CC BY
11УРОВЕНЬ ЭКСКРЕЦИИ С МОЧОЙ МОЛЕКУЛЫ ПОВРЕЖДЕНИЯ ПОЧКИ (KIM-1) И АКТИВНОСТЬ ХРОНИЧЕСКОГО ГЛОМЕРУЛОНЕФРИТА
М. Бровко,
A. Пулин, кандидат медицинских наук,
Л. Козловская, доктор медицинских наук, профессор,
B. Шоломова, Т. Кустова,
C. Рощупкина
Первый МГМУ им. И.М. Сеченова E-mail: michail.brovko@gmail.com
В статье представлен современный взгляд на значение молекулы повреждения почки (KIM-1) при хроническом гломерулонефрите; приведены клинические наблюдения.
Ключевые слова: нефрология, молекула повреждения почек-1 (Ю^М), хронический гломерулонефрит, нефротический синдром.
Хронический гломерулонефрит (ХГН) — одно из наиболее
распространенных заболеваний почек среди лиц молодого трудоспособного возраста; при естественном течении характеризуется неуклонным прогрессированием в сторону терминальной почечной недостаточности, требующей применения высокозатратных методов заместительной почечной терапии. Отсюда актуальной задачей нефрологии остается дальнейшее изучение патогенеза ХГН с целью определения новых подходов к уменьшению риска прогрессирования.
В последние годы пристальное внимание исследователей привлечено к оценке значения среди механизмов прогресси-рования ХГН клеточно-воспалительных реакций, связанных с почечным канальцевым эпителием. Интерес в мире к исследованиям этого направления объясняется в первую очередь установленной ролью канальцевого эпителия в формировании тубулоинтерстициального фиброза (ТИФ), выраженность которого прямо коррелирует со степенью почечной недостаточности.
Убедительно показано, главным образом в эксперименте, что клетки почечного канальцевого эпителия, наряду с их основной функцией — реабсорбцией натрия и воды, активно участвуют в формировании воспалительного ответа, регулировании репарации ткани и, через сеть цитокиновых реакций, — в развитии тканевого почечного фиброза [1]. Появилась возможность исследования многих субстанций, синтезируемых эпителиоцитами, в частности молекулы повреждения почек — KIM-1 (Kidney Injury Molecule).
Молекула KIM-1 первоначально открыта как клеточный рецептор для вируса гепатита А, который обнаруживается в небольшом количестве на гепатоцитах [2]. Впоследствии экспрессия аналогичного белка была выявлена на поверхности лимфоцитов, в связи с чем этот белок получил название TIM-1 (T-cell Immunoglobulin Molecule) и подвергся тщательному
изучению. Т1М-1 кодируется генами, соседними с кластером интерлейкинов (ИЛ)-4, 5 и 13. Его функцией является кости-муляция Т-клеток для дифференцировки в сторону ТЫ- либо ТЬ2-ответа [3, 4]. Т1М-1 экспрессируется на поверхности ТЬ2, а Т1М-4 — лиганд для Т1М-1 — на поверхности макрофагов и дендритных клеток. Полученные в результате этих исследований данные имели большое значение и для понимания роли К1М-1 в почечных канальцах [5]. К1М-1, гомологичный Т1М-1, является трансмембранным структурным глико протеином 1-го типа эпителиальных клеток проксимальных канальцев почек, относится к суперсемейству иммуноглобулинов. Первоначально он был выделен в скрининговом исследовании маркеров острого почечного повреждения [6], почему и получил свое название.
При исследовании ткани почек крыс и человека иммуно-гистохимическими методами показано, что К1М-1 начинает экспрессироваться в большом количестве пролиферирую-щим эпителием проксимальных почечных канальцев в течение 48 ч после острого ишемического либо токсического повреждения [5]. Молекула К1М-1 отделяется от поверхности клеток активированного канальцевого эпителия и попадает в мочу при участии специализированной металлопротеиназы, причем весь процесс регулируется МАР-киназазависимыми сигнальными путями [7].
Разработка чувствительных лабораторных методик определения концентрации К1М-1 в моче открыла путь для широкого исследования этого биомаркера при остром почечном повреждении (ОПП) разной этиологии — помимо ишемического повреждения, оценивались токсическое действие лекарственных средств, функциональное состояние почечного трансплантата [8]. Было достаточно определенно установлено, что уровень экскреции К1М-1 в моче может быть использован для оценки прогноза почечной выживаемости после ОПП [9]. Важным условием практического использования этого биомаркера было выявление корреляции между тканевой экспрессией К1М-1 в почке и его концентрацией в моче [10].
Недавние исследования [5, 10] позволяют говорить об этой молекуле не только как о биомаркере, свидетельствующем о селективном повреждении проксимального отдела почечных канальцев, но и как о факторе, играющем патогенетическую роль в этом повреждении.
Заслуживают внимания механизмы участия К1М-1 в удалении погибших эпителиальных клеток проксимальных почечных канальцев в случае воздействия повреждающих факторов. Так, было показано, что выжившие после острого повреждения канальцевые эпителиальные клетки фагоцитируют подвергшийся апоптозу клеточный детрит пропорционально величине экспрессии К1М-1 в канальцах. Были подтверждены ранее полученные сведения о значении К1М-1 как рецептора для фосфатидилсерина со стимуляцией фагоцитоза и, таким образом, о ведущей роли К1М-1 в регулировании процессов удаления поврежденных клеток с поверхности ба-зальной мембраны почечного эпителия при ОПП.
Исследования экспрессии К1М-1 проводили не только при ОПП, но и при хронической болезни почек (ХБП) [12— 16]; причем при ХБП максимальная экспрессия К1М-1 была выявлена в участках фиброза и воспаления почечной паренхимы [10]. Отмечена корреляция экспрессии К1М-1 с выраженностью фиброза в почечном трансплантате [17], более того, повышенный уровень экскреции К1М-1 с мочой оказался независимым предиктором отторжения почечного трансплантата [18]. Работы по изучению экскреции К1М-1 с мочой
5'2016 ВРАЧ
из практики
у больных протеинурическими недиабетическими формами ХБП единичны [19].
В недавнем экспериментальном исследовании [20] предпринята попытка оценить роль длительной гиперпродукции KIM-1 при ХБП. Особенностью этого исследования было использование специально выведенной линии мышей, у которых экспрессия KIM-1 стойко повышена с рождения в отсутствие ишемических и токсических повреждающих факторов. Результатом постоянной гиперпродукции изучаемой молекулы у животных стало воспаление с исходом в тубулоинтерстици-альный фиброз, что одновременно сопровождалось повышенной выработкой моноцитарного хемотаксического пептида-1 (MCP-1). Этот факт представляет интерес, в первую очередь, с точки зрения установленной роли МСР-1 как основного хе-моаттрактанта для мононуклеарных клеток, имеющего ключевое значение для формирования воспалительного инфильтрата в почке [21]. В противоположность этому у мышей с мутант-ным нефункционирующим геном KIM-1 отмечены дефицит выработки МСР-1 и меньшая степень фиброза при развитии ХБП. Подобным образом и в модели волчаночного нефрита у мышей MRL-Faslpr c генетическим отсутствием МСР-1 не наблюдалось формирования перитубулярной инфильтрации макрофагами и Т-лимфоцитами, а функция почек оставалась сохранной [22]. Кроме того, с учетом данных о роли KIM-1 в выработке провоспалительных цитокинов в этой модели была исследована экспрессия в ткани почки ИЛ6 и трансформирующего фактора роста-Р (TGFP) и выявлен действительно значительно более высокий уровень KIM-1, чем в контроле. В другом исследовании показано, что тканевой уровень TGFp, который, в частности, является одним из основных звеньев фиброгенеза в почке, тесно коррелирует с уровнем МСР-1 [23].
Предполагают, что путем сложных паракринных межклеточных взаимодействий трансформированные в миофибробла-
12
л 10
/м 8
6
4
2
10,1
7,9
2,8
ТИФ выраженный (n=5)
Умеренный (n=3)
Слабовыраженный (n=5)
Рис. 1. Зависимость экскреции с мочой молекулы К1М-1 от выраженности ТИФ в биоптатах почки пациентов с НС (п=13)
Таблица 1
Уровень экскреции молекулы Ш-1 у больных ХГН с разным течением НС
Показатель
1-я группа (n=15)
2-я группа (n=7)
р
-1, нг/мл
5,78 {3,26-9,54} 2,08 {1,57-4,09} <0,05
Исходная СПУ, г/сут
6 [4,3-9,0]
4 [1,7-11,0] >0,05
СПУ через 1,5 года, г/сут 4,7 [1,5-12,0] 0,33 [0,20-0,68] <0,001
Примечание. Результаты представлены в виде медианы, в фигурных скобках указаны 25-й и 75-й процентили. Уровень К1М-1 в контроле (п=9) составил 0,35 {0,24-1,59} нг/мл.
сты эпителиоциты мигрируют в интерстиции и запускают там каскад воспалительных реакции, приводящих к дальнейшему повреждению тубулоинтерстициального аппарата почки и потере его функции. В пользу роли в этих процессах К1М-1 свидетельствуют уже указанные экспериментальные работы о сопутствующем повышении у мышей с гиперпродукцией К1М-1 тканевого уровня локально-почечного профиброгенного цито-кина МСР-1, в противоположность мышам с мутантным геном К1М-1, у которых этого эффекта К1М-1 не наблюдалось [20].
Важное научное значение имеет изучение стимулов, которые приводят к выработке К1М-1 при остром и хроническом почечном повреждении. Можно предположить, что при ОПП происходящее обеднение перитубулярного кровотока и, следовательно, гипоксия, сами по себе являются стимулом для усиления экспрессии К1М-1 [24, 25]. С другой стороны, развитие хронической гиперпродукции К1М-1 приводит к тубулоинтерстициальному воспалению, редукции кровотока, гипоксии, стимулирующей дальнейшую выработку К1М-1, и в итоге — к фиброзу.
Таким образом, если ранняя экспрессия молекулы повреждения почек К1М-1 может рассматриваться как адаптивный механизм, позволяющий восстановить канальцевую функцию путем удаления погибших клеток, то хроническая гиперпродукция К1М-1 является неотъемлемым звеном хронического воспаления и фиброза в тубулоинтерстиции. Полученные данные имеют решающее значение прежде всего с точки зрения возможности применения фармакологической блокады выработки К1М-1 при хронических заболеваниях почек, в том числе ХГН. Так, в более ранних работах, посвященных лечению аллергических заболеваний, показано, что блокирование К1М-1 путем введения моноклональных антител вызывает торможение патологического иммуновоспали-тельного ответа в экспериментальных моделях аллергических реакций [26—29]. Эти исследования могут служить основанием для разработки нового направления в лечении почечных заболеваний через торможение фибропластической трансформации почечного интерстиция [30].
С учетом полученных в эксперименте данных о связи экспрессии молекулы повреждения К1М-1 с процессами фиброзного ремоделирования тубулоинтерстиция нами была сопоставлена величина мочевой экскреции К1М-1 с выраженностью фиброзных изменений в нефробиоптатах 13 больных ХГН с нефротическим синдромом (НС). В результате полуколичественной оценки выраженности ТИФ в нефробиоптатах пациентов с НС была подтверждена прямая зависимость экскреции с мочой молекулы К1М-1 от выраженности морфологических изменений в почечном тубулоинтерстиции (рис. 1).
Нами также оценено значение указанного биомаркера как фактора риска персистирования/рефрактерности течения НС. Исследование проведено у 23 больных ХГН с НС, получавших примерно одинаковую стандартную медикаментозную терапию, у которых можно было проследить динамику суточной протеинурии (СПУ) в последующие 1,0—1,5 года. У больных 1-й группы («с ухудшением»; п=15) с сохранением в эти сроки высокой СПУ исходный уровень экскреции К1М-1 был в среднем в 2,5 раза выше, чем во 2-й группе («с улучшением»; п=7) — с положительной динамикой в виде уменьшения СПУ более чем на 50% от первоначальной и нормализацией белковых фракций крови (табл. 1).
Для определения значения высокого уровня экскреции К1М-1 как показателя прогноза ХГН по критерию перси-стенции/рефрактерности НС нами построена ROC-кривая (рис. 2).
0
ВРАЧ
5'2016
^ЯРИЙЯИ
Площадь под кривой (АиС) составила 0,844, значения К1М-1>2,34 нг/мл с чувствительностью 86,67% и специфичностью 83,33% позволяют предсказать персистенцию высокой ПУ у пациентов с активными прогрессирующими формами ХГН.
Приводим клинические наблюдения, иллюстрирующие течение НС у пациентов в зависимости от исходного уровня экскреции с мочой молекулы К1М-1.
Больная С., 59 лет. Начало заболевания — в мае 2014 г., когда в одной из клиник Москвы был диагностирован НС и при биопсии почки выявлена картина мембранозной нефропатии. Функция почек оставалась нормальной. С мая по ноябрь 2014 г. больной проводилась терапия глюкокортикостероидами (ГКС): метилпред-низолон в дозе 48 мг/сут с постепенным снижением до 8 мг/сут после клинического улучшения, отмеченного через 2 мес терапии. В январе 2015 г. больная госпитализирована в Клинику им. Е.М. Тареева с рецидивом НС, при обследовании выявлены протеинурия до 12 г/сут, уровень альбумина сыворотки — 23 г/л, общий холестерин — 13 ммоль/л, повышение сывороточного уровня фибриногена до 7,8 г/л, СОЭ — 27 мм/ч при сохранной функции почек. Регистрировалась умеренная артериальная гипертензия (140—150/90—100 мм рт. ст.). Возобновлена активная иммуносупрессивная терапия: вновь увеличена доза метилпреднизолона внутрь до 48 мг/сут, начато внутривенное (в/в) введение ГКС в виде «пульсов» (суммарно 3000 мг) в сочетании с в/в введением циклофосфана (ЦФА) (1200 мг). Назначена терапия ингибитором ангиотензинпревращающего фермента — ИАПФ (моноприл — 10 мг/сут). В результате наблюдался выраженный быстрый положительный эффект; при повторной госпитализации в Клинику им. Е.М. Тареева в марте 2015 г. — полная ремиссия НС с нормализацией анализов мочи и белковых показателей крови. До и после проведенной активной иммуносупрес-сивной терапии была исследована концентрация в моче К1М-1 (табл. 2).
Как видно из представленного наблюдения, исходный уровень экскреции молекулы К1М-1 у больной с тяжелым
обострением мембранозной формы ХГН, протекающим с выраженным НС, оказался <2,34 нг/мл, что, по нашим данным, предсказывало благоприятный прогноз течения НС. Действительно, назначение адекватной терапии ГКС и цитостатиком ЦФА дало быстрый (в течение 3 мес) положительный эффект с наступлением ремиссии НС.
Пациентка Т., 44 лет. Начало болезни — в январе 2015 г., когда впервые отметила появление умеренных отеков нижних конечностей. В связи с нарастанием отеков в марте 2015 г. госпитализирована в Клинику им. Е.М. Тареева. При обследовании выявлена картина НС: СПУ достигала 6 г/сут, альбумин сыворотки — 28 г/л, общий холестерин — 7,6 ммоль/л при сохранной функции почек. Отмечено повышение АД до 150—160/100 мм рт. ст., в связи с чем назначен ИАПФ в среднетерапевтической дозе. Проведена пунк-ционная биопсия почки; морфологическое исследование выявило картину мембранозной нефропатии. С марта 2015 г. начата активная иммуносупрессивная терапия: назначены преднизолон — внутрь 40 мг/сут и в режиме сверхвысоких доз в/в (2250 мг в месяц), а также ЦФА в/в (800 мг в месяц). Суммарно к концу октября 2015 г. внутривенно введено 13 500 мг преднизолона и 5400 мг ЦФА. Однако существенной клинической и лабораторной динамики со стороны СПУ и белковых показателей крови не отмечено, в октябре 2015 г. у пациентки сохранялись отеки нижних конечностей, протеинурия составляла 4 г/сут, сывороточный уровень альбумина был ниже нормальных значений. До и после проведенной активной иммуносупрессивной терапии была исследована концентрация в моче К1М-1 (табл. 3).
В связи с неэффективностью ранее проводившейся иммуносупрессивной терапии пациентке назначен Циклоспорин А в сочетании с умеренными дозами ГКС внутрь. После коррекции иммуносупрессивной терапии отмечена некоторая положительная динамика течения заболевания в виде снижения протеинурии, наблюдение пациентки продолжено.
Таким образом, в отличие от предыдущего наблюдения мембранозной формы ХГН с выраженным НС у больной
Таблица 2
Динамика концентрации в моче Ш-1 у больной С. до и после активной иммуносупрессивной терапии
Исследование Ш-1, нг/мл СПУ, г/сут Альбумин сыворотки, г/л СКФ, мл/мин Фибриноген сыворотки, г/л
Январь 2015 г. 2,08 12 23 90 7,8
Март 2015 г. 0,58 0 39 98 3,4
Примечание. СКФ - скорость клубочковой фильтрации (здесь и в табл. 3).
Динамика концентрации в моче Ш-1 у больной Т. до и после активной иммуносупрессивной терапии
Таблица 3
Исследование
Ш-1, спу г/сут Альбумин СКФ, Фибриноген нг/мг , / у сыворотки, г/л мл/мин сыворотки, г/л
Март 2015 г.
2,95
6,0
28
90
4,2
Октябрь 2015 г.
2,11
4,1
34
90
3,9
5' 2016
ВРАЧ
из практики
Т. выявлен высокий исходный уровень экскреции с мочой К1М-1 (>2,34 нг/мл), что позволило предсказать неблагоприятный прогноз течения НС с плохим ответом на активную иммуносупрессивную терапию ГКС и цитостатиком ЦФА (в предыдущем наблюдении при более низком исходном уровне экскреции К1М-1 был отмечен быстрый положительный ответ на указанную терапию). По-видимому, персистенция высокого уровня экскреции с мочой К1М-1 должна рассматриваться как показание к коррекции/усилению терапии.
Обнаружена связь высокого уровня экскреции с мочой у больных ХГН молекулы повреждения К1М-1 с признаками клинической активности нефрита и наличием тубулоин-терстициального фиброза в нефробиоптате, указывающая на роль гиперпродукции К1М-1 в почке как важной составляющей процессов фиброзного ремоделирования тубулоинтер-стиция при ХГН.
У пациентов с активными протеинурическими формами ХГН величина мочевой экскреции молекулы повреждения К1М-1 может быть использована для неинвазивной оценки активности/прогрессирования заболевания. Уровень экскреции с мочой К1М-1 в пределах 2,34 нг/мл позволяет с высокой чувствительностью (86,7%) и специфичностью (83,3%) предсказать прогноз течения НС и ответ на проводимую им-муносупрессивную терапию, что важно для своевременной ее коррекции. Полученные данные обосновывают целесообразность внедрения исследования мочевой экскреции молекулы К1М-1 в повседневную нефрологическую практику.
Литература
1. Чеботарева Н.В., Бобкова И.Н., Козловская Л.В. и др. Определение экскреции с мочой моноцитарного хемотаксического протеина-1 и трансформирующего фактора роста-р1 у больных хроническим гломерулонефритом как метод оценки процессов фиброгенеза в почке // Клин. нефрол. - 2010; 3: 51-5.
2. Kaplan G., Totsuka A., Thompson P. et al. Identification of a surface glycoprotein on African green monkey kidney cells as a receptor for hepatitis A virus // EMBO J. - 1996; 15: 4282-96.
3. Meyers J., Sabatos C., Chakravarti S. et al. The TIM gene family regulates autoimmune and allergic et al. Regulation of T-cell immunity by T-cell immunoglobulin and mucin domain proteins // Transplantation. - 2007; 84 (Suppl.): 12-6.
4. Meyers J., Sabatos C., Chakravarti S. et al. The TIM gene family regulates autoimmune and allergic diseases // Trends Mol. Med. - 2005; 11: 362-9.
5. Ichimura T., Asseldonk E., Humphreys B. et al. Kidney injury molecule-1 is a phosphatidylserine receptor that confers a phagocytic phenotype on epithelial cells // J. Clin. Invest. - 2008; 118: 1657-68.
6. Ichimura T., Bonventre J., Bailly V. et al. M. Kidney injury molecule-1 (KIM-1), a putative epithelial cell adhesion molecule containing a novel immunoglobulin domain, is up-regulated in renal cells after injury // J. Biol. Chem. - 1998; 273: 4135-42.
7. Zhang Z., Humphreys B., Bonventre J. Shedding of the urinary biomarker kidney injury molecule-1 (KIM-1) is regulated by MAP kinase and juxtamembrane region // J. Am. Soc. Nephrol. - 2007; 18: 2704-14.
8. Zhang P., Rothblum L., Han W. et al. Kidney injury molecule-1 expression in transplant biopsies is a sensitive measure of cell injury // Kidney Int. 2008; 73: 608-14.
9. Liangos O., Perianayagam M., Vaidya V. et al. Urinary N-acetyl-beta-d-glucosaminidase activity and kidney injury molecule-1 level are associated with adverse outcomes in acute renal failure // J. Am. Soc. Nephrol. - 2007; 18: 9041212.
10. van Timmeren M., Van Den Heuvel M., Bailly V. et al. Tubular kidney injury molecule-1 (KIM-1) in human renal disease // J. Pathol. - 2007; 212: 209-17.
11. Sexton D., Al-Rabia M., Blaylock M. et al. Phagocytosis of apoptotic eosinophils but not neutrophils by bronchial epithelial cells // Clin. Exp. Allergy. -2004; 34: 1514-24.
12. Kuehn E., Park K., Somlo S. et al. Kidney injury molecule-1 expression in murine polycystic kidney disease // Am. J. Physiol. Renal. Physiol. - 2002; 283 (6): 1326-36.
13. Perez-Rojas J. et al. Mineralocorticoid receptor blockade confers renoprotection in preexisting chronic cyclosporine nephrotoxicity // Am. J. Physiol. Renal. Physiol. - 2007; 292 (1): 131-9.
14. van Timmeren M. et al. Tubular kidney injury molecule-1 in protein-overload nephropathy // Am. J. Physiol. Renal. Physiol. - 2006; 291 (2): 456-64.
15. Kramer A. et al. Reduction of proteinuria in adriamycin-induced nephropathy is associated with reduction of renal Kidney injury molecule-1 (Kim-1) over time // Am. J. Physiol. Renal. Physiol. - 2009; 296 (5): 1136-45.
16. Waanders F., van Timmeren M., Stegeman C. et al. Kidney injury molecule-1 in renal disease // J. Pathol. - 2010; 220 (1): 7-16.
17. Schroppel B. et al. Tubular expression of KIM-1 does not predict delayed function after transplantation // J. Am. Soc. Nephrol. - 2010; 21 (3): 536-42.
18. Waanders F. et al. Effect of renin-angiotensin-aldosterone system inhibition, dietary sodium restriction, and/or diuretics on urinary kidney injury molecule 1 excretion in nondiabetic proteinuric kidney disease: a post hoc analysis of a randomized controlled trial // Am. J. Kidney Dis. - 2009; 53 (1): 16-25.
19. van Timmeren M. et al. High urinary excretion of kidney injury molecule-1 is an independent predictor of graft loss in renal transplant recipients // Transplantation. - 2007; 84 (12): 1625-30.
20. Humphreys B., Xu F., Sabbisetti V. Chronic epithelial kidney injury molecule-1 expression causes murine kidney fibrosis // J. Clin. Invest. - 2013; 123 (9): 4023-35.
21. Baggiolini M., Dewald B., Moser B. Interleukin-8 and related chemotactic cytokines - CXC and CC chemokines // Adv. Immunol. - 1994; 55: 97-179.
22. Tesch G., Mainfert S., Schwarting A. et al. MCP-1-dependent leukocytic infiltrates are responsible for autoimmune disease in MRL-Faslpr mice // J. Exp. Med. - 1999; 190: 1813.
23. Bobkova I., Chebotareva N., Kozlovskaia L. et al. Urine excretion of a monocytic chemotaxic protein-1 and a transforming growth factor beta1 as an indicator of chronic glomerulonephritis progression // Ter. Arkh. - 2006; 78 (5): 9-14.
24. Basile D., Donohoe D., Roethe K. et al. Renal ischemic injury results in permanent damage to peritubular capillaries and influences long-term function // Am. J. Physiol. Renal. Physiol. - 2001; 281 (5): 887-99.
25. Ichimura T. et al. Kidney injury molecule-1 (KIM-1), a putative epithelial cell adhesion molecule containing a novel immunoglobulin domain, is up-regulated in renal cells after injury // J. Biol. Chem. - 1998; 273 (7): 4135-42.
26. Sizing I. et al. Epitope-dependent effect of anti-murine TIM-1 monoclonal antibodies on T cell activity and lung immune responses // J. Immunol. - 2007; 178 (4): 2249-61.
27. Fukushima A. et al. Antibodies to T-cell Ig and mucin domain-containing proteins (Tim)-1 and -3 suppress the induction and progression of murine allergic conjunctivitis // Biochem. Biophys. Res. Commun. - 2007; 353 (1): 211-6.
28. Feng B. et al. Disruption of T-cell immunoglobulin and mucin domain molecule (TIM)-1/TIM4 interaction as a therapeutic strategy in a dendritic cell-induced peanut allergy model // J. Allergy Clin. Immunol. - 2008; 122 (1): 55-61.
29. Sonar S. et al. Antagonism of TIM-1 blocks the development of disease in a humanized mouse model of allergic asthma // J. Clin. Invest. - 2010; 120 (8): 2767-81.
30. Rees A., Kain R. Kim-1/Tim-1: from biomarker to therapeutic target? // Nephrol. Dial. Transplant. - 2008; 23 (11): 3394-6.
KIDNEY INJURY MOLECULE-1 (KIM-1) EXPRESSION LEVEL AND CHRONIC GLOMERULONEPHRITIS ACTIVITY
M. Brovko; A. Putin, Candidate of Medical Sciences; Professor L. Kozlovskaya, MD; V. Sholomova; T. Kustova, S. Roshchupkina
I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Ministry of Health of Russia
The paper presents the current view of the value of kidney injury molecule-1 (KIM-1) in chronic glomerulonephritis and describes clinical cases. Key words: nephrology, kidney injury molecule-1 (KIM-1), chronic glomerulonephritis, nephrotic syndrome.
ВРАЧ 5'2016
