CC BY
94
ПРАВО И СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
УДК 34.01
А.С. Скударнов
УСМОТРЕНИЕ В ПРОЦЕССЕ ОРГАНИЗАЦИИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВ И СВОБОД ГРАЖДАН СО СТОРОНЫ ОРГАНОВ ПУБЛИЧНОЙ ВЛАСТИ (ЧЕЛОВЕКОЦЕНТРИСТСКИЙ ПОДХОД)
В статье сделана попытка сформулировать понятие правоприменительного усмотрения с позиций человекоцентристского подхода к правопониманию и выделить его основные признаки.
Ключевые слова: усмотрение, усмотрение в праве, естественно-позитивное право, человекоцентристский подход к правопониманию.
THE DISCRETION IN THE COURSE OF THE ORGANIZATION REALIZATION OF THE RIGHTS AND FREEDOM OF CITIZENS WITH THE PARTIES OF BODIES OF THE PUBLIC POWER (THE CHELOVEKOTSENTRISTSKY
APPROACH)
The article attempts to formulate a concept of discretion to public authorities in the process of law enforcement from the positions of the human-centric approach to law understanding and to single out its basic signs.
Key words: discretion, discretion in law, natural-positive law, human-centric approach to law understanding.
Для права как позитивного явления характерны такие признаки, как системность, нормативность, формальная определенность и т.д., посредством которых обеспечивается своевременное и эффективное регулирование общественных отношений. При этом законодательное закрепление юридических норм не является самоцелью. Издавая тот или иной закон, нормотворческий орган всегда рассчитывает на его практическое претворение во всех сферах общественной жизни. Для достижения цели законодателя во многих случаях достаточно прямого воздействия норм права на общественные отношения, чтобы упорядочить их.
Прямое воздействие норм права на общественные отношения рассчитано на самостоятельную, без какого-либо вмешательства государства, организацию осуществления юридических предписаний теми, кому последние адресованы. Следовательно, успешная реализация правил поведения зависит от того, насколько качественно будет проведена такая деятельность субъектами. Государство не может доверить организацию осуществления всех юридических норм их адресатам, особенно регулирующих наиболее значимые общественные отношения. Поэтому для достижения целей законодательства, в случаях, непосредственно связанных с правами и свободами гражданина, законодатель предусматривает более сложный порядок урегулирования правоотношений. Оно состоит в том, что для продолжения «работы», начатой нормой права, в механизм правового регулирования включается еще один его элемент - индивидуальный акт правоприменительного органа.
Организация осуществления норм права в правоотношениях со стороны государственных органов прежде всего проявляется в определении, а затем властном подтверждении наличия или отсутствия субъективных прав и юридических обязанностей, момента их возникновения, изменения и прекращения, их конкретного объема и т.д.
Субъективные права и юридические обязанности граждан, как правило, возникают не из актов государственных органов, применяющих право, а непосредственно из закона. Это касается, например, права на защиту прав и свобод (статьи 45 и 46 Конституции РФ). Иное дело, граждане не смогут воспользоваться этими правами без соответствующей организации осуществления норм, предусматривающих данные права органами государства.
В частности, прежде чем субъект реализует свое право на судебную защиту в гражданском судопроизводстве, суд обязан проверить, все ли необходимые документы приложены к исковому заявлению (ст. 132
A.S. Skudarnov
ГПК РФ), проанализировать содержащиеся в них факты, соотнести их с соответствующими статьями Кодекса (ст. 134-136 ГПК РФ) и только после этого, опираясь на нормативный акт и учитывая особенность сложившейся ситуации, вынести решение. Таким образом, право на судебную защиту возникает непосредственно из закона, а организует его осуществление правоприменительный орган. Причем в основе такой деятельности лежит именно усмотрение - анализ фактов и доказательств строится на правосознании и профессионализме конкретного судьи.
Вопрос об усмотрении в процессе организации осуществления прав и свобод граждан со стороны органов государственной власти является достаточно сложным и дискуссионным, ему дается неоднозначная оценка в современной юридической науке.
Представляется, что исследование указанного феномена правильнее начинать с выяснения вопроса о правопонимании, в рамках которого он и будет рассматриваться далее.
В отечественной правовой мысли длительное время преобладал государствоцентристский подход к пониманию права. Упор в нем был сделан на нормативную школу права, причем в её наиболее жестком варианте. Право при такой интерпретации берется как данное, как свод норм должного, внешняя по отношению к индивиду система правил, призванных руководить поведением.
На базе данного представления о праве отечественными и зарубежными исследователями были разработаны два весьма отличающихся друг от друга по своему логическому объему и содержанию, но весьма близко примыкающие друг к другу по своей сути понятия права «узконормативное» и «широкое» понимание права [1].
Узконормативный подход к определению понятия права сводился к выработке представления о праве как о системе норм, установленных или санкционированных государством, выражающих волю государства и обеспеченных государством. Источником отмеченного представления о праве были идеи юридического позитивизма как научного мировоззрения и метода познания правовой действительности, существующие и поныне.
Для целей настоящей работы необходимо остановиться на тех признаках позитивного права, которые необходимы для рассмотрения возможности усмотрения в деятельности органов государственной власти при данном правопонимании.
Во-первых, императивный (в широком смысле слова) характер позитивного права. Одним из исходным постулатов позитивного права в разных вариациях (демократических, авторитарных, либеральных, тоталитарных) был и остается, зачастую в полузавуалированном, «цивилизованном» виде тезис Дж. Остина о праве как о «команде суверена» в лице государства, монарха или «иного суверенного института, выступающего в виде высшей политической инстанции (as supreme political superiors)» [2]. Эти правила - команды -воспринимаются различным государственными органами и прежде всего судами как официальные стандарты, некие образцы, в соответствии с которыми ими должно осуществляться правосудие и «в рамках которых должно строиться всё их поведение» [3].
Во-вторых формально-юридический характер позитивного права. Свое конкретное выражение он находит в самых различных формах [4]. Однако главным при этом остается то, что приоритет в позитивном праве отдается не социальной стороне в виде сущности, содержания и социального назначения, а его формально-юридической стороне. Правоприменителя, следующего по стопам законодателя, во Франции, Италии, России или любой иной стране, где в неизменном или модернизированном виде сохраняются традиции позитивного права, меньше всего интересуют социальные, содержательные аспекты права. Они в полной мере заменяются и вытесняются в сознании и действиях правоприменителя формально-юридическими, а зачастую технико-юридическими аспектами.
При таком понимании права, возможность органа государственной власти действовать по своему усмотрению, самостоятельно выбирая определенный вариант поведения, сводится к нулю. Это обусловлено тем, что законность, сводится к строгому и неуклонному осуществлению всеми субъектами законов и подзаконных нормативных актов. Требование сторогости означает не допустимость никаких отклонений от предписаний нормативных актов, а неуклонность - устанавливает постоянство и неизменность данной линии поведения.
Так, Ш.-Л. Монтескье отмечал сложности, возникающие в процессе правоприменения, и настаивал на режиме строжайшей законности. «Судьи народа... - не более как уста, произносящие слова закона, безжизненные существа, которые не могут ни умерить силу закона, ни смягчить его суровость... Природа республиканского правления требует, чтобы судья не отступал от буквы закона». Важнейшим аргументом, приводимым Ш.-Л. Монтескье в пользу принципа законности и против применения закона по усмотрению является единообразие в защите граждан. Суд сегодня «должен действовать также как он действовало вчера, и чтобы собственность и жизнь
граждан были столь же прочно обеспечены, как и само государственное устройство. В приговорах должна царить неизменность, так чтобы они всегда были лишь точным применением текста закона, - подчеркивал философ [5].
Перестройка в СССР, а затем либерализация социально-экономической, политической жизни в России коренным образом меняют содержание и направления правовой мысли. Становятся востребованными учения о правовом государстве, гражданском обществе, правах человека. Поиск новых подходов в изучении права, позволяющих соединить воедино все достоинства известных правовых теорий, стал особо актуален.
Методологической основой для возникновения и развития нового правопонимания стали философские, теоретико-правовые идеи, положения о свободе личности, естественных правах и свободах человека и гражданина, о гражданском обществе, в центре которого самостоятельная, инициативная, творческая личность, выдвинутые и развитые как западными зарубежными мыслителями, так и отечественными дореволюционными и советскими. И хотя сегодня достаточно проблемных моментов, противоположных мнений на сей счёт, можно утверждать, что современное понимание усмотрения возможно только в человеческом измерении.
С позиций человекоцентристского правопонимания, сущность права обусловлена природой человека, его потребностью к свободе, самоопределению. Свобода, в свою очередь, выражается в правах и свободах. Поэтому основное, глубинное в праве - права и свободы человека. Право без прав личности также невозможно, как права без и вне права. Это позволяет говорить о праве как свойстве личности; выделять правовую сторону личности, содержание которой составляют права и свободы.
Поставив во главу угла человека и гражданина, право с позиций человекоцентристского подхода к праву не столько предписывает, повелевает и принуждает, сколько содержит права, возможности для самостоятельного, инициативного, творческого поведения. Отсюда не случайно, что квинтэссенция естественнопозитивного права, как было отмечено выше, выражается в формуле: «Можно делать всё, что правом, законом не запрещено» [6].
В настоящие время все больше и больше юристов склоняются к существованию усмотрения в процессе организации осуществления прав и свобод граждан со стороны правоприменительных органов, появляются научные исследования проблемы усмотрения, затрагивающие сферу правоприменительной деятельности.
В юридической литературе встречаются разные определения понятия усмотрения в деятельности органов государственной власти.
По мнению П.И. Люблинского, такой вид усмотрения можно определить «как некоторую свободу деятельности публичного органа от законодательной регулировки» либо «как право свободно-целесообразной оценки в применении, по указанным в законе основаниям, предоставленных данному органу правомочий» [7].
К. Дэвис отмечает: «Должностное лицо государства обладает усмотрением в том случае, когда пределы осуществления власти предоставляют ему свободу выбора поведения, исходя из возможных вариантов действий и бездействия» [8].
В.В. Лазарев считает, что «усмотрение предполагает решение дела, исходя из оснований, коренящихся в самом субъекте применения права», что «оно опирается на внутренние источники (а не внешние -типа нормативного акта) формирования воли относительно окончательного решения вопроса» [9].
А.П. Коренев под усмотрением подразумевает «определенную рамками законодательства известную степень свободы органа в правовом разрешении индивидуального конкретного дела, предоставляемую в целях принятия оптимального решения по делу» [10]. Такой же точки зрения придерживается и Ю.П. Соловей: «Усмотрение призвано способствовать принятию оптимального решения, т.е. максимально полно обеспечивающего достижение установленных правом целей» [11].
Ю.С. Адушкин под правоприменительным усмотрением понимает «установленную правом возможность соответствующего органа или должностного лица избирать при решении дисциплинарного дела наиболее целесообразный, на его взгляд, вариант поведения, как определенный альтернативно юридическими нормами, так и вообще ими нерегламентированный» [12].
О.А. Папкова под усмотрением подразумевает урегулированный правовыми нормами, осуществляемый в процессуальной форме специфический вид правоприменительной деятельности, сущность которого заключается в предоставлении в соответствующих случаях полномочия самостоятельно разрешать спорный правовой вопрос на основе норм права, исходя из целей, преследуемых законодателем, принципов права и других общих положений закона, конкретных обстоятельств дела, а также начал разумности, добросовестности, справедливости и основ морали [13].
Анализ приведенных определений показывает, что, по мнению большинства авторов, деятельность органов государственной власти по усмотрению носит целенаправленный характер, содержится преимущественно в правовых нормах и осуществляется в строго ограниченных законом рамках.
Однако относительно правовой природы данного явления мнения расходятся. Одни авторы понимают усмотрение как определенную степень свободы в действиях правоприменителя, другие как полномочие, данное ему для решения определенного вопроса.
С позиций человекоцентристского правопонимания представляется возможным выделить следующие характерные черты данного вида усмотрения.
1. Осуществляется всеми правоприменительными органами государственной власти. Среди всех субъектов, на которых лежит обязанность юридически гарантировать права и свободы личности, ключевая роль принадлежит государству. Обеспечивать реализацию прав и свобод человека и гражданина обязаны все органы и должностные лица публичной власти.
2. Имеет целенаправленный характер. Как следует из ст. 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью; признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Управленческую (правоприменительную) деятельность государственных, местных органов власти, затрагивающую права, свободы человека и гражданина, необходимо строить из следующего правила: «Любому праву гражданина должна соответствовать обязанность соответствующего органа или должностного лица» [14].
Содержание данных положений Конституции РФ предопределяет смысл и содержание всей правоприменительной деятельности и усмотрения в такой деятельности - защита прав, свобод и законных интересов личности, предоставление возможностей и создание благоприятных условий для осуществления прав и свобод.
По замечанию Л.Д. Воеводина, «конституционные права и свободы эффективно могут быть гарантированы лишь устойчивой, стабильной практикой работы государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц, а также общественных объединений, которая в целом обеспечивает гражданам пользование правами и свободами, предотвращает их от возможных нарушений» [15].
На наш взгляд, несмотря на очевидную значимость устойчивой и стабильной организующей деятельности органов публичной власти, умалять и ограничивать роль усмотрения в вопросе обеспечения реализации прав и свобод граждан не следует. К сожалению, зачастую устойчивая и стабильная правоприменительная практика сводится к формально-юридической стороне дела, формируя мнение, что «стоящие на страже законности органы власти, должностные лица вовсе не должны вникать во все особенности процессов, происходящих в обществе. Ведь их основная задача - действовать самим строго и неукоснительно в рамках установленных правил и обеспечивать законопослушание со стороны граждан. В данной атмосфере нетрудно превратиться в бездушных формалистов, буквоедов, безучастно относящихся к нуждам людей» [16].
В подтверждение данного положения можно привести следующую ситуацию.
К Уполномоченному по правам человека РФ обратилась Демидкина Г.М. с жалобой о нарушении прав своего мужа Демидкина И.Г. от злоупотреблений властью. В 1981 году Демидкин И.Г. был осужден к трем годам лишения свободы за хищение социалистической собственности в крупных размерах, превышение служебных полномочий и должностной подлог. В 1990 году обвинительный приговор по делу Демидкина И.Г. был отменен, уголовное дело направлено на дополнительное расследование и в 1992 году прекращено в связи с отсутствием в действиях Демидкина И.Г. состава преступления. Однако в ходе производства дополнительного расследования Демидкин И.Г. умер.
Вдова Демидкина И.Г. обратилась в прокуратуру с требованием о возмещении имущественного вреда, причиненного незаконным привлечением ее мужа к уголовной ответственности. Заместитель Прокурора Воронежской области принял Постановление, согласно которому Демидкиной Г.М. надлежит за счет казны Российской Федерации возместить утраченный заработок ее мужа за время отбывания наказания и расходы по оплате юридической помощи, а также возвратить те средства, которые Демидкин И.Г. вынужден был выплатить в счет возмещения ущерба, якобы причиненного им государству.
Однако Министерство финансов РФ отказало в выделении Демидкиной Г.М. денежных средств на том основании, что взыскание из бюджетной системы РФ допускается только на сновании судебных актов.
Как указал Конституционный суд РФ, «отсутствие законодательного механизма не может приостанавливать реализацию конституционного права граждан на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, гарантированного Конституцией Российской Федерации, в том числе на стадии досудебного производства по уголовному делу. Пробел в законодательном регулировании, сохраняющийся в результате бездействия законодательных органов государственной власти в течение длительного времени, достаточного для его устранения, не может служить непреодолимым препятствием для реализации вытекающих из Конституции Российской Федерации прав и законных интересов граждан» [17].
На наш взгляд, одним из механизмов устранения такого рода препятствий является институт усмотрения, применяемый в целях защиты прав и законных интересов граждан и создающий необходимые условия для их реализации.
3. Осуществляется посредством системы дозволительных нормативно-регулятивных средств. В современной юридической науке сложился целый комплекс нормативно-регулятивных средств, закрепленных объективным правом - дозволений, мягко, без давления направляющих свободный выбор и активное поведение личности. Именно такие дозволения являются источником усмотрения для субъектов права.
Структуру нормативно-регулятивных средств дозволений составляют подсистемы нормативных обобщений и управомочивающих норм.
К нормативным обобщениям относятся цели, задачи, принципы права, правовые дефиниции, юридические фикции и т.п. Заложенные в них возможности дают наиболее широкий простор для усмотрения органов государственной власти, проявлению инициативы, творчества, ибо законодательная регламентация поведения крайне скупа и сводится в основном лишь к обобщающим, сжатым формулировкам.
Управомочивающие нормы отличаются большей степенью конкретности изложения содержания прав и свобод. Но это не исключает, а предполагает самоопределение, саморегуляцию. К нормам-дозволениям следует отнести альтернативные, ситуационные.
На системе дозволительных нормативно-регулятивных средств основан общедозволительный тип правового регулирования, открывающий простор для свободы выбора и активной деятельности, способствующий (или хотя бы не препятствующий) проявлениям инициативности, самостоятельности в решении тех или иных задач.
В литературе отмечается, что принцип дозволено все, кроме того, что прямо запрещено не подходит для регулирования деятельности в сфере правоприменения, где должен применяться разрешительный порядок и определение исключительной компетенции администрации. Исчерпывающий перечень ее прав и обязанностей, «можно только то, что прямо разрешено законом» - вот принцип, создающий строго законную основу для усмотрения органов публичной власти [18-19].
На наш взгляд, предоставление свободы для органов государственной власти может являться одним из средств достижения главной цели права, гарантией недопустимости принятия неправовых решений, способом укрепления законности и правопорядка. Как показывает правоприменительная практика, в некоторых ситуациях разрешительный тип правового регулирования сковывает действия органов государственной власти, не позволяет использовать усмотрение даже в случаях, когда применение той или иной нормы приведет к абсурдному решению.
В подтверждение данного вывода можно привести следующую ситуацию, также ставшей предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ [20].
Согласно ч. 2 ст. 20 УПК РФ уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ст. 115, 116, ч. 1 ст. 129 и ст. 130 УК РФ, считаются делами частного обвинения, возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего, его законного представителя и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым.
В Октябрьский районный суд г. Мурманска обратился гражданин И.А. Илькевич с заявлением о привлечении к уголовной ответственности неизвестного лица, причинившего легкий вред его здоровью. Как следует из материалов дела, в связи с тем, что потерпевший не смог сообщить данные о лице, совершившем преступление, судья направил его заявление в прокуратуру Октябрьского округа г. Мурманска для решения вопроса о возбуждении уголовного дела и для установления этого лица, однако заместитель прокурора Октябрьского округа г. Мурманска возвратил материалы обратно в суд. При этом он сослался на то, что прокурор вправе возбудить уголовное дело частного обвинения только в том случае, когда потерпевший не может защищать свои права и законные интересы в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам (ч. 4 ст. 20 и ч. 3 ст. 318 УПК РФ). И.А. Илькевич же является совершеннолетним, трудоспособным, имеет место работы и материальный достаток, а значит не лишен такой возможности; кроме того, в силу ч. 2 ст. 319 УПК РФ судья, рассматривая заявление по делу частного обвинения, вправе по ходатайству сторон сам оказать содействие в собирании таких доказательств, которые не могут быть получены ими самостоятельно.
Возникшая правовая проблема оказалась разрешена только после того как Конституционный суд РФ признал положения ч.ч. 2, 4 ст. 20, ч. 6 ст. 144, п. 3 ч. 1 ст. 145, ч. 3 ст. 318 УПК РФ не соответствующими Конституции РФ в той их части, в какой они не обязывают прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принять по заявлению лица, пострадавшего в результате преступления, предусмотренного ст. 115
или ст. 116 УК РФ, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности в закрепленном уголовно-процессуальным законом порядке.
Думается, что применение в данной ситуации общедозволительного типа правового регулирования дало бы органам государственной власти больше возможностей для применения усмотрения в целях создания необходимых условий для защиты права потерпевшего на получение судебной защиты.
4. Носит интеллектуально-волевой характер. При анализе института усмотрения в праве необходимо обращать внимание на то, что он относится главным образом к субъективной (психологической) стороне правомерного поведения. Усмотрение включает в себя интеллектуальные и волевые аспекты. Интеллектуальная сторона усмотрения характеризуется тем, что субъект, исходя из анализа правила поведения и конкретных жизненных обстоятельств, осознает предоставленную правом возможность выбора неких вариантов поведения для достижения цели, а также предвидит возможные последствия, которые могут наступить. Волевая сторона выражается в желании поступить в соответствии с принятым решением и готовностью приложить для этого необходимые усилия.
Данный вид усмотрения выражает активно проявляющийся человеческий фактор. Непосредственными носителями правоприменительного усмотрения являются руководители, должностные лица и представители государственных органов. Даже государственные служащие при малом объеме их функций могут своими оправданными или ошибочными мнениями и действиями создавать феномен правоприменительного усмотрения.
Усмотрение в деятельности по организации осуществления прав и свобод граждан со стороны органов государственной власти есть активное проявление субъективного фактора в процессе правоприменения. Поэтому очень важен высокий профессиональный уровень; познавательность и верный анализ ситуации требуют знания права его носителями. Оценка целесообразности для применения усмотрения означает прежде всего понимание государственных и общественных интересов, для достижения которых действует государственный орган.
По-мнению А.Б. Ярославского, «негативные стороны усмотрения в деятельности следователя проявляются ввиду: 1) искаженного характера оценочной деятельности следователя; 2) пренебрежения следователя соблюдением процессуальной формы при проведении расследования; 3) способности следователя принимать решения по делу (промежуточные или окончательные) вопреки закону и служебному долгу, под воздействием местных влияний или заинтересованных лиц» [21]. Сказанное безусловно является результатом низкой профессиональной подготовки правоприменителя, низкой правовой культуры, что ведет к произволу со стороны должностных лиц и стремлениям к ограничению или исключению усмотрения из деятельности правоприменителя.
Обобщая вышесказанное, данный вид усмотрения можно определить как осуществляемую посредством дозволительных нормативно-регулятивных средств творческую, разумную, волевую, законную, профессиональную деятельность правоприменительных органов, направленную на организацию наиболее полного и эффективного осуществления прав и свобод личности.
Литература
1. КеримовД.А. Философские основания политико-правовых исследований. - М., 1986.
2. Austin J. The Province of Jurisprudence Determined. - L., 1832.
3. Dias R. Jurisprudence. - L., 1995. - P. 47.
4. Friedmann W. Legal Theory. - N. Y., 1967.
5. Монтескье Ш.-Л. О духе законов. - М., 1955.
6. Шафиров В.М. Естественно-позитивное права: Введение в теорию: моногр. - Красноярск:
Изд-во КрасГУ, 2004.
7. Люблинский П.И. Основания судейского усмотрения в уголовных делах. - СПб., 1904.
8. Davis K. Discretionary Justice. - N.Y., 1969.
9. Лазарев В.В. Применение советского права. - Казань, 1972.
10. Коренев А.П. Нормы административного права и их применение. - М., 1978.
11. Соловей Ю.П. Усмотрение в административной деятельности советской милиции: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1982.
12. Адушкин Ю.С. О принципах процессуальной экономии и административного усмотрения в дисциплинарном производстве // Правопорядок и правовой статус личности в развитом социалистическом обществе в свете Конституции СССР 1977 года. - Саратов, 1980.
13. Папкова О.А. Понятие судейского усмотрения // Журнал российского права. - 1997. - № 12. - С. 107.
14. Шафиров В.М. Обеспечение права: человекоцентристский подход: моногр. - Красноярск, 2005.
15. ВоеводинЛ.Д. Конституционный статус личности в России: учеб. пособие. - М.: Изд-во МГУ, 1997.
16. Шафиров В.М. Законность и современное правопонимание // Правовые проблемы укрепления рос-
сийской государственности: сб. ст. - Томск: Изд-во ТГУ, 2010. - С. 6.
17. Постановление Конституционного Суда РФ от 02.03.2010 № 5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 242.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» // СПС Консультант Плюс: судебная практика.
18. Алексеев С.С. Право и перестройка. Вопросы, раздумья, прогнозы. - М.: Юрид. лит., 1987.
19. Матузов Н.И. Еще раз о принципе "не запрещенное законом дозволено" // Правоведение. - 1999. - № 3.
20. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2005 № 7-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и четвертой статьи 20, части шестой статьи 144, пункта 3 части первой статьи 145, части третьей статьи 318, частей первой и второй статьи 319 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами законодательного собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска» // СПС КонсультантПлюс: судебная практика.
21. Марфицин П.Г. Усмотрение следователя (уголовно-процессуальный аспект). - Омск, 2002.
