CC BY
128
ФИЛОСОФИЯ
С.В. КУЗНЕЦОВ
аспирант кафедры философии и культурологии Орловского государственного университета
Е-mail ogyfil41@rambler.ru Тел. 8 920 805 69 00
В.В. НАЛИМОВ О РОЛИ НАУЧНОЙ МЕТАФОРЫ В ФИЛОСОФИИ
В статье раскрывается сущность и значение метафоры для философского и научного дискурса. Сквозь призму исторического процесса рассматривается генезис метафоры, ее роль в становлении философских представлений о языке и сознании. Тщательным образом анализируются потенциальные возможности научной метафоры на примере использования силлогизма Бейеса в философской концепции В.В.Налимова. Выдвигается тезис об объясняющей силе силлогизма Бейеса при изучении универсальных философских категорий.
Ключевые слова: метафора, смысл, силлогизм, сознание, смысловой континуум, универсум.
Термин «метафора» имеет древнегреческие корни и является производным от греческого шашла “Ц£таф£р(о”, что означает «переносить», а в буквальном переводе имеет значение «перенесённое слово». Под метафорой в обыденном и поэтическом значении подразумевают слово или некое выражение, используемое в переносе смыслов. В основании этого слова или выражения лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим объектом на основании общих признаков. В лингвистике метафору определяют как некоторое сходство между областями «темы» и «носителя», либо как взаимодействие между данными областями.
В философском дискурсе метафора стала изучаться в неразрывной связи с процессами сознания. Философы также использовали проблему метафоры в отношении к постановке гносеологических и даже метафизических вопросов. Одним из первых философов, выделивших метафору как неотъемлемую часть структуры философского знания, стал Аристотель.
Используя метафоры как своеобразный критерий, Аристотель жестко разделяет риторику и логику, значение которых было слито у софистов. Те, в свою очередь, в процессе логических доказательств нередко применяли чисто риторические приемы, используя многогранность слов и их не всегда устойчиво сложившееся значение. Аристотель же видит логику и поэтику как различные сферы человеческой деятельности. Философ отделяет истинные, то есть логические, умозаключения от мнимых, то есть метафорических, тем самым отказывая метафоре в участии в познавательном процессе. Эта тенденция на долгие века будет закреплена в философии, а сама метафора станет предметом изучения риторики, а не философии.
Ярким примером критического отношения © С.В. Кузнецов
философов Нового времени к метафоре, является известное замечание Гоббса, который отмечает феномен метафоры следующим образом: «Метафора является средством, особенно непригодным для языка науки, средством, препятствующим человеку в поиске истины» [1,64]. Философ сравнивает метафоры с блуждающими огнями. Рассуждать с их помощью - считал он, - значит обречь себя на анализ бесчисленных нелепостей. Для философов-логиков того времени метафора как форма мышления, стоящая в пику логизации языка, подлежала изгнанию из философии, упразднению из строгих логических рассуждений.
Первая в истории философии попытка рассмотреть метафору в связи с важнейшими философскими проблемами, а именно проблемой познания истины, была предпринята Ф. Ницще. Он одним из первых понял, насколько важно внести вопрос о сущности проблемы языка в сферу интересов философии.
Метафора понималась Ницше как паттерн языкового поведения, при помощи которого возможно описание мира и его познание. Все истины в силу того, что основой знания является человек, а не бытие, - есть перенос свойств субъекта на мир. Зафиксированные истины нашей культуры представляют собой метафоры, превратившиеся в языковые конвенции, метафоричность которых на данном этапе развития человеческого общества и языка забыта.
Ницше поясняет, что метафора является не только лингвистическим феноменом, но и процессом, в ходе которого человек познает мир. Метафорическая истина, по Ницше, есть бесконечный творческий акт, в пределах которого границы мира постоянно расширяются.
В XX веке вследствие появления неклассиче-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
ских форм философствования, охарактеризованных отступлением от рациональной традиции, а также в силу произошедшего «лингвистического поворота» изменилось и отношение к языку и метафоре. Язык выходит на авансцену философского анализа, он предстает неотъемлемым элементом человеческого сознания и опыта. А сама метафора начинает рассматриваться в тесной связи с процессами, протекающими в сознании субъекта. Изменилась роль метафоры и в постановке гносеологического вопроса. Метафора стала не просто одним из многих языковых явлений, как считалось ранее. В философском дискурсе ХХ века метафора начинает восприниматься как один из способов человеческого мышления.
Акцентирование пристального внимания философского общества на проблеме метафоры и ее роли в процессе познания сильно повлияло на научные представления о ней. Дело в том, что наука начала ХХ века столкнулась с серьезной проблемой омертвления научного языка, а это, в свою очередь, могло повлечь резкое снижение эвристических и гносеологических возможностей науки. По этому поводу А.Пуанкаре высказывался следующим образом: «Чистая логика никогда не может привести нас ни к чему, кроме тавтологии. Она не может создать ничего нового» [2,37]. Ученые осознали острую необходимость обогащения бедного языка логики современной науки посредством интеграции в него обширного многообразия метафорического языка.
Обнаружилось, что метафора также является организующим средством для науки. Тем самым метафора не только обеспечивает науку новым словарем, но и выступает конститутивным элементом научной теории. Выполняя данную функцию, метафора задает целостное видение какой-либо предметной области. Научная метафора играет роль организатора концептуальной системы научной теории.
Науке известно множество примеров участия метафоры в роли организатора концептуальной системы. Известный физик Р. Бойль, открывший законы идеального газа, считающийся одним из основателей современной химии, часто прибегает к метафоре для описания движения частиц-корпускул. Движение частиц им описывается с помощью метафоры муравейника. Корпускулы движутся так же хаотично, как носимые муравьями муравьиные яйца. Другим известным примером использования метафоры в науки является использование М. Фарадеем аналогии между волнами на поверхности воды и явлениями электромагнетизма.
Таким образом, можно увидеть, что метафора является конституирующей основой для многих научных теорий. Но можно показать, что и жизнь целостной науки во многом определяется метафорой.
Анализируя научное знание в целом, мы увидим, что метафоры пронизывают всю науку, начиная от названия научных объектов и заканчивая фундаментальными теориями. Наука представляет собой область пересечения деятельности различных метафор. Примером этому может служить метафора «поля», присутствующая во всех известных науках, от математики до социологии. К примеру, в лингвистике под полем понимают совокупность языковых единиц, объединённых общностью содержания и отражающих сходство обозначаемых явлений.
Аналогичным образом можно говорить о понятии «ткани», которое на сегодняшний день имеет значение для математики и биологии. В биологии, например, под тканью понимается совокупность клеток, выполняющих одни и те же функции. В математике же тканью называется совокупность трёх или более семейств гладких линий на плоскости, таких, что через каждую точку проходит точно по одной линии каждого семейства, и линии разных семейств имеют не более одной общей точки.
Таким образом, можно утверждать, что каждый раз при освоении какой-либо области реальности мы находим в ней знакомые структурные элементы. Нередки случаи, когда метафора одной научной области заимствуется другой научной дисциплиной. Такое заимствование иллюстрирует идею подобия различных уровней реальности как универсуму, так и друг другу, так как каждый из них содержит весь находящийся в универсуме набор структур и смыслов. Таким образом, это еще больше подчеркивает важность метафоры для научного дискурса. К тому же складывающаяся тенденция позитивна для общего понимания структуры человеческого мышления и процессов познания.
Среди отечественных философов, исследовавших феномен научной метафоры, можно выделить В.В.Налимова. По характеру своих научных взглядов Налимов - синтетик. В своем стремлении объединить математику, философию, лингвистику и эзотерические учения разного толка Налимов находит возможность выстроить мощное эвристическое основание для своего учения о Всеобщем. Для обоснования своей позиции Налимов применяет положения, взятые из статистической математики, формулы, при помощи которых Налимов не вычисляет, но наглядно демонстрирует мир вероятностного.
Будучи математиком по образованию, Налимов утверждает, что Вселенная воспринимается человеком через время, пространство и число. Поэтому свойства Универсума могут быть выражены лишь математическим образом. Однако Нилимов не скрывает, что сами математические формулы, зада-
ФИЛОСОФИЯ
ющие функции вероятностного исчисления, играют роль метафор, а не являются логически выверенными положениями.
Ученый настаивает на том что, «метафоры в науке присутствуют на каждом шагу, и мы даже не замечаем их». Метафора рассматривается им как неотъемлемая часть научных, так и философских построений. «Быть научным - значит быть метафоричным, способным создавать плодотворные метафоры, возбуждающие воображение и тем самым расширяющие наше взаимодействие с миром. С развитием науки увеличивается степень метафоричности её гипотез» [3,98].
Будучи не только ученым, но и философом, Налимов интенсивно использует перенос научных элементов в свои философские построения, превращая научные идеи в неотъемлемую часть своих философских изысканий.
Ярким примером проникновения научной метафоры в философию Налимова является использование известной в математике формулы Бейеса для построения общей теории смыслов философа. Налимов не исключает возможность теоретиковероятностного описания семантических явлений. Он считает, что необходимо интенсивное метафорическое использование математики при моделировании семантического мира.
Налимов применяет логическую формулу Бейеса для конструирования смыслового фильтра, который мультипликативно взаимодействует с функцией, задающей исходный смысл. Сама формула выглядит следующим образом: р(и/у)=кр(и)р(у/и), где: р(и/у) - условная функция распределения, определяющая семантическую структуру будущего текста, возникающего после эволюционного изменения у; к - константа.
Формула Бейеса является силлогизмом. Силлогизм - это форма умозаключения, при котором из двух суждений логически вытекает третье. Следовательно, в нашем случае из двух посылок р(и) и р(у/и) следует текст с совершено новой семантической структурой - р(и/у).
Суть формулы Бейеса заключается в том, что и обе посылки, и возникшее из них следствие носят вероятностный характер. Такая вероятностная логика имеет диалектический характер и обладает уникальной объясняющей способностью в рассмотрении проблемы целостности смыслов. Это происходит потому, что логика Бейеса имеет ряд характерных черт. Во-первых, бейесовский силлогизм выстраивает такую языковую систему, в которой присутствуют два взаимно дополняющих друг друга начала. С одной стороны, это континуаль-
ное начало - семантически нагруженная числовая шкала и, и начало дискретное, а именно построенные на этой шкале функции распределения, которые «изначально определенны статистическими параметрами» [4,73]. Во-вторых, такая языковая система абсолютно исключает возможность образования внутри нее атомарных смыслов. Изменения на семантическом континууме определяются через вероятностную меру. Значит появление атомарного смысла просто невозможно. Это качественно отличает логику Бейеса от логики Аристотеля, в основании которой фундаментально присутствуют точечные смыслы. Важной чертой аристотелевской логики является возможность применения в ней знака дизъюнкции. Если же мы обратимся к рассмотрению семантического континуума с позиции логики Бейеса, то обнаружим, что между подмножествами на шкале смыслов нельзя будет поставить твердый знак дизъюнкции. В связи с этим язык бейесовской логики по-гегельски диалектичен, т.е. он совершено не исключает противоречий. Это происходит в силу того, что он изначально, будучи механизмом описания всего семантического универсума, потенциально содержит в себе все возможное богатство суждений. Таким образом, можно сделать вывод о том, что логика Бейеса является открытой системой, она подвержена спонтанному появлению смыслов. А само появление новых смыслов обусловлено их вероятностной природой. Тем самым, язык и рождающиеся в нем смыслы свободны от законов аристотелевской логики. Поэтому отсутствует жесткое разграничение истинности и лжи.
Таким образом, для стороннего наблюдателя бейесовская логика выглядит чем-то алогичным. Но для смысла, спонтанно появляющегося на вселенском континууме, именно такой механизм взвешивания наиболее эффективен.
Из работ ученого мы видим, что понятие «смысл» - не атрибут мира аристотелевской логики, а, скорее, неотъемлемая категория бытия. Таким образом, В.В.Налимов становится на позиции философской герменевтики, придавая категории «смысл» онтологический статус. Смыслы для философа, так же как и физические константы, лежащие в основании антропного принципа, существуют объективно и изначально. Имеют характер несотворенного. Но сущность смыслов может быть схвачена лишь в их динамике, в их постоянном изменении.
Изменение смыслов Налимов прослеживает в тексте, культурной среде, в универсуме всей Вселенной. Налимову все сущее представляется в виде абстрактно разворачивающихся в бытии текстов. Поэтому к исследованию проблемы
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
бытия Налимов подходит как герменевт, изучающий природу и сущность текстуальности. Текст в этом случае представляется как структуры, организуемые вероятностным взвешиванием смыслов. Взвешивание - это придание атомарным смыслам вероятностной меры.
Метод вероятностного взвешивания позволяет с позиции анти-аристотелевской логики оперировать размытыми смыслами, которые раскрываются лишь на глубинных уровнях сознания. Таким образом, логика Аристотеля редуцирует весь спектр смыслового континуума к атомарным словам с единичным значением, за которыми и скрывается полифония смыслов. Лишь путем разворачивания континуума смыслов мы можем анализировать слова-дискреты посредством дискурсивной логики нашего мышления.
Природа текста двойственна. Один ее уровень характеризуется дискретной, а другой континуальной составляющей. Поэтому семантика задается вероятностно определяемой структурой смыслов. А смыслы - это то, что делает семиотическую систему текстом.
По Налимову, все смыслы изначально соотнесены с линейным континуумом Кантора. Это что-то, вроде числовой оси, на которой в порядке возрастания расположены числа. Таким образом, Налимов представляет смыслы как «спрессованные дискретные единицы на оси «Мира» [5,102]. Спрессованность смыслов - это нераскрытый мир, семантический вакуум. Распаковывание осуществляется вероятностным взвешиванием смыслов. Каждому отрезку оси смыслов придается разная мера. Соответственно, семантика каждого конкретного текста задается своей функцией распределения. Таким образом, смыслы в тексте всегда заданы избирательно и определяются с учетом результата их взвешивания. А сам процесс взвешивания смыслов описывается Налимовым при помощи все той же формулы Бейеса, взятой из математической логики. Используя формулу Бейеса не как математи-
ческое уравнение, а как наглядный образ процесса раскрытия смысла на оси универсума, Налимов демонстрирует уникальные объясняющие возможности научной метафоры в отдельно взятой философской концепции.
Но Налимов использует формулу Бейеса не только для объяснения раскрытия смыслов в семантическом пространстве. Философ наделяет ее фундаментальными возможностями, говоря о формуле Бейеса как о силлогизме, который также описывает исторические процессы, культурные явления, сознание человека. Без всяких сомнений, Налимов использует силлогизм Бейеса для описания процессов эволюции. Причем под эволюцией философ понимает «не только изменение биологических видов, но и качественные изменения в неживой природе» [6]. Налимов не скрывает, что эволюции подвержена вся Вселенная.
Ученый стремится использовать формулу Бейеса в качестве инструмента комплексного подхода, в процессе анализа возможностей будущего, определяемого настоящим состоянием системы, которое непосредственно связано с прошлым развитием.
Этот поистине универсальный подход Налимова за всеохватывающий характер, в котором соединяются социальные и духовные явления, Хельмут Лекенхоф определил как «вероятностный метафизический миф» [7,276]. Этот «миф», по мнению Лекенхофа, является новой парадигмой, внутри которой можно увидеть истину с позиции всестороннего подхода. «Миф» Налимова интенсивно использует метафоры, взятые из научного оборота.
Таким образом, можно смело утверждать, что концепция Налимова может служить медиатором при изучении перехода от интуиции к строгому логическому мышлению. Сам же смысловой переход от одного состояния к другому описывается при помощи вероятностного подхода. И именно в этом спонтанном проявлении бытия истина озаряется эстетическим началом.
Библиографический список
1. Гоббс Т. Левиафан. М.: Мысль, 2001. 257с.
2. Пуанкаре А. О науке. М.: Наука, 1990. 128 с.
3. Налимов В.В. Реальность нереального. М.:Тбилиси,1978. 112 с.
4. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: «Прометей», 1989. 176 с.
5. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М.: «Прогресс», 1993. 145 с.
6. ИржакЛ.И. Биологический аспект глобального эволюционизма. Вероятностные модели В.В.Налимова. Сб.: Мыслители - выходцы из земли коми: В.П. и В.В. Налимовы. М.: Сыктывкар, 2001. 152 с.
7. ЛекенхофХ. Обращаясь к В.В.Налимову. Сб.: В.В.Налимов: Вехи творчества. М.: Водолей - Publisher, 2005. 473 с.
ФИЛОСОФИЯ
S.V. KUZNETSOV V.V. NALIMOV ABOUT A ROLE OF A SCIENTIFIC METAPHOR IN PHILOSOPHY
In the article the essence and meaning of the metaphor for the philosophical and scientific discourse is manifested. The genesis ofthe metaphor, its role in the formation ofthe philosophical conceptions ofthe language and consciousness is considered in the light of the historical process. The potential capabilities of the scientific metaphor in philosophy is analyzed to the nail, by way of example of the use of the syllogism of Bayes in the philosophical conception of V.V. Nalimov. The thesis of the explanatory power of the syllogism of Bayes is put forth in studies of the universal philosophical categories.
Key words: a metaphor, sense, a syllogism, consciousness, a semantic continuum, a universum.
