CC BY
13
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Озмитель Екатерина Евгеньевна, д-р ист. наук, вед. науч. сотрудник Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ ПСТГУ Россия, г. Москва katerina.ozmitel@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3671-9493
2023. Вып. 110. С. 101-124
Б01: 10.15382Миг112023110.101-124
«В ЦЕНТРЕ И НА МЕСТАХ».
Особенности кампании по изъятию церковных ценностей и организация раскола в Туркестанской епархии (1922—1923)
Е. Е. Озмитель
Аннотация: В статье на примере Туркестанской и Ташкентской епархии освещается первый период планомерной борьбы советского правительства с Русской Православной Церковью. Это была организованная, жестко централизованная кампания, начавшаяся под предлогом необходимости изъятия всех церковных ценностей для помощи голодающим. Подлинной целью кампании было решение финансовых проблем советского государства за счет разгрома Церкви (конфискации ценностей и организации обновленческого раскола). В 1922 г. в церквях Туркестанской АССР было чрезвычайно мало ценных предметов, тем не менее летом, с опозданием на несколько месяцев, экспроприацию церковных ценностей здесь провели. Детали процедуры изъятия показаны на примере церквей Алма-Аты, Ташкента и сельских храмов. Вторая цель кампании по изъятию — ликвидация канонической системы церковного управления и замена ее обновленческими структурами — в Туркестанской епархии была достигнута к середине 1923 г. Особенности достижения этой цели выяснялись при сравнении местной церковной хроники с центральным планом кампании. Благодаря этому впервые стало возможным объяснить логику тех событий, которые происходили в кафедральном Ташкенте в конце 1922 — начале 1923 г., и причины внезапного отказа архиепископа Иннокентия (Пустынского) от управления Туркестанской епархией и его отъезда из Ташкента.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь в Средней Азии и Казахстане, государственно-конфессиональные отношения в Советском Союзе, репрессии, обновленчество, христианство в Узбекистане и Туркмении, святитель Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Иннокентий (Пустынский).
Кампания по изъятию церковных ценностей в Туркестанской епархии проводилась под предлогом помощи голодающим в рамках централизованной общероссийской акции. Руководство, общие инструкции о целях, задачах, методах и детальные указания по частным вопросам — все исходило из Москвы от Политбюро ЦК РКП(б) и многочисленных комиссий помощи голодающим, ко-
© Озмитель Е. Е., 2023.
миссий по изъятию, по взаимодействию с Церковью, по агитации и пропаганде и прочих отделов, возникавших в 1921—1922 гг. при разных правительственных органах. Исследования последних лет бесспорно доказали, что «богоборческий режим преследовал в той кампании вовсе не гуманитарные цели»1. На первом месте были «государственная внешняя и внутренняя политика в целом, на втором — восстановление народного хозяйства как ее существенная часть и на третьем — актуальная в тот момент дипломатическая задача»2, а также борьба с Церковью. Именно поэтому общее руководство кампанией осуществлял председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий, автор идеи жесткой централизации и принудительного характера изъятия всех церковных ценностей. В течение года Троцкий последовательно отметал попытки разных организаций и других ветвей власти самостоятельно участвовать в этой кампании и к марту 1922 г. создал механизм, позволявший пресечь любую постороннюю инициативу, в том числе с мест.
Опубликовано достаточное количество архивных документов, благодаря которым можно реконструировать ход всей кампании по изъятию церковных ценностей, выявить задачи и ключевые моменты каждого этапа. На основе опубликованных архивных документов3 и ряда научных трудов4 для этой статьи была составлена периодизация кампании по изъятию церковных ценностей в 1922—1923 гг. Обобщенная, без детализации, она предлагается как рабочий инструмент для сравнения центрального плана кампании с хроникой проведения мероприятий по изъятию церковных ценностей в Туркестанской епархии (Средняя Азия, Южный и Юго-Западный Казахстан). Хронологические рамки каждого этапа обусловлены ключевыми документами и событиями кампании.
Подготовительный этап: организационно-техническая подготовка самого изъятия5 (декабрь 1921 — первая декада марта 1922 г.) — создание нормативно-
1 Мазырин А. В., свящ. Церковь Патриарха Тихона и изъятие святынь богоборческой властью // Церковь. Богословие. История. 2022. № 3. С. 166.
2 Иванов С. Н., свящ. Почему отнятое у Церкви не спасло голодающих. Изъятие церковных ценностей в 1922 году: исторические предпосылки, цели и последствия // Журнал Московской Патриархии. 2022. № 2. С. 51.
3 См.: Конфессиональная политика советского государства. 1917—1991 гг.: Документы и материалы: в 6 т. Т. 1: 1917—1924 гг. М., 2018; «Не стесняясь никакими средствами»: Материалы комиссии ЦК РКП(б) по вопросам отделения церкви от государства. Октябрь — декабрь 1922 г. / публ. О. Ю. Васильевой и М. М. Горинова // Исторический архив. 1993. № 2; Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. 1922—1925 гг.: в 2 кн. / изд. подгот. Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. Новосибирск; М., 1997; «Совершенно секретно. Хранить конспиративно»: Протоколы неизвестной комиссии Л. Д. Троцкого по расколу Русской Православной Церкви (май — октябрь 1922 г.) / вступ. ст., публ. и примеч. свящ. С. Н. Иванова // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 107. С. 134—166; Совершенно секретно: Лубянка — Сталину о положении в стране (1922—1934): Сб. документов: в 10 т. Т. 1. Ч. 1: 1922 г. М., 2001.
4 См.: Иванов С. Н. Хронология обновленческого «переворота» в Русской Церкви по новым архивным документам // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2014. Вып. 58. С. 24—60; Мазырин А. В., свящ. Церковь Патриарха Тихона и изъятие святынь богоборческой властью...
5 Слова из записки Л. Д. Троцкого В. И. Ленину. 12 марта 1922 г. // Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. Кн. 2. С. 52.
правового аппарата и организационно-управленческих механизмов; запрет на добровольное самостоятельное участие Церкви в помощи голодающим, решение о конфискации богослужебных предметов.
Первый этап: провокация (середина марта 1922 г.) — форсированная насильственная экспроприация ценного имущества некоторых богатых храмов и монастырей, вызвавшая сопротивление верующих, массовые беспорядки, применение силы и давшая материал для организации судебных процессов и пропагандистской кампании против Патриарха Тихона, духовенства и всех защитников Церкви; выявление «советской части духовенства», готовой пойти на нарушение канонов6.
Второй этап: пауза (вторая половина марта 1922 г.) — организация благоприятной среды для местных комиссий по изъятию: охрана, активная пропаганда с привлечением лояльного духовенства к дискредитации церковной иерархии7.
Третий этап: планомерный разгром (апрель — сентябрь 1922 г.) — массированное изъятие ценностей из всех храмов по всей стране и сосредоточение их в Гох-ране; формирование раскольничьих группировок, обновленческого Высшего церковного управления (ВЦУ); террор: арест Патриарха, удаление из епархий верных ему, «тихоновских» архиереев, расстрельные процессы по делам о «сопротивлении изъятию ценностей».
Четвертый этап: период паралича единства церкви8 (октябрь 1922 — лето 1923 г.) — образование Антирелигиозной комиссии; попытки завершить разгром Церкви, подменив раскольниками все структуры канонической власти, ликвидировав всех сторонников Патриарха Тихона в приходских советах; устранение от управления всего законного епископата, передача большинства храмов обновленцам, попытки через обновленческие структуры сосредоточить в Москве все доходы, поступающие от приходов.
Несмотря на жесткую централизацию, ход кампании по изъятию церковных ценностей в разных регионах не мог не зависеть от конкретно-исторических обстоятельств. Одним из главных факторов, определивших особенности этой кампании в Туркестанской и Ташкентской епархии, была ее бедность. За 45 лет дореволюционного периода епархия, организованная в 1872 г. на недавно присоединенных землях Средней Азии и Южного Казахстана, не успела накопить значительных ценностей. Та ее часть — Семиреченская область — где было больше всего старинных зажиточных русских сел и казачьих станиц, сильно пострадала в 1916 г. во время антиправительственного восстания киргизов, казахов и дунган. Здесь было разрушено, разграблено, сожжено более четверти храмов вместе с селами; хозяйство самого большого в Туркестане Иссык-Кульского Свято-Троицкого монастыря было полностью уничтожено.
6 Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро. 12 марта 1922 г. // Конфессиональная политика. Т. 1. Кн. 1. С. 396; Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро [Материалы к заседанию Политбюро от 20 марта 1922 г. о событиях в г. Шуе и изъятии церковных ценностей (17—20.03.1922)] // Конфессиональная политика... Т. 1. Кн. 1. С. 249—251.
7 Инструкция Л. Д. Троцкого для печати. 24 марта 1922 г. // Архивы Кремля. Политбюро и церковь. Кн. 1. С. 251.
8 Слова из доклада Е. А. Тучкова «О тихоновщине». 30 октября 1022 г. // «Не стесняясь никакими средствами». С. 82.
В западных областях Туркестанского края (территория нынешних Узбекистана, Туркмении, Таджикистана и южного Киргизстана), которые не так пострадали от восстания 1916 г., сельских храмов было немного, а большинство городских, наиболее состоятельных храмов были военными. С отходом частей Белой армии в Китай, Сибирь и Закавказье полковое духовенство эвакуировалось с войсками вместе с имуществом военных храмов.
Что же касается финансового состояния епархиального управления, то оно сильно пострадало при переводе архиерейской кафедры из Верного в Ташкент и организации Семиреченского викариатства. Указ об этом был подписан 16 декабря 1916 г., а перемещение кафедры правящего архиерея происходило в течение 1917 г., сопровождаясь «метаниями» епископа Туркестанского Иннокентия и его конфликтом с семиреченским духовенством9. Синод задержал деньги, выделенные на обустройство архиерея на новом месте, а консистория, оставшаяся при новообразованной Верненской викарной кафедре, не торопилась делить епархиальные средства и переводить деньги в Ташкент.
В начале 1918 г. владыка Иннокентий отправил в Москву митрополиту Арсению (Стадницкому) несколько писем, в которых жаловался на то, что у него нет средств на организацию епархиальной канцелярии. В феврале он сообщал: «...с июля 1917 г. я единолично веду всю переписку и произвожу все-все без исключения дела по своей новой епархии <...> На Св[ященный] синод, прежний и новый, я имею право претендовать. Во-первых, замошенничали мои 2000 р[ублей], во-вторых, являют меня обманщиком и хвастуном пред Турке-станцами. Дело в том, что указом от 23 дек[абря] 1916 г. за № 16419 мне было обещано 12 000 р[ублей] и архиепископство Туркестанской церкви. Теперь кое-как выслали 10 000 р[ублей], которых, впрочем, при нынешних порядках, получить еще не удалось, а 2000 так и не дают»10. В письме от 18 мая писал: «.берегу церковную копейку <. > Съезда собирать не предполагаю, ибо это очень дорого. Членам так называемого епарх[иального] совета ничего не плачу, хотя и собираю их всего два раза в месяц. Протоколы и журналы составляю сам, так что мое содержание епархии пока ничего не стоит. Учебных заведений у нас, слава Богу, нет. У монастырей хотели было отнять хутора, да и от тех отказались; не стоит рук марать. Свечного завода тоже нет»11.
В середине 1918 г. финансовое обеспечение Туркестанской кафедры и среднеазиатского духовенства стало налаживаться, но в условиях гражданской войны невозможно было накопить тех колоссальных богатств, о которых мечтали организаторы кампании по изъятию церковных ценностей. Тем более что национализация церковного имущества в Туркестане (особенно в Семиречье) в 1918—1919 гг. проводилась в очень короткие сроки и более решительно, чем в центре. Немногочисленные туркестанские православные были рассеяны на огромной территории Средней Азии, и потому большевики здесь не опасались массовых выступлений верующих в защиту своих святынь. Там же, где, как в Семиречье, казаки и крестьяне составляли серьезную организованную силу и
9 Туркестанские епархиальные ведомости. 1917. № 17. С. 212.
10 Цит. по: Конфессиональная политика советского государства. Т. 1. Кн. 4. С. 56—57.
11 Там же. С. 107.
сопротивлялись установлению власти большевиков, был объявлен террор. С мая 1918 до 1922 г. включительно летучие отряды, выездные реввоенсоветы, патрули без суда и следствия расстреливали и арестовывали верующих, в том числе и духовенство, монашествующих, старост храмов.
В силу вышеперечисленных причин, из трех категорий церковного имущества в Туркестанской епархии существенно преобладала одна — предметы обиходного характера. Из-за того, что больших ценностей в епархии не было, первый этап кампании Туркестанская епархия пропустила. Согласно инструкции ЦК Помгола ЦИК и НКЮ о порядке изъятия от 28 февраля 1922 г.12, очередность проведения экспроприации имущества действующих церквей устанавливалась по дореволюционным описям. Основная ставка делалась на более состоятельные храмы и монастыри, поэтому в Туркестанской епархии не было того форсированного грубого натиска середины марта 1922 г., который в центральных губерниях спровоцировал выступления верующих в защиту церковного достояния, кровопролитие, аресты и суровые приговоры.
По Туркестану также нет сведений о втором этапе, когда, согласно плану Троцкого, в конце марта должна была усилиться агитационная и организационная подготовка массированной планомерной кампании конфискации всех ценностей действующих храмов. В среднеазиатских газетах этого времени печатались обычные для первых лет советской власти грубовато-сатирические атеистические заметки, хотя в это время рекомендовалось избегать насмешливого тона, придерживаться серьезного, обличительного, рассчитанного на сочувствие к голодающим. Многие мероприятия этого этапа — неделя строго секретной агитации для составления прошений об изъятии от имени народа, привлечение «той части духовенства, которая выскажется за изъятие и поможет изъятию»13, подготовка «надежных» воинских частей и милиции для блокирования подходов к храмам — осуществлялись конспиративно силами ГПУ, что затрудняет их выявление. Есть основания полагать, что подобная подготовительная работа в Туркестанской АССР проводилась не столь тщательно, как в центральных губерниях. Свою роль могли сыграть дальность и трудность сообщения, замедляющие понимание и реализацию резолюций из центра, недостаток профессиональных кадров — тех политически подготовленных и авторитетных товарищей, каких просил назначать Троцкий14. Кроме того, ранняя и быстрая национализация церковной собственности в первые годы советской власти продемонстрировала, что в Туркестане можно было не опасаться массовых выступлений верующих в защиту церковного имущества. Сопротивления и других беспорядков, вызванных конфискацией церковного имущества, показательных судебных процессов по этому поводу не было здесь и в дальнейшем.
На следующем этапе с 31 марта 1922 г. планомерно, последовательно и принудительно по всей стране проводилась конфискация ценного церковного имущества. За два месяца в большинстве губерний изъятие было уже завершено, но
12 См.: Конфессиональная политика советского государства. Т. 1. Кн. 2. С. 21—22.
13 Там же. Кн. 1. С. 396.
14 Почто-телеграмма Л. Д. Троцкого в Политбюро от 12 января 1922 г. // Архивы Кремля. Политбюро и церковь. Кн. 2. С. 6.
не в Туркестанской АССР, о чем сообщалось в обзоре политико-экономического состояния РСФСР за май — июнь 1922 г.: «Кампания по изъятию ценностей закончена по всей Республике, исключение составляют некоторые далекие окраины (Сибирь, Туркестан)»15.
К конфискации ценного имущества Туркестанской епархии приступили в конце мая. Позицию архиепископа Иннокентия по этому вопросу озвучили через газету «Джетысуйская правда» (орган печати коммунистов Семиречья). 3 июня 1922 г. было опубликовано интервью, которое Туркестанский архиерей дал членам областной Джетысуйской комиссии по изъятию И. Иванову и У. Вайтелю. Владыка сообщил, что изъятию не подлежат церковные предметы, употребленные в богослужении и тем самым освященные. Ссылаясь на апостольские и соборные правила, он сказал, что не может дать благословение на изъятие, так как тем самым лишит себя епископского сана. Архиепископ Иннокентий упомянул, что в истории случались отступления от правил, когда Церковь жертвовала народу или войскам самые драгоценные вещи, подобное происходило тогда, когда Церковь находилась в союзе с государством. На вопрос, считает ли он возможным изъятие церковных ценностей без участия духовенства, архиерей ответил, «что это право государства, так как отныне все принадлежит ему»16.
В этой же статье сообщалось, что верующие предлагают заменить священные предметы соответствующим количеством драгоценного металла. Примечательно, что разрешение им дали и обещали оставить в Верненском кафедральном соборе два комплекта священных предметов, которые необходимы для ли-тургии17.
В соответствии с центральными инструкциями о порядке изъятия, в газете «Джетысуйская правда» (№ 183 от 27 августа 1922 г.) разместили информацию об итогах мероприятий по конфискации церковного достояния Семиреченского викариатства: 13 июня из села Чилик (Зайцевское) поступило серебра 4 фунта 52 золотника, 4 ковра; из Казанской церкви села Маканчи (Ивановка Лепсин-ского уезда), из Никольской церкви с. Бахты, Сергиевской церкви г. Сергиопо-ля, Никольской церкви г. Лепсинска совокупно поступило 10 фунтов 58 золотников серебра; из Каскелена — всего 4 фунта 10 золотников и 29 долей серебра. В алма-атинских церквях изъятие проводилось 10 августа. Из Всехсвятской, Алексеевской, Никольской и Троицкой церквей было изъято 33,5 фунта серебра и 52 доли золота18. Для сравнения: в одном сельском храме села Свиблово Московской губернии изъяли 34 фунта 17 золотников серебра19 — намного больше, чем из шести вышеупомянутых сельских и городских церквей Лепсинского уезда, где конфисковали чуть больше 10 фунтов серебра. Количество серебра, конфискованного из среднего сельского храма центральной губернии, сопоставимо с количеством ценностей, изъятых из четырех храмов областной столицы Алма-
15 Совершенно секретно: Лубянка — Сталину о положении в стране. Т. 1. Ч. 1. С. 199.
16 Цит. по: Казанцев В. А. Образование епархии (Рукопись). Л. 89 // Архив Комиссии по канонизации святых Казахстанского Митрополичьего округа.
17 См.: Там же.
18 Цит. по: Казанцев В. А. Указ. соч. Л. 90.
19 См.: Газов Е. А. Изъятие церковных ценностей в Московском уезде в 1922 г. // Московские епархиальные ведомости. 2009. № 9—10. С. 157.
Аты. Член комиссии Вайтель сожалел, что они собрали мало, ссылаясь на то, что большинство семиреченских церквей лишились своих ценностей в 1918—1919 гг. Он сообщил, что «повсеместно в Семиречье изъятие церковных ценностей прошло гладко, при единодушном одобрении прихожан»20. Партийная среднеазиатская пресса на этом этапе поддерживала позитивный настрой верующих.
В западных областях Туркестанской АССР кампания по изъятию началась немногим раньше, чем в Семиречье. О составе, статусе, полномочиях и работе комиссии в Ташкенте сообщил один из ее членов, С. Малышев, отвечая на запрос Президиума Ташкентского Новогородского21 исполкома, который безуспешно пытался в декабре 1925 г. в местном отделении Госбанка и в архивах нескольких туркестанских государственных организаций отыскать материалы кампании по изъятию и выяснить судьбу конфискованного имущества. Из объяснительной С. Малышева:
1—2. Данных дел по кампании изъятия церковных ценностей в архиве Горисполкома быть не может, ибо комиссия была не городская, а РЕСПУБЛИКАНСКАЯ, на которую было возложено изъять ценности из церквей гор. Ташкента (и синагог нового и старого города), комиссия была подотчетна Турцику.
3. Состояли в этой комиссии в числе прочих: Председатель тов. Ломакин22 (железнодорожник), ныне кажется член Верхсуда УзССР, был член Сыр Да-рин. облсуда23, я с Мартисоном24 (от НКФина25), Рудзин (НКФ), кажется, тоже член комиссии, во всяком случае он работал с нами, Богомолов (ГПУ), еще кто-то от ГПУ (фамилии не помню) и в качестве эксперта Даниельсон, других не помню.
4. Порядок работы: осматривали имущество (включив в комиссию и понятых от верующих) и определяли, что надлежит изъять и что оставляется. 5—6. На изъятое составлялся акт, в котором указывался вес изъятого, акт подписывался членами комиссии и понятыми от верующих, изъятое вкла-
20 Казанцев В. А. Указ. соч. Л. 91.
21 В XIX — нач. XX в. Ташкент разделялся на две части: «русскую» и «туземную» — новый город и старый город соответственно — каждая со своей системой управления.
22 Ломакин Иосиф Максимович (1866—1924) родился в с. Борисовка Курской губ., окончил духовную семинарию, отчислен с 1-го курса духовной академии за организацию революционного кружка; рукоположен, священник церкви в г. Курске, член Курской губернской ученой архивной комиссии, участник комплектования церковного отдела Курского историко-археологического музея. С 1907 г. — член РСДРП, в 1910 г. — расстрижен, в 1919 г. — сотрудник Наркомата просвещения, с 1920 г. в Туркестанской АССР: Фергана, Ташкент; с января 1922 г. — нештатный преподаватель Военно-политических курсов Туркестанского фронта. Скончался в Ташкенте.
23 Речь идет о Сыр-Дарьинском областном суде.
24 Мартинсон Яков Мартынович (1892—1938) — один из первых финансистов Наркомата иностранных дел РСФСР. В ноябре 1920 — марте 1923 г. — начальник хозяйственно-финансового отдела, технической части 2-го (агентурного) отдела, помощник начальника 2-го (агентурного) отдела Разведуправления Штаба РККА. Очевидно, именно этот авторитетный подготовленный товарищ, на деле руководивший процедурой изъятия в Ташкенте, был командирован из Москвы и представлял интересы Троцкого.
25 НКФин, НКФ — Народный комиссариат финансов.
дывалось в целые (не порватые) мешки, последние здесь же в церкви в присутствии членов комиссии и понятых от верующих запечатывались печатью /сургучем/ НКФ /тов. Мартисоном/, и все это увозилось под охраной стражи от НКФина в хранилище последнего /угол Ирджарской и Вороновской улиц/, все это препровождалось с тов. Мартисоном или Рудзиным, каковые и сдавали изъятое вместе с актом кому следует.
7—8. Ни в Обфо26, ни в Госбанке комиссия ничего не сдавала, а сдавала в Наркомфин, который уж без нас (во всяком случае я лично не принимал участия) упаковывал и направлял изъятые ценности, видимо, в центр27.
Конфискация ценностей ташкентских церквей в мае—июне освещалась в прессе так же благодушно, как и в Джетысуйской газете. «Красноармейская газета» (от 25 мая 1922 г.) сообщала, как 22—23 мая проводилось изъятие ценностей в Спасо-Преображенском кафедральном соборе г. Ташкента:
Комиссия была встречена настоятелем протоиереем Маллицким и верующими. От духовенства и верующих Маллицкий приветствовал комиссию и выразил сожаление, что на страницах местной печати отношение их к изъятию отражено неверно. На самом деле они признают непререкаемым право Советской власти на изъятие и всячески пойдут к нему навстречу, раз это необходимо для спасения голодающих. В ответ председатель комиссии г. Ломакин указал, что если отношение духовенства и верующих таково, как указал пр. Маллицкий, им следовало бы это отношение изложить в газете, это для обеих сторон было бы полезно.
В заключении пр. Маллицкий просит разрешить верующим взамен тех предметов, которые особо почитаются ими, внести соответствующее количество серебра. Ходатайство было уважено.
Во время изъятия ценностей никаких недоразумений или споров между членами комиссии не было. Все вопросы решали полюбовно, при общем согласии. Для церковных надобностей оставили 2 комплекта предметов. Подробности подсчета изъятых ценностей не производились пока, но их не менее 2 пуда серебра. Из золотых предметов изъят нагрудный крест28.
Вес ценностей, изъятых в одном столичном городском соборе, заметно больше, чем вес изъятого в храмах Алма-Аты. Конфискованное в сельском Успенском храме, что на Куйлюке (6 фунтов, 44 золотника, 48 долей серебра29) сопоставимо с количеством изъятого в сельских храмах Семиречья.
Процитированная выше статья из «Красноармейской газеты» имела не столько информационное, сколько назидательное значение. Сообщение о при-
26 Областной финансовый отдел.
27 Национализация храмов и закрытие религиозных учреждений г. Ташкента в период 1918—1930 гг.: Сб. документов Государственного архива г. Ташкента / сост. А. В. Махкамов. Ташкент, 2013. С. 72-73.
28 Цит. по: Жукова Л. И. Чтобы взлететь, птица должна быть гордой: Ташкентский период в тернистом пути архиепископа Луки — профессора хирургии В. Ф. Войно-Ясенецкого (март 1917 — март 1941). Ташкент, 2012. С. 174-175.
29 См.: Там же. С. 221.
близительном количестве конфискованного серебра занимает всего одну строчку. Для пропаганды изъятия церковных ценностей гораздо важнее был рассказ о полюбовно решенных вопросах: отец Александр Маллицкий признал непререкаемым право Советской власти на изъятие и продемонстрировал готовность всячески пойти ему навстречу. Ломакин, указав настоятелю на необходимость и полезность заявлять об этой позиции через прессу, разрешил заменить некоторые священные предметы на соответствующее количество серебра и оставить два комплекта богослужебной утвари. Узнав о таком «великодушии» членов Комиссии по изъятию, примеру протоиерея Александра Маллицкого, по замыслу Ломакина, должны были последовать и другие. Так выявлялось лояльное, «прогрессивное», духовенство, готовое не только жертвовать церковное имущество на нужды государства, но и поступаться канонами.
В действительности картина была иной. Есть много свидетельств тому, что в 1922 г. не все туркестанские священники и старосты признали непререкаемым право Советской власти на изъятие. Хотя о случаях открытого сопротивления неизвестно, но верующие здесь, как и по всей стране, ограждая священные сосуды от поругания, пытались разными способами утаить церковное достояние от членов комиссии. Такие сведения обнаруживаются в более поздних ревизионных актах. Например, после проверки наличия культового имущества ташкентской Пантелеймоновской церкви, произведенной милицией 16—18 сентября 1924 г. по предписанию Новогородского исполкома, был составлен список недостающего церковного имущества: «.5. Прибор для причастия: дискос, чаша, лжица, копье и звездица / [количество] 1 / Украден. 6. Дискос серебряный, золоченный, диаметр 5 9/8 вер[шков] с подносом под него в диаметр 3 9/8 вершков / [количество] 2 / Изъято Комиссией в 1922 г. 7. Звездица серебряная золоченная, вес 39 золотников / [количество] 1 / тоже. 8. Дарохранительница, латуневая, вызолоченная / [количество] 1 / негодная к употреблению]. 9. Дароносица серебряная, вызолоченная с прибором, вес 34 зол. / [количество] 1 / Украдена»30. Кроме того, согласно этому списку, из Пантелеймоновской церкви пропали (не указано, когда и каким образом) семь малых и больших икон, шесть из которых были украшены серебряными окладами. Подобный документ — «Список вещей, недостающих по описи, числящихся по старой церковной книге как изъятые и украденные из Петро-Павловского храма» — включен в приемо-сдаточную ведомость дел религиозных общин г. Ташкента за 1925 г.31 Власти расценивали подобные пропажи как «случаи симулирования церковниками ограбления храмов»32 и в этих «кражах» обвиняли самих настоятелей или старост, привлекая их к ответственности по уголовным статьям за воровство, или — по административным — за противодействие мероприятиям Советской власти.
В 1922 г. в верховный трибунал Туркестанской АССР поступило дело о сокрытии церковных ценностей благочинным Чимкентского округа протоиереем Александром Юновидовым. Это дело получило огласку, но не приговор — в ноябре 1922 г. Верховный трибунал Туркестанской республики Юновидова оправ-
30 Национализация храмов и закрытие религиозных учреждений г. Ташкента. С. 37, 40.
31 См.: Там же. С. 14-16.
32 Совершенно секретно: Лубянка. Сталину о положении в стране. Т. 1. Ч. 1. С. 129.
дал33. Незадолго до этого решения, в начале октября, отец Александр примкнул к небольшой группе авторитетных священников, выступивших против своего правящего архиерея (об этом — ниже), затем стал писать статьи на темы «Наука и религия», «Религия и социализм». Все это дает основания предполагать, что протоиерей Александр Юновидов был освобожден от ответственности в обмен на лояльность и обещание содействовать Советской власти. В конце мая 1923 г. он убедил духовенство и мирян Чимкентского благочиния в том, «что главою Церкви надо признать В.Ц.У., что Патриарх арестован, стар и не может управлять Церковью»34. Затем, покаявшись, отец Александр вернулся в Патриаршую Церковь и в начале 1930-х гг. подвергся репрессиям в Барнауле. События, происшедшие в 1922-1923 гг. в жизни этого почтенного туркестанского протоиерея, показывают, каким образом кампания по изъятию ценностей на практике становилась средством осуществления плана полного (а не только финансового) разгрома Церкви. Эксцессы, спровоцированные экспроприацией церковных ценностей, давали компрометирующий материал для воздействия на духовенство в целях привлечения их в раскольнические организации.
Согласно исследованиям священника Сергия Иванова, первые конкретные меры по организации задуманного еще в 1919 г. церковного раскола стали приниматься Госполитуправлением с 8-10 марта 1922 г.35 «Решительный сдвиг от "изъятия ценностей" к "расколу" наметился в деятельности Троцкого уже во второй половине марта, <...> в апреле Госполитуправление полным ходом занималось подготовкой церковного раскола, на деле реализуя программу Троцкого, одобренную Политбюро и объявленную 30 марта 1922 г. на секретном совещании председателей губисполкомов и секретарей партийных губкомов — делегатов XI съезда РКП(б)»36. В мае силами сотрудников 6-го секретного отдела ГПУ была создана раскольническая организация «Живая Церковь», образовано самочинное, с точки зрения Церкви, и единственно законное, с точки зрения властей, «Высшее церковное управление» (ВЦУ) и другие раскольнические группировки, к признанию которых преференциями, репрессиями и запугиванием склоняли всех священнослужителей. Следы этой работы мы обнаруживаем в Туркестане летом — осенью того же года.
Отчитавшись в «Обзоре политико-экономического состояния РСФСР за июль-август 1922 г.» о том, что изъятие ценностей «по всей Республике окончательно закончено»37, ГПУ приступило к завершающей фазе кампании. Вместо многочисленных явных и конспиративных «комиссий по изъятию» 13 октября 1922 г. была создана Комиссия по проведению отделения церкви от государства при ЦК ВКПб (т. н. Антирелигиозная комиссия). Собравшись 23 октября, чле-
33 См.: Туркестанская епархия в документах и комментариях. 1867-1918 / сост.: Р. В. Дорофеев, О. А. Илюшкина, Т. К. Стеклова. Ташкент, 2017. С. 271.
34 ГАФО. Ф. 791. Оп. 1. Д. 4. Л. 46.
35 См.: Иванов С. Н. Хронология обновленческого «переворота» в Русской Церкви по новым архивным документам. С. 27-29.
36 Иванов С. Н., свящ. «Совершенно секретно. Хранить конспиративно»: Протоколы неизвестной комиссии Л. Д. Троцкого по расколу Русской Православной Церкви (май — октябрь 1922 г.). С. 141.
37 Совершенно секретно. Лубянка: Сталину о положении дел в стране. Т. 1. Ч. 1. С. 218.
ны комиссии подтвердили правильность курса «деятельности ГПУ по вопросу о ликвидации Тихоновских сторонников, воздействуя на ВЦУ»38. На втором заседании 31 октября члены комиссии выслушали «Доклад о тихоновщине» начальника 6-го отделения секретного отдела ГПУ Е. А. Тучкова, который сообщил о результатах проделанной работы:
В первую очередь заменялись архиереи особо реакционного толка. Эта задача в течение пяти месяцев более чем наполовину выполнена, так, например: к настоящему времени в имеющихся в 68 епархий (так в тексте. — Публ.) уволено на покой: тихоновских архиереев около 100 человек, назначено в епархию правящими архиереями вновь посвященных живоцерковниками вдовых и холостых попов 11 человек, плюс к ним неправящими 4 человека, назначено и переведено старых служащих и при Тихоне архиереев, относящихся лояльно к Соввласти и церковному обновлению, 10 человек и таких же оставлено правящими в епархиях около 20 человек, находится совершенно без епископа 9 епархий и, наконец, ярых тихоновцев остается незамененными 5 человек. Таким образом, если даже из этих «лояльных» половинную часть отнести к тихоновцам, то получается, что половина тихоновских архиереев заменена обновленцами и полуобновленцами39.
Подсчитав, что «тихоновских приверженцев епископов осталось правящими около 65 человек», члены Антирелигиозной комиссии сформулировали для ГПУ и других ветвей власти следующие задачи:
<...> Б) Усилить борьбу с тихоновщиной, в чем бы она ни выражалась, хотя в сопротивлении ВЦУ в центре и на местах. В) Развернуть широко работу по очистке от тихоновского и вообще черносотенного элемента приходских советов в центре и на местах. Г) Повести ударным порядком смещение тихоновских епископов. Д) Провести через ВЦУ повсеместное публичное признание советской власти епархиальными советами, отдельными епископами и попами, а также приходскими советами. Предложить выполнить это к 1 января40. <...> Ж) Предложить ГПУ поставить хорошо дело с компрометацией попов здесь и на местах. З) Находящихся в Москве на покое отстраненных епископов водворить через ВЦУ в какой-либо отдаленный монастырь. <...> написать ряд статей по вопросам разложения церкви и распределить органы печати, в которых разместить эти статьи41.
Процитированные выше доклад Тучкова и протоколы Антирелигиозной комиссии проясняют смысл событий, которые происходили в Ташкентской епархии во второй половине 1922 — начале 1923 г. В это время архиепископ Иннокентий числился среди тех 65 архиереев, которые оставались верными Патриарху Тихону. В начале июня на этапе массированного изъятия ценностей Ташкентской епархии владыка продемонстрировал лояльность, публично подтвердив
38 «Не стесняясь никакими средствами». С. 78.
39 Там же. С. 81-82.
40 Имеется в виду 1 января 1923 г.
41 «Не стесняясь никакими средствами».. С. 79-81.
право советской власти на экспроприацию церковной собственности. Однако возможность нарушить канонические правила, отдавая евхаристические предметы, он не признал, в вопросе о высшем церковном управлении он также придерживался канонов. Много позже владыка Лука вспоминал об этом времени:
Отозвался раскол и у нас в Ташкентской епархии. Архиепископ Иннокентий, крайне редко сам проповедовавший, выступил со смелой, сильной проповедью о том, что в Церкви бунт и что необходимо сохранять верность Церкви Православной и Патриарху Тихону и не входить ни в какие сношения с «живоцерковным» епископом42.
Несмотря на то что архиепископ Иннокентий и некоторые из числа ташкентского духовенства не возражали в принципе против реформ и открыто говорили о возможности богослужебных новшеств, никто из них не собирался нарушать каноны и единство Церкви. Раскол в Туркестанской епархии организовывали так же, как и в центральных губерниях, — сверху, принудительно — только не в марте, а в более поздние сроки.
30 июня 1922 г. архиепископ Иннокентий получил из Москвы телеграмму:
Представителям прогрессивного духовенства Туркестана. Организуйте немедленно группы «Живая Церковь» на основе признания справедливости социальной революции и международного объединения трудящихся. Лозунг: белый епископат, пресвитерианское управление и единая церковная касса. Первый организационный всероссийский съезд группы «Живая Церковь» переносится на 3 августа 1922 г. Выбрать на съезд по три представителя от прогрессивного духовенства каждой епархии и от группы «Живая Церковь»43.
Возможно, на этом съезде присутствовал Ферганский благочинный протоиерей Алексий Микулин, потому что именно он сообщил архиепископу Иннокентию о решениях живоцерковников и о необходимости признания ВЦУ44.
Одновременно с внедрением обновленчества на организационном уровне началась идейная обработка «отстающей» Туркестанской епархии. Для подготовки раскола в Ташкенте провели ряд диспутов, на которых все тот же председатель комиссии по изъятию И. М. Ломакин развивал тему необходимости церковных реформ. 24 сентября 1922 г. в стенах бывшего кинотеатра «Колизей» состоялся организованный Санпросветом платный диспут на тему «Церковная революция». Оппонентом Ломакина выступил святитель Лука — тогда еще священник Валентин Ясенецкий-Войно.
Газеты рекламировали такие диспуты, подготавливая аудиторию к политически верному восприятию полемики. Формируя общественное мнение, советские идеологи внедряли в сознание верующих дихотомию «прогрессивные
42 Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. «Я полюбил страдание...»: Автобиография / запись Е. П. Лейкфельд. М.: Изд-во им. Св. Игнатия Ставропольского, 1998. С. 34.
43 Цит. по: Лисичкин В. А. Крестный путь Святителя Луки: Подлинные документы из архивов КГБ. М.: Троицкое слово, 2001. С. 21.
44 См.: Там же.
церковные революционеры» / «контрреволюционные тихоновцы». Автор статьи «Религиозный диспут» предупреждал:
Интерес диспута должен сосредоточиться на двух основных положениях. Церковная революция есть результат поражения церковной контрреволюции, свидетельство бессилия церкви, искание ею путей к спасению от окончательной гибели — это первое. <.> До сих пор ташкентский духовный мир всячески отмахивался от определения своего отношения к церковной революции, продолжая делать вид, будто все идет по-старому, поминая Тихона как Патриарха и главу церкви. Теперь святые отцы уже в Ташкенте должны, наконец, объяснить, с кем они — с прогрессивной ли частью церкви, ищущей примирения с Соввластью и революцией не на словах, а на деле, или же по-старому они будут тянуть линию Тихона, враждебную рабочим и крестьянам45.
Тогда жизнь еще могла вносить коррективы в «черно-белые» идеологические схемы.
Содержание речи отца Валентина Войно-Ясенецкого, его ораторский талант, его известность как отзывчивого врача и неутомимого проповедника вынудили газетчиков придерживаться фактов. Автору «отчетной» статьи «Религиозный диспут. Церковная революция» пришлось признать, что выступление «официального оратора тихоновцев» вызвало у аудитории огромный интерес: «Он ультимативно потребовал предоставить ему 2И часа для доклада, а когда президиум указал, что такие длинные доклады недопустимы в диспуте, объявил, что в таком случае он уходит»46. Отводя обвинения приверженности православия монархическому строю, отец Валентин заявил:
Нашей любовью пользовались всегда бедные люди. Мы не враги трудящихся. Мы не контрреволюционеры. У нас одни цели с революцией. Мы идем только иным путем, осуждая насилие. Если в период борьбы было расхождение между нами и революцией, теперь его не должно быть. Будем совместно строить новую жизнь47.
Такие же диспуты проводились в клубах железнодорожных рабочих, в других местах. Выступления владыки Луки разбивали главный тезис обновленцев о контрреволюционности тех, кто оставался верным Патриарху Тихону, и вызывали громкие аплодисменты рабочих48. Признание этого успеха в печати —
45 Туркестанская правда. № 52. 1922. 23 сент.
46 Там же. № 57. 1922. 28 сент.
47 Там же.
48 Святитель Лука вспоминал о своих диспутах с Ломакиным: «Мне приходилось в течение двух лет часто вести публичные диспуты при множестве слушателей с отрекшимся от Бога протоиереем Ломакиным, бывшим миссионером Курской епархии, возглавлявшим антирелигиозную пропаганду в Средней Азии. Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника от веры, и верующие не давали ему прохода вопросом: "Скажи нам, когда ты врал: тогда, когда был попом, или теперь врешь?" Несчастный хулитель Бога стал бояться меня и просил устроителей диспутов избавить его от "этого философа". Однажды, неведомо для него, железнодорожники пригласили меня в свой клуб для участия в диспуте о религии. В ожидании начала диспута я сидел на сцене при опущенном занавесе и вдруг вижу — под-
единичный случай. Исправляя свою ошибку, редакция опубликовала еще пару статей об этом диспуте. В одной из них, представленной как «письмо в редакцию священника А. Попова», сообщалось, что «щеголяющий золотым крестом докладчик на вопрос об изъятии церковных ценностей пустился позорно оправдывать Тихона»49. Тем самым на отца Валентина наводили подозрение в нежелании пожертвовать свой крест в помощь голодающим из солидарности с Патриархом Тихоном.
Постепенно туркестанские газеты взяли тот «бешеный тон»50, который, по мнению властей, был необходим для подготовки общественного мнения к осуждению неугодного властям духовенства. Инструкция Троцкого для печати от 24 марта 1922 г. свидетельствует о том, что, по его замыслу, агитационная кампания, сопровождающая изъятие церковных ценностей из действующих храмов, с первых же подготовительных этапов должна была стать инструментом для раскола и ликвидации Церкви:
Мы считаемся сейчас с попами не как с жрецами какой то религии, а как с группой граждан, которым государство доверило на известных условиях ценности. В этой группе граждан раскол. Одна ее часть. признает необходимость передать ценности для спасения голодающих, другая часть — князья церкви. противународные, — всемерно борется против этого, терроризуя низы. Задача агитации — поддержать сейчас эти низы против верхов51.
В конце августа партийная печать в Туркестанской АССР наконец-то приступила к реализации этой, главнейшей, цели кампании по изъятию ценностей. Появились статьи с такими заголовками: «Ограбление собора» (Туркестанская правда. № 29 за 23 августа 1922 г.), «Дело о сокрытии церковных ценностей» (Туркестанская правда. № 38 за 5 сентября 1922 г.). Одновременно духовенство и мирян Туркестанской епархии готовили к признанию ВЦУ — в газетах началась активная пропаганда реформаторства, идей церковного обновления, критический разбор православных канонов и догматов. С сентября по декабрь 1922 г. в «Туркестанской правде» было опубликовано около 15 статей на эти темы, среди них: «Инсинуации профессора Ясенецкого» (№ 55 от 26 сентября), «По поводу религиозного диспута (письмо в редакцию священника А. Попова)» (№ 62 от 3 октября), «Ташкентская реформация» (№ 66 от 7 октября), «Рабочие о церковной революции» (№ 67 от 8 октября), сразу две статьи в № 69 от 11 октября — «Дела церковные. Епископ на коне лжи» и опять «Инсинуации проф. Ясенецко-го», «Трагедия автокефалистов» (№ 121 от 14 декабря), «Профессорское пустос-вятство» (№ 124 от 22 декабря).
нимается на сцену по лестнице мой всегдашний противник. Увидев меня, крайне смутился, пробормотал: "опять этот доктор", поклонился и пошел вниз. Первым говорил на диспуте он, но, как всегда, мое выступление совершенно разбило все его доводы, и рабочие наградили меня громкими аплодисментами» (Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Указ. соч. С. 32).
49 Туркестанская правда. № 62. 1922. 3 окт.
50 Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) с предложениями о репрессиях против духовенства. 22 марта 1922 г. // Архивы Кремля. Политбюро и церковь. Кн. 1. С. 152.
51 Архивы Кремля. Политбюро и церковь. Т. 1. Кн. 1. С. 251.
Осторожный архиепископ Иннокентий, пытаясь и раскола избежать, и себя обезопасить, выбрал путь автокефалии. 1-3 октября 1922 г. он провел чрезвычайное собрание духовенства и мирян города Ташкента и ближайших населенных пунктов. 3 октября, «ввиду фактического прекращения деятельности Священного Синода и Высшего Церковного Совета, в связи с отречением патриарха Тихона»52, он объявил об автокефалии Туркестанской епархии и создании независимой Туркестанской Православной Церкви. На основании указа Патриарха Тихона и Св. Синода № 362 от 7/20 ноября 1920 г. автокефалия объявлялась на ограниченное время — с восстановлением канонического центра новая церковь «должна будет прекратить свою самостоятельность»53. Среди других пунктов декларации об автокефалии Туркестанской епархии:
<.> 2. Считать обязательным для всех священно-церковно-служителей безусловно-честное гражданство в Республике, которое состоит в признании Советской власти, подчинении ей и выполнении лежащих на каждом гражданине обязанностей.
3. Не допускать никакого вмешательства духовенства в политические дела, а тем более его участия в каких-либо контрреволюционных выступлениях или содействия последним, — потому что христиане не могут не сочувствовать тому государственному строю, который стремится уничтожить своекорыстное угнетение человека человеком или одного класса другим. Где прекращается господство богатых /капитализма/ и возвращаются человечески[е] права всем бедным, несправедливо угнетенным и обездоленным, — ибо в таком случае цели, преследуемые революцией, совпадают с целями христианства.
4. Точно также признать, что стремление революции достигнуть сближения народов /путем объединения трудящихся/ отнюдь не чуждо христианству, — напротив: верующие люди начинают сознавать, что разъединение, которое, по слабости человеческой, проникло даже в единый когда-то церковный мир, долженствующий [быть] миром братства и любви, — что это разъединение в новое время быстро идет на убыль, благодаря большому сближению христиан в житейских делах и более глубокому усвоению ими подлинного духа Евангелия; поэтому и всякая попытка в направлении к сближению христиан, — в форме, например, соединения Церквей, — способствующему осуществлению всемирного братства народов, должна быть ими приветствуема54.
Большинство автокефалий, объявлявшихся сторонниками каноничного управления во время пребывания Патриарха Тихона под арестом, были способом избежать подчинения обновленческому центру. Сохраняя евхаристическое общение и поминание, но формально отделяясь от Патриарха, автокефалисты пытались также дистанцироваться от предъявленных ему обвинений, подчеркивая свою аполитичность, лояльность, а в случае с декларацией Туркестанской
52 НА РУз. Ф. Р-2010. Оп. 1. Д. 4. Л. 52 об.
53 Там же. Л. 52 об. — 53.
54 Там же. Л. 54-54 об.
епархии — еще и солидарность с некоторыми революционными принципами. Но ни сочувствие государственному строю, ни идеи христианского социализма, ни даже признание и подчинение Советской власти, явно выраженные в документе об автокефалии, не могли помочь архиепископу Иннокентию. Немногим позже в центре так сформулировали позицию властей по отношению к автоке-фалистам: «.усилить борьбу с тихоновщиной, в чем бы она ни выражалась, хотя [бы] в сопротивлении ВЦУ в центре и на местах»55. А публичное признание советской власти епархиальными советами, отдельными епископами и священниками, которое предписали провести до 1 января 1923 г., засчитывалось только в том случае, если оно было сделано не самостоятельно, а через ВЦУ.
Эксперты из Антирелигиозной комиссии быстро разоблачили маневры с автокефалиями и самоуправляемыми приходами:
На местах замечается, что враждебное реформе духовенство, опираясь на возглавляемые реакционными элементами приходы, становится на путь провозглашения полной самостоятельности отдельных церковных общин. Под флагом этой самостоятельности скрывается тенденция отмежеваться от В.Ц.У. в ожидании возстановления законной церковной власти. <...> Поэтому комиссия поручила Г.П.У принять срочные меры к самому точному учету всех реакционных элементов, засевших в приходских советах и всех активных представителей духовенства, продолжающих в контакте с ними тихоновскую политику56.
Действенные меры против туркестанской автокефалии были применены немедленно, скорее всего, даже заранее. Еще в сентябре, как говорилось выше, в прессе началась атака на епископа Иннокентия и его ближайших помощников. Велась и другая, негласная, работа среди духовенства, так как от подписания декларации отказались члены епархиального совета протоиереи Сергей Уклон-ский и Григорий Брицкий, с ними и протоиерей Александр Юновидов.
После объявления об автокефалии чрезвычайно активизировался эмиссар обновленчества в Туркестане протоиерей Алексий Микулин. 16 ноября он сообщил владыке Иннокентию о своей принадлежности к «Живой Церкви». Получив это заявление, как пишет В. А. Лисичкин, владыка в письме «отечески предостерег его от ложного шага. В ответ протоиерей Микулин объехал города, области и провел ряд лекций об "обновлении церкви"», в которых опустился до грубо-материалистических заявлений и кощунственных высказываний в отношении святых мощей57.
Архиепископ Иннокентий, понимая, что его увольнение с кафедры — дело времени, стал готовить себе замену. Создав несколько викариатств, он попытался поставить на них епископов из числа хорошо знакомых ему священников. Надежным «тихоновцем» показался ему благочинный Аулие-Атинского округа недавний секретарь Ташкентского епархиального совета архимандрит Виссари-
55 «Не стесняясь никакими средствами»... С. 79.
56 Отчетный доклад Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) в Политбюро ЦК РКП(б) о проделанной работе. 12 декабря 1922 г. // Политбюро и Церковь. Т. 1. Кн. 1. С. 346.
57 Лисичкин В. А. Указ соч. С. 26.
он (Зорнин). На Ташкентскую викарную кафедру — в заместители себе — архиепископ Иннокентий готовил своего ближайшего помощника в деле противостояния ВЦУ отца Валентина Войно-Ясенецкого58. Но попытка рукоположить архимандрита Виссариона оказалась неудачной. После назначения, совершенного полным чином 12 (24?) ноября, хиротонию совершить не удалось, и отец Виссарион покинул Ташкент59. Нередко исследователи именно это событие выдвигают в качестве ближайшей причины внезапного оставления кафедры архиепископом Иннокентием. На самом деле, его отъезд произошел через два месяца после высылки из Ташкента архимандрита Виссариона, которая стала лишь звеном в цепи мероприятий кампании по изъятию неугодного властям туркестанского архиерея. Главным, как и в большинстве случаев тогда, стал рычаг раскола.
Каким образом удаляли Туркестанского архиерея, разделив ташкентское духовенство на две группы, рассказал позже, 2 мая 1923 г., протоиерей Сергий Уклонский в докладе участникам Первого обновленческого съезда духовенства и мирян Туркестанской епархии:
В начале января текущего года Туркестанская церковь считалась автокефальной, но уже раздавались голоса, что такое положение ненормально. Опыт тайного голосования, произведенный по распоряжению архиепископа Иннокентия, показал, что из 17 голосов ташкентского духовенства 8 высказалось за признание ВЦУ и только 9 голосов за сохранение автокефалии. Архиепископ Иннокентий после этого решил покинуть Туркестан и 29 января выехал из Ташкента, издав два указа: в первом говорилось, что он навсегда покидает Туркестан, а во втором, выпущенном под влиянием группы верующих, — что он отправляется в служебную поездку, сохраняя за собой всю полноту иерархической власти. 7 февраля архиепископ по прошению уволен ВЦУ на покой. Акт об автокефалии был уничтожен архиепископом Иннокентием60.
Епархиальный совет вышел из подчинения своему архиерею, но большая часть ташкентского духовенства, как явствует из процитированного доклада, поддерживала владыку. Тем более таких священников было много по всему Туркестану. Пройдет четыре месяца, и на этот Первый обновленческий съезд члены Епархиального совета (протоиереи Сергий Уклонский, Григорий Брицкий и Захария Филиппов) соберут только восемь священников. Обновленчество в
58 Святитель Лука многократно писал о том, что к должности Ташкентского архиерея его предназначил архиепископ Иннокентий. Самое раннее из этих упоминаний — в письме к племяннику в Марокко от 8 марта 1923 г.: «Архиепископ наш избрал меня своим преемником, и только Господь знает, чем буду я, хирургом ли Мароккским или епископом Ташкентским» (Лисичкин В. А. Указ соч. С. 46).
59 Архимандрит Виссарион (Зорнин/Зорин) не был заключен в тюрьму, как пишут многие историки среднеазиатского православия. Из Ташкента он вернулся к службе благочинным и настоятелем Никольской церкви г. Аулие-Аты, где и пробыл до лета 1923 г. (РГИА. Ф. 831. Д. 218. Л. 107-108).
60 Цит. по: Лисичкин В. А. Указ. соч. С. 60-61.
Туркестанской епархии было настолько слабо, что делегатов на Первом съезде оказалось всего 17 человек от пяти благочиний61.
Чтобы лишить архиепископа Иннокентия всякой поддержки и вынудить его оставить кафедру, власти нанесли удар по его репутации, разыграв карту церковных ценностей. Среди разнообразных клеветнических измышлений, распространяемых несколько месяцев в печати и устно, появилось обвинение в краже соборных драгоценностей. Историю для распространения клеветы сочинили в духе самого низкопробного пасквиля. «У нас здесь в духовном мире катастрофа, — писал из Ташкента журналист А. А. Рахов поэту А. В. Ширяевцу в Москву. — Архиепископ Иннокентий грешным делом в соборе с Масловым62 и парой других благочестивых типов припрятали в алтаре "золотце, серебрецо" про черный денек. Потом, как водится, поругались (а может быть, и не поделили?!) и один из длинноволосых (М. или Цветаев) татью в нощи проник в ГПУ и поведал "тайну велику". В результате властью предложено арх. Иннокентию удалиться от церковного управления»63.
Возможно, факт сокрытия церковных ценностей действительно присутство-вал64, но прямых доказательств вины архиепископа Иннокентия не было — все говорили только о слухах. Ломакин, сообщая, что отъезду архиепископа Иннокентия предшествовали «разоблачения в Туркестанской правде об интимной жизни епископа» и «все нарастающие слухи о сокрытии епископом церковных ценностей и спекуляцией ими»65, также не упоминал никаких конкретных фактов. Дезинформация распространялась для устрашения архиепископа Иннокентия и для того, чтобы объяснить его внезапный отъезд. На следующий день после отъезда, 30 января, в «Туркестанской правде» поспешили опубликовать его собственное объяснение, в котором также упоминаются некие слухи:
В силу особых личных обстоятельств текущего времени я признал необходимым отказаться от управления туркестанской епархией и выехать в пределы Европейской России для дальнейшего пребывания, передав административные функции управления епархиальному совету. Прощаясь с населением Ташкента, прошу никого не винить в моем отъезде, не веря никаким возможным слухам на этот счет66.
В литературе встречается история о высылке архиепископа Иннокентия силами ГПУ: «Среди ночи в дом архиепископа явились чекисты с предписанием о немедленном выезде из Туркестанского края, дали три часа на сборы, а потом
61 См.: Лисичкин В. А. Указ. соч. С. 62.
62 Скорее всего, речь идет о прот. Александре Маллицком, бывшем в то время настоятелем кафедрального собора.
63 Цит. по: Жукова Л. И. Указ. соч. С. 164-165.
64 Сведения об утрате имущества из кафедрального собора есть, но нет данных, когда это произошло: «Расхищено 16 антиминсов, два архиерейских облачения, сосуды, кресты, кадила, евангелия и др. Похищение совершено, очевидно, в целях запастись инвентарем для совершения служб на дому» (Туркестанская правда. 1923. 16 сент.).
65 Туркестанская правда. 1923. № 23. 8 февр.
66 Цит. по: Жукова Л. И. Указ. соч. С. 165.
"услужливо" посадили на идущий в Россию поезд»67. Однако этот не поддержанный документами рассказ вызывает сомнения. Владыка Лука, который с самого начала активно участвовал в организации движения за сохранение архиепископа Иннокентия для епархии, полагал, что прямого силового воздействия не было, что было только собственное решение архиерея и уведомление об увольнении от ВЦУ. Прекрасно зная обо всем, что сделано для удаления архиепископа Иннокентия, владыка Лука был уверен, что у того была возможность вернуться в Ташкент. В письме от 4 июня 1923 г., отслужив в кафедральном соборе свою первую архиерейскую литургию, владыка Лука писал в Москву архиепископу Ин-нокентию68:
Очень тяжело, почти уже невыносимо жить без вас и на своих плечах нести все тяжкое бремя руководства паствой вашей среди захлестывающих волн церковной революции. <...> Не могу скрыть от вас, что ваш образ действий причинил мне тяжелые боли, острую душевную боль. Зачем вы уехали? Зачем не вернулись, когда это было так возможно? Зачем так легко и скоро решили подать прошение об увольнении на покой? <...> Знаете ли, что в Москве в ГПУ Назарову69 сказали, что преосвященный Петр Тверской 8 месяцев правил своей епархией после того как ВЦУ его уведомило? Тяжело мне ставить Вам эти вопросы, но и еще тяжелее молчать. Я хорошо знаю, что поступать иначе вы были не способны по коренным свойствам вашего ума, души и характера. Я давно привык ценить в вас мудрую осторожность, но я думаю, что в тяжелую минуту испытания эти ваши ценные качества оказались неподходящими. Я думаю, что вы не должны были покидать стада, на которое напали волки70.
Пропаганда и агентурная работа сделали свое дело — архиерей оставил епархию на волю епархиального совета, члены которого готовы были признать ВЦУ. По плану Антирелигиозной комиссии всех тихоновских архиереев следовало удалить с кафедр к концу 1922 г. В Туркестане это произошло на месяц позже — отставание от центра сокращалось.
Священники и миряне Ташкента приложили много усилий, чтобы вернуть на кафедру своего архиерея — собрали «совет делегатов», писали письма, прошения, его самого умоляли не уезжать, добились письменного разрешения ГПУ на его возвращение, писали и посылали депутатов в Москву: в ВЦУ, в Госполитуправление, во ВЦИК к Калинину, к самому владыке. В Москве им пообещали, что «владыка Иннокентий будет возвращен после суда над Святейшим, если
67 Владимир (Иким), митр. По стопам апостола Фомы. Христианство в Центральной Азии. М., 2018. С. 545.
68 К этому времени архиепископ Иннокентий (Пустынский) уже признал ВЦУ, стал участником Первого обновленческого собора (23 мая — 9 апреля 1923 г.), затем принял от ВЦУ назначение на обновленческую Курскую кафедру.
69 Назаров Ф. П., председатель общего собрания приходов Ташкента, возглавлял делегацию, отправленную в марте в Москву с ходатайством о возвращении архиепископа Иннокентия на кафедру.
70 Цит. по: Лисичкин В. А. Указ. соч. С. 85-86.
он ничем преступным не связан со Святейшим»71. Усилия для сохранения канонической власти были предприняты беспрецедентные — и это еще одна особенность проведения кампании по изъятию ценностей в Туркестанской епархии.
Четыре месяца после отъезда правящего архиерея продолжалась борьба за епархиальное управление двух групп, а именно: малочисленных сторонников ВЦУ и многочисленных сторонников Патриарха Тихона — священников и мирян. Ход ташкентских событий во многом определялся тогда участием святителя Луки, этого исключительного человека, служившего Церкви со всем своим энтузиазмом и мужеством, умом и всеми своими многочисленными талантами. Он и протоиерей Михаил Андреев успешно в многочисленных воззваниях, проповедях, лекциях разоблачали ложь обновленческого ВЦУ, проницательно увидев в раскольниках проводников кампании по изъятию церковных ценностей и кампании по изъятию канонического управления Ташкентской епархией и всей Церковью. Занимаясь богословским просвещением своей паствы, в апреле 1923 г. отцы Михаил и Валентин подготовили список с теми каноническими правилами, которые пытались отменить живоцерковники. Среди этих правил некоторые были связаны с попытками обновленцев оправдать конфискацию священных сосудов. В этом документе со ссылкой на святителя Симеона Со-лунского объяснялось: «Всякую вещь, посвященную имени Божию, должно почитать, какая бы она ни была, — глиняная, каменная, деревянная или другая какая-нибудь... И так как эти вещи носят на себе имя Божие, то им никто не может дать другого призвания»72.
О вине обновленцев в расхищении государством церковного достояния и в гонениях на священнослужителей отцы Валентин и Михаил писали в воззвании «Почему мы не признаем ВЦУ»:
Вся народная масса Русской Церкви отшатнулась от «Живой Церкви» и ее разновидностей, объединенных Высшим церковным Управлением и не просто осталась равнодушной, а именно отшатнулась с негодованием и омерзением <...> Народ увидел поругание Святыни, с негодованием и ужасом народ узнал, что это поругание исходит от тех, кому поручено было хранить Святыню <...> Народ увидел, что служители Христа, проповедники Евангелия любви, кротости и мира, вступили на путь неслыханных насилий над предстоятелями, епископами, пресвитерами, своими братьями и отцами73.
Только после ареста владыки Луки и протоиерея Михаила 10 июня 1923 г. и высылки осенью того же года практически всего туркестанского староцерковного духовенства обновленцы смогли занять давно уже переданные им по документам храмы.
Главных целей у организаторов кампании было две — изъять как можно больше ценностей и, расколов духовенство, заменить церковную иерархию и наиболее авторитетных священников на своих ставленников. Из-за бедности
71 Открытое письмо протоиерея Михаила Андреева от 23 марта 1923 г. // Лисичкин В. А. Указ. соч. С. 47-48.
72 Лисичкин В. А. Указ. соч. С. 58.
73 Там же. С. 32.
Туркестанской епархии кампания здесь началась позже, были пропущены некоторые первоначальные мероприятия, не было открытых конфликтов и массовых судебных процессов, количество собранных церковных ценностей было незначительным. Самой важной стала вторая цель. Удаление сторонников Патриарха Тихона и подчинение Туркестанской епархии ВЦУ происходило в особых условиях. На первых этапах кампании обновленцы здесь полностью отсутствовали (для 1922 года можно с уверенностью говорить только об одном священнике, состоявшем в общении с раскольниками из «Живой Церкви») и затем были весьма немногочисленны. Завершающий этап кампании чрезвычайно затянулся. Агитационная кампания по дискредитации духовенства на материалах кампании по изъятию в Туркестанской епархии была малоэффективна — она подействовала в случае с архиепископом Иннокентием, однако пропагандистам раскола не удалось подорвать доверие к Патриарху Тихону и его сторонникам. Ташкентские священники занялись просвещением паствы, развернули полемику с раскольниками, вместе с мирянами организовали активное противодействие установлению власти обновленческого ВЦУ, пытаясь вернуть на кафедру архиерея, найти нового, сохранить автокефалию. И только силовыми методами их сопротивление расколу было остановлено. Изъятие главной ценности Туркестанской епархии — двух законных архиереев — серьезно нарушило мир православных верующих Средней Азии. Даже возвращение 27 июня 1923 г. Патриарха Тихона к управлению Церковью не предотвратило смуту, разделения и даже вражду среди староцерковного духовенства и мирян Туркестанской епархии. Последствия паралича единства Церкви, организованного властями в ходе кампании по изъятию ценностей, сказывались здесь еще много лет.
Список литературы
Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. 1922-1925 гг. / сост.: Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. Новосибирск: Сибирский хронограф; М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1997-1998. Владимир (Иким), митр. По стопам апостола Фомы. Христианство в Центральной Азии. М.: М-Сканру, 2018.
Газов Е. А. Изъятие церковных ценностей в Московском уезде в 1922 г. // Московские
епархиальные ведомости. 2009. № 9-10. С. 156-159. Жукова Л. И. Чтобы взлететь, птица должна быть гордой. Ташкентский период в тернистом пути архиепископа Луки — профессора хирургии В. Ф. Войно-Ясенецкого (март 1917-март 1941). Ташкент: Изд-во журнала «8А№АТ», 2012. Иванов С. Н., свящ. Почему отнятое у Церкви не спасло голодающих. Изъятие церковных ценностей в 1922 году: исторические предпосылки, цели и последствия // Журнал Московской Патриархии. 2022. № 2. С. 50-61. Иванов С. Н., свящ. «Совершенно секретно. Хранить конспиративно». Протоколы неизвестной комиссии Л. Д. Троцкого по расколу Русской Православной Церкви (май — октябрь 1922 г.) / вступ. ст., публ. и примеч. С. Н. Иванова // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 107. С. 134-166. Иванов С. Н. Хронология обновленческого «переворота» в Русской Церкви по новым архивным документам // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2014. Вып. 58. С. 24-60.
Казанцев В. А. Образование епархии (Рукопись) // Архив Комиссии по канонизации святых Казахстанского Митрополичьего округа.
Конфессиональная политика советского государства. 1917-1991 гг.: Документы и материалы: в 6 т. / ред. А. Сорокин, отв. сост. М. И. Одинцов; сост. Ж. В. Артамонова, Н. М. Волхонская и др. Т. 1. Кн. 1-4. М.: Политическая энциклопедия, 2018.
Лисичкин В. А. Крестный путь Святителя Луки. Подлинные документы из архивов КГБ. М.: Троицкое слово, 2001.
Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. «Я полюбил страдание...»: Автобиография / запись Е. П. Лейкфельд. М.: Изд-во им. Св. Игнатия Ставропольского, 1998.
Мазырин А. В., свящ. Церковь Патриарха Тихона и изъятие святынь богоборческой властью // Церковь. Богословие. История. 2022. № 3. С. 162-176.
Национализация храмов и закрытие религиозных учреждений г. Ташкента в период 1918-1930 гг.: Сб. документов Государственного архива г. Ташкента / сост. А. В. Мах-камов. Ташкент, 2013 (Рукопись) // Архив Ташкентского епархиального управления.
«Не стесняясь никакими средствами»: Материалы Комиссии ЦК РКП(б) по вопросам отделения церкви от государства. Октябрь-декабрь 1922 г. / публикацию подготовили О. Ю. Васильева, М. М. Горинов // Исторический архив. М.: АИА. 1993. № 2. С. 76-89.
Совершенно секретно. Лубянка — Сталину о положении в стране (1922-1934): Сб. док.:
'1Л-У ^ллла V -1 шшп^у ^ нилиж^ипп .о V х^сипч»' \ .
в 10 т. Т. 1. Ч. 1: 1922-1923 / ред.: А. Н. Сахаров, Г. Н. Севостьянов. М.: ИРИ РАН, 2001.
Туркестанская епархия в документах и комментариях. 1867-1918 / сост. Р. В. Дорофеев, О. А. Илюшкина, Т. К. Стеклова. Ташкент: ИПК «ГЛ022А», 2017.
"In the Centre and in the Regions". Features of the Campaign to Confiscate Church Valuables, and the Organisation of a Schism in Turkestan Diocese (1922—1923)
Abstract: The article describes the first period of the Soviet government's systematic struggle against the Russian Orthodox Church using the example of Turkestan and Tashkent dioceses. It was an organised, tightly centralised campaign that began under the pretext of the need to confiscate all church valuables to help the hungry. The
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2023. Vol. 110. P. 101-124 DOI: 10.15382/sturII2023110.101-124
Ekaterina Ozmitel, Doctor of Sciences in History, Leading Researcher, Research Centre for Modern History of Russian Orthodox Church St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities,
Moscow, Russia katerina.ozmitel@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3671-9493
E. Ozmitel
real goal of the campaign was to solve the financial problems of the Soviet state at the cost of destroying the Church (confiscation of valuables and organisation of the Renovationist schism). In 1922, there were extremely few valuable items in churches of Turkestan ASSR; nevertheless, in the summer, with a delay of several months, the confiscation of church values was carried out there. The details of the confiscation procedure are shown using the example of churches of Alma-Ata, Tashkent, and rural churches. The second goal of the confiscation campaign, i.e. the elimination of the canonical system of church administration and its replacement with renovationist structures, was achieved by mid-1923 in the Turkestan diocese. The specifics of achieving this goal were clarified by comparing the local church chronicle with the central plan of the campaign. Due to this, it became possible for the first time to explain the logic of the events that took place in Tashkent in late 1922 — early 1923, and to explain the reasons for Archbishop Innokenty's (Pustynsky) sudden refusal to work in the administration of Turkestan diocese and for his departure from Tashkent.
Keywords: Russian Orthodox Church in Central Asia and Kazakhstan, state-confessional relations in Soviet Union, repression, Renovationist schism, Christianity in Uzbekistan and Turkmenistan, St. Luka (Voino-Yasenetsky), Archbishop Innokenty (Pustynsky).
References
Dorofeev R., Iliushkina O., Steklova T. (eds) (2017) Turkestanskaia eparkhiia v dokumentakh i kommentariiakh. 1867—1918. Tashkent (in Russian).
Gazov E. (2009) "Iz»iatie tserkovnykh tsennostei v Moskovskom uezde v 1922 g.". Moskovskie eparkhial'nye vedomosti. 2009, no. 9—10, pp. 156—159 (in Russian).
Ivanov S. (2014) "Khronologiia obnovlencheskogo "perevorota" v Russkoi Tserkvi po novym arkhivnym dokumentam". Vestnik PSTGU. Ser. II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2014, vol. 58, pp. 24—60 (in Russian).
Ivanov S., priest (2022) "Pochemu otniatoe u Tserkvi ne spaslo golodaiushchikh. Iz»iatie tserkovnykh tsennostei v 1922 godu: istoricheskie predposylki, tseli i posledstviia". Zhurnal Moskovskoi Patriarkhii, 2022, no. 2, pp. 50—61 (in Russian).
Ivanov S., priest (2022) ""Sovershenno sekretno. Khranit' konspirativno". Protokoly neizvestnoi komissii L. D. Trotskogo po raskolu Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi (mai — oktiabr' 1922 g.)". Vestnik PSTGU. Ser. II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2022, vol. 107, pp. 134— 166 (in Russian).
Leikfel'd E. (ed.) Luka (Voino-Iasenetskii), archbishop. "Ia poliubil stradanie...": Avtobiografiia. Moscow (in Russian).
Lisichkin V. (2001) Krestnyiput' Sviatitelia Luki. Podlinnye dokumenty iz arkhivov KGB. Moscow (in Russian).
Mazyrin A., priest (2022) "Tserkov' Patriarkha Tikhona i iz"iatie sviatyn' bogoborcheskoi vlast'iu". Tserkov'. Bogoslovie. Istoriia, 2022, no. 3, pp. 162—176 (in Russian).
Pokrovskii N., Petrov S. (eds) (1997—98) Arkhivy Kremlia. Politbiuro i Tserkov'. 1922—1925gg. Novosibirsk; Moscow (in Russian).
Sakharov A., Sevost'ianov G. (2001) Sovershenno sekretno. Lubianka — Stalinu o polozhenii v strane (1922-1934). Vol. 1, pt. 1: 1922-1923. Moscow (in Russian).
Sorokin A. et al. (ed.) (2018) Konfessional'naia politika sovetskogo gosudarstva. 1917-1991 gg.: Dokumenty i materialy. Vol. 1, books 1-4. Moscow (in Russian).
Vasil'eva O., Gorinov M. (eds) ""Ne stesniaias' nikakimi sredstvami": Materialy Komissii TsK RKP(b) po voprosam otdeleniia tserkvi ot gosudarstva. Oktiabr'-dekabr' 1922 g.". Istoricheskii arkhiv. Moscow, 1993, no. 2, pp. 76—89 (in Russian). Vladimir (Ikim; metropolitan) (2018) Po stopam apostola Fomy. Khristianstvo v Tsentral'noi Azii. Moscow (in Russian).
Zhukova L. (2012) Chtoby vzletet', ptitsa dolzhna byt' gordoi. Tashkentskii period v ternistom puti arkhiepiskopa Luki — professora khirurgii V. F. Voino-Iasenetskogo (mart 1917 — mart 1941). Tashkent, 2012 (in Russian).
Статья поступила в редакцию 05.12.2022 The article was submitted 05.12.2022
