CC BY
87
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 25 (354). Философия. Социология. Культурология. Вып. 35. С. 17-24.
УРОВНЕВАЯ ОНТОЛОГИЯ - ВЛОЖЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО
Цель статьи - уточнить принципиальные моменты холистской и «атомистической» исследовательских программ и указать онтологические основания их воспроизводства в исследованиях. По мысли автора, специфическим индикатором атомистического и холистского подходов является абсолютизация соответственно внешних или внутренних отношений, и обе эти программы имеют своё основание в уровневой организации бытия. Для описания последней важны идеи эволюции и уровня существования. Уровневая онтология позволяет вернуть в оборот понятия субстанции и субстрата, а также заменить обыденное представление о пространстве мира как своеобразном слоеном пироге на более точный образ охватывающего и вложенного пространства.
Ключевые слова: атомизм; холизм; эволюция; субстрат; субстанция; пространство.
Частота обращения ученых к идеям холистского или атомистического толка поддается проверке и философской проблемой не является. Методологический, то есть собственно философский аспект ситуации, связан с выбором между ними. При каких обстоятельствах целесообразен атомизм или, по-другому, плюрализм, а когда лучше обращаться к холистским принципам? Решение обычно находится интуитивно - при весьма скромных концептуальных обоснованиях. И уж совсем худо получается, если встает вопрос о причинах сосуществования атомистической и холистской программ. Ибо это вопрос онтологический. Он касается глубинного устройства реальности или, в языке схоластиков, being qua being.
Моя цель - уточнить принципиальные положения обеих программ и обозначить онтологические основания их воспроизводства в исследовательской практике. Я буду доказывать, что специфическим индикатором атомистического и холистского подходов является абсолютизация соответственно внешних или внутренних отношений, а также что обе программы имеют своё реальное основание в уровневой (слоистой) организации бытия. При этом я буду опираться на идеи эволюции и уровня существования. Последний концепт близок марксистскому понятию уровня организации материи, но в данном случае он предпочтительнее, так как дает санкцию на учет идеальных структур.
Основы уровневой онтологии заложены Аристотелем. Затем они получили развитие в схоластике и размышлениях Энгельса о формах движения материи. Принципы уровневой
организации материи плодотворно применяются в области биологических и гуманитарных наук. Вместе с тем уровневую концепцию критикуют за неясность связей между уровнями1. Уровневые онтологии очень сенситивны к научным достижениям. Отсюда возникает возможность их трансформации в картины мира либо акцентуации на противоположности материального и идеального бытия и как следствие размывания границ между онтологией и метафизикой. Если воспользоваться лексикой Вольфа или Гуссерля, то онтологии первого типа можно назвать содержательными или материальными он-тологиями. Теории второго типа тяготеют к формальным онтологиям. По степени разработанности среди них выделяется концепция Николая Гартмана.
Статья ограничивается рассмотрением отношений между смежными по времени уровнями существования, и в этом смысле она ближе к формальной тематике. Это позволит уменьшить влияние специальных дисциплин, восстановить в правах подзабытые понятия субстанции и субстрата и заменить обыденное представление о пространстве мира как своеобразном пироге из наслаивающихся «коржей» на более точный образ охватывающего и вложенного пространств.
Но прежде поясним, что, собственно, будет подразумеваться под атомизмом и холизмом.
1. Холизм и атомизм как исследовательские программы
Термин 'холизм' введен в двадцатом столетии. Однако попытки интерпретировать реальность как целостность ведут свой корень
от Платона и неоплатоников и через средневековую мистику дотягиваются до Ф. Брэдли и религиозных фундаменталистов. При всех своих различиях эти онтологии опираются на три принципа: (1) всеобщей связи, (2) истолкования всех отношений как внутренних и (3) приоритета или даже первичности целого по отношению к части. В гносеологии последний принцип ведет к признанию определяющей роли представления о целом при изучении частей и порождает загадку происхождения этого целостного взгляда, вошедшую в историю новейшей философии под названием «регресса Брэдли». Для мыслителей типа Брэдли существует один мир, которому отвечают все наши претендующие на истинность утверждения, с импликацией, что истина по природе своей не может быть радикально относительной.
Начала, на которых строятся атомистические теории предмета исследования, представляют собой обратное зеркальное отражение холистских принципов.
К атомистическим учениям относятся «методологический индивидуализм» в социологии, логический атомизм Рассела и Фре-ге, классические теории рыночного обмена, теории естественных прав и общественного договора в истории правовой мысли. Для концепций атомистического толка специфичны методологический приоритет части по отношению к целому и признание внешнего характера отношений. Важно, что все сторонники атомизма отстаивают идею множественности форм бытия. Иными словами, принципиальным моментом во всех разновидностях такого метафизического атомизма является признание самодостаточности элементарной единицы бытия. Будь то атомы Демокрита, монады Лейбница, «природные» индивиды Гоббса или Адама Смита, «факты» Витгенштейна - все они изначально не зависят друг от друга. Как пишет автор «Логико-философского трактата», «нечто может происходить или не происходить, а все остальное окажется тем же самым»2.
Не надо думать, что сторонники атомистической программы не признают реальности вторичных структур. Демокрит ясно разграничивает первичные и вторичные качества. Первые принадлежат базисным сущностям, вторые - возникающим при их «сплетениях» вещам. Как поясняет Плутарх, одно такое скопление кажется водою, другое - огнем,
третье - растением, четвертое - человеком3. «Левиафан», или «невидимая рука», рассматриваются Гоббсом или Смитом как самые, что ни на есть, реальности. Различие холизма и атомизма закладывается на уровне понимания именно элементарных структур, то есть тех, что обладают одной и той же природой, мыслятся изначальными и не могут быть представлены через диалектику бытия и ничто.
Отличие Платона от Демокрита иногда ограничивают пониманием природы начальных сущностей. Для одного они материальны, согласно воззрениям другого, идеальны, но оба варианта постулируют бесчисленность элементарных сущностей, и в этом аспекте их авторы суть плюралисты. Такая перспектива упускает из виду важную деталь теории идей. Элементарная клеточка платоновской концепции образуется не абстрактной идеей как бестелесным атомом, а тандемом «идея плюс душа». Идеи и души вечны и изначальны (хотя здесь Платон не слишком ясен), и у них одинаковая природа. Они принадлежат одному онтологическому пространству. Но в отличие от отношений между атомами отношения идей и душ асимметричны: идея - то, что познается, а душа - то, что познает; идея остается идеей независимо от того, познана она или нет, для души же то, что она в силах припомнить, является качественной характе-ристикой4.
Ещё один момент, который требует пояснения, касается разницы внутренних и внешних отношений. Отношение будет внешним, если изменение одной стороны, меняя те или иные характеристики отношения, не вызывает каких-либо изменений в другой стороне отношения. Стол можно отодвинуть от стены; его пространственная локализация по отношению к стене изменится; но со стеной ничего не произойдет. Изменение «соприкосновения» атомов вещества может изменить его структуру; скажем, оно превращает графит в алмаз, но при этом в свойствах атомов углерода ничего не меняется. Это примеры внешнего отношения. Там же, где изменение одной стороны вызывает (или сопровождается) изменением другой стороны, отношение носит внутренний характер. Натуралистически настроенный Д. Армстронг, фигура в аналитической философии заметная, приводит в качестве примера внутреннего отношения формулу «12 > 7». Она выражает внутреннее
отношение между числами5. В норме отношение между лектором и его аудиторией является внутренним. Такое отношение можно назвать экзистенциальной зависимостью.
Онтологически интересны именно внешние отношения. В атомистических теориях они выступают самостоятельным классом элементов бытия. В холистских же концепциях они растворяются в своих условиях и сторонах: если нам даны элементы и условия отношения, то дано само отношение. Отношение здесь мыслится как что-то вроде бесплатного завтрака в рамках туристической программы «все включено». С точки зрения Брэдли, реальность едина в более глубоком смысле, чем это предполагается идеей объединенного мира. В марксистской традиции для описания внутренних отношений обычно обращаются к понятию взаимодействия с вытекающей отсюда трудностью концептуального разграничения отношения и взаимодействия. Я буду пользоваться терминами 'внутреннее' и 'внешнее', чтобы обеспечить сопоставимость рассматриваемых подходов.
При работе с холизмом или атомистической программой следует учитывать, что связь объясняющего положения с объясняемым фактом опосредуется всем набором принципов, составляющих подход. Если, скажем, в качестве доказательства коллективистской природы российского менталитета приводятся случаи меценатства и благотворительности русского купечества, то не стоит забывать, что эта же самая практика может быть обоснована принципом наибольшего блага для наибольшего числа, который сопрягался с откровенно индивидуалистической моделью общества.
Оба подхода опираются на идеализирующие допущения. Принцип всеобщей связи отвлекается от факта разновременности возникновения и от различий времени существования тех или иных вещей, процессов и состояний. Не исключено, что в каких-то экземплярах нынешней флоры и фауны, а может быть даже и в каких-то человеческих индивидах, находятся атомы тела Александра Македонского. Но для качественной определенности всех этих объектов данное обстоятельство никакого значения не имеет. И точно также требует уточнений допущение об онтологической первичности индивидов по отношению к обществу или культуре. Ясно, однако, что в качестве методологиче-
ских программ оба подхода работают. Когда, к примеру, лингвисты обсуждают, считать ли артикль служебным словом или частью речи, за аргументами оппонентов скрывается хо-листская либо атомистическая онтология.
Каждая программа обладает эвристическим потенциалом. В холизме момент истины связан, в частности, с феноменом неотделимости частей. Неотделимые части можно распознать и идентифицировать, но их нельзя перенести в другую структуру или вставить в другой процесс. В организме можно выделить нервную или пищеварительную подсистемы, но они не могут быть перемещены в другое место без утраты качества, как это возможно для отделимых частей: «.. .отделимым, - перефразирует Аристотеля профессор из Тренто Роберто Поли, - является все, что может быть помещено где-то в другом месте или времени»6. Этот момент истины можно выразить и так: свойства целого не сводятся к сумме свойств частей. В силу этой целостности, например, реакция организма на изменения среды охватывает все его уровни - от микроскопического и молекулярного до макроскопического. Здесь нет каких-либо контролирующих частей, и ни одна его часть не является контролируемой. Подходящим концептом оказывается не контроль, а коммуникация. Благодаря коммуникации частей организма, согласование, ответные реакции и изменения, необходимые для поддержания целостности, могут распространяться во всех направлениях сразу7. Другим примером целостности, правда, не биологической, а биосоциальной, сегодня является наша планета.
Значит, нужна концепция, которая объединила бы идею независимого существования с принципом экзистенциальной зависимости. Именно такую модель предлагает уровневая онтология.
2. Уровневая онтология: её идея и принципы
Правила концептуального синтеза известны. После выделения контрарных позиций нужно найти опосредующее звено. Так, синтез натурализма и культуроцентризма обеспечивается понятием материи. Здесь таким опосредующим будут понятия субстанции, субстрата и уровня существования. Как уже отмечалось, в диалектическом материализме вместо уровня существования говорят об уровне организации материи. Но отношения уровневого типа существуют и в мире идеальных объектов8. К примеру, таковы отно-
шения между смыслами слов русского языка и сюжетными линиями романа «Война и мир». Поэтому есть резон увеличить степень обобщения и мыслить уровень существования как совокупность однотипных объектов, обладающих единством происхождения и структуры, а также сходными свойствами (признаками).
В концепции уровней принимается, что вещи есть нечто большее, чем пучки свойств. Иначе говоря, сторонник уровневой онтологии признает реалистическую концепцию бытия или, если перефразировать это положение в терминах «философских тетрадей», воспринимает мир как множество отдельных. В мире существуют отдельные вещи, у которых есть свойства. Свойства суть атрибуты вещей и сами по себе не существуют. Ещё одним методологическим регулятивом уров-невой онтологии является идея эволюции как направленного необратимого изменения, в котором новое состояние обусловлено предшествующим.
Базисная идея уровневой онтологии предложена Аристотелем в учении о возможности и действительности или, что тут то же самое, о материи и форме. Аристотель перенес платоновские эйдосы внутрь вещи, лишив их идеальности, но сохраняя активную функцию формы по отношению к материи (материалу). Это позволило трактовать вещь как единство возможности и действительности и ввести этот принцип в структуру мира. Стихии или первоэлементы - материя для глины; глина служит материей по отношению к кирпичам или амфоре. Кирпичи и амфоры в свою очередь становятся материалом для строения или вместилищем для хранения зерна или вина. У Стагирита нет идеи эволюции. Однако его метафизика содержит телеологический принцип, что методологически позволяет улавливать временные связи между ближайшими уровнями.
Основные тезисы уровневой онтологии можно сформулировать следующим образом.
Мир состоит из множества разнородных и возникающих в разное время слоев и уровней существования (поля, атомы, вещества, планеты, растения, животные и т. п.). Вследствие этой неоднородности и разновременности возникновения предметы одного уровня генетически и структурно отличаются от объектов другого уровня. Связь объектов или, в языке Гартмана, конкретных внутри одного
уровня Гартман именует «категориальной согласованностью»; она обеспечивает приоритет структурной целостности уровня по отношению к его составляющим.
В мире всегда можно найти два смежных уровня существования, один из которых предшествует другому и представляет собой его основание. Другими словами, если феномены нижнего уровня существует до и независимо от феноменов следующего эволюционного уровня, то последние не могут существовать без своих эволюционных предшественников. Между верхним и нижним уровнем существует односторонняя экзистенциальная зависимость. Закономерности и особенности объектов (или предметностей) верхнего уровня не совпадают с закономерностями и особенностями объектов нижнего уровня. Если бы эти закономерности и особенности совпадали, мы имели бы дело с предметно-стями одного уровня.
Различие возникает исторически и не сразу осознается. К примеру, в химии оно было осознано лишь в XX в., когда Фридрих Панет предложил концептуально развести химический элемент как простое вещество и его функционирование в качестве основного вещества. Хотя понятие субстанции, которым он оперировал, двусмысленно (в германских языках 'substance' обозначает и вещество, и субстанцию), предложение опиралось на диалектику уровней существования. В качестве основного вещества химический элемент не имеет специфических свойств, поскольку в сочетании с другими веществами участвует в генерации бесконечно различающихся характеристик. Однако в случае простых веществ, - отмечает Панет, - мы можем оставаться наивными реалистами9. В поисках соратников он цитирует Д. И. Менделеева, который во введении к своим «Основам химии» тоже обращает внимание читателя на необходимость различать «понятие о простом теле, как об отдельном однородном веществе, и о нем же, как вещественной части или элементе сложных веществ». Таким образом, объекты нижнего уровня существования поставляют строительный материал для объектов верхнего уровня. Этот тип взаимоотношений отображается понятием субстрата.
Уровневая онтология позволяет вернуть в обиход понятия традиционной метафизики и включить в наш тезаурус скрытые за ними различия. Я имею в виду 'субстрат' и 'суб-
станцию'. Когда с легкой руки энциклопедистов в философский оборот было введено понятие материи и - позднее - Конт провозгласил наступление эры позитивного знания, понятие субстанции превратилось в пережиток и тихо ушло на покой. По крайней мере, оно сместилось на периферию словоупотребления. Вместе с ним ушло и зависимое от 'субстанции' понятие субстрата.
Слово 'субстрат' обозначает некую подоплеку, первооснову как носителя свойств. Субстрат - это не вещь и не часть вещи, а, скорее, характеристика отношения, то есть реляционное свойство. Оно возникает по отношению к смежным структурам, позднейшим по времени появления. Так, смыслы слов русского языка образуют подоплеку для осуществления сюжетных линий «Войны и мира». При их описании автор должен был считаться с особенностями русского языка, его грамматикой и синтаксисом. Но логика поведения героев, авторские ходы при обосновании и объяснении поступков персонажей - то, что соответствует гартмановской категориальной согласованности, - не могут быть выведены из законов грамматики русского языка. Субстратные свойства обуславливают существование объектов, но не их качество10.
Какое же понятие способно, с одной стороны, зафиксировать указанную связь, а, с другой стороны, учесть качественную несводимость объекта высшего уровня к свойствам, обеспечивающим его существование? На мой взгляд, наиболее подходящим кандидатом для выполнения этой задачи будет понятие субстанции. Субстанция - это первооснова как совокупность существенных свойств объекта. В данном случае субстанциальной будет вся совокупность свойств, характеризующих поэтику романа, психологию его героев, их жизненные обстоятельства, взаимоотношения, само собой разумеющиеся жизненные смыслы и предпочтения того круга и времени и т. п. После того, как новый уровень бытия сложился, субстраты могут замещаться. Роман Толстого можно перевести на другой язык, сделать кинематографическую версию и даже превратить в балет или оперу. Но в любом случае сущностные (субстанциональные) характеристики произведения должны сохра-няться11. Иначе мы получим нечто другое.
Условия и возможности такой замены -предмет дискуссий. Во всяком случае, они
зависят от качественных особенностей объектов и способов перехода от уровня к уровню. Практика субстратных замещений активно развивается в технологической сфере, где важнейшей характеристикой артефакта является его социальная функция. Однако на уровне природных объектов, в тех же химических структурах, замещение атомов одного элемента другими резко меняет свойства нового образования. Субстратные и субстанциальные характеристики вещей тесно связаны между собой, и разница между ними порой неуловима. Например, в учении о формах движения материи различие между эмер-джентами нового типа и эмерджентами того же самого уровня бытия развернутого концептуального аппарата не получает. И понятно почему: законы сохранения не объясняют, как возникают различия между носителями отдельных видов энергии; взаимодействие качества и количества происходит в любом случае, - а различия качеств понятием материи не фиксируются. Уровневый подход позволяет артикулировать их разницу и наметить направления для исследования способов и форм переходов между уровнями.
Наряду с генетическим (временным) аспектом в отношениях уровней существует и топологический (пространственный) аспект.
3. Структура пространства: слоеный пирог versus матрешка
Гартман и до него Энгельс подчеркивают, что уровни бытия различаются не только типом базисных объектов, но и характером взаимодействий между ними12. Устойчивый порядок этих взаимодействий, когда одно полагает сосуществование другого, есть пространство. Какова природа этого пространства? Является ли оно однородным, скажем, физическим, или это какое-то особое - метафизическое - пространство? А может быть этих пространств много? Вопрос не лишен оснований, если учесть, что для каждого уровня специфичен свой тип базовых (материальных) носителей. Но тогда - как они связаны? Какими средствами можно описать переход от одного пространственного уровня к другому?
Уровневая онтология дает новую перспективу для рассмотрения вопроса о существовании нефизических форм пространства и времени. Она позволяет снять противопоставление субстанциальной и релятивистской трактовок пространства. В этом заключается ещё один «плюс» уровневой онтологии.
В истории познания эти трактовки связаны с именами Ньютона и Лейбница, и обе явились ответом на картезианское отождествление материи с протяженностью. Правда, первым критиком Декарта был Гассенди. Гассенди нуждался в идее пустого пространства для обоснования движения атомов и тел. Пространство, по Гассенди, беспредельно, недвижно и бестелесно - не в смысле идеальности, но в смысле проницаемости, которой нет у твердых тел. Но до середины XVII столетия воззрения Гассенди серьезной конкуренции идеям Декарта не составляли. Смертельный удар картезианской физике нанесли «Математические начала» Ньютона. Открытие закона всемирного тяготения завершило процесс отделения физики от философии природы, начатый Галилеем.
Однако Ньютон оставил философам загадку природы пространства. На основе экспериментов с вакуумом он приходит к убеждению, что пространство является некоей абсолютной сущностью, а не только набором отношений между телами. Ньютон следует за Гассенди, но идёт дальше его, толкуя пространство как «чувствилище Бога». Что он подразумевал под этим - не совсем ясно. Едва ли он верил, что бог обладает какими-то органами, но он, несомненно, мыслил пространство как божественный атрибут. Бог, пишет Ньютон, «продолжает быть всегда и присутствует всюду, всегда и везде существуя; он установил пространство и продол-жительность»13.
Эти соображения вызвали обмен репликами между Лейбницем и ньютонианцем Кларком. Лейбниц убежден, что пространство не может быть субстанцией; пространство и время являются «чем-то чисто относительным: пространство - порядком сосуществований, а время - порядком последовательностей. Ибо пространство с точки зрения возможности обозначает порядок одновременных вещей, поскольку они существуют совместно, не касаясь их специфического способа бытия. Когда видят несколько вещей вместе, то осознают порядок, в котором вещи находятся по отношению друг к другу»14.
Пустое пространство, говорит Лейбниц, было бы атрибутом без своего предмета, и он выдвигает ряд аргументов против отождествления пространства с абсолютным бытием. В ответе Кларк повторяет идею Ньютона о принадлежности пространства богу; наличие
пространства есть непосредственное и необходимое следствие существования Бога; без пространства вездесущность Бога была бы невозможной.
С позиций традиционного богословия отождествление пространства с безмерностью Бога не приемлемо: бог не имеет частей, а для пространства момент дискретности как раз существенен. Но и собственное видение Лейбница проблематично; оно вообще отрицает реальность пространства. Ибо в его системе есть только один класс реальных сущностей - монады; а они не имеют пространственных отношений между собой. Монада самодостаточна; она «не имеет окон». Лейбниц склоняется к логизации пространства, потому что не видит непротиворечивого способа признать реальность непрерывности: «геометры показывают, что протяженность не состоит из точек, однако метафизики утверждают, что материя должна быть составлена из единиц или простых субстанций».
Картина рисовалась следующая. Если пространство делимо до бесконечности, то тела, которые занимают место, тоже должны быть бесконечно делимыми. Они должны состоять из бесконечного числа частей. Насколько малы эти части? Если они подобны точкам, то даже бесконечное их число все равно не будет иметь размера, и тогда ни одно тело не будет иметь протяженности. Но если они имеют размер, то любое тело, составленное из бесконечного числа точек, будет бесконечным.
Способ обойти затруднение был указан ещё Аристотелем. Он предложил различать актуальную и потенциальную бесконечности. Сколько раз мы бы не делили величину, она может быть разделена дальше - предела не существует. Но это не значит, что континуум имеет бесконечно много частей: бесконечность всегда лишь потенциальна. Гассенди показал, что бесконечная делимость вовсе не обязательно противоречит атомистической теории, хотя некоторые физические объекты и не могут быть разделены посредством физических сил.
«Лабиринт непрерывности», как назвал его Лейбниц, опирался на два ложных допущения: (1) отказ от аристотелевской диалектики возможности и действительности и (2) принятие картезианского отождествления материи с протяженностью. Без первого не было бы основания для внутреннего противоречия в понятии бесконечной делимости. Без
второго - исчезали основания полагать, что бесконечная делимость пространства влечет за собой бесконечную делимость тел. Преодоление этого заблуждения привело к победе релятивистской метафизики пространства: материальный мир состоит из трех сфер -микро-, макро- и мегамиров; они различаются типами базовых объектов и природой сил, обеспечивающих их взаимодействие.
При желании для этой модели можно отыскать исторические корни в виде мифологического образа мирового дерева. Но по существу этот сциентистски смоделированный мир оставался одной и той же физической реальностью: базовые структуры мира изучаются физикой, и, поскольку между физическими силами есть момент единства, выражаемый законами сохранения, получалось, что все эти сферы составляют единство пространственное. И с этой точки зрения рассуждения гуманитариев о социальном или культурном пространстве выглядели не более чем метафорой.
На первый взгляд, Гартман коренным образом меняет эту модель. Реальное пространство, отмечает создатель «новой онтологии», охватывает неорганический и органический мир. Границу между ними составляют категориальные законы и способ возникновения новых «конкретностей». В неорганическом мире господствует «преобразование формы» (Umfоrmung). Органические и психические структуры возникают посредством «надстраивания» (ЦЬегЬаиип^). Психическое бытие «возвышается» над органикой подобно строению над фундаментом. Надстраивание характеризует также отношение между психическим и духовным феноменами. В ранней работе «Основные черты метафизики познания» Гартман подчеркивает, что на границе органического и психического происходит «обрыв» связи. Таким образом, можно предположить, что в сфере духа возникает своя топология.
Однако Гартман не пошел в эту сторону и предпочел толковать пространство в платоновском духе. Идеальное пространство есть «общее всех возможных пространств»: оно относится к реальным пространствам как род к виду. Идеальное пространство - предмет геометрии, и оно «образует только схему возможного наполнения реальным»15. Пространство - система, ибо о пространстве можно говорить только при наличии измерений. «Категориальным моментом» пространства является противоположность непрерывности
и дискретности. Она по-своему реализуется в превращениях энергии, в жизни организмов и личности, в мышлении и обществе. Везде особому континууму соответствует особая дискретность.
В «Философии природы» Гартман смягчает установку на разрыв между психическим слоем и органическим. Татьяна Николаевна Горнштейн приводит высказывание, которое она предлагает считать окончательным, поскольку оно опубликовано в последний год жизни философа: «Дистанции между слоями не являются баррикадами для причинной связи; в многообразных формах она имеется всюду. Падающий камень гасит духовную жизнь, катастрофа в природе уничтожает исторически развившуюся культуру или дает место повой культуре; идея в голове человека преобразует Землю. Отношения надстраивания очень мало отличаются здесь от отношений преобразования»16.
Сдвиг в позиции определенно есть, но в концепции пространства это мало что меняет. Та возможность признания качественных различий в пространственной организации слоев, которая содержалась в законах категориальных согласований, осталась не осуществленной. Геометрия даже в качестве общей схемы реальных пространственных отношений все-таки остается теорией фигур и тел, которые не обладают способностью самовоспроизводства. Поэтому Гартман был вполне последователен, когда отвергал применимость понятия пространства к явлениям духа.
С точки зрения уровневой организации бытия, система значений романа «Война и мир» входит в пространство значений и смыслов русского языка, но создает внутри его новые структуры сосуществования. Они обладают своей внутренней целостностью. Можно провести четкую границу между смысловыми частями пространственно-временной композиции романа и пространством (и временем) значений русского языка. По отношению к системе значений романа пространство языковых смыслов - охватывающее пространство. Отношения уровней есть отношения вложенности. Реальное пространство представляет собой своеобразную матрёшку.
Примечания
1 По мысли критиков, сторонники уровневой онтологии не в силах отобразить механизмы
переходов между уровнями. См.: Heil, J. From an Ontological Point of View. Oxford : Oxford Univ. Press, 2003. Ch. 3-5.
2 Витгенштейн, Л. Лoгикo-филoсoфский трактат. 1. 21.
3 ArnmomH мирoвoй фигошфии : в 4 т. Т. 1, кн. 1. М., 1969. С. 327.
4 Платон. Парменид. 135А-С.
5 Armstrong, D. M. Sketch for a Systematic Metaphysics. Oxford Univ. Press, 2010. P. 25. Oбзoр ootob^ix трактoвoк ганцет^ внутреннего и внешнего в товременгой метафизике см. в мoей статье: Взаимoдействие внутреннего и внешнего как предмет филoсoфскoй рефлексии // ^временная ornmomH - III. Категория взаимoдействия. СПб. : Издат. дoм С-Петерб. ун-та, 2009. С. 26-142.
6 Poli, R. Glancing at the Problems of Contemporary Ontology // Scire. 2002. Vol. 8, №. 1. P. 29.
7 Laszlo, E. The New Holism : the Grand Prospect for Science and Society // World Futures. 2002. №. 58. P. 142.
8 Гартман различает два сготоба бытия: ре-альгое и идеальгое, и затем указывает, что «для гонимания "сущего как сущего" ^o6-хoдимo предварительгое услoвие - не принимать ступени урoвней бытия за ступени его сroсoбoв» (Гартман, Н. К oснoвoпoлoжению ornororaa СПб., 2003. С. 208).
9 В 1931 г. Ф. Пинет, oдин из ведущих тогда неoрганикoв, выступил с дoкладoм o6 эписте-мoлoгическoм статусе гонятия 'химический элемент'. Рабoта вoшла в реестр важнейших публикаций столетия го метoдoлoгии химии и неoднoкратнo перепечатывалась. Изюминку дoклада сoставлял тезис o неoбхoдимoсти различения химическoгo элемента как ^octo-ro и как oснoвнoгo вещества. Пoдрoбнее см.: Paneth, F. A. The Epistemological Status of the Chemical Concept of Element // Foundations of chemistry. Philosophical, historical, educational and interdisciplinary studies of chemistry. Kluwer Academic Publishers. 2003. Vol. 5, № 2. P. 130.
10 РоН, R. Glancing at the Problems оf СоП;етрогагу Оntоlоgy. Гартман и вслед за ним Поли пользуются термином 'слой' [Schicht] применительно к объектам любой степени сложности, описываемых собственным специфическим набором категорий, и термином 'уровень' [Stufe] для обозначения основных сфер бытия. Их четыре: неорганическое бытие, органический мир, психическое бытие и духовное. Основные сферы или уровни состоят из слоев меньшей степени общности. В данной статье эти смысловые различия не учитываются.
11 Характеризуя сферу психического, Гартман замечает, что онтологически «внутренний мир» представляет собой область, вырастающую «над» органической структурой. Но он лишь опирается «на» неё как на свою онтологическую основу. Он не состоит «из» органических явлений как из своего материала (Hartmann, N. New Ways оf Ontobgy. Cоnnecticut : Greenwооd Press, 1975. P. 78-79).
12 ^vum, что отличает один слой от предыдущего, не выводится из элементов прежнего уровня или их синтеза и связано с появлением специфических «категориальных законов» (Hartmann, N. Der Aufbau der Realen Welt. Algemeinen Kategоrienlehre. Berlin : De Gruyter, 1940. S. 503). Ср.: Философия естествознания. Вып. 1. М., 1966. С. 110-113.
13 Ньютон, И. Математические начала натуральной философии. М., 1989. С. 681.
14 Лейбниц, Г.-В. Третье письмо Лейбница, или Ответ на второе возражение Кларка // Лейбниц, Г.-В. Сочинения : в 4 т. Т. 1. М., 1982. С. 441.
15 Hartmann, N. Philоsоphie der Natur. Berlin, 1950. S. 86. // Цит. по: Горнштейн, Т. Н. Философия Николая Гартмана : (Критический анализ основных проблем онтологии). Ленинград : Наука, 1969. С. 194.
16 Ibid. S. 36. Цит. по: Горнштейн, Т. Н. Философия Николая Гартмана... С. 195.
