CC BY
0А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИЙ И ЕГО ЭПОХА
НАТАЛИЯ НИКОЛАЕВНА АЛЕВРАС
доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Челябинского государственного университета (Челябинск)
Тел.: 8 (351) 799-70-08; E-mail: vhist@mail.ru
НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНА ГРИШИНА
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Челябин-1 ского государственного университета (Челябинск) Тел.: 8 (351) 799-70-08; E-mail: natalyagrishina@mail.ru I Авторы обращаются к вопросам, связанным с особенностями формиро-. вания состава и конфигурации научной школы A.C. Лаппо-Данилевского, и определяют воздействие методологических идей и теории источниковедения историка на творческий процесс его ! учеников. Объектом наблюдения является научно-исследовательская практика А.И. Андреева, ' С.Н. Валка, Г.В. Вернадского, В.И. Веретенникова. Ключевые слова: научная школа, учитель, ученики, историография, А.С. Лаппо-Данилевский, А.И. Андреев, С.Н. Валк, Г.В. Вернадский, В.И. Веретенников.
УРОКИ УЧИТЕЛЯ: ИДЕИ А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКОГО В ТВОРЧЕСКИХ СУДЬБАХ УЧЕНИКОВ*
Предложенная тема, на наш взгляд, позволяет ставить ряд еще не решенных задач по изучению жизни, творчества и наследия А.С. Лаппо-Данилевского. Несмотря на, несомненно, повышенный историографический интерес к его наследию, вопросы об особенностях научной школы Лаппо-Данилевского и вытекающие из этого аспекта сюжеты о нем как учителе, о когорте его учеников с их индивидуальными судьбами все еще остаются открытыми для дальнейшего изучения. Авторы в данном случае поставили скромную задачу обратиться, во-первых, к некоторому обобщению историографического опыта по изучению подчеркнутых моментов научной биографии А.С. Лаппо-Данилевского. Во-вторых -попытаться «набросать штрихи» к портретным зарисовкам избранного нами круга учеников, сосредоточив внимание на выявлении линий воздействия идей учителя на процесс их творческой деятельности. Наш выбор выпал на несомненных активистов школы - В.И. Веретенникова (18801942), С.Н. Валка (1887-1975), А.И. Андреева (1887-1959). Несколько в стороне от них находится Г.В. Вернадский (1887-1973), формально писавший свою диссертацию под руководством С.Ф. Платонова, но примыкавший, на наш взгляд, к кругу учеников А.С. Лаппо-Данилевского1.
Остановимся коротко на историографических оценках схоларной ситуации, сложившейся вокруг А.С. Лаппо-Данилевского в конце XIX - первых десятилетиях XX в.
Размышления о характере школы Лаппо-Данилевского начал еще А.Е. Пресняков, в современной историографии они представлены в серии исследований В.П. Корзун, О.М. Медушевской, Е.А. Ростовцева и др. Особенности научной школы А.С. Лаппо-Данилевского и состава его учеников в историографии тесно сопрягаются с его методологической позицией и известным научным противостоянием двух схоларных консолидаций, сложившихся в Петербурге вокруг С.Ф. Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского2.
Тема ученичества применительно к схоларному феномену Лаппо-Данилевского хотя не обрела еще какой-либо целостности, но затрагивалась в ряде статей3, намечая отдельные линии этого специального сюжета его научной биографии. Круг учеников Лаппо-Данилевского складывался параллельно с ученической аудиторией Платонова, к тому же последний, как глава кафедры русской истории, обладал приоритетным правом закрепления за выпускни-
* Часть исследования выполнена при финансовой поддержке гранта Президента РФ для молодых ученых (Проект № МК-1810.2013.6).
ками статуса «магистранта» - кандидата на подготовку к профессорскому званию. Это обстоятельство ставило Лаппо-Данилевского в неравное положение с Платоновым, а в историографии нередко затрудняет определение персонального состава школ того и другого историка. Например, А.Е. Пресняков, Б.А. Романов, Б.Д. Греков иногда фигурируют у историографов в «списках» той и другой школы. Порой в школу Платонова «записывают» явных учеников Лаппо-Данилевского4.
К особенностям состава школы А.С. Лаппо-Данилевского следует отнести и тот факт, что она не была ограничена университетскими выпускниками-историками, но стала полем притяжения для определенной среды петербургских интеллектуалов из сферы обществоведческих и гуманитарных наук, интересовавшихся проблемами философии, социологии и теории научного познания. На эту особенность указывали еще современники и ученики историка, так или иначе обратили внимание и почти все исследователи творчества историка5.
Сообщество его учеников, единомышленников и последователей, как это вытекает из историографических исследований, позволяет воспринимать школу А.С. Лаппо-Данилевского как неоднородную, многослойную по составу, целевым установкам и функциям коммуникацию. Старший круг этого сообщества, состоящий из уже сложившихся ученых-гуманитариев, вероятно, оказывал на молодежную его часть дополнительное теоретико-методологическое воздействие.
В данном случае обратим внимание на собственно ученическую среду, которую исследователи (В.Г. Чернуха, В.П. Корзун, М.Ю. Сорокина, Е.А. Ростовцев и др.) представляют когортой молодых петербургских историков (в эту группу включают около полутора десятков человек), профессиональное становление которых пришлось на начало XX в. Они занимались в спецкурсах историка, участвовали в его семинарах по дипломатике, посещали инициированные им научные общества, а также его домашние приемы - «пятницы». Это ученическое ядро школы Лаппо-Данилевского также можно разделить на возрастные слои - старших и младших. В контексте данной статьи важно обратить внимание на замеченное Н.И. Приймак отношение современников (А.А. Шахматова, И.М. Гревса, А.А. Кизеветтера, Б.Д. Грекова) к факту благодарной ученической аудитории, сформировавшейся вокруг историка и приносившей ему, по словам Гревса, «радость в учениках»6.
Выработанные А.С. Лаппо-Данилевским методологические инновации, источниковедческая теория и методика,
способы выучки историка-профессионала путем включения учеников в активный исследовательский процесс по созданию конкретных интеллектуальных продуктов закладывали мощную мотивацию в молодежной среде ученых, разделявших его взгляды. Заданная ориентация формировала у них, если использовать терминологию Р. Коллинза, «научный интерес», создавала в данном схоларном пространстве творческую «микроситуацию», превращая научную школу Лаппо-Данилевского в «локальное место по производству знаний».
Можно считать, что молодые историки, занимавшиеся в семинаре по дипломатике, который, по мнению Е.А. Ростовцева, к началу 1910-х гг. перерастает в «кружок единомышленников» и превращается в научное сообще-ство7, формировались как ученые источниковедческо-археографической ориентации. Андреев, Валк, Веретенников представляли особый тип генерации научной молодежи петербургских историков, который унаследовал не только общую петербургскую источниковедческую традицию, но и дополнил ее опытом преемственности и трансляции методологических идей, воспринятых от учителя: каждый из перечисленных лиц обогащал к тому же его наследие собственными научными методиками.
В своей общей постановке проблема изучения процесса и выработки механизмов восприятия и закрепления в научной практике идейно-методологического наследия предшественников, и, в частности, признаваемых учителей, еще слабо апробирована в историографическом опыте. Между тем в схоларной проблематике данный аспект имеет принципиальное значение как признак и критерий принадлежности ученого к той или иной школе. Само собой разумеется, что изучение этой идейной связи между учителем и учениками - длительный и трудоемкий процесс, связанный с применением сравнительного анализа историографических текстов - трудов учителя и учеников. В данном случае мы ограничились лаконичными обобщенными результатами наших наблюдений.
Из обозначенной когорты учеников историка обратимся сначала к фигурам В.И. Веретенникова8 и Г.В. Вернадского. Первый входил в круг учеников А.С. Лаппо-Данилевского старшего поколения. Он же был единственным, кто при жизни учителя защитил свои диссертации9. Г.В. Вернадского - сверстника Андреева и Валка - можно было бы причислить к младшему кругу учеников Лаппо-Данилевского. Он, однако, не входя непосредственно в категорию их однокашников, в меньшей мере был инкорпорирован в ученическое окружение историка. В то же время нельзя, вслед за Е.А. Ростовцевым, не заметить факта продуктивного привлечения его Лаппо-Данилевским к реализации проекта издания «Материалов для истории русского законодательства»10. Вернадский тоже защитил свою диссертацию еще при жизни Лаппо-Данилевского (1917), хотя причастность последнего к ее созданию была, конечно, неформальной. В.И. Веретенников и Г.В. Вернадский свои диссертационные труды посвятили проблемам XVIII в., что соответствовало тогдашним научным интересам их учителя, работавшего над докторской диссертацией по истории политических идей этого периода.
Всех учеников Лаппо-Данилевского объединяло то, что являлось типичной чертой научного почерка историков-петербуржцев - их подчеркнутую методичность, источниковедческую основательность и изысканность. Лаппо-Данилевский, исходя из убеждения необходимости сочетания в познавательной практике историка-исследователя типизирующего и индивидуализирующего методов (в частности, на примере интерпретаций служилых кабал), учил своих учеников способности видеть в факте изменения типологических особенностей источника эволюцию и специфику социального контекста, его породившего. Е.А. Ростовцев обратил внимание на мысль историка о том, что частный акт является продуктом данной эпохи. Это позволяло А.С. Лаппо-Данилевскому эволюцию формуляра служилых кабал XV|-XVII вв. связывать «с усилением московского самодержавия и становлением единого типа русской культуры»11.
Взгляд на источник как «остаток» и феномен эпохи, позволяющий понять и реконструировать ее институты и социум, создавать образы личностей, характерен и для учеников историка, в частности для диссертаций В.И. Ве-ретенникова. Занимаясь историей Тайной канцелярии, он предложил оригинальную архитектонику и методику исследования, основанную на изучении типологии и формулярных особенностей делопроизводственной (архивной) документации этого института власти и смежных с ним учреждений. История Тайной канцелярии создается им посредством реконструкции ее структуры, стиля деятельности, функций и полномочий, порядка производства типичных документальных комплексов, изучения эволюции и трансформации статуса, персонального руководящего состава учреждения и роли Петра I в ее деятельности. Тайная канцелярия («маленький далекий уголок Петровской эпохи», ее «мимолетное явление»12) предстает не только как существенный элемент и феномен государственного строя и верховной власти России первой трети XVIII в., но и как институт по производству документов в соответствии с его функцией. История учреждения под таким углом зрения скрупулезно рассматривается историком исключительно на основе текстов архивных аутентичных источников и максимально подвергается аналитико-структурному препарированию в целях решения интерпретационных задач исследования. Одновременно В.И. Веретенников посредством структуризации своего труда предложил модель научно-исследовательской реконструкции процесса происхождения и правового закрепления деятельности государственного учреждения. Принципы построения этой модели, на наш взгляд, весьма близки той, что представлена в магистерской диссертации А.С. Лаппо-Данилевского13. Как и учитель, он был нацелен на реконструкцию изучаемого объекта как целостной социальной системы, стремясь раскрыть исторические особенности и природу каждого ее элемента. Изучению этих элементов посвящена каждая из глав диссертации.
Выражение им благодарности историку («моему учителю, предварительной школе которого я обязан тем положительным в научном смысле, что найдется в предлагаемой работе»14), известная его мемуарная зарисовка, в которой он называет Лаппо-Данилевского своим «дорогим и единственным учителем»15, дают в совокупности основание не только связывать место Веретенникова в историографии с его школой, но и дополнительно аргументировать сходство основного вектора исследовательских методов ученика с научной позицией учителя.
Научный почерк Г.В. Вернадского петербургского отрезка жизни на этапе завершения им диссертации, по нашим наблюдениям, существенно отличается от его ранних сочинений, созданных еще под влиянием научных замыслов, возникших в Москве16. В Петербурге Вернадский вполне усвоил принципиальные установки петербургской школы, и они также близки позиции Лаппо-Данилевского. Примечателен факт появления в диссертации Вернадского пространного научного введения, обосновывающего задачи диссертации специальной характеристикой источников и научной литературы. Оно по своему строению и объему не типично для большинства тогдашних диссертаций, авторы которых ограничивались лаконичными предисловиями без этих сюжетов (в том числе у В.И. Веретенникова). Основная часть введения Вернадского посвящена классификации и детальной характеристике используемых видов источников17. Весь текст диссертации «соткан» из информации вводимых им в научный оборот источников по истории организации, идеологии, общественно-политических взглядов и деятельности представителей русского масонства. Имея в виду повышенный интерес Лаппо-Данилевского к истории идей в русском обществе XVIII в.18, а также мемуарные признания Вернадского о его участии в выборе темы диссертации, встречах с ним на его «вечерних беседах» («...я с ним беседовал главным образом о ходе моей работы над диссертацией и советовался по некоторым вопросам, которые мне самому еще не были ясны»19), трудно удержаться от предположения о возможности методологического и
48
А.С. Лаппо-Данилевский и его эпоха
идейно-концептуального влияния историка на молодого магистранта. Усиливают это предположение и слова благодарности Лаппо-Данилевскому, высказанные Вернадским в предисловии к диссертации, и строки написанного им в 1919 г. некролога20. В нем он писал: «На его "пятницы" собирались не только оставленные при университете и начинающие, но также и сложившиеся ученые, ища указаний А.С. для своих дальнейших работ. Не одна ученая диссертация обязана своим возникновением такой беседе с А.С.». Г.В. Вернадский оказался единственным из всего ученического окружения историка, кто был наиболее близок общей постановке темы незавершенной докторской диссертации А.С. Лаппо-Данилевского.
Влияние А.С. Лаппо-Данилевского на творчество его учеников прослеживалось и в рамках советской исторической науки. Ярким тому примером является докторский диспут А.И. Андреева, состоявшийся в 1940 г. Защищая свои «Очерки по источниковедению Сибири», А.И. Андреев, безусловно, особое внимание уделил проблемам классификации и интерпретации источников, что отмечали все оппоненты диссертации (Б.Д. Греков, С.В. Бахрушин и Ю.В. Готье). В экспертном отзыве С.Н. Чернова особо отмечалось, что свою научную биографию соискатель начинал «в строгой школе своего университетского учителя А.С. Лаппо-Данилевского, как источниковед и историк-географ», что требовало «огромной выдержки воли, весьма больших и очень разнообразных вспомогательных знаний и совершенной точности работы»21. Учительство А.С. Лаппо-Данилевского было отмечено и в автобиографии А.И. Андреева, зачитанной на диспуте22. В этой связи Б.Д. Греков во время своего оппонентского выступления особо указал, что Лаппо-Данилевский приобрел научную известность, работая в трех исследовательских областях: как исследователь в области конкретной истории России, как специалист по трудам методологического характера и как специалист по вопросам источниковедения23. Именно работы по источниковедению Греков считал наиболее сильной стороной школы А.С. Лаппо-Данилевского. Влияние историка он прослеживает в трудах не только А.И. Андреева, но и С.Н. Валка, которых в свое время Лаппо-Данилевский «заразил своим энтузиазмом» и которые продолжили его идеи, переводя их «на рельсы уже современной марксистско-ленинской методологии»24. Неудивительно, что из всех экспертов и оппонентов именно Греков и Чернов, сами испытавшие идейное влияние Лаппо-Данилевского, обратились в своих отзывах к его наследию. В некрологе Лаппо-Данилевскому Греков называл себя «одним из учеников» историка25. Чернов также посвятил учителю две речи - юбилейную и поминальную, в которых особо указывал на роль семинариев историка26.
В ответном слове А.И. Андреев выражал благодарность оппонентам за внимание к его ранним научным работам, подчеркивая, что с самого начала он начал развивать исследовательскую линию, подхваченную у Лаппо-Данилевского. Думается, что подобное внимание оппонентов к роли учителя для диспутанта во многом было неожиданно, памятуя предъявленное ему «компетентными органами» требование покинуть Ленинград практически накануне защиты диссертации, которое можно рассматривать как отзвук «Академического дела». Вместе с тем, уже после успешной защиты, выступая на заседании ученого совета Института истории, он еще раз указал, что был особенно рад выступлению Грекова, который, по словам Андреева, «подошел к его работе так, как ему этого хотелось»27. Отметим, что, спустя несколько лет после защиты, на волне борьбы с космополитизмом Андрееву было предъявлено обвинение в «лапподанилевщине».
Подобные обвинения испытал и Валк, которому после издания статьи об исторической науке в Ленинградском университете и книги «Советская историография» (1948) вменялось следование точке зрения буржуазной историографии о существовании «какой-то особой» петербургской исторической школы28.
С.Н. Валк испытывал воздействие сложной политико-идеологической ситуации в советской науке и до кампаний
по борьбе с космополитизмом. Так, на волне обвинений школы С.Ф. Платонова, последовавших за «Академическим делом»29, ему пришлось фактически выводить из-под удара школу А.С. Лаппо-Данилевского. Выступая в прениях к докладам Г. Зайделя и М. Цвибака, Валк отметил две важных характеристики той школы, «из которой <...> вышел». Он подчеркивал аполитичность А.С. Лаппо-Данилевского, сосредоточенность его семинариев исключительно на решении научных вопросов. Кроме того, понимая, что методологические идеи учителя не могут быть востребованы советской наукой, Валк фактически диверсифицировал его наследие, пытаясь вписать в новую историографическую ситуацию хотя бы его часть. Он отмечал, что историографические работы Лаппо-Данилевского являются «отражением старой дворянской историографии», в них просматриваются «признаки глубокого упадка». Вместе с тем утверждал, что методы и приемы исторического исследования, предлагаемые Лаппо-Данилевским и апробированные его учениками на семинариях по дипломатике частных актов, не имели «четкой классовой установки» и вполне могут «войти в марксистскую историографию»30.
В 1943 г. Валк принимал участие в конференции историков-архивистов, фактически приуроченной к юбилею Лаппо-Данилевского. Юбилейные торжества породили всплеск воспоминаний об учителе, очень эмоционально переживаемых Валком. В одном из писем этого периода он размышляет о «трогательной нежности» к Лаппо-Данилевскому и о том, что этот юбилей позволил ему выйти «из тесной рамки повседневной размеренности», вернул «из небытия в бытие»31.
Влияние А.С. Лаппо-Данилевского на источниковедческую и археографическую деятельность С.Н. Валка не вызывает сомнений, а в историографии стало признанным фактом его научного наследия и деятельности. В данном случае мы лишь акцентируем внимание на преемственности учеником научных идей и сохранения верности методологии и принципам учителя. В 1922 г., характеризуя его взгляды на «систему дипломатики», он подчеркнул оригинальную, феноменологическую по своей природе мысль и методологический принцип А.С. Лаппо-Данилевского - о необходимости «изучать акт как историческое явление, явление в ряду других явлений развития народного правосознания». Подчеркивая эту позицию, он пояснял, явно переводя ее в сферу своего научного опыта, что «документальное построение» Лаппо-Данилевского «обусловлено не тем либо иным объектом изучения - актом публичным, либо частным, но познавательною точкою зрения на акт не как на источник, а как на явление». Несомненно, что этот подход, завещанный учителем, воспринимался как универсальный принцип, применимый к любой видовой группе источников. Поэтому логично выглядит у Валка «мостик», переброшенный к наблюдаемой А.Е. Пресняковым позиции А.А. Шахматова, взглянувшего на древнерусские летописные своды «как на "драгоценные памятники общественной мысли и литературно-публицистического творчества", т.е. как, по терминологии А.С., на явление»32.
Ученики А.С. Лаппо-Данилевского чтили память об учителе не только прямыми словами благодарности и ссылками на его научный опыт, но и в неявной форме -особенно в известные времена соблюдения понятной осторожности при упоминании его имени как представителя «старой буржуазной науки». Эта позиция воплощалась в их источниковедчески и методологически ориентированных исследованиях, нацеленных на продолжение эпистемологического опыта учителя по созданию основ «строгого» исторического знания. Непрямолинейная, а иногда намеренно скрытая связь с методологией и принципами А.С. Лаппо-Данилевского присутствует как в трудах учеников, создававших их еще при жизни историка, и тем более - у тех, кто пережил период советской трансформации науки.
Заключая, подчеркнем нашу общую мысль, вытекающую из представленных наблюдений. Она связана с активно разрабатываемой схоларной проблематикой, в рамках которой обсуждается разнообразный блок вопросов. Те из них, что связаны с феноменом научных школ
и коммуникацией «учитель - ученик», требуют, на наш взгляд, специальных исследовательских усилий для выработки инструментария в изучении механизмов, способов, схоларных опытов восприятия, сохранения, последующей трансляции научных проектов и «уроков» учителей (в виде идейно-концептуальных программ и методологий) той или
иной генерацией научной молодежи. В этой связи актуализируется обращение историографа к историографическим текстам - интеллектуальным продуктам творческой деятельности изучаемых историков, и в первую очередь их научным трудам, рассмотренным в контексте подхода, который можно обозначить как «рецепционный».
1 См. соответствующие аргументы: АлеврасН.Н. Речь на магистерском диспуте Г.В. Вернадского в контексте его диссертационной истории (к публикации источника) // Мир историка: историографический сборник / Под ред. В.П. Корзун, А.В. Якуба. Омск: изд-во ОмГУ, 2010. Вып. 6. С. 378-380. См. также статью М.Ю. Сорокиной, которая относит Г.В. Вернадского к кругу учеников А.С. Лаппо-Данилевского: Сорокина М.Ю. Академик А.С. Лаппо-Данилевский и его «История политических идей в России в XVIII веке в связи с общим ходом развития ее культуры и политики» // Вестник Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). 2003. № 3. С. 106-117. URL: http://arran.ru/?q=ru/lappo1.
2 См., например: Корзун В.П. Петербургская школа русских историков в конце XIX - начале XX века // Очерки истории отечественной исторической науки XX века: Монография / Под ред. В.П. Корзун. Омск: Изд-во ОмГУ, 2005. С. 147-158.
3 См.: Панеях В.М. Проблемы дипломатики частного акта в трудах С.Н. Валка // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Вып. X. С. 55-70; ПриймакН.И. А.С. Лаппо-Данилевский в воспоминаниях учеников // Петербургские чтения-96. СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 1996. С. 452-455. Она же. А.С. Лаппо-Данилевский в воспоминаниях современников // Клио. 1997. № 3; Она же. А.С. Лаппо-Данилевский и С.Н. Валк (Учитель и ученик) // Вестник СПбГУ. Серия 2. 1998. Вып. 1. С. 8-16; Чернуха В.Г. Сигизмунд Натанович Валк // Историческая наука России в XX веке. М., 1997. С. 302-327; Сорокина М.Ю. Указ. соч.; Алеврас Н.Н. Речь на магистерском диспуте Г.В. Вернадского; Она же. А.С. Лаппо-Данилевский и диссертационная культура русских историков в конце XIX - начале XX в. // Материалы круглого стола, посвященного 150-летию со дня рождения А.С. Лаппо-Данилевского // URL: http://ivid.ucoz.ru/publ/anonsy_npsh/lappo_150/14-1-0-136.
4 См.: Брачев В.С., Дворниченко А.Ю. Кафедра русской истории Санкт-Петербургского университета. 1834-2004. СПб., 2004. С. 104. Авторы, в частности, опираясь на формальный момент - факт «оставления» им претендентов на профессорское звание, отнесли к его школе А.И. Андреева и С.Н. Валка, всегда идентифицировавших себя со школой А.С. Лаппо-Данилевского.
5 См., например: Медушевская О.М. Феноменология культуры: концепция А.С. Лаппо-Данилевского в гуманитарном познании Новейшего времени // Исторические записки. М., 1999. №2 (120). С. 107, 133 и след.; Корзун В.П. Петербургская школа русских историков... С. 156; Сорокина М.Ю. Академик А.С. Лаппо-Данилевский.; Румянцева М.Ф. Логика нарратива в баденском и российском неокантианстве // Известия Уральского федерального университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2012. № 3 (105). С. 264-270.
6 Приймак Н.И. А.С. Лаппо-Данилевский и С.Н. Валк. С. 11-12.
7 Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский - основатель русской школы дипломатики частного акта // Лаппо-Данилевский А.С. Очерк русской дипломатики частных актов. СПб., 2007. С. 226, 227, 228.
8 О В.И. Веретенникове, к сожалению, нет каких-либо специальных исследований. Наиболее детальную информацию о его научной биографии см.: Брачев В.С., Дворниченко А.Ю. Указ. соч. С. 140-142. Небольшой сюжет о его диссертациях и оппонировании Лаппо-Данилевского см.: Алеврас Н.Н. А.С. Лаппо-Данилевский и диссертационная культура русских историков.
9 В 1910 г. он защитил магистерскую диссертацию «История Тайной канцелярии Петровского времени» (оппоненты: А.С. Лаппо-Данилевский и С.Ф. Платонов); в 1916 г. - докторскую - «Очерки генерал-прокуратуры в России до Екатерининского времени» (оппоненты: А.С. Лаппо-Данилевский и С.В. Рождественский).
10 См.: Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004. С. 167-169.
11 Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский - основатель русской школы дипломатики частного акта. С. 259.
12 Веретенников В.И. История Тайной канцелярии Петровского времени. Харьков, 1910. С. 265.
13 См.: Лаппо-Данилевский А.С. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований. СПб., 1890.
14 Веретенников В.И. История Тайной канцелярии. С. V.
15 Веретенников В.И. Памяти дорогого учителя // Русский исторический журнал. 1920. Кн. 6. С. 200.
16 См.: Алеврас Н.Н. Начала евразийской концепции в раннем творчестве Г.В. Вернадского и П.Н. Савицкого // Вестник Евразии. Независимый научный журнал. М., 1996. № 1. С. 5-17.
17 См.: Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Изд. 3-е, исправ. и расшир / Под ред. М.В. Рейзина и А.И. Серкова. СПб., 2001. С. 10 - 28.
18 См.: Лаппо-Данилевский А.С. История политических идей в России в XVIII веке в связи с общим ходом развития ее культуры и политики / Предисловие М.Ю. Сорокиной. Подготовка текста М.Ю. Сорокиной с участием К.Ю. Лаппо-Данилевского. Köln; Weimar; Wien: Böhlau, 2005.
19 Вернадский Г.В. Из воспоминаний // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 139.
20 См.: Некролог Г.В. Вернадского «Академик А.С. Лаппо-Данилевский» (Подготовка текста к публикации и комментарии С.Б. Филимонова) // Отечественные архивы. 2004. № 4. С. 102-111. URL: http://www.rusarchives.ru/publication/vernadskie.shtml
21 СПФ АРАН. Ф. 934. Оп. 2. Д. 6. Л. 49.
22 Подчеркнем, что учительство А.С. Лаппо-Данилевского и А.Е. Преснякова отмечается почти во всех биографических материалах, посвященных А.И. Андрееву. Например, см.: Сербина К.Н. А.И. Андреев - ученый и педагог: Из воспоминаний об учителе // Вспомогательные исторические дисциплины. 1985. Т. 17. С. 357-363.
23 СПФ АРАН. Ф. 934. Оп. 1. Д. 480. Л. 16.
24 Там же. Л. 16 об.
25 Греков Б.Д. Ученая и учебная деятельность А.С. Лаппо-Данилевского // Известия Таврической ученой архивной комиссии. 1919. Т. 56. С. 154. См. также: Валк С.Н. Историческая наука в Ленинградском университете за 125 лет // Валк С.Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. Научное наследие. СПб.: Наука, 2000. С. 59.
26 Романов Б.А. А.С. Лаппо-Данилевский в университете: (Две речи) // Русский исторический журнал. 1920. Кн. 6. С. 181-188.
27 СПФ АРАН. Ф. 934. Оп. 2. Д. 6. Л. 74.
28 Против объективизма в исторической науке // Вопросы истории. 1948. № 12. С. 9-10. См. об этом: Тихонов В.В. Критика работ С.Н. Валка в годы борьбы с «буржуазным объективизмом» и «космополитизмом» (1948-1949) // Проблемы дипломатики, кодикологии и актовой археографии. Материалы XXIV Междунар. науч. конф. Москва, 2-3 февраля 2012 г. М.: РГГУ, 2012. С. 509-512.
29 См.: Платонов и его школа. Доклад тов. М. Цвибака / Зайдель Г., Цвибак М. Вредительство на историческом фронте. Тарле и Платонов и их школы // Проблемы марксизма. 1931. № 3. С. 100-111.
30 Прения к докладам тт. Г. Зайделя и М. Цвибака // Там же. С. 114-115.
31 ОР РНБ. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 44. Л. 50-50 об, 51 об.
32 Валк С.Н. Рецензия на кн.: А.С. Лаппо-Данилевский. Очерк русской дипломатики частных актов // Валк С.Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. Научное наследие. СПб.: Наука, 2000. С. 579.
