CC BY
161
О.Д. Попова
«В ЦК ТЕ ЖЕ ПОМЕЩИКИ И КАПИТАЛИСТЫ...»: ВОСПРИЯТИЕ СОВЕТСКИМИ ЛЮДЬМИ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА В СССР В 1960-Е ГОДЫ
O. Popova
"There are the Same Landowners and Capitalists
in the Central Committee...": The Soviet People' Perception of Social Inequality in the USSR in 1960s
Одним из краеугольных камней советской пропаганды было проповедование всеобщего политического и социального равенства в стране победившего социализма. Однако на практике процесс расслоения общества начался практически сразу же после прихода большевиков к власти. В 1930-е гг. власть перешла к сознательному конструированию советской элиты. Кроме партийных функционеров в эту категорию входила наиболее привилегированная часть рабочего класса, научные кадры, отдельные творческие работники. При этом пропаганда даже не скрывала, а подчеркивала высокий уровень жизни рабочей элиты, выделяла, скажем, для стахановцев путевки в санатории, строила жилье1.
В эпоху Н.С. Хрущева начался новый этап социального расслоения: выделение зажиточной верхушки снизу, уже без участия властных структур за счет коррупции или преступной предпринимательской деятельности отдельных граждан. Как показывают исследования Р.А. Хазиева, в 1960-е гг. процветали различные способы получения незаконных доходов: перепродажа дефицитной продукции, нарушение правил торговли, подпольное изготовление различных товаров. Мощным стимулом для всех этих видов деятельности был нарастающий продуктовый и промтоварный дефицит2.
Представляется важным изучить не только различные формы социального расслоения советского общества, но и восприятие социального неравенства в общественном сознании, а также различные каналы выражения мнения народа. Важно выяснить, какие стереотипы восприятия социального неравенства сложились в нашем обществе, насколько они специфичны и отличаются от представлений о справедливости и неравенстве в обществе с рыночной экономикой.
Одним из таких традиционных каналов было обращение граждан к власти посредством писем: письма к руководству страны писали на разных этапах строительства советского государства. «Письма во власть» эпохи сталинизма и эпохи «перестройки» неоднократно получали освещение в литературе. А вот письма граждан эпохи Н.С. Хрущева практически не изучены и не введены в исторический обо-
рот.
В этот период «писательская» активность граждан также была высока. Среди документов использованных для написания статьи -письма, поступившие в редакцию журнала «Коммунист», которые хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории. Специфика этих документов состоит в том, что многие авторы писем были активными партийцами, занимались пропагандой и обращались в редакцию по многим вопросам. Некоторые из них горячо верили в дело партии, писали с надеждой, что редакция разъяснит многие сложности жизни, строго накажет отступников, прислушается к предложениям. Поэтому многие авторы, подписывая свои обращения, указывали свой партийный стаж и выражали всяческое уважение к партии. Например: «.. .Может быть, я что-то высказал неправильно или вообще неправ. Буду рад, если Вы разъясните, в чем и почему я не прав. С большим уважением.»3.
Другой пласт писем составили документы, поступившие в Верховный Совет СССР. Эти документы представляют более мозаичную палитру отношения общества к власти. Здесь выявить среднестатистический образ автора писем гораздо сложнее. Очень много писем от анонимных авторов, много жалоб, которые порой сопровождаются требованием немедленно исправить ситуацию, в них чувствуется больше агрессии, их авторы уже не стремятся строить коммунизм на голом энтузиазме.
Анализ писем показывает, что многие граждане не понимали начавшего процесса расслоения, рассматривали это как аномалию в жизни советского общества и обращались за разъяснениями причин роста этих явлений к журналу «Коммунист», который был призван объяснить рядовым коммунистам политику партии и правительства. В частности В. Панинский из города Караганда вопрошал: «Почему даже среди коммунистов и даже среди самых ответственных руководителей можно наблюдать такое безудержное стремление к хозяйственному частнособственническому обрастанию? Почему никто не ставит вопрос о том, что не мешало бы строго проанализировать происходящую дифференциацию общества с тем, чтобы, если назрела необходимость, провести некую экспроприацию новой буржуазии?»4.
Одновременно в некоторых письмах трудящиеся указывали на факты явных злоупотреблений конкретных партийных деятелей. Приобретение машин, использование государственных дач, покупка дефицитных товаров отдельными руководителями уже не являлась тайной для рядовых коммунистов, как и обывателей, и вызывало чувство раздражения5. При этом стал рассеиваться ареол аскетизма высших руководителей государства. Р.А. Хазиев отмечает, что образ И.В. Сталина ассоциировался с бессменным военным френчем, который был олицетворением аскетизма и показателем неприхотливости в быту6. Однако, как показывают письма во власть, некоторые
граждане были осведомлены о государственных дачах высших руководителях государства: «Ни для кого не является в настоящее время секретом, что Сталин, например, при своей жизни имел дачи под Москвой, в Ялте, в Сочи, на озере Рица и во многих других местах. На некоторых из этих дач он не бывал годами, но на них кроме него самого никто не имел права жить»7. Автор данных строк называет такие факты «явным извращением».
Особенно болезненно процесс расслоения воспринимался на фоне дефицита самых обычных продуктов питания и промтоваров. В 1960 - 1961 гг. на имя Н.С. Хрущева стали массово поступать письма с жалобами на плохое снабжение продуктами. Причем, среди этих писем, есть одно из Омска подписанное ребенком - ученицей 5 класса омской средней школы Кирой Калининой, в котором школьница писала, что в магазинах, кроме консервов и печенья, нет ничего8. Анонимные рабочие из Кирова завершали свое письмо словами, которые свидетельствуют о том, что народ с раздражением воспринимал ситуацию: «Если бы сфотографировать эти очереди, которые растянулись в длину на три квартала, может быть Вы тогда только поверили, что о колбасах здесь и говорить нечего, нет их»9.
К середине 1960-х гг. народ стал оценивать ситуацию еще более жестко. Если в 1920-е гг. в массовом сознании наблюдается разделение центральной и местной власти10, то в 1960-е гг. происходит размывание такого противопоставления. В некоторых письмах встречается очень жесткая оценка деятельности руководителей страны и всей системы в целом. Например, рабочие Кировского завода города Ленинграда, обращаясь к А.Н. Косыгину в 1967 г., заявляли: «Неужели до Вас не доходит: все блокадники живут в ущельях, а квартиры получили те, кто отношения к Ленинграду не имел. Воровство, блат, несправедливость, начальство, да всякие управленческие единицы. На 5 рабочих 5 надзирателей. <...> Как был бедным, так и останешься им. В ЦК тоже те же помещики и капиталисты, из бедных так и не могут управлять, вы не знаете нужд своего народа»11.
Общественное сознание негативно воспринимало различные попытки отдельных граждан увеличить свой доход вне рамок работы на производстве. А таких легальных возможностей в Советском Союзе было очень немного, поскольку всякие виды индивидуальной производственной деятельности были под запретом. Одним из немногих способов, доступным для обычного рядового гражданина, был дачный участок. Однако, как показало обсуждение статьи «Кто не работает, тот не ест», опубликованной в журнале «Коммунист» в 1960 г., многие относились к этому виду пополнения домашнего бюджета крайне негативно. В ходе обсуждения данной статьи в редакцию журнала поступили письма, авторы которых указывали на разные случаи получения доходов от дач, земли. Например, член КПСС с 1926 г. К.Е. Рвин возмущался тем, что хозяева подмосковных дач живут за счет сдачи жилой площади, продажи сельхозпро-
дукции, яиц, мяса птицы12.
Однако в письмах содержится не только возмущение сложившейся ситуацией. Большой интерес представляет то, какие предложения вносили авторы писем, чтобы исправить жизнь народа. Анализ писем во власть позволяет проследить, как специфика менталь-ности советского человека, которая конструировалась пропагандой, влияла на видение различных аспектов жизни общества.
Обращает на себя внимание то, что многие авторы хорошо знают труды К. Маркса и В.И. Ленина. Например, при обсуждении статьи «Кто не работает, тот не ест» читатели неоднократно упоминали работу В.И. Ленина «О задачах пролетариата.», в которой говорилось о том, что зарплата чиновников не должна превышать зарплаты квалифицированного рабочего. Так, ветеран Гражданской войны В.С. Раков, цитируя указанную статью В.И. Ленина, а так же статью «Очередные задачи Советской власти» задавался вопросом: «Кочегар котельной, работающей на подмосковном угле, получает 360 рублей в месяц, а министр (не по должности даже, а по званию) получает 7 000 рублей в месяц, т.е. в 20 раз больше. <...> А зарплата квалифицированного рабочего машиностроителя в данное время составляет 1200 - 1300 рублей в месяц. <...> Так, где же в этом вопросе Ленинский принцип? Прошло 43 года. А укажите хоть один пример, когда один из руководящих работников сказал бы, что пришло время осуществить указание В.И. Ленина и я подаю пример, вместо получаемых мною 7 000 рублей прошу выплачивать мне лишь 1 500 рублей. Ведь такого примера нет»13.
Другой автор - Иосиф Павлович Калманович, - опираясь на слова В.И. Ленина о том, что максимальный разрыв между высшей и низшей суммой зарплаты и заработка не должен превышать одни к пяти, предлагал установить предельную сумму зарплаты и всех видов заработка, которые может иметь отдельный советский гражданин в течение месяца: «Такой предел должен быть установлен один к пяти, если минимум зарплаты примерно 600 рублей в месяц, то максимум - 3 000 рублей. Это максимум для ответственных работников, ученых, писателей»14.
Персональный пенсионер А.С. Хенкин так же предлагал установить минимальный размер зарплаты в 50 - 60 рублей (в «новых» деньгах), а верхний рубеж - 250 - 300 рублей. При этом он считал, что верхний рубеж должен распространяться на все высокопоставленные лица государства: «В госмаксимум должны войти самые высшие административные работники, вплоть до министров, деятелей науки, высший комсостав, работники всех видов искусства, писатели»15.
При этом в ряде писем рассуждения об оплате труда работников умственного труда достаточно ярко демонстрирует влияние советской пропаганды о лидирующем положении рабочего класса. В советском обществе среди рабочего класса формировалось пренебре-
жительное отношение к научным кадрам, инженерам, офицерскому корпусу. Авторы некоторых писем считали, что единственным основанием для получения высокой зарплаты является участие в непосредственном производстве материальных благ. Те же, кто не был включен в процесс производства, воспринимались в некоторых письмах в качестве нахлебников: «Военные (комсостав) вообще не участвует в процессе материального производства, а получают зарплату в 10 - 100 раз больше, чем производители материальных благ»16. А.С. Хенкин допускал, что превышение государственного максимума возможно только в исключительных случаях: «Возможно, что особо квалифицированным ученым, лишь в отдельных случаях и только по решению высших органов власти в каждом отдельном случае, можно дать оклады на 15 - 20 % выше Госмаксимума, имея ввиду беспартийных»17. По его мнению, ученые-члены партии вообще должны были работать на партийном энтузиазме. Как он полагал, для настоящих ученых более ценным, чем деньги, является наличие оборудованных лабораторий, научных кабинетов и радость научного открытия. Так же весьма своеобразным было представление о литературном творчестве: «Никто никогда не создавал ради денег "Мертвых душ", "Ревизора", "Евгения Онегина" и "Бориса Годунова", "Войны и мира"»18.
С особенно сильным раздражением люди в своих жалобах отзывались о труде специалистов с высшим образованием. Большое недовольство вызывали высокие оклады таких работников в том случае, если этот специалист не справлялся со своими обязанностями. Например, колхозники колхоза «Красная Мордовия» Мельцан-ского района Мордовской АССР, жалуясь на председателя колхоза Н.В. Мельникова, с неудовольствием констатировали, что он «имеет "высшее образование", получает из колхоза отличную зарплату -150 рублей (1 500 рублей), не по-хозяйски относится к своей работе, не оправдывает звание специалиста с высшим образованием»19.
Письма во власть по вопросам социального равенства отличает не только констатация неравенства, не только возмущение, но и большой объем различных предложений, которые хотели претворить в жизнь при строительстве коммунизма авторы этих писем. При этом анализ писем показывает, что на представления о социальном равенстве 1960-х гг. влияли идеи, сформированные еще в первые годы Советской власти. В частности, А.Я. Лившин отмечает, что в революционный период в сознании населения России укрепилось агрессивно-уравнительное понятие о социальной справедливости, представление о том, что социальное равенство установится на базе ликвидации имущественного расслоения20.
Однако авторы 1960-х гг. не просто исходили из наивных утопических идей, а опирались на конкретные мысли античных авторов, социалистов-утопистов. Например, К. Гай из г. Дрогобыча Львовской области в своем письме констатировал: «Аристотель делил
общество на богатых и бедных, у нас разница доходов достигла уже чудовищных размеров»21. И далее он предлагал внести изменения в социалистическом строе, которые явно были сформулированы под влиянием наивных идей авторов XVI - XVII вв. о равенстве. В частности, он предлагал ввести обязательный физический труд для всех, а «общественные и государственные дела решать всем и после физической работы», предлагал вернуться к ограничению наследственного права, как это было в конце 1920-х гг. Еще одна идея также родилась под влиянием утопистов - общественное воспитание детей: «Воспитание всех детей должно быть общественным. Нечего
тянуть»22.
Однако наиболее распространенное предложение, с которым обращались граждане к власти, - ввести регулирование цен и зарплат. Весьма популярным было предложение вернуться к жесткому нормированию при распределении материальных благ, как это было в эпоху «военного коммунизма». Например, 65-летний пенсионер Петр Васильевич Захаров предлагал создать научно обоснованный прожиточный минимум и обеспечивать его с помощью карточной системы, «что бы каждый живой человек смог получать ежедневно то, что ему положено»23. Более того, данный автор даже не стесняется термина «уравниловка», которую, по его мнению, необходимо ввести повсеместно. В. Панинский из г. Караганды с ностальгией вспоминал свою жизнь в бытовой коммуне, и не понимал, почему их не пытаются реализовать в практике строительства социализма в 1960-е гг.24
Очень ярко иллюстрирует специфику советской ментальности развернутое письмо В.В. Гилицкого из Мурманской области. В частности, отсутствие понимания механизмов действия рыночной экономики при социализме создавало иллюзию, что решение проблемы социального разрыва можно решить путем снижения цен и искусственным ограничением уровня потребления: «Скажем, увеличить цены на предметы потребления и увеличить зарплату низкооплачиваемым и среднеоплачиваемым категориям трудящихся так, чтобы при этом низкооплачиваемая категория трудящихся получила выгоду, среднеоплачиваемая категория - никакой выгоды не получила. Потеряет при этом только высокооплачиваемая категория трудящихся25». Он предлагал ввести меру, широко известную в наши дни - контроль над расходами: «Я считаю, что контролю надо подвергать каждого, кто например, приобретает в личное пользование какие-либо дорогостоящие предметы потребления (дом, машину, драгоценности большой стоимости)»26. Автор письма предлагал проверять каждого жителя страны, при этом четко фиксировать любой доход в специальных книжках, вплоть до вырученных денег от продажи излишков сельскохозяйственной продукции на рынке.
Запретительные мероприятия - это один из самых широких способов, которым предлагали бороться авторы писем с получением
дополнительных доходов. В частности, К.Е. Рвин предлагал запретить садоводам индивидуальную продажу на рынке фруктов или овощей. Он полагал, что садоводы удовлетворяться сдачей излишков в систему кооперативной торговли по государственным ценам27. Таким образом, идея насилия, исходящая из 1917 г., очень прочно вошла в общественное сознание населения, и будет сохраняться в дальнейшем.
Кроме того, многовековая политика патернализма власти сформировала в России особое восприятие социального неравенства и особой роли власти в борьбе с социальной несправедливостью. Многие считали, что основным способом решения всех сложностей - это приезд главы государства в конкретный город. Очень показательно обращение рабочих «почтового ящика» № 70: «Если у Вас есть божья искра, Вы направьте нам вагончик мяса, да масло в наш магазин»28. При этом авторы данных строк даже не задумаются над тем, что вагончик мяса неизбежно кончится, и потребуется новый. И не осознавали, что основной недостаток советского общества заключается в господстве государственной собственности и плановой экономике, которая не может наладить снабжение. Более того, авторы некоторых писем верили, что, если пригрозить волнениями, то вопрос будет немедленно решен: «Если Вы не приедете и не восстановите нормальное положение дел в городе с продуктами в первые числа XXII съезда, в городе вспыхнет разногласие», - писали рабочие из Омска в 1961 г.29
Люди воспринимали снижение цен как обязанность правительства и выражали резкое неудовольствие отсутствием этого снижения в период правления Н.С. Хрущева: «Были бы Ленин и Сталин, так бы мы сейчас жили: ели натуральные продукты, работали 7 часов, 2 выходных, и наверняка женщины-фронтовики были бы на пенсии, и всем было бы 70 рублей. Одинаково - ни богатых ни бедных. А сейчас одни разговоры пустые, хвастовство и брехня. Ни одного снижения с 1953 года, как умер Сталин»30.
Таким образом, суждения советских людей о социальном равенстве базировались на идеях уравнительного распределения материальных благ. Подобные идеи имели очень глубокие корни, исходили из архаичных крестьянских представлений о справедливости. Советская идеология и пропаганда укрепили эти представления. Массовое внедрение в сознание общества цитат из трудов В.И. Ленина, пропаганда трудов социалистов-утопистов укрепляли в общественном сознании миф о научной обоснованности идей уравнительности. Также укоренившееся антибуржуазные настроения, нарастающий дефицит продовольствия приводили к тому, что народ особенно болезненно воспринимал появление различного рода «предпринимателей» и «дельцов». С особой ненавистью общество относилось к дельцам, принадлежавшим к партийным деятелям. При этом уже зазвучали нотки разочарования в оценке деятельности Коммунисти-
ческой партии, советского правительства и всей советской системы в целом. Неудовольствие распространялось и на лиц умственного труда, которые официально получали зарплату выше, чем среднестатистический рабочий. А научные представления о ценообразовании, механизмах функционирования плановой социалистической экономики были народу неведомы.
Примечания
1 Кузина И.Л. Проблемы повышения трудовой дисциплины и производительности труда на промышленных стройках и предприятиях Дальнего Востока в 1930-е гг. // Теория и практика общественного развития. 2014. № 5. С.126-128.
2 Хазиев Р.А. Трудовые будни «джентльменов удачи» периода Хрущева: махинаторы, нелегальные предприниматели, спекулянты // Вестник Башкирского университета. 2012. Т. 17. № 4. С. 1912-1919.
3 Российский архив социально-политической истории (РАСПИ). Ф. 599. Оп. 1. Д. 211. Л. 38.
4 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 211. Л. 94.
5 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 155. Л. 28.
6 Хазиев Р. А. Трудовые будни «джентльменов удачи» периода Хрущева: махинаторы, нелегальные предприниматели, спекулянты // Вестник Башкирского университета. 2012. Т. 17. № 4. С. 1912.
7 РАСПИ. Ф. 599, Оп. 1. Д. 211. Л. 29.
8 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-5446. Оп. 95. Д. 910. Л. 83.
9 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 95. Д. 1125. Л. 14.
10 Лившин А.Я. Настроения и политические эмоции в Советской России: 1917 - 1932 гг. М., 2010. С. 74.
11 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 101. Д. 1411. Л. 84.
12 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 155. Л. 125.
13 Там же. Л. 23.
14 Там же. Л. 94.
15 Там же. Л. 164.
16 Там же. Л. 182.
17 Там же. Л. 164.
18 Там же. Л. 165.
19 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 211. Л. 149.
20 Лившин А.Я. Настроения и политические эмоции в Советской России: 1917 - 1932 гг. М., 2010. С. 177, 178.
21 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 211. Л. 1.
22 Там же. Л. 2.
23 Там же. Л. 55.
24 Там же. Л. 94.
25 Там же. Л. 27.
26 Там же. Л. 36.
27 РАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 155. Л. 134.
28 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 95. Д. 1125. Л. 34об.
29 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 95. Д. 910. Л. 132.
30 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 101. Д. 1411. Л. 84.
Автор, аннотация, ключевые слова
Попова Ольга Дмитриевна - докт. ист. наук, профессор Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина
od-popova@mail.ru
В статье анализируется ментальное восприятие гражданами СССР социального неравенства в 1960-е гг. Статья основана на анализе ранее не опубликованных писем граждан в Верховный Совет СССР на имя Н.С. Хрущева и в редакцию журнала «Коммунист». В статье показано, что в общественном сознании росло недовольство процессом социального расслоения. Особенно ярко проявлялось недовольство выделением бюрократической элиты за счет использования служебного положения. Это недовольство усугублялось дефицитом продуктов питания и промышленных товаров в государственной торговле. Кроме того, в статье большое внимание уделено предложениям граждан по решению проблем имущественного и социального неравенства. Делается вывод, что в советском обществе преобладали уравнительные представления о распределении социальных благ. Граждане предлагали бороться с имущественным неравенством ограничительными и запретительными мерами. Эти установки формировались под влиянием коммунистической пропаганды и традиционных идей российского общества о социальной справедливости.
Советская власть, Коммунистическая партия Советского Союза, Н.С. Хрущев, ментальность, ментальное восприятие, товарный дефицит, социальное неравенство, уравнительное распределение, письма во власть
References (Articles from Scientific Journals)
1. Khaziev R.A. Trudovye budni "dzhentlmenov udachi" perioda Khrushcheva: makhinatory, nelegalnye predprinimateli, spekulyanty. Vestnik Bashkirskogo universiteta, 2012, vol. 17, no. 4, р. 1912.
2. Khaziev R.A. Trudovye budni "dzhentlmenov udachi" perioda Khrushcheva: makhinatory, nelegalnye predprinimateli, spekulyanty. Vestnik Bashkirskogo universiteta, 2012, vol. 17, no. 4, рр. 1912 - 1919.
3. Kuzina I.L. Problemy povysheniya trudovoy distsipliny i proizvoditelnosti truda na promyshlennykh stroykakh i predpriyatiyakh Dalnego Vostoka v 1930e gg. Teoriya ipraktika obshchestvennogo razvitiya, 2014, no. 5, рp. 126-128.
(Monographs)
4. Livshin A.Ya. Nastroeniya i politicheskie emotsii v Sovetskoy Rossii: 1917 - 1932 gg. [Sentiment and Political Emotions in Soviet Russia, 1917 -1932]. Moscow, 2010, p. 74.
5. Livshin A.Ya. Nastroeniya i politicheskie emotsii v Sovetskoy Rossii: 1917 - 1932 gg. [Sentiment and Political Emotions in Soviet Russia, 1917 -1932]. Moscow, 2010, pp. 177-178.
Author, Abstract, Key words
Olga D. Popova - Doctor of History, Professor, Esenin Ryazan State University (Ryazan, Russia)
od-popova@mail.ru
The article examines the mental perception of social inequality by citizens of the USSR in the 1960s. It is based on unpublished letters written by soviet people to the USSR Supreme Soviet addressed to N.S. Khrushchev and to the editorial board of journal 'The Communist'. It is shown that the public consciousness indicated growing disapproval of the ongoing stratification process. People were particularly dissatisfied with the privileged position of bureaucratic elite due to abuse of official position. This discontent grew with increasing deficiency in food products and consumer goods. Also, the article focuses on the citizens' proposals to do away with wealth and social inequality. It is concluded that egalitarian views prevailed as to how public wealth should be distributed. The soviet people proposed to eliminate wealth disparity by restrictive and prohibiting measures. These views had been formed under the influence of communist propaganda and Russian people's traditional ideas of social justice.
Soviet power, Communist Party of the Soviet Union, N.S. Khrushchev, mentality, mental perception, commodity deficiency, social inequality, egalitarian distribution, letters to authorities
