CC BY
69
ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 821.161.1’01:271.2
УСТЬ-ЦИЛЕМСКИЕ СПИСКИ НОВЕЛЛЫ «ВЕЛИКОГО ЗЕРЦАЛА» О ПОКАЯНИИ ТРЕХ РАЗБОЙНИКОВ
Н.А. КАРМАНОВА
Сыктывкарский государственный университет, г. Сыктывкар nad.karm@rambler.ru
В статье исследуются два печорских списка новеллы «Великого Зерцала» о раскаявшихся разбойниках, входящей в состав сборников «Зерцала» первого перевода. Наиболее интересен список новеллы, переписанный известным печорским книжником XIX в. И.С. Мяндиным. В мяндинской обработке новеллы проявились характерные для редакторской манеры крестьянского книжника черты: стремление к сокращению и упрощению исходного текста, тенденция к прояснению повествования. В списке отразилась старообрядческая идеология книжника - в его версии сюжета усиливается эсхатологическая направленность новеллы. Проявился интерес редактора-крестьянина к теме труда, которую он вводит с помощью разных приемов в текст новеллы.
Ключевые слова: печорская книжность, старообрядчество, «Великое Зерцало»
N.A. KARMANOVA. UST-TSILMA LISTS OF THE «VELIKOE ZERT-SALO» SHORT STORY ABOUT THE THREE ROBBERS REPENTANCE
The paper deals with two Pechora lists of the «Velikoe Zertsalo» short story about the repented robbers, which enters into the «Zertsalo» collection of the first translation. The list of the short story of the Pechora scribe of the XIX century I.S. Myandin (1823-1894) is especially interesting. In Myandin’s variant features typical for editing manner of the peasant scribe are revealed: tendency to shortening and simplification of the initial text. In the given list the author’s old believers ideology is reflected - intensification of the eschatological tendency of the short story. The peasant editor’s interest to labour theme is shown.
Key words: Pechora book-learning, old believers, «Velikoe Zertsalo»
«Великое Зерцало» (далее: ВЗ) - сборник нравоучительных рассказов и легенд, дважды переведенный с польского языка в последней четверти XVII в. Новеллы ВЗ пользовались большой популярностью на Руси и широко разошлись в списках. Как отмечают исследователи, важное место переводной сборник занимал в круге чтения старообрядцев [1]. На широкую известность новелл ВЗ среди печорских старообрядцев впервые обратил внимание В.И. Малышев - первооткрыватель печорской книжности. Он писал о том, что данный сборник в прошлом имел очень широкое хождение среди жителей Низовой Печоры наряду с другими переводными сборниками - Звездой Пресветлой, Скитским патериком, Измарагдом, Старчеством, Прологом, Златоструем и т.п. [2, с.34-35]. К настоящему времени в результате предпринятого нами специального исследования печорских рукописей, содержащих рассказы из ВЗ, выявлено большое количество печорских списков новелл ВЗ (130), сохранился печорский сборник ВЗ, содержащий 500 новелл первого и второго переводов, - рукопись
№1441 из Усть-Цилемского рукописного собрания (далее: УЦ) Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН.
Особый интерес среди печорских списков новелл ВЗ представляют списки, переписанные усть-ци-лемским книжником И.С. Мяндиным (1823-1894)2, известным севернорусским исследователям не только в качестве хранителя и переписчика древнерусских произведений, но и редактора, а также писателя, создававшего на основе старинных сочинений оригинальные тексты. Нами выявлено 19 новелл ВЗ (27 списков)3, переписанных и в разной сте-
1 Краткое описание рукописи см. [2, с. 158-159], [3, с. 171 — 172], публикацию полистного описания сборника см. [4].
2 Биографические сведения о И.С. Мяндине см. [5], обзор исследований о И.С. Мяндине см. [6].
3 Характеристику тематики мяндинских списков новелл ВЗ, принципов редакторской работы с материалом ВЗ, присущих И.С. Мяндину, опубликованные 15 мяндинских списков новелл см. [7].
пени отредактированных Мяндиным. Как показало исследование мяндинских списков новелл ВЗ, основной целью усть-цилемского редактора являлось приближение текста средневекового европейского памятника к современному читателю-крестьянину, прояснение смысла поучительных рассказов для его земляков-старообрядцев. В данной публикации на материале новонайденных и еще не введенных в научный оборот печорских списков новеллы ВЗ о раскаявшихся разбойниках, один из которых переписан Мяндиным, покажем характерные приемы редакторской работы усть-цилемского книжника над рассказами переводного сборника.
Новелла о разбойниках читается в сборниках ВЗ первого перевода под названием «Благоприят-ствомъ своим един святый в покаяние триех разбойников приведе, иже другаго брата оскорблением раздражишася, и един же от нихъ небесную славу уз^рвъ, бол^зне[й] забы своих»4 (прилог 5 главы «Благоприятство»). В печорских рукописях сохранилось два списка данной новеллы: один из них, более ранний по времени создания5, находится в печорском сборнике ВЗ УЦ-144 (лл. 98-100 об.), второй - переписан Мяндиным и читается в известном исследователям мяндинском сборнике УЦ-726 (лл. 58 об.-63). Рассмотрим, как соотносятся печорские списки со списком первого перевода.
По содержанию новеллу о разбойниках можно отнести к религиозно-нравственным легендам, где действующими лицами являются представители христианского «Олимпа» - Бог (Троица), Христос, Богородица, ангелы, апостолы, святые (по классификации О.А. Державиной) [3, с. 64]7. Новелла передает историю покаяния трех великих грешников - «славных» по всей стране разбойников. Тематически новеллу можно разделить на две части. В первой - реализуется тема покаяния грешников: здесь описываются обстоятельства, привед-
4 При исследовании мы использовали сборник ВЗ первого перевода Российской национальной библиотеки (РНБ), собр. Погод. №1382 (характеристику рукописи см. [3, с. 156]). Новелла о разбойниках читается в этом сборнике на листах 274
об.-281 об. (далее: список П).
5 По записи писца рукопись УЦ-144 датируется 1817 г. (см. [2, с. 158]). Мяндинский сборник УЦ-72 был создан позже -XIX в. (последняя треть) (см. [2, с. 122]).
6 Сборная рукопись УЦ-72 XIX в. (последняя треть), в 8-ку, 68 л., печорский полуустав. Кроме новеллы о разбойниках сборник содержит еще семь новелл, источником которых является ВЗ, а также «Сказание о очах человеческих», «Газету ада», старообрядческий стих о табаке, краткую пролож-ную редакцию жития Антония римлянина, повесть о благочестивом юноше и старце пустыннике (о почитании матери), выписку «О антихристе», «Повесть о судии праведном» и др. (см. [2, с. 122-123]). Принадлежность новеллы к ВЗ была установлена нами, в описании сборника УЦ-72 В.И. Малышев никак не прокомментировал эту новеллу.
7 О.А. Державина, автор новейшего исследования о ВЗ,
предлагает классификацию, в основу которой положено содержание новелл и действующие в них персонажи. Исследовательница распределяет новеллы переводного сборника на пять
групп: религиозно-нравственные легенды, рассказы легендарного характера о людях, сатирические рассказы, бытовые повести, сказочно-фантастические повести (см. [3, с. 64-65]).
шие разбойников к духовному перерождению. На материале рассказа, мотивирующего раскаяние героев-разбойников в грехах, в новелле поднимается проблема христианского отношения к грешникам. Для удобства дальнейшего анализа обозначим основные моменты фабулы. Разбойники приходят в монастырь и просят еды, но наместник игумена с гневом прогоняет их. Игумен, узнав о поступке наместника, приказывает догнать разбойников, просить у них прощения и накормить их. Разбойники, растроганные отношением к ним монахов, возвращаются в монастырь, каются в грехах и принимают монашеский постриг. Таким образом, в рассказе приводятся два примера разного отношения к геро-ям-грешникам и описаны последствия этих взаимодействий героев: ярко негативное отношение к пер-сонажам-маргиналам наместника игумена вызывает гнев и раздражение героев, а «благоприятное» отношение игумена приводит персонажей-грешни-ков к покаянию и решению посвятить свою жизнь Богу. Решение поставленной в новелле проблемы подсказывается самим развитием сюжета: истинно христианское отношение к грешникам приводит их к духовному перерождению. Первая тематическая часть завершается сообщением о смерти двух разбойников. Во второй части новеллы в локальном сюжете о видении третьего разбойника раскрывается тема райского блаженства праведников. Здесь герой, следуя за ангелом, преодолевает несколько мучительных испытаний: падение в пропасть с высокой горы, переход по рву с острыми камнями, пребывание в адской печи, переход по мосту над «смрадной» рекой с чудовищами. Пройдя «мытарства», монах попадает в райский город, где встречает умершего к тому времени игумена, который показывает ему райскую жизнь. Видение героя завершается предсказанием игумена о его скорой смерти и обещанием святого забрать душу монаха в рай. В концовке герой, вернувшись к обычной жизни, рассказывает монастырской братии о своем видении и по предсказанию игумена умирает через семь дней.
Главные темы новеллы - покаяние грешников и райское блаженство - традиционно актуальны для старообрядцев, особенно ценивших произведения эсхатологической направленности. В частности, Мяндин часто обращался к средневековым сюжетам о покаянии грешников (см. его обработки повестей о владимирском священнике Тимофее, об убогом человеке, како его диавол произведе царем, о гордом царе Аггее, новеллы ВЗ о двух калугерах). Интересовала печорского книжника и тема рая. Так, в сборнике УЦ-72 новелла о разбойниках переписана рядом с другой новеллой ВЗ, посвященной теме райского блаженства праведников - «О славе небесной»8. Кроме того, существует мяндинский список «Хождения Агапия в рай»9.
8 Подробнее анализ мяндинских списков новеллы «Славы не-бесныя ведаяй двести лет мняше быти единъ час» см. [8].
9 Список читается в сборнике №46 (электронная копия) из Усть-Цилемского собрания рукописей научной библиотеки Сыктывкарского государственного университета (лл. 335-341).
Фабула новеллы в печорских списках в целом сохраняется. Однако эти списки не одинаковы и с разной степенью полноты отражают текст первого перевода. По сюжету и тексту наиболее близок к списку П список из сборника УЦ-144. Расхождения между списками П и УЦ-144 лежат в основном на уровне текста: так, в печорском списке пропущены или, наоборот, добавлены слова и словосочетания, не несущие значительной смысловой нагрузки, наблюдаются синонимические замены, используются иные орфографические, грамматические варианты слов, употребляются другие лексемы, встречаются перестановки слов и словосочетаний, изменены некоторые синтаксические конструкции. Список УЦ-144 мог послужить источником для списка Мяндина. Изучение рукописи УЦ-144 показало, что этот сборник был хорошо известен писцу: книга им отреставрирована, о чем свидетельствует характерный мяндинский почерк, которым дописаны строки текста на подклеенных листах рукописи.
Второй печорский список новеллы ВЗ, составленный Мяндиным, существенно отличается от списка первого перевода. Изменения в мяндинском списке затронули сюжет и идейно-тематическое содержание новеллы. Возможно, что автором этих изменений был не Мяндин, который мог заимствовать их из неизвестного нам списка-источника, однако характер проведенной редакционной работы сходен с творческой манерой печорца, описанной исследователями, и указывает на вмешательство в текст новеллы именно Мяндина.
В мяндинском варианте новеллы наблюдается активная редакторская работа по сокращению исходного текста. Заметна тенденция к сокращению целых сюжетных эпизодов, характерная для ряда других мяндинских переделок (например, для Повести о царевне Персике, Повести об Акире Премудром, Повести о царице и львице) [6, с. 850851]. Так, редактор исключает из экспозиционной части новеллы эпизод, рассказывающий об обстоятельствах появления в монастыре нового монаха, будущего наместника игумена, далее по сюжету прогнавшего просивших милостыню разбойников. В мяндинской версии сюжета вместо рассказа о встрече святого с «благородным» юношей, ставшим впоследствии образцовым монахом и наместником игумена, появляются новые детали, конкретизирующие повествование: указывается место действия, характеризуются игумен и братия монастыря (см.: «Монастырь нікий бі в Пелестині, в немъ же игуменъ разсуднаго жития живяше со множаишею братиею» (л. 58 об.)). Очевидно, история прихода в монастырь и духовного становления там будущего наместника игумена показалась Мян-дину лишней, отвлекающей читателя от основного сюжета о покаянии разбойников, и он опустил ее. Кроме того, представленный в экспозиции образ идеального монаха мог противоречить в сознании печорского книжника дальнейшему поведению наместника по отношению к разбойникам: наместник «свиріпо и гнівно» прогоняет просивших еду разбойников. Возможно, еще и по этой причине рас-
сказ о появлении в монастыре будущего наместника игумена был исключен Мяндиным из экспозиции новеллы.
Значительному сокращению в мяндинской версии новеллы подвергся локальный сюжет о посещении разбойником загробного мира. Во-первых, сокращается количество испытаний, которые проходит герой перед тем, как попасть в рай. Если в списке первого перевода разбойник переносит падение в пропасть с высокой горы, проходит «босы-ма ногама» по рву с острыми камнями, находится в «огненной» печи, куда героя заталкивают «дияволи», идет по «тесному» мосту над «смрадной» рекой с чудовищами, то в списке УЦ-72 герой-визионер подвергается только одному «мытарству» — переходу по мосту, три предыдущих испытания опускаются редактором. Во-вторых, в мяндинском списке существенно упрощен рассказ о посещении разбойником райского города. В УЦ-72 сохраняется смысл рассказа — знакомство героя с раем, но изменяется его художественное оформление. В списке П герой взлетает на чудесных крыльях вслед за ангелом к «предивному дому», где встречает сторожа, «придверника», который после беседы с монахом приводит игумена, узнавшего в «госте» бывшего разбойника и показавшего ему рай. В мяндин-ской версии трактовка эпизода о посещении рая изменяется: взлетев на новых чудесных крыльях, герой видит «градъ великий» и встречает знакомого ему по «мытарству» с мостом юношу-ангела, который и показывает герою рай. В связи с изменением в УЦ-72 образа «провожатого» по раю (вместо игумена — ангел) сюжет у Мяндина выглядит более проработанным: в списке П остается непонятным, куда исчез, скрывшись в небесном «жилище», сопровождавший героя по испытаниям ангел. Отметим, что в УЦ-72 переписчик не называет ангелом явившегося герою «світлообразного юношу»: читатель должен догадаться об этом в процессе развития сюжета. В этой особенности эпизода у Мяндина нам видится стремление редактора самим ходом повествования заинтересовать читателя, что также указывает на большую проработанность сюжета в списке УЦ-72 по сравнению со списком П, где не умалчивается о том, кем был проводник героя. Произведенная редактором замена (игумена — ангелом) повлекла за собой и сокращение мотивов, связанных с образом игумена, — описание встречи героя с «придверником», приведшим игумена, описаний одежд святого и пришедших с ним праведников; изменяется мотивировка выхода героя из состояния видения: если в списке П мотивом к «пробуждению» героя становится просьба игумена возвратиться к земной жизни на семь дней, то в списке УЦ-72 монах приходит в себя, испугавшись адских мук грешников, которые показал ему ангел. В результате сокращения Мяндиным мотива небесного «жилища», куда скрылся улетевший от героя ангел (в УЦ-72 ангел просто исчезает), здесь проясняется образ рая. В списке П рай сначала описывается как «предивный» «дом», в котором исчез ангел и который охраняется сторожем. Далее в сюжете упоми-
нается о городе, «стенами» и внутренним убранством которого восхищается монах, ожидая возвращения «придверника», обещавшего привести игумена. Таким образом, в списке П остается неясным: рай - это дом или город? В мяндинском списке за счет сокращения мотива «предивного дома» образ рая проясняется - это «великий град». В результате проведенных изменений в мяндинском списке эпизод, повествующий о посещении героем рая, упрощается, проясняется, выглядит более сюжетно проработанным. Следует отметить, что в связи с переделкой эпизода о посещении рая (замены игумена ангелом) изменяется концовка новеллы: исключаются мотивы предсказания монахом своей скорой смерти (по пророчеству игумена), болезни героя и появления игумена с праведниками для того, чтобы забрать душу умершего монаха в рай.
Сокращение отдельных эпизодов в мяндин-ском тексте упростило фабульную схему новеллы, способствовало «выпрямлению» ее композиции10, повлияло на сюжет рассказа в целом: динамика развития сюжетного действия заметно усилилась.
Следующий тип сокращений, наблюдаемых в списке УЦ-72, - устранение сюжетных мотивов, очевидно, обоснованное стремлением редактора освободить повествование от лишних, на его взгляд, подробностей. Так, например, Мяндин сокращает ряд мотивов, объединенных образом святого игумена, сохраняя только «связанные» мотивы, необходимые для дальнейшего развития действия: сообщение наместника игумену об изгнанных им разбойниках, требование игумена разыскать разбойников, принятие игуменом покаяния героев. Все остальные моменты сюжета, в которых тем или иным образом «участвует» святой, в списке УЦ-72 опущены. Так, например, редактор сократил упоминание о том, что во время ссоры наместника с разбойниками игумена не было в монастыре, он вернулся «в той же день» «с пути» «со братиею» и принес хлеба и вина. Исключены в мяндинском списке также следующие мотивы: молитва игумена о покаянии разбойников, его поучения, сообщение о смерти святого.
Убыстрению сюжетного действия и упрощению повествования способствует сокращение речей героев новеллы, что является характерным для редакторской манеры печорского книжника [6, с. 850]. Некоторые рассуждения персонажей пропускаются целиком, как, например, диалог ангела и разбойника, в котором ангел приказывает герою идти по «тесному» мосту, а тот отказывается, так как боится упасть в «жестокую» реку, кишащую змеями и «гадами». В другом случае редактор заменяет покаянную речь разбойников, обращенную к игумену монастыря, кратким авторским комментарием «и покаяшася игумену». В случае сохранения
10 Подобное стремление печорского редактора к «выпрямлению» композиции исходного текста неоднократно отмечалось исследователями мяндинских переработок (например, на материале повестей о царице и львице, о Басарге, о царевне Персике, см. [6, с. 856-857]).
речи героев редактор старается максимально конкретизировать ее, сокращая пространные риторические пассажи, как видно на примере речи игумена, произнесенной в ответ на сообщение наместника об изгнании просивших милостыню разбойников. Здесь Мяндин сокращает инвективную и поучительную часть монолога, сохраняя только конкретный приказ игумена найти разбойников, накормить их и помириться.
Наряду с сокращением источника книжник вносит ряд дополнений, затрагивающих разные уровни новеллы: сюжет, композицию, идейно-тематическое наполнение рассказа. С первых строк списка УЦ-72 проявляется свойственная ряду других мяндинских переделок конкретизирующая тенденция [6, с. 852]: сообщается место действия (в списке П место и время действия абстрактны). В мян-динском списке заметно стремление к мотивированности изложения, также характерное для творческой манеры печорского книжника [6, с. 852853]. Так, появление разбойников в монастыре с просьбой о еде объясняется их голодом, причем мотивировка действий персонажей выражена не только авторским комментарием, но и прямой речью героев.
Установка переписчика на прояснение повествования проявляется в «дописывании» некоторых сюжетных моментов, оставшихся «за кадром» в исходном тексте. Так, например, в списке П отсутствует мотив примирения наместника с разбойниками: за речью игумена, требующего разыскать разбойников, следует упоминание о его молитве за героев, далее сразу приводится обсуждение разбойниками появления наместника, принесшего им еду. В мяндинском списке этот эпизод проясняется: появляется сообщение о том, что наместник находит разбойников, просит у них прощения и предлагает им еду.
В списке УЦ-72 наблюдается еще один прием, присущий творческой манере печорского автора - расширение концовки новеллы [6, с. 854]. Если в списке П повествование завершается сообщением об упокоении души монаха-визионера после смерти в раю, то в списке Мяндина сообщение о благочестивой кончине бывшего разбойника дополнено указанием на загробную участь двух других раскаявшихся разбойников, которые, по версии Мяндина, «угодиша Богу и преидоша в райская села». Очевидно, целью расширения финала новеллы в УЦ-72 являлось стремление редактора довести сюжет о покаянии грешников до логического конца.
С помощью дополнений Мяндин расширяет тематику новеллы. Так, в свою версию рассказа о покаянии разбойников он вводит одну из любимых тем - тему труда11. Рассмотрим, с помощью каких
11 Интерес Мяндина к теме труда был отмечен еще В.И. Малышевым, открывшим изучение творчества печорского книжника (см. [9]). В некоторых других переработках Мянди-на, так же, как в новелле о разбойниках, появляются новые мотивы, связанные с темой труда (например, дополнение Мяндиным эпизода работы царя Аггея у крестьянина) (см. [10]).
приемов автор «внедряет» новую тему. Во-первых, в списке УЦ-72 появляются авторские указания на конкретную физическую работу, которую выполняют герои; в списке П подобные мотивы отсутствуют. Первое дополнение такого рода появляется в экспозиционной части повествования - это упоминание о том, что в момент появления разбойников монахи заготавливают в лесу дрова, см.: «Братия же в той день дрова с^чаху в л^с^» (л. 58 об.). Далее в эпизоде, описывающем покаяние разбойников, редактор вновь актуализирует тему труда: в его версии разбойники остаются жить в монастыре и «работати Богу», а не становятся монахами, как в списке П12. Следующее авторское дополнение, указывающее на совершение персонажами какой-либо физической работы, появляется в эпизоде, описывающем жизнь в монастыре одного из разбойников. В списке Мяндина сообщается, что разбойник был принят игуменом «служити в поварни». В списке П этот персонаж изображен по-другому: это монах-аскет, совершающий подвиги воздержания. В списке УЦ-72 описание аскетических подвигов героя сокращено: вместо аскета-подвижника у Мяндина представлен скромный служитель монастырской «поварни». Печорский редактор, заменяя аскетические подвиги трудом на кухне, сюжетно приравнивает эти виды служения Богу: мяндинский герой, как и монах-аскет в списке П, также удостаивается видения о рае. Тем самым редактор показывает важное место труда в деле спасения человеческой души: именно труд, физическая работа, по мнению крестьянского книжника, помогут грешнику вернуться к нормальному образу жизни, искупить совершенные грехи и стяжать духовное спасение. С другой стороны, введение нового мотива - работа в «поварне» - могло также демонстрировать знание печорским книжником монастырского уклада: известно, что работа в «поварне» была физическим и нравственным испытанием, которому часто подвергали именно новопостриженных монахов [12].
Во-вторых, мотивы работы, труда появляются в речах персонажей. Так, в некоторые монологи героев - в обличительную речь наместника, обращенную к разбойникам, и покаянную речь одного из разбойников - редактор вносит тему труда, которая выражается в антитезе работающих «Богу» монахов и «губителей злих» - разбойников. Рассмотрим более подробно данные примеры. В списке П первая речь - инвектива наместника - строится на про-
12 Интересно, что в схожих сюжетах о покаянии разбойников из Киево-Печерского патерика эти персонажи после раскаяния в грехах также остаются работать в монастыре, а не принимают сразу монашеский постриг: например, в рассказе о святом Григории Чудотворце воры, пытавшиеся украсть у блаженного книги, после покаяния «стали работать на братию»; воры, укравшие из сада овощи и фрукты, после покаяния остались жить в монастыре, «занимаясь огородом»; воры, пытавшиеся обманом получить милостыню, после покаяния были «осуждены» Григорием на «работу Печерскому монастырю» (см. [11]). Таким образом, подобная трактовка сюжета новеллы ВЗ у Мяндина указывает на то, что печорскому книжнику была известна патериковая традиция.
тивопоставлении оппонентов по характеру их отношения к Богу: монахи - «рабы Божии», разбойники - «злодеи и мучители безбожнии». В списке УЦ-72 обе стороны противопоставляются не по их отношению к Богу, а по их отношению к труду. В результате этой замены монахи у Мяндина предстают как созидатели, «работники», а разбойники как разрушители, «губители злии». Изменение смысла этого противопоставления героев сопровождается у Мяндина добавлением новых характеристик, также связанных с темой труда, например, монахи характеризуются как постники - труженики в духовном плане. Во втором примере - покаянной речи одного из разбойников - наблюдается тот же самый прием: изменяется основа антитезы, структурирующей высказывание, - вместо отношения героев к Богу - их отношение к труду. Таким образом, с помощью различных приемов - прямого авторского комментария и введения мотивов труда в речи персонажей - редактор обогащает идейно-тематическое содержание средневековой новеллы новой темой. Темы покаяния и труда оказались тесно связаны в сознании крестьянского книжника: труд является одним из плодов покаяния, он дает возможность героям новеллы вернуться к нормальному образу жизни, искупить совершенные грехи и достигнуть рая.
Дополняя список П, Мяндин усиливает эсхатологическую направленность новеллы, что может объясняться старообрядческой идеологией печорского редактора. Так, в мяндинском списке наряду с описанием рая появляется мотив посещения геро-ем-визионером ада, отсутствующий в списке П. Интересно, что похожую вставку Мяндин делает и в другой своей переработке на тему рая - «Хождении Агапия в рай». В мяндинском списке «Хождения» в эпизоде, когда Господь рассказывает Агапию, как добраться до рая, появляется новый элемент, отсутствующий в других списках «Хождения», - описание ада.
Отметим еще одно интересное дополнение, наблюдаемое в списке УЦ-72: устный рассказ монаха о видении здесь сопровождается письменной фиксацией произошедших с героем событий - редактор вводит мотив записи видения в монастырский летописец. Вероятно, по мысли книжника, упоминание о документальной закрепленности видения повышало в глазах читателя достоверность рассказанной истории. Источником введенного мотива могло стать упомянутое выше «Хождение Ага-пия в рай»: Агапий тоже записывает свое путешествие в рай и передает рукопись в Иерусалим, патриарху, чтобы тот раздал ее верующим людям в назидание.
Подведем итоги наших наблюдений. Из двух сохранившихся печорских списков новеллы ВЗ о разбойниках к тексту первого перевода ближе оказался список из сборника УЦ-144. Различия списка П и печорского списка УЦ-144 носят текстуальный характер и не влияют на идейно-тематическую концепцию новеллы. Второй печорский список УЦ-72, составленный Мяндиным, несет следы активного вмешательства в текст возможного источника -
списка УЦ-144. В мяндинской версии повествование становится значительно короче, сюжет - динамичнее в своем развитии, в некоторых случаях он выглядит более проработанным по сравнению с сюжетом в списке П. Идейно-тематическое наполнение новеллы расширяется - вводится тема труда, усиливается эсхатологическая направленность повествования. Изложение становится более ясным и мотивированным. Характер внесенных изменений соответствует редакторской манере печорского книжника, описанной предшествующими исследователями мяндинских переработок, поэтому новеллу о разбойниках можно причислить к кругу произведений, привлекших внимание известного печорского книжника и переработанных им.
Работа выполнена в рамках Гос.задания Министерства образования и науки РФ, НИР «Духовная культура европейского Севера: системное описание и исследование источников по традициями Печоры», рег. №6.2281.2011.
Литература
1. Владимиров П.В. «Великое Зерцало» (Из истории русской переводной литературы XVII в.). М.: Издательство Московского общества истории и древностей российских, 1884. С. УШ-1Х.
2. Малышев В.И. Усть-Цилемские рукописные
сборники XVI-XX вв. Сыктывкар: Коми
книжное издательство, 1960. 213 с.
3. Державина ОА. «Великое Зерцало» и его судьба на русской почве. М.: Наука, 1965. 439 с.
4. Карманова НА. Печорские списки новелл «Великого Зерцала» // Древнерусское духовное наследие в Сибири: научное изучение памятников традиционной русской книжности на востоке России / Сост. и отв. ред. Е.И. Дер-гачева-Скоп и В.Н. Алексеев. Новосибирск, 2008. Т. 1. С. 327-346.
5. Малышев В.И. Усть-цилемский книгописец и писатель XIX века И.С. Мяндин // Древнерусская книжность: по материалам Пушкинского Дома. Л., 1985. С. 323-337.
6. Волкова Т.Ф. Иван Степанович Мяндин -редактор древнерусских повестей (Некоторые итоги изучения литературного наследия печорского книжника) // ТОДРЛ. СПб., 2006. Т. 57. С. 839-890.
7. Карманова Н.А. Печорский крестьянин-старообрядец И.С. Мяндин - переписчик и редактор новелл «Великого Зерцала» // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2006. Вып. 11. С. 90-110.
8. Карманова Н.А. Новелла «Великого Зерцала» «О славе небесней» в обработке печорского крестьянина-старообрядца И.С. Мяндина // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2005. Т. 2. С. 190-200.
9. Малышев В.И. Усть-Цилемская обработка «Повести о царевне Персике» // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961. С. 330.
10. Ромодановская Е.К. Повести о гордом царе в рукописной традиции XVII-XIX вв. Новосибирск: Наука, 1985. С. 219-220.
11. Киево-Печерский патерик//БЛДР. Т.4. XII век. СПб., 1997. С. 296-489.
12. Водолазкин Е.Г. Монастырский быт в агиографическом изображении («поварня» древнерусских житий) // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 48. С. 230.
Статья поступила в редакцию 12.03.2012.
