CC BY
69
УДК 947.084.5+64
В.М. ЧЕРНОВ В 40-е годы ХХ ВЕКА. «СОЦИОКАПИТАЛИЗМ» И «ЭТАТИЗМ»: ОЦЕНКА СТАЛИНСКОЙ МОДЕЛИ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА
© 2010 г. К.Г. Малыхин
Анализируются воззрения лидера ПСР В.М. Чернова в 20 - 40-е гг. ХХ в. по проблемам «социокапиталистической» эволюции мировой цивилизации. В.М. Чернов пришел к выводу о возможности признания тоталитарной советской модели наряду с национал-социалистической и фашистской в качестве особой стадии развития человеческого общества на пути «социокапиталистической» эволюции.
Ключевые слова: «социокапитализм», цивилизация, переходная эпоха, конъюнктура, капитализм, социализм, переходная модель, экономика, тоталитарное государство-хозяин, прибавочная стоимость, государственный капитализм, бюрократизм, протекционизм.
Южный федеральный университет,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru
Southern Federal University,
B. Sadovaya St., 105/42, Rostov-on-Don, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru
In clause it is analyzed views of leader PSR of V.M. Chernov in 20 - 40th XX centuries on problems «socialcapitalism» evolutions of a world civilization. V.M. Chernov has come to a conclusion about an opportunity of a recognition of totalitarian Soviet model, alongside with national socialist and fascist as special a stage of development of a human society on a way «socialcapitalism» evolutions.
Keywords: «socialcapitalism», civilization, transitive epoch, conjuncture, capitalism, socialism, transitive model, economy, totalitarian the State - owner, surplus value, state capitalism, bureaucratese, protectionism.
Организационным руководителем партии социалистов-революционеров (ПСР) в изгнании была заграничная делегация ПСР, которая располагалась первоначально в Берлине, а с 1923 г. - в Праге. После подчинения почти всей Западной Европы нацистами большинство эсеровских теоретиков эмигрировало в США, где они издавали в 40-е гг. в Нью-Йорке журнал «За свободу».
Безоговорочным крупнейшим теоретиком ПСР был В.М. Чернов. Именно в эмиграции раскрылся его аналитический дар. Он проделал колоссальную работу по исследованию проблем, с которыми столкнулась большевистская Россия, позволившую ему очень точно предсказывать возможные варианты развития страны.
Он отдавал себе отчет, что Россия находилась на границе Европы и Азии, она позже других крупных развитых стран вступила в общецивилизационный процесс.
Разбирая осенью 1921 г. причины провала большевистского плана непосредственного коммунистического экспериментаторства, В.М. Чернов оценивал общецивилизационное состояние России следующим образом: «Отчего потерпел крушение большевистский эксперимент? Не только оттого, что ему пришлось действовать в истощенной войной, экономически примитивной земледельческой стране с низким культурным уровнем общего развития и неискушенным и малочисленным пролетариатом» [1, с. 2].
Строго говоря, по «классическим» марксистским схемам Россия исторически «недозрела» для принятия коммунистической программы. Вот почему, по мнению В.М. Чернова, большевики как азартные игроки сделали ставку на мировую революцию. В.М. Чернов был убежден, что в 1917 г. они не имели никакого плана действий и экспериментировали в экономической области, руководствуясь принципом «...советизации всего, до чего могла дотянуться рука» [1, с. 2].
По сути дела В.М. Чернов обвинял большевиков, да и всех ортодоксальных марксистов в догматизме. По мнению марксистов, в изложении В.М. Чернова, оценка любого явления биполярная, - «или черное, или белое». Или Русская революция буржуазная, или социалистическая (с опорой на мировой революционный процесс). Третьего не дано. Именно поэтому большевики легко перешагнули от февральской (или, как говорили в среде русской диаспоры, мартовской) революции к коммунистическому экспериментаторству, после чего произошел откат к возрождению капитализма.
Заочная дискуссия с большевиками привела В.М. Чернова к интереснейшим выводам о тенденциях развития мировой цивилизации. В этом плане интерес-
на та полемика, которую вели в середине 20-х гг. «Революционная Россия» и В.М. Чернов с ортодоксальными марксистами и оппонентами из правоэсеровского лагеря и прежде всего с А.Ф. Керенским и «Днями». В ходе этой полемики В.М. Чернов выделил тенденции развития западной модели общественного развития.
«Этот классический капитализм, душой которого была анархия производства, капитализм марксовско-го первого тома все более и более сменяется новым, организованным капитализмом, устраняющим анархию рынка, регулирующим его и поэтому в немецкой литературе иногда носящим звучное имя "социокапи-тализма"» [2, с. 24].
В этом смысле и советский государственный капитализм, по его мнению, есть не прежний «чистейшей воды капитализм», а один из видов «социокапи-тализма».
Оппоненты В.М. Чернова - марксисты-ортодоксы, правые эсеры и либералы связывали наличие товарных отношений в том или ином обществе с характеристикой его общественного строя. В.М.Чернов очень образно описывал такую ситуацию: « Если бы Керенский был прав, то социализм появился бы однажды на Земле "яко тать в нощи", совершенно готовым, как готовою вышла Минерва из головы Юпитера. "До" -был чистейшей воды капитализм, "После" - стал на его месте чистейшей воды социализм. А между "до" и "после"? Очевидно, чудесный прыжок» [2, с. 25].
Для В.М. Чернова важна была тенденция развития современной цивилизации в направлении повышения производительности общественного труда, большей гуманистической ориентации общественных отношений, развитие процесса естественного обобществления и утверждения демократических начал общественного общежития.
«Чем ознаменована эта переходная эпоха? Тем, что новые общественные формы укрепляются лишь частично, в несовершенном, часто недоразвитом, как бы зародышевом виде. Они существуют в буржуазном оформлении, среди обычных товарно-денежных взаимоотношений, приспособляясь к этой чуждой стихии и подчиняясь ее законам.
...Они, можно сказать, пробуют бить капитализм его же оружием. Научаются тщательно калькулировать себестоимость, делать необходимые отчисления в основной и резервный капиталы, следить за рыночной конъюнктурой, и лишь с оглядкой на капиталистического конкурента улучшать условия труда и вознаграждения» [3, с. 12].
В.М. Чернов был уверен, что так называемые «капитализм» и «социализм» в такой стране, как Россия,
должны были сосуществовать «..на долгие, долгие времена» [4, с. 7].
«Здесь первоисточник всех дальнейших искажений и построений большевизма в вопросе о плановом хозяйстве. Плановое строительство, с их точки зрения, не завершение социалистического строительства, а напротив, преддверие к нему» [3, с. 12].
В.М. Чернов был абсолютно уверен, что в 1917 г. Россия могла эволюционизировать именно в этом направлении, однако большевики свернули с пути, чтобы вновь вернуться к нему уже в 20-х гг.
«Перед Россией конца 1917 г. могла быть и была творчески социалистическая программа, программа, рассчитанная на длительный период культурно-политического и социального роста созидательных сил самого трудового народа» [1, с. 2].
Именно методологические разработки так называемой концепции «социокапитализма» явились теоретической базой оценок развития России в 20-е гг. соответствия ее результатов вестернистскому вектору эволюции человечества.
В.М. Чернов и его соратники предполагали, что данный вариант развития страны не являлся узко русским, а наоборот, современная цивилизация идет по пути естественного обобществления, создания различных форм кооперирования, большей социальной и гуманистической окрашенности общественных отношений. Тем самым В.М. Чернов в 20-е гг. сделал вывод, что предлагаемая ими модель носила вестернист-скую направленность.
Сталинская реформация России, а затем и становление в Германии, Италии, Испании, Португалии тоталитарных режимов принципиально изменили расстановку мировых сил. Возникло совершено новое общественное явление, заставившее В.М. Чернова проанализировать эту новую европейскую модель в рамках его концепции «социокапитализма».
После эмиграции в Америку старые разногласия о путях развития постсоветской России во многом утратили свое значение. В журнале «За свободу» сотрудничали былые противники - В.М. Чернов, Н.Д. Авксентьев, А.Ф. Керенский, М. Вишняк и др., являвшиеся элитой эсеровской теоретической мысли. В программном документе они прямо заявили, что в новую эпоху прежние разногласия отступили на второй план. «Сейчас не время для какой бы то ни было ортодоксии. На страницы нашего журнала мы смотрим как на свободную трибуну, на которой мы подвергнем анализу все мучащие нас вопросы, не боясь впасть в ересь» [5, с. 2].
В начавшейся войне между Германией и СССР эсеры поддержали свою родину в минуту тяжелых испытаний, хотя ясно осознавали, что такой шаг укрепляет антинародный, тоталитарный режим И.В. Сталина. «Россия стала очередной жертвой гитлеровской агрессии. Ей грозит расчленение, порабощение и обращение в вассальную колонию третьего рейха. В этот роковой исторический момент мы единодушно признаем необходимость стать на защиту России и всемерно приветствуем соответствующие решения Лондона и Вашингтона» [6, с. 2].
В США В.М. Чернов наряду с Н.Д. Авксентьевым и В. Зензиновым стал редактором журнала. В американской эмиграции он продолжил исследование того нового явления, которое сложилось в Европе в 30-е гг.
Прежде всего В.М. Чернов проанализировал советскую экономическую модель. Его основным оппонентом являлся социал-демократ А. Югов. Последний определил сталинскую экономическую модель как переходную между капитализмом и социализмом. В ответ В.М. Чернов возразил, что переходная модель предполагает многоукладность, смешанную экономику.
Основу советского экономического порядка составляло, по мнению В.М. Чернова, господство, «государства-хозяина», подменившего собой множество частных капиталистов [7].
Природа тоталитарного государства-хозяина такова, что рабочий не имеет возможности найти защиту у профсоюзов, полностью подчиненных большевикам, найти себе другого работодателя по причине отсутствия таковых в СССР. Он не может обратиться к такому средству борьбы, как забастовка, что расценивается властью как политическое преступление. Государство-хозяин определяет норму эксплуатации рабочего класса, изымает прибавочную стоимость в процессе торгового оборота, причем оно устанавливает монопольно-высокие цены, не считаясь с законом стоимости [7, с. 13 - 15].
Единственный стимул для развития монопольно существующего в СССР государства-хозяина заключается в конкуренции на внешней арене с другими государствами.
«У государства-хозяина нет того стимула межиндивидуальной конкуренции, которая пришпоривала частных капиталистов - предпринимателей, гоня к удешевлению, повышению качества, увеличению ассортимента продукции, и которая именно для успеха на рынке побуждала их к сбережениям, к накоплению и максимальной капитализации прибавочной стоимости. Но у него есть своя, не менее пришпоривающая конкуренция - с другими государствами-хозяевами, также крепящими свою производственную вообще, оборонную в частности мускулатуру» [7, с. 15].
В.М. Чернов задался вопросом о сущностных характеристиках возникшей социально-экономической и политической систем. Этот строй явно нельзя рассматривать как капиталистический, однако и социалистическим его назвать никак нельзя. В.М. Чернов определил его как нечто «третье».
«Перед нами не социализм, а некий "третий" строй, в котором социалистическое взаимоотношение между производством и потреблением перевернуто вверх ногами, как перевернуто вверх ногами и в самом производстве нормальное социалистическое соотношение между производством средств производства и производством средств потребления» [7, с. 15].
Ранее подобный строй определяли как государственный капитализм, однако В.М. Чернов пришел к выводу, что подобное определение мало согласуется с реалиями СССР 30 - 40-х гг. Замена инициативы мо-
нополией, стихии конкуренции плановыми механизмами создали совсем иную экономическую модель. В.М. Чернов пришел к выводу, что возникшее в Европе общественное образование является совершенно самостоятельным. Он предложил наряду с феодализмом, капитализмом, грядущим социализмом выделить также и этатизм. В.М. Чернов прямо не назвал этатизм формацией, однако этот вывод напрашивается из его размышлений.
«Маркс укладывал историю в три фазиса: (прошлый) феодализм, (настоящий) капитализм и (грядущий) социализм. Третье место оспаривается ныне этатизмом. Суждена ли ему, наподобие феодальной и капиталистической, своя, столь же длинная тоталитарная эпоха? Отцветет ли он, не успевши расцвесть? Последнее слово в этом вопросе принадлежит второй мировой войне - нашей мировой войне за демократию и социализм против тоталитарности и этатизма» [7, с. 16].
В.М. Чернов не прогнозировал сроки существования строя этатизма. Этот строй мог рухнуть в Германии и Италии и в ходе войны. Однако война укрепляла это строй в СССР, как стране союзнице антигитлеровской коалиции. Для В.М. Чернова было ясно одно. Строй этатизма выкристаллизовался как европейский вариант социокапиталистической переходной эпохи. В свое время К.Маркс не мог предвидеть, что движение к коммунистической формации пройдет не совсем прямолинейно и на этом пути возникнет стадия этатизма, как достаточно длительный этап общественного развития [8, с. 37].
Выводы В.М. Чернова о возникновении новой формации - этатизма - вызывали очередную волну дискуссий в среде русских социалистов.
Первоначально многие обществоведы увидели в этатизме самый настоящий социализм, точнее его самую раннюю, переходную стадию. По мнению оппонентов В.М. Чернова из социал-демократического лагеря, советская модель являлась ранней стадией социалистического общества. Те негативные аспекты, которые проявились в сталинской модели общественного развития, социал-демократ А.Югов связывал с болезнью роста. Как образно писал В.М. Чернов, оппоненты обвиняли его в том, что, характеризуя советскую модель, он описал не только строящееся здание, но и строительные леса, уродующие прекрасное здание строящегося социализма [8, с. 38 - 39].
Доводы оппонентов В.М. Чернова сводились к пяти основным тезисам. Во-первых, советская экономика способствовала быстрому повышению национального дохода. Во-вторых, развитие тяжелой промышленности за счет легкой являлось временным явлением, своеобразной болезнью роста. В-третьих, преимущественное развитие тяжелого машиностроения было связано со стремлением компенсировать недостаточность развития этой отрасли российской экономики в годы Первой мировой и Гражданской войн и общей изношенностью оборудования в годы нэпа. В-четвертых, жесточайшая эксплуатация рабочего класса была временным явлением, связанным со стремлением быстро модерни-
зировать Россию. В конце 30-х гг. этот процесс сменился ростом жизненного уровня. В-пятых, бюрократизм - это общее явление, связанное с любой формой проявления организованной жизнедеятельности. Он проникает во все сферы даже вполне демократических сообществ, как-то в профсоюзы, кооперативы и т.д. В СССР это явление связано со становлением нового общественного порядка и не привело к возникновению нового социального господствующего слоя [8, с. 39].
В.М. Чернов в ходе развернувшейся дискуссии основательно разобрал каждый тезис своих оппонентов из лагеря российской социал-демократии. Опираясь на цифры официальной советской статистики, он убедительно доказал, что приведенные сущности категории советской модели являются не временными болезнями роста, а именно имманентно присущими советскому строю явлениями.
Более того, В.М. Чернов заявил, что сложившаяся модель имеет не только российское, но и международное значение. Тоталитарная модель общественного развития сложилась в крупнейших европейских странах. Тоталитарные государства объединяет нечто общее, что позволяло ему говорить об исторической смене общественных отношений в мировом масштабе.
«Я вижу, что и сейчас многие марксисты не видят, что один и тот же этатизм, лишь в разных своих разновидностях, одержал победу над социализмом: в России как большевизм, в Италии как фашизм, в Германии как нацизм. Экономическая система у всех трех характеризуется одними и теми же основными признаками» [8, с. 37 - 38]. Эта модель общественного развития, по мнению В.М. Чернова, базировалась на автаркии, на монополии внешней торговли, на протекционизме. Закрытая экономика регулируется централизованными планами. Потребитель вынужден довольствоваться монопольными государственными ценами, не связанными законом стоимости. Возможности удовлетворения потребностей рабочих сведены к минимуму. Профсоюзы подчинены государству, которое основное внимание уделяет развитию тяжелой промышленности в ущерб легкой. Механизм саморазвития тоталитарной системы привел к становлению военно-промышленной модели. Этатическая модель направлена к ее экстенсивному расширению, а значит, и к внешней экспансии. Во внешней политике автаркические, тоталитарные «этатические» государства в 30 - 40-е гг. вступили в острейшую борьбу между собой.
«Этатизм в народном хозяйстве так же логически приводит к гипер-империализму, как капитализм в фазе гегемонии финансового капитала к империализму просто. Вопрос стоит так: кто в сеть собственной автаркии сумеет постепенно уловить весь мир?» [8, с. 38].
В этом новом общественном механизме сложились две социальные группы. В.М. Чернов выделил правящую элиту и трудовую массу.
«Тоталитарная экономика этатизма поглощает и растворяет все деление на классы буржуазно-капиталистического порядка в новом, чисто функцио-
нальном распаде на 1) командную социально-политическую "элиту" выдвиженческого происхождения ("народопроизводительный слой" политического словаря "евразийцев") и 2) организуемую и нивелируемую ею исполнительно-трудовую массу» [8, с. 43].
В итоге своих размышлений В.М. Чернов пришел к интересным выводам. Для него тенденция движения мировой цивилизации к социализму через длительную эпоху «социокапитализма» не вызывала сомнений. Однако этот путь оказался не так прямолинеен, как предполагалось в 20-е гг. В Европе в 30-е гг. сложился тоталитарный вариант модели общественного развития, который В.М. Чернов определил как «этатизм». Тенденции развития нацистской Германии, фашистской Италии и большевистской России оказались схожими. Эти общества раскололись на господствующую элиту и подчиненную трудовую массу. Политические свободы были уничтожены. Власть подчинила всю экономику и общественную жизнь. Степень эксплуатации трудящихся всецело зависела от воли правящей бюрократии. Экономика работала не во имя интересов потребителей, а исключительно во имя производства средств производства. Единственным стимулом развития этой общественной модели В.М. Чернов назвал внешнюю угрозу, борьбу с такими же «этатическими» государствами, сложившимися как государства агрессивные, милитаристские. Экономическая модель ориентировалась прежде всего на развитие оборонных отраслей.
Называть этот строй государственным капитализмом В.М. Чернов отказался принципиально, так как это было совсем новое историческое явление. Такой новый общественный строй, по мнению В.М. Чернова, мог существовать столетиями. В годы Второй мировой войны в 1942 г., когда В.М. Чернов анализировал новое общественное явление, никто не мог предугадать, чем закончится великое мировое противостояние. Он понимал, что если СССР окажется в числе победителей, советскую модель развития ждет долгая судьба.
По мнению В.М. Чернова, социокапиталистическая эволюция привела к формированию такого общественного строя, который стал своеобразным отрицанием, антитезисом капитализма. В то же время он не являлся и социализмом, хотя бы и ранним. Это было именно нечто новое в истории человеческой цивилизации.
Однако В.М. Чернов не отрицал того положительного значения этого явления, которое заключалось в колоссальном приросте производительных сил, хотя и осуществленном за счет безудержной, тоталитарной эксплуатации народных масс.
В.М. Чернов не прогнозировал тенденции развития этого нового общественного явления, не пытался заглянуть через завесу времени. Как он и предвидел, германская и итальянская модель европейского этатизма были уничтожены в ходе военного противостояния. Советская модель в итоге Второй мировой войны только укрепилась и распространилась на значительных территориях Европы и Азии. Анализ «этатизма» убедил В.М. Чернова, что надежды на возвращение на родину русских беженцев минимальны. Он отдавал себе отчет, что мечтания русских эмигрантов о реформах в СССР или даже о свержении сталинского режима самим русским народом являются наивными, далекими от реалий жизни. В то же время он был уверен, что рано или поздно движение СССР к гуманистическому социализму через отрицание «этатизма» неизбежно произойдет.
Литература
1. Власть и соглашательство // Революционная Россия. Юрьев. 1921. Сентябрь - октябрь. № 12 - 13.
2. О «договорившихся» // Революционная Россия. Берлин. 1926. Декабрь. № 54.
3. Чернов В. Вопросы программы и тактики. Плановое хозяйство и большевизм // Революционная Россия. Берлин. 1928. Октябрь. № 68.
4. Чернов В. В мире переотражений // Революционная Россия. Берлин. 1928. Январь - февраль. № 63 - 64.
5. Наши задачи // За свободу. Нью-Йорк. 1940. №1.
6. Резолюция Нью-Йоркской группы партии социалистов-революционеров о советско-германской войне // За свободу. Нью-Йорк. 1941. № 2 - 3.
7. Чернов В. К познанию советской экономики // За свободу. Нью-Йорк. 1942. № 6 - 7.
8. Чернов В. На путях этатизма // За свободу. Нью-Йорк. 1942. № 8 - 9.
Поступила в редакцию 23 апреля 2009 г.
