CC BY
122
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4
РЕЦЕНЗИИ
В. Е. Возгрин. История крымских татар: очерки этнической истории коренного народа Крыма. В 4 т. СПб.: Нестор-История, 2013. 871, 932, 880, 620 с.
Новая работа профессора В. Е. Возгрина тематически шире заявленного в названии предмета исследования. Она охватывает историю всего коренного населения полуострова, а также прилежащих территорий с глубокой древности (палеолита) до 1950-х годов.
В первом томе прослежен многовековой процесс этногенеза, когда лишь к XV в. более 30 племен и народов, в разное время осевших на полуострове и слившихся с автохтонами, образовали новую антропологическую и культурную общность — крымскотатарский народ. После подробного рассмотрения истории создания нового государства — Крымского ханства (глава III) автор дает развернутую характеристику его культуры, экономики и административно-политического устройства (главы ^-У). Здесь же он вступает в полемику с историками, смешивающими два понятия: феодальную систему и сеньориальную. Автор доказывает, что в ханстве «классической» феодальной системы не сложилось, а имел место комплекс сеньориальных отношений при господстве военной аристократии. При этом, что важно, в ханстве отсутствовали такие системно-важные для феодализма элементы, как крупное частное землевладение, иммунитеты служилого сословия, крепостное право. Все крымские татары пользовались личной свободой, были носителями внесословной, единой культуры и отличались известной социальной мобильностью.
Избранный В. Е. Возгриным очерковый стиль позволил ему избежать последовательного анализа истории правлений десятков ханов, останавливая исследовательское внимание лишь на ярчайших из крымских властителей и связанных с ними внешнеполитических
© О. Ю. Пленков, 2013
событиях. Новому осмыслению подвергаются отношения Крыма с Московией—Россией, украинским казачеством, Польшей, Турцией, Швецией, калмыцкими ордами. Здесь, как и в остальных томах, в качестве источников широко привлекаются материалы отечественных и зарубежных архивохранилищ, в том числе одноименные фонды Та1:апса Шведского и Датского государственных архивов. Стоит отметить, что ряд выводов этой части тома был сделан автором в более ранних работах: в монографии «Исторические судьбы крымских татар» (М.: Мысль, 1992. 446 с.), а также статьях: «Материалы по шведско-крымским отношениям в ХVI-ХVIII вв. в Архиве ЛОИИ» (Вспомогательные исторические дисциплины. Т. IX. Л.; 1978. С. 320-323), «Дипломатические связи Швеции и Крыма накануне и после Полтавы» (Скандинавский сборник. Вып. XXIX. Таллин: Ээсти раамат, 1984. С. 69-77), «Готское наследие в этнокультуре горного Крыма» (Полевая этнография — 2008. Материалы международной научной конференции. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2010. С. 236-257), «Политические отношения Карла XII с крымскими ханами и турецким султаном в годы Северной войны» (Скандинавские чтения 2008 года. СПб.: Кунсткамера, 2010. С. 97-118) и во многих других. Хронологически том завершается эпохой, предшествовавшей аннексии ханства Россией.
Второй том открывается широкой картиной культуры народа, достигшей в последней четверти XIX в. наиболее яркого расцвета. По отдельности рассматриваются такие темы, как материальная культура сельских селений и культура сельского хозяйства. В первой из них привлекает внимание раздел «Философия города и сада», при написании которого автор использовал компаративный метод. В частности, он пришел к выводу, что если для великороссов лес считался прибежищем темных сил (отчего даже крупные села редко озеленялись лесными деревьями — это значило пустить врага в свой дом), то в крымском
обществе столь же традиционно сохранялось трепетно-заботливое, доверительное отношение к лесу и водным источникам. Что же касается сельского хозяйства, то вызывает удивление тщательно собранная информация о десятках сортов плодовых деревьев и винограда — обычно утверждается, что начало плодоводству и виноградарству было положено лишь после аннексии ханства. В разделе о ремесленном производстве автор относит возникновение цеховой организации к «византийскому» периоду истории Крыма (У1-У11 вв.), после чего эта система ширилась и развивалась, поразительно полно сохранившись до 20-х годов ХХ в. При этом в неизменном виде остались цеховые уставы, праздники и даже древние формулировки, произносимые цеховым старейшиной при торжественном посвящении подмастерья в мастера.
Аннексия Крымского ханства Россией — для Крыма исторически переломное событие, привлекала внимание многих отечественных историков. Они рассматривали ее исключительно с точки зрения полезности «приобретения» полуострова для дальнейших видов империи. В работе же В. Возгрина едва ли не впервые взгляд на это событие брошен как бы изнутри Крыма, с точки зрения мирного населения, давно забывшего о набегах или работорговле. Аннексия и ее последствия для крымских татар также освещены в различных аспектах: политическом, военном, культурном, экологическом, демографическом, международно-правовом и даже идеологическом. На основе архивных и опубликованных источников автором впервые с максимальной точностью вычислены количество и состав участников массовой татарской эмиграции, вызванной аннексией. Так же тщательно исследована история и второго великого исхода, имевшего место почти 30 лет спустя, в 1812 г., а также третьей крупной миграционной волны, поднявшейся в результате жестоких притеснений местного населения русскими властями в ходе Крымской войны. Собственно, последней теме была посвящена более ранняя работа автора — «Крымская война 1853-1856 гг.: ситуация за кулисами театра военных действий» (Империи и империализм в Новое и новейшее время. СПб.: Исторический факультет СПбГУ, 2009. С. 276-295),
однако У глава этого тома намного превосходит упомянутую статью как по объему, так и в информативном смысле. Книгу завершают главы о великом просветителе Крыма Исмаи-ле Гаспринском и об участии татар в Первой мировой войне, а также в событиях 1917 г.
Точно так же крупная (более 100 стр.) глава I третьего тома позволяет взглянуть глазами крымцев, а не россиян, и на историю Гражданской войны в Крыму. Это удалось сделать благодаря воспоминаниям современников и участников этих кровавых событий, опубликованных в Турции и других странах. Чрезвычайно интересен раздел о доныне слабо изученной истории сотрудничества, а затем противостояния большевикам национальной партии Милли Фирка (глава II), как и страшного Красного террора в Крыму. Здесь, по-видимому, чрезвычайно полезными оказались неопубликованные тетради мемуаров его свидетелей, переданные в личный архив
B. Возгрина их потомками. Во всяком случае, рецензенту не доводилось встречать столь живой и наглядной информации на эту тему — за исключением, пожалуй, известной работы
C. П. Мельгунова (впрочем, ее чисто «крымские» страницы весьма немногочисленны).
Особое место в томе занимает глава о крымском голоде 1921-1923 гг., основанная на материалах Государственного архива Автономной республики Крым (ГААРК), местной прессе тех лет, а также серии интервью, полученных автором у крымских стариков во время полевых сезонов 1980-1990 гг. Были выявлены не только причины голода, позволяющие назвать его «искусственным» (изъятие семенного зерна, вывоз хлеба из крымских портов, ликвидация частного сектора торговли, полная изоляция Крыма от внешнего мира и пр.). В. Возгрину удалось обнаружить следы преступно неиспользованных возможностей, которые могли если не ликвидировать продовольственные трудности полностью, то значительно сократить чудовищное число погибших голодной смертью. В январе 1921 г. Кремль не разрешил обмен с соседним Северным Кавказом озимых сортов зерновых на яровые, остро необходимые Крыму для весеннего сева. Были запрещены отходничество части мужчин (что могло бы спасти их семьи в Крыму) и временная миграция в «сытые»
регионы страны. Был перекрыт путь частным пожертвованиям, в том числе и из-за рубежа. Самое поразительное — лично Ленин запретил продажу за границу (или натуральный обмен) многих тысяч тонн весьма ценимой в Турции и Греции крымской соли, в голодные годы пропадавшей на берегах лиманов — при длительном открытом хранении соляные бурты размывались дождями.
В У главе автор вносит свой вклад в освещение темы переселения евреев в Крым, осуществленного в 1920-1930-е годы. Она неплохо разработана рядом исследователей, опиравшихся главным образом на советские партийные, правительственные, а также зарубежные источники (материалы международных еврейских организаций). Однако никто из историков не пытался объективно оценить роль, которую сыграли в этом крупнейшем из довоенных миграционных процессов крымскотатарские руководители. В результате сложилось ошибочное мнение об их негативном отношении к упомянутому переселению вообще. В. Возгрин впервые подверг системному анализу земельный вопрос в Крыму этих лет, придя к выводу об остром дефиците хозяйственных площадей, что было вызвано массовым переселением южнобережных и горных татар в степную часть полуострова (бывшие помещичьи земли, ранее арендовавшиеся этими крестьянами, отошли к совхозам). Тем не менее, как доказывает автор, и в этой сложной ситуации еврейским мигрантам были предоставлены оптимальные возможности обустройства, в чем неоценима заслуга местных властей во главе с председателем КрымЦИК Вели Ибраимовым.
Эпопее травли, закончившейся расстрелом последнего, в томе посвящена отдельная глава: «Дело Вели Ибраимова». В ней впервые вводятся в научный оборот уникальные материалы (в том числе ряд интервью автора с сыном казненного, Тимуром Велиевичем, незадолго перед его уходом из жизни). Они позволили раскрыть подоплеку массированной кампании по дискредитации выдающегося крымскотатарского лидера, окончившейся показным судилищем 1928 г. — хронологически первым в серии сталинских расправ с руководителями национальных областей и республик. В этой главе раскрыта и зловещая
роль главных исполнителей приговора, априори вынесенного в Кремле, — Арона Сольца и Сахиб-Герая Сеид-Галиева.
Центральное место в томе занимает обширная (120 стр.) XI глава, посвященная эпопее коллективизации Крыма и вызванному ею голоду 1930-1933 гг. Здесь автор приходит к тщательно обоснованному выводу о губительной для населения и экономики республики инициативе местных руководителей, взявшихся завершить и без того губительную колхозную кампанию досрочно, что и стало причиной массовой смертности среди татар крымского села (русские села на полуострове были редким исключением). В композиционном и смысловом отношении вполне логичен в этом томе переход к теме Большого террора 1930-х годов, имевшего в Крыму свои особенные черты (XII глава) и далее к сюжетам о культурной революции и религиозных преследованиях крымских мусульман в предвоенное десятилетие (ХШ-Х^ главы). В ряду особо ценных для раскрытия этих тем достижений автора следует назвать архивные находки, сделанные им в начале 1990-х годов, поскольку впоследствии фонды ГААРК с делами «лишенцев», ссыльнопоселенцев, духовенства и других жертв сталинского террора были вновь закрыты.
В заключительном, четвертом томе всего три главы — «Оккупация», «Депортация» и «Ссылка». В первой из них дискуссионным представляется материал о «подавлении жизнеспособности народа» накануне оккупации местными властями (конечно, по указаниям свыше), уничтожавшими продовольственные склады и элеваторы с зерном для того, чтобы продукты не достались противнику. Между тем, утверждает автор, имелась альтернатива в виде раздачи их жителям полуострова. Более того, это было сделать необходимо, ведь грядущие испытания должны были обрушиться не на традиционные крестьянские семьи, обладавшие, как правило, собственными запасами, а на колхозников, плоды труда которых им уже не принадлежали. И в некоторых деревнях председатели колхозов избрали по долгу совести именно этот путь, открыв колхозные склады для односельчан на свой страх и риск. Тем самым они значительно облегчили судьбу своих подопечных по сравнению с теми, кто оказался на оккупированных немцами терри-
ториях, практически не имея средств к выживанию.
Разделы главы, посвященные репрессиям, которым местное население стало подвергаться буквально с первых часов и дней новой, нацистской власти, основаны в большей своей части на личных интервью, записанных автором в ходе упоминавшихся полевых сезонов. Использовался и метод почтовой рассылки опросных листов, разработанных автором — для крымских татар, заброшенных в области России, ему малоизвестные. Все эти материалы составили внушительную коллекцию из почти 300 единиц хранения, которая впоследствии была архивирована (Архив Меджлиса крымскотатарского народа. Фонд В. Возгрина). Из них автор сделал неоднократно проверенное (и подтвердившееся) заключение относительно того, что татары страдали не только от немцев, но и от партизан. Один из руководителей отрядов, Мокроусов, отдал приказ расстреливать любого «постороннего», появлявшегося в лесу, как возможного осведомителя СС. Собственно, этим повторялась практика Гражданской войны, когда тот же Мокроусов отдавал аналогичные указания. Поскольку же в горных деревнях единственным топливом был лесной валежник, то у крестьян не оставалось зимой иного выхода, как подвергать себя смертельному риску. Понятно, что число расстрелянных партизанами за этот «проступок» измерялось многими десятками...
Еще один дискуссионный раздел тома — трудовая деятельность в условиях оккупации. Как известно, одним из кремлевских постановлений любая работа, оплаченная немецкими властями, объявлялась пособничеством вермахту, за что грозило нешуточное наказание после освобождения оккупированных территорий. То есть это был даже не риск, а сознательное преступление с неотвратимой карой в будущем. Но голод гнал крестьян на поля немецких «колхозов» (были и такие), преподаватели учили детей в школах, без какого-либо старосты теряла смысл крестьянская община и т. д. И всем им (в том числе и учителям, и простым сторожам) после оккупации был вынесен стандартный приговор — 10 лет лагерей.
Значительно строже судили немногих татар, служивших немцам во вспомогательных
и иных небоевых отрядах. А заодно под этим предлогом был осужден и весь народ, по приговору Кремля навечно изгнанный из Крыма в Среднюю Азию, Зауралье и прочие места ссылки. Понятно, что депортировали и татар-фронтовиков, в том числе и кавалеров многих орденов и даже отставных полковников и генералов. Автор характеризует депортацию 1944 г. как акт геноцида по национальному признаку. С этим утверждением трудно спорить — доказано, что только в эшелонах и впоследствии, в течение первого года ссылки, от голода, зимних холодов (жилищ не было подготовлено вообще), а также заразных болезней вымерло около 42% общей численности народа.
Этой самой трагической странице в тысячелетней истории крымских татар посвящена II глава тома. Однако ее содержание, как и раньше, шире обозначенной темы. Известно, что в гитлеровскую Германию были насильно угнаны сотни тысяч советских граждан, в том числе и татар оккупированного Крыма. Многие из них не желали возвращаться в СССР, что предвидел Сталин, поднявший этот вопрос на Ялтинской конференции в феврале 1945 г. И добился от союзников — вопреки их же законам — согласия на выдачу таких «отказников». Поэтому в главе есть разделы и об этой подлой конференции, и о судьбах татар, оказавшихся ее жертвами или спасенных от неминуемого осуждения рядом европейских лидеров, проявивших благородство. Их, поступивших вопреки решениям Ялты, оказалось немало — от ватиканских иерархов, приютивших беглецов, до английского фельдмаршала Г. Александера, обладавшего в 1944-1946 гг. немалой властью в Италии, где также очутилось немало крымцев. Излишне говорить, что этот сюжет — один из многих, впервые исследованных автором четырехтомника.
Наконец, в последней главе тома подробно рассмотрена жизнь крымских ссыльных, причем во всех ее аспектах. Отдельные разделы посвящены работе, быту, урезанным возможностям получения татарами даже среднего образования, а также различным методам и ухищрениям, позволившим выжить физически и духовно основной части народа. В этой связи весьма интересен вопрос о весь-
ма непростых отношениях между ссыльными и местным населением, особенно в первые месяцы их вынужденного контакта — хотя и те, и другие были суннитами. Закономерны последние разделы главы, прямо к истории народа не относящиеся. В них дается оценка системным акциям, проведенным в полупустом Крыму с целью ликвидации даже памяти об изгнанном народе, его культуре и многовековой истории. Они начались с разрушения мечетей, а закончились вырубкой кипарисов и замене их русскими березками.
Текст «Истории крымских татар» сопровожден весьма полезными приложениями, занимающими почти половину последнего тома. В них входит хронологический свод правлений ханов, ряд официальных актов Российской империи, имеющих отношение к Крыму, памятные даты из истории ханства (а также России и Турции — также связанные с Крымом). Естественно, имеется библиография опубликованных источников и литературы, использованной в издании, этот список весьма внушителен (около 90 страниц).
Наконец, издание завершает иллюстративный раздел, имеющий отношение ко всем четырем томам: от снимков крымских мегалитов до коллекции материалов, собранных этнографическими экспедициями в период с конца XIX в. до 1930-х годов включительно. Особенно интересны чертежи, фотоснимки и зарисовки традиционных татарских жилищ, ныне, как тип, исчезнувших с лица земли. Практически все упомянутые материалы, ценные для науки и крайне интересные для
потомков довоенных крымчан, публикуются впервые. Это же можно сказать и о некоторой доле основного иллюстративного корпуса, нашедшего применение в большинстве глав первого-четвертого томов.
Остается сказать, что четырехтомник В. Е. Возгрина — крупнейшее в истории мирового крымоведения произведение, причем не только по объему (более 200 печ. л.), а и по новому подходу к не новой теме. Очевидно, что этот труд должен вызвать не только интерес научной общественности и широких читательских кругов; нетрудно предсказать, что необычные ракурсы в освещении известных тем, суждения и выводы В. Возгрина об истории крымских татар станут предметом острых дискуссий в научных кругах России, Украины и Крыма. Как, впрочем, бывало и ранее, в 1980-2010-х годах, когда некоторые российско-крымские издания объявили автора «русофобом» только из-за его сочувствия судьбе неправедно изгнанных из Крыма татар. Замечу в скобках, что для ищущих подробностей этих гонений, поднявшихся до уровня Верховной Рады Крыма, достаточно набрать на компьютере имя Возгрина. Уверяю вас, это легко, так как Возгриных (фамилия и в России крайне редкая, поскольку происходит из древнерусского языка) в мире практически не осталось.
О. Ю. Пленков доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: oleg.plenkoff@yandex.ru
