CC BY
25
9. Штаге Д. Становление единства уголовного законодательства после воссоединения Германии // Lex Russica. 2012. Т. LXXI. № 2. С. 410-415.
10. Белобрагина Н.А. Правовой статус эмбриона // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2013. Вып. 1. Ч. II. С. 34-38.
Егорова Татьяна Игоревна, канд. юрид. наук, ст. преподаватель кафедры, madmti62@yandex.ru, Россия, Рязань, Академия ФСИНРоссии
EUROPEAN INTERNATIONAL AND GERMAN NATIONAL APPROACHES THE CRIMINAL
LA WPRO VISION OF FERTILITY
T.I. Egorova
On the basis of international experience of the World Health Organization and the European Court of Human Rights, the background of a special legal approach to abortion is analyzed. The bases of the considered medical manipulation from the point of view of the interests of the pregnant woman and the unborn child are investigated. The criminal law of Germany, possessing sufficiently indicative means of the criminal law provision for the birth rate, is investigated.
Key words: fertility, abortion, unborn life, abortion, criminal liability
Egorova Tatyana Igorevna, Cand. legal Sciences, Art. Lecturer, madmti62@yandex.ru, Russia, Ryazan, Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia
УДК 343.1
УСМОТРЕНИЕ КАК ПРЕДПОСЫЛКА ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ДОЛЖНОСТНЫМИ ЛИЦАМИ ПРАВОМ В УГОЛОВНОМ
СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
О.В. Желева
Рассматриваются проблемы реализации дискреционных полномочий должностными лицами. Автором указывается на возможность совершения злоупотребления дискрецией властными субъектами ввиду правовой неопределённости и наличия пробелов в законодательстве. Предлагается ряд гарантий, соблюдение которых позволит определить границы усмотрения и обеспечить права и законные интересы участников уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, должностные лица, злоупотребление правом, злоупотребление дискреционными полномочиями, границы усмотрения.
Экономические, политические и социальные преобразования в российском государстве обусловили закрепление в Конституции РФ положения о том, что права и свободы человека и гражданина являются высшей
117
ценностью, а их охрана и защита - одной из приоритетных задач государства. В процессе реализации данного правового предписания характер взаимодействия между государством и личностью, соотношение их интересов в различных правоотношениях, в том числе в сфере уголовного судопроизводства, изменился. Формирование оптимального соотношения прав и обязанностей государства и частных субъектов в уголовном судопроизводстве тесно связано с определением типа и методов правового регулирования, при помощи которых будет обеспечено наиболее эффективное результативное воздействие на соответствующие общественные отношения.
Уголовный процесс, как и любая процессуальная отрасль права, является служебной по отношению к материальному праву. Материальные уголовно-правовые отношения направлены на охрану прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений, в связи с чем уголовное право - это абсолютно публичная сфера. Уголовно-процессуальным отношениям соответственно также присуща публичность, которая означает господство государственно-властного начала, когда предметом уголовного процесса распоряжаются властные субъекты независимо от воли отдельных лиц или организаций. Отсюда, государственные органы и должностные лица в целях обеспечения функционирования уголовного процесса, достижения назначения уголовного судопроизводства, наделены рядом полномочий, в том числе позволяющих им применять в установленных законом случаях к иным участникам меры принудительного характера.
Понятие «полномочие» определяется как совокупность прав и обязанностей должностного лица, которые предоставлены ему законом и другими подзаконными актами при осуществлении им функций представителя власти либо выполнении организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций [1, с. 21]. В этих правах и обязанностях заключена возможность лица не только совершать определенные действия или воздерживаться от таковых, но и требовать от других участников правоотношений поступать тем или иным образом. В отличие от реализации субъективного права, при осуществлении полномочий субъект не может свободно выбрать способ их использования или воздержаться от их исполнения. Свобода реализации полномочий государственными органами и должностными лицами в уголовном судопроизводстве ограничивается установлением в законе запретов на совершение определенных действий и принятие решений. Кроме того, властные субъекты должны действовать в соответствии с принципами уголовного процесса, общечеловеческими ценностями, моралью, справедливостью, чтобы не допустить неоправданного ограничения прав и свобод личности. В связи с этим, можно сделать вывод, что в отношении должностных лиц в уголовном процессе действует принцип «разрешено то, что прямо закреплено в законе», то есть разрешительный метод
регулирования, иное может противоречить правам и законным интересам иных участников.
Между тем, ряд полномочий должностных лиц имеют дискреционный характер, предполагающий возможность реализации некоторых из них по усмотрению властных субъектов, возможность выбора среди альтернативных вариантов поведения. Такая деятельность должностных лиц характеризуется волевым моментом, формирующимся под влиянием внутреннего убеждения, мировоззрения, профессионального опыта, что является субъективной составляющей дискреционных полномочий. Наличие определенной дискреции может быть обусловлено следующими причинами. Во-первых, наличие законодательных пробелов и правовой неопределенности, которая предоставляет властному субъекту возможность выбора варианта поведения в зависимости от конкретных обстоятельств юридического дела в пределах, очерченных законодателем. Во-вторых, особенности построения уголовно-процессуальной нормы с точки зрения юридической техники. Например, в текстах норм содержатся такие фразы, как «по усмотрению следователя» (ч. 1 ст. 191 УПК РФ), «в случае необходимости» (ч. 1 ст. 152, ч. 7 ст. 162 УПК РФ), «следователь вправе» (ст. 25, ч. 1 ст. 28, ч. 1 ст. 91, ч. 1 ст. 97, ст. 181 УПК РФ и др.), «следователь может» (ч. 1 ст. 193 УПК РФ). В-третьих, наличие в правовых предписаниях оценочных категорий, под которыми понимаются абстрактные явления, содержание которых устанавливается только с учетом конкретной ситуации, обстоятельств рассматриваемого дела[2, с. 23]. К таким категория можно отнести выражения «достаточные данные» (ч. 2 ст. 140 УПК РФ), «имеют значение для данного уголовного дела» (ч. 2 ст. 159 УПК РФ), «уважительные причины» (ч. 7 ст. 56 УПК РФ), «в исключительных случаях» (ч. 5 ст. 164 УПК РФ) и другие.
Наличие усмотрения в уголовно-процессуальной деятельности должностных лиц с одной стороны, позволяет выбрать наиболее оптимальный из предусмотренных уголовно-процессуальным законом для каждого конкретного случая способ осуществления властных полномочий с целью эффективного разрешения задач и достижения назначения уголовного судопроизводства. Помимо этого, представляется убедительной позиция Н. Н. Апостоловой о том, что «осуществление уголовно-процессуальной деятельности на основе принципа дискреционности даст возможность постоянно совершенствовать уже существующие компромиссные формы правосудия и дискреционные процедуры, а также применять новые более действенные формы ответственности за совершенные преступления»[3, с. 12]. С другой стороны, дискреция в условиях несовершенства уголовно -процессуального законодательства, чрезмерно размытые границы выбора поведения могут привести к различного рода злоупотреблениям со стороны должностных лиц, осуществляющих свои полномочия без учета прав и законных интересов других участников судопроизводства.
Следует отметить, что в литературе должностные злоупотребления классифицированы на два вида: преступление и злоупотребление правом[4, с. 24]. В первом случае, должностное лицо использует свои служебные
119
полномочия вопреки интересам службы из корыстных побуждений или иной личной заинтересованности, что влечет за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций или общества. Злоупотребление полномочиями как факт злоупотребления правом, по мнению Е. В Рябцевой, «представляет собой поведение суда (судьи), прокурора, дознавателя, следователя и других должностных лиц государственных органов в досудебных и судебных стадиях уголовного судопроизводства, не нарушающее какой-либо конкретной специальной нормы права, и причиняющее или создающее угрозу причинения вреда охраняемым законным интересам личности, общества и государства»[5, с. 70].
Действительно, злоупотребление дискреционными полномочиями предполагает отсутствие нарушения конкретного предписания. В сущности, предусмотреть и запретить все варианты поведения, причиняющие или создающие угрозу причинения вреда правам и законным интересам иных субъектов, невозможно, поэтому законодатель сознательно допускает усмотрение должностных лиц для принятия ими решений, приспособленных к конкретным жизненным ситуациям, связанным с осуществлением уголовного судопроизводства.
Назначением предоставленных уголовно-процессуальным
законодательством дискреционных полномочий должностным лицам является целесообразное, эффективное осуществление ими деятельности по расследованию преступлений, осуществлению правосудия, и одновременно охрана прав и законных интересов личности в уголовном процессе, обеспечение реализации её правовых возможностей. Как отмечает О. И. Андреева: «должностные лица государственных органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, должны исходить из того, что они созданы, существуют и осуществляют свои полномочия для того, чтобы служить человеку, обществу, а не человек, общество - для того, чтобы существовали указанные органы и должностные лица»[6, с. 83]. При злоупотреблении дискреционными полномочиями наблюдается противоречие поведения должностного лица их действительному назначению, ввиду того, что предоставленные права и обязанности используются властным субъектом исключительно в интересах расследования или личных интересах.
Последствием указанного поведения должностных лиц становится необоснованное ограничение субъективных прав участников уголовного судопроизводства, в том числе права на защиту и доступ к правосудию.
В соответствии со ст. 119 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый, его защитник, потерпевший, его законный представитель и представитель, частный обвинитель, эксперт, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, представитель администрации организации и иное лицо, права и законные интересы которых затронуты в ходе досудебного и судебного производства, вправе заявить ходатайство о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Такое ходатайство направляется дознавателю, следователю либо в суд. Между тем, критерии
120
принятия решения об удовлетворении или отказе в удовлетворении заявленного ходатайства в законодательстве отсутствуют. Например, в ходе предварительного расследования обвиняемый Б. заявил ходатайство о проведении очной ставки между ним и свидетелем по делу, не мотивировав свою просьбу [7]. Следователь отказал в удовлетворении данного ходатайства исключительно по причине ее необоснованности без указания иных доводов и ссылок на материалы уголовного дела. Необходимо отметить, что согласно результатам изучения практики в Красноярском крае, Томской и Омской областях, случаи отказа следователя в удовлетворении ходатайств о проведении определенного следственного действия по причине их необоснованности составили 32,99 % (из 408 уголовных дел). Представляется, что такое решение должностного лица не противоречит правовым предписаниям, запретам, находится в рамках дозволенного законом поведения, однако является псевдомотивированным, основанным исключительно на усмотрении, предубеждении властного субъекта, что приводит к иллюзорному существованию прав участников уголовного судопроизводства, к их необоснованному ограничению или лишению вовсе.
Стоит обратить внимание, что процесс выбора варианта поведения должностным лицом состоит из двух этапов. Первый этап представляет собой оценку властным субъектом способов осуществления своих полномочий с точки зрения их законности. Второй этап составляет выбор наиболее предпочитаемого законного варианта поведения из нескольких альтернатив. Думается, что в целях недопущения чрезмерного усмотрения должностных лиц на втором этапе реализации полномочий следует установить гарантии их законного и справедливого применения. В качестве таковых можно выделить следующие.
Во-первых, соблюдение властными субъектами уголовно-процессуальной формы, под которой понимается регламентированная уголовно-процессуальным правом система и структура уголовно-процессуальных институтов и правил; процедура и последовательность стадий уголовного судопроизводства; условия, способы и сроки совершения процессуальных действий, непосредственно или косвенно связанных с собиранием и исследованием доказательств на предварительном следствии и в судебном разбирательстве, их закреплением в правовых актах; порядок принятия и оформления решений по отдельным вопросам и по делу в целом[8, с. 121]. Указанная обязанность должностных лиц позволит использовать им свои полномочия в полном объеме только в сфере, где необходимо разрешить поставленные уголовно-процессуальным законодательством задачи.
Во-вторых, соответствие любого решения должностного лица требованиям законности, обоснованности, мотивированности. При этом законность свидетельствует о соблюдении установленного законом порядка (процедуры) принятия решения и его процессуальной формы; обоснованность предполагает соответствие изложенных в решении выводов о фактических обстоятельствах дела доказательствам, которые имеются в деле и которые получены в результате предшествующего принятию решения процесса
121
доказывания; мотивированность означает наличие аргументов, объясняющих причины принятого решения [9, с. 42].Содержание перечисленных требований к решениям должностных лиц еще раз указывает на назначение деятельности властных субъектов, на невозможность руководства ими исключительно внутренним убеждением. Данное утверждение содержалось и в постановлениях Конституционного суда РФ, который указал, что не могут использоваться такие способы регулирования, которые ставили бы реализацию прав и их ограничение в зависимость от решения правоприменителя, допуская тем самым произвол органов власти и должностных лиц, и исключали бы судебную защиту правомочий субъекта от их необоснованного ограничения [10].
В-третьих, учет должностными лицами прав и законных интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. В основе данного требования находится принцип уважения достоинства личности. Под достоинством личности понимают обладание ею определенными нравственными и интеллектуальными качествами - причем не любыми, а такими, которые соответствуют моральным ценностям, принятым в данном обществе, государстве[11, с. 578]. Данная категория является многоплановой и состоит из таких элементов: определенное поведение человека; невозможность совершения им поступков, осуждаемых общественной моралью; уровень интеллекта и образования человека; отношение к окружающим, образ жизни. Достоинство предполагает самооценку индивидом указанных элементов, однако в силу своей природы человек не может объективно их оценить, может заблуждаться насчет своих способностей, превозносить их или вовсе не обладать ими. Между тем, этот факт не является поводом для отрицания его достоинства вообще.
Нетрудно заметить, что, исходя из вышеизложенного, достоинство личности является неотъемлемым свойством человека, служащим базисом для определения содержания других основных прав, таких, как право на жизнь, право на свободу и личную неприкосновенность, на свободу совести, на безопасность и другие.
Таким образом, принципы уважения достоинства личности, приоритета прав и свобод человека и гражданина запрещают использовать человека в качестве инструмента достижения целей государства, что не позволяет ограничивать его права, изменяя при этом их сущностное содержание. На это указал и Конституционный Суд РФ в своем определении от 08.02.2007 г. «По жалобе гражданина Беспалова Владимира Викторовича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 376 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»: «законодатель вправе конкретизировать содержание закрепленного в Конституции РФ права и устанавливать правовые механизмы его осуществления, условия и порядок реализации, но вместе с тем не должен допускать искажения существа данного права и введения таких его ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями» [12].
Кроме того, из этого критерия следует, что должностные лица при реализации своих полномочий должны исходить из того, что уголовно -
122
процессуальное положение участвующего в расследовании дела лица базируется, прежде всего, на конституционном статусе гражданина. А этот статус, являясь стержнем правового положения личности в уголовном судопроизводстве, определяет основные начала отдельных процессуальных прав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля и иных участников.
В-четвертых, наличие эффективного ведомственного и судебного контроля. Контроль представляет собой особую уголовно-процессуальную деятельность властных субъектов уголовного судопроизводства по проверке законности и обоснованности действий (бездействия) и решений должностных лиц, осуществляемую в целях: 1) предупреждения незаконного и необоснованного нарушения или ограничения конституционных прав и свобод личности (предупредительный контроль); 2) восстановления нарушенных прав (правосстановительный контроль); 3) отмены (признания не имеющими юридической силы) незаконных актов, вынесенных публичными процессуальными органами с нарушением установленной процессуальной формы [13, с. 17].
В-пятых, установление мер юридической ответственности для должностных лиц, использующих свои дискреционные полномочия необоснованно, с нарушениями порядка их применения, при отсутствии необходимых оснований, для достижения целей, направленных на обеспечение ведомственных интересов или одной из сторон, во вред правам и законным интересам иных участников уголовного судопроизводства. По мнению Н.Н. Апостоловой, необходимо принять отдельные деонтологические кодексы, где будут нормативно закреплены стандарты осуществления профессиональной деятельности, механизм привлечения должностных лиц к дисциплинарной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение этих стандартов [3, с. 59].
На основе вышеизложенного, можно сделать вывод, что абстрактный характер правовых норм и возникающая вследствие этого неопределённость содержания полномочий, вызывают возможность многовариантного поведения при их реализации со стороны должностных лиц. В связи с развитием общественных отношений, изменением обстоятельств применения ряда уголовно-процессуальных положений, законодатель в некоторых случаях предоставил должностным лицам действовать по своему усмотрению. Вместе с тем, это не позволяет раскрывать понятие дискреционных полномочий через категории «субъективное право», «свобода», поскольку в отличие от субъективного права дискреция предполагает совершение действия (бездействия) не в личных интересах, а в интересах третьих лиц, общества, государства. С целью обеспечения законной реализации дискреционных полномочий должностным лицам и государственным органам необходимо соблюдать следующие условия: 1) усмотрение всегда должно осуществлятьсяв пределах, установленных законом, и на основе принципов уголовного судопроизводства; 2) соблюдение и обеспечение реализации прав участников уголовного процесса; 3) обоснованность и целесообразность принятого
123
властным субъектом решения; 4) осуществление эффективного ведомственного и судебного контроля и применение мер юридической ответственности в случае совершения злоупотребления дискреционными полномочиями.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ № 16-03-00413 «Злоупотребление правом в уголовном процессе: системные и несистемные проявления, их предотвращение и пресечение».
Список литературы
1. Стренин А.С. Квалификация злоупотребления должностными полномочиями: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 29 с.
2. Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования // Ученые записки ВНИИСЗ. М., 1971. Вып. 24. С. 18-34.
3. Апостолова Н.Н. Целесообразность (дискреционность) в российском уголовном судопроизводстве: автореф. дисс. ... д-ра юрид. наук М., 2010. 62 с.
4. Даровских О.И. К вопросу о злоупотреблении правами лицами, имеющими властные полномочия //Правопорядок: история, теория и практика. 2015. № 4 (7). С. 22-25.
5. Рябцева Е.В. Злоупотребление правом в уголовном судопроизводстве. М.: Юрлитинформ, 2014. 144 с.
6. Андреева О.И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический аспект) / под ред. М.К. Свиридова. Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2004. 138 с.
7. Уголовное дело № 24050644 // Архив Железнодорожного районного суда г. Красноярска.
8. Курс советского уголовного процесса: (Общая часть) / под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца.М.: Юрид. лит, 1989. 670 с.
9. Кузьмин Г.А. Правовые и организационные основы принятия решений в уголовном процессе. (Досудебные стадии): дисс. . канд. юрид. наук. М., 2002. 195 с.
10. По делу о проверке конституционности пункта 2 ст. 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана: постановление Конституционного Суда РФ от 18 февраля 2000 г. № 3-П // Российская газета. № 43. 01.03.2000.
11. Авакьян С.А. Конституционное право России. Учебный курс: в 2 т. М.: Юрист, 2005. Т.1. 719 с.
12. По жалобе гражданина Беспалова Владимира Викторовича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 376 Уголовно -процессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 08.02.2007 г. // Вестник Конституционного Суда РФ. № 4. 2007.
13. Колоколов Н.А. Судебный контроль в уголовном процессе. М: ЮНИТИ: Закон и право, 2009. 847 с.
Желева Ольга Викторовна, ст. преподаватель кафедры, zheleva. olgaagmail. com, Россия, Томск, Национальный исследовательский Томский государственный университет
DISCRETION AS A PREREQUISITE FOR ABUSE OF RIGHT OF OFFICIALS IN CRIMINAL
PROCEEDINGS
O.V. Zheleva
The article deals with the problems of realizing discretionary powers by officials. The author points to the possibility of abuse of discretion ofpower subjects in view of legal uncertainty and gaps in the legislation. The article proposes a number of guarantees, the observance of which will allow determining discretionary limits and ensuring the rights and legitimate interests of participants in criminal proceedings.
Key words: criminal proceedings, officials, abuse of right, abuse of discretion, discretionary limits.
Zheleva Olga Viktorovna, senior lecturer at the Department of Criminal Procedure, Prosecutor's Supervision and Law Enforcement, zheleva.olga@gmail.com, Russia, Tomsk, National Research Tomsk State University.
УДК 343.982.3
К ВОПРОСУ О НАЗНАЧЕНИИ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ МОШЕННИЧЕСТВА В СФЕРЕ КОМПЬЮТЕРНОЙ ИНФОРМАЦИ
И.И. Звезда
Применение экспертом специальных знаний при расследовании мошенничества в сфере компьютерной информации - одно из важнейших направлений повышения эффективности расследования, расширяющее содержание доказывания, увеличивающее в первую очередь качество, а также количество фактических данных, используемых в доказывании по уголовному делу. В настоящей статье рассматриваются особенности назначения судебно-бухгалтерской экспертизы, а также компьютерно-технической, почерковедческой экспертиз в ходе расследования мошенничеств в сфере компьютерной информации.
Ключевые слова: эксперт, специальные знания, мошенничество, компьютерная информация.
Федеральным законом от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в Уголовный кодекс
125
