CC BY
88УДК 165.12 +167.5
С. Л. Андреева (Магнитогорск, Россия)
УТОПИЧЕСКИЙ ТИП СОЗНАНИЯ КАК ВЕКТОР И ПРОДУКТ ПОЗНАНИЯ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Аннотация. Статья посвящена проблеме познания действительности с позиций утопического типа сознания. Автор, вслед за специалистами в области психолингвистики, социальной психологии и философии, обращает внимание на проективную жизненную функцию сознания в целом - функцию «конструктора смыслов» и регулятора деятельности отдельной личности или народа. Цель статьи - выделить некоторые особенности процесса познания действительности, отраженные в культуре и обусловленные спецификой утопического типа сознания. В работе приводятся обобщенные характеристики и мировоззренческие установки утопического типа сознания. Понятия «утопия», «утопизм» по отношению к ключевому понятию рассматриваются как смежные, но не тождественные: утопия представлена как его форма, а утопизм как «ложное сознание» - идеология, вытесняющая или замещающая собственно утопическое сознание. Такой подход, по мнению автора, позволяет объективно рассмотреть конструктивные и деструктивные моменты в оценке векторов познания, заложенных концептосферой утопического сознания, регулирующей ценностную сторону познавательной деятельности - поиск, приписывание смысла и целеполагание. Автор обращает внимание на противоречия в мировоззренческих установках данного типа сознания, отражающихся на процессе познания действительности и на оценке его результатов: ориентации на идеал (всеобщее счастье), который одновременно должен быть и недостижим, и исторически гарантированным. Для исторической гарантии привлекается моделирование - метод, который применяется для проектирования предполагаемого результата. Модель заменяет идеал всеобщего счастья и при этом в значительной мере ограничивает моделируемый объект, поэтому социальные утопические модели конечны (следовательно, прогресс конечен), ограничены, «зациклены» на технологии достижения идеала, а не на пересмотре его или развитии, потому ценностная сторона утопии тысячелетиями остается неизменной.
Ключевые слова: утопический тип сознания, утопия, утопизм, познание, концептосфера, идеология, прогресс, идеал.
Проблема утопического типа сознания заинтересовала нас в связи с лингвокогнитивным анализом ключевых культурных концептов («Государство», «Норма», «Рацио», «Природа», «Свобода», «Счастье», «Труд», «Человек», «Машина», «Искусство». «Смерть» и др.), которые, объективируясь в языке и речи, дают почву для понимания не только собственно механизмов взаимодействия языка и культуры, но и, как нам представляется, находятся в спектре проблематики социальной психологии и философии.
Сознание как высший уровень психического отражения мира, как «высшая форма активного воспроизведения бытия в чувственных и умственных образах» является объектом исследования всего комплекса гуманитарного знания [6, с. 622-621]. В современной науке можно найти множество структурных моделей сознания, аналогичных структурным выстраиваниям психики человека в целом. Это множество моделей и классификационных построений обусловлено тем, что сознание представляет собой «интегративный феномен» [1, с. 7]. По этой же причине существуют различные классификации типов сознания.
Сознание обладает проективной жизненной функцией: в нем обобщаются позиции личности или народа в ценностно-жизненных категориях и принципах. С. Л. Рубинштейн отмечал, что сознание - не только отражение мира, но и выражение отношения к нему, единство знания и переживания и регулятор деятельности [курсив наш. - А. С.] [6, с. 623].
В данной статье речь пойдет об утопическом типе сознания (далее - УТС), который соответственно имеет типические черты, проявляющиеся в жизни индивида и общества. Не будем углубляться в историю вопроса о квалификации УТС, тем более что пока не сложилось единого понимания этого термина, сделаем лишь несколько отсылок к авторам, составившим подробную историографию и рассматривающим утопию именно как тип сознания. Это - Э. Я. Баталов [3], С. В. Евдокимов [7], Ч. С. Кирвель [9], Дж. Кейтеб
(О. Ка1еЬ) [21], К. Майнхейм [11], В. И. Мильдон [12]; С. М. Поздяева, И.В. Фролова [15], Г. М. Пономарева [16], Т. С. Стяжкина [17], Е. Л. Черткова [19], М. И. Шадурский [20].
В данной статье под УТС будет пониматься тип общественного сознания, характеризующийся трансцендентностью, мыслимой как выход за пределы возможного в реальной действительности; установкой на преобразование мира; приоритетом сознательного (не спонтанного) порядка; ориентацией на идеал и «как «вечную перспективу» и одновременно как «исторически гарантированную цель». Указанные характеристики УТС базируются на двух социоцентрических мировоззренческих установках: 1) уверенности во всесилии и безграничных возможностях человека; 2) уверенности в чрезвычайной пластичности мира, его подвластности внешним воздействиям, допустимости произвольной переделки природного и социального мира человека для реализации идеала. Данные характеристики в разном порядке и составе упоминаются указанными выше учеными.
Для УТС понятия «утопия» и «утопизм», хотя и являются смежными, но не равны ему, поскольку являются, с нашей точки зрения, только его формами или стадиями, появляющимися при определенных условиях. Утопия - это целостная осознанная и сконструированная форма проявления УТС в виде сформулированной системы конкретных взглядов на устройство общества, «один из модусов существования культуры, укорененный в повседневном и научном сознании, в практике духовной и материальной жизнедеятельности человека и общества» [20, с. 3.]
Утопизмом следует назвать идеологию, которая также формируется на базе УТС, но при этом предполагает некоторый «слом» его структуры. В понимании утопизма как идеологии, изменяющей сознание, мы следуем за В. П. Зинченко, утверждающим, что «.. .когда речь идет об идеологии, превращенные формы сознания становятся извращенными, рефлексия утрачивает право голоса, а ее возможный результат - понимание - заменяется автоматизмом, рефлексом, когда человек утрачивает свое Я» [8, с. 221]. Другими словами, идеология для В. П. Зинченко представляет собой «ложное сознание», которым целенаправленно (главным образом, для манипуляции общественным сознанием) замещается собственно сознание - «открытое, свободное, всеобъемлющее» [8, с. 230]. Думается, неравенство и противопоставление понятий УТС и утопизма является продуктивным уже потому, что при безусловной негативной оценке утопизма, как идеологии манипуляторов, УТС (и утопия, если она изначально не является продуктом манипуляции) может рассматриваться и уже рассматривается как движитель, фактор, способствующий прогрессу, развитию и совершенствованию человечества. Другое дело, что УТС и утопия по отношению к утопизму выступают как база для поиска идеалов и стереотипов, на которых зиждется механизм манипуляции.
Изучение УТС в парадигме культурных ценностей (этико -эстетический план реализации типа сознания, его рефлексивный и духовный слои), отраженных в языке и речи, привел автора статьи к вычленению такой структуры, как концептосфера УТС, которая, как нам представляется, является глобальной структурой, существующей во всех слоях сознания (бытийном, рефлексивном и духовном - по В. П. Зинченко) и формирующей типические черты УТС. В предыдущих своих работах мы уже описывали отдельные культурные концепты и их «узловые» (или сетевые) соединения как части целостной когнитивной структуры. Данная статья посвящена специфике процесса познания действительности, проходящего под контролем концептосферы УТС, ответственной за ценностную сторону познавательной деятельности - поиск, приписывание смысла и целеполагание.
Идея рассмотреть УТС как вектор познания действительности подсказана утверждением В. М. Аллахвердова, что «сознание конструирует смыслы, а не находит их в окружающем мире <...> В этом конструировании сознание проявляет свою свободу, потому что в реальном мире нет никакого смысла» [2, с. 501-502.].
Любая социальная утопия является результатом осмысления познания реальности,
рефлексии по поводу социальной жизни той или иной эпохи, и соответственно, каждая утопия является в определенной мере отражением мировосприятия человека. С другой стороны, в каждой утопии содержится программа изменения социального пространства и природы, в той мере, в какой она влияет на жизнь общества. И в этом ее, утопии, активная функция и преобразующая сила.
Многие работы по УТС рассматривают его как «вымирающий», «бесперспективный» тип сознания, от которого человечество в будущем должно отказаться и, тем самым, оградить себя от новых тоталитарных режимов. Однако, как нам представляется, опасность наступает только в тот момент, когда на базе УТС формируется идеология и подавляя его критическое начало. Сама по себе идеология может быть разной [12, с. 15.], но в любом случае она есть «ложное сознание», не позволяющее критически оценивать результаты познания, присваивает фактам действительности «ложные смыслы», не связанные потребностями человека.
УТС следует изучать и в «позитивной» его части - как вектор развития и совершенствования человеческого общежития; и в «негативной» - как вектор направляющий человечество к самоуничтожению, «блокирующий» поступательное развитие, то есть в той его части, которая допускает замещение идеологией, позволяет манипулировать сознанием масс.
В основе создания утопических проектов лежит представление о континууме прогресса, то есть того, что такое прогресс и каково его содержание, векторы, методы, средства и т.д. Главное, что характеризует прогресс, с точки зрения УТС, это то, что он имеет цель - всеобщее счастье, благоденствие человека и/или общества. Наличие цели, таким образом, чисто логически, свидетельствует не о бесконечном поступательном движении, а, наоборот, о конечности прогресса, финальная стадия которого наступает в момент достижения цели. Поэтому утопические проекты (утопии) всегда финальны, всегда сменяются новыми, такими же временными и конечными проектами, не выходящими за рамки УТС.
Вопрос об отношении понятий «прогресс/регресс» и «развитие» к понятию УТС представляет собой совершенно самостоятельную тему исследования. Оценочность, присущая понятиям «прогресс», а значит, и понятию «регресс», также закладывает финальность утопий, ведь оценка - явление изменяющееся. И то, что на «входе» утопических проектов оценивается как безусловная ценность и искомая цель развития, то на «выходе» может не оказаться таковой, например, как это случилось с идеей социального равенства. Утопическая модель не закладывает развития, так как структурирует конечную точку прогресса. Известные утопические проекты содержат рассказ о том, как достичь реализации модели, но не предполагают описание того, как будет меняться или куда будет двигаться общество после достижения всеобщего счастья. Эта часть логики познания и конструирования действительности отсутствует в утопиях, зато именно она есть основа антиутопий.
Оценочность - важный момент в познании действительности, поскольку он связан со смыслом как движителем познания. Именно постижение смысла существования каких-либо явлений помогает человеку сориентироваться в информационном пространстве и отобрать объекты познания. Мало того, наука сама, по мнению М. Вебера, разделилась на эмпирические науки (как например, социология и история) и догматические науки (например, юриспруденции, логики, этики) в попытке оценить сам смысл с точки зрения его «правильности», «значимости» или, наоборот [4, с. 4]
Оценка и осознание ценности или неценности чего-либо - ключевой вопрос УТС, для которого главная ценность и недостижимый идеал - всеобщее счастье. Ценностное противоречие закладывается в одной характеристике УТС - ориентации на идеал, который должен быть вечной перспективой и исторически гарантированной целью одновременно. Это противоречие позволяет при создании моделей заменять недостижимый вечный идеал всеобщего счастья исторически гарантированный целью достижением блага и пользы.
Как известно, первым вопрос о ценности Блага поставил Сократ [10] для которого философия вообще была антропоцентрична, и само познание, соответственно, получило антропоцентрический вектор. Следует вспомнить Платона, концепции которого свойственно отождествление Блага Бытию, Красоте, Добру и которому принадлежит авторство одной из первых социальных утопий «Государство» [14] . Конечность утопий не предполагает прогресса после достижения цели (Блага): не нужно никуда идти, поскольку цель достигнута. Развитие (движение, изменение) возможно только путем революции, смены ценностной парадигмы и, значит, смены цели. Но УТС не знает другой цели познания и развития кроме достижения всеобщего счастья. В недостижимости идеала заложена «живучесть» УТС: после провала очередного утопического проекта, выбираются другие средства, но никогда не обсуждается правильность цели - всеобщее счастье. Получается, что путь достижения идеала - это путь поиска технологий. Этому подчинено познание действительности, в этом поиске есть и развитие и прогресс, притом что ценностная структура (концептосфера) УТС в своем составе остается неизменной.
Осознание блага и пользы устанавливают границу «между осмысленным действием и поведением чисто реактивным» [4]. Не имея механизмов к постижению этих «реактивных» социальных действий, утописты сконцентрировались на осмысленных, осознанных действиях, что привело к появлению такой мощной доминаты УТС, как рациональность. Здесь заметим, что иррациональность, «реактивность» человеческого поведения -послужили впоследствии опорой для возникновения антиутопизма.
На проектирование и моделирование счастливой жизни человечества, то есть на создание социальных (в том числе, утопических) проектов, нацелено научное познание. В свое время Ф. Ницше писал: «Современная наука имеет своей целью минимум страдания и максимум продолжительности жизни» [13, с. 242.]. Цель, которую поставили перед собой ученые, ее ценностный, прагматический, характер повлияли на отношение к научным открытиям. Однако, по мнению Ф. Ницше, познание имеет ценность само по себе, а не только в том случае, когда оно способствует процветанию человечества [13, с. 242.]. Ницше противопоставлял проблему поиска счастья научному познанию, в принципе называя счастье (благо/пользу) «возмутителем спокойствия в науке»: «Философия отделилась от науки, когда она поставила вопрос: каково то познание мира и жизни, при котором человек живет счастливее всего? Это совершилось в сократических школах: точка зрения счастья задержала кровообращение научного исследования - и задерживает его еще и поныне» [13, с. 242-243].
Если следовать Ницше, философия (метафизика) развивалась именно по утопической программе, и значит, утопия - это не просто жанр выражения литературной и/или философской мысли, это форма проявления особого типа восприятия и осознания мира и человека в нем, форма определенного типа сознания.
Утопия характеризуется определенными когнитивными константами (доминантами, концептами), позволяющими рассматривать ее именно как отражение типа сознания. Социальная утопия всегда основывается на ряде ценностей и установок, которые принимаются в обществе той или иной эпохи, и в этом смысле, безусловно, она есть результат восприятия, отражения социальных устоев общества и возникновения условий для смены ценности и идеалов. Как форма сознания, утопия формируется в обществе в результате осмысления социальной жизни человека.
Философский и психологический анализы утопий и их роли в осмыслении бытия связаны с вопросом об идеале. З. Фрейд писал: «Давным-давно он [человек - С.А.] сформулировал идеальную концепцию всемогущества и всезнания, которую воплотил в своих богах <...> Таким образом, кто-то может сказать, что эти боги были культурными идеалами. Сегодня он значительно приблизился к достижению своего идеала, он сам стал почти богом. Настолько, насколько идеалы обычно достигаются согласно с общими представлениями человечества. <...> Человек стал подобен Божеству. Когда он надевает все свои вспомогательные органы, он поистине величествен; но эти органы временами причиняют
большие неприятности. <...> Последующие века принесут новые и, возможно, непредсказуемые великие открытия в этой области цивилизации и еще сильнее приблизят человека к Богу» [18, с. 93-94.].
Бог или боги, как утверждал З. Фрейд, вполне могли расцениваться как культурные идеалы. Видимо, здесь коренятся истоки того, что со временем само государство стало приравниваться по своему «всемогуществу и всезнанию» к Богу, что создало почву для формирования идеологии.
С массовым появлением социальных утопий (в большей мере это касается утопий, возникших в средневековье и позже) связывают одно из глобальных «разочарований» человека - разочарование в христианстве: «С тех пор как утрачена вера, что Бог руководит судьбами мира в целом <...> люди должны сами ставить себе вселенские, объемлющие всю землю, цели» [20, с. 3.].
В познании действительности человек не мог обойти вниманием само общество, в котором он живет. Важная проблема, которую человеку приходилось решать всегда, - это проблема человеческих отношений, от которых могло зависеть не только счастье, но и жизнь. Попытки урегулировать социальные отношения являлись глобальной потребностью любого человеческого сообщества, главным образом, с целью защитить каждого индивида от произвола своих собратьев. З. Фрейд по этому поводу писал: «Вообще, жизнь людей возможна лишь тогда, когда большинство объединяется и становится сильнее отдельных индивидов, и сохраняет единство перед лицом всех отдельных индивидов. Власть такого сообщества тогда устанавливается как "справедливая" в противовес власти индивида, которая осуждается "как грубая сила" <...> первое, что необходимо цивилизации - это справедливость, т. е. уверенность в том, что однажды установленный закон не будет нарушен в пользу индивида» [18, с. 94.] Эта ценностная установка, которая была привнесена с самой идеей социального переустройства мира как государства, является «входом» для формирования утопизма. В попытке реализовать эту потребность человек также стремится к достижимому идеалу, который видится ему в балансе, гармонии интересов человека и общества. Институт государства, который регулировал отношения между индивидом и обществом, сформировался задолго до утопии Платона, однако именно Платон распространил на государство функцию приближения к идеалу. Размышляя об идеальной государственной системе, философ пытался вписать в нее образ идеального человека, гармонично развитого и полезного обществу. И делал это Платон исключительно по законам разума, то есть идеально [14].
Стремление утопий к достижению идеала (следовательно, общей цели - обретение счастья, блаженства) и общность (узнаваемость, повторяемость) сюжетов и образов, посредством которых транслируется, объясняется и чувственно переживается утопический проект, обнаруживают связь между социальными утопиями и мировыми религиями, с той разницей, что основные мировые религии не ориентируют человека на достижение счастья в земном существовании, а только в загробном мире. Утопии же, наоборот, моделируют технологию обретения данной цели в течение человеческой жизни, «цель должна быть исторически гарантирована». И в этом смысле утопия ориентирована на прогресс.
Утопию и религию, как, впрочем, утопию и науку, кроме того, объединяет способ познания - моделирование: «Утопия дает схему симметричной, детально продуманной реальности, улавливающей многомерные профили культуры» [20, с. 3.]. Моделирование как способ постижения прошлого, настоящего и будущего очень подходит утопии, и он же, скорее всего, «виноват» в ее недолговечности или недостижимости утопической идеи. Модели применяют для имитации исходных объектов, и они всегда оказываются проще самих объектов. Модель никогда не бывает полностью идентичной реальному объекту, она аналог, который служит для хранения и расширения знания (информации) об оригинале, конструирования оригинала, преобразования или управления им. Очень показательна этимология слова «модель»: в переводе с лат. modulus - означает 'мера, образец, норма'. Заметим здесь, что концепт «Норма» является конституирующим для утопий, поскольку в него постепенно преобразуются Гармония, Равенство, Справедливость и Красота - идеалы,
определяющие цель - достижение всеобщего Блага. Объективная упрощенность утопической модели еще один «вход» для утопизма.
Ученые, рассматривающие утопии в разных научных парадигмах, отмечают наличие «особой модели мира», «жанрового генотипа утопии», «особого структурно-семантического кода» [20]. В. И. Мильдон, отмечая типические черты социальных утопий, пишет: «По своей сущности утопия не знает становления, развития - обнаружения скрытых качеств, перехода от зачаточных форм к зрелым. Вот почему содержание утопии, однажды возникнув, не меняется» [12, с. 15].
Анализ разнообразных (с точки зрения авторов, времени и места создания) социальных утопий показывает, что общие черты утопий - это не результат интертекстуальности, то есть каких-то межтекстовых, идейных заимствований, а это есть следствие общего подхода к осознанию прошлого, настоящего и, в определенной мере, будущего, да и к процессу познания вообще.
В. И. Мильдон противопоставляет утопию истории, и это противопоставление видится ему как противопоставление типов сознания, которые задавали ранее и задают поныне вектор познания и развития социальной жизни человечества. В противовес утопическому исторический тип сознания (далее - ИТС) должен избавить человека от «хождения по замкнутому кругу» - от утопии к тоталитарному режиму и разрушению утопии. Получается, что ИТС - это тоже если не продукт УТС, то реакция на него. Означает ли переход к ИТС, что человек откажется от поиска более совершенной формы общественного общежития? Возможно ли это вообще? Какой смысл обретет человеческое существование, какие идеалы (если вообще имеет смысл говорить о них в ИТС) предложит нарождающееся (по Мильдону) историческое сознание? Не является ли ИТС генетическим продолжением УТС, только сфокусированном уже не на бытийном, а на рефлексивном слое сознания? Будет ли оно устойчиво к идеологии? Какой вектор познания предложит новый тип сознания? Эти вопросы необходимо поставить, чтобы не лишиться способности оценивать уроки истории, а не отвергать ее опыт, как это присуще утопизму.
УТС, несмотря на огромное количество исследований, оказывается мало изученным именно как тип сознания, способный иметь разные формы проявления, разные векторы познания и способный приводить социальные группы к разным результатам.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акопов Г. В. Психология сознания: Вопросы методологии, теории и прикладных исследований. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. 272 с.
2. Аллахвердов В. М. Сознание как парадокс (Экспериментальная психологика, т.1). СПб, Изд-во ДНК, 2000. 528 с.
3. Баталов Э. Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М.: Политиздат, 1989. 319 с.
4. Вебер М. Основные социологические понятия //Западноевропейская социология XIX -начала XX веков. М., 1996. С. 455-491.
5. Гаврилов Е. О. Социально-философский анализ специфики российского утопического сознания : Дис. ... канд. филос. наук : 09.00.11 Кемерово, 2006. 208 с.
6. Гуревич, П.С. (ред.) Психологический словарь. М.: ОЛМА Медиа Групп. ОЛМА ПРЕСС Образование, 2007. 800 с.
7. Евдокимов, С.В. Политическая утопия в эпоху модерна и постмодерна : автореферат дис. ... кандидата политических наук : 23.00.01 / Моск. гос. ун -т им. М. В. Ломоносова. М. 2001. 182 с.
8. Зинченко В.П. Сознание как предмет и дело психологии // Методология и история психологии. 2006.№ 1. С. 207-231.
9. Кирвель Ч. С. Утопическое сознание: сущность, социально-политические функции. Минск: Университетское, 1989. 190 с.
10. Ксенофонт. Сократические сочинения. Пер. с др.-греч., Вступ. ст. и примеч. Соболевского С. Серия: «Великие мыслители» М. Мир книги, Литература. 2007. 368 с.
11. Манхейм К. Идеология и утопия: в 2-х кн. Ч 2. М.: ИНИОН АН СССР, 1976. 399 с.
12. Мильдон В.И. История и утопия как типы сознания. // Вопросы философии. 2006. № 1, С.15-24.
13. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., Мысль, 1990. 829 с
14. Платон Государство / Филеб, Государство, Тимей, Критий. М.: Мысль, 1999. 656 с.
15. Поздяева, С. М., Фролова И.В. Социальная утопия: тип сознания, идеал и эксперимент. Уфа: БГУ, 1997. 150 с
16. Пономарева, Г.М. Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX -начала ХХ века : дис. ... д-ра филос. наук : 09.00.03 / Моск. пед. гос. ун-т им. В. И. Ленина. М.1996. 219 с.
17. Стяжкина Т.С. Динамика утопического сознания: мифа древних цивилизаций к постнеклассической утопии : автореферат дис. ... канд. филос. наук : 24.00.01 / Рос. ин-т культурологи. М., 2007. 27 с.
18. Фрейд З. Недовольство в культуре // Философские науки. 1989. № 1. С. 92-101.
19. Черткова Е. Л. Утопия как тип сознания. // Общественные науки и современность 1993. № 3. С. 71-81.
20. Шадурский, М. И.: Художественная модель мира в романах-утопиях С. Батлера и О. Хаксли. дис ... канд. филол. наук. Минск. 2008. 166 с.
21. Kateb G. Utopia and Its Enemies: Studies in the Libertarian and Utopian Tradition. New York: Schocken Books.1972. 244 p.
S. L. Andreeva (Magnitogorsk, Russia)
UTOPIAN TYPE OF CONSCIOUSNESS AS VECTOR AND PRODUCT OF COGNITION OF REALITY
Abstract. The article deals with the problem of cognition reality from the standpoint of a Utopian type of consciousness. The author, following experts in the field of psycholinguistics, social psychology and philosophy, draws attention to the vital projective function of consciousness in general - the function of "constructor of meanings" and control of the activities of an individual or people. The purpose of the article is to highlight some features of the process of understanding reality, reflected in the culture and caused by the specifics of the type of utopian consciousness. The paper summarizes the characteristics and types of utopian worldview consciousness. The concepts of "utopia", "utopianism" in relation to the key concepts are considered related, but not identical: Utopia is presented as its shape, and utopianism as "false consciousness" - the ideology, displacing or replacing utopian consciousness itself. According to the author, this approach allows to consider objectively the constructive and destructive aspects in the evaluation of the vectors of knowledge embodied by the sphere of concepts of utopian consciousness that regulates a value-based aspect of cognitive activity - search, attribution of meaning and goal setting. The author draws attention to the contradictions in the worldviews of this type of consciousness, affecting the process of understanding reality and the evaluation of its results: the ideal orientation (universal happiness), which has to be unattainable and historically guaranteed at the same time. To guarantee this historically simulation is used - a method that is used for the design of the intended result. The model replaces the ideal of universal happiness and thus greatly limits the simulated object, so the social utopian models are finite (consequently the progress is finite), limited and "fixated" on technology of the ideal achievement, rather than on its revision or development, because a value orientation of utopia has remained unchanged for thousands of years.
Keywords: Dystopia, utopianism, utopian, ideology, progress, ideal.
REFERENCES
1. Akopov G. V. Psikhologiya soznaniya: Voprosy metodologii, teorii i prikladnykh issledo-vanii. Mosraw, Izd-vo «Institut psikhologii RAN», 2010. 272 p.
2. Allakhverdov V. M. Soznanie kak paradoks (Eksperimental'naya psikhologika, t.1). St.Petersburg, Izd-vo DNK, 2000, 528 p.
3. Batalov E. Ya. V mire utopii: Pyat' dialogov ob utopii, utopicheskom soznanii i utopich-eskikh eksperimentakh. Moscow, Politizdat, 1989, 319 p.
4. Veber M. Osnovnye sotsiologicheskie ponyatiya //Zapadnoevropeiskaya sotsiologiya KhlX-nachala KhKh vekov. Moscow, 1996. pp. 455 491.
5. Gavrilov E. O. Sotsial'no-filosofskii analiz spetsifiki rossiiskogo utopicheskogo soznaniya : Dis. ... kand. filos. nauk : 09.00.11 Kemerovo, 2006. 208 p.
6. Gurevich, P.S. (red.) Psikhologicheskii slovar'. Moscow, OLMA Media Grupp. OLMA PRESS Obrazovanie, 2007. 800 p.
7. Evdokimov, S.V. Politicheskaya utopiya v epokhu moderna i postmoderna : avtoreferat dis. ... kandidata politicheskikh nauk : 23.00.01 / Mosk. gos. un-t im. M. V. Lomonosova. Moscow, 2001. 182 p.
8. Zinchenko V.P. Soznanie kak predmet i delo psikhologii // Metodologiya i istoriya psikhologii [Methodology and history of psychology]. 2006. No 1. pp. 207-231.
9. Kirvel' Ch. S. Utopicheskoe soznanie: sushchnost', sotsial'no-politicheskie funktsii. Minsk: Universitetskoe, 1989. 190 p.
10. Ksenofont. Sokraticheskie sochineniya. Per. s dr.-grech., Vstup. st. i primech. Sobolevskogo S. Seriya: «Velikie mysliteli» Moscow, Mir knigi, Literatura. 2007. 368 p.
11. Mankheim K. Ideologiya i utopiya: v 2-kh kn. Ch. 2. Moscow, INION AN SSSR, 1976,
399 p.
12. Mil'don V.I. Istoriya i utopiya kak tipy soznaniya, Voprosy Filosofii, 2006, No 1, pp. 15-24.
13. Nitsshe F. Sochineniya v 2 t. T. 2. Moscow, Mysl', 1990. 829 p
14. Platon Gosudarstvo // Fileb, Gosudarstvo, Timei, Kritii. Moscow, Mysl', 1999. 656 p.
15. Pozdyaeva, S. M., Frolova I.V. Sotsial'naya utopiya: tip soznaniya, ideal i eksperiment. Ufa: BGU, 1997. 150 p
16. Ponomareva, G.M. Utopiya i utopicheskoe soznanie v kontekste russkoi kul'tury XIX -nachala KhKh veka : dis. ... d-ra filos. nauk : 09.00.03 / Mosk. ped. gos. un-t im. V. I. Lenina, Moscow, 1996, 219 p.
17. Styazhkina T.S. Dinamika utopicheskogo soznaniya: mifa drevnikh tsivilizatsii k postneklas-sicheskoi utopii : avtoreferat dis. ... kand. filos. nauk : 24.00.01 / Ros. in-t kul'turologi. Moscow, 2007, 27 p.
18. Freid Z. Nedovol'stvo v kul'ture, Filosofskie nauk [Russian Journal of Philosophical Sciences], 1989, No 1, pp. 92-101.
19. Chertkova E. L. Utopiya kak tip soznaniya, Obshchestvennye nauki i sovremennost', 1993, No 3, pp. 71 81.
20. Shadurskii, M. I.: Khudozhestvennaya model' mira v romanakh-utopiyakh S. Batlera i O. Khaksli. dis ... kand. filol. nauk, Minsk,. 2008, 166 p.
21. Kateb G. Utopia and Its Enemies: Studies in the Libertarian and Utopian Tradition. New York: Schocken Books.1972. 244 p.
Андреева С. Л. Утопический тип сознания как вектор и продукт познания действительности // Гуманитарно-педагогические исследования. 2017. Т. 1. № 1. С. 93-100
Andreeva S. L. Utopian type of consciousness as vector and product of cognition of reality, Gumani-tarno-pedagogicheskie Issledovaniya. [Humanitarian and pedagogical Research]. 2017, Vol. 1, No 1, pp. 93-100
Author: Svetlana L. Andreeva, Associate Professor, Ph.D. in Philology, Associate Professor at the Department of Social Studies, Documentation and Archivistics, Institute for the Humanities, Nosov Magnitogorsk State Technical University (NMSTU), [email protected]
