CC BY
53
ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
Л.П. Муромцева
В .Ф. БУЛГАКОВ И РУССКИЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ В ПРАГЕ
Муромцева Людмила Петровна - кандидат исторических наук,
доцент МГУ им. М.В. Ломоносова.
Наряду с яркими и широко известными личностями, внесшими огромный вклад в сохранение и приумножение культурного достояния нашей страны, в истории русской культуры XX столетия есть сотни имен и других интеллигентов-подвижников, чье значение до сих пор должным образом не оценено. Именно к таким людям относится Валентин Федорович Булгаков (1886-1966), последний секретарь Л.Н. Толстого, литературовед и писатель, знаток искусства, замечательный музейный работник1.
Родился он в городе Кузнецке Томской губернии, в семье смотрителя народных училищ. Еще в годы обучения в Томской гимназии юный Булгаков увлекся русской литературой и фольклором народов Сибири, начал публиковаться в местных газетах. В 1906 г., окончив гимназию с золотой медалью, поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Но полного курса обучения в университете не прошел. В студенческие годы Валентин Федорович ощутил огромный интерес к творчеству и личности Л. Н. Толстого.
В августе 1907 г. председателю Сибирского землячества московских студентов В.Ф. Булгакову посчастливилось лично познакомиться с Л.Н. Толстым, после чего в 1908 и 1909 гг. молодой филолог неоднократно посещал великого писателя, а в декабре 1909 г. привез ему свою рукопись, в которой попытался систематизировать воззрения Толстого-
1. Документальные материалы о В.Ф. Булгакове хранятся в фонде 2226 Российского государственного архива литературы и искусства (далее — РГАЛИ), в фонде Р-6784 Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), в Государственном музее Л.Н. Толстого в Москве и в Литературном архиве Музея национальной культуры в Праге. 182
мыслителя. Л.Н. Толстой весьма одобрительно отнесся к этой работе Булгакова и даже написал к ней предисловие2.
С 17 января 1910 г. по рекомендации В.Г. Черткова он стал личным секретарем великого писателя и переселился на хутор Телятинки вблизи Ясной Поляны. Булгаков регулярно вел дневник, на основе которого впоследствии им были изданы воспоминания «Л.Н. Толстой в последний год его жизни» и «Жизнепонимание Л.Н. Толстого в письмах его секретаря». После смерти Льва Толстого Валентин Федорович занимался систематизацией наследия писателя и описанием яснополянской библиотеки. В 1914 г. как противник грянувшей мировой войны В.Ф. Булгаков был арестован за составление и распространение воззвания «Опомнитесь люди-братья!» Более года он провел в тульской тюрьме, так и не отказавшись от своих пацифистских убеждений. Выйдя из заключения, Булгаков продолжал заниматься популяризацией идей Л.Н. Толстого и увековечением его памяти. В 1916 г. он занял место хранителя Литературного музея Л.Н. Толстого, в годы революции и Гражданской войны Булгаков спас от разорения и запустения Московский дом-музей Л.Н. Толстого в Хамовниках и добился открытия его для посетителей уже в ноябре 1921 г. Литературный музей Л.Н. Толстого на Пречистенке и музей-усадьба «Хамовники» были объединены в один музей под руководством В.Ф. Булгакова. Валентин Федорович помогал также возрождению других мемориальных музеев (А.П. Чехова, П.И. Чайковского, А.Н. Скрябина) (9. Д. 41а. Л. 8-10).
В это же время Булгаков получил возможность выполнить то, что считал своим нравственным долгом перед Толстым. Ему удалось разыскать и издать многие из раннее запрещенных в России произведений Льва Толстого, открыв тем самым для читателей ранее неизвестные им страницы. А в 1923 г. В.Ф. Булгаков, по решению Комиссии НКВД по административным высылкам, вначале был арестован, а затем был выслан вместе с семьей из СССР за пропаганду толстовского учения, несовместимого с обстановкой развязанного в стране преследования инакомыслящих (7, с. 427).
Таким образом, еще до отъезда на чужбину он приобрел определенный опыт музейного работника, занимаясь сбором, хранением и экспонированием коллекций, посвященных жизни и творчеству великого русского писателя. Поселившись в Чехословакии, Булгаков продолжал пропагандировать идеи Л.Н. Толстого: выезжал выступать с лекциями о нем во многие европейские страны (Австрию, Болгарию, Германию, Францию, Швейцарию, Югославию). Кроме того, здесь он собирал различные материалы о Толстом и пересылал их в Москву в музей Л. Н. Толстого.
2. Труд этот увидел свет только в 1917 г. (1, с. 293).
Одновременно В.Ф. Булгаков много внимания уделял литературной деятельности. В 1924 г. в сборнике «На чужой стороне» (Прага) были опубликованы дополнения к его дневнику, а четыре года спустя они вышли отдельным изданием («Трагедия Толстого»). Кроме того, Булгаковым были написаны воспоминания о Февральской революции («Революция на автомобилях»), книги «Толстой - моралист», «В доме великого Толстого», «Памяти доктора Д. Маковицкого», «В осиротелой Ясной Поляне» и др. К тому же все эти годы, за исключением военного лихолетья, Булгаков активно занимался общественной деятельностью, будучи членом совета «Интернационала противников войны», а также главой Союза русских писателей в Чехословакии, товарищем председателя «Дней русской культуры за рубежом», членом Ку-ратория Русского народного университета (15, с. 549).
Но главным и самым любимым делом его жизни в эмиграции стало с конца 1933 г. создание Русского культурно-исторического музея (РКИМ). В 1934 г. одновременно с Русским научным обществом РКИМ официально присоединился к Русскому народному университету (создан в 1923 г.), переименованному в Русский свободный университет (РСУ). Председателем Музейной комиссии РСУ стал один из его основателей профессор М.М. Новиков, крупный ученый-зоолог, бывший ректор Московского университета; секретарем - В.Ф. Булгаков. «Задачей музея, - как вспоминал позднее Новиков, - должно было явиться собирание памятников науки и искусства, а также других предметов, относящихся к истории, творчеству и быту русского зарубежья. Основная же его цель заключалась в том, чтобы показать, что наши беженские массы не являются отбросами Родины, бессильно барахтающимися в непривычной для них чужой обстановке. Наоборот, во всех странах своего рассеяния они сейчас же берутся за творческий труд, обогащая культурное богатство приютивших их народов своей научной и художественной продукцией. Таким образом слава русского имени распространится по всему свету» (21, с. 269).
Дом № 8 по ул. Краковской, в котором располагался РСУ, стал также официальным адресом формирующегося музея.
Подвижническая деятельность по организации музея начиналась по существу на пустом месте. Одним из важнейших был вопрос финансирования музея, и так как средств, естественно, не было, инициативу стимулировала исключительно вера в задуманное. «Все дело велось руками и ногами Булгакова, - вспоминал М.М. Новиков, - и нашими двумя головами. Он заразил меня своим энтузиазмом и решимостью во что бы то ни стало добиться успеха» (21, с. 269-270).
Некоторые из сомневавшихся даже не верили, что через 15 лет после начала массовой эмиграции В.Ф. Булгакову удастся создать полноценную коллекцию, иллюстрирующую эмигрантскую жизнь. «Время и обстановка, каза-184
лось, мало благоприятствовали новому начинанию, - вспоминал В.Ф. Булгаков, - "Вы опоздали на десять лет", - слышал я со всех сторон: "эмиграция устала, обеднела, источники помощи ее культурным начинаниям иссякают, вернее - иссякли..." Все это было верно за тем исключением, что десять лет тому назад, когда все мы еще "сидели на чемоданах", ожидая скорого возвращения на Родину, мысль о русском зарубежном музее вообще не могла возникнуть. И надо было пройти значительному периоду времени с того момента, как русские покинули родную почву, чтобы, наконец, стало ясно, что период этот - исторический, что это - целая эпоха и что на обязанности культурных русских людей, оказавшихся за рубежом, лежит забота о собирании и сохранении памятников этой эпохи» (6, с. 15).
Но предсказания скептиков, к счастью, не сбылись... Новый музей получил денежную помощь и от чехословацких властей (3 тыс. крон из канцелярии Президента Чехословакии Т. Масарика), и от эмигрантов, и от меценатов. Благодаря содействию Художественно-промышленного музея достали часть необходимого оборудования. Благородному начинанию эмигрантов оказывало поддержку и Министерство образования Чехословакии.
Чтобы дать представление о замысле создателя музея, приведем отрывки из двух документов. Вот о чем, в частности, говорилось в первых трех пунктах «Положения о Русском культурно-историческом музее в Праге», утвержденного 17 января 1934 г.
«1. Русский культурно-исторический музей учреждается при Русском свободном университете в Праге и в будущем должен быть перенесен в Россию как национальное достояние.
2. Целью Музея является собирание, хранение, изучение и экспонация памятников и материалов, относящихся к истории, жизни, творчеству и быту русской эмиграции и русского зарубежного населения вообще.
3. К памятникам и материалам, интересующим Музей, относятся: предметы исторического характера (знамена, ордена, медали, редкое оружие, костюмы, иконы и т.д.); портреты, картины, рисунки, гравюры, скульптура; реликвии, непосредственно связанные с личностью и памятью выдающихся русских писателей, ученых, художников и артистов, подвизавшихся за рубежом; всякого рода характерные предметы и памятки, связанные с бытом и деятельностью русских в разных странах; фильмы русских режиссеров, проекты и предметы изобретений русских инженеров, мастеров и специалистов; предметы прикладного искусства, театральные макеты, клише, фотографии, литературные альбомы и пр.» (10. Д. 1. Л. 176-176 об.).
Формулировка первого пункта «Положения» о передаче в будущем коллекции РКИМ в Россию вызывала определенное сомнение и даже настороженность у части эмигрантов, опасавшихся сдавать туда свои семейные материалы. И это вполне понятно и объяснимо: ведь Советский Союз не был
для них той Россией, которую они потеряли, отправляясь в изгнание, а в возможность скорого падения большевистского режима многие из них уже не верили. Тем не менее в РКИМ стало поступать от эмигрантов немало вещей.
По «Плану-программе», составленному В.Ф. Булгаковым, музей должен был состоять из четырех отделений, библиотеки и архива рукописей.
«I. Отделение художественное: 1. Живопись, рисунки, гравюры и скульптура зарубежных русских художников. 2. Архитектурные проекты и модели. 3. Художественная фотография. 4. Прикладное искусство: керамика, фарфор, металлопластика, выжигание по дереву, игрушки, вышивка. 5. Фотографии и репродукции выдающихся произведений русского искусства, находящихся за границей вне музея.
II. Отделение историческое: 1. Мировая война, революция, исход из России. - Предметы, вывезенные русскими за границу: а) костюмы и формы, б) знамена и ордена, в) медали и монеты, г) денежные знаки, д) карты, планы и фотографии, е) плакаты, воззвания, документы и пр. 2. История русской эмиграции: расселение по разным странам, общественная работа и политическая борьба. 3. Быт эмиграции: труд, школа, церковь, театр, спорт, благотворительные учреждения; иностранные друзья русских.
III. Отделение культурно-историческое: 1. Творчество русских писателей, ученых, композиторов и артистов, подвизавшихся за рубежом.
IV. Отделение русской старины: Предметы, вывезенные эмигрантами из России или найденные за границей: а) старинная живопись и иконы, б) государственные реликвии, в) символы власти, г) предметы богослужебные: кресты, сосуды, «воздухи» и пр., д) старинный русский фарфор, е) древнее оружие, ж) ларцы и табакерки, з) монеты и кредитные билеты, и) домашняя утварь, к) фотографии предметов русской старины, находящиеся вне Музея за границей, л) фотографии памятников древней русской архитектуры, находящихся в приграничных с Россией областях и странах» (10. Д. 2. Л. 89-89 об.).
Изложенная в «Положении» и «Плане-программе» концепция будущего музея отличалась продуманностью, научным подходом и комплексностью. Ее осуществление требовало громадных усилий и немалых средств. Но у Русского свободного университета и тем более у самого В.Ф. Булгакова не было даже места для хранения крупного музейного собрания, не говоря уже об экспонировании наиболее интересных реликвий русской культуры. Встал вопрос, что же делать дальше? К счастью, собиратель получил своевременно поддержку от видного политического деятеля Чехословакии, бывшего премьер-министра, депутата парламента, большого друга российских эмигрантов Карела Крамаржа (1860-1937) и его супруги Надежды Николаевны, урожденной Хлудовой (25, с.134-138). По просьбе Крамаржа известный промышленник и меценат Кирилл Бартонь-Добенин предложил для размещения коллекций РКИМ часть помещений своего Збраславского замка 186
на р. Влтава, в десяти километрах к югу от Праги (ныне в черте города). В древности с XIII в. в Збраславе находилась загородная охотничья усадьба чешских королей, затем цистерцианский монастырь. В перестроенное в замок барочное здание конвента монастыря (XVIII в.) и перевез собранные музейные ценности В.Ф. Булгаков.
Следует указать, что в Збраславе в то время проживала небольшая русская колония, состоявшая в основном из представителей интеллигенции. Для осмотра экспозиция РКИМ открывшаяся 29 сентября 1935 г., работала по воскресеньям с 10.00 до 17.00, когда сюда приезжали посетители из близлежащей Праги и других мест Чехословакии, куда забросила судьба эмигрантов из России. Входная плата составляла всего одну крону.
Открывшийся музей состоял первоначально из следующих отделений: художественного (картины, рисунки, скульптура); архитектурного (чертежи и проекты зданий русских архитекторов, оказавшихся в Чехословакии, Эстонии, Югославии); истории эмиграции; русской старины (с отделом автографов и фотографий). При музее имелась библиотека с собранием редких книг о России.
В Збраславском замке экспозиция и фонды РКИМ разместились в 14 комнатах. В одном из залов экспонировалось 15 картин Н.К. Рериха (в том числе «Св. Сергий»), поступивших из Индии и Югославии (из музея принца-регента Павла). Рериховский зал был торжественно открыт в 1938 г.
Булгаков являлся директором и по существу единственным научным сотрудником музея, получая за свой труд всего лишь 500 крон, т.е. половину зарплаты университетского лаборанта, о чем писал в своих воспоминаниях М.М. Новиков (21, с. 272-273). А ведь на Валентине Федоровиче лежала и забота об обеспечении семьи (жены, дочерей).
В 1936 г. в замке была устроена небольшая выставка картин И.Е. Репина, принадлежавших его дочери Вере; немногим позднее в Праге прошла выставка работ Ф.А. Малявина. Выставки повышали интерес к русской живописи в Чехословакии. Президенты республики Т. Масарик, а затем Э. Бенеш благожелательно относились к деятельности РКИМ, оказывалась помощь и созданной эмигрантами Комиссии по собиранию русской старины (14, с. 7-26).
Бюджет музея, однако, был весьма скромным и в деле пополнения его собраний приходилось рассчитывать, главным образом, на дары деятелей русской культуры, оказавшихся в эмиграции. Со многими из них Валентин Федорович был знаком еще в Москве, с другими познакомился уже на чужбине, и это, конечно, помогало ему находить ключ к их сердцам. К слову сказать, сам Булгаков, будучи человеком доброжелательным и отзывчивым, нередко оказывал поддержку соотечественникам, о чем свидетельствуют его письма, в том числе и М.И. Цветаевой. От нее он получил в дар для музея несколько рукописей, самодельное серебряное кольцо и простую бамбуковую перьевую ручку, которой Марина Ивановна любила писать стихи (19, с. 257-258). Кстати, в собра-
ниях РКИМ хранилось еще несколько ручек не менее известных русских писателей - нобелевского лауреата И.А. Бунина, М.А. Алданова, З.А. Гиппиус, Б.К. Зайцева, Д.С. Мережковского. В.Ф. Булгаков собирал не только музейные экспонаты, но и архивные, в том числе рукописи и письма деятелей культуры. Сам вел переписку с Р. Ролланом, Р. Тагором, М. Цветаевой, Н.К. Рерихом, К.А. Коровиным, Л.О. Пастернаком. Ему присылали интереснейшие материалы из Франции и Германии, из Югославии, Китая, США и других стран, куда судьба забросила изгнанников из России.
Многие из соотечественников понимали важность его начинания. В их адрес направлялись обращения и письма от имени РКИМ (10. Д. 2. Л. 88-88 об.). В роли бедного просителя во время поездки в Париж в 1937 г. Булгаков не раз обходил квартиры русских художников и в большинстве случаев возвращался домой не с пустыми руками. Так удалось бесплатно получить для РКИМ произведения А.Н. Бенуа (акварель «Каскады в Фонтенбло»), К.А. Коровина (пейзаж и эскиз декораций к опере «Князь Игорь»), Н.С. Гончаровой (один из натюрмортов), З.Е. Серебряковой (картина «Бретонка»), скульптурные бюсты Л. Бетховена и Л. Пастера работы Н.Л. Аронсона (1, с. 170-184, 208-213 и др.). Причем их жертвовали на общее благо люди, проживавшие в эмиграции нередко в стесненных материальных условиях. О результатах этой поездки в Париж сохранилась запись, сделанная В.Ф. Булгаковым: «Я отправил в Прагу багажом три огромных деревянных ящика, в которых поместились: 62 картины и рисунка, 2 скульптуры, 4 предмета русской старины, 4 иконы, костюм Шаляпина и части театрального костюма Лифаря, 32 рукописи и автографа выдающихся писателей, 125 книг и брошюр, часто с авторскими автографами, и 88 фотографий... Все это пожертвовано в Музей бесплатно» (4, с. 193).
В деле собирания картин русских художников-эмигрантов В.Ф. Булгакову пришлось столкнуться с соперничеством со стороны Рижского музея Н.К. Рериха и особенно профессора-искусствоведа Н. Л. Окунева, пытавшегося создать художественную галерею при Славянском институте в Праге, но оставившего все собранные произведения русских художников своей семье (10. Д. 2. Л. 62-63; 1, с. 195-196; 201-203; 13, с. 70-71). И все-таки музей в Збраславском замке был самым полным собранием искусства российской диаспоры 30-х годов ХХ в.
В 1938 г. в Риге с помощью художника А.И. Юпатова Булгакову удалось напечатать вначале краткий каталог, а затем даже альбом художественных собраний Русского культурно-исторического музея, включивший около 400 произведений живописи и скульптуры. Вот что писал в предисловии к альбому «Русское искусство за рубежом» Н.К. Рерих: «Русский культурно-исторический музей в Праге есть явление глубочайшего смысла. Это - первый Русский музей в Европе, маяк русского искусства и науки за рубежом. Русские достижения прежде бывали представлены на международных выставках, а также театральными постановками. Все это было очень нужно для 188
осведомления Запада с русским творчеством. Но выставки и постановки были кратковременными, а пражская сокровищница есть учреждение постоянное, предназначенное запечатлеть разнообразные проявления русского творческого духа» (6, с. 11, 16-17).
Накануне Второй мировой войны коллекции РКИМ продолжали пополняться материалами, в частности, связанными с жизнью и деятельностью А. И. Герцена. В Збраславском замке даже появились два новых отдела - Пушкинский и театральный. Первый из них состоял из документов, посвященных празднованию эмигрантами 100-летней годовщины со дня смерти великого поэта в 1937 г., редких изданий его произведений, художественно-иллюстративных материалов. Театральное отделение, в частности, включало мемориальные вещи Ф.И. Шаляпина, фотографии и письма М. Ермоловой, реквизит танцовщика С. Лифаря. Кроме того, в РКИМ имелись разрозненные коллекции произведений русского прикладного искусства, наград, карт, камей, миниатюр, монет и бумажных ассигнаций. Е.В. Желиховская, свояченица полководца, передала ему вещи генерала А.А. Брусилова: пять альбомов с фотографиями, генеральские погоны, его автограф, воспоминания о нем. Благодаря дару баронессы М.Д. Врангель в РКИМ оказались семейные фотографии ее сына, генерала П.Н. Врангеля и семейные мемуары. В музее также находилась коллекция русских орденов и медалей, в том числе на временном хранении (до 1941 г.) награды военного композитора генерала С. А. Траилина. Будучи музейным работником-профессионалом, Булгаков скрупулезно занимался оформлением всей документации РКИМ. И сегодня в фондах Государственного архива Российской Федерации можно познакомиться и с отчетами о работе заведующего, и с инвентарными книгами поступления новых экспонатов, и с каталогами музейной библиотеки, и с приходно-расходными книгами, и с журналами исходящих бумаг за 1934-1944 гг., и даже с книгами записей посетителей (24, с. 41-79).
Несмотря на то, что с 1923 г. в Праге функционировал Русский заграничный исторический архив (РЗИА) с книжным отделом, а годом позже возникла Русская (с 1927 г. - Славянская) библиотека при Министерстве иностранных дел Чехословацкой республики, создатели РКИМ с самого начала своей деятельности планировали наряду со сбором музейных экспонатов сформировать архивный и библиотечный фонды. Эти задачи были зафиксированы в пунках 4 и 5 Положения о РКИМ, причем там указывалось, что все спорные вопросы, касающиеся компетенции РЗИА и РКИМ разрешаются по взаимному соглашению представителей обоих учреждений (10., с. Д. 1., с. Л. 176 об.).
В дальнейшем РКИМ в отличие от РЗИА ориентировался на хранение прежде всего литературных материалов, автографов и эпистолярного наследства писателей, других деятелей культуры.
Музей поддерживал постоянные связи с другими культурно-просветительскими организациями, существовавшими тогда в Чехословакии,
Франции, Югославии, далеком Китае, в том числе с парижским обществом «Икона», издательством «Петрополис». Согласно постановлению Музейной комиссии от 13 марта 1934 г., лица, пожертвовавшие на развитие музея одновременно или частичными взносами не менее 200 чехословацких крон, избирались членами-сотрудниками музея; те, кто пожертвовал не менее 1 тыс. крон, - членами-основателями, жертвователи не менее 5 тыс. крон -почетными членами музея. В знак признания особых заслуг перед музеем К. Бартонь-Добенин, М.М. Новиков, Н.К. Рерих были удостоены звания «Почетный член РКИМ» (11, с. Д. 21, с. Л. 12; 10., с. Д. 2., с. Л. 18-20).
Поскольку помимо произведений живописи, скульптуры, прикладного искусства музей принимал на хранение документальные материалы, это не могло не осложнить его отношения с руководством Русского заграничного исторического архива. Председатель правления РЗИА А.Н. Фатеев даже вышел из состава Музейной комиссии Русского свободного университета. Хотя заведующий РКИМ В.Ф. Булгаков старался не обострять ситуацию и даже сдал в 1934 г. в РЗИА рукопись своих воспоминаний «Толстовцы в 1914-1916 гг.» (правда, за определенную денежную компенсацию) (10. Д. 2. Л. 23; 13, с. 29). Тем не менее архивный фонд РКИМ продолжал постоянно пополняться благодаря дарам эмигрантов, многим из которых направлялись письма с просьбой о присылке личных материалов. В собрании музея, в частности, находились автографы Л.Н. Толстого; рукописи М. Алданова, М. Арцыбашева, И. Бунина, М. Цветаевой, Б. Зайцева, В. Немировича-Данченко; письма Г. Адамовича, М. Осор-гина, Н. Тэффи, И. Наживина, А. Ремизова; переписка В.Ф. Булгакова с Н.К. Рерихом, Р. Ролланом, Р. Тагором; материалы о проведении ежегодных Дней русской культуры в день рождения А. С. Пушкина во Франции, Чехословакии, Китае и других странах, где осели изгнанники из России; часть научного архива М.М. Новикова, других ученых; фотографии, иллюстрировавшие жизнь эмигрантов; архитектурные чертежи. Значительный интерес представляли материалы театрального отделения РКИМ, связанные с великой русской актрисой М. Ермоловой. Марина Цветаева подарила РКИМ подборку своих журнальных статей на литературные темы (2, с. 45). Из Франции в Прагу были присланы материалы А.И. Герцена (16, с. 187).
В.Ф. Булгаков не мыслил существования своего любимого детища - музея без книжного собрания. Вот из каких отделов предполагалось формировать библиотеку РКИМ в момент его возникновения.
«1. Русская книга, изданная за рубежом, и русские зарубежные журналы.
2. Книги русских писателей и ученых эмигрантов, изданные на иностранных языках, а также иностранные журналы со статьями русских авторов и отдельные оттиски этих статей.
3. Иностранная литература, посвященная русской эмиграции: книги, статьи и газетные вырезки.
4. Библиографический: картотека с указанием всей литературы, в том числе и отсутствующей в библиотеке Музея, по всем трем вышеозначенным отделам» (10.Д. 2. Л. 89 об).
В комплектовании библиотечного фонда РКИМ, насчитывавшего более 3 тыс. томов книг и периодических изданий, в том числе с автографами авторов активно участвовали издатель из Норвегии В. Каррик, а также известный библиофил Н.А. Рубакин.
Музейные дела (забота о пополнении коллекций, инвентаризация фондов и др.) требовали от В.Ф. Булгакова немало времени и сил, а он еще успевал заниматься и литературным трудом, работая над составлением «Словаря русских зарубежных писателей» (свыше 100 имен), который был издан через много лет после его кончины (3, 212 с.).
В эмигрантской среде Праги, по воспоминаниям А.С. Эфрон (дочери М.И. Цветаевой), Валентин Федорович слыл «несомненным голубем, исповедовавшим закон "смиренномудрия, терпения и любви" по Ефрему Сирину и отчасти по Л.Н. Толстому», живя с женой и двумя дочерьми Татьяной и Ольгой в доме 13 по Сезимовой улице «в простым глазом видимых благолепии, чистоте и вегетарианстве, в кажущемся душевном благополучии». «Ум острый, проницательный, широкоохватный, далеко не догматического склада» позволил Булгакову быстро сблизиться с семьей М.И. Цветаевой (27, с. 138-139).
Но далеко не все из замыслов Булгакова были воплощены. Так, не удалось сформировать в музее техническое отделение из-за малочисленности материалов и Сибирский отдел, с инициативой создания которого выступил председатель Союза сибиряков в Чехословакии И.А. Якушев. Начавшаяся вскоре Вторая мировая война сорвала дальнейшие планы. Теперь уже речь шла не о пополнении ценных собраний, а о сохранении их от разграбления и уничтожения.
Членом музейной комиссии РСУ являлся известный исследователь истории Нижегородской ярмарки Петр Александрович Остроухов (1885-1965), сыгравший наряду с художником-коллекционером Н.В. Зарецким (1876-1969) значительную роль в сохранении коллекций РКИМ в годы Второй мировой войны, когда В.Ф. Булгаков 22 июня 1941 г. был арестован оккупационными властями как советский гражданин, пацифист, к тому же участвовавший в движении христианских социалистов, и после пребывания в пражской тюрьме Панкрац в сентябре того же года он был выпущен на волю, во многом благодаря хлопотам профессоров РСУ3. Но в марте 1943 г. последовали аресты дочери Булгакова Татьяны (за участие в антифашистской группе она провела два года в
3. «Книга учета посетителей музея за 1940—1943 гг.» до сих пор хранит запись, сделанную карандашом рукой Булгакова между строк. «22 июня 1941 г... В этот день я был арестован в помещении Музея агентами Гестапо» (10. Д. 21. Л. 24 об, 43).
фашистском концлагере Равенсбрюк), снова самого Валентина Федоровича. На этот раз он был отправлен в мае в лагерь для интернированных советских граждан и военнопленных в Баварии, в замок Вюльцбург, у г. Вейссенбурга (5, с. 112-157). Даже в фашистских застенках Булгаков продолжал читать лекции и проводить беседы о Л.Н. Толстом.
В личном архиве П.А. Остроухова (фонды ГАРФ) сохранились книги протоколов заседаний Музейной комиссии РСУ за 1940-1944 гг. (23, с. 321-323). После ареста руководству университета пришлось официально отмежеваться от Булгакова; его, естественно, освободили от должности директора, на которую временно назначили профессора В.А. Брандта, а затем Н.В. Зарецкого. В 1942 г. в РКИМ даже умудрились устроить специальный раздел экспозиции, посвященный обороне Севастополя во время Крымской войны в 1854-1855 гг. (22, с. 196-197; 10. Д. 24. Л. 48; 8. Д. 42., Л. 2, 2об., 4-5).
Дальнейшая судьба музея была печальной, в 1944 г. его фактически закрыли. В последние месяцы войны в Збраславском замке хозяйничали фашистские солдаты, выбитые частями наступавшей Советской Армии. Военные действия причинили немалый урон собраниям РКИМ.
Вернувшийся из концлагеря 22 июня 1945 г. В.Ф.Булгаков, едва успев повидать родных, сразу бросился осматривать любимое детище, в которое вложил так много труда. Повсюду бросались в глаза следы повреждений: разбитые окна и стекла витрин, разбросанные книги, рисунки... В голове у него в те дни была одна мысль: спасти уцелевшее. Часами немолодой уже, седовласый человек копался в мусоре, пытаясь разыскать утраченные реликвии. И вот счастливый миг удачи. В руках у Валентина Федоровича серебряный перстень и простая перьевая ручка, подаренные Мариной Цветаевой и найденные за дверью в пыли. То были лишь два из многочисленных экспонатов самого крупного и интересного из всех музеев, основанных российскими эмигрантами в межвоенной Европе.
Возродить деятельность РКИМ после окончания Второй мировой войны, несмотря на предпринимавшиеся его создателем усилия, однако, не удалось. Сохранившиеся коллекции Булгакову пришлось перевезти из Збраславского замка в Прагу, в ограниченные по площади помещения русской эмигрантской гимназии, превращенной вскоре в советскую среднюю школу, где он работал несколько лет учителем и даже пытался проводить экскурсии. Им же в те годы редактировался пражский «Советский бюллетень». Одновременно велась работа по подготовке музейных ценностей к передаче в СССР.
Вот что отмечено в записной книжке В.Ф. Булгакова: «В 1948 году я выслал в Россию 25 ящиков с книгами, рукописями, предметами русской старины и более 150 работ русских художников: картины Репина, 15 картин Рериха, работы Билибина, Добужинского» (18, с. 38). Первоначально собрания РКИМ поступили в Министерство иностранных дел СССР, распределившего 192
их среди крупнейших музеев Москвы и Ленинграда: Государственной Третьяковской галереи (51 картина); Театрального музея имени А. А. Бахрушина (48 картин, портретов, эскизов и других экспонатов); Государственного исторического музея (71 единица хранения - народная вышивка, два декоративных блюда, портреты, фотографии, карта Волги, составленная в XVII в. Адамом Олеарием и др.); Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина; Государственного Русского музея.
Фонды библиотеки и рукописного отдела РКИМ (материалы Бунина, Куприна, Цветаевой, Шаляпина и других известных деятелей культуры) были перевезены в Москву еще раньше, в декабре 1945 г., в составе и затем оказались на хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ныне Государственный архив Российской Федерации) и Центральном государственном архиве литературы и искусства (ныне Российский государственный архив литературы и искусства) (26, с. 190-191). В РГАЛИ наряду с документами попали портреты русских писателей, ученых, артистов, работы художника Л.И. Голубева-Багрянородного и рисунки К. Пясковского. Так целостная коллекция РКИМ была, к сожалению, разобщена по музеям и архивам4. Кое-что из менее ценных материалов даже предлагалось другим культурным учреждениям - клубам, домам пионеров. Лишь незначительная часть второстепенных по значимости коллекций РКИМ осталась в распоряжении Комитета советских граждан в Чехословакии.
Летом 1948 г. в составе первого транспорта реэмигрантов из Праги, Булгаков вернулся в СССР. В эмоциональном выступлении на железнодорожном вокзале перед отъездом из Праги он говорил о радости возвращения на Родину и грусти расставания с Чехословакией (20, с. 258). Валентин Федорович перевез сохраненные им материалы о Л.Н. Толстом в Ясную Поляну, где работал научным сотрудником, а затем хранителем музея. Многих из его хороших знакомых доэмигрантского периода, увы, уже не было в живых, но кое с кем (к примеру, с известным книговедом, бывшим заведующим отделом Ру-мянцевского музея Н.П. Киселёвым) Булгакову удалось восстановить прерванные на четверть века контакты.
В последние годы жизни Валентин Федорович написал две книги воспоминаний: «Чтобы спасти от забвенья» и «Как прожита жизнь». И давно пора воздать должное этому незаурядному человеку, как и другим подвижникам-эмигрантам, сохранившим на чужбине ценные реликвии российской истории и культуры.
4. В фонде 10013 ГАРФ хранится коллекция предметов (1793—1920), поступившая в составе РЗИА в СССР (12. Оп. 1).
Литература
1. Булгаков В. Ф. Встречи с художниками. - Л., 1969. - 299 с.
2. Булгаков В.Ф. Марина Ивановна Цветаева (Из неопубликованных воспоминаний В.Ф. Булгакова «Как прожита жизнь») // Отчизна. - М.,1991. - № 10-12.
3. Булгаков В.Ф. Словарь русских зарубежных писателей. - N. У., 1993. - 212 с.
4. Булгаков В.Ф. Русский культурно-исторический музей (1934-1939) // Ариаварта 1999. - № 3.
5. Булгаков В.Ф. В царстве свастики // Москва. - ММ., 2000.- № 5.
6. Булгаков В.Ф. Юпатов А.И. Русское искусство за рубежом. Прага - Рига, 1938. - 63 с.
7. Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ 1921-1923. -М., 2005. - 543 с.
8. Ф. Р-6427. Фатеев А.Н., профессор права. 1871 - после 1952. Оп. 1.
9. ГАРФ. - Ф. Р-6767. Новиков М.М., ректор Русского народного университета в Праге. 18761960. Оп. 1.
10. ГАРФ. - Ф. Р-6784. Русский культурно-исторический архив в Праге при Русском народном университете. Прага. 1934—1944. Оп. 1.
11. ГАРФ. - Ф. Р-7030. Русский заграничный исторический архив (РЗИА). Прага, 1924-1945. Оп. 1.
12. ГАРФ. - Ф. 10013. Коллекция предметов, отложившихся в фондах РЗИА. 1793-1920. Оп. 1.
13. Докашева Е.С. Русский культурно-исторический музей в Праге. - М., 1993. - 86 с.
14. Дом в изгнании. Очерки русской эмиграции в Чехословакии: 1918-1945. - Прага,
2008. - 511 с.
15. Досталь М.Ю. Русский культурно-исторический музей в Праге в творческой судьбе В.Ф.Булгакова (по новым архивным данным) // Международная конференция «Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы исследований. Фонды Славянской библиотеки и пражских архивов». Сборник докладов. -Прага, 1995. - Ч.2. - 992 с.
16. Желвакова И. А. От Девичьего поля до Елисейских полей. Поиски и находки. Встречи и впечатления. - М., 2005. - 380 с.
17. Кончин Е. В. Эмиссары восемнадцатого года. - М., 1981. - 160 с.
18. Лазарев В.Я. Хождение не за три моря. - Тула, 1969. - 93 с.
19. Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. - М., 1992. - 350 с.
20. Мейснер Д. И. Миражи и действительность: Записки эмигранта. - М., 1966. - 302 с.
21. Новиков ММ От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. - М.,
2009. - 312 с.
22. Пашуто В.Т. Русские историки-эмигранты в Европе. - М.: 1992. - 400 с.
23. Путеводитель. Личные фонды Государственного архива Российской Федерации (19172000 гг.). Т. 5. - М., 2001. - 654 с.
24. Русский культурно-исторический музей в Праге в письмах и документах (1934-1944) (Из собрания Государственного архива Российской Федерации) // Вестник Московского университета. Серия 8., с. История. 2006. - № 6.
25. Серапионова Е. Семья Крамаржей // Родина. 2001. - № 1-2 (Славянский мир).
26. Цаплин В. В. Возвращение в Советский Союз документов государственного архивного фонда. 1945-1946 гг. // Музейное дело в СССР. - М., 1976. - 251 с.
27. Эфрон А.С. История жизни, история души. Т. 3. М.: 2008. - 392 с.
