CC BY
56
мифологической драмы, прекрасные образцы которой были созданы писателем в 30-е годы, благодаря своей аллегоричности и иносказательности позволила драматургам в эпоху Сопротивления Сартру в «Мухах», Ануйю в «Антигоне» возвысить голос против бесчеловечного фашистского режима и беспринципных соглашателей с ним, несмотря на все препоны цензуры.
Все эти принципы драматургической концепции, изложенные в его публицистике и нашедшие своё художественное воплощение в его произведениях, позволили Жану Жироду стать самым крупным драматургом во Франции 30-х годов ХХ-го века. В его произведениях привлекает, прежде всего, тематика, идейное содержание, направленное на осмысление общечеловеческих ценностей, а также сочетание интеллектуально-философской глубины с поэтической формой, благодаря этому драматургия Жироду не теряет своей актуальности и в наше время. Творчество Жи-роду оказало значительное влияние как на современный ему театр, так и на театр последующих десятилетий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Giraudoux, J. Littérature / J. Giraudoux. - P.: Grasset, 1941. - 318 p.
2. Giraudoux, J. Or dans la nuit / J. Giraudoux. - P.: Grasset, 1969. - 234 p.
3. Ibidem.
4. Giraudoux, J. Littérature / J. Giraudoux. - P.: Grasset, 1941. - 318 p.
5. Giraudoux, J. Les cinq tentations de La Fontaine / J. Giraudoux. - P.: Grrasset, 1938. - 292 p.
6. Ibidem.
7. Giraudoux, J. Le théâtre complet / J. Giraudoux. - P.: Neuchatlet, 1945-1948. - V. 8.
8. Giraudoux, J. Littérature / J. Giraudoux. - P.: Grasset, 1941. - 318 p.
9. Ibidem.
10. Giraudoux, J. Or dans la nuit / J. Giraudoux. - P.: Grasset, 1969. - 234 p.
11. Giraudoux, J. Pleins Pouvoirs / J. Giraudoux. - P.: Gallimard, 1944. - 211 p.
12. Giraudoux, J. Le théâtre complet / J. Giraudoux. - P. : Neuchatlet, 1945-1948. - V. 1.
УДК 82
ББК 83.3(2Р)5-8
Т. В. Скрипка
УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ А. П. ЧЕХОВА И А. С. СЕРАФИМОВИЧА (ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ «НОВАЯ ДАЧА» И «ГОРОД В СТЕПИ»)
Аннотация: В статье рассматривается художественное решение проблемы интеллигенции, ее взаимоотношений с народом в произведениях А. П. Чехова «Новая дача» и А. С. Серафимовича «Город в степи». Выдвигается предположение о том, что автор «Города в степи» показал прямую преемственность по отношению к А. П. Чехову. Выявленная типологическая общность героев и ситуаций позволяет сделать вывод, что оба писателя не верят в подвижническую роль интеллигенции как культурной элиты России. Ее миссия спасения представляется Чехову и Серафимовичу очередной утопией.
Ключевые слова: русская литература конца XIX - начала ХХ веков, проза ХХ века.
T. V. Skripka
LOST ILLUSIONS INTELLECTUALS A. P. CHEKHOV AND A. S. SERAFIMOVICHA (ON THE WORKS OF THE «NEW DACHA» AND «THE CITY IN THE STEPPE»)
Abstract. The article discusses the artistic solution of the problems of intelligentsia, its relationship with the people in the works of A. P. Chekhov's «The New dacha» and A. S. Serafimovicha «City in the steppe». It is suggested that the author of «a City in a steppe» has shown a direct continuity with respect to A. P. Chekhov. Revealed typological generality of the characters and situations allows to make a conclusion, that both the writer does not believe in selfless role of the intelligentsia as a cultural elite of Russia. Her mission of salvation is Chekhov and Serafimovich another utopia.
Key words: russian literature of the end of XIX - beginning of XX centuries, the prose of the 20th century.
Проблема интеллигенции, ее взаимоотношений с народом, остро стоявшая во второй половине XIX века, не потеряла своей актуальности и в период первой русской революции, когда появился роман А. С. Серафимовича «Город в степи». Унаследовав традиции «натуральной школы» и «большой прозы» XIX века, автор «Города в степи» показал прямую преемственность по отношению к А. П. Чехову.
Рассказ «Новая дача» (1899), вызвавший разноречивые отзывы культурной общественности, по своему проблемно-тематическому комплексу перекликается с появившимся десятилетие спустя (1906-1910) романом Серафимовича. Одна из сюжетных линий «Города в степи», наряду с изображением эпохи первоначального накопления капитала, нарождающегося рабочего движения, связана с интеллигентской средой, представителем которой является инженер Полынов.
Чеховский инженер Кучеров, приехавший в деревню Обручаново строить мост - чужой мужикам. Их ненависть к его благополучию, счастливой семье адресована не конкретному лицу, а является инстинктивным протестом против технического прогресса, вторгающегося в вековой уклад. Непросто складываются взаимоотношения и героя Серафимовича Полынова с населением рабочего поселка при железнодорожной станции. Его супруга Елена Ивановна (тезка и преемница чеховской героини) пытается помочь поселковым беднякам, но тщетно.
Так же, как и семья Кучеровых, Полыновы становятся заложниками исторических обстоятельств. Правда, в отличие от чеховского героя, Николай Николаевич находит общий язык с рабочими, так как приехал вместе с ними осваивать новые земли; однако проблема взаимоотношений интеллигенции и простого народа в романе Серафимовича развивается столь же сложно.
Многие события «Города в степи» получают мистический оттенок. Есть подобный символический колорит и в чеховском рассказе, унаследовавшем черты «Случая из практики». Остов (!) моста, его тонкие железные стропила и леса представляют «живописную и даже фантастическую картину» [6, 114]. Строительством занимаются босяки, которые редко тревожат деревню: «...обыкновенно же дни проходили тихо и спокойно, как будто постройки не было и вовсе, и только по вечерам, когда около моста светились костры, ветер слабо доносил песню босяков» [6, 114]. Печальный металлический звук дополнял картину.
Дача Кучеровых, как и дом Полыновых, несмотря на временный характер жилья первых, становится вызовом старому укладу - «красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг» [6, 114]. Это своего рода корабль в море народном, враждебном своими скрытыми течениями, водоворотами, зреющими штормами. Оазис воздвигается за три месяца: «.в новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть. И уже было название у этой усадьбы: Новая дача» [6, 114].
Толчком к проявлению зависти по отношению к жителям Новой дачи послужили лошади инженера, приведенные на перековку - «белые, как снег, стройные, сытые и поразительно похожие одна на другую [6, 116]. Тогда же сформировался круг ненавистников Кучерова: Лычковы, старик Козов. «Сытый, красивый» кучер инженера напоминает своего «плечистого, полного хозяина». Его рассказ о жителях Новой дачи подогревает неприязнь мужиков: «В новом имении, рассказывал он, не будут ни пахать, ни сеять, а будут только жить в свое удовольствие.» [6, 116]. Такой жизнью живет и Козов. И даже демократическое происхождение Елены Ивановны не трогает мужиков, а ее милостыня кузнецу Родиону только распаляет тихо тлевший конфликт. Жена кузнеца Степанида кланяется в землю, Родион же валится в ноги, а сама Елена Ивановна конфузится.
Отношения обостряются после потравы, и Лычковы «забирают в плен» двух лошадей, бычка и пони. Выплаченная инженером контрибуция временно примиряет враждующие стороны. Выкрики Лычковых в разгар конфликта обнаруживают его глубинные корни: «Не имеете полного права обижать народ!», «Крепостных теперь нету!» [6, 118]. Бычок Кучеровых при этом так же конфузится, как прежде его хозяйка. В ходе мирных переговоров инженер старается наладить взаимоотношения с мужиками, которые видят в нем исключительно барина: «То-же помещики!» [6, 118]. Выдвигая свои претензии, Кучеров жалуется на потравы, перекопанную дорогу, взывает к справедливости: «За что же вредите мне на каждом шагу? Что я сделал вам дурного, скажите Бога ради? Я и жена изо всех сил стараемся жить с вами в мире и согласии, мы помогаем крестьянам, как можем. Жена моя добрая, сердечная женщина, она не отказывает в помощи, это ее мечта быть полезной вам и вашим детям. Вы же за добро платите нам злом» [6, 119].
В исповеди мужикам Елена Ивановна замечает: «Мне хочется, страстно хочется помогать вам, быть вам полезной, близкой. Я знаю вашу нужду, а то, чего не знаю, чувствую, угадываю сердцем <...> мой муж добрый человек, хороший; если все будет благополучно, то мы, обещаю вам, сделаем все, что в наших силах; мы починим дороги, мы построим вашим детям школу» [6, 122-123].
Скепсис жителей Обручановой оправдан бесплодными попытками многих поколений российских интеллигентов улучшить жизнь крестьян. Неверие подчеркивается и теорией «малых дел», которую очередной раз развенчивает Чехов. Этим также обусловлен отрицательный отзыв Л. Толстого: «Новая дача» - прямо отвратительна» [Цит. по: 6, 418]. Вместе с тем рассказ снискал высокие оценки М. Горького, А. И. Богдановича. Уже в произведениях «Мечты», «Припадок», «Бабье царство» Чехов использовал тонкий юмор в обрисовке крестьянских типов. В рассказах «Случай из практики», «По делам службы» автор ставил неразрешимые экзистенциальные вопро-
сы, изображая абсурд русской жизни, принципиальное непонимание между культурной прослойкой и «низами».
Таким образом, рассказ «Новая дача», отнесенный З. С. Паперным к «мужицкой трилогии» [3], демонстрирует проблемы коммуникации как часть чеховской загадки, о которой писал А. Д. Степанов [5]. Нынешние взаимоотношения не удовлетворяют мужиков. Они ставят их в унизительное положение «холопов», заставляя помнить свое место. Привилегированное положение образованного сословия провоцирует новую волну вражды. Мудрый Родион как будто бы не совсем понимает суть конфликта, однако после очередного визита Елены Ивановны приоткрывает тайну: «Поживешь тут, потерпишь, и все обойдется <...>». О народе говорит прямо: «И душа есть, и совесть есть, да языка в нем нет». «И с народом, значит, так.. .ходи да ходи, пока не осилишь» [6, 124].
Новые кражи и враждебные отношения развязывают следующий этап войны - грибную ссору, а затем провокацию со стороны Лычковых, якобы ищущих справедливости «у барина». Ку-черовы терпят поражение, уезжая в Москву, а новые хозяева дачи здесь бывают редко. Житель Обручанова Володька Петров, будучи не в силах постигнуть причины вражды, заговаривает: «Жили мы без моста и не просили.. .и не надо нам» [6, 127].
Общественное расслоение рождает и противостояние центральных персонажей романа «Город в степи» - инженера Полынова и Захара Короедова, местного заводчика и торговца. На контрасте изображаются уютный, светлый, ослепительный дом инженера и заведение Захарки. Счастливая семья и грязный притон... В первом царит королева Елена Ивановна, но и она не в состоянии разрешить противоречий между мужем Николаем Николаевичем и братом Петей - революционером, у которого один довод - молодость (ему весело жить, ходить, работать, есть, думать, смеяться). Инженер - практик, он трезво смотрит на жизнь: «Жизнь, милый мой, делают не крикуны и мечтатели, а неустанные работники, которые день и ночь незаметно работают.» [4, 183]. Полынов может гордиться тем, что отстоял постройку училища и больницы, в то время как Петя устраивает сходки и призывает рабочих: «Долой рабство, долой буржуазию, да здравствует пролетариат» [4, 183]. Полынов, его жена и в будущем дочь Катя, студент Петя как представители интеллигенции занимают промежуточную позицию между Короедовым и рабочими поселка.
Мы становимся свидетелями того, как в начале действия Полынов конфликтует с рабочими, затем вступает в сложные взаимоотношения со своим врагом Захаром Касьянычем. Сам Серафимович отмечал: «В лице <...> инженера Полынова, я хотел показать тоже чистый, но, по возможности, не утрированный тип буржуазного специалиста, не смазывая ни положительных, ни отрицательных черт. <...> Отношение его к окружающей действительности - отношение классовое, а не личное.» [1, 156].
Развитие образа Полынова связано с изображением противоречий в его душе: желанием исполнять волю хозяев и в то же время помогать рабочим. Весьма характерна сцена открытого противостояния подчиненных инженеру. В ней закладываются основы позиции защиты интеллигентом собственных интересов.
В начале столкновения с железнодорожниками Полынов честен с самим собой, искренне пытается их вразумить. Словно отмежевываясь от своих хозяев, он говорит: «Вы не понимаете . Вы должны понять, что это зависит не от меня». Тут же к нему приходит осознание своего положения слуги: «Я простой исполнитель» [4, 248]. Полынов не может понять, что простых людей интересует не его положение, а их собственная судьба. Таким образом, Николай Николаевич все более отдаляется от подчиненных.
С тонким психологизмом воссоздаются автором внутренние противоречия интеллигента. Он понимает, что можно и нужно найти компромиссное решение, однако вскоре верх над гуманистическим порывом берут социальные мотивы поведения. Вначале это чувство собственного интеллектуального и культурного превосходства над рабочими, затем это размышление, что другой на его месте уже вызвал бы роту солдат. И, наконец, мелькает страшная мысль: «Нет, с ними только плетью разговаривать.» [4, 249].
Перед нами предстают те же проблемы коммуникации: деформация речи, косноязычие (в репликах рабочих), молчание и полное непонимание произносимых слов, моделирование ложной ситуации из-за неправильно понятого слова. Как и у Чехова, у Серафимовича человеческие взаимоотношения изображаются через призму способа общения между героями [2].
В сцене приезда железнодорожного начальства Полынов показан писателем уже в другом ракурсе: в отношениях с хозяевами, в стремлении сохранить чувство собственного достоинства и в то же время не вступать в ненужные противоречия, избежать конфликта. В беседе с начальством Полынов все время пытается подчеркнуть, какая дистанция отделяет его от хозяев, и, тем не менее, он не позволит унизить себя: «Один Полынов спокоен, одет, как всегда, - он всегда одет безукоризненно, - отдает приказания обычного порядка или работает в канцелярии. И только когда прибежали впопыхах и объявили, что поезд подходит, Полынов неторопливо вышел на платформу, как бы говоря:
«Хорошо, я выхожу, но это - простой акт вежливости» [4, 272].
« - Здравствуйте, Николай Николаевич! Эта часть пути у вас в прекрасном состоянии.
Полынов слегка наклонил голову, точно говоря:
«Разумеется, иначе и быть не могло...»
И так же сдержанно, точно подчеркивая разделяющую их черту, проговорил:
- Быть может, угодно отдохнуть с дороги?» [4, 273-274].
Встреча Полынова с собственниками железной дороги и высшим ее персоналом предваряет его последующее падение - положение слуги Короедова, создающего свой капитал грязными махинациями. Взаимоотношения Захара Короедова и Полынова образуют одну из главных линий в романе, развивающих его сюжет.
Тема искуса, связанная с семьей Короедова, сквозной нитью проходит через сюжет романа. Змеей-обольстительницей кружит «черная королева» Кара. Сам Захарка искушает взяткой инженера, и тот оказывается заложником обстоятельств. Покушение на убийство, крушение семьи (Елена Ивановна, разочаровавшаяся в муже, подчеркивает, что прежде верила в него, как в бога) -вот драматический итог дьявольской деятельности Короедова.
С момента рокового выстрела инженера в Захарку Короедова начинается резкий перелом в жизни обоих. Нравственное превосходство жертвы позволяет кабатчику манипулировать своим обидчиком. Встречая Полынова, он всякий раз низко кланяется и предупреждает, что их объединяет страшная тайна: «Никому не сказывал, не токмо что доносить. будьте благонадежны» [4, 324]. Но эти слова для Полынова подобны удару бича по обнаженному телу. Он чувствует себя во власти Короедова, но нет в нем воли, чтобы разрубить этот гордиев узел, пойти и донести на себя.
Перерождение Николая Полынова начинается тогда, когда он чувствует: его жизнь отделилась от общей и идет отдельной дорогой (созданное им будет жить десятки лет, а у него уходят силы, молодость). «Не прошла ли жизнь мимо?» - этим вопросом задаются все интеллигенты Серафимовича.
Елена Ивановна Полынова, хозяйка уютного, веселого, ослепительного дома, также мучается бездействием. Она, как и ее тезка из рассказа «Новая дача», недовольна своей, казалось бы, благополучной жизнью, несчастна. Заботы о муже и дочери не заслоняют желания быть общественно полезной, но ее попытка организовать элементарную медпомощь завершается провалом - у нее просят лишь деньги. Железнодорожники затем помогают отбить толпы наступающих просителей.
Внутреннее недовольство Елены Ивановны, как всякого образованного человека, вполне оправданно: «Зачем же я училась? Зачем было все? Ведь двенадцать лет! Все детство, все девичество ушло на это. Сидела зачем-то по лабораториям, сдавала экзамены, месяцами, бывало, не спала, надрывалась, и вот!» [4, 185]. Молодая женщина открывает для себя истинное лицо поселковых жителей - корыстное, злое, жестокое. О старухе, пришедшей за милостыней, она думает: «Нет, мы с ней чужие. И как у ней хищно сверкают глаза.А ведь, должно быть, действительно бедная.» [4, 225].
«Вовсе не твоя попытка смешна, - успокаивают ее муж или брат, - а я вспоминаю алчные рожи и разгоревшиеся глаза этого сброда.» [4, 229]. Да, люди, жители поселка, не такие, какими представляла их себе Лена. Они не понимают ее и не хотят понять. «Ясные и чистые» члены семьи Полыновых сталкиваются с грязью, ненавистью, развратом. Фальшивомонетчик Игнат, вор и мелкий торговец Борщ, беспощадный к своей жене Липатов думают только о наживе. Автор подчеркивает, что это особое царство со своими интересами, законами, правилами, бедами и радостями.
Некогда счастливое семейное гнездышко Полыновых превращается в поле боя, «взаимное поедание». Елена Ивановна вынуждена доживать свои дни с опустившимся мужем и дочкой. Она «не оправдала надежд» и «очень несчастна». Пропадают ожидания лучшей жизни и у Полынова. Только дочь Катя, увлекающаяся революционными идеями, спасает семью: влюбленный в нее Сергей Короедов, страшный плод кровосмесительной связи, заставляет отца-деда взять инженера к себе на службу. Сам того не замечая, Николай Николаевич оказывается в зависимости от Захара Касьяныча.
Перерождается в финале романа и брат Елены Ивановны Петя. Если раннее зять казался ему «чистеньким инженером», к которому он относился с презрительной иронией, а сестра -женщиной, не умеющей приложить ни к чему рук, головы, то теперь мелочные цели оказываются для него важнее принципов революции.
Уже во внешнем облике героя проявляется раздвоенность его мироощущения, которая определяет последующую противоречивость его общественных взглядов. Рефлексирующий интеллигент, Петя еще не вышел за пределы отвлеченного мироощущения, хотя он и проповедует поверхностно усвоенные социальные принципы. В соответствии с неоформившимся отношением к действительности и индивидуальными свойствами характера Петя колеблется между трезвой оценкой жизни и романтическими устремлениями: «Было два Пети. Один Петя видел все просто и ясно - так, как оно было на самом деле, или, лучше, как оно казалось всем <.> И все это было скучно, давно всем известно, и, казалось, все на это глазели, зевая и крестя рот.
У этого Пети были насмешливые глаза. Он подтрунивал над всеми, словно бес в нем сидел, и ни с того, ни с сего вдруг заводил козловатым, не в тон, голосом:
То-ре-а-дор!.. То-ре-а-дор!..
Другой Петя часто одиноко уходил в степь, не оглядываясь. Он идет, а над степью - неумолимо палящее солнце и стоит тонкий неумирающий звон неподвижно-слепящего зноя» [4, 236].
Выступая перед рабочей массой, Петя искренен и даже находит нужные и простые слова. И тут же у него возникает мысль индивидуалиста, для которого главное - собственное «я». Он мечтает о том, что имя его «засветится для истории отблеском идеи народного вождя». Лидеры рабочего движения Волков и Рябой более трезво смотрят на народные массы. Рябой прямо называет рабочих «баранами»: «Возьмешь, этово, одним словом, газету или журнал, безграмотных, почитай, половина, читаешь-то, темно иной раз, кверху ногами держишь, и катаешь им, будто читаешь, катаешь отсебятину.» [4, 252].
Серафимович убеждает читателя, что идейный путь интеллигентов в романе - это устремления к бытовому благополучию и окончательному отказу от борьбы. Побывав в ссылке, студент Петя быстро омещанивается. Он, как и Полынов, идет на службу к тому же Короедову, благоустраивает свое мещанское гнездышко. Искус бытового счастья становится причиной его превращения.
Катя Полынова воплощает дух своего времени: стремится «освободить» рабочих, обеспечивая продовольствием детей из поселка и поддерживая выступления железнодорожников. Идя по стопам «великого» дяди, девушка организовывает своего рода кружок. Только входят в него не только интеллигенты, но и дети самих рабочих, сын Захара Короедова Сергей. Но судьба Кати -повторить путь «омещанившихся» демократов.
Итак, в художественном решении вопроса о взаимоотношениях интеллигенции и народа у обоих писателей обнаруживается ряд совпадений. Мужики Чехова и пролетарии, бывшие крестьяне его младшего современника Серафимовича не верят в подвижническую роль интеллигенции как высшего сословия, культурной элиты России. Ее миссия спасения народа представляется авторам очередной утопией, а теория «малых дел» выглядит лишь латанием дыр ветхого одеяла. Очевидно, что Чехов и Серафимович приходят к общей мысли, что революционные преобразования не в силах преодолеть разобщенность социума.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Александр Серафимович, 1863-1949: памятка читателю / сост. Н. П. Ждановский - М.: Гос. библиотека имени В. И. Ленина, 1953. - 32 с.
2. Катаев, В. Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации / В. Б. Катаев. - М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1979. - С. 45-56.
3. Паперный, З. С. «Мужики» - повесть и продолжение // В творческой лаборатории Чехова. - М.: Наука, 1974. - 368 с.
4. Серафимович, А. С. Собр. соч.: в 4 т. / А. С. Серафимович. - М.: Правда, 1987. - Т. 1. - 416 с.
5. Степанов, А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова / А. Д. Степанов. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - 400 с.
6. Чехов, А. П. Полное собрание сочинений: в 30 т. / А. П. Чехов. - М.: Наука, 1983 - 1988. - Т. 10. УДК 82
ББК 83.3(РР)55-8
С. В. Смоличева
ПОЭТИКА ТЕАТРАЛИЗАЦИИ В ДРАМЕ В. В. НАБОКОВА «ТРАГЕДИЯ ГОСПОДИНА МОРНА»
Аннотация. На материале драмы В. В. Набокова «Трагедия господина Морна» рассматривается феномен театрализации ее поэтики.
Ключевые слова: В. В. Набоков, кодификация и декодификация амплуа, маска, пародия.
S. V. Smolicheva
POETICS OF THEATRICALITY IN DRAMA OF V. V. NABOKOV "TRAGEDY OF MR. MORN"
Abstract. On material of V. V. Nabokov «Tragedy of Mr. Morn» drama the theatricality of its poetics phenomenon is considered.
Key words: V. V. Nabokov, role specialization codification and decodification, mask, parody.
В современном литературоведении к понятию «театрализация» зачастую обращаются при анализе эпических и лирических произведений (Шлапаков П. В. Театрализация литературы в романе К. К. Вагинова «Бамбочада», 2010; Andrea Meyer-Fraatz. Воображаемое ревю абсурда? Драматические и театральные элементы в цикле «Случаи» Д. Хармса», 2004 и проч.). При этом име-
