CC BY
78
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2013. № 3. С. 155-157.
УДК 070 В.И. Хомяков
УВАРОВСКАЯ «ТРИАДА» И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ЖУРНАЛЕ «МОСКВИТЯНИН»
Предпринята попытка рассмотреть своеобразие журнала «Москвитянин», его роль в общественно-политической борьбе XIX в.
Ключевые слова: отечественная журналистика, оппозиция, русская идея, духовность.
Традиционно расцвет журналистики второй половины XIX века связывают с деятельностью преобразованных «Отечественных записок» и «Современника». С другой стороны, «Москвитянин» и «Маяк» были объявлены ортодоксальными реакционными изданиями. Десятилетиями советская критика либо не уделяла им особого внимания, либо считала эти журналы оплотом государственной официальной идеологии. Достаточно обратиться к учебным пособиям по истории отечественной журналистики, написанным до середины 1980-х гг., чтобы убедиться в односторонности мнений авторов. К сожалению, рецидивы подобных взглядов проникли и в издания конца ХХ столетия. Думается, что настало время непредвзятой оценки этих журналов.
Вначале несколько предварительных замечаний. Середина XIX века в истории России связана с обострением общественно-политической борьбы. Можно согласиться с нигилистом Писаревым, который писал: «Периодические издания расходятся по всем концам России, и идеи, выработанные в тиши кабинета, за письменным столом, становятся почти единственной умственной пищей для нескольких десятков тысяч людей [1].
1850-1860-е гг. в журналистике - это время борьбы за читательские умы. Поэтому не случайно размежевание журналов по нескольким направлениям: консервативное, либеральное, демократическое. Каждый журнал, как говорил Белинский, должен был иметь «свою физиономию». Ключевой вопрос этого времена - подготовка отмены крепостного права, демократизация России. Общество начинает меняться. На первый план выходят разночинцы, нигилисты, активно пропагандирующие демократические идеи и принципы. В «Современнике» печатаются статьи Грановского, Белинского и Герцена, формирующие западническую модель развития общества. «Отечественные записки» отстаивали идеи народничества, ратовали за общественно-экономическую перестройку общества. Главное - это потрясение мировоззренческих основ общества, переведение мировоззрения читателей из границ религиозного плоскости в материалистическую. Можно сказать, что общество подготавливалось к низвержению устоев, к расшатыванию извечной формулы «православие, самодержавие, народность».
Традиционно взгляды журналистов-демократов воспринимались как прогрессивные. К чему привел этот прогресс, мы отчетливо видим в наше время. Приведем цитату из книги Б. Башилова «Масонство и русская интеллигенция»: «В Николаевскую эпоху шли параллельно два процесса -процесс роста национального самосознания нации, представителями которого являются Николай I, Пушкин, Гоголь, славянофилы, и процесс упадка его, нашедший свое выражение в возникновении Ордена Русской Интеллигенции.
Идеи Гоголя и славянофилов имели слабый успех среди представителей русского образованного общества и среди духовенства. Журнал славянофилов “Москвитянин” и другие издания имели меньше подписчиков,
© В.И. Хомяков, 2013
156
В.И. Хомяков
чем основанный Пушкиным “Современник”, по иронии судьбы ставший органом Ордена Русской Интеллигенции, на страницах которого Белинский предавал анафеме все, что было дорого Пушкину, выжигая, по определению Герцена, кругом все, что попадало.
Призыв к немедленной революционной ломке существующего всегда встретит больший отзвук в сердцах молодежи, чем призыв добиться улучшения существующего нравственным совершенствованием всех членов общества, опираясь в эволюционной переделке общества на древние национальные традиции страны.
Все эти законы общественного развития действовали и в Николаевскую эпоху, и в силу их действия молодежь Николаевской эпохи увлеклась второсортными, ложными идеями, родоначальником которых было вольтерьянство и масонство, а не стала идейным наследником сокровищ, оставленных Пушкиным, Гоголем и славянофилами»
[2].
Этим высказываниям созвучны мысли митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, который говорил: «Нигилизм как форма самосознания русской интеллигенции есть идея тотального отрицания. Сформировавшись как слой безродный, бескорневой, лишенный мало-мальско-го понятия о настоящей духовной жизни, но наделенный безмерной интеллектуальной гордыней, интеллигенция стала главным разрушителем традиционный ценностей русской жизни» [3]. И далее: «Возрастая в лоне западничества, нигилизм воспринял в себе его худшие черты. Проявившийся на исторической сцене разночинец (точнее сказать - “бесчинец”), лишенный сословных связей в жизни, придал явлению еще более дикие формы. Началась, по меткому выражению протоиерея Георгия Флоровского, роковая болезнь - одичание умственной совести» [3, с. 242].
Вот почему журналы «Москвитянин» и «Маяк» стали тем шлагбаумом, который хоть в какой-то мере сдерживал начавшуюся политическую и антинациональную вакханалию.
В первом же номере «Москвитянина» С. Шевырев в программной статье «Взгляд русского на современное образование Европы» развивал знаменитую уваровскую формулу «православие, самодержавие, народность». Он писал, что в «современной истории» сошлись лицом к лицу две силы - Запад и Россия. «Увлечет ли он нас в своем всемирном стремлении? Усвоит ли себе? <...> Или устоим мы в своей самобытности?». Обращаясь к Западу, Шевырев отмечает, что от литературы остались лишь «великие воспоминания», а журналы угождают «испорченному воображению и вкусу народа», «рассказывая о всяком изысканном
преступлении, о всяком процессе, безобра-
зящем историю нравственности человеческой, о всякой казни, которая расцвеченным рассказом может только породить в читателе новую для нее жертву». В Германии он видит «разврат мысли». Это происходит потому, что философия отошла от религии. И лишь только Россия «сохранила в себе чистыми три коренные чувства, в которых семя и залог нашему будущему развитию»: это «древнее чувство религиозное», «чувство государственного единства», связь «царя и народа» и «сознание нашей народности» [4]. Белинский сразу же разразился памфлетом «Педант. Литературный тип», в котором в образе Лиодора Картофелина в оскорбительной форме высмеял Шевырева. Не отставал от «неистового Виссариона» и Герцен, нападавший в своих фельетонах на церковь: «Монахи представляют своими особами жирных устриц, приросших к подножию монастырей и, на своем допотопном наречии, увещевают мирян обратиться на путь истинный; а народ, девять веков слушая эту проповедь, думает об истинном пути, как о пятом колесе в колеснице, и возит на всех четырех припасы для иноческой трапезы» [5].
Заметим, что издатели журнала были тесно связаны с церковными кругами и придавали большое значение отделу «Духовное красноречие». В нем печатались проповеди митрополита Филарета и других духовных ораторов, помещались материалы из истории церкви и обширные рецензии на книги по вопросам религии. Как справедливо заметил В.А. Мартынов, «русская идея» была делом всей жизни С. Шевырева, «главной темой практически всех его работ. Может быть, никто из русских мыслителей не был столь последователен и целеустремлен в построении целостной системы мировоззрения на национальной почве, как С.П. Шевырев» [6, с. 13]. И даже приход к руководству журналом «молодой редакции» принципиально не изменил духовной направленности издания.
А. Островский и А. Григорьев считали своим учителем М. Погодина, с большой любовью относились к славянофилам. А. Григорьев, обращаясь в Цензурный комитет, подчеркивал, что дух и направление нового «Москвитянина» остаются неизменными. «Своенародность - вот его цель. Почтение к истории и преданию вместе с сочувствием к правильному развитию и с желанием горячим и искренним успеха всякому благому начинанию - вот его начала. Противодействие всему ложному в литературе и в жизни было, есть и будет его непременною обязанностью» [7]. Однако Цензурный комитет отказал А. Григорьеву.
Подводя итоги, следует сказать, что в «Москвитянине» были впервые сформированы принципы и направления духовной журналистики. Ибо «почвеннические» идеи А. Григорьева во многом повлияли на позицию братьев Достоевских, концепцию их
Уваровская «триада» и ее отражение в журнале «Москвитянин»
157
журналов «Время» и «Эпоха». Кроме того, на страницах «Москвитянина» речь шла о социально-политическом своеобразии России, которое обусловлено различиями между началом государственного устройства на Западе и в России. На протяжении своего существования журнал постоянно обращался к народному сознанию, глубокой религиозности, преданности царю и отечеству. В заключение приведем слова Б. Башилова: «Пушкин, Гоголь, славянофилы в своих сочинениях дали современному им образованному обществу богатейший материал для восстановления чисто русского православного мировоззрения. Но это был не просто призыв к “новому”, всегда кажущемуся прогрессивным, а к старым, но вечно новым путям Православия» [2].
ЛИТЕРАТУРА
[1] Писарев Д. И. Соч. Т. 1. М., 1955. С. 97.
[2] Башилов Б. Масонство и русская интеллигенция. Ш1_: http://cripticmason.narod.ru/profan/
02.htm.
[3] Митрополит Иоанн (Снычев). Русская симфония. СПб., 2009. С. 241.
[4] Шевырев С. Взгляд русского на современное образование Европы // Москвитянин. 1841. Ч. 1. № 1. С. 219-296.
[5] Гзрцен А. И. Состав русского общества. Ш1_:
http://az.lib.rU/g/gercen_a_i/text_0390.shtml.
[6] Мартынов В. А. Эпизод из жизни «русской идеи»: С.П. Шевырев. Омск, 2011. С. 13.
[7] Цит. по: Зильберштейн И. С. Аполлон Григорьев и попытка возродить «Москвитянин». Ш1_: http://az.lib.rU/g/grigorxew_a_a/text_0480. shtml.
