CC BY
47
Клуб ИВИ
КУЗНЕЦОВ Анатолий Михайлович,
доктор ист. наук, профессор кафедры международных отношений Восточного института - Школы региональных и международных исследований ДВФУ (г. Владивосток). Электронная почта: kuznetsov.2012@mail.ru.
УДК 303.01. 304.2, 792
В поиске целостности или Заметки учёного с полей международного сотрудничества АТР в сфере искусства
Ключевые слова: антропология, целостность, методология, взаимопонимание, междисциплинарный подход, искусство театра, Л. И. Анисимов
В статье на основе анализа работы на основе системы Станиславского российского режиссера Л. И. Анисимова в Японии, ставятся вопросы, связанные с проблемой целостности восприятия мира в искусстве и науке. На основе исследования сделан вывод о том, что, несмотря на декларируемое развитие междисциплинарных (полидисциплинарных) исследований, в науке сохраняется серьёзная проблема формирования оснований для проведения междисциплинарного синтеза. В то же время, как показывает и пример Анисимова, искусству удаётся реализовать целостное представление проблем, актуальность которых выходит за рамки отдельных стран. Поэтому предлагается вывод о необходимости научного анализа средств достижения искусством подобных результатов. Другое актуальное направление исследований для получения реального синтеза достижений отдельных дисциплин связывается с внедрением антропологического подхода и выявлением реальных механизмов познавательной деятельности в науке и искусстве.
Статья подготовлена в рамках выполнения Государственного задания Министерства образования и науки РФ «Формирование нового международного порядка в Азиатско-Тихоокеанском регионе и национальные интересы России», код проекта 1430.
После защиты в январе 1997 г. в Институте истории материальной культуры (Санкт-Петербург) докторской диссертации, которая была связана с исследованием вопросов первоначального освоения человеком Американского континента и островной зоны Северной Паци-фики (включая Японские острова), настало время подумать о дальнейшем направлении исследований. Предшествующая деятельность в сфере научной теории подготовила меня к признанию значимости антропологического подхода в социально-гуманитарной отрасли знаний, актуальность которого, сами того не ведая, обосновали и теоретики постмодерна. Такой подход направлен на выявление роли и значения участия людей в различных сферах деятельности [2]. Весьма кстати оказалось то, что ещё с конца 1996 г. в ДВГУ ректорат и непосредственно мой университетский друг М. Ю. Шинковский активно
работали над созданием Владивостокского института международных отношений Азиатско-Тихоокеанского региона (ВИМО АТР). Идея была поддержана самым активным образом мэром Владивостока В. И. Черепковым Поскольку я уже в апреле 1997 года был «обременён» докторской степенью, а ещё ранее изложил Шинковскому идею развития антропологии в этой новой сфере (международные отношения), и он её принял, то получил приглашение на должность профессора соответствующей кафедры этого Института. Так и настал для меня момент развивать антропологическое направление исследований. Правда, вскоре Михаилу Юрьевичу пришлось целый вечер «заламывать мне руки», чтобы уговорить принять освободившиеся должности декана факультета политических наук и социального управления и заведующего кафедрой Института, которая мыслилась сначала как кафедра документоведения по управленческой части или что-то вроде того. Пришлось согласиться при условии, что мне дадут создать кафедру социальной и политической антропологии. В результате 30 июня 1998 г. такая кафедра была создана, что вызвало разные толки у многих «обществоведов» университета, так как это была одна из первых кафедр такого рода в стране. Раньше нас кафедры антропологического профиля были открыты в СПбГУ (кафедра социальной антропологии), Высшей школе экономики (кафедра политической антропологии) и ряде других центральных вузов. Но это был только формальный шаг, который ещё нужно было подкрепить реальными делами.
К сожалению, встряхнувшая страну перестройка открыла дорогу всякого рода «самозванчеству», когда в новое и мало кому ещё понятное поле антропологии устремились разные сомнительные деятели. Поэтому, чтобы законно войти в профессиональное сообщество, я подал заявку и по рекомендации двух коллег был принят в 1998 г. в члены недавно созданной Европейской ассоциации социальных антропологов (European Association of Social Anthropologists). Так появилась возможность участвовать в конгрессах Ассоциации в Копенгагене, Вене и Бристоле (2002, 2004, 2006 гг.). Это было тем более значимо, что во время работы со студентами-международниками у них появился интерес к теме возникновения университетов в Западной Европе. Так что я получил возможность непосредственно разрабатывать и эту тему. К сожалению, пропустил Барселону (1998 г.) и Краков (2000 г.). Кстати, небольшая ремарка по поводу отношения к антропологии у «них». По сложившейся традиции, мэрии городов, в которых проходит конгресс Ассоциации, устраивают приёмы для его участников. Так что побывал и на этих примечательных мероприятиях в указанных городах. Когда в 2010 г. состоялся конгресс в Париже, на который я не попал, поинтересовался у коллег: «Приём был? В мэрии?» Ответ оказался и на этот раз положительным. Участие в работе Ассоциации позволило реально усвоить базовые принципы и дискурсивные практики зарубежной традиции этой области знаний. За данной традицией стоит уже более чем столетняя история, которая позволила раскрыть широчайший спектр возможностей антропологических исследований, не сводящихся только к анализу этнографических реликтов и экзотов. Не случайно, по крайней мере, в Западной Европе диплом антрополога, как показали беседы с зарубежными
коллегами, является условием хорошего трудоустройства, в том числе и на поприще дипломатии.
Очень скоро для меня стало очевидно, что реализация идеи антропологии политики и международных отношений будет успешной, если под неё будет подведена серьёзная теоретическая основа. Ведь только добротная («сильная») теория может предоставить нам возможность целостного рассмотрения изучаемых проблем. Размышления по этому поводу совпали для меня с выходом на наследие фактически основателя нашего, точнее, ещё Государственного дальневосточного, университета (ГДУ) С. М. Широкогорова. Речь идёт прежде всего о теории этноса, объясняющей причины многообразия общностей людей [8; 11]. Как оказалось, именно теория этноса Широкогорова даёт ключ к пониманию многих злободневных проблем современности. Однако для её понимания ещё было необходимо набраться опыта пребывания в иноэтничной среде, но затем стало ясно и не только это. Вскоре такие возможности представились. Так, пришедший на реорганизованную кафедру В. Н. Соколов продолжил свою работу в Координационном совете международного сотрудничества стран АТР, который в 1997, а затем в 1999, 2001 и 2003 провёл во Владивостоке конференцию и три форума по теме «Российские соотечественники в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Перспективы сотрудничества». Следует отметить, что это были одни из первых серьёзных начинаний в регионе по работе с зарубежными соотечественниками, которые были поддержаны Администрацией Президента Российской Федерации. Примечательно, что конференцию 1997 г. открыл А. В. Серегин -зам. председателя Комиссии по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации. В мероприятии приняли тогда участие, в частности, А. Пронин (бывший военный и профессор Калифорнийского университета) и религиозный деятель М. Сторчило (также из США). Воспоминания Сторчило о том, как он после ареста родителей уходил в Китай из ставшего «красным» Владивостока, как в Шанхае попал в Русский полк, как там, занявшись боксом, побил чемпиона британского флота и т. д., придавали особенно живой характер проходившим встречам. На состоявшихся во время работы Форумов конференциях уже тогда обсуждались насущные проблемы. Например, человеческий потенциал и проблемы социально-экономического развития Дальнего Востока, роль интеллектуального потенциала в повышении инвестиционной привлекательности восточных территорий России, демографические процессы и миграционная политика на Российском Дальнем Востоке, Тихоокеанская Россия и даже проект «Русский остров». Участие в этих заседаниях, позволявших узнать о том, что такое «наши» за границей, представляло несомненный интерес для понимания явления диаспоральных этнических образований [12; 13].
Но совершенно неожиданное поле для исследований выкристаллизовалось после того, как В. Н. Соколов привёл меня в конце 1997 г. к Л. И. Анисимову - режиссеёру Владивостокского камерного театра драмы (бывший Театр юного зрителя). Выходец из Екатеринбурга (Свердловска) он учился на актёрском факультете в своём родном городе, а затем на режиссёрском факультете Московского театрального института им. Б. В. Щукина. Леонид Иванович - заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1993 г.), помимо своей основной де-
ятельности занимался ещё постижением системы К. С. Станислав- фото 1-ского, которая, как и всякое значимое авторское явление, оказалась Приглашение на
1 /Ш0 1 ч Первую владиво-
не всем доступна «со стороны». Приехав во Владивосток (1981 г.) и ст0кскую биеннале
обладая широким кругозором и счастливой проницательностью, он визуальных ис-
привлёк со временем для обсуждения так или иначе связанных с этой кусств-системой вопросов различных специалистов, в том числе и философа С. Е. Ячина. Появление какого-то антрополога и у Анисимова вызвало неоднозначные реакции, но я ему объяснил что-то про театральную антропологию и, наверное, с некоторым сомнением мне было дозволено появляться на «четвергах» у него в театре, являвшихся неким интеллектуальным центром, сменившим прекративший к тому времени свою деятельность клуб «Достояние». Кроме различных представителей «учёной братии», здесь появлялись самые разные люди: «и герой, и мореплаватель, и плотник». Уже это обстоятельство делало его кабинет в театре отличной площадкой для антропологического наблюдения. Тем более, что представлялся удобный случай как-то расширить мой опыт пребывания в околомузыкальной среде и знания, полученные из лекций известного специалиста по истории и теории джаза и рока Л. Б. Переверзева, прочитанных в нашем городе. Но оказалось, что наш театр Драмы ещё со второй половины 1980-х гг. активно развивал международное сотрудничество в сфере театрального искусства.
Уже в 1993 г. по инициативе Л. И. Анисимова в нашем недавно открытом городе был проведён международный театральный фестиваль. Затем прошли зарубежные гастроли театра, в том числе в Париже. В момент моего появления «интеллектуальный центр» при театре при поддержке всё того же В. И. Черепкова занимался организацией 1-й Владивостокской биеннале визуальных искусств, в рамках которой должна была пройти международная конференция «Запад-Восток: К. С. Станиславский и искусство взаимопонимания на рубеже веков». К этой акции, благодаря наработанным связям Л. И. Анисимова, привлекались японские и американские театры, театральные деятели из Сиэтла, Такомы (США) и Токио, а также другие участники.
Уже сама тематика конференции и состав её участников, как и формат Биеннале, задавали тот необходимый международный ракурс, который имел также прямой выход в сферу антропологии.
КООРДИНАЦИОННЫЙ СОВЕТ МЕЖДУНАРОДНОГО КОНГРЕССА ТЕРРИТОРИЙ СТРАН АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА
т
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ КОМИССИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПО ДЕЛАМ ЮНЕСКО •
КАМЕРНЫЙ
ТЕАТР ДРАМЫ •
ПРИМОРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ ИМ.
В.К. АРСЕНЬЕВА •
ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ИСКУССТВ
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
■ВОСТОК-ЗАПАД СТАНИСЛАВСКИЙ И ИСКУССТВО ВЗАИМОПОНИМАНИЯ НА РУБЕЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ"
7-9 АПРЕЛЯ 1 99В ГОДА ВЛАДИВОСТОК
Так что по мере своих возможностей постарался включиться в этот процесс. После того, как я послушал результаты исследований про систему Станиславского самого Леонида Ивановича, стало ясно, что он, исследуя «жизнь человеческого духа», со своей стороны выходил в поле тех теоретических проблем, которыми начинал заниматься и я сам. В этом поле снимались границы отдельных дисциплин, размывалось различие субъекта и объекта исследований, а произведения искусства становились одним из способов серьёзного постижения реальности. В целом же это поле замыкалось на проблему творчества и творческих состояний как в искусстве, так и в науке. Размышление над проблемами такого рода и подвигли меня предложить слоган для Биеннале «От мира театра, к театру мира», который и был официально принят. Так вся эта «неосновная», не связанная с университетским процессом сфера стала для меня неотъемлемой частью новых научных изысканий.
Фото 2. Конференция успешно прошла 7-8 апреля 1998 г. на базе Музея Программа кон- им. В. К. Арсеньева. Во время конференции были проведены круглые ференции 1998г. столы «Уроки К. Станиславского и поиск новой педагогики искусства.
Оформление - Проект Международного института театра» и «Проект создания во А Камажв Владивостоке Центра развития средств взаимопонимания». В контексте своих работ по изучению наследия С. М. Широкогорова я занялся его исследованиями по такому явлению, как шаманизм. Это примечательное явление, возникнув намного ранее других практик человеческой жизнедеятельности, оказало на них своё влияние [9]. Обнаружив после общения с Л. И. Анисимовым совпадение взглядов наших двух классиков, тогда я смог предложить доклад на тему «Психология творчества К. С. Станиславского и проблема формирования театрального искусства». Примечательно, что несколько необычный характер конференции, сопровождавшейся театральными представлениями Биеннале, открывал новые возможности и для научных исследований. Например, среди участников этого действия был и традиционный театр Кёген-Но из Японии. После его спектакля состоялась встреча со зрителями, во время которой один из актёров поведал, что для исполнения пьес им необходимо входить в особое состояние, которое он определил как «пустоту». С научной точки зрения, речь идёт об «изменённом состоянии сознания», с которым связана и шаманистская практика, и вообще творческие состояния. Вот и так сегодня пересекаются наука и искусство.
Но было ещё и неформальное общение. Во время таких встреч американские участники стали задавать мне вопросы о шаманизме,
спрашивали и о более известном им культе вуду, о котором я мало что знаю до сих пор. Поскольку шаманизм, как было уже сказано, связан с иррациональными, выходящими за рамки обыденности, состояниями человека, теми же сновидениями, то разговоры о нём вызвали неожиданные, но очень интересные откровения у некоторых гостей из-за рубежа о пережитом ими личном опыте.
Осенью же 1998 г. состоялась поездка нашего Камерного театра драмы во главе с Леонидом Ивановичем в Америку. Спектакли театра и мастер-классы Анисимова мели здесь большой успех. Достаточно сказать, что мэрия Сиэтла учредила в своём городе день Владивостокского камерного театра драмы. Слухи о каком-то русском, который очень убедительно и ярко рассказывает о творчестве, дошли тогда в Сиэтле и до самого Б. Гейтса. Глава Майкрософта в это время взялся за разработку самопрограммирующегося компьютера и вопросы творчества его тоже очень занимали. Поэтому он «выкроил» время и пригласил Л. И. Анисимова к себе на беседу. Кстати, математик Барт Смит, поработавший на Майкрософт и ставший под сорок лет состоятельным пенсионером, приобрёл себе роскошный двухэтажный дом, а после этого решил на досуге также подвязаться на ниве театрального искусства. Так он оказался в театральном коллективе Сиэтла и участвовал в нашей Биеннале и других мероприятиях. Для меня же более примечательно было другое известие. Вернувшись из Америки, Леонид Иванович рассказал, как во время общения с американцами он упомянул что-то про антропологию. К его удивлению, слушатели здесь сразу закивали головами в знак того, что понимают, о чём он говорит. Наверное, тогда и он сам стал более серьёзно относиться и к нашему присутствию.
Важнейшим итогом усилий Анисимова по развитию международного сотрудничества в сфере театрального искусства на данном этапе стало создание Международной академии Станиславского. В реализации этого замысла принял также участие с японской стороны профессор университета Канагава и известный в своей стране «чеховед» Нобуюки Накамото. С американской - режиссёр и профессор университета штата Вашингтон (Сиэтл) Марк Дженкинс. Поскольку идейным вдохновителем и душой этой идеи был Л. И. Анисимов, то для дальнейшего продвижения столь значимого начинания он принял предложение Такао Ёсидзава - руководителя театра Кё - и в 1999 приехал в Токио, чтобы возглавить как художественный руководитель этот театр. Что делать, в это время многие организационные вопросы,
Фото 3.
Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат государственной премии Японии
Л. И. Анисимов. Токио. Фото Минори Мацуока. Публикуется с разрешения.
Фото 4. Программа Чеховского
фестиваля в г. Юда.
ВИт-я—х??**—mfi— in шя International Stanislavski Academy in Yuda Международная Академия Станиславского в г.Юда
International Chekhov Theatre Festival Международный Чеховский Театралвный Фестивалв
2001 31 В~8Л 20 В
Host by International Stanislavski Academy Fund Организатор: Фонд Международной Академии Станиславского
ma ёччм&ш«г/икжймг
Supported by Yuda-machi, Iwate Prefecture/ The Japan Foundation Содействие: Город Юда префектуры Иватэ /Японский Фонд
т ШтШШ£
The Japan Foundation
касающиеся международной деятельности, ещё было лучше решать из-за рубежа, хотя бы по причине разных финансовых возможностей в сфере искусства. Примечательно, что, несмотря на все трудности и опасения, российский режиссёр, не владея ещё толком иностранными языками, смог не только «прийтись ко двору» в своём театре, но и через мастер-классы по системе Станиславского привлечь новых театралов и просто любителей. Показательно, что за короткий срок своего пребывания в этой стране он создал два новых театра «Переживание» и театр-студию «Солнца».
Одним из первых практических шагов созданной Академии явилось её активное участие в подготовке и проведении в знаковом 2000 г. 2-й Владивостокской биеннале визуальных искусств, посвя-
Фото 5.
Приветствие посла Российской Федерации в Японии А. Н. Панова участникам фестиваля в Юда. 2001 г..
ВВП -У7ЖНХШ А . N . у< / 7 / THE AMBASSADOR OF THE RUSSIAN FEDERATION TO JAPAN A.N. Panov / ПОСОЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ЯПОНИИ
tmm**-*97**-T*7l-I n«№/B**»-*7HH*J ЮИ*М«#, Ml,
#w®»/f s tcfci о L_tff*-r„
HRWifcv ^КЮШЖШЛ ктж iSSS 5 ; i Kfc 9 £1-„
^i^x-f^/HiMB-rs^ii*^, И*«:«», MSoitft
ffOWcLSI",
Dear friends!
I would like to pay my heartfelt compliments to all the staff members, actors and participants in the International Stanislavski Academy in Yuda /International Chekhov Theatre Festival.
I am delighted in particular that theatre people from Japan, Russia and the US get together on this occasion. Such an inventive cultural exchange should play an important part in development of each culture and in achievement of better understanding.
I wish all the participants higher achievement in their artistic activities and all the audience wonderful time, praying for happiness and prosperity for all.
Дорогие друзья!
От всей души приветствую организаторов, артистов и зрителей Международного театрального чеховского фестиваля, который проводится в городе Юда префектуры Иватэ.
Отрадно, что в ней участвуют театральные коллективы и артисты Японии, России и США.
Думаю, что такие творческие контакты ведут к дальнейшему обогащению культур, на деле способствуют росту взаимного уважения и взаимопонимания между народами наших стран.
Искренне желаю всем участникам фестиваля дальнейших творческих успехов, а зрителям - хорошего настроения, счастья и процветэд
щённой 140-летию г. Владивостока и 140-летнему юбилею А. П. Чехова. Она состоялась в июне под девизом «Творчество - язык взаимопонимания». Проведению мероприятия предшествовал ряд рабочих встреч международного оргкомитета в марте. Штабом Биеннале стал исторический особняк на Пологой, который раньше считался домом предпринимателя И. Лангелитье, а теперь - М. И. Суворова. Кроме театральной команды из Сиэтла и некоторых других прежних участников в Биеннале приняла участие труппа токийского театра «Михарад-зюку» со своей инсценировкой «Трёх сестёр». Это была собственно японская постановка, выполненная режиссёром и актёрами страны Восходящего солнца. Поэтому сразу обращал внимание несвойственный нашим показам ускоренный темпо-ритм спектакля и некоторые
з
Фото 6. другие особенности «прочтения» этой пьесы. Теперь вспоминается, Юда2001. Амери- КаК впоследствии во время своих репетиций Леонид Иванович повто-
канская делегация .. i . / тт . \
обсуждает фести- ряЛ своим японским актёрам: «No rush!» («Не спешить!»).
вальные мероприя- Для меня самого подготовка к Биеннале оказалась значимой ещё
тия. В центре си- и потому, что юбилей А. П. Чехова и мои предыдущие занятия шама-
дитрежиссёр Марк низмом подвигли, наконец-то, закончить работу по анализу короткой
Дженкинс, слева от тт-- п
повести нашего классика «Чёрный монах». Прочитал я её впервые в
него - Барт Смит. ^
За ними стоит 1975 г. во время экспедиции в г. Бодайбо и с тех пор это нехарактерное
ПолЛейер. Фото для Антона Павловича произведение буквально, как говорится, «за-автора. село» у меня в голове, заставляя время от времени возвращаться к его осмыслению. После штудирования работ К. Г. Юнга стало ясно, что его вариант психоанализа можно связать с шаманистской практикой, и тогда появился текст «Странный случай в жизни и творчестве А. П. Чехова», который понравился и Л. И. Анисимову. Так что мне пришлось сделать на его основе сообщение для участников Биеннале [7]. Говорят, что даже как-то обсуждалась возможность постановки «Чёрного монаха».
Ещё одним важным событием в деятельности Академии Станиславского явился Чеховский фестиваль, состоявшийся в августе 2001 г. в небольшом курортном городке Юда (префектура Иватэ) на севере Хонсю. В нём участвовали практически те же коллективы и участники, что и на владивостокских биеннале: наш Камерный театр драмы, театр Пьюджет Саунд (Puget Sound) из Сиэтла. Японская сторона, понятно, была представлена более солидно. Кроме театров Л. И. Ани-симова снова приехал и театр Кёген-Но со своим руководителем -национальным достоянием Японии Окурой Ятаро. Несмотря на то,
что в Юда всего только около 4 тыс. жителей, но кроме живописных окрестностей и известных горячих источников в городе есть ещё одна достопримечательность - прекрасный культурный комплекс «Гинко-холл», который и стал главной площадкой фестиваля.
Во время его основной программы были разыграны всего две пьесы А. П. Чехова: «Дядя Ваня» и «Вишнёвый сад». Но как! Скажем: сначала Владивостокский камерный театр драмы дал «Дядю Ваню». На следующий день эстафету перенимает американский Пьюджет Саунд со своей постановкой этого произведения на английском. Затем выступают японские театры и снова играют эту же пьесу, разумеется, на японском. Примерно в таком же порядке следовал «прогон» «Вишнёвого сада». Дальше ещё интереснее. Каждая пьеса представлялась смешанной группой актёров: российских и японских, американских и японских, российских и американских и др. Причём, все актёры играли свои роли на родном языке. Находясь в это время в зале, ловил себя на том, что в результате этого разноязычия возникал совершенно неожиданный эффект, смысл которого остался тогда мне непонятен. Однако уже чувствовалось, что присутствую при чём-то действительно важном и значимом, и не только с точки зрения театральной антропологии.
Хотя в этот раз не играли «Чайку», но ей был посвящены мастер-классы и репетиции Л. И. Анисимова. Возможность наблюдать процесс подготовки спектакля позволила мне по-новому посмотреть на искусство режиссёра и актёра. Здесь приведу только один эпизод.
Фото 7.
Приглашение на просмотр репетиции спектакля «Три сестры» театра Пьюджент Саунд (Сиэтл, США), 2002 г..
Американская участница мастер-класса - последовательница буддизма, но не профессиональная актриса - должна была сыграть в сцене, в которой Аркадина встречает Нину. На мой дилетантский взгляд, всё прошло вполне нормально, но встал Леонид Иванович и задал вопрос: «А как будет реагировать известная, но уже немолодая актриса на появление молоденькой девушки, стремящейся в театр?» Не забуду, как при повторении сцены, сразу изменился и стал «хищно» оценивающим взгляд, которым «наградила» свою vis-a-vis тоже не совсем уже юная исполнительница роли Аркадиной.
Участие в фестивале труппы театра Кёген-Но, сохраняющего на протяжении нескольких столетий эту самобытную традицию с пьесой «Бонсан», представляется знаковым моментом. В процессе поиска нового так важно иметь возможность время от времени снова посмотреть, с чего же всё начиналось. Кроме того, к большому удовольствию всех участников действия был показан номер-экспромт, исполненный ещё одной международной командой. Пьеску «Цукудзукуси» («Побеги полевого хвоща») разыграли Окура Ятаро и Л. И. Анисимов.
Я хотя уже и с головой окунулся в эту новую для себя сферу искусства, ещё не совсем понимал в это время, как всё увиденное включить в свою исследовательскую работу. Но возможность оказаться непосредственно в этой атмосфере раскрывала творческую лабораторию работы по постановке спектакля. Мне скоро стало понятно, что умение режиссёра достаточно скупой текст пьесы развернуть в мизансцены со своим пространственным, временным, субъект-объектным, действенным, звуковым, цветовым и т. д. решением, к тому же подчинённым сквозному действию и некоей сверхзадаче, - это, конечно, особый вид искусства.
Он предполагает развитый дар воображения или, в более привычной современной трактовке, визуализации, т. е. способности увидеть за частью целое. А вот это уже был тот уровень, на который мне тоже было важно выйти. Однако пример с судьбой наследия того же К. С. Станиславского, на долгое время остававшегося в тени «соцреализма», невольно провоцировал вопрос: а можно ли этому как-то научить? Ведь несмотря и на ранее предпринятые некоторыми японскими режиссёрами попытки внедрить у себя в стране систему Станиславского, они не дали особого результата [1]. Поэтому пришлось признать, что поиск этой целостности как в искусстве, так и в науке не самое простое дело. Не случайно Л. И. Анисимов тоже не мог обойтись в своей работе по постижению системы Станиславского только возможностями искусствоведения, а должен был привлекать ещё результаты исследований других научных дисциплин. Примечательно, что и в современной слишком заспециализированной науке, «взыскующей» по возвращению утраченной целостности видения мира, и даже в более прагматичной экспертной практике, получает распространение сценарный подход с понятно какими корнями. Так что взаимодействие науки и искусства может способствовать взаимному обогащению друг друга. Поэтому по заведённой традиции на фестивале была и научно-образовательная часть. Каждое утро до начала репетиций и других мероприятий мы с С. Е. Ячиным оправдывали своё присутствие проведением занятий-бесед с участниками фестиваля. В его рамках был также проведён и симпозиум «Станиславский
и Чехов. Театр в двадцать первом веке: к развитию международного театрального сотрудничества».
Понятно, что переход к новому веку и даже «миллениуму» в тех странах, где приняты соответствующие календари, всколыхнуло массу людей, побудив к новым проектам, планам и просто попыткам заглянуть в неясное, но становящееся всё более тревожным будущее (напомню, впереди ведь было 11. 09. 2001). В этой атмосфере снова актуализировались и дискуссии о традиционном и новаторском, которые, к сожалению, всё чаще стали сводиться к рассуждениям об «инноватике» и «креативности». Здесь деятелям искусства вроде бы можно только посочувствовать. «Илиада», «Гамлет», «Идиот» и «Братья Карамазовы», пьесы А. П. Чехова, «Улисс» Джойса, «Троица» Рублёва, «Джоконда», «Герника» и даже «Чёрный квадрат» уже написаны. Так что нашим современникам трудно найти щёлку, чтобы «вставить» свои «пять копеек» в величественное здание искусства. Вот и остаётся разве, что просто самому любыми средствами как-то выделиться из «серой массы». Постмодернизм называется или «время колокольчиков», а может просто «постчеловечность?».
Однако в ходе симпозиумов, организуемых Академий Станиславского, лейтмотивом звучит тема сохранения идеи гуманизма в театральном искусстве. Как известно, постиндустриальное, постмодернистское, информационное и ещё какое-то там общество внедряет другой тренд: разного рода поп-арты, масскульт, проповедующие дегуманизацию, отрыв от своих корней. Понятно, что тенденции подобного рода тесно связанны с коммерциализацией искусства, т. е. предоставлением «развлекательных услуг», разворачивающихся на фоне растерянности в вопросе о том, что же является теперь «элитарным»: классическое или же «концептуальное» искусство. Русская классика, в том числе в лице А. П. Чехова и К. С. Станиславского, исповедует совершенно другие принципы. Но тогда возникал естественный вопрос: почему же она оказывается сегодня востребованной в странах, которые дальше нашего продвинулись в технологическом (цивили-зационном) отношении? Показательно, что после того, как в 2005 г. Л. И. Анисимов был второй раз в США в качестве приглашённого профессора университета штата Вашингтон, здесь состоялось открытие Сиэтлского Нового театра (продюсер Пол Лейер), исповедующего систему Станиславского. Затем эстафету приняла Республика Корея, где появился на тех же принципах MIR, Инчёнский Новый театр под руководством режиссёра и драматурга Ри Че Санга. В этих условиях снова актуализировались застарелые вопросы о традиционном и новаторском, о национальном и транснациональном.
Затем обстоятельства сложились таким образом, что мне снова пришлось больше заняться сугубо академическими делами. Проведя почти всё лето 2000 г. за составлением Заявки на получение связанного кредита для развития политологии в ДВГУ после её утверждения я получил в 2001 г. возможность поехать сначала в один из известных в Канаде университет Британской Колумбии. Осенью же 2002 г. - на стажировку в университет штата Вашингтон в Сиэтле, благо он входил в рейтинг 50 ведущих университетов США. Понятно, что помимо своей обязательной программы, включающей работу в библиотеке и встречи с преподавателями факультета политологии, в свободное время я использовал возможность общаться и с М. Дженкинсом, и с
Б. Смитом. Здесь же 20 лет спустя состоялась ещё одна примечательная встреча с археологом Ричардом Рейниром. С ним мы впервые встретились ещё в 1982 г. в Москве на представительном конгрессе ИНКВА (Международной ассоциации по изучению четвертичного периода). Вместе с другим коллегой, Робертом Аккерманом, с которым мы были знакомы с хабаровского Тихоокеанского конгресса 1979 г., они ещё отправили меня на выходные через Спокан в Пулман, чтобы там поработать с коллекциями по Аляске. Поскольку в свете современных представлений первоначальное освоение человеком Нового света проходило по Берингийскому мосту, а затем далее через Аляску, то для меня это была действительно важная поездка. Кроме того, оказалось, что Аккерман был студентом создателя культурологии Л. Уайта, особо чтимого мной в американской науке. Поэтому общение с ним стало, безусловно, знаковым.
Возможность встречаться с разными людьми не только в стенах университета, но и в домашней обстановке открывала благоприятные возможности для меня как антрополога. Особо примечательным оказался визит в двухэтажный особняк Барта Смита, зал которого был специально выделен хозяином для проведения репетиций и показа домашних спектаклей. Я как раз попал на репетицию «Трёх сестёр». Что особо меня впечатлило, так это участие в постановке по русскому автору чернокожего актёра. Политкорректность.
Но всё же главной задачей таких командировок было освоение предметного поля этой новой для меня научной отрасли - политологии. Постижение природы политики, политической организации общества естественным образом выводило на проблему теории политической системы. Здесь очень помог мой ленинградский опыт, когда мне пришлось основательно штудировать классический структурализм, а затем и общую теорию систем. Не зря также с 1998 г. я участвовал в четырёх Всероссийских конгрессах политологов. Благодаря таким возможностям удалось войти и в это профессиональное сообщество. Но оказалось, что теория политической системы, которую разрабатывали корифеи американской и мировой политической науки Д. Истон и Г. Алмонд, оказалась после постмодернистского вызова уже не в чести среди политологов. Упорядоченность и взаимосвязанность теперь были объявлены не свойствами мира, а только потребностью познающего субъекта! Библиотеки Университета Британской Колумбии и Университета Вашингтона имели все необходимые издания. По мере работы с ними становилось понятно, что «кибернетизированный» вариант теории Истона, как и подправленная с помощью концепта «политическая культура» концепция Алмонда, «споткнулась» как раз на недооценке роли человека в этой сфере. Так что теория политической системы явно нуждалась ещё и в таком дополнении, как антропология политики (не путать с политической антропологией). Кроме того, после знакомства с работами Г. фон Хакена, У Матура-ны и Ф. Варелы стала очевидной необходимость подпитки этой теории новыми идеями системной парадигмы, такими, как сложность и самовоспроизводство (аутопоэзис) [3; 5]. Но ещё более принципиальным явилось осознание другого обстоятельства. В наше время примерно 2 тыс. этнических общностей, которым посвящена теория С. М. Широкогорова, включены примерно в 180 государств. Поэтому
феномен этнического без учёта этого политического контекста теперь нельзя анализировать [4; 6; 10]. Но можно ли обеспечить реальный синтез таких разных отраслей знания, как политическая наука и общая антропология, да ещё с перспективой выхода на международные отношения? Оказалось, что этими вопросами в практическом плане занимается такая дисциплина, как этнополитология и, в частности, Исследовательский комитет С-14 «Этничность и политика» Международной ассоциации политических наук («International Political Sciences Association»). Тогда появилась необходимость освоить и это направление и установить контакты с этим Комитетом.
Продолжение следует.
Литература
1. Зайчик Н. В. Русская и японская театральные традиции: опыт взаимного влияния // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. №32 (213). Филология. Искусствоведение. Вып. 48. С. 165-170.
2. Кузнецов А. М. Антропология и антропологический поворот в современном социальном и гуманитарном знании // Вестник ДВО РАН. 1999. №4. С. 128-140. Перепечатано: Личность. Культура. Общество. М., 2000. Т. 2 Вып. 1 (2). С. 49-67.
3. Кузнецов А. М. Некоторые вопросы развития государственной организации на современном этапе // Азиатско-Тихоокеанский регион. Экономика. Политика. Право. 2010. №1. С. 102-114.
4. Кузнецов А. М. Политическая наука перед вызовом этнокультурного плюрализма // Политическая наука. 2011. №1. с. 29-46.
5. Кузнецов А. М. Политическая, общественно-политическая системы и некоторые вопросы их реформирования // Азиатско-Тихоокеанский регион. Экономика. Политика. Право. 2012. №1. С. 84-95.
6. Кузнецов А. М. Станут ли международные отношения действительно международными? // Азиатско-Тихоокеанский регион. Экономика. Политика. Право. 2011. №1. С. 7-19.
7. Кузнецов А. М. Странный случай в жизни и творчестве А. П. Чехова. Опыт антропологической интерпретации рассказа «Черный монах» // Личность. Культура. Общество. Том V. Спец. Вып. 1-2. 2003. С. 224-239.
8. Кузнецов А. М. Теория этноса С. М. Широкогорова // Этнографическое обозрение. 2006. №3. С. 57-71 Переведено: Chapter 2. S. M. Shirokogoroff's Theory of ETHNOS // Archaeological Invisibility and Forgotten Knowledge. Conference Proceedings. - todz, Poland, 5th-7th September, 2007 / Edited by Karen Hardy, BAR International Series 2183, 2010. BAR - Рр. 23-32.
9. Кузнецов А. М. Шаманизм как антропологическое явление // Личность. Культура. Общество. М., 2000. Т. 2 Вып. 4 (6). С. 34-49.
10. Кузнецов А. М. Этническое и национальное в политологическом дискурсе // Полис. 2007, №6. C. 9-23.
11. Кузнецов А. М. Этнос и нация в условиях постсовременности (Теория этноса С. М. Широкогорова и её значение для неклассической науки) // Этнос и нация в условиях глобализации: опыт и прецеденты
АТР. Материалы III Широкогоровских чтений. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2008. - С. 16-76.
12. Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Кн. 1. Сотрудничество на рубеже веков: материалы первой междунар. науч. -практ. конф., г. Владивосток, 24-26 сент. 1997 г. - Владивосток: Издательство ДВГУ, 1999. - 155 с.
13. Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков: Материалы второй междунар. научно-практической конференции. Владивосток, 28 августа - 3 сентября 1999 г. / Коорди-нац. совет международного конгресса стран АТР; ДВГУ; Институт истории, археологии и этнографии. - Владивосток: Издательство ДВГУ, 2001. - 190 с.
