CC BY
433. Фуряев В.В. Роль пожаров в процессе лесооб-разования. - Новосибирск: Наука, 1996. - 252 с.
4. Курбатский Н.П. Терминология лесной пирологии // Вопросы лесной пирологии. - Красноярск, 1972.
5. Курбатский Н.П. Исследование количества и свойств лесных горючих материалов//Вопросы лесной пирологии. - Красноярск: ИлиД СО РАН СССР, 1970.-С.5-58.
6. Волокитина A.B., Софронов М.А. Классификация и картографирование растительных горючих материалов.-Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2002.
7. Щербаков И.П., Забелин О.Ф., Карпель Б.А. и др. Лесные пожары в Якутии и их влияние на природу леса. - Новосибирск: Наука, 1979. - 226 с.
8. Тарабукина В.Г., Саввинов Д.Д. Влияние пожаров на мерзлотные почвы. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1990. - 120 с.
9. Саввинов Д.Д. Температурный и водный режимы лесных почв Якутии // Исследования растительности и почв в лесах Северо-Востока СССР. -Якутск: Якуткнигоиздат, 1971.
Ю.Лыткина Л. П. Динамика растительного покрова на гарях лиственничных лесов Лено-Амгин-ского междуречья (Центральная Якутия): Автореф.
дис. ... канд. биол. наук. - Якутск: Изд-во ЯНЦ СО РАН, 2005. - 17 с.
11. Леса среднетаежной подзоны Якутии / Тимофеев П. А., Исаев А.П., Щербаков И.П. и др. - Якутск: Изд-во ЯНЦ СО РАН, 1994. - 140 с.
12. Чугунов Б.В. Возобновление леса в Юго-Западной Якутии // Материалы о лесах Якутии: Труды ИБ ЯФ СО АН СССР, 1961. - Вып. 8. - С. 260-323.
13.Лес и вечная мерзлота: особенности состава и структуры лесов мерзлотного региона, проблемы рационального ведения хозяйства и охраны / Под ред. А.П. Исаева, Л.Г. Михалевой. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2000. - 190 с.
14. Чугунова Р.В. Гари Южной Якутии и их лесовозобновление // Леса Южной Якутии. - М.: Наука, 1964.-С. 110-143.
15. Абаимов А.П., Прокушкин С.Г., Зырянова O.A. Особенности послепожарных повреждений лиственничных лесов мерзлотной зоны Средней Сибири // Сиб. экол. журн. - 1998. - № 3-4. - С. 315-323.
16. Гаврилова М.К. Климат Центральной Якутии. -Якутск: Кн. изд-во, 1973. - 119 с.
17.Гаврилова М.К. Радиационный режим в лиственничных лесах Юго-Западной Якутии. - Лесоведение. - 1969. - №1. - С. 16-23.
УДК [591.53:569.614:551.791(571.56)]
Условия существования максунуохского мамонта
Г.Г. Боескоров, A.B. Протопопов, Н.Т. Бакулина, П.А. Лазарев
В статье представлены результаты палинологического обследования захоронения максунуохского мамонта, найденного в 1994 г. в Устъ-Янском улусе. Спорово-пыльцевьге спектры, выявленные на захоронении максунуохского мамонта, характерны для холодных фаз позднего плейстоцена, каргинско-го межледниковья, когда на крайнем Севере Якутии существовали тундровые и степные ассоциации с северотаёжными редкостойными лиственничными лесами, то есть фактически лесотундры.
Results of palinological analysis of the Maksunuokha mammoth burial place found in 1994 in Ust-Yansky district are presented. Spore-pollen spectors revealed on the Maksunuokha mammoth burial place are characteristic for the cold phases of Karginian Interglacial, Late Pleistocene. During that time on the Extreme North of Yakutia the tundra and steppe plant associations existed together with the northern taiga thin larch forests, in fact, forest-tundra.
БОЕСКОРОВ Геннадий Гаврилович - д.б.н., в.н.с. Музея мамонта ИПЭС АН РС(Я); ПРОТОПОПОВ Альберт Васильевич - н.с. Музея мамонта ИПЭС АН РС(Я); БАКУЛИНА Надежда Тимофеевна - зав. лаб. ГУП РС(Я) «Центргеоланалитика»; ЛАЗАРЕВ Петр Алексеевич - к.б.н., зав. Музеем мамонта ИПЭС АН РС(Я). 56
В 1994 г. на берегу р. Максунуохи, впадающей в Селляхскую губу моря Лаптевых, в 68 км к востоку от пос. Юкагир (Усть-Янский улус) местными жителями были обнаружены останки мамонта - часть черепа с бивнями. В следующем году на этом же месте была найдена вытаивающая левая передняя нога мамонта, которую НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ, 2006, №2
извлекли из захоронения в 1997 г. при участии П.А.Лазарева. В силу ряда обстоятельств раскопки максунуохского мамонта сотрудникам Музея мамонта ИПЭС АН РС(Я) удалось продолжить только в 2000 - 2001 гг., когда были обнаружены и извлечены из захоронения правые передняя и задняя ноги.
К настоящему времени на небольшом участке берега р. Максунуохи (площадью всего около 200 м2) найдены фрагменты 3 ног с кожей и мясом, тазовая, бедренная и некоторые другие кости максунуохского мамонта. Здесь же обнаружены и около 160 костных останков других мамонтов, принадлежавших по крайней мере 4 особям [16].
Мамонт с р. Максунуохи захоронен в лессовидных суглинках позднего плейстоцена, на его месте захоронения в 2000 г. был сделан геологический разрез:
0,0-0,02 м - мохово-дерновый слой.
0,02-0,68 м - суглинок лессовидный, пыле-ватый, серовато-коричневый с нитевидными корнями. На глубине 0,6-0,63 м включения веточек кустарников и деревьев диаметром 1-1,5 см. В нижней части слоя линзы оторфованных суглинков светло- и темно-коричневого цветов. Ниже 0,5 м суглинки плотные, льдистые.
0,68-0,84 м - торф рыхлый, светло-коричневый с примесью суглинков.
0,84-1,30 м - торф темного цвета, в нижней части слоя имеет черный цвет, состоит из спрессованных тонких волокон мхов с включениями веточек деревьев. Суглинок льдистый, местами обнажаются мелкие линзы льда. В слое in situ залегают тазовая и бедренная кости мамонта, обломок позвонка северного оленя.
1,30-2,5 м - суглинки лессовидные, темно-серые, льдистые, влажные. В верхней части слоя хорошо сохранившийся погребенный слой трав. В нижней части слоя мощный жильный лед серовато-мутного цвета со светлыми вертикальными полосами. На глубине 1,6-2,0 м захоронение стопы, фрагмента кожи и костей мамонта.
Из разреза отобраны 2 пробы на споро-пыльцевой анализ: № 1 (глубина отбора 0,5 м) - в толще лессовидных, пылеватых суглинков 0,6-0,63 м, № 2 (1,25 м) - в толще (0,64-1,3 м), состоящей из торфа темного цвета, где залегали тазовая и бедренная кости мамонта и обломок позвонка северного оленя.
Спорово-пыльцевой анализ проведен в палинологической лаборатории ГУП PC (Я) «Цен-тргеоланалитика» Н.Т.Бакулиной.
По геоботаническому районированию местонахождение мамонта входит в зону субарктических тундр [1]. Здесь доминируют влага-лищно-пушициевые зеленомошные растительные ассоциации с участием гипоарктических кустарничков и арктических ив, образуя поли-гонально-валиковые тундрово-болотные комплексы [9].
Спорово-пыльцевые спектры, выделенные из проб, отложений, вмещающих останки мамонта, имеют довольно высокую степень насыщенности микрозернами. В одном препарате (24 на 24) насчитываются 580-587 зерен. Пыльца и споры имеют разную степень фоссилизации, большинство их имеют хорошую сохранность, часть же зерен минерализована (полыни, гвоздичные), другая часть - сильно разрушена и имеет специфический облик, это, скорее всего, зерна, переотложенные из более древних отложений (пыльца ели, сосны).
Проценты в образцах высчитаны от общего количества пыльцы и спор (таблица).
Спорово-пыльцевые спектры отложений, вмещающих останки максунуохского мамонта
Глубина, м 0,5 1,25
Номер пробы 1 2
Кол-во % Кол-во %
1 2 3 4 5
Abies sp. 1 0,2
Picea sect Eupicea (стертые) 3 0,5 3 0,5
Picea cf. obovata Ldb. 1 0,2
Larix spp. (хор.) 2 0,3 1 0,2
Larix spp. (тонкий) 1 0,2
Finns s/g Haploxylon (недоразв.) 2 0,3
P. pumila (Pall.) Rgl. 5 0,8 9 1,6
P. s/g Diploxylon (мин.) 1 0,2 2 0,3
Всего хвойных 16 2,7 15 2,6
Alnaster spp. 6 1 15 2,6
Betula sect. Albae. 1 0,2
B. platyphylla Sukacz. 11 1,9 1 0,2
Betula spp. крупная 6 1 1 0,2
В. fruticosa Pall. 2 0,3 1 0,2
B. exilis Sukacz. 6 1
B. middendorffii Trautv. et Mey 17 2,9 10 1,7
Betula spp. мелкая. 27 4,7 22 3,7
Salix spp.(кр.) 2 0,3 3 0,5
Salix spp.(мелк., хор.) 26 4,4 8 1,4
Всего мелколиственных 103 17,5 62 10,7
Ranunculaceae gen. sp. 3 0,5
Pulsatilla spp. 2 0,3
Thalictrum spp. 1 0,2
Caryophyllaceae gen. sp. 42 7,2 24 4,1
Продолжение табл.
1 2 3 4 5
Chenopodíaceae gen. sp. 3 0,5 2 0,3
Polygonaceae gen. sp. 2 0,3 2 0,3
Polygonum sect Bistorta 3 0,5
Rumex aquaticus L. 2 0,3
Brassicaceae gen. sp. 2 0,3
Ericaceae gen. sp. 13 2,2 5 0,8
Rosaceae gen. sp. 4 0,7 1 0,2
Sanquisorba sp. 2 0,3
Potentilla sp. 1 0,2
Leguminosae gen.sp. 2 0,3
Saxifragaceae gen.sp. 1 0,2 1 0,2
Onagraceae gen.sp. 2 0,3
Plantago sp. 2 0,3
Apiaceae gen.sp. 4 0,7 2 0,3
Galium sp. 1 0,2
Gentianaceae gen.sp. 1 0,2
Valeriana officinalis L. 2 0,3
Valeriana capitata Pali. 4 0,7 3 0,5
Polemonium sp. 3 0,5 3 0,5
cf. Labiatae gen.sp. 1 0,2
Asteraceae gen sp. 20 3,4 16 2,8
Artemisia cf. tilesii Ldb. 3 0,5
Artemisia arctica Less. 2 0,3 2 0,3
Artemisia gmelinii Web. ex Stechm. 2 0,3
Artemisia spp. 11 1,9 26 4,5
Cyperaceae gen. sp. 75 12,9 67 11,5
Poaceae gen. sp. 171 29,3 207 35,9
Liliaceae gen.sp. 4 0,7
Myriophyllum sp. 3 0,5
Sparganium sp. 4 0,7 3 0,5
Всего трав и кустарничков 396 67,5 383 66
Hepaticae 2 0,3 5 0,9
Riccia sp.5 2 0,3 2 0,3
Riccia sp.4 7 1,2 5 0,9
Riccia sp.l 1 0,2 1 0,2
Sphagnum spp. 4 0,7
Bryales 34 5,9 67 11,4
Meesia spp. 2 0,3 1 0,2
Selaginella sibirica (Milde.) Hieron. 8 1,3 11 1,9
L. cf.complanatum L. 2 0,3
L.sect Selago 1 0,2
Equisetum sp. 10 1,8 15 2,6
Polypodiaceae gen.sp. 2 0,3 9 1,6
Woodsia sp. 1 0,2
Всего спор 72 123 120 20,7
Древесно-кустарниковая группа 119 20,2 77 13,3
Травяно-кустарничковая группа 396 67,5 383 66
Споровая группа 72 12,3 120 20,7
Всего зерен 587 100 580 100
Количество препаратов 1 1
Спорово-пыльцевые спектры обеих проб характеризуются преобладанием пыльцы травяно-кустарничковых растений (66,0; 67,5%), древес-но-кустарниковая группа составляет 13,3; 20,2%, споры-20,7; 12,3%.
Таксономический состав растений, установленный в процессе спорово-пыльцевого анализа, правомерно рассматривать как местную палео-флору, синхронную по времени жизни максуну-охского мамонта [14]. Следовательно, для реконструкции особенностей растительности времени жизни мамонта можно использовать методы флористического анализа, применяемые для изучения современных флор.
«Показательные виды» в трактовке В.П. Гри-чук [4, 5] используются для стратиграфических целей при выделении геологических эпох. Но для интерпретации растительности конкретного местонахождения с точно установленным временем данный метод не подходит. Нами предлагается разделение «показательных» видов на индикаторные и индифферентные.
Пыльца индикаторных видов говорит многое о составе и структуре растительности, о преобладающих экологических и климатических особенностях; в основном, к этой группе относятся виды с узкой экологической структурой или мощные эдификаторы, сами создающие условия для произрастания других растений, например лиственница.
К индифферентным видам относятся те растения, пыльца которых разносится на значительные расстояния от места их фактического произрастания, к примеру, как у сосны, ели, пихты, кедрового стланика, водных растений, или эвритопы, имеющие очень широкую экологическую амплитуду произрастания. Индифферентные виды могут служить основой для интерпретации в комплексе с индикаторными видами, для дополнения и уточнения либо в качестве палеофлорокомплекса в случаях отсутствия индикаторных видов в спорово-пыльцевых пробах, но в этом случае точность реконструкции будет довольно низкой.
Малое количество пыльцы сосны, кедрового стланика, ели и пихты на местонахождении мак-сунуохского мамонта позволяет с большой долей уверенности полагать, что присутствие пыльцы в пробах обусловлено дальним заносом. Здесь индикаторным видом, несомненно, выступает лиственница (вероятно, Ьапх gmelinii), даже наличие её единичных пыльцевых зерен служит достаточным поводом для обоснования НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ, 2006, №2
произрастания здесь лиственничных лесов [3]. В настоящее время северная граница лесов проходит более чем в 200 км южнее от места находки мамонта.
Пыльца травяно-кустарничковых растений представлена довольно большим разнообразием семейств и родов, требующих различных условий местообитания. Одновременно в обеих пробах отмечена пыльца представителей следующих семейств: Роасеае (35,9; 29,3%), Сурегасеае (11,5; 13,2%), Caryophillyaceae (4,1; 7,2%), Ericaceae (2,2%; ед.), Asteraceae (2,8;3,4%), Rosaceae (0,7;0,2%) Chenopodiaceae (0,5;0,3%), Apiaceae (0,7; 0,3%).
Присутствует пыльца родов - Salix (4,7;1,9%), Artemisia (1,9;4,5%), Polemonium (0,5;0,5%).
Из представленных семейств наличие Ericaceae сужает предполагаемый тип растительности до тундровых, горнотундровых, болотных и лесных. В степях и лугах бореальной зоны вересковые не являются типичными растениями. Отсутствие близлежащих высоких гор позволяет исключить горнотундровый тип растительности.
Древесно-кустарниковая группа представлена преимущественно пыльцой кустарниковых растений: берез (Betula exilis Sukacz., В. fruticosa Pall, В. middendorffii Tr. et Mey, В. sp.) - 5,6; 8,9%, ив (1,9; 4,7%), ольховника (2,6; 1,0%), кедрового стланика (1,6; 0,8%). Из пыльцы древовидных форм отмечается пыльца березы плосколистной (Betula platyphylla Sukacz.) - 0,6; 2,9%, лиственницы (Larix) -0,2; 0,5%, пихты (Abies) - 0,2%. Пыльца елей, гаплоидных и диплоидных сосен, судя по их сохранности и внешнему облику, переотложена из более древних неоген-палеогеновых отложений, пыльца пихты отличается хорошей сохранностью и, скорее всего, занесена ветром из южных регионов. Присутствие незначительного количества пыльцы кедрового стланика также можно объяснить ветровым заносом. Пыльцевые зерна лиственницы вряд ли были занесены издалека или переотложены, они, скорее всего, свидетельствуют о произрастании здесь в рассматриваемое время лиственницы. Небольшое количество пыльцы берез и ольховника свидетельствует об их незначительном участии в составе растительности, а довольно существенное присутствие пыльцы ивы, которая, как правило, плохо сохраняется в отложениях и захороняется недалеко от места произрастания растения, свидетельствует о том, что ивы играли довольно важную роль в составе
растительности бассейна р. Максунуохи в позднем плейстоцене.
Таким образом, анализируя таксономический и количественный состав спорово-пыльцевых спектров, можно представить палеогеографическую обстановку времени накопления отложений, включающих мамонта позднего типа.
В растительном покрове широкое распространение получили тундростепные, лугостеп-ные или степные группировки. Ядро степных группировок составляли злаково-разнотравные и полынно-гвоздичные ассоциации. Весьма низкое содержание в спектрах пыльцы Ericaceae в сочетании с единичными спорами сфагновых мхов свидетельствует, очевидно, о том, что уме-ренно-влажные верескоцветные сообщества были ограничены по площади. В ландшафте данной территории, вероятно, участвовали не только ксерофитные, но и мезо-гигрофитные тундровые сообщества. По-видимому, пониженные участки и рельефы были заняты заболоченными лугами и гипновыми болотами. Фитоценозы открытых пространств, вероятно, сочетались с разреженными лиственничными лесами и ерни-ковыми зарослями из кустарниковых видов берез, ив, в меньшей степени - из ольховников.
Спорово-пыльцевые спектры, выявленные на захоронении максунуохского мамонта, характерны для холодных фаз позднего плейстоцена, в частности бывших и в каргинское межледни-ковье [3, 6, 13]. На более вероятный каргинский период существования этого мамонта указывает радиоуглеродная датировка, полученная Л.Д. Сулержицким по фрагменту кости одной из ног > 38500 л. н. (ГИН-12720).
Разными исследователями отмечалось, что во время каргинского межледниковья (24—50 (65) тыс. л. н.) климат был неустойчивым. На территории Якутии в это время отмечались 2 периода похолодания и 2 максимума потепления. Тем не менее общая тенденция повышения температуры межледниковья привела к тому, что для отложений крио- и термохронов на ряде местонахождений указываются остатки видов растений, произрастающих заметно южнее в настоящее время. В Северной Якутии лиственнично-бере-зовые редколесья и ерники продвигались к северу примерно на 100-300 км. Об этом свидетельствуют находки погребенных пневых горизонтов лиственницы и шишек Larix sp., а также содержимое желудочно-кишечных трактов шанд-ринского и тирехтяхского мамонтов и других ископаемых животных. В период каргинского
межледниковья на северных приморских низменностях существовали тундровые и степные ассоциации с северотаёжными редкостойными лиственничными лесами, то есть фактически лесотундры [7, 10, 12, 14, 15].
В современных лиственничных лесах Яно-Индигирского междуречья присутствуют все виды вышеперечисленных таксонов. В то же время очень интересно соотношение споровых растений в пробах.
В споровой группе основной фон создают представители зеленых мхов {Bryales, Meesiá) -11,4; 5,9%, меньше - хвощевые (Equisetum) -2,6; 1,8%, сибирских плаунков (Selaginella sibiricä) -1,9; 1,3%, печеночниковых {Rieda, Hepaticae) -2,0; 2,3%, единично отмечаются споры вуд-сии (Woodsia), плаунов {Lycopodium cf. сот-planatum, L. sec. Selago), сфагновых мхов {Sphagnum).
Такое соотношение мхов более типично для лиственничных лесов брусничной группы, где участие сфагнов в сложении напочвенного покрова минимальное. Такие типы лесов характерны и для современных северотаежных лесов Яно-Индигирского междуречья и широко распространены в бассейне р.Адычи, где в речных долинах (лесные участки занимают гривы) перемежаются с заболоченными и суходольными лугами, ивовыми зарослями [11].
Продуктивность таких фитоценозов, по-ви-димому, достаточна для существования такого гиганта, как шерстистый мамонт, в отличие от современной тундры или лесотундры.
Предполагается, что мамонту для пропитания требовалось ежедневно от 200 до 400 кг растительной массы [2, 7]. Такое количество корма, по справедливому мнению Н.К.Верещагина, на Крайнем Севере можно раздобыть только в долинах рек и по окраинам озер и болот. В тундре и сухой степи они не могли бы прокормиться. Возможно, для мамонтов были характерны миграции, и на север в «тундростепь» они выходили только летом, к зиме откочевывая к югу, в полосу лесотундры, как это делают современные северные олени. Состав рациона мамонтов известен по содержимому желудков и кишечников нескольких особей: он содержит не менее сотни видов растений, основную долю среди которых (по биомассе и количеству видов) составляют травянистые растения. Поедались мамонтом также мхи, ветки и листья кустарников и деревьев [12-14]. Создается впечатление, что в северных условиях при преобладании малокалорийных 60
кормов мамонт был вынужден утилизировать практически всю доступную растительность.
Остается загадочным факт накопления значительного количества останков мамонтов на небольшом участке берега реки и обнаружения только 3 нижних частей ног мамонта с мягкими тканями. Одна из версий - наличие в каргин-ском межледниковье на берегу р. Максунуохи природной ловушки (грязевой промоины, чрезвычайно топкого места), в которой увязло несколько мамонтов, при этом хорошо сохранились только нижние части ног 1 мамонта, вмерзшие вскоре после гибели животного в грунт (по-видимому, осенью). По другой версии, кладбище мамонтов мог создать человек, сбрасывая в отхожую яму кости и малоценные части туш мамонтов, каковыми являются как раз нижние части ног, с наиболее грубой мускулатурой. Однако фактического подтверждения присутствия верхнепалеолитического человека на р. Максу-нуохе пока не получено.
Литература
1. Андреев В.Н., Галактионова Т.Ф., Перфильева В.И., Щербаков И.П. Основные особенности растительного покрова Якутской АССР. - Якутск: Изд-во ЯФ СО АН СССР, 1987. - 154 с.
2. Верещагин Н.К. От ондатры до мамонта. -СПб.: Астерион, 2002. - 334 с.
3. Гитерман P.E. История растительности Северо-Востока СССР в плиоцене и плейстоцене. - М.: Наука, 1985.
4. Гричук М.П. Палеоботанические критерии стратиграфического расчленения кайнозойских отложений в континентальных районах Северо-Востока СССР // Палинологические исследования на Северо-Востоке СССР. - Владивосток: АН СССР ДНИ, 1978. -С. 29-41.
5. Гричук М.П. Методика интерпретации палеоботанических материалов для решения задач стратиграфии и корреляции позднего кайнозоя // Палинологические исследования на Северо-Востоке СССР. -Владивосток: АН СССР ДНИ, 1978. - С. 5-28.
6. Лазарев П.П., Томская А.И. Млекопитающие и биостратиграфия позднего кайнозоя Северной Якутии. -Якутск: ЯФ СО АН СССР, 1987.-С. 60-65.
7. Лазарев П.А., Боескоров Г.Г., Томская А.И. и др. Млекопитающие антропогена Якутии. - Якутск: Изд-во ЯНЦ СО РАН, 1998. - 167 с.
8. Лазарев П.А., Боескоров Г.Г., Саввинов Д.Д. и др. Якутский феномен: мир мамонтов. - Якутск: Из-дат. дом «Якутия», 2004. - 128 с.
9. Протопопов A.B. Характеристика растительности на местонахождении Юкагирского мамонта //
Юкагирский мамонт: результат первого этапа научных исследований - Якутск, 2004. - С. 33-34.
10. Русанов Б.С. Биостратиграфия кайнозойских отложений Южной Якутии. - М.: Наука, 1968. -458 с.
11 .Тимофеев П.А., Протопопов A.B. Лиственничные леса бассейна реки Яны в ее среднем течении// Проблемы экологии Якутии. Вып. 1. Биогеографические исследования.- Якутск: Изд-во ЯГУ, 1996.-С. 85-95.
12. Томская А.И. Палинология кайнозоя Якутии. -Новосибирск: Наука, 1981.-С.-221.
13. Томская А.И. Кормовая база мамонта в позднем плейстоцене Якутии. - Якутск, 2000.
14. Украинцева В.В. Растительность и климат Сибири эпохи мамонта. - Красноярск: Изд-во «Поли-ком», 2002. - 192с.
15.Шило Н.А., Ложкин А.В., Титов Э.Э., Шумилов Ю.В. Киргиляхский мамонт. - М.: Наука, 1983. -213 с.
16. ¡Mzarev P., Boeskorov G., Vasilyev Е., Pro-topopov A. New finds of mammoth remains in Yakutia // 3rd Intern. Mammoth Conference. Program and abstracts. Whitehorse, Yukon, Canada, 2003. P. 62.
