CC BY
27
М. П. Лапчик
В. М. САМОСУДОВ - РЕКТОР ОСОБОЙ КАТЕГОРИИ
К 90-летию со дня рождения Вениамина Михайловича Самосудова (25 окт. 1926 - 5 апр. 2000)
Вспоминая Вениамина Михайловича Самосудова, я вновь и вновь благодарю судьбу за то, что из тридцати трех лет, в течение которых с 1979 года мне пришлось занимать различные по наименованию должности проректора ОмГПИ (затем ОмГПУ) - по учебной работе, по научной работе, по информатизации - первые десять лет совпали с годами его ректорской деятельности. Именно это первое десятилетие -и потому, что оно было первым и для меня по понятным причинам самым трудным, и главным образом потому, что оно было непосредственно связано с человеком, которого я безмерно уважал - оставило самые сильные впечатления об этом незабываемом времени. Все эти годы, когда ректором был Вениамин Михайлович Самосудов, и тогда, и до настоящего времени отмечены самыми добрыми воспоминаниями о нем - и как о человеке, и как об ученом, и как о руководителе. К сожалению, это были годы его последнего десятилетия ректорской работы.
Первый знаковый эпизод делового контакта с В. М. Самосудовым связан с одним из его приходов на заседание ученого совета математического факультета. В ту пору после московской аспирантуры я уже входил в состав Научно-методического совета при Минпросе СССР и заведовал созданной при поддержке ректора кафедрой вычислительной математики и программирования (до этого таких кафедр было всего три в педвузах СССР - в МГПИ им. Ленина, в ЛГПИ им. Герцена и в Свердловском ГПИ). Работа на кафедре с самого начала была перенасыщена интересными планами, на территории матфака красовалась выделенная под новую кафедру полностью занимавшая всю комнату малая ЭВМ «Наири-2», вырисовывались интересные перспективы по обновлению учебного процесса. Выйдя на трибуну, я, как мне казалось, убедительно говорил о потребности активнее развивать компьютерную базу вуза, и даже слегка в этой связи «нацеливал» ректорат, допустив необоснованную дерзость относительно того, что ректору следовало бы в этой связи большее внимание уделять развиваемому на факультете направлению (необоснованную, потому что совсем скоро я понял, что к В. М. Самосудову это замечание не могло относиться ни в какой степени). Вениамин Михайлович позитивно отреагировал на высказанные мной соображения и, как мне позже показалось, запомнил этот эпизод.
Внезапное предложение занять должность проректора по УР (после трагической гибели А. К. Камышева в автокатастрофе) застало меня в Анапе, где мы отдыхали всей семьей. Прибыл в Омск по телеграмме В. М. Самосудова и после встречи с ним понял, что раздумывать некогда. Нелишне напомнить, что в те времена проректор вуза назначался по согласованию и рекомендации обкома КПСС, и так же, как и ректор, впоследствии проходил собеседование со всем руководящим составом Минпроса РСФСР и им
же утверждался. Надо сказать, что с утерей этой практики проректоры вольно или невольно потеряли не только независимость положения, но и независимость суждений.
Первый проректорский год под руководством В. М. Самосудова достался мне особенно нелегко. Дело в том, что как раз в то самое лето 1979 года вышло масштабное постановление партии и правительства о высшей школе, и ректор в целях ускорения моего «ликбеза» собственноручно вписал в план работы ученого совета мои ежемесячные доклады, охватывавшие все аспекты работы вуза в новых условиях. Так что накопление неведомых для меня обширных познаний в сфере организации высшего образования проходило в «боевых» условиях, а ректора, похоже, нисколько не смущало то обстоятельство, что наряду с весьма насыщенной текущей работой мне приходилось штудировать огромный объем новых нормативных документов и материалов, а затем подготавливать на этой основе проекты решений. По истечении времени я в полной мере оценил оправданность приема, использованного В. М. Самосудовым на первых шагах моей работы в ректорате.
Когда-то мне приходилось слышать про весьма правдоподобные, хотя и условные пять типов ректоров, в зависимости от их пристрастий и стиля работы. Один ректор основное внимание уделяет подготовке специалистов, т. е. учебному процессу, другой - научной работе кафедр, третий - развитию недвижимости и материальной базы, четвертый - формированию преподавательских кадров и социальной поддержке работников, пятый более всего занят общей организацией деятельности вуза и представительскими функциями. Говоря о характере деятельности ректора В. М. Самосудова, можно уверенно сказать, что он в полной мере отвечал всем перечисленным выше характеристикам.
За время его работы ректором вуз пополнился новым учебным корпусом, который является сейчас главным корпусом ОмГПУ, отстроен и введен в действие корпус столовой, построены и оборудованы два новых вместительных общежития на ул. Красногвардейской, хозспособом (т. е. за счет собственной инициативы и привлечения законных собственных и сторонних источников) пристроен третий этаж корпуса на ул. Интернациональной, 6. Здесь надо сказать, что такая «строительная» результативность объяснялась, с одной стороны, тем, что в то время (1970-е годы) государство уделяло значительное влияние развитию системы образования, в том числе и педагогического. Важную роль здесь играло и то, что у В. М. Самосудова сложились хорошие взаимоотношения с российским Минпросом. Так вышло, что Министерством просвещения РСФСР в ту пору руководил прекрасный организатор, яркий ученый и педагог и просто замечательный человек Александр Иванович Данилов, бывший ректор Томского госуниверситета, в котором учился В. М. Самосудов. О продуктивном использовании этих дружеских контактов вспоминал впоследствии В. Т. Фоменко, тоже выпускник ТГУ, бывший в одно время
СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ
секретарем парткома Омского пединститута. Справедливости ради надо сказать, что немалая роль в практическом осуществлении всех строительных планов В. М. Самосу-дова принадлежала проректору по хозяйственной работе Н. И. Федюнину, который, не имея при себе никакого дополнительного штата, нес основную нагрузку по реализации ректорских строительных проектов. Лишь одна прерогатива была у проректора Н. И. Федюнина - он фактически являлся главным хозяином имевшегося в вузе единственного транспортного средства «Москвич-412» (ректор же по обыкновению добирался на работу и домой на троллейбусе).
Как ученый, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РФ Вениамин Михайлович Самосудов, безусловно, относится к числу крупных исследователей отечественной истории. При этом у каждого, кто мог наблюдать за его повседневной деятельностью, вызывала восхищение его колоссальная работоспособность. Наблюдая за ним в самых разных обстоятельствах, можно было видеть, что он ни в какой обстановке (заседание, собрание, сидение в президиуме и пр.) не расставался с ручкой и бумагой. Достаточно упомянуть, что свою докторскую диссертацию он писал в условиях параллельной ректорской работы, как говорится, «не отходя от станка». А это под силу очень немногим вузовским руководителям. Автор свыше 300 публикаций, среди которых монографии, брошюры, статьи по истории досоветской Сибири и советскому периоду. Особую социальную значимость получили его последние ошеломляющие исследования по сталинским репрессиям в Омском Прииртышье. Получив допуск в ранее закрытые архивы, В. М. Самосудов обратился к прежде недоступным самым свежим страницам отечественной истории. До глубины души тронуло меня одно неожиданное обстоятельство, связанное с судьбой моего отца. Вернувшись как-то из архива, Вениамин Михайлович сразу же заглянул в мой кабинет, положил на стол короткую записку и молча вышел. В записке лаконично значилось: «Лапчик Павел Романович, 1898 г.р., 10 лет концлагерей». Понятное дело, что плотник с тремя классами церковно-приходской школы, весьма опрометчиво высказавшийся в частном разговоре о гособлигациях, которые насильно внедрялись фактически взамен колхозного заработка, едва ли осознавал, что это высказывание причисляло его к разряду троцкистско-зиновьевских агитаторов. А мне из записки В. М. Самосудова впервые стало известно, по какому мотиву летом 1937 года отца прямо с покоса двое верховых угнали в Тару, а потом этапировали в Омск. Уже позже, когда представилась возможность заходить в открытый архив протоколов НКВД, я сам разыскал протокол омской тройки от 31 августа 1937 года, в котором значилось имя отца с той самой «спасительной» формулировкой - 10 лет лагерей*. Дело в том, что в большей части этого протокола строка заканчивалась иначе - расстрел: из 307 поименованных в одном только этом протоколе к высшей мере были приговорены 254. И это при том, что протоколы осо-
* Надо заметить, что 10 лет в итоге распались на две части - началась война, отец на короткое время оказался дома (чему я обязан своим появлением на свет), а потом был мобилизован в трудармию, про которую знающие люди поговаривали, что пострашнее лагерей.
бой тройки подписывались практически едва ли не каждый день, обыкновенно через день-два-три. Создавалось впечатление, что их появление сдерживалось только темпами оформления бумаг. Как свидетельства тех страшных лет хранятся в моей домашней библиотеке последние книги В. М. Самосудова с его дарственными надписями о репрессиях и большом терроре в Омском Прииртышье**.
Министерство общего и профессионального образования Омский государственный университет
~т7<?<?.
С1 ¿сг^г-
В.М.Самосудов
Й. «у-
О репрессиях - -----
в Омском Прииртышье
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ
Говоря о В. М. Самосудове как ученом, нельзя не отметить блистательную эрудицию и разносторонность его научного мышления. Как ректор он внимательно отслеживал состояние научных изысканий кафедр и не упускал возможности публично оценивать и критиковать пустые словоблудия, характерные для отдельных коллективов, работающих в сфере гуманитарных и общественных наук. Вспоминается эпизод, когда Вениамин Михайлович позвал меня, еще только что начавшего работать проректором, на заседание кафедры педагогики. В руках он держал несколько сборников трудов этой кафедры, как потом выяснилось, внимательно им просмотренных. Послушав выступление заведующего кафедрой, Вениамин Михайлович произнес разгромную речь, в которой подверг резкой критике направления научных исследований кафедры, указывая на чрезмерную зате-оретизированность, надуманность, отвлеченность от реальных дел в школе обсуждаемых в статьях псевдопроблем. Критика была беспощадной, я сидел на этом заседании потрясенный. В полной мере сказались здесь и научная эрудиция Вениамина Михайловича, и его 10-летний опыт директорства в сельской школе, предшествовавший ректорской службе. По возвращении с этого заседания ректор дал поручение максимально сокращать те виды учебных поручений
** В. М. Самосудов. О репрессиях в Омском Прииртышье. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. 233 с.; В. М. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. 1937-1938. Омск: Омский пед. ун-т. 1998. 268 с.
кафедры педагогики, которые в больших количествах насчитывались в нагрузку большинства преподавателей по сопровождению работы предметных кафедр в школах (а эти виды «незвонковых» поручений, как показывал анализ, в ряде случаев составляли в то время до 70 % общей нагрузки большинства преподавателей кафедры). Как помнится, с таким же разгромным анализом Вениамин Михайлович выступил также и на заседании ученого совета института.
Благодаря глубокому пониманию, прозорливости и активной поддержке В. М. Самосудовым перспектив внедрения компьютерной техники в учебно-научный процесс Омский пединститут в 1980-1990 годы стал общепризнанным лидером в сфере информатизации педагогического образования в стране. В 1984 году, за год до введения предмета информатики в школу (я в ту пору входил в авторский коллектив, создававший программу и первые учебные пособия по курсу информатики для школы), ОмГПУ с разрешения Минпроса СССР вводит опережающие учебные планы подготовки учителей информатики на базе математического и физического факультетов одновременно на двух первых курсах, а уже после введения в школу нового предмета в 1985 году эти учебные планы после короткого стартового эксперимента в ОмГПИ Минпрос СССР утверждает как типовые и распространяет во всех педвузах СССР. Годом позже Минпрос СССР вводит подобные экспериментальные учебные планы на всех специальностях ОмГПУ, а приказом от 15 февраля 1989 г. № 45 Минпрос РСФСР организует на базе ОмГПУ Республиканский научно-методический центр по координации, разработке, экспертизе тиражированию и распространению педагогических программных средств в системе педагогических вузов РСФСР. Первым пунктом приказа значилось: «Создать в Омском государственном педагогическом институте имени А. М. Горького (ректор т. Самосудов В. М. ) Республиканский научно-методический Центр по координации, разработке, экспертизе, тиражированию и распространению педагогических программных средств, возложив на него координацию разработок и внедрение в систему педагогических вузов РСФСР программных средств учебного назначения». Любопытно заметить, что этим же приказом Минпрос РСФСР принял весьма неординарное для вузовской практики решение: «Главному планово-экономическому и финансовому управлению для создания и обеспечения деятельности Республиканского центра в порядке эксперимента выделить ставку второго проректора по научной работе». На основании этого приказа мне предназначалось оставить должность проректора по УР и уже в должности второго проректора по НИР приступить к организации РЦ НИТО. Впоследствии это привело к появлению первого в практике педвузов должности проректора по информатизации. Очевидно, что именно во время ректорства В. М. Самосудова и при его активной поддержке были заложены основы компьютеризации учебно-научного процесса в ОмГПИ, которые оказали заметное влияние на развитие этого направления в вузах отрасли.
Надо заметить, что отношение В. В. Самосудова к главному направлению деятельности вуза - учебно-воспитательному процессу - заслуживает особого внимания. Оно было настолько целенаправленным и систематическим, что для меня как проректора по учебной работе из-за вечной пере-
груженности текущими делами, нередко не позволявшими выбраться на факультеты для наблюдения за реальным учебным процессом, очевидная для всех активность ректора к учебной деятельности кафедр вызывала у меня в некотором роде ревностное отношение. Хорошо были известны так называемые «самосудовские четверги» - дни работы ректора на кафедрах и факультетах. Независимо от прочих важных дел, часто просто по пути из дома, ректор появлялся на очередном факультете, мог весьма неожиданно заявиться на лекцию или семинар к любому преподавателю. Бывало так, что ему хватало посидеть 15-20 минут, после чего он переходил в другую аудиторию. Такие посещения нередко заканчивались самым скрупулезным разбором посещенных занятий с серьезной критикой и всегда полезными рекомендациями преподавателям. В это же время проходили непременные встречи в целях обсуждения текущих проблем с деканом, заведующими кафедрами. Надо сказать, что по форме эта работа ректора очень сильно напоминала работу хорошего директора школы, неотрывно наблюдавшего за учебным процессом и состоянием дел в учебном заведении.
Много внимания уделял Вениамин Михайлович вопросам воспитания студентов. При этом он не упускал любой возможности обратиться к этой теме. Вспоминается один эпизод, связанный с посещением студенческих общежитий. Появились мы с ректором как-то под вечер в общежитии на ул. Куйбышева, в котором проживало во все времена наиболее свободолюбивое и отличавшееся особой экстравагантностью сообщество студентов худграфа. Прошли в небольшой вестибюль первого этажа, и тут ректор заметил в уголке одинокий смятый окурок. Тут же был приглашен председатель студсовета, который по просьбе ректора моментально собрал в вестибюле импровизированное собрание. Дальше происходило то, что сегодня назвали бы потрясающим мастер-классом воспитательного типа. В течение получаса ректор убедительно говорил и о миссии педагога и воспитателя, и о нормах нравственности, и о поддержании чистоты и уюта в своем доме и т. д., и т. п. Было заметно, какое сильное впечатление эта речь производила на студенток, стыдливо запахивающих свои домашние халатики, в которых некоторые явились на встречу с ректором. Не скрою, это выступление ректора и в моей душе оставило глубокий след как наглядный пример глубокой профессиональной работы воспитателя и педагога с большой буквы. А когда я вспоминаю про одинокий окурок, которому так и не было посвящено отдельного внимания, то что тут скажешь, когда в наше время толпа «юных дарований» с опытом и повадками мужицкого курения практически постоянно перекрывает вход в главный корпус университета. В те далекие времена ректорства В. М. Самосудова такое и в страшном сне невозможно было представить.
Хорошо было известно, что у В. М. Самосудова как человека с активной общественной позицией, обладающего собственным мнением, не всегда складывались теплые отношения с местной партийной властью. Между тем это не снижало его авторитета в обществе. В 1985 году В. М. Самосудов становится депутатом Верховного Совета РСФСР, занимается активной общественной работой, ведет прием граждан. Это положение дает ему новые возможности решать насущные проблемы вуза, в том числе такой
непростой во все времена вопрос, как обеспечение сотрудников жильем. Надо сказать, что именно личный авторитет ректора, как это всегда бывает, во многом поддерживал авторитет самого вуза, его роль и значение в социальной жизни региона. Трудно себе представить (как это случилось после ухода В. М. Самосудова с поста ректора), чтобы на всех важных областных общественных мероприятиях, тем более таких, как ежегодная областная учительская конференция, ректора педвуза не приглашали в президиум и не давали ему слова для выступления перед работниками системы образования.
В. М. Самосудов покинул ректорскую должность в 65 лет после 20-летнего руководства институтом. Сегодня общепризнано, что именно за эти два десятилетия омский педагогический вуз по-настоящему встал на ноги, была сформирована рациональная структура факультетов и кафедр, полностью обеспечивающая нарастающие потребности региона в учителях, заметно укрепились кадры преподавателей, появились научные школы и расширена аспирантура, получили мощное развитие наука и материальная база. То есть именно во время руководства вузом В. М. Самосудовым был создан тот необходимый фундамент, который позволил Минобру причислить Омский педагогический институт к категории развитых педвузов, вскоре благосклонно переименованных в педагогические университеты.
Сложившийся вокруг В. М. Самосудова колоссальный авторитет непогрешимого, на мой взгляд, человека не превращал его в символ какой-либо неприступности или, боже упаси, неприветливости, сознательном дистанцировании от окружающих. Вспоминая о нем с теплотой как о тонком, интеллигентном человеке, на память приходят немало самых обыкновенных жизненных ситуаций, которые могли происходить только при близких и дружеских взаимотноше-ниях. На всю жизнь запомнилась неформальная встреча, связанная с его уходом с должности ректора. Пригласил он к себе домой отметить этот факт нас с деканом физфака В. И. Коришевым и новым проректором по учебной работе Э. М. Анфингером. Был накрыт замечательный стол, чувствовалось особое расположение духа Вениамина Михайловича, приятно было видеть нашего теперь уже бывшего ректора в ситуации нескрываемой раскрепощенности и свободы, несвойственной для обычной рабочей обстановки. Можно представить себе состояние человека, который после 20 лет напряженной ректорской работы оказался в непривычном для себя положении, которое обещает много новых возможностей и перспектив. Неоднократно на протяжении всего вечера Вениамин Михайлович с юмором обращался к известному персонажу из оперы «Запорожец за Дунаем», начиная практически каждый свой новый тост классической фразой Карася - «теперь я турок, не казак». Надолго запомнился нам этот незабываемый ужин с замечательным человеком в теплой и немного грустной обстановке.
После ухода с должности мы с Вениамином Михайловичем поддерживали теплые, дружеские отношения, хотя он
не любил появляться в ректорате. Чаще всего мы встречались с ним в коридорах факультета информатики, студентам которого он читал курс уже не как ректор, а «простой профессор». Последнее десятилетие своей насыщенной жизни В. М. Самосудов посвятил активной научной работе - публицистике, подготовке и изданию хорошо известных сегодня трудов по новейшей отечественной истории.
Придя на торжество, посвященное моему 50-летию, Вениамин Михайлович снабдил свое поздравление как всегда многозначительным автографом, сделанным на обычной открытке. «Хотя это и предварительная разминка перед юбилеями грядущими, но сделано уже немало доброго ко благу народного образования и науки. Да свершатся добрые задумки!». Навеянные оптимизмом В. М. Самосудова, многие задумки совместной с ним работы, к счастью, невзирая на задержки и трудности прошедшего времени, или были воплощены, или воплощаются. Эти пожелания для меня многое означают и по сей день.
Времена меняются, меняются люди, меняются ректоры, меняются оценки их работы. По-иному, иногда с очевидными потерями ранее считавшихся незыблемыми подходов, начинают рассматривать и деятельность самого вуза, так же как и роль и функции их ректоров. Но, как мне теперь кажется, уникальный отрезок истории нашего вуза, неоспоримые результаты этого периода, как и все наследие ректорской деятельности В. М. Самосудова, которые, к сожалению, как теперь иногда кажется, едва ли воспроизводимы в современной практике, останется в благодарной памяти тех, кто имел счастье работать с ним.
© Лапчик М. П., 2016
