CC BY
157
УДК 94
Горяев Мерген Саналович
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Калмыцкого государственного университета editor@hist-edu.ru
УСТАНОВЛЕНИЕ СИСТЕМЫ ПОПЕЧИТЕЛЬСТВА В КАЛМЫКИИ ПО ПОЛОЖЕНИЯМ 1834, 1847 гг.
В статье рассмотрены ключевые моменты национальногосударственного строительства Калмыкии во второй четверти XIX в. Проведенное исследование показало, что Положения 1834 г. и 1847 г. были направлены на осуществление попечительства и ускорение интеграции калмыцкого общества в социальную структуру России: Калмыкия к середине XIX в. полностью утратила оставшиеся элементы административной автономии.
Ключевые слова: Российское государство, система попечительства, Калмыцкая степь, региональная политика.
Goryaev Mergen Sanalovich
PhD in History, Assistant Professor of the Department of Russian History, Kalmyk State University
editor@hist-edu.ru
ESTABLISHMENT OF GUARDIANSHIP SYSTEM IN KALMYKIA BY PROVISIONS OF 1834 AND 1847
The article considers the key moments of nation building of Kalmykia in the second quarter of the 19th century. The study has shown that the Provisions of 1834 and 1847 were designed to exercise guardianship and acceleration of the Kalmyk society’s integration in the social structure of Russia: by the middle of the 19th century Kalmykia lost all the remaining elements of the administrative autonomy.
Key words: Russian state, system of guardianship, Kalmyk steppe, regional policy.
Вопросы развития государственных институтов представляются на сегодняшний день достаточно актуальными. Государственные и правовые институты Калмыкии, одного из субъектов Российского государства, являются на сегодняшний день малоизученными, так как рассматривались лишь фрагментарно при анализе политики российского правительства, административнотерриториального деления и социальной структуры Калмыцкой степи, ее политических отношений с соседними народами. Изучение опыта национально-государственного строительства Калмыкии может иметь практическое значение для выявления основных тенденций развития и перспектив федеративных отношений в России, взаимодействия федеральных и региональных органов государственной власти.
Историографию указанной проблемы можно разделить на три этапа: дооктябрьский, советский и современный. Дооктябрьский период историографии характерен сбором сведений и наблюдений, публикаций источников, преимущественно о законодательстве. Изучение Калмыкии в естественно-географическом, историческом и этнолингвистическом плане стало привлекать внимание исследователей со второй половины XVIII в. Это объясняется как развитием науки, так и потребностью российского правительства располагать сведениями о калмыках, их истории, культуре, хозяйстве и быте. Подъем в социально-экономическом и культурном развитии России неотделим от деятельности Академии наук и организованных ею экспедиций, участники которых проявили значительный интерес к изучению народов России, в том числе и калмыцкого. В России начинают закладываться основы новой научной отрасли познания - калмыковедения, в которой постепенно формируется историческое направление. Наиболее значительными в этой области являются труды В.М. Бакунина [1], П.С. Палласа [2], И.И. Лепехина [3, Т. 1, с. 448-452], И.Г. Георги [4], Н.Н. Страхова [5], Н.Я. Бичурина [6], Н.А. Нефедьева [7], П.И. Небольсина [8], К.И. Костенкова [9], Ф.И. Леонтовича [10], К.Ф. Голстунского [11], М.Г. Новолетова [12], А.М. Позднеева [13, с. 140171], П.И. Рычкова [14] и Н.Н. Пальмова [15].
Советский этап характеризуется попыткой анализа процесса становления и развития государственности у калмыков, когда определяются причины ликвидации калмыцкого ханства и утверждения системы попечительства над калмыками. Для 1920-1930-х гг. характерным явилось сочетание работ исследователей традиционного либерально-демократического направления с исследованиями, утверждавшими новые марксистские принципы (Б.Я. Владимирцов) [16]. С конца 1930-х гг. наступило затишье, связанное со сталинскими репрессиями, прерванное лишь с середины 1960-х гг., когда наступил второй этап советской историографии изучаемой проблемы, длившийся до середины 1980-х гг. Особенностью истории Калмыкии на этом этапе являлось то обстоятельство, что вначале создавались обобщающие работы «Очерки истории Калмыцкой АССР» [17], монография У.Э. Эрдниева «Калмыки» [18].
Содержанием современного этапа историографии является возросший интерес к изучению обычаев и традиций калмыков, пересмотр характера истории государственных учреждений в до-
октябрьской Калмыкии. В этом контексте надо отметить специальные работы М.М. Батмаева [19], В.И. Колесника [20], А.Г. Митирова [21], К.Н. Максимова [22], посвященные изучаемой проблеме, а также коллективный труд «История Калмыкии с древнейших времен до наших дней» [23].
Предметом исследования данной статьи является установление системы попечительства в Калмыкии по Положениям 1834 и 1847 гг.
После ухода большей части калмыцкого народа в Джунгарию и лишения оставшихся на Волге автономии в виде ханства перед российским правительством встала проблема: калмыков надо было интегрировать в правовое поле империи. Более чем за пятьдесят лет после откочевки части народа был принят ряд указов, манифестов, распоряжений, создавались разного рода комиссии с многочисленными функциями. Несмотря на все эти мероприятия, сложилась коллизия: калмыки, проживая на территории, окруженной со всех сторон губерниями Российского государства, являясь подданными России, находились в прямом подчинении Коллегии, а затем и Министерства иностранных дела; судопроизводство велось на основании древних калмыцких узаконений.
Первым этапом по введению Калмыкии в общероссийское управление было издание 10 марта 1825 г. Правил для управления калмыцкого народа. По этим Правилам управление калмыками было окончательно передано из Министерства иностранных дел в ведомство Министерства внутренних дел, чем подчеркивалось, что Калмыцкая степь является одной из внутренних областей империи. Калмыкия наделялась статусом субъекта России, приравненного к области - административно-территориальной единице, введенной в России в 1822 г. и равнозначной по правовому положению внутренней области в составе Астраханской губернии. При этом Калмыцкая область имела свою специфику, связанную с традициями и общественным устройством.
Главным начальником и распорядителем в управлении калмыками признавался Главный пристав, назначаемый и увольняемый Министерством внутренних дел по представлению Главноуправляющего Кавказского наместничества с центром в г. Тифлисе. Он находился в двойном подчинении: состоял под начальством Главноуправляющего и исполнял предписания астраханского гражданского губернатора [24, с. 52]. Управление по данным Правилам было разделено на областное, окружное и улусное, в соответствии с которыми учреждены органы управления и суды: Комиссия калмыцких дел, Зарго и Улусные суды.
Учитывая национальные особенности Калмыкии, Правила 1825 г. установили ее правовое положение как субъекта с определенной структурой организации управления, системой областных и местных учреждений, компетенция и полномочия которых были производны не только от центральных органов власти, но и от губернских. В Правилах были заложены правовые основы взаимоотношений Калмыкии с органами власти и управления России, а также основы новой правовой системы Калмыкии, установлена система судебных органов.
Со второй трети XIX в. управление калмыцкими землями постепенно реформируется и совершенствуется. Окончательное распространение российского управления в Калмыкии было установлено Положением об управлении калмыцким народом 1834 г. Данное Положение оформило своеобразную систему управления калмыцкими улусами - систему попечительства.
Положение от 24 ноября 1834 г. было опубликовано в декабре 1835 г. и введено в действие с 1 января 1835 г. По нему менялся статус Калмыкии: она становилась самостоятельной областью, подчиненной Министерству внутренних дел.
Положение вводило самостоятельное областное и местное управление, не входившее в губернское. При канцелярии астраханского военного губернатора учреждался отдел для производства дел, относящихся к калмыцкому народу. Управление калмыцким народом осуществляли: Астраханский военный губернатор, главный попечитель калмыцкого народа, Совет управления калмыцким народом под председательством главного попечителя, суд Зарго, ламайское духовное правление. Улусное управление составляли: в пяти улусах (Хошоутовский, Малодербетовский, Большедербетовский, Яндыковский, Харахусовский) - нойоны-владельцы, в двух улусах (Багацо-хуровский, Эркетеневский) - правители, которые назначались [25, с. 19].
В руках Астраханского военного губернатора сосредоточилась вся власть в Калмыцкой области: он контролировал деятельность должностных лиц и чиновников, давал предписания в органы управления Калмыкией, надзирал за прохождением дел в учреждениях, делопроизводством, соблюдением общественного порядка, предупреждением и пресечением преступлений. Военный губернатор мог в любое время организовать проверку в Калмыцкой степи. Кадровые вопросы фактически полностью зависели от него. Губернатор надзирал за правильностью решений Зарго, утверждал их и давал свое согласие на исполнение его решений. В случае несогласия губернатор обращался в Сенат. Кроме того, губернатору принадлежало последнее слово при возведении в
духовное звание калмыцких священнослужителей. В своей деятельности по управлению Калмыкией он был подотчетен Министерству внутренних дел и ежегодно отчитывался о своей работе и финансовом положении области.
Главные и улусные приставы по Положению 1834 г. были заменены попечителями. Главный попечитель назначался императором из числа российских чиновников по представлению министра внутренних дел. Его аппарат составлял 10 чел., кроме того, в улусах работало 22 чел. Служащие выполняли функции полиции, налоговой службы, контролировали работу учреждений [26, с. 39].
Главный попечитель калмыцкого народа был подотчетен и подконтролен астраханскому военному губернатору. На Главного попечителя возлагались надзорные функции, особенно в обеспечении общественного порядка, правильного исполнения налоговых сборов и повинностей, в организации службы благоустройства. Главный попечитель контролировал работу улусных учреждений, должностных лиц. Ежегодно он проводил аттестацию чиновников области и улусов. В целом попечительская служба обязана была большей частью заниматься хозяйственными, социальными вопросами: изучать состояние экономики, развивать здравоохранение, обеспечивать население продовольствием. Главный попечитель осуществлял надзор за судами, но не вмешивался в их деятельность по уголовным делам.
Совет калмыцкого управления состоял из Главного попечителя (председатель Совета), двух его заместителей, асессора, избираемого от нойонов на 3 года, двух заседателей, которые избирались из числа зайсангов на три года. Совет через особых представителей осуществлял следствие по ряду уголовных дел: жалобы на притеснения со стороны чиновников и феодалов, грабежи, разбои, убийства, кражи скота. Решения принимались большинством голосов. Совет калмыцкого управления выдавал разрешения на проезд в улусы. В Совет поступали денежные средства от казенных улусов, а также штрафы и пени, которые шли на содержание калмыцкого управления и на общественно полезные нужды. Совет был подотчетен астраханскому военному губернатору [27, с. 19, 24-25].
Высшим судебным органом в Калмыкии по Положению являлся суд Зарго, рассматривавший гражданские, уголовные, семейные дела. Суд Зарго являлся вышестоящей инстанцией по отношению к улусным судам. Решения Зарго по гражданским делам обжаловались в Сенате, а приговоры по уголовным делам утверждались астраханским губернатором. В состав суда входили: председатель, назначаемый императором по представлению министра юстиции, два советника, назначаемые Министерством юстиции из российских чиновников по представлению астраханского военного губернатора, два асессора, избираемые из нойонов сроком на три года. При рассмотрении уголовных дел суд Зарго руководствовался российским законодательством, а по гражданским делам - калмыцким.
Положение 1834 г. определяло права и обязанности улусных владельцев, аймачных зайсангов и хотонных старшин и кроме того приравнивало калмыцких феодалов, имеющих чины и звания, к дворянам.
Согласно Положению были организованы улусные органы управления, в состав которых входили улусные суды, являвшиеся судами первой инстанции. Они рассматривали мелкие уголовные дела (воровство до 20 р.), гражданские дела, дела по опеке. Гражданские и семейные споры разрешались в соответствии с калмыцкими законами, уголовные - на основании российского законодательства. При отсутствии норм калмыцкого права применялись нормы российского права.
Улусный попечитель назначался Министерством внутренних дел по представлению астраханского губернатора и обладал административными и полицейскими функциями, контролировал правильность сбора налогов и несения повинностей, установленных Положением 1834 г. (гл. XIII «О повинностях калмыков»). В деятельность нойонов-владельцев он не вмешивался, а только осуществлял надзор за общественным порядком. Улусные попечители обязаны были присутствовать на заседаниях улусного суда, производить следствие вместе с нойонами-владельцами, принимать меры по исполнению приговоров.
Некоторые статьи Положения 1834 г. отражали стремление правительства ограничить произвол калмыцких феодалов над подвластным населением. Нойонам и зайсангам запрещалось продавать, закладывать и дарить подвластных им калмыков. Провозглашалось право калмыков жаловаться как на своих владельцев, так и на чиновников Калмыцкого управления, вмешательство калмыцкого духовенства в светские дела ограничивалось ведением дел, касающихся религии, семейной жизни и нравов [28, с. 53]. Однако эти нормы Положения были далеки от действительности и в значительной степени остались на бумаге.
Ценность Положения 1834 г. заключается еще в том, что оно определило социальную структуру калмыцкого общества, выделило сословия: нойоны, родовые зайсанги, духовенство, феодально-зависимые простолюдины. Нойоны, зайсанги и высшее духовенство получило право избирать и избираться в органы управления. Положение отнесло нойонов и зайсангов, получивших чины 8 класса по гражданской службе, офицерские чины или награжденных орденами, к российским потомственным дворянам. Нойоны, зайсанги, имевшие гражданские чины ниже 8 класса по Табелю о рангах, приравнивались по статусу к личным дворянам. Зайсанги, владеющие аймаками, получали потомственное дворянство, а не имеющие аймаков приравнивались к личным почетным гражданам [29, с. 53]. Главному попечителю и председателю суда Зарго присваивался 5 класс, товарищу главного попечителя, советникам суда Зарго, асессорам Совета и суда Зарго - 7 класс, улусным попечителям, чиновникам особых поручений, заседателям Совета - 8 класс, помощникам улусных попечителей - 9 класс.
Положение 1834 г. следует рассматривать как своеобразный нормативный правовой акт, так как в нем содержится материал, относящийся к административному, гражданскому, уголовному, процессуальному праву. В Положении определена правовая основа Калмыкии как субъекта административно-территориального управления России, поэтому организация управления исходила из общих и местных интересов.
В 1837 г. департамент государственных имуществ Министерства финансов был преобразован в Министерство государственных имуществ. Новому министерству наряду с управлением государственным имуществом вверено было попечительство над государственными крестьянами. В соответствии с Положением об управлении государственными имуществами в губерниях, утвержденным 30 апреля 1838 г., обязанности Главного попечителя калмыцкого народа были возложены на управляющего Астраханской палатой государственных имуществ. Это совмещение должностей объяснялось тем, что кочевья калмыков относились к казенным землям, надзор за которыми осуществляла астраханская палата государственных имуществ. Таким образом, с 1838 г. фактически оставаясь в ведении Министерства внутренних дел и подчиняясь астраханскому военному губернатору, Калмыкия в административном отношении переходила в подчинение Министерству государственных имуществ. Такое двойное подчинение сохранялось до 1847 г.
Завершением системы «попечительства» стало Положение об управлении калмыцким народом от 23 февраля 1847 г., подготовленное Министерством государственных имуществ. Данное положение внесло принципиальные изменения в организацию управления Калмыкии, так как был сделан реальный шаг к превращению ее в составную часть Астраханской губернии. Управление калмыками передавалось из Министерства внутренних дел в ведение Министерства государственных имуществ. В высшем административном отношении Калмыкия подчинялась астраханскому губернатору. Непосредственное управление калмыками поручалось управляющему астраханской палатой государственных имуществ, который получал звание Главного попечителя калмыцкого народа. В астраханской палате государственных имуществ было создано специальное управление по калмыцким делам. Областной суд Зарго был упразднен, а дела, подлежавшие его компетенции, были переданы астраханской губернской палате уголовного и гражданского суда. Депутат от калмыцкого народа также был представителем в этой палате. Главный попечитель становился высшим должностным лицом Калмыкии практически с неограниченными полномочиями: получал право отстранять нойонов-владельцев от управления улусами, назначать и отстранять правителей улусов, созывать улусные сходы.
Основная задача Главного попечителя состояла в организации управления, обеспечении общественного порядка в улусах, распределении кочевий, рациональном использовании земель. Он руководил полицейской службой, формируемой в основном из астраханских казаков, осуществлял контроль за работой всех учреждений области и улусов, организацией и проведением выборов должностных лиц, правильным распределением и сбором налогов, выполнением повинностей [30, с. 244].
Положение 1847 г. отражало мероприятия правительства по христианизации калмыков. Калмыки-простолюдины, принимавшие христианство, имели право перейти в сословие государственных крестьян или казачество, взяв с собой все свое имущество и скот, в том случае, если их владелец не принял христианство. Такой переход от владельца или зайсанга правительство компенсировало последним выдачей суммы равной пятилетнему доходу, получавшемуся от ушедших от них калмыков [31, с. 352].
Функции российских чиновников значительно расширялись и усложнялись. Главный попечитель кроме наблюдения за порядком в управлении должен был собирать сведения о численности калмыков, заботиться об улучшении «нравственного и хозяйственного быта» калмыцкого населе-
ния, врачебном благоустройстве калмыцких улусов, обеспечении «народного продовольствия» в Калмыцкой степи, развитии среди калмыков оседлости, в частности, об устройстве поселений вдоль больших дорог, проходящих через калмыцкие кочевья [32, с. 246].
Положение не скрывало особой заботы правительства о развитии оседлого образа жизни у калмыков и занятии земледелием. Прежде всего, это объяснялось тем, что оседлым населением легче управлять, чем кочевым. Главный попечитель должен был приглашать к себе нойонов-владельцев и правителей улусов и внушать им необходимость оседлой жизни. Он же был обязан заботиться о назначении мест под поселения и о хозяйственном устройстве новых поселков. Заботу о развитии оседлости и земледелия Положение 1847 г. вменяет в обязанность и нойонам-владельцам и правителям улусов, а улусным попечителям поручает наблюдать за деятельностью владельцев в этом направлении и оказывать им всяческое содействие [32, с. 246].
В своей деятельности Главный попечитель калмыцкого народа руководствовался российским законодательством. Улусные попечители также должны были следить за ходом торговли в калмыцких улусах, чтобы она не уходила от правительственной регламентации и шла в правительственном русле, обеспечивая поставку калмыцкого скота на российские рынки.
23 апреля 1847 г. указом Николая I было утверждено подготовленное Министерством государственных имуществ новое Положение об управлении калмыцким народом. В нем четко определялось, что калмыки, кочующие в Астраханской губернии и Кавказской области, являются полноправными подданными Российской империи и пользуются особыми правами, характерными для государственных крестьян. Земли, отведенные калмыкам, относились к казенным, находящимся в общем пользовании [34, с. 407; 35, с. 349, 365].
Таким образом, основная цель Положения заключалась в том, чтобы «управление народом сделать проще и по возможности сблизить в правилах и порядке с управлением государственными крестьянами, дабы таким образом, водворяя между калмыками постепенно русские начала, приуготовить их к слиянию с коренными жителями, подобно другим инородцам» [36, с. 14].
Отличительная особенность Положений 1834 и 1847 гг. заключалось в том, что Положение 1834 г. закладывало правовую основу и подводило правовую базу под политическое и общественное развитие Калмыцкой степи, а Положение 1847 г. создавало дополнительные правовые нормы для введения калмыцкого народа в общий уровень экономической, социальной, культурной жизни других народов государства.
Помимо этого, оно уточнило статус отдельных сословий, более подробно регламентировало взаимоотношения между сословиями, создавало правовые возможности изменения статуса, вероисповедания человека.
Согласно новому Положению Калмыцкая степь по-прежнему оставалась в ведении Министерства государственных имуществ, поскольку оно руководило не только национальными окраинами, но и государственными крестьянами, а также и казенными землями.
В высшем административном отношении Калмыкия была подчинена губернатору Астраханской губернии в соответствии с «Наказом губернаторам» от 3 июня 1837 г.
Непосредственным же представителем Министерства государственных имуществ, руководителем Калмыцкой степи и калмыцкого народа по-прежнему оставался управляющий палатой государственных имуществ Астраханской губернии, он же Главный попечитель, состоящий «под наблюдением и руководством начальника (Астраханской) губернии».
Вместо Совета калмыцкого управления создавался исполнительно-распорядительный орган, действующий на принципах единоначалия - Отделение по делам калмыцкого народа при Астраханской палате государственных имуществ во главе с его управляющим, Главным попечителем калмыцкого народа, назначаемым министром государственных имуществ [37, с. 358, 359]. То есть по новому Положению Главный попечитель становился высшим должностным лицом Калмыцкой степи с неограниченными полномочиями.
Соответственно улусное управление было представлено местным исполнительнораспорядительным органом. Так как на него были возложены и полицейские функции, то в его подчинении находилась военная команда.
Суд Зарго в ноябре 1848 г. упразднялся, а его функции постановлением Правительствующего Сената передавались Астраханской палате уголовного и гражданского суда «для участия в разборе дел, имеющих какую-либо прикосновенность к калмыкам» [38, с. 8].
Инстанцией же первой ступени на правах сословного суда являлся улусный Зарго, рассматривавший гражданские, семейные, уголовные дела, вопросы опекунства, имущественные споров. Главная его цель состояла в примирении истца и ответчика. Улусный суд Зарго работал под наблюдением улусного попечителя и был подконтролен и палате уголовного и гражданского суда,
и палате государственных имуществ.
Новое Положение впервые вводило такие понятия, как отдача на поруки, принесение истцом и ответчиком присяги, обязательное присутствие свидетелей. Имущественные споры (на сумму свыше 30 руб.), уголовные дела передавались в вышестоящий или апелляционный судебный орган - Астраханскую палату уголовного и гражданского суда. Меры наказания по мелким гражданским делам, определяемые Зарго, должны были соответствовать сельским судебным уставам для государственных крестьян, а по уголовным - общим российским законам.
Учитывалась и социальная жизнь и быт калмыка-простолюдина. Так при определении денежных взысканий в пользу истца Положение устанавливало, что в опись продажи имущества не должны включаться жизненно необходимые вещи (кибитка, одежда, семейные припасы продовольствия на четыре месяца, скот, если у ответчика было не более одного верблюда, двух лошадей, трех коров и десяти овец, потребный двухмесячный запас кормов для скота). Но в случае имущественной несостоятельности виновный должен был заработать и в течение полугода уплатить долг [39, с. 359, 363].
Аймаком по-прежнему управлял по праву наследства аймачный или родовой зайсанг (в случае его малолетства - опекун, избираемый аймачным сходом по представлению палаты государственных имуществ), который утверждался начальником губернии. В аймаках, не имеющих родовых зайсангов, избирались сходом аймачные старшины из безаймачных зайсангов. Хотоны возглавляли старосты, избираемые аймачными сходами из калмыков-простолюдинов и утверждаемые в должностях палатой государственных имуществ.
Впервые в Калмыцкой степи вводилась система местных органов самоуправления - улусные и аймачные сходы, в которых имели право принимать участие владельцы, зайсанги, старшины, старосты и простолюдины (один от 20 кибиток), достигшие возраста более 25 лет, имеющие собственность и положительную репутацию, несудимые и не состоящие под следствием, а в аймачных сходах - зайсанги, старшины, старосты и простолюдины (один от пяти кибиток) [40, с.
194].
Улусные сходы, созываемые Главным попечителем один раз в три года, обсуждали вопросы жизни населения, выборы должностных лиц (заседателей в улусный суд Зарго, демчеев, це-новщиков, бодокчея, старшин для управления частью улуса), распределение и выполнение натуральных повинностей, вопросы, связанные с общественными делами.
Аймачные сходы избирали на очередной трехлетний срок старшину аймака, хотонных старост и по два кандидата на каждую должность, обсуждали распределение и выполнение натуральных повинностей хотонами, назначали опекунов, решали вопросы общественной жизни аймака.
Возраст лиц, избираемых на указанные должности в улусе и аймаке, не должен был превышать 60 лет, среди других условий - хорошее состояние здоровья, первичное выдвижение [41, с.
195].
Положение не оставило без внимания и вопросы, связанные с религией. Лама теперь избирался на съезде бакшей хурулов по предложению Главного попечителя, с учетом мнений управляющих улусами, владельцев и утверждался императором [42, с. 364, 365]. Всего же в Калмыцкой степи в соответствии с «Расписанием хурулов и духовенства», утвержденным в 1847 г. Министерством государственных имуществ, действовало 67 штатных хурулов с 1656 священнослужителями [43, с. 68].
В обязанности ламы входило наблюдение за благоустройством и содержанием хурулов, нравственностью духовных лиц, возведение в духовное сословие, присвоение духовных званий, ведение учета служителей хурулов. Духовенство не должно было вмешиваться в светские дела, соблюдая церковные обряды и порядок отправления службы.
Лама обладал и судебными функциями в отношении не только духовных лиц, но и мирян (семейно-брачные дела). Таким образом, по существу лама являлся государственным чиновником, в административном отношении подчиненный Главному попечителю.
Также Положение предоставляло калмыкам свободу выбора вероисповедания, при этом не исключалась возможность перехода в другую веру, в частности православие. При этом нойоны и зайсанги, принявшие христианство, сохраняли все привилегии, имущество, владения и подвластных калмыков.
Калмыкам, принявшим православие, разрешалось оставить владельца и приобрести статус государственных крестьян. Они имели право получить места для свободного поселения на казенных землях и организовать самоуправление по типу сельских общин, волостей государственных крестьян. Всем калмыкам-простолюдинам, принявшим православие, оказывалась финансовая
помощь из государственной казны на хозяйственное обзаведение: семейным - каждому члену семьи по 15 р. серебром, одиноким - по 8 р. серебром [44, с. 197].
Помимо этого калмыки с согласия владельца и по предъявлении квитанции об уплате денежных налогов получали возможность для перехода в казачье войско с определенными льготами (освобождение на пять лет от повинностей, отправляемых казаками).
В административно-территориальном отношении кочевья калмыков подразделялись на четыре владельческих улуса (Хошоутовский, Малодербетовский, Большедербетовский и Харахусо-Эрдениевский) и три казенных (Багацохуровский, Эркетеневский и Яндыко-Икицохуровский); родовые и неродовые аймаки; хотоны (15 кибиток).
Мочаги и Калмыцкий Базар, основной центр торговли скотом и найма рабочей силы, являлись территорией общего пользования всех улусов и находились в особом положении. Во главе них стояли попечители: в Мочагах - старшина, в Калмыцком Базаре - бодокчей, избиравшиеся на улусных сходах [45, с. 197].
Более полно определялись статус и права феодалов (нойонов-владельцев, зайсангов, владеющих аймаками, зайсангов безаймачных, духовенства). Нойоны-владельцы и члены их семейств относились к потомственным дворянам, имеющим право поступать на военную и гражданскую службу. Зайсанги, владеющие аймаками, и безаймачные, занимающиеся земледелием, также приравнивались к потомственным дворянам.
Положение регламентировало и вопросы наследования улусов, аймаков, имущества: право наследования переходит к детям, в случае их отсутствия - к ближайшему родственнику в соответствии с российскими законоположениями. В случае малолетства наследника назначался опекун из ближайших родственников.
Владельческие улусы, родовые аймаки после смерти их владельцев или перехода в духовное сословие не подлежали разделу между наследниками, а переходили к старшему в роду. В то же время Главный попечитель имел полномочия лишить нойона-владельца прав на улус, полученным тем в наследство. В данном случае улус передавался в казенное ведомство.
Определялся статус и обязанности калмыков-простолюдинов - их категорически запрещалось продавать, закладывать, дарить. Они несли основные денежные (8,15 р. серебром) и натуральные повинности (предоставление командировочным улусным чиновникам подводы, кибитки, топливо, участие в конных пикетах, в кордонной службе в составе казачьих войск, строительство и ремонт дорог, лесоразведение) [46, с. 350-354]. Сбор средств, идущих на управление и в общественный капитал, осуществляли демчеи, а сбор средств, предназначенных владельцам и родовым зайсангам, осуществляли они сами.
По-прежнему простолюдинам запрещалось отлучаться из хотона в пределах улуса без разрешения хотонного старшины.
Была значительно расширена и сфера торговых связей Калмыцкой степи с другими регионами. Продолжали действовать ежегодные ярмарки в Хошоутовском, Малодербетовском, Боль-шедербетовском улусах, калмыкам разрешалось «свободно везде и во всякие времена продавать собственные изделия и скот, но для продажи в городах других товаров должны» [47, с. 200].
Предусматривалось создание Фонда общественного капитала калмыцкого народа для накопления и целевого использования финансовых средств, предназначенных для строительства домов, общественных зданий, развитие земледелия, выплаты в случае стихийных бедствий. Источниками поступления служили суммы от экономии на содержание аппарата управления, деньги за оброчные статьи на землю, от кибиточных сборов по 3 р., штрафы. Использование средств было поставлено под личный контроль Главного попечителя и министра государственных имуществ [48, с. 200].
Таким образом, Положения 1834 г. и 1847 г. подчинили все управление калмыками последовательно проводимой системе административной опеки. Официально оправдываемые заботой о благоустройстве калмыцкого народа они мало содействовали улучшению его хозяйства и быта. Система попечительства в отношении калмыков превратилась в строгую государственную опеку непосредственно через центральные и местные органы власти, законодательство, религию.
В целом Положения были направлены на усовершенствование быта и жизни, установление правового положения сословий, на ускорение интеграции калмыцкого общества в социальную структуру России. В 1830-1840-х гг. был осуществлен перевод Калмыкии в систему общероссийского государственного управления, облеченный в форму государственной опеки и преследовавший главную цель - преобразовать управление Калмыкией на общеимперский образец. К середине XIX в. Калмыкия полностью утратила оставшиеся элементы административной автономии, превратившись в провинцию Российской империи.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев. Сочинение 1761 г. / предисл. В. Разумовской. Элиста, 1995.
2. Паллас П.С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. СПб., 1773.
3. Лепехин И.И. Древние записки путешествия по разным провинциям Российского государства. 1768-1769 гг. СПб., 1795.
4. Георги И.Г. Описание обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд, вероисповеданий и прочих достопамятностей, в IV ч. СПб., 1799. Ч. IV: О народах монгольских.
5. Страхов Н.И. Нынешнее состояние калмыцкого народа с присовокуплением калмыцких законов и судопроизводства. СПб., 1810.
6. Бичурин Н.Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Изд. 2-е / предисл. В.П. Санчирова. Серия: Наше наследие. Элиста, 1991.
7. Нефедьев Н.А. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте. СПб., 1834.
8. Небольсин П.И. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб., 1852.
9. Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии.
СПб., 1870.
10. Леонтович Ф.И. К истории права русских инородцев. Древний монголо-калмыцкий (ойратский) устав взысканий (Цааджинъ-Бичик). Одесса, 1879.
11. Монголо-ойратские законы 1640 г., дополнительные указы Галдан-хун-тайджи и законы, составленные для волжских калмыков при калмыцком хане Дондук-Даши / калм. текст с рус. пер. и прим. К.Ф. Голстунского. СПб., 1880.
12. Новолетов М.Г. Калмыки: исторический очерк. СПб., 1884.
13. Позднеев А.М. Астраханские калмыки и их отношение к России до начала нынешнего столетия // Журнал Мини-
стерства народного просвещения. 1886. Ч. 244. Отд. 2.
14. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1887.
15. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. 2-е изд. Астрахань; Элиста, 1992.
16. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов: монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.
17. Очерки истории Калмыцкой АССР: дооктябрьский период. М., 1967.
18. Эрдниев У.Э. Калмыки: историко-этнографические очерки. Элиста, 1985.
19. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVШ вв.: события, люди, быт. 2-е изд. Элиста, 1993.
20. Колесник В.И. Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обрат-
но в XVII-XVIII вв. М., 2003.
21. Митиров А.Г. Ойраты - калмыки: века и поколения. Элиста, 1998.
22. Максимов К.Н. Калмыки в национальной политике, системе власти и управления России. М., 2002.
23. История Калмыкии с древнейших времен до наших дней: в 3 т. Элиста, 2009. Т. 1.
24. Бурчинова Л.С. Калмыкия в системе государственного управления России // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1985.
25. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ РИ). Собр. 2-е (1825-1881). В 55 т. СПб., 1834. Т. X. При-бавл. к Т. IX. № 7560а.
26. ПСЗ РИ. Т. X. Прибавл. к т. IX. № 7560а
27. ПСЗ РИ. Т. X. Прибавл. к т. IX. № 7560а
28. Бурчинова Л.С. Указ. соч.
29. ПСЗ РИ. Т. X. Прибавл. к т. IX. № 7560а.
30. Очерки истории Калмыцкой АССР: дооктябрьский период. М., 1967.
31. Там же.
32. Там же.
33. Там же.
34. ПСЗ РИ. Т. XIII. № 11189.
35. ПСЗ РИ. Т. XXII. № 21144.
36. Наберухин А.И. Калмыкия в трех российских революциях. Элиста, 1987.
37. ПСЗ РИ. Т. XXII. № 21144.
38. Там же. Т. XXIV. № 22896.
39. Там же. Т. XXII. № 21144.
40. Максимов К.Н. Указ. соч.
41. Там же.
42. ПСЗ РИ. Т. XXII. № 21144.
43. Дорджиева Г.Ш. Буддизм и христианство в Калмыкии: Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина XVII - начало XX вв.). Элиста, 1995.
44. Максимов К.Н. Указ. соч.
45. Там же.
46. ПСЗ РИ. Т. XXII. № 21144.
47. Максимов К.Н. Указ. соч.
48. Там же.
