CC BY
152
ЭКОЛОГО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА
УДК: 332, 338.2 DOI: 10.24411/2071-6435-2020-10046
Устойчивое развитие и экологическая безопасность в аспекте «зеленой» проблематики
В статье представлен обзор понятийного аппарата «зеленой» экономики, проанализирована практика применения «зеленых» инструментов, проведен анализ методик оценки устойчивости и экологической безопасности. Сделан вывод об ориентации «зеленой» экономики на социальную проблематику и сбалансированность потребления и производства. «Зеленые» инструменты финансирования имеют точечное применение в российской практике, выделены факторы связанные с ограниченностью развития рынка «зеленых» облигаций и уходом международных институтов из российской юрисдикции. Анализ рейтингов и индексов оценки устойчивого развития на международном уровне показал дополняющую альтернативность применяемых оценок экономико-экологической устойчивости стран. Обобщающими недостатками оценок на региональном уровне являются ограниченный доступ к методикам, необходимость совершенствования системы сбора данных и верификация, несистемность обнародования результатов. Методология анализа базируется на теории устойчивого развития и экологической безопасности, системном подходе к анализу показателей. Использованы исторические и экономико-статистических методы, метод экспертных оценок, научной аргументации.
Ключевые слова: устойчивое развитие, зеленая экономика, зеленые финансы, зеленые облигации, экологическая безопасность, экологический след, экономический рост.
Введение
Способность «зеленой» экономики уменьшать макроэкономическую нестабильность подтверждается рядом эмпирических исследований. Так, согласно работе китайских экономистов, развитие «зеленой» индустрии способно обеспечить рост занятости населения приблизительно на 8% [30]. На основании математического моделирования и анализа данных, касающихся наиболее загрязненных провинций Поднебесной, также был сделан вывод, что в долгосрочной перспективе «зеленая» экономика способна снизить инфляцию через разрыв в объеме производства [36]. Игнорирование экологических проблем приводит к сокращению сельскохозяйственного производства, затоплению населенных пунктов, увеличению затрат на создание инфраструктуры, ухудшению здоровья и росту
С.Е. Демидова
1. Балог
В.В.Троян
© С. Е. Демидова, 2020 © М. М. Балог, 2020 © В. В. Троян, 2020
смертности населения [26].
«Зеленую» экономику можно рассматривать как способ достижения устойчивого развития посредством внедрения оптимальных технологических решений для контроля и предотвращения загрязнения природной среды [3]. Подобное структурирование термина, бесспорно, представляется удобным для научных исследований, однако оно будет корректным только в случае понимания «зеленой» экономики в рамках ее узкой трактовки. В противном случае такую экономику и «устойчивое развитие» следует рассматривать как многомерные понятия, которые равноценны, но не тождественны. Их концептуальными отличиями, отмеченными во многих определениях, является заметная ориентация устойчивого развития на экономический рост и производственную сферу, в то время как «зеленая» экономика более сконцентрирована на социальной проблематике и сбалансированном внимании к вопросам потребления и производства.
Производными от понятия «зеленая» экономика являются понятия «зеленая» занятость, «зеленое» рабочее место, «зеленые» финансы и другие. Согласно подходу МОТ, занятость является «зеленой», если она способствует ограничению потребления энергии и сырья, снижению негативного воздействия на экологию (выбросов парниковых газов, образованию отходов и загрязнения), обеспечивает охрану и восстановление окружающей среды [32]. Основные тенденции «зеленой» занятости в мире связаны с внедрением экологических инноваций, рециклингом отходов, производством экологической продукции, расширением направлений предпринимательства в области охраны окружающей среды. Вложения в экологически ориентированную организацию городской среды позволяют строить здания с повышенной энергоэффективностью, что снижает затраты на их эксплуатацию, повышает арендную и продажную стоимость недвижимости. Улучшенный в результате использования «зеленых» технологий микроклимат помещений увеличивает работоспособность и снижает заболеваемость сотрудников [22].
Более узким по содержанию, но вместе с тем более конкретным является понятие «зеленое» рабочее место, определяющим элементом которого в разных подходах выступает использование ресурсосберегающих и экологически безопасных технологий или результат деятельности в виде производства экологических продуктов и услуг [35]. Называются также такие критерии как использование инновационных технологий, безопасные условия труда, уровень заработной платы, а также вовлеченность в деятельность по охране и восстановлению окружающей среды [6]. Согласно проведенным исследованиям, в мире может быть создано 15—60 млн «зеленых» рабочих мест [43].
Внедрение экологических инициатив требует совместных усилий общества, власти и бизнеса. При этом тройственный формат подобных взаимодействий в области экологии носит скорее абстрактный характер, на практике между данными секторами гораздо шире распространены парные отношения [22].
Экономический рост и новейшие технологии, внедрение лучших управленческих практик способны улучшить окружающую среду, с другой стороны, активизация экономической деятельности негативно воздействуют на экосистемы.
Данные аспекты могут быть сбалансированы через механизмы государственного управления. Наиболее перспективной отраслью для этого является сельское хозяйство как крупнейший эмитент парниковых газов и загрязнитель воды, основная причина деградации земель и утраты биоразнообразия. Эксперты указывают на необходимость совершенствования системы сбора данных, отчетности, верификации, особенно в сферах сельского хозяйства и водных ресурсов, в области управления отходами и оценки биоразнообразия [33]. Таким образом, формирование системы больших данных, выявление лучших практик — необходимые условия достижения устойчивого развития в экономической и экологической сферах.
Анализ ситуации в экологической сфере
Факторами воздействия на экологическую сферу выступают природные процессы и антропогенная деятельность. В числе трех главных причин, объясняющих ухудшение состояния окружающей среды в результате деятельности человека, называют демографический рост, современный образ жизни и поведение человека [7]. С 1950 года по 2015 год население Земли увеличилось в три раза, к 2030 году прогнозируется 8,5 млрд жителей. В странах, где растет уровень жизни, увеличивается и нагрузка на окружающую среду. Экологический след (англ. ecological footprint, EF), рассматриваемый как мера потребительского воздействия человека на природные ресурсы, в 2010 году достиг 18,1 млрд глобальных гектаров, гга (7,6 млрд гга в 1961 году), а общая биоемкость Земли повысилась с 9,9 млрд до 12 млрд гга. Ключевыми факторами, конечно, являются экспоненциальный рост численности населения (Т. Мальтус еще в XVIII веке предсказывал, что ресурсы Земли ограничены и рост народонаселения приведет к бедности и голоду) и технический прогресс (здесь уместно отметить исследование ученых Массачусетского технологического института «Пределы роста» [37]). Последнего явно недостаточно для увеличения биоемкости, так как EF на душу населения вырос за период с 2,5 гга до 2,7 гга, а углеродный след составлял 36% от глобального EF в 1961 году, но уже к 2010 году его доля достигла 53%. Россия превышает среднемировой EF с показателем более 4 гга на душу населения. Устойчивое развитие предполагает снижение подушевого EF до среднемирового уровня в 1,7 гга и индекса развития человеческого потенциала, скорректированного с учетом неравенства (ИРЧПН по методике ООН), равного 0,71 (или больше) [11].
Ученые-климатологи называют главным антропогенным фактором глобального потепления углекислый газ, выбрасываемый промышленными предприятиями. Россия занимает второе место после США по количеству выбросов CO2 на душу населения, опережая Китай, Евросоюз и Индию [1]. На Европейской территории Российской Федерации наблюдавшееся в 1990—2001 годах снижение концентраций загрязняющих веществ в атмосфере (вследствие спада промышленного производства) прекратилось, и эксперты ожидают увеличение фонового загрязнения атмосферного воздуха. Уровень загрязненности поверхностных вод в 2018 году по отношению к 2017 году на российских водных объектах не улучшился [24]. Среднегодовая температура в России растет в 2,5 раза быстрее, чем
в среднем по миру, при этом 60% территории находится в зоне вечной мерзлоты. С начала XXI века количество опасных погодных явлений выросло более, чем в три с половиной раза [31].
По Индексу экологической эффективности (англ. Environmental Performance Index, EPI) [33] в рейтинге 2018 года США занимает 27 место, Китай — 120, Россия — 52 из 180 оцениваемых стран (один из худших российских показателей в блоке запасов морской рыбы — 132 место, наша страна не присутствует в первой десятке ни по одному блоку). В целом высокие показатели Индекса экологической эффективности имеют страны с принятыми обязательствами по защите здоровья населения, сохранению природных ресурсов и отделению выбросов парниковых газов от экономической деятельности (Швейцария, Франция, Дания). Самый низкий EPI — в странах, где недостаточны национальные усилия по обеспечению экологической устойчивости, особенно по защите биоразнообразия, улучшения качества воздуха, сокращения выбросов парниковых газов (Индия и Бангладеш).
В 1997 году 159 государств подписали Киотский протокол об охране окружающей среды, речь в котором шла о сокращении эмиссии углекислого газа на 6-8% к 2008-2012 годам от 1990 года. В 2015 году состоялась международная конференция ООН по изменению климата (COP 21), в 2016 году инициировано Парижское соглашение, в котором участвуют 186 стран, из них с ратификацией — 113. Россия стала единственным государством, не ратифицировавшим документ из 15 стран-лидеров по выбросам парниковых газов среди участников Парижского соглашения (соглашение принято Правительством Российской Федерации в 2019 году). США в 2017 году отказались участвовать в данном проекте. Цель Парижского соглашения — удержать прирост температуры на Земле к концу XXI века в пределах 1,5 °C. Согласно принятым условиям, страна сама определяет свой вклад в процесс сокращения выбросов. Соглашение не содержит нормативных обязательств (как Киотский протокол), невыполнение странами обязательств приведет к репутационным издержкам и давлению со стороны стейкхолдеров и СМИ. Россия заявила о снижении выбросов парниковых газов к 2030 году до 70-75% от уровня 1990 года с учетом поглощающей способности российских лесов [19].
В России в отраслевом разрезе на добычу полезных ископаемых, обрабатывающую промышленность, электро-, газо- и теплоснабжение приходится примерно 84% выбросов в окружающую среду. Федеральный проект «Чистый воздух» (национальный проект «Экология») предусматривает снижение уровня загрязнения воздуха на 20% в самых загрязненных городах к 2025 году. Достичь цели возможно путем повышения экологической ответственности бизнеса, особенно в части доступности и полноты информации.
Данные, представленные на рисунке 1, показывают, что некоторые страны в разы увеличили показатели выбросов, например, Китай и Индия —в 4 раза за оцениваемый период. Россия приближена к целевой зоне (70%) и превентивные меры могут пока не применяться. По оценке отдельных исследователей [27], поглощающая способность российских лесов недооценена на 350 млн тонн, кроме того, по еще действующей методике Межправительственной группы экспертов
по изменению климата ООН 23% лесов не учитывается в ряду поглощающих выбросы (в сравнении с оценкой Роскадастра [21]), а 44% имеют нулевую способность к поглощению в связи с возрастом. Росгидромет в 2017 году оценил выбросы парниковых газов на уровне 2,2 млрд тонн, а объем поглощения углерода лесами — 580 млн тонн. Здесь видятся перспективы для участия в международной торговле квотами на сверхнормативные выбросы парниковых газов (углеродные биржи запущены в ЕС, США, Новой Зеландии и в Китае). Эксперты Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА) оценивают потенциальные доходы России от экспорта неиспользованных квот в объеме до 1,8 млрд евро с перспективами роста цены за тонну ^2 до 60 евро за тонну к 2030 году (оценка ОЭСР) [19]. Компенсировать возможные затраты российских промышленных предприятий в период с 2021 года по 2030 год смогут решения в части использования новейших технологий, снижения энергоемкости, оптимизации производства. В целом мир в ближайшие десятилетия должен перейти к высокотехнологичному, экологически чистому развитию [10].
400% 350% 300% 250% 200% 150% 100% 50% 70% 0%
1990 1 992 1994 1 996 1 998 2000 2002 2004 2006 2008 2010 2012 2014 2016 2018
Рисунок 1. Динамика выбросов парниковых газов в период с 1990 года по 2018 год с учетом их поглощения лесами.
Источник: данные компании BP, расчеты АКРА.
С позиции экономической целесообразности Международная финансовая корпорация (англ. International finance corporation, IFC) и Всемирный банк (англ. World bank, WB) оценили полные коэффициенты расхода (мультипликаторы) первичной энергии в ТЭК на единицу полученной энергии с учетом транспортировки топлива. В 2005 году мультипликаторы для тепла составляли 2,84, для электроэнергии — 4,94, для угля — 1,08, для сырой нефти — 1,07, для природного газа — 1,11. Например, если конечный потребитель снизит потребление угля на 1 млн тонн нефтяного эквивалента (тнэ), то суммарная потребность в энергии снизится на 1,08 млн тнэ. Россия может сэкономить 45% потребления годовой первичной энергии при повышении эффективности использования, что обеспечит снижение к 2030 году эмиссии СО2 на 20% к уровню 1990 года [28].
Удельные затраты на поглощение лесами выбросов СО оказываются меньшими, чем развертывание солнечных и ветровых станций, а значит, экономически
обоснованными (0,038 и 0,019 против 0,020 долларов/МтСО2 экв.). Кроме того, снижение темпов обезлесения на планете способно снизить выбросы до 2,782 МтС02 экв. к 2030 году и еще на 882 МтС02 экв. за счет лесовосстановления [5].
Анализ принятых мер в области сокращения вредных выбросов в разных странах позволил сформулировать пул успешных решений:
— создание сети солнечных электростанций (Германия);
— снижение темпов обезлесения (Бразилия);
— использование ветровой энергии (Дания и Бразилия);
— усовершенствование кухонных плит (Китай);
— облесение и лесовосстановление (Коста-Рика).
При этом некоторые исследователи полагают, что перейти к «зеленой» экономике смогут исключительно наиболее богатые государства, а проводить политику сокращения вредных выбросов и обеспечения экологически безопасного перерабатывания отходов смогут лишь государства с высокими темпами прироста экономики (Бразилия, КНР) [34].
Развитие инструментов «зеленого» финансирования
Крупномасштабное финансирование глобального «зеленого» экономического преобразования требует уже зарекомендованных и новых инструментов. Финансовые инвестиции, банковские кредиты и страхование являются основными каналами финансирования «зеленой» экономики, включая такие рыночные инструменты, как «углеродное» финансирование, «зеленые» фонды, «зеленые» инвестиции и «зеленые» облигации [16].
Мировой объем выпуска «зеленых» облигаций в 2019 году вырос на 49% и составил 254,9 млрд долларов (171,1 млрд долларов в 2018 году). В ТОП стран, лидирующих по объемам выпуска, вошли США (50,6 млрд долларов), Китай (30,1 млрд долларов), Франция (29,5 млрд долларов). На сферу энергетики пришлось 31,5% выпусков зеленых облигаций, на строительство и транспорт — 29,3% и 20,2% соответственно, на водоснабжение — 9,3% [39].
Рисунок 2. Динамика глобального ежегодного выпуска зеленых облигаций в 2015-2019 годах, млрд долларов США. Источник: на основе данных компании Climate Bonds
Активный интерес к инструментам «зеленого» финансирования в России сформировался в 2016 году. Экспертным советом Банка России по рынку долгосрочных инвестиций разработана Концепция организации в России методологической системы по развитию зеленых финансовых инструментов и проектов ответственного инвестирования [15], первый выпуск состоялся в 2018 году («Ресурсосбережение ХМАО»), а в августе 2019 года на Московской бирже открыта специальная секция устойчивого развития [18] и размещено два выпуска «зеленых» облигаций («Центр-инвест» и ФПК «Гарант-инвест»). Облигации могут выпускать компании, региональные и муниципальные органы власти для конкретных экологических проектов. Другим «зеленым» инструментом является Sustainability Improvement Loans (SIL) [44], который предусматривает кредитную линию для заемщика с условием понижения либо повышения процентной ставки при изменении устойчивого развития (показателей экологии). Оценка может проводиться на основании независимых рейтингов или ключевых показателей эффективности (англ. Key Performance Indicators, KPI) компании. Банк ING подписал кредитные соглашения с двумя российскими компаниями «Полиметалл» и «Металлоинвест» на принципах SIL, а также участвует в синдицированной сделке по финансированию компании РУСАЛ, привязанной к показателям устойчивого развития [35]. К 2025 году банк планирует отказаться от финансирования клиентов в секторе коммунальных услуг, в структуре энергопотребления которых энергия угля занимает более 5%.
К 2022 году «зеленые» инвестиции могут достигнуть 1 трлн долларов в годовом исчислении [12]. Ведущую роль в применении «зеленого» инвестирования и «зеленого» кредитования играют банковские структуры. Экспертами Всемирного фонда дикой природы (англ. World Wildlife Fund, WWF) было проведено исследование [1] в российском банковском секторе, которое показало, что ни один банк не участвует в международных инициативах раскрытия информации об углеродных выбросах CDP (Carbon Disclosure Project); Программе ООН по окружающей среде UNEP (United Nations Environment Programme); Международной ассоциации ответственного инвестирования PRI (Principles for Responsible Investment), Глобальном договоре (United Nations Global Compact), принципах Экватора. Отсутствует секторальная политика для «зеленых» отраслей (за исключением банка «Центр-инвест», кредитующего проекты в агросфере); в открытых отчетах банков нет упоминаний об изменении климата и о концепции экологического следа. Это ограничивает возможности зарубежного кредитования и выход компаний на внешние рынки [25]. За прошедший период «зеленые» проекты реализовывались в основном в формате государственно-частного партнерства либо в сфере энергоэффективности с кредитной поддержкой ЕБРР и МФК до 2014 года (в 2014 году ЕБРР и МФК прекратили финансирование новых проектов в России, тем самым ограничив источники привлечения долгосрочных инвестиций на российский финансовый рынок). Российские банки-лидеры в области инициатив «устойчивого» развития и ответственного финансирования: ВТБ; Московский кредитный банк; Центр-инвест; Транскапиталбанк; СДМ-банк. Росбанк и Россельхозбанк поддерживают проекты по переходу на газомоторное
топливо, имеющее экологический потенциал.
Рынок «зеленых» облигаций недостаточно развит в силу следующих причин: отсутствия четких принципов и критериев отнесения ценных бумаг к «зеленому» виду; недостаточной заинтересованности и стимулов для предприятий, поскольку доходность «зеленых» бумаг ниже, а усилий для размещения нужно прилагать больше (экспертизы, промежуточные отчеты); повышение имиджа предприятия и потенциальный интерес инвесторов — положительные аспекты запуска «зеленых» облигаций — не являются весомыми при принятии решений большинством компаний.
Еще один важный фактор влияния — сворачивание деятельности в российской юрисдикции международных институтов, обладающих опытом «зеленого» кредитования и инвестирования из-за санкционных ограничений. В целом российский банковский сектор системно слабо заинтересован в развитии практик устойчивого и ответственного финансирования. Для развития этого сектора необходимы дополнительное регулирование и стимулирование со стороны государственных органов, а также нацеленность на формирование «зеленого» менталитета у государственных чиновников федерального и регионального уровней, граждан и бизнеса.
При этом эксперты Всемирного банка отмечают, что экологизация способна обеспечить рост экономики России [40]. «Зеленые» инвестиции имеют прямые выгоды с точки зрения сокращения бедности (через создание новых рабочих мест и отраслей промышленности), улучшения здоровья граждан, рационализации капитальных затрат, повышения энергоэффективности, устойчивости использования природных ресурсов.
Международные индексы экологической устойчивости
В реализации эволиционирующей концепции устойчивого развития необходима система практических и измеряемых индикаторов, отражающих экономические, экологические и социальные аспекты, сигнализирующие о нарушениях баланса экологической безопасности, экологической устойчивости и экологической эффективности.
На межстрановом уровне используется несколько признанных подходов для оценки экологической составляющей устойчивого развития. Рассмотренная выше концепция экологического следа базируется на оценке биоемкости для измерения биологической продуктивности. В качестве общей единицы измерения используется «глобальный гектар» как средняя биологическая продуктивность гектара земли. EF нации соответствует площади твердой поверхности и водных объектов для производства потребляемых ресурсов и поглощения отходов. EF не должен превышать общую биоемкость, так как она обеспечивает регениративные возможности природного капитала, иначе возникает «экологический дефицит».
Индекс экологической эффективности рассчитывается с 2006 года, ранее — Индекс экологической устойчивости (с 2000 года) (англ. The Environmental Sustainability Index, ESI). Индекс экологической эффективности [33] Йельского
центра экологической политики и права аккумулирует 24 показателя, описывающих как состояние экосистемы, естественных компонентов, так и эффективность государственной политики. EPI выявляет напряженность между двумя фундаментальными аспектами устойчивого развития: здоровьем окружающей среды и жизнеспособностью экосистем, а страны ранжируются по близости к достижению установленных целей экологической политики.
Целью индексной оценки эмерджентной эффективности является получение меры энергии, эквивалентной Джоулю солнечной энергии, используемой для производства ресурса. Солнечная эмерджентность применяется для придания ценности природным ресурсам, которые экономика не оценивает правильно (дождь, сырье из природы, вода из рек, биоразнообразие), а также ресурсам, которые дает человеческая экономика, главным образом — ископаемому топливу и его производным (товары и услуги индустриальных экономик). Индекс включает в себя анализ возобновляемости и индекс устойчивости, который рассчитывается на основе коэффициента эмерджентной доходности и коэффициента экологической нагрузки. Эмерджентный анализ по этой характеристике используется для проведения исследований состояния окружающей среды и воздействия на нее человека [41].
Проведенные исследования показали, что межстрановые сравнения базируются на статических методах анализа, интерпретирующих состояние системы в текущий момент. Поскольку природа и экономика являются динамическими системами, то эти показатели не улавливают части изменений в технологических решениях и социальных системах. Экологический след (самый доступный в расчетах индекс) основан на сравнении «потребления» и «ресурсов», но одним из очевидных недостатков этого индекса является слабое использование информации, связанной с устойчивостью (например, потеря почвы, потребление пресной воды и потеря лесов). Спрос на информацию в Индексе экологической устойчивости при его информативности является чрезмерным, что рождает трудности в вычислениях. Индексы эмерджентной эффективности дают приблизительное решение устойчивости системы, преимуществом является разделение ресурсов на возобновляемые и невозобновляемые [29]. Методы оценки являются дополняющими альтернативами для оценки экономико-экологической устойчивости стран.
Помимо трех базовых индикаторов существуют дополнительные индексы межстрановых сравнений, например, индикатор прогресса, который учитывает стоимость негативных эффектов, связанных с экономической деятельностью; индикатор подлинной экономии, основанный на учете богатства. Другие индексы устойчивости слишком узки по своей направленности и не включают целостных представлений об устойчивом развитии [4].
Оценка экологической устойчивости и экологической безопасности на региональном уровне
Сложность и многоаспектность подходов к анализу, глубине и масштабности экологических проблем позволяют выделить экологическое развитие регионов в значимую стратегическую цель развития государства на принципах «зеленой» эко-
номики. За последние 10-15 лет количество исследований, посвященных экологической безопасности регионов, хозяйствующих субъектов, значительно увеличилось. Сложности с оценками в первую очередь связаны со значительной дифференциацией регионов в масштабе единого государства. Для оценки социально-экологической ситуации в российских регионах применяется несколько индексов.
Таблица 1
Подходы к оценке уровня экологической устойчивости и экологической безопасности на региональном уровне
Наименование индекса/ методики Инициатор Характеристика. Индикаторы Преимущества и ограничения подхода
Эколого-эко- номический индекс WWF России Рассчитывается на основе скорректированных чистых накоплений (Adjusted net savings), учитывающий основной, природный, человеческий капитал. Итоги группируются по отраслевой специфике региональных экономик: финансово-экономические, экспортноориентированные, промышленные, агропромышленные регионы Источники: данные официальной статистики Последнее опубликование -2012 год. Преимущества: замена спорного показателя ВРП на показатель скорректированных чистых накоплений; данные статистики в открытом доступе; методика доступна. Недостатки: долгий срок обработки результатов (2-3 года)
Индекс соци-ально-эколо-гической напряженности Росреестр Характеризует обеспокоенность населения территории экологической ситуацией и реальную антропогенную нагрузку на окружающую природную среду Включает оценку урбанизации, плотности городского населения, загрязнения атмосферы, вод, почв; показатель обеспокоенности. Источники: опрос для показателя обеспокоенности, для других показателей. Последнее опубликование -2003 год. Преимущества: учитывает реальную и антропогенную нагрузку, обобщенный показатель обеспокоенности населения экологическим положением. Недостатки: методика раскрыта частично, оценка по федеральным округам на остове типичных регионов
Национальный экологический рейтинг субъектов РФ (НЭР) Общественная организация «Зеленый патруль» Включает природноохран-ный, промышленно-экологи-ческий и социально-экологический индексы, экологический след регионов. Источники: СМИ, информационные материалы органов власти, общественных организаций, экспертов, компаний, инициативных объединений. Последнее опубликование -лето 2020 года. Преимущества: оперативность (с апреля 2008 г. и выходит четыре раза в год), можно предположить, что косвенно влияет на заинтересованность органов власти размещать информационные материалы по проблематике. Недостатки: субъективность экспертных оценок, непрозрачность используемых данных, несопоставимость с другими индексами и между периодами
Рейтинг регионов по фундаментальной эффективности производства « И н т е р -факс» С 2000 года. Анализ около 6000 компаний по 16 группам, 2500 городов и районов. Оценка региона складывается из обобщения муниципальных рейтингов. Положение в рейтинге определяется по сумме мест региона в списках по каждому из пяти критериев - энерго-ресурс-ной, экосистемной, технологической эффективности, динамике эффективности и прозрачности экологической отчетности. Оценки компаний опираются на данные об отходах, выбросах, стоках, удельной энергоемкости производственных процессов и устойчивости природных экосистем в местах размещения предприятий. Последнее опубликование -2019 год. Преимущества: совершенствуется, учет развитости муниципальной инфраструктуры, поддерживает открытость бизнеса, нематериальный бонус -возможность разместить на сайте компании знак «экологической чистоты и энергоемкости предприятий каждого региона» Недостатки: нет сводного показателя, сложность по форме представления
Интегральный рейтинг регионов России по потенциалу устойчивого развития Э к о л о -гическое рейтинговое агентство «ЭРА» Учитывает три блока: технический, природный, человеческий капитал. Последнее опубликование -2009 год. Недостатки: методика не раскрыта, нет сводного показателя
Рейтинг устой- Агентст- С 2012 года. Охват 185 горо- Преимущества: значи-
чивого разви- вом "Эс дов РФ с населением свыше тельный набор показа-
тия городов Джи Эм» 100 тыс. чел. телей, данные госстати-
РФ 42 статистических стики, ЕМИСС и сайты
показателей по блокам: администраций муници-
экономическое развитие, палитетов, другие откры-
городская инфраструктура, тые источники, открытость
демография, социальная предоставления результа-
инфраструктура, экология тов.
производства и состояние Недостатки: только четы-
окружающей среды ре показателя для оценки
Последний - за 2017 год. экологии
Источники: составлено на основании источников [3; 13; 14; 20].
Таблица 2
Подходы к оценке уровня экологической устойчивости и экологической безопасности на региональном уровне (частные оценки)
Наименование индекса/ методики Инициатор Характеристика. Индикаторы Преимущества и ограничения подхода
Оценка результативно-сти политики в сфере обеспечения экологической безопасности региона Шкиперова Г.Т. Дружинин П.В. Целевые показатели, установленные Государственной программой «Об охране окружающей среды» 14 показателей. Индексы загрязнения окружающей среды, активности экологической Ь инновационной политики. Недостатки: направлена на оценку только антропогенной нагрузки территории
Оценка эко-логогоческой безопасноти территории Морозова Г.Ю. Дебелая И.Д. Основным фактором, определяющим экологическую безопасность территории, рассматривается состояние лесного фонда и его способность к самовосстановлению. Недостатки: узкий перечень показателей
Оценка экологической емкости и экологической техноем-кости территории Белик И.С., Никулина Н.Л. Оценка основана на определении экологической емкости и экологической тех-ноемкости каждой рассматриваемой природной среды (водные ресурсы, воздух и поверхность земли). Недостатки: сложность с получением информации для анализа,
Оценка эко-логогоческой безопасноти территории [пинский В.В. Серга Л.К. Хван М.С. Оценка трех блоков: экологическое состояние (5 показателей), уровень развития человеческого потенциала (5 показателей) и социально-экономическое развитие региона (15 показателей). Недостатки: статистическое наблюдение ряда показателей осуществляется только на муниципальном уровне.
Источники: составлено на основании источников [8; 9; 13; 17].
Представленные в таблице 1 индексы позволили сделать ряд важных выводов. Индекс социально-экологической напряженности и рейтиг по потенциалу устойчивого развития не раскрывают доступ к методике оценки. Рейтинг устойчивого развития городов включает недостаточный объем экологических показателей для результативной оценки. НЭР основывается на субъективных оценках, при этом выполняет роль квази-«национального атласа», открытого общественности и регулярно обновляемого. Самыми проработанными методиками оценки являются эколого-экономический индекс (проблема в долгих сроках получения данных и отсутствии обновленных результатов) и — индекс фундаментальной эффективности (методика постоянно совершенствуется, но есть ограничения, связанные с нацеленностью рейтинга на бизнес). Рассмотренные оценки экологической политики и экологической безопасности (таблица 2) базируются на анализе степени нанесения вреда окружающей среде и способности к восстановлению. Фактически не представлено интегральной оценки (регионального индекса, методики) экологической безопасности, имеющей высокий уровень доверия.
Заключение
«Зеленая» экономика — предмет многочисленных дискуссий среди экологов, экономистов и политиков. В исследовании была предпринята попытка комплексной разработки теоретического, эмпирического и методического анализа и оценки устойчивого развития и экологической безопасности в контексте «зеленой» парадигмы. При этом устойчивое развитие в большей степени ориентировано на экономический капитал, а «зеленая» экономика фокусируется на развитии человеческого капитала. Двойственная природа экономического роста отражается в улучшении окружающей среды через внедрение технологий и негативном воздействии на окружающую среду вследствие активации экономической деятельности. Факторами воздействия на экологическую сферу являются природные явления и антропогенная деятельность, демографические показатели и отношение к окружающей среде. В России ущерб от выброса парниковых газов частично нивелируется поглощающей способностью лесов и находится в приближении к целевой зоне. На национальном уровне разработана Концепция организации в России методологической системы по развитию зеленых финансовых инструментов и проектов ответственного инвестирования. Но применение инструментов не имеет достаточных масштабов, это связано
с неразвитостью рынка «зеленых» облигаций и санкциями, которые повлекли уход международных институтов с национального рынка. «Зеленые» проекты реализовывались преимущественно через механизм государственно—частного партнерства. В России на национальном уровне принята стратегия экологической безопасности до 2025 года. Но несмотря на наличие стратегического документа и многочисленные независимые инициативы, комплексного подхода к оценкам развития «зеленой» экономики, экологической устойчивости и безопасности не выработано. Рейтинги устойчивого развития, экологические рейтинги должны рассматриваться как инструменты «зеленой» экономики, влияющие на параметры устойчивого развития экосистемы территорий. Выявленные недостатки экологических оценок на субфедеральном уровне являются ограничением для изменения парадигмы развития. Интегральная оценка экологической безопасности регионов как триединая составляющая оценки устойчивости территории в качестве экосистемы должна стать инструментом, стимулирующим поиск решений экологических проблем, методом повышения заинтересованности органов власти, бизнеса и общественности в развитии «зеленой» экономики.
Литература
1. Бабенко М. В., Савченко Е. В. и др. Практика ответственного финансирования в российском банковском секторе. Москва, 2020. URL: https://wwf.ru/upload/iblock/b93/Green_banking_report_2020.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
2. Белик И. С., Никулина Н. Л. Методические подходы к оценке экологической безопасности региона // Вестник УрФУ. Серия: Экономика и управление. 2006. № 1. С. 100-106.
3. Бобьлев С. Н, Вишнякова В. С., Комарова И. И. «Зеленая» экономика. Новая парадигма развития страны. Москва: СОПС, 2015. 246 с.
4. Бобьлев С. Н, Минаков В. С., Соловьева С. В., Третьяков В. В. Эколого-экономический индекс регионов Российской Федерации. Методика и показатели для расчета — WWF России, РИА Новости, 2012. 150 с.
5. Ботавина Р. Н. Экологические аспекты «зеленой экономики» в системе экономического роста России // МИР (Модернизация. Инновации. Развитие). 2016. Т. 7. № 4. С. 142-147.
6. Войкина Е. А., Потравный И. М. Зеленая занятость и рынок труда в условиях формирования экологически ориентированной экономики // Вестник СПбГУ. Экономика. 2018. Т. 34. Вып. 2. С. 217-240.
7. Всемирный доклад по мониторингу образования. URL: https://unesdoc. unesco.org/ark:/48223/pf0000265329_rus (дата обращения: 1 октября 2020 года).
8. Глинский В. В., Серга Л. К., Хван М. С. Об оценке уровня экологической безопасности территорий // Экономика, Статистика и Информатика. 2014. № 6. С. 159-165.
9. Дружинин П. В., Шкиперова Г. Т., Поташева О. В. Экологическая кривая
Кузнеца: случай России и Финляндии // Экономика: вчера, сегодня, завтра. 2018. Том 8. № 11А. С. 83-97.
10. Дятлов С. А., Селищева Т. А. роль зеленой экономики в обеспечении устойчивого развития // Проблемы экономики и управления в XXI веке: актуальные вопросы, тенденции и перспективы. Пенза: Наука и просвещение. 2016. С. 45-55.
11. Живая планета. 2014. URL: http://awsassets.panda.org/downloads/lpr_ living_planet_report_2014.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
12. Иванова В. ВРП и загрязнение окружающей среды в регионах России: пространственно-эконометрический анализ // Квантиль. 2019. № 14. С. 53-62.
13. Идеология, концептуальная модель и методология расчета рейтинга. URL: https://greenpatrol.ru/sites/default/files/banners/reyting_ prezentaciya_web.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
14. Интегральный рейтинг регионов России по потенциалу устойчивого развития. URL: https://open-era.ru/analitika/obzory/reitingi-regionov-2009/integralnyi-reiting-regionov (дата обращения: 1 октября 2020 года).
15. Концепция организации в России методологической системы по развитию зеленых финансовых инструментов и проектов ответственного инвестирования. URL: http://www.cbr.ru/content/document/file/84163/ press_04102019.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
16. Кудинова Г. Э., РозенбергГ. С., Юрина В. С. Навстречу «зеленой» экономике: Пути к устойчивому развитию и искоренению бедности. Найроби (Кения). Москва: ЮНЕП, 2011. 738 с.
17. Морозова Г. Ю, Дебелая И. Д. Зеленая инфраструктура как фактор обеспечения устойчивого развития Хабаровска // Экономика региона. 2018. Т. 14. Вып. 2. С. 562-574.
18. Московская биржа создает сектор устойчивого развития при поддержке Минэкономразвития России. URL: https://www.moex.com/n245537utm_ source=www.moex.com&utm_term=%D0%B7%D0%B5%D0% BB%D0%B5%D0%BD (дата обращения: 1 октября 2020 года).
19. На пути к чистым доходам: что несет России Парижское соглашение // АКРА. 18 ноября 2019. URL: https://www.acra-ratings.ru/research/1518 (дата обращения: 1 октября 2020 года).
20. Национальный атлас России. URL: https://национальныйатлас.рф/ cd2/452/452.html (дата обращения: 1 октября 2020 года).
21. Национальный доклад о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом за 1990-2016 годы. URL: https://cc.voeikovmgo.ru/images/dokumenty/2019/RUS_NIR-2018_v1.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
22. Никоноров С. Роль экологического фактора в стратегии социально-эко-
номического развития городов // Экономист. 2016. № 11. С. 60—68.
23. Никулина Н. Л. Проблемы оценки экологической безопасности региона // Экономика региона. Приложение. 2008. № 4. С. 62—67.
24. Обзор фонового состояния окружающей природной среды на территории стран СНГ за 2018 год / под ред. проф. Г. М. Черногаевой, 2019. URL: http://downloads.igce.ru/publications/obz_fon_2/of_2019.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
25. Принципы Экватора — независимая проверка // SGS SA. URL: http://www.sgs.ru/ru-RU/Risk-Management/Large-Projects-and-Finance/ Due-Diligence/Environmental-and-Social-Due-Diligence/Equator-Princi-ples-Independent-Review.aspx (дата обращения: 1 октября 2020 года).
26. Стрельникова Т. Влияние климатических изменений на заболеваемость населения и экономическое развитие регионов // Экономист. 2018. № 12. С. 59-66.
27. Филипчук А. Н., Малышева Н. В., Моисеев Б. Н., Страхов В. В. Аналитический обзор методик учета выбросов и поглощения лесами парниковых газов из атмосферы // Лесохозяйственная информация. 2016. № 3. С. 36-85.
28. Энергоэффективность в России: скрытый резерв. Всемирный банк. URL: http://www.cenef.ru/file/FINAL_EE_report_rus.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
29. Chang Y., FangZ., Hamori S., Chow D. A Sustainable Metropolis: Perspectives of Population, Productivity and Parity //Sustainability. 2018. No. 10. P. 4264. DOI: 10.3390/su10114264. URL: https://www.bls.gov/opub/mlr/2013/01/ art1full.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
30. Chen W., Chen J., Xu D., Liu J., Niu N. Assessment of the practices and contributions of China's green industry to the socio-economic development // Journal of Cleaner Production. 2017. Vol. 153. ISS. 1. Pp. 648-656. DOI: 10.1016/j.jclepro.2016.11.065.
31. Climate change and land. URL: https://www.ipcc.ch/site/assets/uploads/ sites/4/2020/02/SPM_Updated-Jan20.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
32. Defining «Green»: issues and considerations» // International Labour Organization. European Union. International Institute for Labour Studies. 2011. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—dgreports/— -dcomm/—publ/documents/publication/wcms_168163.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
33. Environmental Performance Index 2020. New Haven, CT: Yale Center for Environmental Law and Policy. 2020. URL: https://epi.yale.edu (дата обращения: 1 октября 2020 года).
34. Green to Scale. Low-carbon success stories to inspire the world / еd. O. Tynk-kynen. Erweko. Helsinki: Sitra, 2015. 72 р.
35. ING. URL: https://www.ingwb.com (дата обращения: 1 октября
2020 года).
36. Lyu Y. F. An empirical analysis on the relationship between green economy and inflation in China // Applied ecology and environmental research. 2019. Vol. 17. Iss. 4. Pp. 8969-8983. DOI: 10.15666/aeer/1704_89698983.
37. Meadows D., Meadows D., Randers Y, Behrens W. The Limits to Growth: A Report for the Club of Rome's Project on the Predicament of Mankind. New York: Universe Books. 1972. 205 p.
38. Merino-Saum A., Clement J., Wyss R., et al. Unpacking the Green Economy concept: A quantitative analysis of 140 definitions // Journal of Cleaner Production. 2020. Vol. 242. DOI: 10.1016/j.jclepro.2019.118339.
39. Record 2019 GB Issuance $255bn! EU largest market: US, China, France lead Top 20 national rankings: Sovereign GBs & Certified Bonds gain momentum. URL: https://www.climatebonds.net/2020/01/record-2019-gb-issuance-255bn-eu-largest-market-us-china-france-lead-top-20-national (дата обращения: 1 октября 2020 года).
40. Russian green finance: unlocking opportunities for green investments. Policy note. URL: http://documents.worldbank.org/curated/ en/103531540924946297/pdf/131516-PN-P168296-P164837-PUBLIC-Green-finance-Note.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
41. Siche J. R, Agostinho F., Ortega E, Romeiro A. Sustainability of nations by indices: Comparative study between environmental sustainability index, ecological footprint and the emergy performance indices // Ecological economics. 2008. No. 66. Pp. 628-637. DOI: 10.1016/j.ecolecon.2007.10.023.
42. Sommers D. Green jobs overview. Monthly Labor Review. Bureau of Labor Statistics. January 2013. URL: https://www.bls.gov/opub/mlr/2013/01/ art1full.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
43. Sustainable Development, Decent Work and Green Jobs, Report // International Labour Office. 2013. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/pub-lic/-ed_norm/-relconf/documents/meetingdocument/ wcms_207370.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
44. Thoma J., Caldecott B., Ralite S. Sustainability Improvement Loans: a risk — based approach to changing capital requirements in favour of sustainability outcomes. 2019. URL: https://www.smithschool.ox.ac. uk/research/sustainable — finance/publications/Thomae-et-al-2019-Sustainability-Improve-ment-Loans.pdf (дата обращения: 1 октября 2020 года).
References
1. Babenko M. V., Savchenko E. V. et. al. Praktika otvetstvennogo finansirovaniya v rossijskom bankovskom sektore [Responsible Finance practices in the Russian banking sector], Moscow, 2020. URL: https://wwf.ru/upload/iblock/b93/ Green_banking_report_2020.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
2. Belik I. S., Nikulina N. L. Methodological approaches to assessing the environmental safety of the region. Urfu Bulletin. Series: Economics and manage-
ment [Bulletin of Ural Federal University. Series: economics and management], 2006, no. 1, pp. 100-106 (in Russian).
3. Bobylev S. N., Vishnyakova V. S., Komarova I. I. "Green" economy. New paradigm of the country's development. Moscow: SOPS, 2015. 246 p.
4. Bobylev S. N., Minakov V. S., Solovyova S. V., Tretyakov V. V. Ekologo-eko-nomicheskiy indeks regionov RF. Metodika i pokazateli dlya rascheta [Ecological and economic index of regions of the Russian Federation. Methods and indicators for calculation], WWF Russia, RIA Novosti, 2012, p. 150 (in Russian).
5. Botavina R. N. Ecological aspects of the "green economy" in the system of economic growth in Russia. MIR (Modernizaciya. Innovacii. Razvitie) [MIR (Modernization. Innovations. Development)], 2016, vol. 7, no. 4, pp. 142-147 (in Russian).
6. Voikina E. A., Potravny I. M. Green employment and the labor market in the formation of an environmentally oriented economy. Vestnik SPbGU. Ekonomi-ka [Bulletin of St. Petersburg State University. Economy], 2018, vol. 34, no. 2, pp. 217-240 (in Russian).
7. World report on monitoring of education. URL: https://unesdoc.unesco.org/ ark:/48223/pf0000265329_rus (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
8. Glinskiy V. V., Serga L. K., Khvan M. S. Ob ocenke urovnya ekologicheskoy bezopasnosti territoriy. Economics, Statistics and Informatics. Vestnik UMO [Economics, Statistics and Informatics. Vestnik UMO], 2014, no.6, pp. 159165 (in Russian).
9. Druzhinin P. V., Shkiperova G. T., Potasheva O. V. Kuznets ecological curve: the case of Russia and Finland. Ekonomika: Vchera, Segodnya, Zavtra [Economy: Yesterday, Today, Tomorrow], 2018, vol. 8, no. 11A, pp. 83-97 (in Russian).
10. Dyatlov S. A., Selishcheva T. A. Rol' Zelenoy Ekonomiki v Obespechenii Us-toychivogo Razvitiya [The role of the green economy in ensuring sustainable development]. Problemy ekonomiki i upravleniya v XXI veke: aktual'nye vo-prosy, tendencii i perspektivy [Problems of Economics and management in the XXI century: current issues, trends and prospects], Penza: Science and education, 2016, pp. 45-55 (in Russian).
11. Living planet. 2014. URL: http://awsassets.panda.org/downloads/lpr_living_ planet_report_2014.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
12. Ivanova V. GRP and environmental pollution in the regions of Russia: spatial and econometric analysis. Kvantil' [Quantile], 2019, no. 14, pp. 53-62 (in Russian).
13. Ideology, conceptual model and methodology of rating calculation. URL: https://greenpatrol.ru/sites/default/files/banners/reyting_prezentaciya_web. pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
14. Integral rating of Russian regions on the potential of sustainable development. URL: https://open-era.ru/analitika/obzory/reitingi-regionov-2009/integral-
nyi-reiting-regionov (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
15. The concept of organizing a methodological system for the development of green financial instruments and responsible investment projects in Russia. URL: http://www.cbr.ru/content/document/file/84163/press_04102019.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian)
16. Kudinova G. E., Rosenberg G. S., Yurina V. S. Navstrechu «zelyonoj\y» eko-nomike: Puti k ustojchivomu razvitiyu i iskoreneniyu bednosti [Towards the "green" economy: Ways to sustainable development and poverty eradication], Nairobi (Kenya). Moscow: UNEP, 2011, p. 738 (in Russian).
17. Morozova G. Yu., Debelaya I. D. Green infrastructure as a factor of ensuring sustainable development of Khabarovsk. Regional'naya ekonomika [Regional economy], 2018, vol. 14, iss. 2, pp. 562-574 (in Russian).
18. Moscow exchange creates a sustainable development sector with the support of the Ministry of economic development of Russia. URL: https://www.moex.com/n24553?utm_source=www.moex.com&utm_ term=%D0%B7%D0%B5%D0% BB%D0%B5%D0%BD (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
19. On the way to net income: what the Paris agreement brings to Russia. ACRA. 18 November, 2019. URL: https://www.acra-ratings.ru/research/1518 (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
20. The national Atlas of Russia. URL: https://нацнонапbнмнат.пас.р$/ cd2/452/452.html (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
21. National Report on the Inventory of Anthropogenic Emissions from sources and removals by sinks of greenhouse gases not regulated by the Montreal Protocol for the 1990-2016. URL: https://cc.voeikovmgo.ru/images/dokumen-ty/2019/RUS_NIR-2018_v1.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
22. Nikonorov S. The role of the environmental factor in the strategy of socioeconomic development of cities. Ekonomist [Economist], 2016, no. 11, pp. 60-68 (in Russian).
23. Nikulina N. L. Problems of environmental safety assessment in the region. Regional'naya ekonomika [Regional economy]. Application, 2008. no. 4, pp. 62-67 (in Russian).
24. Review of the background state of the environment on the territory of the CIS countries for 2018, ed. by prof. G. M. Chernogaeva, 2019. URL: http://down-loads.igce.ru/publications/obz_fon_2/of_2019.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
25. Principles of Equator-Independent verification. SGS SA. URL: http://www. sgs.ru/ru-RU/Risk-Management/Large-Projects-and-Finance/Due-Dili-gence/Environmental-and-Social-Due-Diligence/Equator-Principles-Inde-pendent-Review.aspx (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
26. Strelnikova T. Influence of climate change on population morbidity and economic development of regions. Ekonomist [Economist], 2018, no. 12, pp. 5966 (in Russian).
27. FilipchukA. N., Malysheva N. V., Moiseev B. N., Strakhov V. V. Analytical Review of methods for accounting for emissions and absorption of greenhouse gases from the atmosphere by forests. Lesohozyaystvennaya informatciya [Forestry information], 2016, no. 3, pp. 36-85 (in Russian).
28. Energy Efficiency in Russia: hidden reserve. World bank. URL: http:// www.cenef.ru/file/FINAL_EE_report_rus.pdf (accessed: 1 October, 2020) (in Russian).
29. Chang Y., Fang Z., Hamori S., Chow D. A Sustainable Metropolis: Perspectives of Population, Productivity and Parity //Sustainability. 2018. No. 10. P. 4264. DOI: 10.3390/su10114264. URL: https://www.bls.gov/opub/ mlr/2013/01/art1full.pdf (accessed: 1 October, 2020).
30. Chen V., Chen Ya., D. Xu, Liu J., Niu N. Assessment of the practice and contribution of China's green industry to socio-economic development. Journal of clean production, 2017, vol. 153, iss. 1, pp. 648-656. DOI: 10.1016/j. jclepro.2016.11.065.
31. Climate change and land. URL: https://www.ipcc.ch/site/assets/uploads/ sites/4/2020/02/SPM_Updated-Jan20.pdf (accessed: 1 October, 2020).
32. Definition of the Term "Green": Problems And Considerations. International Labor Organization. European Union. International Institute for labor research, 2011. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/— -dgreports/—dcomm/—publ/documents/publication/wcms_168163.pdf (accessed: 1 October, 2020).
33. Environmental Performance Index 2020. New haven, CT: Yale center for environmental law and policy. 2020. URL: https://epi.yale.edu (accessed: 1 October, 2020).
34. Green in scale. Low-carbon success stories to inspire the world / under the editorship of O. Tynkkynen. Iveco. Helsinki: Sitra, 2015. 72 p.
35. ING. URL: https://www.ingwb.com (accessed: 1 October, 2020).
36. Lu Y. F. An Empirical Analysis ofthe Relationship between the Green Economy and inflation in China. Journal of Applied ecology and environmental research, 2019, vol. 17, iss. 4, pp. 8969-8983. DOI: 10.15666/aior/1704_89698983.
37. Meadows D., Meadows D., Randers J., Behrens V. Lmits of growth: a report for the club of Rome project on the predicament of humanity. New York: Universe Books, 1972, 205 p.
38. Merino-Saum A., H. Clement, R. Wyss R., et al. Unpacking the Green Economy Concept: a Quantitative Analysis of 140 definitions. Journal of clean production, 2020, vol. 242. DOI: 10.1016/j.jclepro.2019.118339.
39. Record 2019 GB Insurance - $255 billion! The largest EU market: the US, China, and France are leading the top 20 national ratings: sovereign GBs and certified bonds are gaining momentum. URL: https://www.climatebonds. net/2020/01/record-2019-gb-issuance-255bn-eu-largest-market-us-china-france-lead-top-20-national (accessed: 1 October, 2020).
40. Russian green Finance: unlock opportunities for green investments.
Analytical note. URL: http://documents.worldbank.org/curated/ en/103531540924946297/pdf/131516-PN-P168296-P164837-PUBLIC-Green-finance-Note.pdf (accessed: 1 October, 2020).
41. Siche J. R., Agostinho F., Ortega E., Romeiro A. sustainability of Nations by index: a comparative Study of the environmental sustainability index, ecological footprint, and efficiency indices of emergency. Environmental Economics, 2008, no. 66, pp. 628-637. DOI: 10.1016/j.ecolecon.2007.10.023.
42. Sommers D. Review of green jobs. Monthly Labor Review. The Bureau of labor statistics. January 2013. URL: https://www.bls.gov/opub/mlr/2013/01/ art1full.pdf (accessed: 1 October, 2020).
43. Sustainable development, decent work and green jobs, report // International Labour office. 2013. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/-ed_ norm/-relconf/documents/meetingdocument/ wcms_207370.pdf (accessed: 1 October, 2020).
44. Thoma J., Caldecott B., Ralite S. Sustainability Improvement Loans: a risk — based approach to changing capital requirements in favour of sustainability outcomes, 2019. URL: https://www.smithschool.ox.ac. uk/research/sustainable — finance/publications/Thomae-et-al-2019-Sustainability-Improve-ment-Loans.pdf (accessed: 1 October, 2020).
