CC BY
102
УДК 80
Л.К.Салиева
кандидат филологических наук, доцент, кафедра международной коммуникации, факультет мировой политики, доцент, Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, e-maiL: [email protected]
В. О. ПЕЛЕВИН И НОВОЯЗ МАССКУЛЬТА
В. О. Пелевин - признанный классик постмодернизма, причем не только в силу формальной принадлежности к литературе этого направления, но и в силу того, что его творчество в гротескной форме воспроизводит сущностный аспект эпохи постмодернизма, а именно - факт замещения культурно-исторического сознания набором символов той или иной масскультурной утопии. В настоящей статье рассматривается метод, при помощи которого писатель достигает указанного эффекта. Основой для практического анализа выступает роман «Generation "П"».
Ключевые слова: топос; концепт; массовая культура; Пелевин; постмодернизм.
L. K. Salieva
PhD (PhiLoLogy), Assoc. Prof., Department of InternationaL Communication, FacuLty of WorLd PoLitics, Associate Professor, Lomonosov Moscow State University; e-maiL: [email protected]
PELEVIN AND THE NEWSPEAK OF MASS CULTURE
V. PeLevin is a recognized cLassic of postmodernism, not onLy because of the formaL beLonging to the Literature of this direction, but aLso because his works provide a grotesque description of the essentiaL aspect of the postmodernist era, nameLy the fact of repLacing the cuLturaL-historicaL consciousness with a set of symboLs of one or another mass cuLturaL utopia. This articLe discusses the method by which the writer achieves this effect. The basis for the practicaL anaLysis is the noveL Generation "P".
Key words: topos; concept; mass cuLture; PeLevin; postmodernism.
Введение
В. О. Пелевин - признанный классик постмодернизма, писатель, воплотивший и отразивший в своем творчестве ключевые тенденции информационного общества. Литературный критик Сергей Сиротин в статье «Виктор Пелевин: эволюция в постмодернизме» называет Пелевина одним из ведущих голосов современности [Сиротин 2012]. Современность же двулика. С одной стороны, это - общество знания, с другой - глобальная деревня, объединенная и управляемая массовой информацией и массовой и / или групповой культурой. Эти две
тенденции противонаправлены, поскольку первая нацелена на создание общества компетентных людей, а вторая продуцирует популяции людей, сознание которых ограничено символической структурой СМИ и массовой / групповой культуры [Салиева 2017]. Постмодернизм как мироощущение и практика порожден именно массовым аспектом информационного общества и является его частью, методом, а также реакцией на него. Что касается формирования сознания человека массового общества, то здесь определяющим фактором и механизмом является трансформация языка, его словесной, понятийной и образной структуры, и распространение нового языка посредством всех типов медиа. Этот факт был «запротоколирован» еще в 1949 г. Оруэл-лом в Приложении «О новоязе» к роману «1984» [Оруэлл: Джордж Оруэлл (1903-1950)].
Одним из основных механизмов изменения плана содержания языка является замена содержания базовых концептов культуры и тем самым создание новой ценностной системы. Эта технология может быть проиллюстрирована примерами из рекламы, которой принадлежит важная роль в формировании системы ценностей общества потребления. Как отмечает Г. Дебор, идет «непрерывная опиумная война, которая ведётся с целью уничтожить даже в мыслях людей различия между товарами и жизненными ценностями...» [Дебор: Открытый текст].
Как показано в статье Л. К. Салиевой, в рекламном слогане продукт становится предметным содержанием таких понятий, как личность, жизнь, истинность, жизненная сила, свобода, счастье, лучшее будущее, при этом положительная оценочная коннотация традиционного понятия сохраняется [Салиева 2015]. Например: «I am what I am. REE-BOK», «Life tastes good. COCA-COLA», «Pure Gold. Benson&Hedges Cigarettes», «Happiness is a cigar called Hamlet».
Механизм, при помощи которого происходит подмена понятия, состоит в том, что сначала формируется устойчивая ассоциация продукта и ценностной категории (базового концепта культуры), т. е. возникает новый культурный топос, а затем продукт становится содержанием данного концепта. Именно этот аспект современности и отобразился в творчестве В. Пелевина. Как отмечает литературный критик Сергей Сиротин, В. Пелевин в отличие от других писателей, демонстрирует несоциальную критику общества. «Вообще, лобовая
критика поздней советской действительности исходила из жажды свободы. Она карала преступления и скудоумие руководителей - и тем самым ориентировалась на социальные аспекты. Пелевин обратился к психическим основам, став проводником другой традиции, менее озабоченной социальным миром и куда больше - широкими основами действительности. <...> Это критика с более широких оснований, не нуждающаяся в обращении к, скажем, демократическим ценностям. Если здесь уместно говорить о цели, то ее цель в том, чтобы выявить фундаментальные культурологические мотивы» [Сиротин 2012].
О том, что романы Пелевина повествуют о тотальной капитуляции сознания перед очередной возникающей социальной утопией, пишут многие исследователи, но до сих пор никто не обратился к вопросу, какими средствами, как технически писатель достигает цели. Именно такую задачу мы ставим в настоящей статье. Метод исследования описан в статье Л. К. Салиевой «Концепты жизнь и смерть в художественной картине мира романа Владимира Набокова Дар» [Салиева 2018].
Топика и концептосфера романа В. Пелевина «Generation "П"»1
Сюжетным стержнем романа является перерождение главного героя Вавилена Татарского из литератора в копирайтера и его профессиональный и карьерный рост в качестве работника СМИ. Этот процесс одновременно является постепенным обезличиванием героя, состоящем в вытеснении личности и образовании на ее месте identity (системы коммерческих символов), и в итоге превращением самого героя в коммерческий символ. Художественная действительность романа - плод игры авторского сознания наименованиями реально существующих торговых марок, именами реальных политических деятелей (и тех, и других он относит к категории рыночных продуктов), а также древними мифами и историческими фактами. Свое право на это автор объясняет тем, что все они - пустые формы, существующие в виртуальных мирах давным-давно запутавшегося в силках ложного слова человеческого ума. Свое значение эти формы обретают, только получив определенное идеологическое наполнение. Идеологию (т. е. то, что мотивирует поступки людей) в торгово-политическом
1 [Пелевин 1999].
информационном пространстве, в котором разворачивается действие романа, устанавливает мамона - здесь символ поглощающей российское общество идеологии потребления. В романе проводится прямая параллель между идеологией потребления, превращающей человека в identity, и врагом человеческим.
Ведущая к гибели и человека, и мира ложность имен, замена культурно-исторически сформированного содержания концепта коммерческим символом, - главный лейтмотив романа. Все имена, создающее жизненное пространство героя, как в прошлом, так и в настоящем - ложные. Ложные, относительные и пустые, способные исчезать и превращаться во что угодно. Ложным является и собственное имя героя. Такое положение вещей воспринимается им как возможность ничем не ограниченной свободы манипулирования словом, как возможность создания собственных ложных имен. Однажды осознав этот факт, герой понимает и то, какую власть эти возможности дают человеку. В поисках власти и денег он, став работником СМИ, вступает на путь создателя ложных имен.
Имя героя, данное ему отцом-шестидесятником, - Вавилен - соединяет в себе имена Василия Аксенова и Владимира Ильича Ленина и является ложной мифологемой 1960-х гг. Стесняясь своего имени (и тем самым отвергая идеологию родителя), герой предпочитает называться просто Владимиром. Именно в этот период автор, подобно Диогену, отправившись искать человека на рынке, находит его в Ва-вилене Татарском, литераторе, мечтающем жить и трудиться для вечности. Но меняется эпоха, и меняется система символов, вечность исчезает и ее место занимает неопределенность, главной проблемой в которой является проблема выживания. Владимир вновь становится Вавиленом, однако теперь уже человеком с именем древнего города Вавилона, символа гордыни, желания власти, потери истинного языка, смешения языков, столпотворения народов. Все эти мотивы находят развитие в романе. Но главным становится авторский мифологический мотив Великой лотереи - игры без названия, состоящей в разгадывании трех рыночных загадок. Непременным условием игры является либо разгадывание загадок, либо смерть. Выигравший получает доступ на вавилонский зиккурат, взойдя на который он соединяется с золотым идолом богини Иштар и становится ее мужем (это символизирует овладение величайшим богатством и верховной властью, что в
данной системе означает величайшую мудрость). Таков и жизненный путь героя: ему удается разгадать все загадки и подняться до уровня первого лица на телевидении - зиккурате общества потребления. На самом же деле этот путь наверх оказывается путем вниз - в подземную комнату в Останкино (аналог преисподней), где ничто, кроме денег, даже человеческая жизнь, не имеет значения.
Начало новой жизни для Вавилена ознаменовано исчезновением старой системы символов и появлением на ее месте чего-то, что еще не имеет названия: неопределенности, где все обо всем узнают по телевизору и из газет. Игра, в которую вступает герой, став в качестве копирайтера на первую ступеньку карьеры в СМИ - главной мифопо-рождающей машине общества потребления, не имеет названия. Слоган NO NAME сопровождает героя на всех этапах его карьеры и является указателем правильности направления. Отсутствие имени - это то же, что и ложное имя, т. е. сфера князя тьмы. Пройдя путь снизу доверху в структуре СМИ, герой осваивает цели и принципы работы этой структуры, цели и принципы создания ложных имен-символов.
В основе принципа создания ложных символов лежит принцип столпотворения, т. е. смешения всего: языков (прежде всего русского и английского), культур, религий, исторических фактов, персоналий и т. д. (здесь все без разбора: восточные символы, Латинская Америка с Че Геварой, русские березки и косоворотки, ковбои в джинсах, средневековая романтика, христианская символика и т. п.). Гигант рекламной мысли тот, кто может срифмовать штаны хоть с Шекспиром, хоть с русской историей. С эрой телевидения наступает эра смешения времен и пространств, в которой есть единственная мера - деньги, а все остальное - товар. Товаром становятся даже пространство и время (они сдаются и продаются). Символы, будучи вырванными из своей культурно-исторической парадигмы, лишаются своего истинного содержания, в результате чего открывается возможность толковать их на основе любых ассоциаций. Так, Вещий Олег, символизируя национальный характер, осмысливается как символ вещизма, и возникает слоган «Как ныне сбирается Вещий Олег в Царьград за вещами. На том стояла и стоит русская земля». Демократия (внутри корпоративной струны телевизионщиков) трактуется как демоверсия для ботвы. Ложные символы рождают и ложные стили. Возникают два основных стиля - западнический и ложнославянский. Суть западнического стиля в
пропаганде через пепси-колу победы нового над старым, победы всего «крутого» и способного двигаться напролом. Суть ложнославянского стиля - игра на чувстве обывательского патриотизма и приверженности «нашим» традициям, использующийся набор образов здесь примитивен: березки, церкви, колокола, красные рубахи навыпуск, бороды, сарафаны, подсолнухи, лузга и некоторые другие подобные.
В целом же всё разнородное и разнообразное множество рекламных образов создает один единственный образ - образ счастливого человека (причем счастливого примитивно - как правило, это телесный комфорт, «шкурная» безопасность). Реклама показывает людям других людей, которые сумели обмануться и найти счастье в обладании материальными благами. Она стремится убедить, что потребление рекламируемого товара ведет к высокому и благоприятному перерождению, причем не после смерти, а сразу же после акта потребления. «Пожевал «Дирол» - и вообще бог с белыми-белыми зубами» [Пелевин 1999, с. 163]. Условием достижения этого счастья являются деньги. Деньги - главная мифологема романа. Большинство остальных символов суть лишь контекстные метафоры денег.
Об устройстве общества потребления, которое всё более укрепляется в России, герой узнает следующее. Им правит паразитическое виртуальное надмирное существо - мамона. Паразитизм его состоит в том, что оно поглощает человека, вытесняя личность и заменяя ее набором идентификаторов, типа «я тот, который имеет...» и «я тот, который носит..» и т. п. Основным веществом, из которого состоит мир мамоны, являются деньги. Воздействует мамона на человека при помощи СМИ, в основном телевидения и рекламы. Работники СМИ являются, по сути, идеологическими работниками, пропагандистами и агитаторами. Их цель - перераспределить деньги так, чтобы максимум забрать себе. С этой целью копирайтеры мастерят для других (ботвы) фальшивую панораму жизни, они вторгаются в визуально-информационную среду и пытаются так изменить ее, чтобы чужая душа рассталась с деньгами. Панораме жизни соответствует целая система символов, содержанием которых являются деньги. Деньги - содержание всего. В этой системе всё, что составляет человека и его культуру является символом денег. То, что не может символизировать деньги, не имеет никакой ценности. В этом основа стиля жизни, поэтому в первую очередь СМИ стремятся создать эталонный имидж человека.
В результате, люди воспринимают друг друга как напичканный коммерческой рекламой клип. Из этого следует: для того, чтобы соответствовать и производить должное впечатление (впечатление человека с деньгами), они вынуждены либо покупать, либо брать напрокат одежду (клубные пиджаки, черные платья, голубые пыжиковые шапки, шикарные шубы), аксессуары (блокноты в кожаных обложках, папки с золотыми замочками, ручки zoom, часы Rolex, пейджеры, сотовые телефоны), автомобили, женщин - всё определенного класса. Иногда функцию способна выполнить и имитация. При этом есть класс очень богатых людей, которые могут себе позволить одеваться так, чтобы вызвать у партнеров ощущение, будто дела у них идут настолько хорошо, что им уже не надо заботиться о бизнесе и самое чудаковатое поведение не в состоянии причинить им никакого ущерба. Возникают и особые поведенческие привычки, подобные демонстрации сотовых телефонов или поведению на дорогах владельцев дорогих машин, которые также являются составной частью имиджа, но, кроме того, и средством самоутверждения и самоудовлетворения, и особенно за счет унижения других. Профессиональные интересы тоже сводятся к деньгам: космонавты летят ни к звездам, а к баксам.
Развлечения и удовольствия, даже такие, как секс и наркотики, также в рамках этой системы. Секс в рекламе все чаще оказывается привлекательным только потому, что символизирует жизненную энергию, которая может быть транспонирована в деньги, а не наоборот. Нюхают отнюдь не кокаин - поддельный московский кокаин не способен доставить ни минуты удовольствия - а деньги (свернутая стодолларовая купюра, которой требует неписаный ритуал, - важнее порошка).
Понятие о счастье становится вполне определенным: «Вот лежит перед тобой жизнь, и можно пройти по ней вперед без оглядки, поставить на карту самого себя и выиграть, и промчаться на белом катере по ее морям, и пролететь на белом мерседесе по ее дорогам . и даешь себе слово, что еще вырвешь зубами много-много денег у этой враждебной пустоты, и сметешь с пути, если надо любого» [Пелевин 1999, с. 179].
Знак равенства между счастьем и деньгами, рождает и такое понятие, как «инфляция счастья» (которое, по всей вероятности,
коррелирует с экономическим термином убывающей полезности). Прежнее удовлетворение от 100 граммов водки теперь возможно получить, только потратив 50 долларов, а то счастье, которое доставляло приобретение кроссовок при советской власти, может быть приравнено только к приобретению джипа или дома. За одни и те же объемы счастья приходится платить больше денег.
В том же духе и оценка достижений: иномарка - трофей, свидетельствующий о полной и окончательной победе над жизнью. «Не зря прошел через известно что, и жизнь удалась» [Пелевин 1999, с. 222]. Показателем уровня жизни является тип потребляемого напитка и женщин. Высшее достижение в этом смысле - текила и тысячедолларовая проститутка, которую в темноте не отличишь от Клаудии Шифер. Отдых - это обязательно золотой песок и пальмы.
Деньги являются также и значением слова «свобода». Копирай-торы так поворачивают реальность перед глазами target people, что свободу начинают символизировать то утюг, то прокладка с крылышками. За нее и платят. В результате все пытаются показать друг другу, что уже достигли свободы и «впаривают» [Пелевин 1999, с. 135] друг другу черные пальто, сотовые телефоны, кабриолеты с кожаными креслами... Кроме того, для обозначения денег персонажи используют слово «лэвэ» - аббревиатура liberal values. Отношения людей строятся на том, что они позиционируют себя друг перед другом. Такие отношения называются PR. Культура и искусство также редуцируются к данной тематике. Центральный символ кино и литературы - черная сумка, набитая пачками стодолларовых купюр. Ее движение - сюжетообразующий мотив. Именно она генерирует эмоциональный интерес аудитории. Заменителями такой сумки могут выступать участвующие в фильме звезды, у которых она есть дома, или навязчивая реклама о бюджете фильма и его кассовых сборах. Самая актуальная тенденция в дизайне - монетаристский минимализм, когда вместо картин и скульптуры выставляются сертификаты, где указана цена и факт приобретения. Реклама тоже оказывается подверженной этой тенденции. Главное в ней - сколько денег заплатили. Отсюда, самая лучшая реклама та, когда все видят, что заказчик может в корзину бросить миллион долларов. Также обстоит дело и с идеологией. Русскую идею, над которой ломают голову, таксист формулирует так: «Мне бы на бензин заработать да
на хань, а там что Дудаев, что Мудаев, лишь бы лично меня мордой об стол не били» [Пелевин 1999, с. 178]. В устах бизнесмена она озвучивается следующим образом: «Мы у них на пансионе. Их фильмы смотрим, на их тачках ездим и даже хавку ихнюю едим. А сами производим только бабки, которые по всем понятиям также их доллары. За каждыми бабками стоит какая-то национальная идея. У нас раньше было православие, самодержавие и народность. Потом был этот коммунизм. А теперь, когда он кончился, никакой такой идеи вообще нет, кроме бабок. Но ведь не могут же за бабками стоять просто бабки?» [Пелевин 1999, с.175]. В романе возникает и идея о России как о Третьем Риме, и она тоже превращается в свой перевертыш - в Рим на Волге, царем которого становится Вавилен Татарский, т. е. в Вавилон на Волге. Все мы шумеры, как-то заключает про себя герой.
Заключение
Роман «Generation "П"» написан о 1990-х, но его метафора до сих остается актуальной. Общество потребления, в котором деньги -«четвертое измерение» [Пелевин 1999, с. 131], топос, общее место коммуникаций, смысл и содержание всех базовых концептов, - реалия современного мира.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Дебор Г. Э. Общество Спектакля [Электронный ресурс] // Открытый текст: [сайт]. URL : www.opentextnn.ru/man/?id=4991 (дата обращения: 23.11.2018).
Оруэлл Дж. 1984. Приложение «О новоязе» [Электронный ресурс] // Джордж Оруэлл (1903-1950): [сайт]. URL : orwell.ru/library/novels/1984/russian/ ru_app (дата обращения: 23.11.2018). Пелевин В. GENERATION "П". М. : ВАГРИУС, 1999. 302 с. Салиева Л. К. Современный дискурс сквозь призму текстов М. Бахтина [Электронный ресурс] // Вестник Московского государственного лингвистического университета. 2015. Вып. 6 (717). С. 521-532. (Языкознание). URL : libranet.linguanet.ru/prk/Vest/Vest15-717z.pdf (дата обращения: 02.02.2019).
Салиева Л. К. Риторическая компетентность как базовая цель образования в эпоху информационной диктатуры // Alma mater. Вестник высшей школы. 2017. № 8. С. 93-96.
Салиева Л. К. Концепты жизнь и смерть в художественной картине мира романа Владимира Набокова Дар [Электронный ресурс] // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2018. № 9 (801). С. 292-303. URL : libranet.linguanet.ru/prk/ Vest/9_801.pdf (дата обращения: 02.02.2019).
Сиротин С. Виктор Пелевин: эволюция в постмодернизме // Урал. 2012. №3 [Электронный ресурс] // Журнальный зал: [сайт]. URL : magazines.russ. ru/ural/2012/3/ss11.html (дата обращения: 23.11.2018).
