CC BY
195
УДК 821.161.1.09
ББК 83.3(2=Рус)
П 48
Покотыло М.В.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры массовых коммуникаций и прикладной лингвистики Ростовского государственного университета путей сообщения, e-mail: [email protected]
В.В. Маяковский VS М.А. Булгаков: феномен сатиры в координатах художественного мира
(Рецензирована)
Аннотация:
Целью статьи является выявление интегральных и дифференциальных черт формирования и функционирования феномена сатиры в творчестве В.В. Маяковского и М.А. Булгакова. Научная значимость исследования состоит в выявлении доминант театрализации и карнавализации как фундамента эстетических поисков начала XX в. на основе установления корреляций их художественных миров. В заявленном исследовательском ракурсе сравнительно-исторический и интерпретативный методы избраны в качестве основных. Методология исследования позволяет выявить общность используемых писателями сатирических приемов, которые способствуют жанровому синкретизму в их произведениях различной родовой и жанровой принадлежности. Мениппей-ные модели экспликации сатиры детерминированы карнавальностью - основной чертой эстетических концепций этих авторов, при этом параметры карнавальности, многообразно конкретизированные в произведениях, манифестируют особенности координат художественного мира обоих писателей: фантастичность образов обусловливает обращение к смеховой культуре, реализованной у Маяковского как эпатаж и гротеск, у Булгакова в форме пародии, каламбура, приемов фарса, балаганного театра. Практическая значимость результатов исследования обусловлена возможностью их использования в осмыслении специфики отечественного литературного процесса 20 - 30-х гг. XX в. и выявлению особенностей реализации творческих принципов конкретных авторов.
Ключевые слова:
Сатира, ирония, смеховая культура, жанровый синкретизм, мениппея, М.А. Булгаков, В.В. Маяковский.
Pokotylo M.V.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of Mass Communications and Applied Linguistics, Rostov State University of Means of Communication, e-mail: mihail .pokotylo@yandex. ru
V.V. Mayakovsky vs M.A. Bulgakov: phenomenon of satire in the coordinates of the art world
Abstract
The aim of the paper is to reveal the integral and differential features of formation and functioning of the phenomenon of satire in the works of V.V. Mayakovsky and M.A. Bulgakov. The scientific significance of the research is identification of dominants of
theatricality and carnivalization as the foundation of the aesthetic quest of the early 20th century based on the correlation of artistic worlds of M.A. Bulgakov and V.V. Mayakovsky. Within the research, the comparative historical and interpretative methods are chosen as the main. The research methodology reveals the common satirical techniques used by the writers that contribute to the genre syncretism in their works of various types and genre affiliation. Menippey's models of explication of satire are determined by carnival - the main feature of the aesthetic concepts of V.V. Mayakovsky and M.A. Bulgakov. The carnival parameters concretized in the works in many ways, manifest the features of the art world of both writers: fantastic imagery makes an appeal to the culture of laughter, implemented by Mayakovsky as shocking and grotesque and by Bulgakov, in the form of parody, pun, farce and farcical theater techniques. The practical significance of the study results is due to the possibility of their use in understanding the specifics of the national literary process of the 1920s - 1930s and identifying characteristics of the specific implementation of the creative principles of authors.
Keywords:
Satire, irony, laughter culture, genre syncretism, menippea, M.A. Bulgakov, V.V. Mayakovsky.
Изучение творчества М.А. Булгакова и В.В. Маяковского с позиций сопоставления различных аспектов их эстетических взглядов, мировоззрения, специфики художественного мира не является новой проблемной сферой для литературоведения. Впервые такая попытка была предпринята в середине 1960-х годов, когда началось возвращение М.А. Булгакова в литературу. По словам Л. Яновской, эта тема «сложная, противоречивая и также пронизанная печалью, вставшая прежде других... почти сразу была заявлена с болезненной остротой» [1:142]. Безусловно, правы исследователи, отмечавшие разницу общественно-политических и эстетических позиций двух писателей. Маяковский принял революцию (как здесь не вспомнить слова из автобиографии - «моя революция»), не по «службе, а по душе» сотрудничал с советской властью (работал в «Окнах РОСТА» и советских изданиях, в своем творчестве разъяснял важнейшие идеологические и правительственные документы), пытался строить новое искусство, которое порой противоречило классическому наследию. Булгаков, видя в революции гибель страны, был сторонником «Великой эволюции», отсюда и «ироническое восприятие деятельности Маяковско-
го» [2: 204], которое характерно для ряда его произведений. Не мог принять писатель и разрушительных идей футуризма, с которым был связан Маяковский. Уничтожение традиций классического искусства для Булгакова было равнозначно разрушению цивилизации и человечества. Маяковский также не остался в стороне, известны его выпады в адрес пьесы Булгакова «Дни Турбиных» на диспуте «Театральная политика советской власти» в октябре 1926 года, а также критика писателя в стихах и прозе.
Сатира в творчестве В.В. Маяковского занимает одно из определяющих мест. Ощущая себя строителем нового мира, поэт избирает в качестве наиболее эффективного инструмента именно сатиру. Дореволюционный период его творчества в плане сатиры отражает обличение консервативных традиций и идеологии, послеоктябрьский период репрезентирует активное содействие, защиту новой власти, построение социалистического общества.
В литературе 1920-х годов фактически появляется новый трикстер. В случае В. Маяковского его роль исполняет сам поэт. По меткому замечанию H.A. Хренова, переходная эпоха всегда характеризуется усилением смехового начала, кото-
рое помогает отринуть прошлое, отжившее, перейти на совершенно новую ступень развития, устремиться в будущее. В этой ситуации главную роль начинает играть трикстер [3: 369], который через смеховое начало подвергает деконструкции, десакрализации всё, что ранее было неприкосновенным и священным, способствуя созданию новой модели культуры. В этической и эстетической революции 20-х годов, заложившей фундамент советской культуры, неоценима роль В. Маяковского, развенчавшего прежние ценности дореволюционной России.
Безусловно, лирические произведения В. Маяковского, традиционно относимые к сатирическим, эксплицируют разноуровневые компоненты смеховой культуры и отсылают к карнавализации, характеризуя, тем самым, индивидуально-авторскую картину мира поэта как гиперболизированную, проникнутую амбивалентностью, трагичной и комической одновременно. Специфический маршевый ритм, присущий произведениям В. Маяковского, несомненно, позволял использовать их в целях агитации, в театральных действиях, также карнавальных в своей основе. Данная черта использовалась в первые годы Советской власти как неоспоримо действенный прием для убеждении народных масс, зачастую абсолютно неграмотных, в скором построении коммунизма, идея которого заменила утопические чаяния народа.
Карнавальными по своей природе являются и грубость, часто нарочитая, ироничность и сарказм, присущие произведениям В. Маяковского. Л.В. Чистоба-ева отмечает в этой связи, что «наряду с универсальной иронией, направленной на мир и человеческую жизнь в целом, существует ирония, порождаемая восприятием и осмыслением конкретных и одновременно глубоко значимых противоречий в жизни людей и их исторического быта. Именно такого рода ироническая настроенность характерна для сатириче-
ских произведений» [4].
Ниспровержение любых авторитетов подтверждает обращенность поэта к карнавализации. Значит, и истоки жанрового синкретизма, присущие сатирическим лирическим произведениям поэта, следует искать именно в смеховой культуре. В своих произведениях В. Маяковский выступает именно против засилия чиновничьего аппарата («О дряни» (1920 - 1921 гг.), «Прозаседавшиеся» (1922 г.), «Бюро-кратиада» (1922 г.), «Протекция» (1926 г.) и др.), несомненно, считая бюрократию отголоском прошлого, который составляет серьезный порок молодой советской власти. Взяточничество, формализм, абсурдность многих административных требований и решений В. Маяковский тесно связывает с дореволюционной психологией, призывая бороться с ними. Именно смеховое начало выступает в его произведениях той доминантой, тем инструментом, которые помогают не только увидеть эти пороки, но и эффективно преодолевать их.
Отметим, что фантастика и гротеск, постоянно реализуемые в сатирических произведениях В. Маяковского, представляют собой следование сатирическим принципам, заложенным еще в античности. Здесь мы видим классическое воплощение канонов мениппеи, которые способствуют жанровому синкретизму и реализации эстетических задач автора. Драматургии В. Маяковского предшествует довольно значительный период развития советской сатирической комедии, который в целом оформил ряд эстетических принципов нового жанра. Отношения В. Маяковского с другими сатириками можно назвать творческим диалогом, поскольку «притяжения - отталкивания» весьма заметны в поле художественных поисков поэта.
Пьесам В. Маяковского свойственно динамичное развитие сюжета, который в целом детерминирован взаимоотношениями персонажей, сложившимися за рамками действия. «Клоп» и «Баня» имеют сходный по своим характеристикам сюжет
- это ряд столкновений, динамически развивающихся, это поединки персонажей, это, в конечном счете, репрезентация противоречивой действительности в эстетически значимой форме. Отсюда и постепенное нарастание напряженности, стремительное приближение к кульминации. В. Маяковский делает огромный шаг в развитии сатирического сюжета: он находит инновационные возможности для воплощения специфического содержания, создавая новые взаимоотношения между положительными персонажами и сатирически репрезентированными, которых приводит на одну сцену. Таким образом, утверждение о том, что «Клоп» не имеет в своей персонажной сфере положительных героев, а «Баня» такие образы содержит, не является критериально правомерным.
Структура художественного времени в пьесах имеет противоположную направленность: в «Клопе» действие перенесено из настоящего в будущее, в «Бане» представлена обратная композиция, т.к. в настоящее вторгается будущее. «Машина времени» позволяет переместить в настоящее время «делегатку 2030-го года» - Фосфорическую женщину для отбора «лучших для переброски в коммунистический век».
Несомненно, пьесы «Клоп» и «Баня» представляют собой органичные компоненты художественной системы В. Маяковского, в которых в новаторской форме представлены универсальные ценности с позиций социально-философских обобщений. Все эстетические приемы, использованные В. Маяковским - фантастика, гротеск, логический абсурд, - реализуют единую цель - сатирическое обличение отрицательных явлений в жизни социума. Отправной точкой для создания художественного мира в драматических произведениях современников В. Маяковского становится настоящее, в то время как у самого поэта это будущее, с позиций которого автор осуждает мещанство и бюрократизм. Такой ракурс позволяет рассмотреть ситуации как бы со сто-
роны, зачастую гротескно (ситуация кунсткамеры, зоопарка, музея). Так В. Маяковский укрупняет феномен, что актуализирует специфику его гротескного стиля.
Сатира в творчестве М.А. Булгакова опирается на комическое начало, которое порождает различные жанровые формы: так, дополняя драматизм повествования, комизм и сатира способны высветить совершенно новые стороны бытия; в этом случае художественный мир предстает как бы пропущенным через призму контроля автора и самокорректировки, усиливая иронический компонент эстетического познания. Произведения Булгакова проникнуты смеховой игрой, раскрывающейся в пародии и иронии, приемах фарса и балаганного театра, в гротеске и фантастике, постоянно развивающейся кар-навализации и каламбуре.
Художественно-эстетическое своеобразие и философская проблематика сатиры Булгакова определяется мировоззренческими ориентирами творческой личности писателя, который и осознает себя, прежде всего, сатириком. Подтверждение тому - сатирические по преимуществу рассказы, очерки и фельетоны Булгакова 20-х годов, повести «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце»; три из десяти оригинальных пьес - сатирические комедии («Зойкина квартира», «Багровый остров», «Иван Васильевич»), Часть произведений характеризуются существенными комедийными мотивами, персонажами, ситуациями, диалогами, репликами: таковы «Дни Турбиных», «Бег», «Адам и Ева», «Блаженство», «Кабала святош».
У М.А. Булгакова сатирическое восприятие жизни становится весьма органичным, и это не случайно. В его творчестве сатира представляет собой доминирующее начало художественного мира писателя, хотя не все произведения можно назвать сатирическими в целом (например, роман «Белая гвардия» или пьеса «Дни Турбиных», не укладываются в рамки лишь сатирического жанра, то же мож-
но сказать и о «закатном» романе «Мастер и Маргарита»). М.А. Булгаков в своем творчестве синкретизирует условно-притчевые и фантастические жанровые формы и открытую сатиру, обличая непосредственно реальные силы зла в современной жизни, что позволяет констатировать факт жанрового синкретизма. Умелое использование писателем различных художественных приемов позволяет сократить «зазор» между художественным миром и советской действительностью. Наличие в текстах Булгакова своеобразных «ключей», позволяет говорить о наличии в его сатирических повестях «поэтики зашифрованных мотивов и параллельных семантических полях» [5] и об ироническом осмыслении советской истории [5].
Онтологические вопросы составляют идейно-тематическое ядро всех бул-гаковских произведений, однако сатирические повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце», в которых подняты актуальные проблемы современности, обретают и универсальный, общечеловеческий и вневременной смысл. Размышления М.А. Булгакова о законах природы, о познавательном потенциале человека, о его биологической и социальной природе, влиянии на него социальных обстоятельств - вот то, что делает сатиру писателя особенной и узнаваемой. Безусловно, сатирические повести «Собачье сердце» и «Роковые яйца» отличаются многоплановой структурой и сложностью художественных образов. Основное внимание писатель акцентирует на ответственности человека за собственные действия, тогда как в ранней сатирической прозе для М.А. Булгакова, так же как и для В.В. Маяковского, центральной была тема бюрократизма и пошлости.
М.А. Булгаков - один из немногих представителей русской литературы первой трети XX в., кто правдиво показывает недопустимость использования достижений науки для порабощения человеческого духа. Так, повесть «Роковые яйца» рас-
крывает важную мысль о непоправимых последствиях, к которым может привести безответственность в проведении научных экспериментов. Тема ответственности науки и ученых перед самой жизнью также раскрыта и в «Собачьем сердце», где отчетливо звучит предупреждение писателя о том, что власть не должна быть доверена неграмотным и тупым шариковым, ведь шариковы ведут такое государство к краху.
Научно-фантастический сюжет, избранный Булгаковым для реализации эстетической цели повестей, позволяет выпукло показать образы представителей научной интеллигенции. Пафос повестей «Роковые яйца», и «Собачье сердце» преимущественно сатирический, однако здесь мы также имеем дело с жанровым синкретизмом, закономерно «втягивающим» в понятийную парадигму данных произведений элементы таких жанров, как утопия и антиутопия, басня и притча. Обличительный характер, присущий данным произведениям, позволяет говорить об идейной и эстетической зрелости таланта М.А. Булгакова. Юмор, присущий его ранним сатирическим рассказам, сменяет здесь острая сатира, а центральные проблемы этих произведений получают дополнительное политическое звучание. Именно психологизм, свойственный художественному методу Булгакова, а также правдивое изображение исторических событий превращают повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце» в политическую сатиру.
Основной идеей обеих сатирических повестей М.А. Булгакова становится понимание природы свершившейся революции: она стала не результатом естественного, поступательного духовного развития общества, но экспериментом большевиков, безответственным, авантюрным и, конечно, преждевременным. Эта идея воплощена писателем посредством введения в литературу новых типов, а также возросшим и усовершенствованным умением М.А. Булгакова аккумуляции сюжетных ситуаций в единое це-
лое: в «Роковых яйцах» центральным событием, связывающим воедино всё действие, становится научное открытие профессора Персикова, в «Собачьем сердце» таков смелый хирургический эксперимент Преображенского.
Специфика и перспективы сатиры в отечественном литературном и социокультурном процессе отчетливо репрезентированы в творчестве В.В. Маяковского и М.А. Булгакова. Булгаков и Маяковский видели опасные тенденции, проявившиеся в 1920-е годы, и в сатирических произведения (как прозаических, так и драматургических) отразили свое мнение. Их сатира была направлена на борьбу с нарождавшимися негативными явлениями советской действительности - мещанством, советским чванством, бюрократией. В драматургии художников середины и конца 1920-х годов (пьесах Маяковского «Клоп», «Баня» и Булгакова «Зой-кина квартира», «Багровый остров») уже ярко проявляется их перекличка и, фактически, творческий диалог. В «Зойкиной квартире» и «Клопе» метко осмеивается формирование мещанства в советской России, а в «Багровом острове» и «Бане» осмысливается и пародируется сущность советской бюрократии.
Проблема модифицирования и эволюции сатиры в координатах мениппей-ных моделей неотделима, на наш взгляд от осмысления развития советской сатирической литературы, оказавшей значительное влияние на творчество В.В. Маяковского и М.А. Булгакова: объектом сатиры первого становятся негативные социальные явления, для второго новые онтологические сферы являются отправной точкой для развития новых жанровых модификаций. Важным интегральным признаком предстает карнавализация, обусловливающая фантастичность образов. Смеховая культура у Маяковского манифестирована как нарочитая грубость, эпа-тажность, гротеск, у Булгакова объективирована в пародийности, фарсовости,
каламбуре и приемах балаганного театра.
Культура 20-х гг. XX в. насыщена различными новыми мифами - эстетическими, которые наследуются из пространства Серебряного века, а также идеологическими, большевистскими, которые конструируются по модели традиционного архаического мифа. Взаимодействие культурных «мифов» детерминирует эстетическую специфику эпохи, в которой мифотворчество 20-х годов осуществляется посредством театрально-карнавальных средств. Осмысление творчества М.А. Булгакова и В.В. Маяковского в сфере карнавальности приводит к выявлению как центростремительных, так и центробежных тенденций: с одной стороны, интегральным признаком произведений становится глубокая рефлексия, сопровождающая продуцирование карнавальных форм в художественном мире обоих авторов, с другой, М.А. Булгаков, в отличие от В.В. Маяковского, не склонен утверждать идею революции как праздника обновления мира и человека. Для него карнавал - скорее жестокая стихия, зачастую бессмысленная и беспощадная, как русский бунт (ср. то же у A.C. Пушкина).
Новым признаком смеховой культуры 1920-х выступает в целом её переходность, в какой-то степени «размытость» границ смехового и сатирического: объекты сатиры предстают и как феномены уходящего в прошлое мира, и как недостатки и ошибки мира нового, советского общества, находящегося в стадии становления. В эстетическом пространстве советской литературы сатирическому творчеству никогда не отводилась ведущая роль, поскольку сатира представляла собой некий фактор, не вписывающийся в рамки официального представления о природе литературы, её месте и назначении в социуме. Советская литература ограничивалась в основном позитивными примерами, реализуя, тем самым, социально-педагогическую функцию. Свою актуальность сохраняет об-
ращение художников слова к элементам карнавальной культуры, которое во многом определяло многомерный характер художественного сознания рубежа Х1Х-ХХ веков. Обращение к однотипным образным средствам, которые вписаны в карнавальную парадигму, даёт, тем не менее, возможность совершенно раз-
личной трактовки центральных эстетических и социальных проблем эпохи: конфликт личности и общества, совместимость индивидуальных форм мышления и целостного народного мировосприятия, возможность возврата к гармонической картине мира, категория свободы и её воплощение в современном мире.
Примечания:
1. Яновская JI. Записки о Михаиле Булгакове. М.: Текст, 2007. 413 с.
2. Степанов Н. Сатира Михаила Булгакова в контексте русской сатиры XIX - первой половины XX веков. Винница: Универсум-Винница, 1999. 281 с.
3. Хренов Н.А. Культура в эпоху социального хаоса. М.: Едиториал УРСС, 2002.448 с.
4. Чистобаева JI.B. К проблеме сатирического и комического в русском литературном процессе 20-30 годов [Электронный ресурс] // Вестник Адыгейского государственного университета: сетевое электронное научное издание. 2007. Вып. 3. URL: http ://vestnik. adygnet.ru/72007.3:562#art562.
5. Николенко О. Настоящее и будущее в антиутопиях Булгакова [Электронный ресурс]. URL: http://www.m-a-bulgakov.ru/nikolenko_l.html.
References:
1. Yanovskaya L. Notes on Mikhail Bulgakov. M.: Text, 2007. 413 pp.
2. Stepanov N. Satire of Mikhail Bulgakov in the context of the Russian satire of the XIX -the first half of the XX centuries. Vinnytsa: Universum Vinnytsa, 1999. 281 pp.
3. Khrenov N. A. Culture during the era of social chaos. M.: URSS Editorial, 2002. 448 pp.
4. Chistobayeva L. V. On the problem of satirical and comic in the Russian literary process of the 20-30's [An electronic resource] // Bulletin of the Adyghe State University: online electronic scientific publication. 2007. Iss. 3. URL: http://vestnik.adygnet.ru/? 2007.3:562#art562.
5. Nikolenko O. The present and the future in Bulgakov's anti-Utopias [An electronic resource]. URL: http://www.m-a-bulgakov.ru/nikolenko_l.html.
