CC BY
36
ИСЛАМ В СТРАНАХ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Н. Замараева,
востоковед
УСИЛЕНИЕ ИСЛАМСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА В ПАКИСТАНЕ В 2008-2010 гг.
Гражданское общество Пакистана в последние годы столкнулось с разгулом исламского экстремизма и религиозного фанатизма. Террористические акты прокатились по всей стране, унося тысячи жизней. Феномен этого социального явления до конца не исследован ни в западной, ни в российской науке. Порожденный комплексом объективных и субъективных факторов, экстремизм сегодня вырывается из самых глубин пакистанского общества и усиливается на фоне широких демократических преобразований в стране. Отличительной чертой экстремизма в Пакистане является его исламская направленность, в первую очередь суннитская. Подавляющее большинство населения Пакистана — мусульмане, последователей суннизма свыше 80% всех мусульман, шиизма -около 10%. Христиане составляют всего около 1,5% населения Пакистана.
В целом усиление исламского экстремизма и в последнее время - религиозного фанатизма свидетельствует, как отмечает известный российский пакистановед В.Я. Белокреницкий, об «охватившем значительную часть исламского мира внутреннем разломе», о неготовности традиционного пакистанского общества к принятию ценностей, пропагандируемых правящими, в основном прозападными, кругами Исламабада, и о неспособности самих правящих кругов инкорпорировать прозападные демократические ценности в местное традиционное общество. «Гражданский разлад разрывает страну на два идеологических фронта - светский, либеральный, умеренно прозападный, и исламистский, консервативный, резко антизападный», и процесс этот со временем только углубляется. В целом пакистанское общество глубоко традиционно и рели-
95
гиозно. Например, занятия в колледжах и университетах начинаются с произнесения молитвы студентами, не говоря уже о деловых совещаниях и встречах.
Любое проявление экстремизма в Пакистане - это наивысшая форма протеста против политики, проводимой правящими администрациями, часто - открытая вооруженная оппозиция. Радикальная исламская оппозиция в Исламской Республике Пакистан - понятие широкое: силы, противостоящие федеральной власти, выступают против вмешательства иностранных государств как во внутреннюю политику, так и дела соседних стран; силы, выступающие за сохранение контроля над территориями компактного проживания местного населения, в отдельных случаях - за установление шариатского правления в ряде районов; наконец, выступления против религиозных меньшинств и т.д. Экстремистская радикальная оппозиция не выступает единым организованным фронтом. Она различается, в первую очередь, по этническим признакам: исламская оппозиция провинции Хайбер-Пахтунхва; зоны пуштунских племен; Кашмир; Белуджская радикальная исламская оппозиция и т.д. Существуют и другие группы, выражающие оппозиционные экстремистские настроения, как, например, в Панджабе, Синде и т.д. Этнические, конфессиональные, территориальные, исторические, социально-экономические, политические причины обусловили цели и задачи каждого из экстремистских направлений в современном Пакистане.
Традиции антиправительственных боевых группировок в Пакистане существуют давно. В 70-х годах, после свержения правительства премьер-министра З.А. Бхутто, один из его сыновей создал антиправительственную организацию «Аль-Зульфикар» и вел некоторое время подрывную деятельность против режима генерала М. Зия-уль-Хака. Организация «Лашкар-и Тайба» («Ополчение правоверных») действует в основном в Кашмире и южных районах провинции Синд. Как писала пакистанская газета «Dawn» от 5 июня 2009 г., организация в 90-х годах XX в. «объявила джихад Индии на спорных территориях Кашмира»; выступала за присоединение к Пакистану и, как следствие, осуществила серию террористических актов, самым крупным из которых явился Мумбайский в ноябре 2008 г. В настоящее время организация значительно снизила агрессивность своих действий. После выборов в Кашмире весной 2009 г. она не пользуется широкой популярностью.
96
Значительная часть экстремистских организаций - пакистанская пресса называет их «повстанческими» - в основном базируется в северных и северо-восточных окраинных районах Пакистана. На сегодняшний день наиболее влиятельная исламская оппозиция представлена организацией «Движение за установление шариата» в провинции Хайбер-Пахтунхва, а также различными группировками боевиков, объединенных в «Движение Талибан Пакистана» и афиллированные с ней группировки боевиков и т.д. В круг их основных «идеологических противников» входят не только представители религиозных меньшинств страны (шииты, христиане, последователи секты ахмадия и т.д.), но и пакистанские военные, участвующие в антитеррористических мероприятиях против боевиков; члены местных администраций Территорий племен федерального управления (ТПФУ) и провинции Хайбер-Пахтунхва, отказывающиеся выполнять требования боевиков; иностранцы, в основном американцы, которых они считают оккупантами соседнего Афганистана; и начиная с 2011 г. - государственные деятели Пакистана, выступающие за реформирование Закона о богохульстве и т. д.
Забегая вперед, необходимо подчеркнуть, что весь комплекс событий, связанных с инициированием законопроекта о внесении поправок в Закон о богохульстве в ноябре 2010 г., наконец, резонансное убийство в феврале 2011 г. боевиками ДТП министра по делам меньшинств Бхатти свидетельствуют, во-первых, об укреплении социальных позиций талибов и расширении их социальной базы в обществе; во-вторых, о действенности их давления на принятие правящей ПНП политических решений и т.д. Иными словами, выразители исламского экстремизма и религиозного фанатизма являются одним из дестабилизирующих факторов социально-политического развития страны в период становления конституционно-парламентских форм правления в Пакистане в 2008-2011 гг.
Приведенное ниже исследование показывает, что широкий выход исламских экстремистов на политическую арену в Пакистане и адаптация их в обществе были закономерными в силу ряда объективных и субъективных причин как в самом Пакистане, так и в регионе Западной Азии. Основные объективные и субъективные причины усиления исламского экстремизма в Пакистане кроются во внешних и внутренних факторах. К внутренним факторам следует отнести снижение основных социально-экономических показателей развития страны, галопирующие цены на энергоносители, продукты питания (сахар, муку, рис и т.д.), хроническое недофи-
97
нансирование социальных и образовательных программ, низкое качество или нехватку медицинского обслуживания, рост безработицы, большой выброс в общество люмпенов и т.д.
Кардинальная смена правящих элит, переход в сжатые сроки от военно-гражданской к конституционно-парламентской форме правления, жесткие противоречия между правящей и оппозиционными политическими партиями, борьба различных ветвей власти и т.д. отвлекали федеральный кабинет министров от решения вопросов борьбы с экстремизмом и терроризмом в стране.
В 2008-2010 гг. государство вело борьбу с терроризмом, и основным инструментом этой борьбы была армия, которая провела несколько успешных военных кампаний в ограниченных районах провинции Хайбер-Пахтунхва и нескольких агентствах ТИФУ. Что же касается борьбы с экстремизмом во внутренних районах страны, то, судя по материалам пакистанской и западной прессы, с исламским экстремизмом безуспешно пыталось бороться Министерство внутренних дел. Создавалось впечатление, что оно лишь констатирует акты агрессии, не предпринимая или имея ограниченные возможности на активные превентивные действия. Очевидно одно - усиление экстремизма, в первую очередь исламского, свидетельствует о слабости нынешних государственных структур и отсутствии опыта адекватно отвечать на очередной вызов времени. Становление новых конституционно-парламентских форм правления в Пакистане в 2008-2010 гг. сопровождалось усилением исламистских тенденций в обществе и укреплением позиций традиционных исламистских партий, расширением их социальной базы.
Антитеррористическая кампания Международных сил содействия безопасности в Афганистане оказала влияние на развитие внешней и внутренней политики Пакистана и опосредованно -на экстремистские организации и соответственно политику федеральных властей и армии по отношению к ним. Афганский фактор в дальнейшем стал одним из решающих в становлении и распространении экстремизма, и в первую очередь исламского экстремизма, на территории Пакистана. По этой причине он заслуживает пристального изучения. Агрессия террора обрушилась на Пакистан в последние годы, поразив в первую очередь северо-западные районы, а затем и крупные города страны, дав параллельно импульс активности радикальным организациям.
Любой кабульский конфликт за последние 30 лет сопровождался потоком афганцев, в первую очередь пуштунов (как боеви-
98
ков, так и беженцев), в южном направлении - на земли пуштунских племен, издревле населяющих предгорья Гиндукуша по обе стороны пакистано-афганской границы. Например, в 80-х годах XX в., по различным оценкам, до 3,5 млн. афганцев проживали в лагерях беженцев в Белуджистане и в Северо-Западной пограничной провинции (с 2010 г. - Хайбер-Пахтунхва). Очередная волна афганских беженцев хлынула в Пакистан после ввода американских войск в Афганистан в октябре 2001 г. По состоянию на декабрь 2010 г., по данным международных организаций, в Пакистане в лагерях беженцев проживают до 2 млн. человек. Помимо беженцев, в приграничные земли Пакистана устремились боевики (в 80-е годы - моджахеды, в первое десятилетие XXI в. - афганские талибы), «передвигая и расширяя», таким образом, зону своего базирования на территории соседней страны. Географически они базировались в пограничных районах Пакистана - провинции Белуджистан, ТПФУ и далее к востоку - центральных и южных районах провинции Хайбер-Пахтунхва.
Пуштунские племена издревле населяют земли в предгорьях Гиндукуша, считая их родовыми. Афганские пуштуны, двигаясь на юг, не нарушали, по их мнению, пакистано-афганской границы, так как в 1949 г. Афганистан в одностороннем порядке заявил о выходе из договора 1893 г. о признании «линии Дюранда» в качестве государственной границы.
В последующие годы Исламабад постоянно ставил перед Кабулом вопрос о признании «линии Дюранда» в качестве официальной межгосударственной границы, но безрезультатно. В свою очередь, федеральные власти не были озабочены «обустройством границы», во-первых, в силу географической труднодос-тупности (горы), а во-вторых, потому что охрану «своих земель» несли сами пуштуны. В целом федеральный центр мало вмешивался во внутренние дела зоны племен, предоставляя это традиционным органам власти - вождям и старейшинам племен. Было зафиксировано, что «на территории политических агентств не действует уголовное право Пакистана... Свои внутренние дела жители политических агентств решают на основе обычного права». В силу ряда исторических факторов в современном афганском конфликте в значительной степени задействованы ТПФУ Пакистана, т.е. территориально-административные районы семи политических агентств - Южного Вазиристана, Северного Вазириста-на, Куррама, Оракзая, Хайбера, Моманда, Баджаура. Общая площадь равна 27,2 тыс. км2, население составляет 2,2 млн. чело-
99
век (1981). Основная этническая группа - пуштуны, поэтому и район их расселения называют «зоной пуштунских племен». Именно пограничные с Афганистаном районы с 2001 г. стали ареной военной антитеррористической борьбы Исламабада.
Штурм американским десантом провинции Кандагар, места укрытия муллы Омара, лидера Исламского Эмирата Афганистан (до сентября 2001 г.), который позднее бежал в Пакистан, стал сигналом для отступления афганских талибов; и дальнейшее появление в районах ТПФУ современных «моджахедов» - афганских талибов с 2001 г. стало закономерным. Афганские талибы, воевавшие против войск США, а с 2003 г. - и против коалиционных сил МССБ в Афганистане, в основном базировались в пограничных агентствах ТПФУ Пакистана. Они использовали эти районы в качестве тылового обеспечения своих основных боевых действий на территории Афганистана (подготовка и проведение военных операций; рекрутирование новобранцев, включая иностранных наемников, их тренировки; обустройство мест укрытия, логистика и безопасность транспортируемых грузов, включая оружие, и т.д.). «Несмотря на наличие в движении "Талибан" представителей различных национальностей, в том числе и иностранных граждан, тем не менее подавляющую массу талибов... составляют этнические пуштуны, конкретно пуштуны из южных, юго-восточных и западных районов Афганистана, а также пакистанские пуштуны, главным образом из СЗПП, Вазиристана и Белуджистана».
В сумме факторов, объясняющих поддержку большинства местного населения ТПФУ афганских талибов, помимо этнического значительную роль играл и конфессиональный - подавляющее большинство населения пуштунских племен исповедует ислам суннитского толка. В свою очередь, местные пуштуны по зову крови оказывали помощь афганским талибам, основную массу которых составляли этнические пуштуны. Старейшины местных племен предоставляли укрытие афганским пуштунам, которое рассматривалось как «часть их rewaj». Как отмечает российский востоковед P.P. Сикоев, «афганские талибы, функционировавшие в пограничных территориях Пакистана, постоянно переходили границу и т.д., которые приносили и распространяли идеологию талибов - борцов за веру... Лозунги ИЭА сочетали религиозный консерватизм с политическим экстремизмом».
Афганские талибы ставили задачу «с оружием в руках восстанавливать вековые традиции правления пуштунов». Совокупность этнических, исторических, политических и социально-
100
экономических причин способствовала созданию условий длительного пребывания афганских талибов на территории Пакистана, усилению их боевой активности и соответственно распространению экстремистских лозунгов. Следует отметить территориальную удаленность ТПФУ от центра страны. Новая столица - Исламабад -функционирует только последние 20 лет, в прежние времена федеральным центром был город-порт Карачи. Конституция 1973 г. нелегитимна в ТПФУ. «На территории политических агентств не действует уголовное право Пакистана... Свои внутренние дела жители политических агентств решают на основе обычного права». Традиции политической жизни Пакистана не предусматривали вмешательства в дела зоны племен и т.д.
Военно-политическое руководство Пакистана еще в 20002001 гг. предупреждало мировую общественность об опасности распространения терроризма из соседней страны, несмотря на официальное признание ИЭА наравне с Саудовской Аравией и ОАЭ. «Период правления правительства П. Мушаррафа - это время, когда впервые пакистанские власти повели длительную и упорную борьбу с исламским фундаментализмом и экстремизмом. Важно отметить, что борьба эта началась еще до сентябрьских 2001 г. событий в Америке. Уже тогда власти почувствовали опасность, которую несет самому государству радикально-военизированный исламизм, который усиленно выращивался в прошлые годы спецслужбами (в первую очередь Объединенной войсковой разведкой - ОВР) и фундаменталистскими партиями для борьбы с "неверными" в Кашмире и Афганистане».
В конце 2001 - начале 2002 г. военные власти Пакистана сумели противостоять активизации различных боевых группировок, произведя по всей стране аресты нескольких сот членов исламистских организаций и запретив некоторые из них, например «Лаш-кар-и Тойба», «Сипах-е-Сахаба», «Движение за установление шариата». Многие в Пакистане рассматривали позицию П. Му-шаррафа, согласившегося участвовать в международной антитеррористической кампании в Афганистане, как «предательство братьев по вере...», но это уже другая тема исследования.
В силу различных причин истоки экстремизма в Пакистане порождены самим военно-бюрократическим истеблишментом страны. В 80-х годах Исламабад санкционировал тренировки моджахедов в северо-западных районах для борьбы с иностранными войсками на территории соседнего Афганистана. Осознавая неизбежность массового прихода афганцев на территорию Пакистана,
101
генерал начал выстраивать отношения с бывшими лидерами Исламского Эмирата Афганистан, группировками афганских боевиков, а также с пакистанскими боевыми группировками, появившимися под влиянием афганских талибов в начале первого десятилетия XXI в. в зоне пуштунских племен и СЗПП.
Руководствуясь тезисом, что «все талибы - пуштуны, но не все пуштуны - талибы», генерал П. Мушарраф в 2002-2007 гг. проявлял, во-первых, нейтральность по отношению к афганцам, не нарушавшим федеральные законы Пакистана; во-вторых, проводил локальные военные операции против афганских боевиков с целью сохранения контроля в районе пакистано-афганской границы, куда перемещались афганские талибы; в-третьих, шел на переговоры как с лидерами пуштунских племен, так и местными боевиками; в-четвертых, проводил локальные военные операции, направленные на уничтожение антиправительственных террористических элементов и т. д.
Афганские боевики имели зоны своего влияния. В начале первой декады XXI в. на территории Пакистана обосновались несколько групп афганских талибов, две из которых были наиболее влиятельными - муллы Омара и Хаккани, другие группировки возглавлялись афганскими полевыми командирами или полукриминальными элементами. Пакистанской резиденцией бывшего лидера ИЭА муллы Омара стала Кветта (провинция Белуджистан), где в дальнейшем появился известный совет Шура Кветты. Местоположение базирования мулл Омара объяснимо - он родом из соседней афганской провинции Кандагар. Объединяющим фактором для местных полевых командиров стала борьба против иностранных войск в Афганистане. В то же время группировка избегала нападений на подразделения федеральной армии Пакистана. Вторая группировка базировалась в агентстве Северный Вазиристан, и возглавлял ее Джалалуддин Хаккани. Территория агентства преимущественно населена племенем вазиров; по другую сторону границы - афганская провинция Пактика и Хост. В дальнейшем он действовал в агентствах Южный Вазиристан, Хайбер и др. По сообщениям пакистанских источников, к середине первой декады XXI в. группировка Хаккани перешла под контроль его сына Сираджуддина Хаккани.
В Северном Вазиристане, в городе Мир Али, обосновался полевой командир Хафиз Гул Бахадур, ветеран афганской гражданской войны 1992-1996 гг., позднее присоединившийся к талибам. С 2001 г. Вазиристан стал оплотом движения «Талибан». Та-
102
либы оттеснили традиционных племенных вождей и в 2004 г. захватили фактическую власть в агентстве. Как отмечает российский востоковед М.Ю. Морозова, «...14 февраля 2006 г. на территории Северного Вазиристана было объявлено о восстановлении независимости и создании Исламского государства Вазиристан (ИГВ). Самопровозглашенное сепаратистское государство Вазиристан не было признано ни одной страной мира. Несмотря на попытки пакистанской армии восстановить центральную власть, территория ИГВ расширилась за счет большей части Южного Вазиристана. Армия ИГВ насчитывала несколько десятков тысяч бойцов и состояла из жителей как Вазиристана, так и соседних агентств Пакистана и Афганистана». Северный и Южный Вазиристан сформировали наиболее «смертельную зону», откуда боевики численностью до 10 тыс. человек совершали вылазки в афганские провинции Пактия, Газни, Вардак и Логар, а также проводили атаки на Кабул. В дальнейшем талибы расширили зону своего базирования также в агентствах Баджаур, Моманд и Оракзай и регионах СЗПП - Банну и Кохат. Ориентировочно с 2007 г. многие из них переместились в центральные провинции - Панджаб и Синд, другие - в Белуджистан. Причем «тыловое обеспечение» и координация террористической активности по всей стране осуществлялись в основном из зоны племен. В течение многих лет агентства ТПФУ выступали в качестве транзитных пунктов для иностранных наемников и афганских талибов, где они разбивали мобильные интернациональные лагеря для обучения рекрутов джихада на территории Пакистана. Сильные антиамериканские настроения, особенно в период правления администрации Дж. Буша-младшего, вызывали симпатии к террористам у местных племен. По мере развития конфликта в Афганистане интернационализировался и состав боевых группировок, которые также проникали в пограничные районы Пакистана. В них входили арабы, выходцы из Центральной Азии - узбеки, таджики, туркмены, а также уйгуры, афганцы и пакистанцы. По сообщениям западной прессы, одним из главных организаторов мобильных тренировочных лагерей в Пакистане был «Союз исламского джихада». Стремление афганских талибов контролировать территории базирования и транспортные коридоры в ТПФУ в дальнейшем спровоцировало многие вооруженные конфликты в зоне племен: между афганскими боевиками и пакистанской армией, между отрядами местного ополчения - лашкарами и афганскими и пакистанскими талибами, а также межплеменные, межконфессиональные конфликты и т.д.
103
Объективные и субъективные факторы
становления «Движения Талибан Пакистана» в ТПФУ
Находясь на территории Пакистана, часть афганских талибов открыто саботировала федеральные и местные институты власти. Вслед за ними местные «талибанизированные элементы», как писала газета «Нейшн», несли ответственность за волнения в Северном Вазиристане в 2004 г. Всплеск экстремистской активности в Пакистане выразился в усилении террористических актов первоначально в пограничных с Афганистаном районах, а позднее - и во внутренних районах страны. Наркотики, негодование против иностранной оккупации Афганистана, воинственные традиции пуштунских племен, неэффективное управление федерального центра через представителей - политических агентов в ТПФУ, насильственное разрушение боевиками традиционной системы пересечения территорий племен - все это в совокупности обеспечивает идеальную среду для становления местных террористических групп.
Результатом пребывания афганских талибов стали подъем исламского экстремизма в ряде районов Пакистана, а также рост числа терактов не только в районах их компактного проживания, но и во внутренних районах страны. К середине первой декады XXI в. в ТПФУ сложились благоприятные условия для возникновения местных боевых группировок, деятельность которых была направлена против федеральной власти.
Первым и наиболее ярким явлением можно назвать организацию «Движение Талибан Пакистана» во главе с Бейтуллой Ма-судом. Он принадлежал к клану масуд-вазиров (ветвь пуштунского племени вазиров). Его имя впервые стало звучать в местных СМИ в 2005-2006 гг., когда он сумел убедить как старейшин племен, так и полевых командиров разрозненных отрядов в необходимости объединения в единое движение. «Радикальная исламская идеология для этих групп населения, очевидно, имела большее значение, чем племенные обычаи...» Именно в тот период зарождался активный фронт сопротивления федеральной власти. По разным сведениям, «Движение Талибан Пакистана» стало оформляться еще в конце 2004-2005 гг., а формальное объединение разрозненных группировок произошло ориентировочно в 2007 г. Этому способствовали и объективные причины, а именно: антиамериканские настроения в среде пуштунов после высадки военного десанта
104
США на территории Пакистана и его действия по уничтожению «террористических элементов» в период спасательной операции в октябре 2005 г. после землетрясения в районе Музафарабада; «провал военных операций США в Ираке в 2006 г. и последовавшее отвлечение внимания от Кабула, что позволило афганским талибам перегруппироваться, получить определенную передышку».
Со временем группировка Б. Масуда пополнилась новыми рекрутами и расширила географию своего базирования в ТПФУ и СЗПП. Ее основной целью было проведение различных антиправительственных подрывных акций. Многие сторонники характеризовали Б. Масуда как «человека беспощадного, что касалось достижения его цели - введения "экстремальных форм Ислама", как писала американская "Нью-Йорк Таймс"», и он считал, что и «ислам не признает границ». Б. Масуд подчеркивал, что «его борьба направлена против американских войск, находящихся через границу, в Афганистане». Однако это не мешало ему в дальнейшем вести вооруженную борьбу против федеральной армии. «Опираясь на хорошо организованную боевую группировку (до 20 тыс. бойцов), состоящую в основном из представителей племени масуд-вазиров, он сумел к концу 2007 г. подавить оппозицию среди племен Южного Вазиристана, не гнушаясь физическим устранением старейшин племен». Собственно с того времени в Пакистане пошло понятие «частная армия».
Самопровозглашение Вазиристана и подъем террористической активности пакистанских боевиков в лице ДТП стали уроком для генерала-президента П. Мушаррафа, отстаивавшего территориальную целостность Пакистана, и в 2006 г. он усилил военные операции в зоне пуштунских племен ТПФУ. В 2009 г. Б. Масуд был убит в результате авиаудара с американского беспилотного летательного аппарата. Несмотря на ликвидацию лидеров ДТП (вскоре был убит и брат Б. Масуда - X. Масуд), «Движение Талибан Пакистана» не распалось. В дальнейшем оно сумело перегруппироваться и расширить свою деятельность, проводя террористические акты во внутренних районах страны.
В 2001-2007 гг. военно-гражданская администрация стремилась «блокировать» ситуацию, не шла на открытую конфронтацию с боевиками, преграждая пути возможного распространения «афганского синдрома» на внутренние районы страны. Особенностями военных кампаний в зоне пуштунских племен были их эпизодичность, малочисленный военный контингент и ограниченная
105
огневая мощь. «В мое время они прятались», - говорил впоследствии глава государства о талибах.
Данная тактика позволяла федеральной администрации и армии, с одной стороны, держать обещания перед США и следовать общим курсом антитеррористической кампании, развернутой Международными силами содействия безопасности в Афганистане; с другой стороны, контролировать ситуацию в зоне пуштунских племен - не предоставлять боевикам повода повернуть оружие в противоположную сторону, направив его во внутренние районы страны. «Тактика на усмирение» приносила лишь кратковременный успех.
В 2003-2008 гг., стремясь избежать открытых военных столкновений, П. Мушарраф шел на урегулирование спорных вопросов как со старейшинами пуштунских племен, так и с боевиками в ТПФУ и СЗПП: в 2004 г. было достигнуто соглашение с племенем вазиров, с племенем масуд - в 2005 г.; 5 сентября 2006 г. было достигнуто мирное соглашение с племенем вазиров Северного Вазиристана о прекращении огня между федеральной властью и лидерами племен в Вазиристане, согласно которому старейшины племен обязались охранять границу с Афганистаном, а правительство обязалось вывести войска из агентства; в 2007 г. - соглашение о выселении иностранцев; лидер боевиков Северного Вазиристана Мулла Назир еще в марте 2007 г., когда он возглавлял военную группировку племени вазир, пообещал силой выдворить боевиков Центральной Азии из региона Вана в Южном Вазиристане. Его кампания была поддержана пакистанскими военными, дислоцированными в регионе. Правительство также присоединилось к договоренностям с боевиками Северного Вазиристана уже после столкновений между ними и силами безопасности летом 2007 г. Федеральные власти Пакистана сумели договориться с боевиками о прекращении военных действий на подконтрольных им территориях и избежать, таким образом, широкой конфронтации. Результатом всех этих договоренностей стало вытеснение в 2005-2007 гг. на территорию Афганистана части боевиков иностранного происхождения, что в значительной степени способствовало кратковременному установлению мира. На практике ни одно из этих соглашений до конца не выдерживалось и каждая из сторон конфликта -власти, афганские боевики или местные племена - обвиняли друг друга в нарушении договоренностей. Более того, в отдельных агентствах, в частности в Северном Вазиристане, боевики стали развивать инфраструктуру для рекрутов джихада.
106
Штурм силовиками Красной мечети
и активизация воинствующих исламистов
2007 г. внес много изменений в политическую жизнь Пакистана. Одно из них касалось проблемы терроризма. Противостояние воинствующих студентов-исламистов во главе с их преподавателем Абдулом Рашидом Гази в медресе при Красной мечети и властей, длившееся 10-11 июля 2007 г., привело к ее штурму. Расположенная в центре Исламабада, в квартале правительственных учреждений, мечеть стала символом мученичества во имя Аллаха. В результате осады и операции спецназа погибли более 200 человек. Именно тогда пришло осознание масштабности влияния исламизма на пакистанское общество, и в первую очередь на молодежь. И одним из основных источников, питательной средой распространения исламистских лозунгов стали медресе. Пакистан предстал миру «ареалом распространения исламистской угрозы». Если до операции спецназа в мятежной Красной мечети основные теракты происходили в Белуджистане, СЗПП и ТПФУ, то в дальнейшем география терроризма стала активно распространяться во внутренних районах страны - Исламабаде, Панджабе и Синде. Экстремисты стали активнее привлекать к своей деятельности студентов медресе. События вокруг мечети Лал Масджид провели красную черту между политическими сторонниками и противниками действия военных властей; между военными и происламски-ми силами, в частности Альянсом происламских партий (Мутта-хида-маджлис-и-амаль, ММА). Позиции Альянса были сильны в северо-западных районах страны, что и способствовало определенной лояльности и сговорчивости боевиков и местной власти. Будучи у власти, ММА стремилась провести в жизнь наряду со светскими и исламские законы, что не всегда вызывало понимание у местного населения и тем более поддержку со стороны центральных властей. Дальнейшее размежевание П. Мушаррафа и ММА привело к усилению позиций правоисламистских партий, в частности Джамаат-и ислами (ДИ), и дальнейшему расширению ее социальной базы; из сторонников генерала-президента ДИ перешла в стан его противников.
События вокруг Красной мечети полностью изменили ситуацию безопасности в стране. В знак протеста против штурма Красной мечети боевики ТПФУ и СЗПП разорвали все договоренности с Исламабадом, и ни о каком перемирии вопрос уже не стоял. «Аль-Каида», «Движение Талибан», «Движение Талибан Пакиста-
107
на», организация «Движение за установление шариата» и т.д. провозгласили джихад военным, военной администрации и лично П. Мушаррафу. По стране прокатилась волна террористических актов. События после Лал Масджида свидетельствовали об изменении масштаба и характера террористической активности в Пакистане.
Особенности исламского экстремизма
в Северо-Западной пограничной провинции (2007-2009)
Лозунги афганского «Движения Талибан» в начале первой декады XXI в. оказали влияние не только на становление «Движения Талибан Пакистана» в пограничных с Афганистаном политических агентствах, но на усиление исламистских тенденций во внутренних районах Северо-Западной пограничной провинции. В частности, присутствие афганских талибов в ТПФУ и частично в СЗПП дало толчок активизации «Движения за установление шариата». Оно было основано в конце 80-х годов XX в. Мауланой Суфи Мохаммадом, последователем школы ваххабизма Саудовской Аравии, который заявлял, что «демократия несовместима с законами шариата и существующая политическая система Пакистана противоречит Корану», указывая, таким образом, боевикам путь на подрыв демократических институтов в стране. Суфи Мо-хаммад, арестованный в начале первого десятилетия XXI в. за призывы неподчинения светским институтам власти, в частности решениям судов, был выпущен на свободу в 2007 г. Приход в феврале 2008 г. в результате всеобщих парламентских выборов к власти в Пакистане нового гражданского правительства изменил расстановку политических сил в СЗПП и, соответственно, в ТПФУ. В феврале 2009 г. Исламабад под давлением разрешил параллельное функционирование судов шариата наряду со светскими судами в дистрикте Малаканд, рассчитывая подобной уступкой прекратить бесчисленные акты самосуда.
Пакистан - государство с развитыми и активно действующими гражданскими демократическими институтами. И, несмотря на глубокие разногласия между официальными администрациями и религиозными партиями, вопрос об установлении норм шариата в качестве совершения правосудия и административного местного управления не рассматривался ни на парламентских слушаниях, ни президентом. ДУШ («Движение за установление шариата») сразу
108
начало применять ранние нормы шариата и подменять ими светские формы местного управления, а в дальнейшем возглавило вооруженные выступления исламских экстремистов на территориях долины Сват. С целью подавления выступлений исламских экстремистов федеральная армия двинула войска в долину Сват, где военная операция продолжалась с мая по август 2009 г. Действия ДУШ, вооруженный захват власти в ряде районов долины Сват в феврале-мае 2009 г. можно охарактеризовать как исламский экстремизм, иными словами, «пакистанский вариант экспортного афганского насаждения шариата».
Пример Суфи Мохаммада и в дальнейшем «триумфальное шествие» шариата в Малаканде, поддержка со стороны ДТП дали толчок становлению самостоятельного крыла ДТП в СЗПП в лице малочисленной, но активной организации «Движение Талибан Свата» (ДТС). Собственно ДТС положило начало региональному развитию организации ДТП. В отличие от ДУШ «Движение Талибан Пакистана» в зоне пуштунских племен не ставило задачу введения шариатских судов или других элементов исламского правления - племена применяли обычное право. Юрисдикция Пакистана не распространялась на земли ТПФУ. Опасаясь усиления сепаратистских тенденций и стремясь консолидировать власть, 12 августа 2009 г. федеральное правительство одобрило ряд поправок к уголовному законодательству зоны племен. Гражданская администрация Пакистана поставила себе цель применить нормы гражданского и уголовного права к населению зоны пуштунских племен. С введением поправок к уголовному законодательству администрация получила механизм конституционного управления землями племен. Но поправки не применялись в судебной практике в ТПФУ.
Терроризм - инструмент
политической борьбы в Пакистане
2007 год показал, что терроризм - уже не стихийное явление, а комплекс хорошо организованных и четко направленных действий, и методику их исполнения можно подразделить на традиционные цели, точечные атаки, транстерроризм и т.д. Несколько покушений было совершено на главу государства, генерала П. Му-шаррафа, в октябре 2007 г. - на экс-премьер-министра Б. Бхутто по ее возвращении в Пакистан. И наконец теракт 27 декабря 2007 г., в результате которого погибла Б. Бхутто, заявил об активизации
109
исламских радикалов в стране. Неспособность федеральной власти договариваться с боевиками и вместо этого применять оружие подтолкнуло экстремистские силы к открытому террору, который «стал инструментом, важным политическим фактором, оказывавшим влияние на основные социально-политические, и опосредованно на экономические, процессы в стране». Это проявилось, например, в период всеобщих парламентских выборов зимой 2008 г., «когда теракты или угроза их значительно повлияли на явку избирателей... При детализации данных можно увидеть, что наименьшая активность избирателей наблюдалась в зоне повышенной террористической активности и наоборот: территория племен федерального управления (ТПФУ) - 27%, провинция Белуджистан -33, Северо-Западная пограничная провинция (СЗПП) - 34, провинция Синд - 46, провинция Панджаб - 49 и столица Исламабад -50%». «Часть терактов преследовала "традиционные" цели -нагнетание страха. В связи с этим атаки проводились в местах значительного скопления людей. Одновременно проводились точечные атаки на отдельных людей или объекты». «В 2007 г. в Пакистане распространилась такая форма терроризма, как атаки смертников, которые до этого были крайне редки для страны. За 2007 г. было совершено 57 таких атак против шести в 2006 г. и 22 в 2002-2006 гг. Из 57 атак смертников 48% было осуществлено в СЗПП, 23 - в ТПФУ, 9% - в столице страны Исламабаде и т.д. Впервые в истории страны был зафиксирован теракт с участием смертницы. Более распространенным стало участие в терактах подростков...» После парламентских выборов ситуация не изменилась. Наблюдаемое весной 2008 г. усиление террористической активности стало результатом попыток «деструктивных сил воздействовать на переходную ситуацию в стране, сложившуюся после парламентских выборов и до формирования правительства». Более того, деструктивные элементы осознали резкое сужение возможностей президента П. Мушаррафа после парламентских выборов. Борьба стала приобретать новые масштабы и формы -Пакистан захлестнула волна террористов-смертников; резко усилился религиозный экстремизм.
Агрессия исламских экстремистов
против религиозных меньшинств
Любой деструктивный элемент общества, стремясь отстоять свои социальные позиции, проявляет агрессию по отношению как
110
к действующим институтам власти, так и к социально незащищенным, в данном случае к религиозным, меньшинствам и т.д.
В 2008-2010 гг. прокатилась мощная волна терактов исламских экстремистов против «немусульман», к которым они причисляли религиозные меньшинства и мусульман-шиитов. Боевики ДТП и афиллированная группировка «Движение Талибан Панджа-ба» инициировали теракты против секты ахмадия в провинции Панджаб. Секта ахмадия (в 2010 г. численность ее достигала 4 млн. человек) и в последние годы подвергалась нападениям со стороны радикальных суннитов, но нападения 2010 г. - явление чрезвычайное, они свидетельствовали о радикализации исламских тенденций в пакистанском обществе.
Первые признаки усиления террористической активности в Панджабе отмечались еще весной, а затем осенью 2009 г., тогда были арестованы лидеры террористических организаций, имевших отделения в провинции. Местные власти осторожно критиковали так называемых панджабских талибов, лишь в целом подчеркивая террористический характер организации «Движение Талибан Пакистана» и ее причастность к теракту в мечетях ахмадия.
Официально Лахор не признавал существование в провинции организаций боевиков, а отмечал лишь «возможность их присутствия». Двойственность в подходе к данному вопросу, с одной стороны, свидетельствовала, как отмечала местная печать, об определенных связях руководства провинции и талибов, а с другой -несостоятельность противостояния террористам - лишний повод для критики ведущей в Панджабе Пакистанской мусульманской лиги (Наваз Шарифа) - политического оппонента правящей в стране Пакистанской народной партии (ПНП) и т.д. Несостоятельность провинциальных властей лишь попустительствовала экстремистам. В сентябре 2010 г. в Лахоре прогремели одновременно три взрыва во время шествия после пятничной молитвы 35-тысячной скорбной процессии Йоум-э-Али мусульман-шиитов, организованной в память о смерти в VII в. первого имама шиитов Али бин Аби Талиба; несколькими днями позже террорист-смертник привел в действие взрывное устройство во время процессии студентов-шиитов в главном городе провинции Белуджистан - Кветте. В итоге - более 90 человек погибли, сотни ранены. Ответственность за два террористических акта взяло на себя «Движение Талибан Пакистана»; ко второму теракту присоединилась и другая организация - «Армия Джангви».
111
В 2009 г. в результате ряда успешных военных операций федеральных сил в разных агентствах территорий племен - Южный Вазиристан, Оракзай и т.д. - позиции боевиков были значительно потеснены. Террористические акты свидетельствовали о несостоятельности как местных, так и федеральных властей контролировать террористическую деятельность и обеспечить должный уровень безопасности в стране, что, в свою очередь, сигнализировало о потенциальных социально-политических взрывах. В дальнейшем так и произошло. В целом тенденция терактов лишь усиливалась в провинции; количество жертв резко возросло за последние два года и по состоянию на май 2010 г. насчитывало 220 человек. И если в провинции Хайбер-Пахтунхва и ТПФУ теракты объяснимы, так как в 2009-2010 гг. федеральная армия проводила крупномасштабные или локальные военные операции против боевиков, то межконфессиональные столкновения в Панджабе требовали глубокого анализа.
В 2008-2010 гг., по словам министра внутренних дел Рахма-на Малика, 29 запрещенных организаций оказывали содействие террористам с целью дестабилизации обстановки внутри страны. Боевики Юга Панджаба установили также связи в Белуджистане и незадолго до событий в Лахоре совместно пытались спровоцировать столкновения на религиозной почве в Карачи. Члены запрещенных групп, как, например, «Лашкар-и джангви» и «Армия Джангви», проходили тренировки в зоне пуштунских племен. Затем они возвращались в Панджаб, становясь частью подпольных отделений организации. В течение последнего года, афиллирован-ные с «Движением Талибан Пакистана» и «Аль-Каидой» организации вышли из подполья в Панджабе, заявив о себе громкими терактами. Временный уход части ДТП с территорий пуштунских племен во внутренние районы страны, в частности в Панджаб, был связан с определенными успехами военных операций в районах пуштунских племен и изменением их тактики, в частности разжиганием розни между различными религиозными сектами. Актам насилия со стороны боевиков подвергались сунниты, шииты, христиане и ахмадия.
112
Суннитско-шиитские столкновения в агентстве Куррам как пример религиозной нетерпимости в зоне пуштунских племен
Подавляющее большинство пуштунов территорий племен исповедуют ислам суннитского толка, но существуют и незначительные по численности шиитские общины как в агентстве Куррам (племена тури и практически половина представителей племени бангаш), так и по другую сторону границы, в афганской провинции Пактия. Пуштуны-шииты, начиная с 2000-х годов, дистанцировали себя от афганских талибов, и, в первую очередь, не в силу межконфессиональных различий, а помня о тех разорениях, которые принесли им 80-е годы XX в. Если посмотреть на карту пограничных районов Афганистана и Пакистана, то территория агентства Куррам упирается в территорию соседнего государства и, таким образом, имеет стратегическое значение во всех международных конфликтах в Афганистане; от верхней точки агентства до Кабула всего 90 км. В конце прошлого века Пакистан использовал дороги Куррама для транспортировки боеприпасов, продовольствия и т.п. афганским моджахедам, а местные долины - для их тренировок и баз. Исламабад достаточно бесцеремонно обращался с местными порядками, да и старейшины племен оказывали всяческую помощь федеральной власти.
Иное дело моджахеды нового поколения - афганские талибы. Первоначально шииты Верхнего Куррама выдворяли боевиков со своей земли, оказывали сопротивление обустройству их баз и мест укрытий, блокировали пути перехода пакистано-афганской границы по своей территории и использование основной шоссейной дороги, ведущей от центральных районов страны вверх до административного центра - г. Парачинар. Их цель - не быть вовлеченными ни в один конфликт. Но талибы перекрыли основную дорогу, соединяющую район с остальной частью страны. Они использовали проблемы местных жителей с нехваткой питьевой и поливной воды в летние периоды, поддерживая суннитов в их вооруженной борьбе за природные богатства региона. Противостояние шиитов и суннитов, поддерживаемых боевиками «Движения Талибан Пакистана» и другими группировками боевиков, начатое еще в 2007 г., длилось более трех лет, в течение которых племена шиитов фактически были отрезаны от остальной части страны. Местное население не только вынуждено было вести
113
осадный образ жизни, обороняться и т. д., но лишилось постоянных поставок продовольствия, медикаментов и товаров первой необходимости.
Анализ материалов пакистанской прессы показывает, что в районах расселения пуштунов-шиитов не было отмечено усиления террористической активности, наличия значительного числа антиправительственных элементов; пуштуны-шииты в меньшей степени, чем пуштуны-сунниты, предоставляли убежища афганским талибам и иностранным боевикам.
В целом, характеризуя природу шиитско-суннитских столкновений, министр внутренних дел Пакистана Рехман Малик заявил, что «боевики, связанные с "Аль-Каидой", добавили религиозную окраску к своей деятельности с целью активизировать настроения, направленные на разжигание сектантства». Пакистанские средства массовой информации отмечали, что талибы-сунниты часто совершали нападения на шиитов, и эти акты рассматривались ими «как часть кампании по дестабилизации правительства, поддерживаемого США». Десять лет базирования афганских талибов в ТПФУ Пакистана не прошли даром ни для одной из сторон - местных жителей, Исламабада и непосредственно афганцев; произошла определенная адаптация последних к окружающим условиям жизни, обновляющимся политическим реалиям. Одна из значимых фигур афганских боевиков - Дж. Хаккани, находившийся все эти годы в Северном Вазиристане. Будучи непримиримым по отношению к США и Международным силам содействия в Афганистане, ведя вооруженную борьбу с ними, он в то же время не нарушал «законы гостеприимства» - не выступал против Исламабада, более того, завоевал доверие среди пуштунских племен Пакистана. Много факторов складывалось в его пользу: и неэффективность главного административного представителя Исламабада в ТПФУ - политического агента, вооруженные столкновения между пуштунскими племенами из-за нерешенности многих социально-экономических проблем, и давление боевиков, и поддержка Исламабада. Хаккани стал играть роль посредника при урегулировании, например, шиитско-суннитских разногласий в Курраме и т. д. Таким образом, часть афганских талибов получила не только поддержку представителей единой этнической группы, но и социальное признание среди пуштунских племен. Важным этот факт был и для Хаккани. И боевики и Исламабад осознавали временность пребывания афганских талибов на землях Пакистана, и федеральная администрация всегда была заинтересована в под-
114
держке бывших руководителей Исламского Эмирата Афганистан (1994-2001) и потенциальных будущих. Отсюда объяснима и лояльность по отношению к отдельным афганским боевикам, включая муллу Омара, Хаккани и т.д.
Талибы Панджаба как фактор усиления экстремистских тенденций в пакистанском обществе
С появлением талибов Панджаб стал прочно удерживать четвертую позицию по количеству терактов в стране (30) после Хайбер-Пахтунхва (бывшая Северо-Западная пограничная провинция) - 1173; Белуджистана - 792; ТПФУ - 559; Синд - 12; Исламабад - 5 и т.д.
Талибов Панджаба многие пакистанские СМИ характеризуют как уникальный социальный феномен, действующий в урбанистических районах страны. Терроризм принимает разный облик, а пути его распространения - расползаться щупальцами и появляться везде неожиданно, шокируя всех. К середине первой декады XXI в. в Панджабе действовало много мелких самостоятельных группировок боевиков, но уже в 2009 г. они наладили прямые контакты с «Движением Талибан Пакистана» и объединялись под названием «Движение Талибан Панджаба».
«Движение Талибан Панджаба» как социальное явление зародилось на юге провинции; со временем оно постепенно расширилось, и на сегодняшний день фактически его доменом является территория крупнейшей в стране провинции. Объективными и субъективными причинами зарождения и становления современной сети «Талибан» в Южном Панджабе являются: во-первых, диспропорции в его социальном развитии, массовое обнищание населения, в основном в сельских районах, безземелье, высокий процент неграмотных, безработица и т.д. Отсутствие элементарных медицинских условий в стране, в частности в сельскохозяйственных центральных районах страны, является одной из причин высокой детской смертности в Пакистане - из 21 млн. детей в возрасте младше пяти лет 478 тыс. умирают каждый год; во-вторых, географическая близость Кашмира с его повстанцами, националистическими организациями, опытом ведения подрывных действий, тренировочными лагерями; в-третьих, расширявшаяся сеть «Движения Талибан Пакистана» в целом по стране и т. д. Поэтому мощным аутсорсинговым ресурсом для рекрутирования в «Талибан»
115
является сельская и люмпенская молодежь урбанизированных центров. Главный министр провинции Панджаб Мухаммад Шах-баз Шариф подчеркивал, что «Пакистан сталкивался с серьезной проблемой терроризма и экстремизма и боролся за свое выживание... нищета является главной причиной терроризма и экстремизма... Необходимы меры, стимулирующие рост экономики и подъем социального уровня жизни в отсталых районах для ликвидации нищеты и безработицы в провинции».
Явление «Талибан» во внутренних районах Пакистана -своего рода протест против богатых землевладельцев и в целом социальных пороков общества: наследуемой бедности, безземелья и т.д., что и толкает людей на вступление в ряды боевиков, где им дают кров, пищу, а затем обучают убивать и приказывают идти... на смерть, совершая террористические акты, взамен на обещания помощи и поддержки семьям. Так «Движение Талибан Панджаба» организационно оформилось в 2008 г., одновременно с «Движением Талибан Свата», продолжив, таким образам, развитие региональной сети организации. Читая сводки о терактах, удивляет коорди-нированность, целенаправленность и последовательность их исполнения. В пакистанские СМИ стала попадать информация об иностранных организациях, таких как, например, «Блэквота» (позднее она была переименована в «Зи»), известная международная компания, и, судя по материалам газеты «The Nation», целью ее было дестабилизировать центральные и северо-западные районы страны. Вероятно, есть определенная правда в этих заявлениях, так как размах террора во внутренних районах, в частности в Панджа-бе, был значительный, и провинция, по определению многих российских и зарубежных политологов, превращается «в оплот радикального ислама».
Борьба вокруг Закона против богохульства -борьба радикального ислама с конституционно-демократическими институтами светской власти
Наивысшей точкой терактов исламских радикалов стали убийства государственных деятелей. 4 января 2011 г. убит Салман Тасир, губернатор провинции Панджаб; спустя два месяца, 2 марта 2011 г., - Шахбаз Бхатти, министр по делам меньшинств федерального правительства. Объединяющим мотивом обоих убийств было одно - уничтожение сторонников реформирования Закона
116
против богохульства, утверждавших, что закон используется для преследования религиозных меньшинств. Пакистанская пресса писала, что «резонансные убийства - это выражение гнева религиозных фанатиков, выступающих против внесения поправок в Закон против богохульства». Внесенные еще в 1980 г. поправки в Уголовный кодекс, а именно в Закон против богохульства, несмотря на все заверения властей, ущемляли права религиозных меньшинств.
Правительство правящей Пакистанской народной партии (ПНП) в контексте проведения ряда социальных реформ, в частности системы правосудия, в ноябре 2010 г. внесло в парламент законопроект, предусматривающий отмену «дискриминационных», по мнению ряда членов ПНП, положений. Пакистанская пресса писала, что тогда «законопроект разделил нацию». Правозащитные организации осуждали закон, называя его «дискриминационным... направленным на поощрение исламского экстремизма; заявляли, что он часто используется для сведения личных счетов».
Первыми против внесения поправок к закону выступили праворелигиозные партии, такие как, например, «Джамаат ул-Улама-и Ислам» (фракция Фазлур Рахмана; «Общество мусульманских богословов» (ДУИ (Ф)); они объявили об инициировании 24 декабря 2010 г. национальной кампании в защиту Закона против богохульства. Ситуация в стране настолько накалилась, что 30 декабря 2010 г. правительство обязалось сохранить в неприкосновенности Закон о богохульстве, опасаясь протестов со стороны могущественного религиозного правого крыла пакистанского общества.
Глубокие разногласия, которые переживали традиционные политические противники - ПНП и Пакистанская мусульманская лига (Наваз Шарифа) (ПМЛ Н), привели к тому, что эти партии на рубеже 2010-2011 гг. были отброшены в сторону на фоне усиления влияния праворелигиозных партий, в частности ДУИ (Ф), в пакистанском обществе; под флагом защиты ислама партия играла роль детонатора социального взрыва, пойди правительство против. 4 января и 2 марта 2011 г. она мгновенно получила мощную социальную поддержку, с одной стороны, от воинствующего экстремизма, а с другой - от широких слоев населения, и использовала ее в качестве политического инструмента для достижения своих целей. Разногласия с федеральным правительством начались с увольнения Мухаммада Азам Хана Свати, министра науки и технологии (член ДУИ (Ф)), из состава федерального кабинета министров.
117
Иными словами, Закон против богохульства стал использоваться в качестве инструмента политического давления на федеральный кабинет министров, и довольно успешно.
В начале первого десятилетия XXI в. П. Мушарраф умело выстраивал отношения с праворелигиозными партиями, альянсом ММА. Особенно удачным для него был опыт работы альянса в СЗПП и ТПФУ, где исламисты вели переговоры с талибами и старались нивелировать деятельность афганских и позднее пакистанских талибов. Подобное сотрудничество позволило ему многое сделать: не разворачивать крупномасштабные военные действия в ТПФУ и, следовательно, не передислоцировать войска с пакиста-но-индийской границы и т.д. В 2008-2010 гг. праворелигиозные партии были незначительно представлены в провинциальных и федеральных органах власти. Противостоять реальной опасности политического экстремизма могли только все политические партии при условии согласия пересмотра закона. Все понимали, что если праворелигиозные партии пойдут на это, то борьба с экстремизмом может быть продолжена, если нет - то, вероятно, уже проиграна. ДУИ (Ф) оставалась непреклонной.
Традиционно праворелигиозные партии в основном базировались в Панджабе. Усиление праворелигиозных партий в провинции создавало атмосферу терпимости по отношению к исламским экстремистам. Как писала пакистанская газета «Dawn» 9 марта 2011 г., смерть Ш. Бхаттти - «цена толерантности страны, которая быстро катится вниз по спирали социальной и политической пропасти». При поддержке исламистских группировок праворелиги-озные партии доказали свою способность мобилизовать требуемое общественное мнение в поддержку Закона против богохульства, в то время как правящей ПНП не удалось выработать стратегию, направленную на срыв кампании фундаменталистов. Исламабад фактически не предпринял или побоялся предпринять попытки возглавить или направить общественное мнение.
Постоянная внутриполитическая борьба, которая в значительной степени отвлекает внимание федерального центра от решения многих социальных проблем на фоне разразившегося экономического кризиса и необходимости решения различных проблем восстановления экономики и районов, разрушенных наводнением летом 2010 г., бесконтрольность боевиков, действующих во внутренних районах страны, и попустительская позиция правящего блока, отсутствие концепции эффективного функционирования комплекса системных и целенаправленных контртерро-
118
ристических мероприятий и т.д. способствовали укреплению позиций в обществе «Движения Талибан Пакистана».
Исламские экстремисты в лице различных боевых организаций Пакистана уже давно социализировались в обществе, занимают прочные позиции, а главное - у них есть будущее: террористы разрабатывают новые стратегии распространения террора - рекрутирование в ряды боевиков юных подростков, почти детей, мальчиков в возрасте от 10 до 12 лет, как показали события 10 февраля 2011 г. при взрыве тренировочного лагеря военнослужащих Панджабского корпуса недалеко от г. Мардан. Пакистанская газета «The Frontier post» 19 марта 2011 г. писала, что в начале второго десятилетия XXI в. в пакистанском обществе «"Талибан" - это уже не идеология восстания против иностранных, в первую очередь, американских оккупантов соседнего исламского государства, и отстаивание идеалов шариата; это стиль жизни тех, кто остался за пределами процветания, образования и богатства; это их способ отомстить современному миру».
«Мусульманское пространство по периметру границ Кавказа и Центральной Азии», М., 2012 г., с. 179-200.
В. Шевченко,
востоковед
ПОСТКРИЗИСНЫЙ ПЕРИОД РАЗВИТИЯ ЛИВАНА (1990-2012)
После заключения в 1989 г. Таифских соглашений и достигнутого перемирия основной задачей правительства Ливана стало восстановление социально-экономической и политической жизни страны. За 15 лет гражданской войны (1975-1990) погибли почти 100 тыс. человек, 300 тыс. были ранены, около 80% погибших и пострадавших были мирными гражданами. Из-за массовой внутренней миграции кардинально изменился конфессиональный и этнический баланс в ряде регионов страны. За кризисный период миграционный процесс затронул 2/3 населения Ливана. Общее число мигрировавших внутри страны за годы гражданской войны составило 1,4 млн. человек. Число мигрантов, окончательно переместившихся на новые территории, достигло около 787 тыс. человек, из которых 80% были христианами и только 20% мусульманами. Если христианское население мигрировало из всех районов страны, то мусульмане - из Бейрута и Южного Ливана. В резуль-
119
