоцком. // URL: https://v-vysotsky.com/vospominanija/ Klimova/text.html.
3. Гудков Л., Зоркая Н., Кочергина Е., Лёзи-на Е. Антисемитизм в структуре массовой ксенофобии в России: негативная идентичность и потенциал мобилизации // Вестник общественного мнения. 2016. № 1-2 (122).
4. Ильф И., Петров Е. Золотой теленок // http://az.lib.rU/i/ilfpetrov/text_0130.shtml
5. Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 19181922 гг. // Сб. документов / Отв. ред. Л.Б. Милякова. М.: РОССПЕН. 2007.
6. Пирожкова И. Нормативное регулирование культового строительства в Российской империи // Вестник ТГУ. Вып. 1 (81). 2010.
