CC BY
41
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 82.0; 801.6; 82.1/-9
ББК 83.3 (2 Рос=Рус)1 + 83.3 (2 Рос=Тат)
Аминева Венера Рудалевна
кандидат филологических наук, доцент г. Казань Amineva Venera Rudalevna Candidate of Philology,
Senior Lecturer Kazan
Варианты диалогических отношений между национальными литературами («свое», противопоставленное «чужому»)
Variants of Dialogical Relations Between National Literatures (‘Self as Opposed to ‘Other’s’)
В статье рассматривается логико-семантическая программа, концептуализирующая универсальную оппозицию «мир - человек» в произведениях татарских писателей I трети ХХ в., и художественно-стилистические особенности, ей соответствующие. Выявляется специфика концепции драматического в татарской прозе данного периода, противопоставленная динамической конфликтной модели характера, активности событийных и диалогических рядов в произведениях русских писателей второй половины Х1Х в.
Logical and semantic program which conceptualizes universal opposition “world - human being” in the literary works of Tatar writers of the first third of the XX century and its artistic and stylistic peculiarities are considered in the article. The specific character of the drama concept in Tatar prose of this period is revealed and contrasted to a dynamic and conflict model of the character, activity of eventful and dialogical lines in the literary works of the Russian writers of the second half of the XIX century.
Ключевые слова: диалог, тип логико-смысловых отношений, ситуация отчуждения, концепция драматического
Key words: dialogue, type of logical and notional relations, situation of alienation, concept of the dramatic.
Потребность самоопределения «я» среди «других» реализуется через различные виды отношений «своего» и «чужого». Из всего многообразия этих отношений между русской литературой XIX в. и татарской прозой I трети ХХ столетия наиболее значимыми, с нашей точки зрения, являются следующие их виды: «свое», противопоставленное «чужому», «свое», полемизирующее с «чужим», «свое» как переструктурированное «чужое», «свое», сходное с «чужим».
Механизмы формирования диалогичности первого типа объясняют лежащие в основании рассматриваемых культур системообразующие связи, сооб-
щающие системный характер текстам, создаваемым в рамках той или иной традиции. Противопоставленность «Я» «Другому» обнаруживается прежде всего в том типе отношений, который устанавливается между субъектом и объектом, человеком и миром. Взаимоотношения человека и мира в произведениях русских писателей строятся на отрицании как сопоставимости, так и несопоставимости явлений, в чем находит выражение дихотомичность, дуалистичность русского мышления, не допускающего ничего промежуточного, плавного, смешанного. По наблюдениям Г.Гачева, «русская мысль-вопрос, всегда посягательство на абсолют. Вопрос - так вопрос: открыт в бесконечность и без ответа» [1, с. 107]. Эта особенность мышления русских писателей эксплицируется как в исследованиях, посвященных поэтике и типологии русского классического романа, так и в работах об «индивидуально-авторских» разновидностях жанра [2; 3; 4; др.].
В произведениях татарских писателей модель мира создается иным типом отношений, означающим, что два явления несовместимы, существуют изолированно, между ними нет ничего общего. Такой характер корреляции анализируемых семантических категорий и конститутивность его в качестве структурообразующего признака в татарской прозе исследуемого периода обусловлены своеобразием национального мировосприятия, ролью религии в жизни людей, влиянием социальных и исторических условий рубежа веков.
Эпистемологические процессы, обусловленные характерными для человека восточного типа культуры чертами отношения к миру, порождают сопоставительные (конъюнктивные) отношения, которые проявляются в стремлении личности к уступке, к отказу от сугубой субъектности - готовности принести в жертву личный интерес, объединив себя с другими посредством молитвы, подчинения старшим, смирения, послушания. Все эти формы объектности субъекта возводятся в степень безусловно позитивных этических ценностей. Однако в художественном мире произведений татарских писателей I трети ХХ в. обнаруживается их несостоятельность. Описанному культуропорождающему принципу противостоит другой, связанный с социальными и историческими усло-
виями рубежа веков: распадом прежнего уклада жизни, переоценкой веками сложившихся морально-этических норм. В татарской национальной культуре начинают действовать иные логико-семантические отношения, разрушающие состояние согласованности, непротиворечивости, неразрывности.
Описанная логико-смысловая программа концептуализирует универсальную оппозицию «мир - человек» в произведениях Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала, М.Гафури и др. Ситуация перехода от одной эпохи к другой, исторического обновления мира предстает таким его состоянием, как распад былого общественного единства, разрыв между природой и человеком, материей и духом, небом и землей и т.д. Писатели рисуют кризисное состояние современного им общества, социальных, нравственных, идейных его оснований, и тот раскол, разъединение, взаимное непонимание, которыми этот кризис сопровождается. Трагедия человеческой отъединенности обнаруживается ими в пределах обширного смыслового репертуара.
Процесс ломки вековых устоев национальной жизни разрывал естественные связи поколений, разъединял «отцов» и «детей», разделял единый национальный мир на отдельные социально-идеологические сферы. В изображаемой писателями исторической ситуации герои, принадлежащие к молодому поколению, вынуждены решать проблему самоопределения: подчиниться твердым, устоявшимся формам жизни, законам и традициям своей среды или обособиться от них, противостоять им, обрести духовную и нравственную независимость. В произведениях Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ф.Амирхана и др. они выбирают, как правило, второй путь. Например, герой рассказа Г.Исхаки «Мансур» (1906) уходит из дома и семьи, преодолевая власть среды, инерцию существующего уклада жизни. Появляющийся в финале рассказа хронотоп дороги наполняется конкретно-историческим содержанием и перерастает в символ разрыва со старым миром, прошлым, распада прежних жизненных связей, пути в новую жизнь. Динамика переходного состояния жизни определяет своеобразие повествовательной формы рассказа, вбирающего в себя индивидуальнопсихологическое и эпохальное, социально-историческое и философско-
этическое содержание. В нем представлены три самостоятельных взгляда на жизнь и связанных с ними три «локуса» текста. Фрагментарность композиции -способ воссоздания дробности и разобщенности единого народнонационального бытия, дивергенции отдельных его сфер; прием, раскрывающий контрастность разных точек зрения на мир и человека.
Состояние человеческой отъединенности представлено татарскими писателями рассматриваемого периода в различных его проявлениях и формах и одновременно в обобщении как глубокая тенденция эпохи. Так, герой рассказа Ш.Камала «Горемыка» (1910) - странник, человек, оторванный от родной почвы, исключенный из круга положительных культурных ценностей, «чужой» для «своих». Герой показан в переломный момент жизни: после долгих скитаний он возвращается в родную деревню, где его никто не ждет, - дом разрушен, мать умерла, жена вышла замуж за другого. Герой отторгнут от реальной житейской практики, исключен из конкретных и специфицированных отношений, определяемых жизненным местом человека. Методом драматизации эпической формы на участках монологического и повествовательно-описательного характера становится введение подтекстовых конфликтов, которые вносят в настоящий момент действия огромное, уходящее в глубинные скрытые пласты сюжетного развития социально-историческое, религиозно-этическое содержание. Подтекст характеров, конкретных ситуаций, общего хода действия есть важнейший структурный элемент произведения. Концентрация событий, раскрывающих столкновение человека, его индивидуального бытия с ходом объективных неуправляемых процессов, такова, что проза Ш.Камала приближается к своему драматическому полюсу: эпическое наполняется всеобщим драматизмом, а история героя трансформируется в трагедию.
Композиционно текст обрамлен образом дороги, имеющим конкретный смысл и отличающимся метафорической многозначностью, доводимой до символа. Дорога как особое пространство, добровольно выбранное героем, трансформируется в путь - вынужденное скитальчество, одиночество и отверженность. Это безотрадный удел человека, лишенного всего - дома, семьи, друзей.
У странника Гали нет надежды на возвращение, его путь бесконечен. С мотивом дороги связан образ солнца - космической координаты, участвующей в создании общей эпической картины мира и раздвигающей рамки повествования до вселенских масштабов. Закат и восход - крайние точки, которые обозначают два решающих рубежа в жизни странника Гали. Смысловая разнонаправлен-ность устремлений, соответствующих ситуациям возвращения и ухода, создает поле напряжения, в котором «эпическое» время пути героя, осваивающего социально-историческое пространство своей страны, пересекается с драматическим - коллизией потрясения, перелома, мучительного переживания своей ис-ключенности из общей системы связей.
Как особая форма отчуждения - обреченность на инобытие, жизнь за порогом жизни, - осмыслено положение женщины, угнетенной старым укладом жизни, законами шариата и обычаями ислама, в рассказе Ф.Амирхана «Татарка» (1909). В изображении судьбы женщины-татарки писатель претендует на универсализм обобщений. Главная тема изображаемого нравственнорелигиозного, социально-психологического, мистического действа - захват души девушки-татарки Темной Силой и последовательное исполнение вынесенного ей смертного приговора - погребения заживо.
Бытовые ситуации, социальные ракурсы, психологические аспекты раскрываются не только в плоскости эмпирической, видимой реальности, но и в пространстве метафизическом. Реалистический аспект изображения осложнен символическим. В каждом из эпизодов поединка Темной Силы с Жизнью татарка поставлена у предельной черты бытия, показана пересекающей границу этого мира. Изображение бытовых, пусть и драматических событий, получает мистико-метафизическое освещение. «Погребение заживо» означает превращение в живую куклу, т.е. переход в особое состояние, промежуточное по отношению к жизни и смерти. В контексте двоемирия, преодоления границы между тем и этим светом, взаимопроникновения реального и фантастического планов, вытеснения живого мертвым и т.д. данная образная формула наполняется не столько метафорическим, сколько эсхатологическим смыслом.
Экзистенциальная и эсхатологическая проблематика произведения реализуется на уровне его формы. Универсализации содержания произведения способствует синтез разных жанровых структур и форм. Взяв за основу малую эпическую форму, писатель опирается при ее строительстве не только на эпические структуры (очерк, притча), но и лирические, драматические, публицистические, жанры дидактической литературы.
Ф.Амирхан обращается к характерным для эпического рода способам изображения и структурным принципам. Человек встречается с неподвластными ему фазами развития и угасания, обусловленными контекстом национальноисторической действительности. Все в жизни татарки предопределено и ни в чем для нее нет выбора. Художественный текст просматривается в нескольких временных планах: давно прошедшее, прошлое, настоящее и будущее, которое вводится авторским посвящением. Очерковая форма дает возможность проявиться объективному, эпическому началу, позволяет обращаться к любой точке пространства, вводить чужой текст в подтверждение своим мыслям и чувствам и т.д. Примечателен в этом плане финальный эпизод произведения, в котором упоминаются ученики медресе в Египте, чтецы Корана в стамбульской мечети, мусульмане Индии, паломники среди развалин города Булгары и паломники всего земного шара, собравшиеся в Мекке. Индивидуальная точка зрения, субъективное восприятие повествователя дополняется позицией других людей, повторяющих стих из Корана. Цитата из священной книги обладает императивной природой и выполняет авторитетную функцию, создает особую смысловую инстанцию, обусловленную присущими «авторитарному слову» признаками.
В рассказе присутствуют стилистические показатели лирического рода литературы. Отдельные слова и фразы, повторяясь, рождают тревожную музыку, наполненную приглушенными вздохами, скорбной патетикой, надрывнопечальными рефренами. Ритмизация речи, мелодическая ее организованность, образно-метафорический характер лексики, подчеркнуто экспрессивное строение фраз, напряжение антитез, самостоятельное, автосемантичное употребление местоименных форм, активизирующее лирическую ориентацию повество-
вания, - все это, с одной стороны, передает личное отношение писателя к изображаемому, характер его переживаний, с другой - служит созданию особых принципов типизации, определяет масштаб обобщений.
Писатель вводит в произведение и жанры драматургии, целевым образом определяющие законы ролевого поведения героев. Они переключают регистры повествовательности в план драматического действия, раздвигая границы возможностей узнавания человека и мира. Борьба, которую ведут мировые силы Добра и Зла за человеческую душу, драматизирует текст, порождая особое его трагическое напряжение.
Совмещению различных формообразующих тенденций соответствует художественный строй произведения. Приемы реалистического письма сочетаются с различными видами гротеска, символизации, условно-метафорической образности и др. формами, позволяющими показать трагедию татарской женщины в будничной, повседневной жизни, выразить свое представление о соотношении свободы и необходимости, границах разумного и иррационального, нравственного и безнравственного в жизни человека, показать его столкновение с судьбой, от которой нет защиты.
Итак, татарские писатели начала ХХ в. увидели мир в динамическом и катастрофическом ракурсе: в радикальных сдвигах и разломах, в прорывах в область трансцендентного, утопической устремленности в будущее. В художественно-эстетическом аспекте такое самосознание реализовалось в установке на фрагментарность композиции, антитетичность как определяющее отношение создаваемого смыслового мира, соединение реалистической достоверности с условно-символической обобщенностью. Рост духовного самосознания личности и обострение ее противоречий со средой, обществом, миром предстает как закономерность современной жизни, определившая характер действия в произведениях этого периода, его напряженную динамику, насыщенность драматическими коллизиями, связанными между собой в целую систему. Но монологическая сосредоточенность героев на своих переживаниях, эмоциональном самосознании и самоопределении противопоставлена динамической конфликтной
модели характера, активности событийных и диалогических рядов, определяющих специфику концепции драматического в произведениях русских писателей второй половины Х1Х в.
Библиографический список
1. Гачев, Г. Д. Национальные образы мира: Общие вопросы [Текст]/Г.Д.Гачев. - М.: Советский писатель, 1988. - 448 с.
2. Маркович, В.М. Человек в романах И.С.Тургенева [Текст]/ В.М.Маркович. - Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1975. - 152 с.
3. Тамарченко, Н.Д. Русский классический роман Х1Х века. Проблемы поэтики и типологии жанра [Текст]/ Н.Д.Тамарченко. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1997. - 203 с.
4. Шмид, В. Проза как поэзия. Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард [Текст]/В.Шмид.
- СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. - 352 с.
Bibliography
1. Gachev, G.D. National Images of the World: General Questions [Text]/G.D. Gachev. - М.: Soviet Writer, 1988. - 448 p.
2. Markovich, V.M. The Human Being in the Novels by I.S.Turgenev [Text] / V.M.Markovich. - L.: Publishing House of Leningrad University, 1975.- 152 p.
3. Tamarchenko, N.D. Russian Classical Novel of the Х1Х century. Problems of Poetics and Typology of the Genre [Text]/N.D. Tamarchenko. - M.: Russian State University, 1997. - 203 p.
4. Shmidt V. Prose as Poetry. Pushkin, Dostoevsky, Chekhov, Avantguard [Text]/V. Shmidt.
- SP.: INАPRЕSS, 1998. - 352 p.
